Текст книги "Призрачный мост Матиара (СИ)"

Автор книги: Татьяна Кадуцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

– Останься с ней, – ткач кивнул на девушку. – Наблюдай за венами, увидишь пробегающую волну – режь и запечатай сгусток.

Архимаг с Неверовым шагнули навстречу приближающимся врагам.

– Я вызвал подкрепление! – крикнул один из боевиков и упал с разодранным горлом.

А над ним с окровавленной пастью замер рычащий зверь. Лачев швырнул в него смертельное проклятие. Видел, как дёрнулось чёрное кружево, но осело на тварь, готовящуюся к очередному прыжку. Рык оборвался. Алексей Неверов уже проклинал крадущееся к нему чудовище. А Гораций бросился на помощь Белому волку, отбивающемуся от трёх сотворённых Эйдхаром монстров.

Нейл Тестимун перенёс оборотней не к дому Николь Бонье, а к её соседям. Лицо бедного мужчины надо было видеть, когда во время завтрака в его гостиной ни с того ни с сего появился голый бета стаи да ещё и с министром соседнего королевства.

– Приятного аппетита! – Нейл весело помахал рукой обалдевшим хозяевам и прилип к окну, разглядывая дом через дорогу. – Странно! Света нет. Гилмор, во сколько Николь Бонье уходит на работу?

Оборотень уже успокоил людей и стал рядом с Тестимуном.

– В половине девятого.

– Должна быть дома. Магии вокруг я не чувствую, – министр осторожно разглядывал соседний дом. – Но вот что внутри?..

– Я выманю его, – сказал Родик, – а ты убей.

Волк через заднюю дверь вышел на улицу. А через некоторое время к дому Бонье подлетел автолёт, из которого вышел Гилмор и с непринуждённым видом направился по дорожке. Дверной звонок заставил напрячься всех. Тестимун подобрался:

– Вижу. Маяк в правом окне и наверху.

… Родик позвонил ещё раз. И нарочито спокойно позвал:

– Николь?! Ты дома?! Что-то случилось?

Тишина. Оборотень дёрнулся и едва не ругнулся от неожиданности, когда рядом раздался голос невидимого мага:

– Он в окне, на первом этаже справа.

Волк снова постучал:

– Тебя подвезти на работу? Мы же договаривались! Эй!.. Николь, я волнуюсь.

– Позвони, – тихо подсказал Нейл.

Гилмор набрал номер. В доме весело отозвался гилайон. Оборотень вскинул голову:

– Дорогая, что за дела?.. – и фальшиво хохотнул. – Хочешь поиграть? Ладно!.. Я вхожу.

– Открой дверь и сразу падай! – велел маг.

Волк послушался – и правильно сделал. Едва он вошёл в холл, в него полетело проклятие. Незнакомый маг ругнулся, уклоняясь от ответного заклинания, растерянно глянул на колышущийся воздух – и упал замертво. Тестимун сбросил Полог невидимости, брезгливо глянул на убитого и отряхнул руки, как от грязи:

– Сопляк!

Мужчина помог оборотню подняться, и они побежали на второй этаж. Родик бувально взлетел наверх и с криком отскочил назад, хватаясь за обожженное лицо. Министр уже швырял во врага заклинания, едва успевая их выкрикивать. Звенели разбитые стёкла, осыпалась штукатурка, трещала мебель. Оборотень, придя в себя, подхватил с комода статуэтку и швырнул в незнакомого мага.

– Гилмор, берегись! – заорал Нейл.

Родик видел, что не успеет отклониться. Что пропитанное Тьмой проклятие почти накрыло его. Чётко понял – это конец! А потом ошалело закрутился на месте, не понимая, что происходит. Вокруг всё замерло, словно фильм поставили на паузу. Вот Тестимун, уже понимая, что не успеет, с отчаянием на лице, бросал магщит перед оборотнем. Волк видел воздушную вибрацию над собой. Вот в нескольких шагах стоял торжествующий профессор с вскинутыми руками. И проклятие, застывшее в воздухе в нескольких сантиметрах от головы оборотня… На тонких губах Гилмора мелькнула понимающая улыбка. Он осторожно вышел из-под чёрного «кружева», шагнул вперёд, одним точным движением свернув Эйдхару шею. И лишь потом крикнул:

– Николь, я в порядке!

И всё отмерло: громко рухнуло тело мёртвого мага, с треском впечаталось в стену проклятие, задрожал пол от магического щита. Нейл обалдело огляделся и ругнулся:

– Вот не люблю мат! Но сейчас ничего на ум не приходит. Только одно – БЛ…!

Оборотень равнодушно смотрел на труп. Хотел сплюнуть, но вспомнил, где находится, и передумал. Торопливо побежал вниз искать Николь. Следом, ругаясь, спускался министр.

В тёмном углу подвала, за старыми ящиками, жалобно поскуливала лисица красивого перламутрового цвета.

– Чтоб мне ослепнуть!!! – Нейл подбоченился, разглядывая её. – У него получилось!

Гилмор отошёл на пару шагов и стал раздеваться, краем глаза заметив появившегося Рейнгольда Виттура и остальных оборотней.

Белый волк подбежал к лисе. Та дрожала, с опаской поглядывая на всех. Родик тихо рыкнул, не зло, скорее успокаивающе. Лисица прижалась к холодной, каменной стене. Волк подошёл ближе, лизнул узкую мордочку, ласково потираясь чёрным носом о розоватую шерсть. Остальные оборотни не вмешивались, они не видели лису за мощным телом Гилмора, только слышали жалостливое подвывание, перебивающееся негромким рыком волка. Скуление становилось всё тише и вскоре прекратилось. Лиса успокоилась.

Волк отступил. Миг – и звери исчезли. Мужчина обнял женщину:

– Спасибо. Если бы не ты, я бы погиб.

Николь дрожала, пытаясь прикрыться руками.

– Отвернитесь! – рявкнул бета «зрителям».

Нейл глянул на обрывки женской одежды, взмахнул рукой, шепча заклинание, и поднялся вслед за остальными.

Через несколько минут из подвала вышли Родик и Николь. Виттур втянул запах:

– Оборотень! Вне всяких сомнений.

Волки потрясённо разглядывали лисицу, осмысливая случившееся. На их глазах случилось невозможное – вернулись из небытия Жемчужные лисы! Тестимун сразу из подвала пошёл наверх и теперь допрашивал поднятый труп Эйдхара. Каминский понаблюдал за процессом, гадливо передёрнул плечами и вернулся в гостиную:

– У него сломанная шея, голова болтается, как маятник. А говорит!!! И про лабораторию, и про Дани!..

– Сварн, затихни! – шикнул Арлаг, заметив, как напряглась женщина.

Со второго этажа, свесившись через перила, отозвался Нейл:

– Гилмор, не знаю, будешь ли ты рад, но теперь у вас родятся лисята!.. Без вариантов!

Николь украдкой глянула на Родика и покраснела. А тот хмуро смотрел на веселящегося мага:

– Да хоть хомячки! Лишь бы живые и здоровые!

Женщина заволновалась:

– Как Дани? Этот сумасшедший сказал, что она… отработанный материал!

– С Данькой всё нормально.

– Да?! Вчера ты тоже так говорил! А на самом деле?!

Мужчина смущённо крякнул:

– Мы не думали, что так всё получится.

– Прости, Родик, но я хочу увидеть мою девочку. Не верю больше словам!

– С ней Гораций остался, – поспешил успокоить Николь волк, а сам вопросительно глянул на Тестимуна.

Тот торопливо вытащил гилайон.

– Гор?.. Что у вас?

Гилмор по лицу мага понял, что дело дрянь. Женщина вслед за ним повернулась к министру:

– Лорд Тестимун?..

Тот уже расплылся заученной улыбкой:

– Всё хорошо! Даниэль уже в лечебнице, с ней мама Горация.

– А где…

Начал было Родик, но Нейл взглядом велел замолчать и посмотрел на взволнованную оборотницу:

– Вот вы сейчас придёте в себя, и мы отправимся проведать вашу прелестную дочь.

И с этими словами маг Смерти повернулся к альфе Белых, подзывая его. Гилмор усадил Николь на диван, ласково поглаживая по плечам, и «слушал» Тестимуна через Виттура.

Рейнгольд был в ярости:

– Опыты над зверолюдьми?! … За это вас, магов, убивать надо!

Министр поджал губы:

– После поговорим. Ты идёшь с нами?

– Да. Я хочу увидеть это.

В подвале-лаборатории было многолюдно. Суетились специалисты Военного ведомства, с каким-то мужчиной спорил Алексей Неверов. Тестимун узнал Предрага Миличевича – одного из лучших ткачей Лачева. А Виттур, никого не слушая, рассматривал убитых тварей. Нейлу, глядя на заляпанный кровью пол, на убитых магов, тоже расхотелось шутить. К нему подошёл Неверов:

– Это всё полукровки. Неудачные эксперименты Эйдхара.

– Последний эксперимент удался, – хмыкнул маг Смерти и отвернулся.

Виттур тихо переговаривался со знакомыми военными. Специалисты уже консервировали лабораторию, чтобы позже изучить досконально все записи и сохранившиеся образцы. Тестимун подозвал Миличевича:

– Надеюсь, ты здесь не только нас ждал, Предраг?

Тот усмехнулся:

– Ректор бегал и орал, что это собственность королевства Эллари-Зари, да только кто его слушал? Поверьте, я много чего успел!

Министр кивнул.

– А зверь?

– Есть.

Тестимун спрятал довольную улыбку и вернулся к оборотням.

* * *

Гораций сидел у дверей в палату Даниэль и слушал рассказ Нейла. После случившегося было не до обид. Мужчины, как в старые времена, доверительно склонились друг к другу и тихо переговаривались.

– … Я хотел забрать труп Эйдхара, но власти Эллари-Зари не позволили. Но выпытал я достаточно. Умный мужик был, жаль, что псих!..

– Ты знаешь, я пока не в состоянии оценить его ум. До сих пор распятая Данька перед глазами, – колдун откинул голову назад, закрыл глаза и тихо признался: – Живое серебро выжгло лисью кровь в ней.

Маг Смерти поджал губы.

– Мне жаль, Гор! Несмотря ни на что, я не желал этой девочке зла.

– Я знаю.

Нейл вскоре ушёл в Аврею-Десетру, перед этим Иглой отправив волков домой. Остались только Родик с Николь. Как и Гораций, они ждали, когда очнётся Даниэль. Гилмор вышел в ближайший магазин, чтобы купить перекусить (хотя Лачев решил, что волк, по просьбе оборотницы, оставил их одних). Женщина внимательно посмотрела на ткача.

– Не нравлюсь? – усмехнулся мужчина.

– Как может нравиться человек, который причинил столько боли моему ребёнку?

– Николь, поверьте: мне было не слаще.

– Вы старше и мудрее, с вас особый спрос. Если моя дочь так важна вам, разве можно было выгнать, выбросить её на мороз?! Даже не попытаться разобраться?!

Лачев выдержал взгляд женщины.

– Разобраться в чём? Почему Даниэль это сделала? Я знал почему. Ради кого? Я знал ради кого. Моя ошибка в том, что я заставил её выбирать между мной и Родиком, не понял, что можно любить нас параллельно, по-разному, но одинаково сильно. Я думал, что заберу вас, и мы будем жить вместе, позабыв о волке.

Женщина напряжённо выпрямилась.

– А сейчас? Вы заставите её позабыть и меня? Я же теперь оборотень!

Архимаг покачал головой:

– Нет, Николь. Более того, я намерен довольно тесно с вами общаться: навещать, звать к нам в гости. И вы, и Родик – часть моей Даньки, значит, и я приму вас.

Она усмехнулась:

– Да вы философ!

– Нет, я не философ. Я циник и эгоист, который любит вашу дочь. И мне легче умереть, чем потерять её ещё раз.

Николь немного помолчала, потом заметила:

– Наверное, вы не так безнадёжны, раз Дани полюбила вас?

Гораций усмехнулся, искоса глянув на женщину, которая только что шипела на него, а сейчас пытается оправдать.

– Если во мне и осталось что-то хорошее, то вытащить это сможет только Даня. Она видит в людях свет и заставляет нас самих поверить в то, что он есть.

Женщина внимательно смотрела на Лачева.

– Берегите её, Гораций. Берегите мою девочку. Я всегда боялась за неё, с самого рождения! – и Николь вдруг стала рассказывать. – Роды были тяжёлые, я едва не потеряла мою малышку… Знаете, какой звук самый сладкий?.. Дыхание своего ребёнка! Слушать, как сопит маленький носик! Как причмокивает ротик!.. Ночью в лечебнице все спали, а я стояла над колыбелькой и не могла наглядеться на свою девочку! А Поль… Первое время муж даже дышать рядом с ней боялся. По вечерам, когда мы купали Дани, я раздевала её, а Поль брал на руки. Она была такая маленькая, что помещалась на его ладонях. Муж смотрел на нашу девочку и плакал от умиления. Мы с Полем верили, что она будет счастлива и не узнает боли, – лиса посмотрела на притихшего мужчину. – Я никогда в жизни не думала, что останусь с дочкой одна… Я хорошо помню, что со мной сделали маги, что хотели сделать с Дани… Я никогда не поверю, что они видят в нас людей, равных себе… И вот один из них собирается стать моим зятем, – женщина попыталась улыбнуться. – Вас любит моя дочь, вам в определённой степени доверяет Родик. Значит, они видят что-то, чего пока не вижу я. Гораций, я буду рада ошибиться в своих суждениях о магах, хотя бы в отношении вас.

Колдун с невольным восхищением посмотрел на мать Дани:

– Я слышал, что Жемчужные лисы вобрали в себя лучшее. В древних книгах говорилось не только о невероятной способности лис останавливать время, но и об их благородстве и чести. Теперь я вижу, что это правда.

Николь грустно улыбнулась:

– Поэтому Жемчужные лисы и вымерли. В этом мире выживают не лучшие, а те, кто не знает, что такое совесть и честь.

Колдун не стал спорить и вообще прекратил разговор. Слава богам, как раз вернулся Родик. Вдвоём они убедили женщину пойти отдохнуть. Всё-таки для неё день выдался весьма тяжёлым. Лачев поклялся, что как только Даниэль очнётся, он тут же позвонит Гилмору.

Прошло несколько часов, когда архимага позвали в палату. Гораций присел рядом с девушкой, легонько сжимая её пальчики. Нутро ныло от злости на себя за то, что не уберёг, за то, что ей довелось пережить за эти сутки. Даниэль пыталась улыбнуться, но губы не слушались. Мужчина уткнулся лбом в её висок.

– Я думал, что хуже, чем летом, быть не может. И снова ошибся.

– Всё прошло. А он…

Лачев понял, о ком говорит девушка:

– Мёртв. Гилмор убил его.

– Болит всё. В голове гудит.

– Это от кровопотери, – пояснил колдун и, выдохнув, сказал: – Мы не можем лечить тебя магией из-за того серебра, которое Эйдхар ввёл в твои вены. Тело странно реагирует на ворожбу… Произошли изменения… Даня, ты теперь человек… Профессор выжег крохи оборотнической силы в твоей крови.

Девушка понимающе кивнула, отводя потерянный взгляд. Столько раз она сожалела о своей непонятной природе: и не человек, и не оборотень. А сейчас расстроилась, потеряв свою «восьмушку». Гораций успокаивающе погладил девушку по плечам:

– Мне жаль!

– Мне отсекли мой хвостик! – грустно пошутила Даниэль.

Мужчина вытер слезинку, скатившуюся по её щеке.

– Не плачь. Сейчас придёт лекарь, даст тебе зелье, чтобы ты поспала. А завтра будет новый день.

– Не уходи.

– Не уйду, милая! Не оставлю тебя больше ни на минуту, – пообещал архимаг.

Гораций смотрел на её перебинтованные руки, помнил свою боль, когда приходилось резать выпирающие вены, чтобы выпустить живое серебро.

– Мне холодно, – пожаловалась девушка.

Он сомневался недолго. Сбросив пиджак и обувь, мужчина лёг рядом, прижимая Даниэль к себе, вздрогнул от прикосновения ледяных рук. Расстегнул рубашку и положил их себе на грудь. Грел своим теплом, слушая тихое дыхание любимой девушки, и понимал, что Николь Бонье права.

Что может быть лучше, чем слушать размеренное дыхание Дани, понимать, что она жива и рядом с ним?..

Глава 34

На земле бушевала весна. Наступил месяц травень (май – Прим. авт.) с кипящей сиренью и утончёнными тюльпанами, с нежными ландышами и весёлыми анютиными глазками! Даниэль любовалась этой красотой из окон реабилитационного центра. Грелась в тёплых лучах солнца и считала дни до выписки. Выздоровление шло медленно. У девушки уже не было живучести оборотней. А магию к ней применяли очень осторожно, опасаясь непредсказуемой реакции организма после опытов Эйдхара. Точной причины, почему Даниэль так болезненно реагировала на заклинания, лекари не назвали. Но большинство, и Лачев в том числе, склонялись к мысли, что магия послужила катализатором серебра, усиливая его пагубное действие на оборотня. Целители круглосуточно дежурили над девушкой, чтобы не пропустить ни один сгусток, и лишь совсем недавно стали пробовать простенькие заклинания. Боли и судорог больше не было, и это вселяло надежду на то, что девушка физически здорова. Чего нельзя было сказать о её эмоциональном состоянии. Даниэль часто проваливалась в тяжёлые раздумья, отрешась от действительности. Подолгу сидела, не шевелясь, уставившись в одну точку. А ещё появился страх. Несмотря на хрупкую внешность, Даня с детства не боялась ни больших собак, ни мышей, ни темноты. Может быть, брезговала прикоснуться к тому же червяку или пауку, но не боялась. Сейчас она узнала, что такое задыхаться от ужаса, услышав чужое дыхание за спиной или чьи-то шаги в коридоре… Девушка так и не вспомнила, что случилось в то злополучное утро. Воспоминания обрывались на том моменте, когда она со знакомой поднялась по лестнице и свернула в коридор. Всё! Дальше яркий свет ламп и боль, сначала от уколов, потом от серебра, гуляющего по крови. Элларийский университет, куда Даниэль когда-то шла с надеждой и восторгом, теперь ассоциировался с мучениями и страхом. Когда Гораций сказал, что забрал документы и оформил перевод в Виридию, девушка почувствовала облегчение. Колдун настоял и на том, чтобы она доучилась этот семестр заочно, а осенью с новыми силами пришла на второй курс.

На время Данькиного лечения Лачев практически поселился в реабилитационном центре. Первое время он боялся оставить девушку одну даже на час, особенно, когда её скручивало от боли, а тело отекало от воспалённых вен. Мужчина сидел возле кровати Дани попеременно с Николь, накладывал компрессы на негнущиеся руки, водил на утомительные процедуры. По вечерам развлекал бесконечными историями или просто читал вслух книги.

Нейл Тестимун однажды за компанию притащился вместе с Горацием, посмотрел на высохшую после болезни девушку и, посидев немного, начал собираться домой. Прощаясь с приятелем, брякнул:

– Я слышал: многие считают случившееся твоим наказанием за то, что ты бросил Грейс Элфорд.

Архимаг качнул головой:

– Бред!.. – а потом тихо признался. – Я думал об этом. Только если вина на мне, почему страдает Даниэль?

– Мне кажется, именно поэтому: её страдания для тебя вдвойне больнее, – Нейл тяжело вздохнул и вдруг сказал: – Помнишь, ты советовал мне никогда не влюбляться? Теперь понимаю, почему. Я вижу, как ты смотришь на Даниэль, как сгораешь заживо, грызёшь себя за то, что не предусмотрел это похищение, и понимаю – не хочу!.. Не хочу зависеть от другого человека. Тем более от такого непостоянного и взбалмошного существа, как женщина. Ни за что в жизни не влюблюсь ни в одну дамочку, какая бы расчудесная она ни была!

Гораций посмотрел на растерянное и одновременно ошеломлённое лицо друга и рассмеялся, но веселья в этом смехе было мало:

– А тебя никто спрашивать не будет, Нейл! В том-то всё и дело! Ты думаешь, я хотел? Я планировал? Считаешь, это можно контролировать?.. Не верь! Не верь тому, кто скажет, что можно полюбить и разлюбить по своему желанию. Если можно – значит, это не любовь!.. Любовь, как вирус, пробирается в тебя по чуть-чуть, незаметно, бесшумно, притупляя все инстинкты. И первое время у тебя даже не в голове, что ты попал! А когда спохватываешься – уже поздно. Любовь – это захватническая война внутри тебя. Она разрушает твой прежний мир, сбрасывает с пьедестала привычные ценности и принципы, по которым ты жил, она меняет твоё мировоззрение и приоритеты. Любовь очень много требует, полного самоотречения ради другого. Слюнявые поэтики восхваляют её. А я скажу тебе: любовь – это боль, это страх, это сомнения. Сомнения в себе. Я – тот, кто не сомневался в себе ни минуты с рождения, – сейчас сомневаюсь: любит ли она меня, не посмотрит ли однажды в другую сторону, где будет кто-то моложе и лучше?! Предвечная Тьма! Вот самая совершённая пытка в мире, а не мои казематы!.. – Лачев нервно хохотнул и опустил голову. – Но ради сегодняшнего дня, ради моего кольца на пальце Даниэль, ради того, что она каждый день говорит, как сильно любит меня, я бы прошёл это пекло заново. Я просыпаюсь ради моей Дани, чтобы увидеть её лицо, поймать её взгляд, коснуться тёплых рук. Сейчас я точно знаю: не прилети она тогда в Виридию, я бы сдох, через год, два, может, чуть больше, но просто бы сдох от тоски. И это то, что пугает меня в любви больше всего, Нейл. Каждое утро я вручаю свою жизнь в маленькие, женские руки. Хорохорюсь, строю из себя крутого, важного мага… чёрное сердце королевства, но одна её слеза – и я ничто!

Тестимун хмыкнул:

– Я всегда знал, что умным людям при высоких должностях любовь категорически противопоказана. Ты – самое яркое тому подтверждение. Поэтому, нет, нет и ещё раз нет! Пусть наша Праматерь – богиня Лада – дарует сие счастье другим, а я как-нибудь обойдусь! Лучше о делах государственных думать буду, довольствуясь купленными ласками вечно юных любовниц.

Колдун насмешливо глянул на него.

– Ну-ну, зарекался гоблин в кабак не ходить…

* * *

Гораций шёл по коридору центра, громко топая, чтобы Данька услышала его. Услышала. Войдя в палату, он увидел её радостную улыбку.

– Привет, моя красавица! Ты готова?

– Да, – и девушка покрутилась на носочках, демонстрируя наряд и причёску.

Лачев обволакивал влюблённым взглядом ещё болезненно тонкую фигурку в элегантном платье цвета мальвы. Сама девушка казалась ему нереальной, лёгкой, словно солнечный луч. Золотистые волосы, заплетенные в сложную косу, на первый взгляд были небрежно перекинуты через плечо, но при этом притягивали внимание к шее Даниэль и к её груди. Платье с шёлковой струящейся юбкой до колена при каждом шаге обрисовывало бёдра девушки. Мужской взгляд пробежал по ним, спустился вниз и замер на серебристых туфельках. Гораций сглотнул, чувствуя собственную реакцию на любимую девушку. Откашлявшись, сказал:

– Ты будешь самая красивая на этой свадьбе!

Даниэль польщено улыбнулась, но поправила его:

– Самой красивой на свадьбе будет невеста. А мне достаточно твоего внимания.

– Волнуешься?

– Конечно! Я не каждый день маму замуж выдаю!

Они вышли из здания и замерли недалеко от входа. Девушка нервно передёрнула плечами, пока Гораций готовился к ворожбе. Даниэль действительно волновалась. И не только из-за свадьбы матери.

– Гор, как думаешь, Родик на меня ещё злится?

– Уверен, что нет, – успокоил мужчина, помогая ей надеть пальто.

Лачев знал, что Даня сильно переживает свою первую размолвку с приёмным отцом и даже плачет тайком. Их отношения с волком изменились, стали прохладнее: хотя Гилмор не прекратил общаться с девушкой и всегда отвечал на её звонки.

В тот день Родик и Николь прилетели в лечебницу с двумя новостями. Первая – об их решении пожениться, а вторая – об интересном положении женщины. Даниэль обрадовалась, это было видно по её лицу. Но Белый волк успел заметить странный взгляд, брошенный на него.

Пока Гораций развлекал Николь, оборотень вывел приёмную дочь на улицу. Гуляя по мокрым от растаявшего снега дорожкам, он спросил:

– Что не так, Даня?

– Всё так, – быстро ответила та и отвернулась.

Значит, не показалось! Волк помрачнел.

– Ты же сама говорила, что будешь рада, если мы с твоей матерью сойдёмся!

– Я рада.

– Кому ты врёшь?

– Я правда рада! – воскликнула девушка и, запинаясь, призналась: – Я только не понимаю, почему сейчас?!

– Что?

– Тебе всегда нравилась мама, но ты даже не помышлял о романе с ней, не говоря о женитьбе. Почему сейчас? – и Даниэль сама ответила на свой вопрос. – Потому что теперь она – лиса?!

Гилмор споткнулся от неожиданности, а потом разозлился.

– Даня, ты сейчас на что намекаешь? На то, что я отказывался раньше от Николь из-за её человеческой природы? А теперь позарился на единственную в мире Жемчужную лису?

И по трусливо отведенному взгляду понял, что попал в точку. Мужчина тихо выругался.

– Николь всегда мне нравилась. Она очень красивая женщина! Умная, добрая и хозяйка отменная! На неё любой мужчина обратил бы внимание!.. Но первый неудачный опыт семейной жизни лишил меня желания ставить кому бы то ни было брачную метку. Мы с Ники сначала стали друзьями, потом – твоими родителями, ведь я давно считаю тебя своей дочерью. Постепенно пришло понимание, что нам хорошо вместе. Нравиться общаться, разговаривать, навещать тебя в Тинг-Тигнаве. Но я не задумывался о чём-то большем. Тогда в Койле, когда ты сказала, что Эйдхар полетел за Николь, у меня ноги подкосились! Я готов был на коленях умолять Лачева перекинуть нас в Меокхо, чтобы успеть её спасти!.. В подвале, когда увидел лису, словно прозрел. Боясь заводить новую семью, я, сам того не желая, её завёл. Понял, что наши с Николь посиделки по вечерам давно уже стали семейными! Что я звоню ей каждый день, чтобы узнать, как дела! Что почти каждый вечер забираю её с работы, везу домой и остаюсь на ужин. По сути, мы жили вместе, только что не спали в одной постели… После Койле мы сделали это.

Девушка вспыхнула:

– Родик, я не буду обсуждать твой секс с моей матерью! Это ваше личное дело!.. И я не хотела обидеть тебя.

Но обидела!

Оборотень не сказал этого вслух, но по его поведению, по застывшему голубому взгляду Даниэль всё поняла…

– … Данька, Родик всё понимает, – Гораций улыбнулся. – Ну, психанул волк! Бывает!.. А как меня все троллили и утверждали, что я не могу по-настоящему влюбиться в обычную девочку!

– Я не все, Гор!

– Заканчивай грызть себя! Ты беспокоишься за маму, и Гилмор, если не дурак – а он не дурак! – поймёт это.

– Надеюсь!

Колдун легонько подтолкнул девушку к переливающейся Игле. Пальто, выглядевшее нелепо в тёплой Аврее, в Эллари-Зари пришлось весьма кстати: северная весна была холодная. Даниэль с тревогой посмотрела на мужчину в одном костюме. Архимаг ободряюще подмигнул ей и подставил локоть:

– Прошу, моя леди!

Она прижалась к его плечу, оглядывая знакомую улицу и дом с сияющими огнями. Предпраздничный трепет пробежал по телу. На губах сама собой расплылась счастливая улыбка.

– Пойдём скорее в дом!

Девушка открыла калитку, а Лачев вдруг вспомнил:

– Данька, совсем забыл: моя мама хотела с тобой переговорить насчёт свадебного платья. Позвони ей!

Даниэль улыбнулась, вспоминая о приближающейся собственной свадьбе. Планировалась небольшая, в узком кругу церемония. Но для леди Итерии количество приглашённых не имело значения. Она с головой погрузилась в праздничные хлопоты. Экономить на свадьбе единственного сына магиня не собиралась.

– Можно будет зайти к твоим родителям на обратном пути, – предложила девушка и осторожно посмотрела на мужчину: – Гор, я понимаю, что уже не лиса, даже на восьмушку. Но мне всегда хотелось пройти через брачный обряд лис.

Колдун улыбнулся:

– Я помню. Данечка, можешь хоть метку мне поставить. Главное, что ты станешь моей!..

И мужчина замолчал, оглушённый радостными криками.

– Дани-и-и!!! … Наконец-то!.. Николь, Дани прилетела!..

Их обступили знакомые. Точнее обступили девушку, Гораций тактично отошёл в сторону, чтобы не мешать, лишь украдкой посмеивался, наблюдая за сборами дам.

На сам брачный обряд Даниэль и Горация не позвали. Не только из-за мага. Девушке, ставшей человеком, не было хода в заповедные места оборотней. Ни Лачев, ни Даня не обиделись. Они с самого начала знали, что будет непросто. Колдун накануне признался, что вообще не ожидал приглашения на свадьбу и был готов отпустить Даниэль одну. Всё-таки некромант в гостях у оборотней – явление уникальное и странное. Хотя Лачеву – чего скрывать! – было любопытно увидеть волчью свадьбу вживую. А смотреть оказалось не на что! Свадьба и на свадьбу не была похожа. Никаких храмов, никаких цветочков с лентами, никаких волшебных фонариков и магических сердечек, вспыхивающих над головами собравшихся. Если бы не снующие туда-сюда гости в роскошных нарядах, посторонний человек и не понял бы, что сегодняшний день особенный.

После полудня Родик с Николь в звериной ипостаси убежали куда-то.

– На капище. Там их ждёт волхв, – пояснил Гораций.

Гости тем временем перебрались в банкетный зал в центре города и стали ждать новобрачных. На некроманта поглядывали настороженно, но не трогали. Лишь Сварн Каминский, с привычной весёлой лыбой на лице, подошёл к паре, стоявшей отдельно ото всех. Уже через минуту завязался непринуждённый разговор. Это помогло сбросить скопившееся напряжение. А через час вернулись Родик и Николь. Даниэль во все глаза рассматривала их. Никакого смокинга, белого платья и фаты! На мужчине была обычная льняная рубаха и штаны, на маме – такая же сорочка почти до пят.

Оборотень вывел женщину вперёд и объявил притихшим гостям:

– Моя пара – Николь Гилмор.

Девушка заметила красный след в виде дуги на шее матери. Брачная метка!..

Вся свадьба! Дальше начался обычный банкет. Гораций посмеивался, глядя на растерянное личико Даниэль.

– Волки в определённом смысле очень аскетичны, не любят шумихи и показухи.

– Но это же свадьба!.. Раз в жизни… – развела руками девушка.

Архимаг повернул её лицом к танцующей паре.

– Посмотри! Твоя мама счастлива. А это самое главное!

Даниэль согласно кивнула. После трансформации Николь помолодела и теперь была похожа на старшую сестру, а не на мать. Но больше всего девушку радовал её сияющий взгляд – взгляд влюблённой и любимой женщины.

Немного позже новобрачные переоделись в более привычную одежду. Николь красовалась в открытом синем платье. Светлые волосы были собраны на затылке, обнажая плечи и шею со свежей меткой. Гилмор ради такого случая облачился в чёрный костюм и белоснежную рубашку. Оборотень бережно обнимал жену за плечи, готовый в любой момент закрыть её собой. Пара смотрелась настолько цельно и гармонично, что многие гости, не таясь, любовались ими.

Даниэль, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, подошла к Родику и матери. Замерла в двух-трёх шагах от них.

– Поздравляю!

– Спасибо! – волк улыбнулся, распахивая объятия. – Ну, иди уже ко мне!

И девушка, облегчённо выдохнув, бросилась к нелюдю, который был её лучшим другом и заменил отца.

– Папа!..

В голосе прозвенели непрошенные слёзы.

– Всё хорошо, Данька… Не плачь! – оборотень легонько щёлкнул её по носу и тут же сморщился от неприятных ощущений в руке. – Что это такое?!

Девушка показала кольцо с украшением в виде цветка клевера:

– Я сначала думала: это обычное помолвочное кольцо, а это, оказывается, защитный амулет.

Рядом посмеивался Лачев. Родик одобрительно хмыкнул и заметил:

– Амулет – это хорошо, но слабовато бьёт.

– Я заряд уменьшил… на всякий случай, – пояснил архимаг.

Гилмор хмыкнул:

– Тогда фигня это, а не защитка.

– Да, но это лучше, чем ничего. А, как только Данька поправится, мы пойдём на курсы самообороны.

Николь охнула, встревожено глянув на дочь, а Белый хохотнул:

– Идея хорошая. Но я как представлю Данечку в боевой стойке – ржака нападает!

Девушка скрестила руки на груди, поглядывая на веселящегося оборотня. Тот хитро прищурился:

– Вы бы сейчас себя видели: стоите с Горацием и одинаково выгибаете бровь, словно неделю у зеркала репетировали!..

Настроение было отличным. Даниэль радовалась тому, что Родик больше не обижается на неё. А Гораций радовался, что она, наконец, успокоилась. В какой-то момент он перехватил пристальный взгляд Белого альфы. Рейнгольд Виттур появился позже всех, как и положено вожаку стаи. Лачев, не привлекая к себе внимания, подошёл к нему.

– Отличный вечер!

Оборотень кивнул:

– Неплохой праздник.