Текст книги "Смерть в рассрочку"

Автор книги: Татьяна Моспан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Она свернула в арку дома и тут же почувствовала неладное.

Лена остановилась и увидела её, девицу в голубом норковом свингере, которая поджидала её с противоположной стороны арки. Там же стояла черная иномарка.

– Елена Владимировна! – девчонка отделилась от стены и сделала навстречу несколько шагов.

– В чем дело? – резко спросила Лена.

– Вы не узнали меня?

– Нет, – неуверенно произнесла Калинина. Этот голос она уже слышала, только не помнит где.

– Я – Ирина, Ирэн Сайгина, помните?

– Ирина? – Лена опустила авоську на снег.

Она узнала её.

С Сайгиной Лена встретилась в Рязанской колонии для несовершеннолетних. У неё было задание сделать очерк о крутой девчонке. Начальница колонии порекомендовала написать об Ирине, познакомила с уголовным делом. Привели девчонку для беседы, но контакта не получалось, а потом... Как она сумела разговорить её, сама не поняла. Ничего вроде бы не сделала особенного. Ирину прорвало. Очерк удался. Лена отправила в Рязань несколько экземпляров газеты. Но девчонка почему-то не забывалась, как и та поездка.

Про одни публикации забываешь сразу. Другие, получившие общественный резонанс, живут своей жизнью, герои, несогласные с журналисткой, долго беспокоят автора, грозят судом и расправой. Очерк о Рязанской ВТК воспитательно-трудовой колонии – растревожил душу

Калининой. Она очень близко увидела тех, кто оказался по ту сторону.

– Леночка, нельзя все принимать так близко к сердцу, – сказали ей. Вы – незащищенный человек.

И это было правдой. Пока она не умеет по-другому.

Тогда, читая дело этой жестокой девчонки, она ненавидела её. А когда надзирательница привела её, когда встретились глаза в глаза... "Они тоже люди, – она вспомнила слова, сказанные одним пожилым эмвэдэшником, – и здесь, в неволе, относится к ним надо по-людски, потом они придут к нам, в наше общество".

– Как ты здесь оказалась? – спросила Лена.

– Я искала вас, – ответила Ирина. – Помните наш разговор там?..

– Помню. Ты ещё сказала, что больше не вернешься туда.

– Не вернусь!

– А... – Лена замялась, что-то прикидывая про себя.

Ирина улыбнулась.

– Поняла, о чем вы. Меня выпустили раньше срока. Скостили.

– Очень рада за тебя.

Ирина сжала губы.

– Да чего там! Я вас неделю караулю.

– Зачем? – удивилась Лена. – Подошла бы сразу. – Я тебя ещё в китайском ресторанчике заметила.

– И не узнали.

– Нет. Ты так изменилась. Выглядишь просто роскошно.

Ирина подняла глаза и молча посмотрела на Лену. Было в её взгляде что-то непонятное.

– Я хочу с вами поговорить, – тихо произнесла она.

– Тогда пошли, – просто сказала Лена, наклонилась, чтобы поднять сумку, и тут увидела её, немолодую женщину в сером пальто, которая второй день ходила за ней по пятам.

Дама, заметив, что её обнаружили, почему-то испугалась и кинулась прочь.

– Я сейчас, – Ирина метнулась за ней.

Ничего не понимающая Калинина обогнула угол дома. То, что она увидела, заставило её оцепенеть.

Дама в сером пальто с ловко скрученными сзади руками лежала на снегу. Ирина сидела на ней и свободной рукой цепко держала за волосы. Шапка дамы вавялась рядом.

– Сука шершавая, говори, зачем за ней ходишь, говори, ну?!

Женщина промямлила что-то нечленораздельное.

– Башку проломлю!

Ирина больно дернула её за волосы. Женщина взвыла.

– А-а, больно тебе, больно? От меня не вырвешься!

– Охранная фирма наняла следить, – выдавила женщина, поняв, что от этой молодой чертовки пощады ждать не приходится.

– Зачем?

– Н-не знаю.

– Фирма какая?

Дама назвала охранную фирму.

– Кто заказал?

– Н-не знаю...

– Ах, не знаешь?

Ирина разъярилась и, схватив за волосы покрепче, стукнула её лбом об лед.

– Морду разобью! – зловещим голосом пообещала она.

– Заказчик... – Дама назвала акционерное общество, против которого Лена недавно выступила с серией разоблачительных публикаций.

– Ирина, не надо! – подбежавшая Лена попыталась оттащить девчонку в сторону.

– Елена Владимировна, – оглянулась на Калинину Ирина, – она же ещё ничего не сказала.

– Я все знаю, Ирина, пойдем, прошу тебя. Не связывайся.

– И за сколько тебя наняли? – Сайгина в последний рванула волосы дамы.

– Сорок долларов в час, – прохрипела та, не веря, что её оставят в покое.

– Живи, сука! – Ирина ослабила хватку. – Еще раз увижу здесь, кровью харкать будешь, поняла?

– Да, – прохрипела женщина.

Ирина поднялась. Калинина с ужасом смотрела на нее.

– Я вам помогу, Елена Владимировна, – ровным голосом произнесла Ирина и, как примерная девочка, взяла сумку с продуктами.

Они молча шли к подъезду.

– Извините, – произнесла Ирина, когда они стояли возле лифта.

– Ты всегда так действуешь? – спросила Калинина, с трудом приходя в себя. – Тебя недавно освободили, представляешь, что может быть, если?..

– Ничего, – упрямо мотнула головой Сайгина.

Елена открыла дверь квартиры.

– Извини, у меня беспорядок. Материал в номер сдавала.

В прихожей Ирина, не раздеваясь, прислонилась спиной к стене и молча стояла так.

– Ты что? – позвала её Лена. – Проходи!

– Ничего, – выдохнула девушка. – Просто там я часто думала... Я хотела прийти к вам. Почему вы не спрашиваете, зачем?

– Сама расскажешь. Послушай, я ведь помню, тебя там, – журналистка, как и Сайгина, не сказала: колония, она знала, что вернувшиеся оттуда, говорят просто т а м, – Ирэн называли. Хочешь, тоже буду так звать тебя?

– Хочу.

– Я сегодня устала смертельно, да ещё подергалась... Ты располагайся. Сейчас душ приму, иначе я не человек, а потом будем ужинать, ладно?

– Ладно. – Ирина прошла в комнату и стала медленно её оглядывать.

– Хорошо у вас, уютно. Просторно, места много.

– Дом старой постройки, – подтвердила Лена . – Ремонт недавно сделала, подновила кое-что. Практически вся мебель от бабушки осталось. И квартира её. Мои только книги да барахло разное.

Едва Лена направилась в ванную комнату, зазвонил телефон.

Это был Алексей, журналист.

– Леночка, помоги, будь человеком. Статью готовлю, мне нужна информация на некоего Журкина из общественного Фонда при...

– Знаю, – перебила Лена. – Что конкретно тебя интересует?

– Все, – веско сказал Алексей.

– Слушай, давай завтра.

– Завтра надо все сдать в редакцию, – холодно произнес он. Калинина вздохнула и понимать это надо было так: какого черта берешься за работу, если не имеешь достаточной информации.

– Я на тебя надеялся, – в голосе послышались укоризненные нотки.

– Ты не одна? – наконец догадался он.

– Не одна. Ко мне приятельница в гости приехала.

– Знаю я этих приятельниц, – многозначительно сказал Алексей. – Ну ладно, в кои-то веки обратился...

– Сейчас приму душ, найду свои черновики и перезвоню, – отрезала Лена и положила трубку.

– Я вам помешала?

– Нет, что ты. Просто все очень надоело. Звонит, когда нужно ему, а в остальное время не вспомнит о моем существовании, хоть подохни. Да ты не слушай меня, – Лена потрепала Ирэн по щеке. – К тебе это не относится.

Девушка прильнула к её руке.

Под горячим душем Елена оттаяла и даже стала что-то напевать. Вместе с водой смывалась усталость. В какой-то момент она почувствовала себя неуютно и подняла голову. Сквозь неплотно прикрытую щель мелькнула тень.

Лена откинула мокрые волосы и толкнула дверь рукой. В коридоре никого не было. "Совсем с ума сошла!" – выругала она себя.

Ирэн хлопотала на кухне. Стол был накрыт, что-то жарилось на плите, распространяя вокруг аппетитный запах. Лена мгновенно почувствовала острый приступ голода.

– Я тут похозяйничала, – обернулась Ирэн от плиты. – Ничего?

– Умница. Извини, я все-таки позвоню Алексею, а то месяц дуться будет.

Она открыла шкаф, стоящий на кухне, и стала вываливать прямо на пол груды бумаг. Хорошо, кухня просторная и "нетленку", как шутя называла свои публикации, можно было хранить здесь. Никакая однокомнатная "хрущевка" этого бы не выдержала.

Калинина злилась, потому что не могла найти нужных документов. Из вороха бумаг выпала фотография.

– Это знакомый? – Ирэн смотрела на снимок.

– Да, – Лена нахмурилась. – Бывший знакомый.

Она небрежно сунула фотографию между бумагами и запихнула все назад в шкаф.

На снимке был Вадим Большаков. Ирэн знала этого человека, он приезжал в офис к её отчиму. Лене она ничего не сказала.

Калинина минут пятнадцать диктовала Алексею то, что нашла в своих записках. Он постоянно перебивал, задавая вопросы.

Елена не выдержала:

– Слушай, кто будет автором статьи, ты или я?

Алексей обиженно забурчал, но от комментариев благоразумно воздержался.

Наконец, Елена положила трубку.

– Паршиво живу, да? – Она сидела, устало прислонившись к дивану.

Этот звонок её доконал.

Ирэн поставила на стол бутылку дорогого коньяка.

– Ого! – Лена смотрела на этикетку. – А это откуда?

– Хочется нормально посидеть.

Калинина молчала, раздумывая, и вдруг спохватилась:

– Так ведь ты же за рулем?..

– Не волнуйтесь, Елена Владимировна, никаких проблем не будет.

– А все-таки? – не унималась Лена. – Я уже видела...

– Ну, если что, позвоню на фирму отчиму, машину отгонят, – неохотно пояснила она.

Они стали ужинать.

– О, – изумилась Лена, отведав сочное жаркое, – ты прекрасно готовишь. Кто тебя нучил?

– Мать. Она отличная кулинарка, только...

Ирэн замолчала. Лена ни о чем не спрашивала, и девушку прорвало.

– Не могу я больше так жить, не могу! – Она зарыдала, да так, что слезы брызнули из глаз и потекли по хорошенькому, сильно накрашенному личику.

Она выскочила из-за стола и скрылась в ванной комнате.

Спустя несколько минут на кухне появилась другая Ирэн. Косметика была смыта с лица, отчего девушка выглядела моложе и беззащитнее. Ее пушистые светло-русые волосы с рыжеватым оттенком, небрежно сколотые, открывали красивый затылок с нежными завитками волос.

– Давайте выпьем, – Сайгина подняла рюмку. – За вас!

Досрочное освобождение она получила благодаря хлопотам отчима. Он попросил нужных людей.

– Сергей Львович стал уважаемым человеком за то время, что меня не было. Он – генеральный директор акционерного общества "Ритуал". Большая часть похоронных фирм Подмосковья под его началом. Кроме того, он и ещё кое-что к рукам прибрал.

– Да, да, – вспомнила Елена, – ведь ты из Подмосковья.

– Один из офисов конторы находится в Москве. Отчим взял меня к себе на работу. Закончила бухгалтерские курсы, на компьютере научилась работать, все, как полагается. Даром хлеб не ем.

– У вас плохие отношения?

– Хорошие, – скривилась Ирэн. – Нет, правда, хорошие. Не каждый отец для дочери столько сделает, сколько он для меня, а ведь не родная я ему. Разодел, как куклу, машина пока не на меня оформлена, по доверенности вожу. Я способная, как вышла, много чему научилась.

– Тогда я тебя не понимаю. В чем проблема?

– С матерью плохо. Когда меня сажали, Сергей Львович был обычным служащим. Про него говорили, что он – мужик с головой, своего не упустит. Я мало во все вникала, жила своей жизнью. Он в матери души не чаял. Когда в компанию попала, пытался меня воспитывать, да что толку! Вот тогда у меня с ним отношения действительно плохие были. Он просил: мать, говорил, пожалей, смотри, что ты с ней делаешь. Дура молодая, на все плевать было. А как вышла... Господи!

Ирина закрыла лицо руками и замолчала. Из глаз опять потекли слезы.

Елена помнила, что надзирательница, характеризуя Сайгину, сказала, неодобрительно поджав губы: твердый орешек, никогда не заплачет, среди воспитанниц пользуется авторитетом.

Сейчас Ирэн по-детски вытирала ладошкой слезы и шмыгала носом.

– Успокойся, – Лена протянула ей плоаток.

– Да, да, – закивала та головой. – Сейчас все пройдет. Мне, может, и нужно поплакать. Они все считают меня каменной. Только это неправда.

Она, успокоившись, стала говорить дальше.

– За то время, что меня не было, все изменилось. Если бы вы видели, во что превратилась мать! Мне – восемнадцать, ей – тридцать шесть, она старуха, настоящая старуха! Но самое страшное – она пьет. Запоем, неделями. Это страшно! Я, когда поняла это, чуть с ума не сошла. Мать орала, что до неё никогда никому не было дела. Я – в тюрьме, люди на неё пальцем показывают, городок, хоть и большой, но все на виду. Отчим... Она кричала, что он вечно занят своими делами, только деньги, деньги... Зачем ей эти тряпки, если он с ней никуда не ходит?! Она – домработница и служанка, да ещё любовница, когда в постель позовет. Она проклинает тот день, когда послушалась мужа и уволилась с работы. Там она была хоть кому-то нужна, с ней считались. Там она была человеком.

Ирэн замолчала и стиснула зубы.

– Мать сдает с каждым днем. Последний раз совсем... Такое несла, что сил никаких нет её слушать. На Сергея Львовича наскакивает, всю одежду с себя сорвала, трясется, похорони, кричит, меня поскорее, прикажи своим, живой закопают. Мы её еле удержали, на улицу хотела выскочить. Отчим... Его тоже понять можно. Мороки с нами... То со мной, теперь с матерью. Когда удалось уложить её спать, он сказал, что мы оба виноваты.

Ирэн опять заплакала. Елена подошла, обняла и стала гладить по голове.

– Я не жаловаться приехала. Еще там решила, что обязательно разыщу вас. Прогоните, думала, ну, что же делать... Статьи ваши собирала, прочитала все, что нашла. Я верю вам. Не прошу помощи, просто так одиноко и плохо, что... Я как потерянная. Вокруг себя только и слышу: деньги, деньги... Я тоже так думала сначала. Вышла – и понеслось. Раньше доллар в глаза не видала, теперь, пожалуйста: шуба, свингер, дорогие тряпки, духи, косметика. Как в сказку попала. Девчонки вокруг, у которых родители состоятельные, глаза закатывают: ах, костюм от фирмы "Валентино", ах, от "Версаче"! Такими светскими дамами заделались. Деньгами сорят налево и направо, а сами копейки в жизни не заработали. Рожи шершавые, никакая косметика не поможет, а туда же... Если не та фирма на тебе надета, ты уже для их общества не годишься. – Ирина выругалась. – Почему все так несправедливо, почему? Им все можно, а другим – ничего. Они и на людей-то смотрят, как на дерьмо, а сами делать толком ничего не умеют. Я, между прочим, на фирме у отчима не задницей в короткой юбчонке кручу, как некоторые. Я работаю, и нагружает меня Сергей Львович будь здоров как. Другие, которые победнее, просто завидуют и считают, что мне незаслуженно повезло. Тут недавно одна высказалась, что в прежние времена мне из тюрьмы была одна дорога – на площадь трех вокзалов, всякую шваль обслуживать, а я иномарку вожу. Скушно с ними со всеми. Скушно и противно. И везде слышишь одно и тоже – деньги...

Она задумалась.

– А вот матери деньги счастья не принесли. Когда бедно жили, лучше было. А сейчас... Почему так?

– Ирина, откуда же я знаю?

– У вас все по-другому. Вы интересно живете, делом заняты, вы умная.

– Не надо преувеличивать. Я такая, как все. У меня куча недостатков и неприятностей. Сама сегодня видела, – добавила Лена.

Ирэн замотала головой.

– Все равно. У вас совсем другая жизнь.

Елена задумалась, припомнив, как один из знакомых, полковник МВД в отставке, взглянув на её большую статью в журнале, – материал был подан хорошо, с кратким комментарием, фотографией автора, на разворот,

– такие публикации бывают нечасто, сказал, небрежно бросив журнал на столик:

– И сколько тебе за это заплатили?

Лена ответила.

Знакомый хмыкнул.

– Я бы за таким гонораром даже не поехал.

Полковник недавно уволился из милиции и устроился в какую-то коммерческую банковскую структуру и теперь, открестившись от прошлого, строил из себя преуспевающего бизнесмена.

– Если бы ты занималась чем-нибудь другим, то могла бы зарабатывать прилично – с твоей-то головой. У нас уборщицы больше получают.

– Послушай, – сказала ему Калинина, немного подумав, – когда ты полгода сидел на Кавказе, брал банду, ты думал о том, сколько тебе заплатят?

Бывший эмвэдэшник опешил.

– А что касается зарплаты... Если бы ты пошел не в банк, а в услужение к бандитам, то получал бы ещё больше.

– Ты умеешь быть злой, – скривился отставник.

– Да брось, не стоит обращать внимания!

После этого разговора они не встречались.

Елена смотрела на Ирину и думала о том, как сильно изменилась девушка. Повзрослела...

– Мне жалко мать. – Ирэн теребила прядь рыжеватых волос. – Я пыталась говорить с ней. Она плачет, соглашается, а потом опять напивается до бесчувствия, и начинается кошмар. Отчим делает, что возможно. Я с ума от них сойду! Иногда ненавижу их обоих. Это ужасно, да?

– Может, матери надо лечиться? – неуверенно спросила Лена.

– Вы думаете, мы ничего не пробовали? Все бесполезно. – В глазах Ирины было отчаянье. – Я живу в ожидании несчастья. Сергей Львович...

– Она пожала плечами. – Другой давно бы рукой махнул и ушел к чертовой матери.

Она вздохнула.

– Может, и уйдет скоро, особняк строит. Недавно спросил у меня: поедешь со мной? Я обалдела. А мама, говорю? Сказал, с нами поедет, ей там лучше будет. А я боюсь: сейчас соседи вокруг, она хоть их стесняется, а что там будет – неизвестно. Устала я от них, и от отчима, и от матери... Это нехорошо, что я так говорю, да?..

Ответить Калинина не успела. Внезапно, как сигнал тревоги, прозвучал телефонный звонок.

Лена, взглянув на определитель номеров, ахнула:

– Лерка! Совсем про неё забыла! Сегодня в прямом эфире должна быть передача с её участием. Обидится теперь. Ну начисто все из головы вылетело!

– Это ваша подруга?

– Да, певица Валерия Стрелецкая. Слышала про такую?

– Конечно, – уважительно сказала Ирэн.

– Алло! – бодрым голосом начала Елена, и тут же её голос взорвался криком: – Что, что? Убили Валентину Максимову? Ты уверена? Повтори ещё раз. Беглов...

Она повесила трубку и невидящими глазами уставилась в угол.

Ирэн молча наблюдала за журналисткой. Она уже слышала эту фамилию

– Беглов. Тот фраер, которого она видела на фотографии, выпавшей из Лениного шкафа, в разговоре с отчимом упоминал именно эту фамилию – Беглов. У неё хорошая память.

Этот тип приезжал с другим мужчиной, который произвел на неё неприятное впечатление. Кому такой понравится? Невысокого роста, на макушке круглилась порядочная лысина, которую он пытался скрыть, зачесываю волосы. Выглядело это ужасно.

Ирэн не подслушивала. Двойные двери в кабинет отчима были неплотно прикрыты, и кое-какие слова доносились отчетливо.

Сейчас Сайгина пыталась припомнить, о чем они говорили, и не смогла. Она приучила себя запоминать только то, что касалось лично её.

Ирэн никогда не совала нос в чужие дела. Сергей Львович ценил это, говорил: молоденькая да умненькая.

Она кривила губы: закатают в колонию, будешь умненькой. Глупые и слабые там не выживают, ломаются.

Она не знала фамилию бывшего приятеля Елены Калининой, зато запомнила, как зовут лысого с зачесом – Борис Ефимович Мастинский. Отчим перед ним выплясывал, как никогда.

Она поинтересовалась:

– Кто это?

– Большой человек! – значительно произнес Сергей Львович и округлил глаза. – Ты с ним будь повежливее.

Ирэн пожала плечами.

– Вряд ли я его когда-нибудь ещё увижу.

– Кто знает, кто знает, – загадочно сказал Сергей Львович. – Ты ему очень понравилась.

– Да он меня и не видел совсем, – удивилась девушка.

Кофе заварила, принесла, да ещё раз отчим зачем-то в кабинет вызывал.

– Когда он меня рассмотреть успел?

– Значит, успел. А он, между прочим, мужчина очень богатый. И одинокий.

– Нужна я ему, – поддержала тогда разговор Ирэн, чтобы выяснить намерения отчима в отношение её.

– Он не старый, – гнул свое Сергей Львович.

– Ты что, в мужья его мне пророчишь?

– А почему нет, – спокойно ответил отчим. – Это не твои мальчишки-малолетки. С Мастинским как за каменной стеной будешь. Ему жена нужна.

– Я уже была за одной каменной стеной, – тихо ответила Ирэн. – Он об этом знает? – прищурилась она.

– Знает.

– Так это что, серьезно все? – От изумления она растерялась.

– Какие шутки! – ответил отчим. – Говорю же, понравилась ты ему. Девушка рассудительная, не вертихвостка. Другие в твоем возрасте едва задницу прикроют и начинают ей вертеть туда-сюда. Он все заметил: и что одета пристойно и ведешь себя, как подобает.

Ирина вспыхнула. После колонии невозможно было заставить её натянуть мини-юбку и демонстрировать голые ляжки.

– ... И красавица, говорит, какая... – назойливо трубил свое отчим, поглядывая на падчерицу.

– Я замуж не собираюсь.

– А тебя никто и не торопит.

Сергей Львович больше на эту тему не заговаривал, и Ирэн постаралась выкинуть все из головы. Видала она такое замужество...

Сейчас, припомнив подробности того визита, она решила выяснить подробности. Как этот самый Беглов, которого упомянула по телефону Елена, связан с Мастинским?..

– Я ещё приду к вам, можно? – спросила она Калинину?

– Конечно, Ирочка, приезжай. И не дергайся, все устроится.

Лена, проводив Сайгину, долго сидела неподвижно. Что устроится? Она и сама не знала. У всех свои проблемы. Она думала о Валерии. Тогда она не поверила, что Наталье Дробышевой помогли уйти из жизни. Лерка психует и нагнетает обстановку, решила она, зная про образ жизни Дробышевой. Сейчас она с ужасом поняла, что Валерия ничего не выдумала. После убийства Валентины Максимовой опасность нависла над Стрелецкой.

Помочь мог лишь один человек – Артем Семенович Беглов.

Глава 8

Сема Резаный, прислонившись к сувенирному киоску, расположенному в центре зала аэропорта, наблюдал за Вячеславом Анатольевичем Карлиным, который собрался вечерним рейсом вылететь в Москву.

Сема несколько раз внимательно прочесал глазами зал ожидания. Все было спокойно. Резаный стоял так, чтобы не выпускать из поля зрения Карлина. Опущенные уши и козырек надвинутой на лоб меховой шапки-канадки прикрывали лицо.

Внушительная фигура Вячеслава Анатольевича была видна хорошо. Рядом с ним стоял охранник, здоровый мордастый качок. Второй топтался у справочной.

Объявления на регистрацию московского рейса ещё не было. Публика в зале посматривала на часы и задирала головы, глядя на табло.

За стойкой кафе надолго расположилась небольшая группа людей в лохматых шапках и полушубках. Это задерживали один из местных рейсов, и пассажиры, в основном, работники с буровой, не теряя времени даром, гудели вовсю.

Сема, следя одним глазом за шумными буровиками, не забывал поглядывать на Карлина, Карлу, как он его называл. Вроде все нормально, решил Резаный, но внимания не ослаблял.

Качок возле Карлина вертел головой, угрюмо оглядывая зал. Он тоже не заметил ничего настораживающего.

Вот, вот, смотри, милый, одобрил Сема, тебе за это деньги капают, и немалые.

У Резаного была другая задача. Его отправили в этот сибирский город сразу вслед за Карлиным, чтобы он разобрался в ситуации изнутри.

Такой приказ дал ему человек, которого Сема почитал превыше всего: Артем Семенович Беглов.

Тот сказал ему:

– Присмотри за Карлиным. Охрана у него будет хорошая, это не твоя забота.

Сема вскинул голову и поскреб пальцем шрам на щеке, пытаясь угадать мысли Беглова. Его веки слегка дрогнули.

– Вот, вот, ты правильно меня понял, – подтвердил свои слова Артем, наблюдая за Семой. – Ты – артист своего дела. Любую аферу или махинацию за версту чуешь. У тебя нюх, как у хорошего оперативника.

Ну, это уже шеф загнул, поежился уголовник и едва заметно усмехнулся, польщенный доверием.

– Обижаете, Артем Семенович...

– Если чего не так, сразу связываешься со мной.

Беглов был уверен в добросовестности Карлина, – почти уверен, на сто процентов он не верил никому, – но ослаблять внимания Резаного не хотел. Москва далеко, лишний глаз не помешает.

– Вторая твоя задача, – продолжал Беглов: – Своими действиями я потревожил братву. Местный актив заволновался, что лезу, мол, на чужую территорию. Уже пошла волна. Ты никуда не встревай, но постарайся разведать, что к чему, а главное, не стоит ли за ними кто посерьезнее. С кем надо, я сам разберусь. Понял? Не светись лишний раз.

Сема понял. Задача не из легких. Она несколько отличалась от того, чем он занимался раньше, но это его не пугало.

Сема Резаный занимал не последнее место в империи Беглова. В сорок четыре года имел шесть судимостей. Среднего роста, поджарый, с открытым, улыбающимся лицом – он был обаятелен, как и всякий мошенник на доверии. Располагать к себе людей он умел.

Один из следователей, который вел его последнее дело, удивлялся: надо же, облапошил человека, а тот зла на него не держит. Сам дурак, сокрушался потерпевший, если на удочку попался.

Сема был артистом своего дела. У него одно время и кличка была Артист, потому что хорошо пел под гитару блатные песни, а главное, фантастически умел перевоплощаться.

– Тебе бы, браток, на сцену прямая дорога, а ты здесь с нами чалишься, – говорили ему. – Просмотрели родители.

Родители не просмотрели, потому что воспитывался Сема в детдоме. Молоденькая мамаша, едва он появился на свет, прихватив свои манатки, смылась прямо с больничной детдомовской койки, не пожелав взглянуть на малютку.

Смылась, и черт с ней! У него о ней душа не болела. Об одном хотелось Семе спросить свою легкомысленную родительницу: с кем это она так удачно перепихнулась, что волосы у него темные и кудрявые. Не одну расческу обломал, приглаживая роскошную шевелюру.

– Семочка, и в кого ты такой кудрявый? – спрашивали его. – Мамашка твоя, видать, не промах была.

– Не промах, – с усмешкой отзывался Сема, встряхнув темными кудрями. Хорошо, что не с негром.

– Эт-то точно! – отставали от него.

Голубые глаза Семы смотрели на мир добродушно и весело. Его любили за незлобивый и веселый нрав. Он не претендовал на высокое место в воровской иерархии, у него не было врагов, он не мог никого обидеть и рассердить. Но, оказалось, что это не так.

Однажды, выступая перед заключенными, он задел одного авторитета. Ночью Семочку порезали. Его отбили сокамерники. В живых он остался чудом. С тех пор на левой шеке появился кривой шрам, а к его кличке Артист добавилась ещё одна – Резаный.

После отсидки Сема подался к Беглову. Надоело лохов шарашить, возраст не тот. Да и время нынче пасмурное, одному прожить трудно.

...Вячеслав Анатольевич Карлин в сопровождении охранника неторопливо шел по залу. Его коричневая ондатровая шапка была видна издалека.

Объявили посадку на местный рейс.

Толпа возле стойки кафе пьяно загомонила. Бурильщики в радостном оживлении двинулись регистрировать билеты. Часть мест в зале ожидания освободилась.

Карлин подошел к креслу, возле которого стояла искусственная пальма в кадке с пыльными листьями, и опустился в него. Южная растительность, вернее, её жалкая имитация, в этом северном сибирском городе выглядела нелепо.

Вячеслав Анатольевич поставил рядом с кадкой довольно вместительную дорожную сумку. Дипломат он держал на коленях.

Резаный знал, что находится в дорожной сумке. Роскошная шубка из соболей. "Бабе своей купил, – незлобиво усмехнулся Сема. – Чтобы лучше любила".

Карлин оправдал доверие Артема. Он вел себя именно так, как

Беглов предполагал. Гудков поручился за него не зря. Банк, два акционерных общества, одно из которых было "Азиядрагмет", приносили верный доход. Генеральным директором официально являлся Карлин. Здесь все было чисто. Вячеслав Анатольевич отрабатывал доверие Артема и мог не беспокоиться за свое будущее.

Зато Сема беспокоился. За Карлу и за себя тоже.

Две местных бригады решили объединиться против Артема. Такой кусок мимо них проскочил!

"Кинулась ...изда в ладоши хлопать, когда кончили играть!" – зло думал Сема. Действия юнайтед братвы могли доставить серьезные неприятности. Беглов, конечно, разберется, но потом. А сейчас надо было добраться до столицы.

Посланник Артема в холодную зиму не зря прохлаждался в сибирском городе. Нарыл такой компромат на губернатора Блинова, которому Беглов помог на выборах, что, стукни об этом, куда положено, такой вой поднимется, только держись.

У Резаного, которому все было до фонаря и который жил по принципу: все воруют, но не все попадаются, – волосы встали дыбом, когда он разузнал поподробнее о житье-бытье губернатора. Какие там аферы! Он свои деньги зарабатывал, можно сказать, честным нелегким трудом. Как ни говори, а по совокупности заслуг худо-бедно шесть сроков отмотал, не последний, значит, человек по части надувательства и махинаций. Так вот, он – щенок по сравнению с этими дельцами.

Обидно стало. Сколько выдумки и смекалки надо было проявить ему, чтобы себе на хлеб с маслом заработать! Объегорить трезвого, в здравом уме человека – это не два пальца обоссать. А тут... Ну, е-мое!

Главное, мужик этот, Блинов, примитивен, как оглобля. Видно, и впрямь все перевернулось в наше время. Одного за десять тысяч долларов Интерпол разыскивает, – подорвал основы государства! – а другие сотнями тысяч хапают на глазах у изумленной публики, и ничего.

Ладно бы сам Блинов брал, так ещё и семейка его не теряется. Охулки на руку не кладет. Присосались, как клещи, и сосут, и сосут... Все семейство, как мухи, обсело богатейший регион и доит его без зазрения совести.

Ну, жизнь наступила, ну, жизнь! – сокрушался Сема. Если разобраться, то деятельность Артема Беглова – благотворительное общество, островок среди хапуг и взяточников.

Вячеслав Анатольевич Карлин действовал здесь строго в рамках закона. Артистическая натура Резаного с большим трудом научилась переваривать эти слова. Напрягаться пришлось! Сколько сделок Карле ни предлагали за это время, какой куш ни сулили, он все отклонял. Сема был в курсе событий. Он с уважением смотрел на Карлу. Стойкий мужик, не зря его Беглов на хозяйство посадил.

Сам он тоже не раскаивался, что пришел к Беглову. За такими, как Артем, будущее.

Резаный стоял у сувенирного киоска, насвистывая слова известной блатной песенки.

Поворую, перестану.

Жду: вот-вот богатым стану.

Вот тогда начну опять

Я законы соблюдать...

Эх, поворую...

Его внимание привлекли двое мужиков, мелькнувшие в толпе буровиков.

Панцирь! Внутри у Семы все похолодело. Он знал этого отморозка. Зачем он сюда причалил? Появление бандита не могло быть случайностью.

Панцирь отделился от своего спутника и расслабленной походкой направился в сторону Карлина, который продолжал сидеть в кресле.

Бандюга на ходу прихлебывал баночное пиво. Вторую банку держал в руках. Все выглядело естественно. Разве что очень уж осторожно нес он эту банку, даже лицо побелело от напряжения. Но никто, кроме Резаного, не обратил на это внимания.

Козел, дубина! Сема сверлил глазами охранника, но тот спокойно сидел рядом со своим патроном. Второй намертво застрял возле справочной. За что им только деньги платят! Резаный выругался. Одна вывеска...

Панцирь тем временем обогнул искусственную пальму, боком взглянул на безмятежного Карлина, ожидающего регистрации на московский рейс, и поставил пивную банку на край кадки.

Сема уже знал, что будет дальше...

Он выскочил из-за своего укрытия и рванул к пальме.