Текст книги "Смерть в рассрочку"

Автор книги: Татьяна Моспан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Ты ко мне должен был мчаться на своем "БМВ", понял, ко мне! Мудак, прости, Господи! Засветился ты на свой серебристой иномарке, понял?

– Чапа, Чапа, – ныл Илья, втягивая голову в плечи.

– Под замок захотел? В Нарымский край, доить тюленей...

Лишь теперь продюсер понял, в какое дерьмо он влип.

– Ну, все, голуба. Ты со следователем когда-нибудь общался? Только деньги привык считать, засранец. Всю черновую работу Чапа за тебя делать должен. Ублюдок!

Он бегал по комнате, его глаза горели от ненависти, он крыл компаньона матюгом, но Илья сейчас этого даже не замечал.

– Баба эта заложит нас. Сдаст всех. Если уже не сдала, – Чапа деловито взглянул на часы. – Один шанс из ста, что она ещё дома. Адрес этой сучки, быстро!

– Послушай... – начал Илья, но подельник прервал его.

– Хватит! Сиди дома и жди. А лучше подайся куда-нибудь на люди, чтобы тебя видели.

У Шаныгина похолодело внутри.

Чапа позвонил поздно вечером, когда Шаныгин от страха места себе не находил.

– Порядок, – раздался по телефону знакомый голос. – Вовремя провернули. Там возле подъезда Федор девку одну заметил. Видно, к ней шла, да опоздала. Красивая, в длинной дубленке шоколадного цвета, волосы каштановые, распущенные. Ты её знаешь?

– Да, это подруга Дробышевой, Валерия Стрелецкая.

– Кто, кто? – голос Чапы вдруг сделался сиплым.

– Певица Валерия Стрелецкая, – повторил Илья. – А что... – договорить он не успел.

По ту сторону трубки раздался странный звук.

– Да ты знаешь, с кем она повязана? – невольно вырвалось у Чапы, но он тут же испуганно смолк. – Почему раньше не сказал, что они подруги? – уже спокойнее спросил он.

– Я не знал, что тебе это будет интересно.

Если бы Илья увидал своего компаньона в этот момент, он бы обрадовался. От наглости Чапы не осталось и следа. Лицо пошло красными пятнами, противно заныло сердце.

Он, начавший трудовую деятельность с мелкого мошенничества, а теперь, наконец, нащупавший свою жилу, держался на плаву благодаря собственной пронырливости и изворотливости. Он мог кинуть любого. Любого лоха. Но никогда не поднимал руку на тех, кто был сильным мира сего. Даже близко не задевал их окружение. Это позволяло ему выживать и изворачиваться. От следователя и от статьи в Уголовном кодексе можно отвертеться. От авторитета и тюрьма не спасет. Пришибут, как муху. Это было золотое правило, и он никогда его не нарушал.

Сейчас слизняк Шаныгин подвел его. Чапа был неплохо информирован. Имя певицы Валерии Стрелецкой знающие люди связывали с Артемом Бегловым. А уж он-то... Рука не дрогнет.

Федор едва не раздавил сегодня Стрелецкую в сквере. Он видел, что дамочка его зацепила взглядом и решил на всякий случай убрать свидетеля. Идиоты, какие же они идиоты!..

Чапа дрожащей рукой вытер пот со лба и с ненавистью посмотрел на трубку сотового телефона, словно это был его личный враг.

– В общем, так. На время замираем, прекращаем всякую деятельность. Если что будет нового, сразу звони. И вот ещё что: труби везде, где можно, что Дробышева принимала наркотики. Понял? С кем ещё эта певичка общалась?

– Есть такая актриса драмтеатра, Валентина Максимова.

– Лады.

Прошло два месяца, все было спокойно. И вдруг...

Шаныгин позвонил Чапе. Он долго мучился, прежде чем это сделать. Он боялся следователя, которым пригрозил ему компаньон, боялся уголовщины, опасался самого Чапы, но больше всего дрожал за собственную шкуру.

– Что стряслось? – быстро спросил приятель. – Певица проявляет осведомленность?

– Нет, Стрелецкая молчит. Зато другая...

– Что, что другая?..

– Твердит на всех углах, что Дробышева никогда не принимала наркотиков. Мне донесли, что грозилась в прокуратуру обратиться. Дескать, смерть Наташи надо расследовать по-настоящему.

У Чапы вырвался вздох облегчения. Хреновая, конечно, ситуация, но не безнадежная. С актрисой он как-нибудь справится. Ему уже приходилось убирать тех, кто стоял на его пути.

Возникшая пауза испугала Шаныгина.

– Чапа...

– Заткнись! – оборвал тот продюсера. – Задал ты мне задачку.

О гибели Валентины Максимовой Илья узнал из газет. Его чуть кондрашка не хватила. Он решил затаиться и сидеть в своей норе, как мышь. Даже отказался от левых концертов, чем несказанно удивил окружение. Все знали его жадность: он готов был рубить бабки день и ночь.

Тут, как назло, грянул скандал с песней, которую против правил исполнила Стрелецкая. Осторожный Илья пытался унять беснующуюся Полину, да куда там... Ей словно вожжа под хвост попала.

Его насторожила реакция Чапы, когда тот услышал фамилию Стрелецкой. Он просто так ничего не делает. Илья попробовал разузнать о Валерии поподробнее. Вроде связана с кем-то из криминала, сообщили ему. Он намекнул об этом Польди, надеясь, что та прикусит язычок.

Полину это раздразнило ещё больше.

– Что, какой криминал? – она, как торговка на базаре, уперла руки в бока. – Такой случай за деньги не купишь. Нет уж, я её как следует мордой по столу повожу.

Илью всегда забавляли её манеры. Такая красотка с ухватками портовой шлюхи.

– Послушать, так у всей Москвы приятели в криминале есть, трогать никого нельзя. ...ерня все это! Сколько я на неё дерьма вылила, а она молчит. Если за её спиной крутые стоят, она бы меня уже давно... – Польди провела ребром ладони по горлу. – Труслив ты стал, Илюша, не в меру. Раньше смелее был.

Наглый взгляд Польди буравил насквозь. Она вела себя так, словно знала про него все. Илья вдруг подумал, что эти двое – Польди и Чапа – очень похожи. Как падальщики собрались возле него, окружили и ждут.

Илья и сам почувствовал, что он сильно сдал.

Сегодня внезапный звонок Полины вывел из равновесия. Он огрызался по привычке, но укусить больно уже не мог. Узнал бы он раньше про трех мужиков, которые одновременно драли эту сучку, он бы из неё винегрет сделал, чтобы не трепала его имя, а теперь даже на скандал сил не было. Она нарушила их договор: хочешь трахаться, хоть роту солдат обслуживай, но чтобы разговоров про это не было.

...Он очнулся, поймав на себе нехороший взгляд Польди. Как гадюка перед броском, поежился он и непроизвольно отодвинулся.

– Так что ты там про данайцев вспомнил, а?

Илья сжал губы, решив не отвечать, но Польди не отставала.

– А что здесь особенного? – она передернула плечиком, и отвратная рожа на её балахоне подмигнула ему. – Здоровье есть, они ребята крепкие. – Она метнула взгляд на Шаныгина. – Не то, что ты.

Илья побагровел, но опять смолчал.

– Как женщина я тебя никогда не интересовала. У тебя – одни интересы, у меня – другие. Никто никому не должен мешать. Ты помнишь, как подкладывал меня своим вонючим ублюдкам, помнишь? Ты хотел сделать меня лучшей подружкой гомосексуалистов. Теперь это не пройдет, под кого ложиться, я буду выбирать сама. Я неправильно сказала про интересы: в нашей милой семейке одно общее – и ты, и я трахаемся с мужиками.

У Шаныгина из горла вырвался непонятный звук.

– Что? – Польди смотрела на него. – Совсем тебя, бедняжку, гои доконали. "Голубая луна, голубая луна," – запела она звонким голосом.

– Заткни фонтан! – не выдержал Илья.

– Что, мотивчик не нравится?

– У тебя голос, как у вокзального носильщика.

– Неужели? – изумилась Польди. – Ты не прав, дорогой. У меня превосходные данные: вкрадчивая сексуальность, искрящийся голос. Читал статью про меня? Раздражительный нрав, что может позволить себе лишь признанная принцесса поп-музыки.

– Фуфло, – бросил Шаныгин. Он немного пришел в себя. – Я просчитался: из уездной артисточки Полины Фиготиной нельзя сделать звезду Польди Лэнд. Кого ты поешь? Ни один нормальный признанный автор не хочет иметь с тобой дела. Ты скоро скатишься.

– Замолчи! – заорала Польди, зная, что он прав.

Упоминание фамилии Фиготина доводило её до бешенства.

– У кого голос, скажи, у кого? У Стрелецкой?

– Да, – подтвердил Илья. – Не тебе чета. Не понимаю, почему она отменила свои выступления из-за такой ерунды.

Он специально поддразнивал Полину, ему нравилось наблюдать, как она, словно разъяренная львица, кидается на него. Это возвращало равновесие и хорошее настроение. Он снова оседлал своего конька и готовился поддать ещё жару. Завистливая Польди не признавала чужих успехов и готова была растерзать любого, кто похвалит другую певицу в её присутствии.

Однако продюсер просчитался. Лицо Польди ещё секунду назад бордовое от злости, вдруг потускнело.

– Ты мне сам напомнил о деле, – почти нормальным голосом произнесла она. – Говоришь, скоро скачусь, ну что ж, может быть, может быть... Тогда я тем более должна подумать о себе.

Она отошла в угол гостиной и как-то странно посмотрела на Илью.

– Короче. Я знаю, что Дробышеву убили из-за твоих делишек. Ты среди театрального реквизита провозил антиквариат, не оформив разрешения. Федор...

Шаныгин вскочил и бросился на Польди.

– Замолчи!!

– Не ори, не боюсь. – В её руке что-то блеснуло. – Сунешься ко мне пришибу. А лучше – соседей крикну. Нам ведь свидетели не нужны, как ты считаешь?

Илья замер. Он не сомневался, что она так и сделает.

– Я думаю, что и Валентину Максимову убрали по той же причине.

Эти слова доконали Шаныгина. У него противно задрожали колени, и он рухнул в кресло.

– Это не я, – прохрипел он.

– Да где тебе, – пренебрежительно махнула рукой Польди. – Ты горазд чужими руками все делать.

– Чего ты хочешь? – выдавил он сквозь силу.

– Это уже разговор, а то орать. – Полина подошла и села напротив.

– Хочу получить, – она помедлила, – некоторое количество денег за свое молчание. Это будет справедливо. Муж должен помогать жене.

Шаныгин чувствовал почти физически, как чья-то лапа сдавила ему горло, перекрывая кислород. Он ослабил галстук. Она не оставит его в покое. Будет доить и доить, пока он будет в состоянии платить. Другого выхода он сейчас не видел.

– Хорошо, я привезу деньги. – От усталости и нервного напряжения у него кружилась голова.

Польди, как ни в чем не бывало, выпорхнула из кресла.

– Я всегда знала, что ты ко мне хорошо относишься, – прощебетала она нежным голосом.

"Ну и тварь, – вяло подумал Шаныгин, – у неё поучиться надо".

– Слушай, солнышко, раз уж ты такой добренький, дай ещё один хороший совет.

– Что еще? – напрягся Илья, приготовившись, что она опять будет что-то вымогать.

– Да сущий пустяк. Ко мне вчера подошли два крепких мужика. Представляться не стали. Вежливо так меня под руки взяли, отвели в сторонку и сказали, чтобы не гнала волну против Валерии Стрелецкой. Я даже испугаться не успела. Как ты думаешь, это серьезно или так, попугали? Ты прошлый раз говорил про какой-то криминал, якобы, у Стрелецкой кто-то есть...

Шаныгин замер, как зверь перед решающим броском. У него внутри все задрожало. Вот он, его шанс...

Илья постарался придать голосу как можно больше искренности и, выдержав паузу, лениво сказал:

– Какой криминал? Будь это так, сама говорила, тебе давно бы хвост прищемили. Наняла дворовую шпану и пугает.

Он ловко поднялся из кресла. Сейчас он уже не походил на человека, которого придавили обстоятельства.

– Ну, я побежал, дела, дорогуша.

Польди задумчиво смотрела ему вслед. Ее удивило, как быстро он сдался, это было до того не похоже на сквалыжного Илью, что стоило задуматься.

– А, ерунда, – вслух сказала она. – Куда ему деваться? Заплатит.

А дальше... В её хорошенькой кукольной головке роились планы один краше другого.

Она услышала, как бьют часы, и вздохнула. Нехорошо сдавило сердце. Она подошла к столику и плеснула себе коньяку. Ерунда все!

На сегодняшний вечер у неё планировалось ещё одно мероприятие. Надо было уговорить председателя одной представительной комиссии, чтобы её включили в состав музыкального жюри. Фамилия этого мэтра была Мызников.

– Помилуй, детка, – отговаривался он. – У нас детская музыкальная передача, а твоя, извини, задница на страницах всех желтых изданий красуется.

Лэнд сделала вид, что обиделась.

– Ну, подумай сама...

– Хорошо, – согласилась Польди. – Свою задницу со страниц газет я уберу. Но если тебя интересует моя передница...

У Мызникова заблестели глаза.

Окончательно вопрос должен решиться сегодня. Польди ждала к себе в гости представителя высокой комиссии.

"Ничего, ты у меня попляшешь сегодня, старый козел, – злорадно думала она. – Радикулит разобьет!"

После деловой встречи в постели Польди планировала любовное свидание, но сейчас поняла, что никого не хочет видеть.

Она встала и в раздражении заходила по комнате. Надоело все до чертиков! Это только Илья считает, что она, как автомат, перед каждым мудаком ноги раздвигает. Может, и от встречи с Мызниковым отказаться? Она вздохнула. Да нет, он мужчина трепетный, нервный, как барышня, свидание с ним откладывать нельзя.

Польди позвонила любовнику и договорилась увидеться на следующий день. Она даже не подозревала, что тем самым приблизила время собственной смерти.

Лэнд подошла к зеркалу и критически осмотрела свое одеяние. Дарят черт-те чего, сволочи, скривилась она. Словно саван...

Полина вспомнила критические слова Шаныгина в свой адрес. Вот подонок! Уж он-то своего не упустит, наверняка к геям поехал оттягиваться.

Она почти угадала. Шаныгин действительно поехал в "Голубую луну", но не с целью развлечения.

Польди, рассказав про двух мужиков, которые ей угрожали, подсказала муженьку решение проблемы. Сама подписала себе приговор.

Она думает, что он превратился в мямлю? Ошибается! Если он сейчас не уберет с дороги эту тварь, она его очень быстро до косточек обглодает. Ее аппетиты он знал. Он не будет прибегать к помощи Чапы, свои семейные проблемы решит сам.

В клубе продюсер отыскал того, кто ему был нужен. Парень, его звали Костей, крепко сидел на игле, и готов был сделать все, что угодно, лишь бы разжиться дозой. Илья не поскупился.

– Остальное получишь, когда дело сделаешь, – Шаныгин спрятал пухлый бумажник в карман.

Расширенные зрачки наркомана буравили его насквозь.

Продюсер поежился, но отступать было некуда. Он вытащил связку ключей, отделил два и положил перед исполнителем. Потом повторил ещё раз, чтобы слишком рано в квартиру не совался – наверняка кого-нибудь на себя сегодня затащит.

– Проследи, понял? – внушал он.

– А если мужик у неё на ночь останется?

– Не останется, – уверенно сказал Илья. Он очень хорошо знал привычки своей супружницы. – Замков два, но без секретов, откроешь легко.

– Цепочка?..

– Есть, на вид массивная, но не прочная, легко перекусить. Главное не наследи, создай видимость борьбы, чтобы все натурально было. Деньги, что найдешь, твои, но из вещей ничего не трогай. Сгорим оба.

Костя кивнул. Со шмотками мороки много. Его расширенные зрачки увеличились ещё больше.

А Шаныгин думал о том, как дальновидно он поступил в свое время, тайком заказав ключи от квартиры жены. Она об этом даже не догадывалась. Еще беспокоила мысль о неком Беглове, про которого с опаской упоминал Чапа. А что ему Беглов? Он к нему никакого отношения не имеет. Для него сейчас Польди Лэнд страшнее всяких авторитетов.

Участь Фиготиной была решена.

Глава 12

Презентация проходила с размахом.

Сегодня днем главный редактор вызвал Калинину в кабинет и вручил приглашение. Международная ассоциация по борьбе с наркоманией и наркобизнесом приглашала уважаемое издание принять участие в мероприятии.

– А я здесь при чем? – вырвалось у нее.

– Сходишь, осветишь мероприятие, – важно сказал главный.

– Да я про наркотики практически никогда не писала.

– Напишешь, у тебя перо легкое.

Лена поджала губы.

– У нас есть человек, который занимается наркотой.

– Он на задании. Слушай, Елена Владимировна, – взвился главный, назвав её по имени-отчеству, что было плохим признаком. Отчество Елены он вспоминал, когда сердился. – Я вас, женщин, не понимаю, честное слово. От тебя не ждут глубокого анализа проблемы незаконного оборота наркотиков и "подвальной" статьи. От тебя требуется: сходить, достойно представить редакуию. Нарядилась и красуйся. Имя твое на слуху, я не могу послать наших... – Главный пренебрежительно кивнул в сторону комнаты, где щебетали молоденькие сотрудницы. – Это несерьезно.

– Как раз наоборот, – не сдавалась Калинина. – Девочки украсят собой общество.

– Недавно уже украсили. Мне потом звонили, выговаривали. Нажрались, как... – Он прошлепал полными губами непарламентское выражение. – Позорище!

– Значит, вы меня делегируете как человека непьющего? – не удержалась от смеха Лена.

Главный вздохнул.

– Ну нельзя же иметь такой строптивый характер! Так всю жизнь одна и проживешь. Это я тебе по-отечески говорю. Нет, надо же, – тут же возмутился он, чтобы как-то сгладить последние слова: – Я её направляю на презентацию, место проведения – "Президент-отель", другая бы... Как будто я тебя на неделю в колхоз отправляю.

– А что, в колхоз я бы сейчас с удовольствием, – вслух сказала Лена, а про себя подумала: забиться подальше в угол, чтобы никто не тревожил.

Неудачное любовное приключение с Вадимом она переживала до сих пор. Знала, что не стоит, а вот поди ж ты... Злилась на себя, но ничего не могла поделать. Она очень долго помнила обиды. На душе после той гадкой истории было кисло, она перестала ждать праздник.

Последнее время Лена ловила себя на том, что совершенно не хочется крутиться перед зеркалом, как раньше, менять наряды. Вчера надела новую красивую блузку, взглянула на себя и тут же её сняла. Нарядная одежда только подчеркивала угрюмый взгляд и хмурое выражение лица.

В "Президент-отель" Лена не хотела ехать потому, что на презентации она наверняка встретит Евгения Балина, приятеля Большакова. Паук не пропускал такие мероприятия.

... – Короче, – очнувшись, Калинина услышала голос главного, – из отдела расследований в наличии ты одна, так что будь добра, – сердито закончил он.

Пока ехала до "Октябрьской", думала о словах редактора. "Так и будешь всю жизнь одна..." Значит, так и будет. В принципе, главный – неплохой мужик, видно, достали его сегодня, а тут ещё она со своими настроениями.

Лена не строила иллюзий, она знала, что пока пишет на острые темы, нужна редакции. Она не надеялась ни на чью защиту. Когда обнаружила слежку за собой, рассказала редактору, потому что была обязана это сделать.

Его реакция поразила её.

– Так! – рявкнул он. На его лице заходили желваки. – почему раньше молчала?

– Не была уверена.

Он мгновенно принял решение.

– Вот что. Сколько тебе надо времени сделать материал на полосу? Учитывая фоторгафию.

– Полоса с фотографией? – от удивления она приоткрыла рот. – К вечеру.

Главный что-то прикидывал.

– Отлично. Сейчас я связываюсь с этими дельцами. Если они не угомонятся, даем твою статью. Пока продумай все и никуда не отлучайся.

– Может, не надо?

– Еще чего!

Редактор заходил по комнате.

– Я своего обозревателя в обиду не дам.

Писать статью Лене не пришлось. Конфликт был снят.

Калинина, не ожидая такой реакции, некоторое время пребывала в растерянности. Она была уверена, что главный её недолюбливает за острый язычок и строптивость. Выходит, ошиблась.

В дурном настроениии Лена подходила к "Президент-отелю". Она вспомнила слова редактора о том, как ведут себя на различных мероприятиях его сотрудники, и улыбнулась. Наивный человек!

Ему позвонили и доложили, что молоденькие журналистки выпили лишнее. Эка невидаль! А не рассказали, что одна из них, окончательно расслабившись, начала прихватывать мужиков за яйца. В самом прямом смысле.

Вряд ли бы кто отказался от бесплатных услуг раскрепощенной девочки, но за яйца она прихватила явно не того. Тяжелый случай! Весь отдел хохотал.

Девчонка, ничуть не смущаясь, отплевывалась:

– Подумаешь, прижали его! Другой бы радовался. Там и держаться-то было не за что, а разговору... Импотент попался, тьфу! – плевалась журналистка. – Ему для нормального функционирования – наращивать хозяйство надо, а не обижаться. Не мужики, а обмылки какие-то.

Народ у них в отделе подобрался забавный.

Один сотрудник, здоровый, как холодильник, Толик, был вообще парень без комплексов.

Он всегда очень странно одевался и жаловался, что на его фигуру трудно подобрать нормальную вещь. Необъятных размеров живот неприлично вываливался из брюк.

– Это не штаны, а чехлы для танков, – сострил кто-то из обозревателей. – Непонятно, как они на нем держатся. Дамы! Обратите полупросвещенное внимание!

Журналист тут же популярно объяснил, за какое имено место уцепились штаны на Толиковой необъятной фигуре.

Лена как-то присмотрелась и ахнула: а ведь правда!

Так вот, однажды, попав на мероприятие с бравым Толиком, Калинина наблюдала такую картину.

Слегка приняв на грудь и закусив, парень загрустил. Буйных представителей прессы не было, и народ вяло общался. Пили по непонятной причине мало, а спиртного, наоборот, выставили много. Промаявшись с полчаса, Толик развинченной походкой двинулся к накрытым столам, заранее высмотрев место, где стояло наибольшее количество бутылок.

– Извините, тороплюсь. Вы тут отдыхайте, а я там за ваше здоровье...

Он уверенной рукой свинтил пару бутылок коньяка со стола и на глазах у изумленной публики бодренькой проходочкой с невозмутимым лицом направился к выходу.

– Сильно! – сказал стоявший рядом с Леной мужчина, но смутить Толика было невозможно.

Таких сцен Калинина насмотрелась немало.

Она не любила мероприятия, подобные сегодняшнему, и очень быстро уставала. Несколько лет назад, когда все было в новинку, это занимало, а теперь – один треп и пустая трата времени.

Однажды Лена слышала, как знакомый журналист говорил со смехом:

– Жена уехала, жил один. Дай, думаю, проверю, сколько времени могу продержаться, не покупая продуктов, харчась по различным мероприятиям. Представляешь, месяц, ровно месяц даже в холодильник не заглядывал. Халява, сэр!

Это и на самом деле было большим плюсом всевозможных презентаций. Хоть ужин сегодня готовить не надо, цинично подумала Калинина.

Народу в "Президент-отеле" собралось много, очень много. Даже некоторые артисты пожаловали.

Журналистка увидела старую дуру Лидину и её Адмирала, которые ворковали, как новобрачные. Выходит, и впрямь замирились.

Здороваясь со знакомыми, Лена заметила Евгения Балина, который кинулся к ней, как к родной. Подоспевшая тучная блондинка отвлекла его внимание, и Калинина поспешно отошла в сторону.

Официальная часть была недлинной. Сейчас не в моде затягивать ожидания собравшихся перед банкетом.

Особенно плачевной выглядела зачитанная справка о состоянии детской наркомании. Жуткие данные. Но эти сведения хорошо одетую публику в зале не сразили наповал.

Ассоциация по борьбе с наркоманией и наркобизнесом решила напомнить о себе традиционным способом.

Когда Елена увидела роскошный стол, она поняла, почему сюда пожаловало такое количество гостей. На деньги, вбуханные в застолье, можно было излечить не одну детскую душу, пристрастившуюся к смертоносному зелью.

– Леночка, скучаешь? – К ней подошел знакомый журналист из популярного издания.

– Не понимаю смысла в этом сборище. Может быть, ты мне объяснишь?

Журналист махнул рукой, он был уже слегка на взводе.

– Я уже давно ничего не пытаюсь понять. Приглашают, значит, это кому-нибудь нужно. Хочешь, я тебя домой подвезу? – пьяно пообещал он.

– У меня редакционная машина.

Лена отделалась от прилипчивого репортера – сама доберется, не калека, его пьяная болтовня будет только злить и раздражать – и ещё немного послонялась по залу. Свой журналистский долг она выполнила, на коротенькую заметку данных хватит. Пора уходить.

Калинина, покинув "Президент-отель", на улице увидела популярного актера, который был известен на редкость скандальной репутацией.

Он был пьян до безобразия и торговался с таксистом, который отказывался его везти.

– Чего? – орал актер. – Тут ехать-то... Сто долларов хватит?

Водитель что-то ответил.

– И ещё ты у меня отсосешь, – не приглушая голоса вопил скандалист.

Машина, газанув, отъехала.

– Мадам, – завидя Лену, актер сделал несколько шагов в её сторону. Вы мне очень симпатичны.

– Да пошел ты... – тихо выругалась она.

Надоела вся эта похабень. Она плевалась всю дорогу. Калинина быстро добралась до дому. Мысли были невеселые.

Хандришь, девонька, хандришь, одернула себя. Бесприютно как-то. Опять вспомнила, что купленный "жигуленок" в очередной раз не на ходу и надо суетиться, чтобы его отремонтировать.

Может, к Лерке податься, мелькнула мысль, но она тут же отогнала её.

Что Лерка? У неё своих проблем до черта. У Валерии есть Артем, он её в обиду не даст. Паршиво, она, конечно, залетела, но не смертельно. Очень уж легко ранимая стала. Потаскалась бы по судам, как некоторые, сразу бы шкура панцирем покрылась.

Господи, да в этом шоу-бизнесе каких только скандалов не бывало! Иск друг на друга подают, претензии предъявляют, некоторые специально шумиху вокруг себя создают, чтобы зрители про них не забыли. Как будто в стране других проблем нет! Телевизор посмотришь, только и разговору что про эту братию. И ничего, никто не умер. А эта дуреха даже выступления отменила. Так нельзя!

Елена вспомнила про Григория Иртемьева. Поднятая шумиха пошла ему на пользу. О его существовании узнали. Этот парень с седой прядью в темных волосах и пронзительными голубыми глазами производил приличное впечатление. Ей, Калининой, такие не попадаются. Может потому, что сама жесткая и циничная?

Кошку надо заводить, сделала неожиданный вывод Лена. Ну, тогда она точно превратится в старую деву. В тридцать лет. Невеселая перспектива: проглатывать на ужин неопознанные размороженные овощи из супермаркета и, выполняя свой журналистский долг, нестись по первому звонку на задание...

Возле своего дома она увидела черную иномарку. "Хонда", она узнала машину. Когда подошла поближе, дверца распахнулась и оттуда показалась Ирэн Сайгина.

С тех пор, как девушка приехала к ней впервые, они встречались несколько раз.

– Привет! – Лена остановилась.

– Здравствуйте, – поздоровалась Ирина. – Я вас минут сорок жду.

– Надо было позвонить в редакцию.

– Я звонила, но сказали, что вы уже уехали.

– Понятно. Тогда пошли.

Приезд Ирэн обрадовал Калинину. Рассмотрев лицо девушки, она заметила, что та очень напряжена.

– Что-то случилось?

– Ничего особенного, просто очень паршиво.

– Мне тоже, – вздохнула Лена. – И ещё я устала, как собака.

– Меня замуж выдают, – выпалила Ирэн, едва они вошли в квартиру.

– Это хорошо, – машинально ответила Елена и, заметив, как вспыхнуло лицо Сайгиной, торопливо заговорила: – Не обращай внимания. Просто мне сегодня хреново.

Они сидели на кухне друг против друга и молчали.

– Кто жених-то? – спросила Лена.

– Один старый пень, но очень влиятельный и богатый. Сергей Львович, отчим, перед ним выплясывает... Это что-то. Смотреть противно.

– А ты?

– Я не хочу, – твердо сказала Ирина. – Мать вот-вот в клинику загремит. Так тошно...

– Ну подожди, может, уладится все.

– Не уладится. Сергей Львович одно и то же заладил. Трубит, как слон: хорошая партия, хорошая партия, пылинки будет с тебя сдувать. А мне не надо, чтобы пылинки сдували.

– У тебя парень есть?

– Был. Но это все так... Не серьезно. Загребут мать в клинику, я тоже куда-нибудь подамся.

– Не надо пороть горячку, – вхдохнула Лена.

– Я не порю. Мне даже неудобно перед отчимом, он столько сделал и для матери, и для меня, но этот старый хрен с лысиной, как тарелка, мне...

Ирэн грубо выматерилась.

– Сергей Львович говорит: в гости нас приглашает, у него шикарный особняк на берегу Клязьминского водохранилища.

Сайгина опустила глаза, её лицо посуровело. Лена только сейчас заметила, какое у неё взрослое выражение лица.

– Елена Владимировна, – вдруг спросила она, – помните, когда я к вам первый раз приехала, из шкафа выпала фотография, ну, мужика этого...

– Да, – напряглась Лена.

– Что он за человек?

– Почему ты спрашиваешь?

Ирэн задумчиво терла подбородок.

– Он вместе с этим, с женишком, к отчиму приезжал. Его фамилия Большаков, да? Вадим Алексеевич Большаков.

– Все правильно, – медленно выговорила Лена. – Какой человек, спрашиваешь? Дерьмо, самое настоящее дерьмо. Он, что, приставал к тебе?

– Да с какой стати! – изумилась Сайгина. Смотрел, конечно, как кот, но разве он посмеет при этом, лысом?! Ему яйца открутят. Он вас обидел?

– Сама виновата. Извини, не хочу больше говорить на эту тему.

Елена замолчала.

– Я вас расстроила.

– Да нет, все уже в прошлом. Теперь удивляюсь, как с такой сволочью общалась. Приласкал, а я поверила. Дуры мы, бабы, ты молодая, должна быть умнее.

– Вы говорите сейчас, как моя мама. Я очень хочу быть умной. Женщина слаба, когда она влюблена, а если нет, она сильная.

– Все правильно, девочка. Только знаешь, когда никого нет рядом, бывает очень тошно и одиноко. И не надо называть меня на "вы". Какая я тебе Владимировна? Ты уже сейчас умнее меня.

– Скажете тоже, – усмехнулась Ирэн.

_ Давай-ка спать расходится. Сижу едва жива. А что касается твоего жениха... Не надо сейчас делать резких движений. Тебя не завтра замуж выдают?

– Не завтра.

– Вот. Придумаем что-нибудь. Мне кажется, что все будет нормально. Должно быть. Ты и так натерпелась. К старику в жены идти незачем.

Они стояли в прихожей.

– Елена, – Ирэн с трудом удержалась, чтобы не назвать её по отчеству. – У тебя тоже все будет нормально. На одном негодяе жизнь не заканчивается.

– Негодяй был не один, – грустно улыбнулась Лена.

– Все равно, – Ирина тряхнула головой. – Ты такая умная и красивая, очень красивая.

– С чего ты взяла?

– Я видела, когда ты в прошлый раз в душе была.

– Подсматривала? – Лена даже не удивилась. – Ты что, с определенными вкусами?

– Нет. В колонии этим многие занимались. Я – нет. Сильные принуждали слабых. Меня никто ни к чему не принуждал, но попробовала. По-моему, это противно.

– Противно, а подсматривала.

– Сама не знаю, как это получилось. – Ирэн опустила глаза. – Я, наверное, ненормальная. Мне никто не нравится, никуда не тянет. Я же вижу, как другие девчонки торчат от ребят. Неужели и я когда-то была такой? Кажется, что мне не восемнадцать лет, а восемьдесят. Нажилась уже по горло.

– Это пройдет, – твердо сказала Лена.

– Правда?

– Конечно. Ты адаптируешься.

– Ненавижу это слово! Его т а м любили говорить. Надзирательницы, начальница колонии.

Калинина мгновенно вспомнила, как одна из сотрудниц ВТК сказала в беседе с ней:

– Я вхожу в автобус, вижу людей, их глаза. И сразу смогу определить, кто из них сидел. Взгляд у них такой, особенный... Я даже объяснить не могу. Те, кто выходит отсюда, ещё долго продолжают считать себя зэчками.

В глазах Ирэн сейчас тоже появилось странное выражение, которое невозможно было объяснить. Глаза зверька, загнанного в угол, из которого нельзя выбраться.

– Слушай, – вдруг спросила Елена, – а как зовут этого самого мужика, который задумал на тебе жениться?