Текст книги " Путь к себе (СИ)"
Автор книги: Татьяна Тюрина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)
– Оставь ты его в покое. – Эгрант посмотрел в их сторону. – Видно же было, что он зол, как торкийский пьяница, у которого отобрали медовуху.
– Ну, могу я хоть как-то развлечь себя в этом скучном путешествии? – спросил Альдан, однако от продолжения беседы воздержался. Тем более что поддерживать его никто не хотел. Аккес ехал мрачный, как грозовое небо, а Эгрант, наоборот, был в странно приподнятом настроении.
О причинах настроения Аккеса догадаться было не сложно. Он только что в порыве ярости открыл своё лицо огромной толпе людей. Он и раньше, когда злился сдирал с себя маску, но впервые этому было столько свидетелей.
Эгрант же, по идее, должен был злиться, но вместо этого улыбался.
Странно.
Но у Эгранта действительно была причина для хорошего настроения. И что самое удивительное – та же самая, что и у его мрачного друга. Его маска.
Даже несмотря на то, что Аккес опять нацепил этот ужас на своё лицо, он всё же снял её. Впервые он снял её перед посторонним человеком... людьми. Сам снял, собственными руками. И пусть это было в порыве чувств, пусть он теперь наверняка думает, как избавиться от всех свидетелей. Пусть. Всё равно это уже ничего не изменит. И, возможно, уже близится тот день, когда этот мальчишка сможет смело встать перед миром и признать себя тем, кем он является.
Только так у него появится будущее...
Глава 13
Всё путешествие через Алекион к Большой пустыне Аккес был особенно мрачен и отстранён. Даже на задирания Альдана не отвечал. Хотя он и так редко на них реагировал, даже в тех случаях, когда Альдан пытался просто расшевелить его или поднять настроение. Как, например, сейчас. Но всё это было безуспешно, так как Аккес никак не мог перестать ругать себя за очередную допущенную ошибку. Это же надо было потерять контроль до такой степени, чтобы забыть обо всём на свете. Да ещё и маску содрал. И, конечно, каждый второй догадался, что он скертериец. А тем, кто не понял или не увидел, всё в подробностях перескажут другие.
Катастрофа.
Как только они вернутся из путешествия, эта новость разнесётся по всем королевствам. Хоть и не возвращайся вовсе. Однако идея о том, чтобы, как и его давние предки, остаться жить в пустынях, его совершенно не радовала. Это они вместе с молоком матери впитывали правила выживая в этих песках. Ему же милее были деревья и реки. Хотя можно поселиться в восточных лесах, уж с дикими животными и даже с мифическими монстрами он как-нибудь справится.
Но он не мог оставить дракона. Теперь, когда они очень близки к цели. Но он не привык убегать от проблем. Хотя одно дело – сразить врага на поле боя или в поединке, и совсем другое, когда твой враг – всё общество, которое знает твою тайну. Тем более, если всплывёт, что Аккес не просто скертериец, а "из тех самых", что его предки передали ему дар первой жрицы. Дар, за который весь его народ был истреблён столетия назад.
По рассказам его отца, лишь одно племя его предков обладало даром чувствовать ложь. Место, куда один из сыновей главы того племени привёл молодую жрицу. Ещё в его таланты входило виденье в темноте, но мало кто об этом помнит. В памяти людей осталось только "варвары, которым нельзя солгать". И именно за эту способность всех скертерийцев начали поголовно истреблять. Даже тех, кто даром не обладал. Хотя он слышал, что некоторые наоборот давали убежище скертерийцам. Иметь человека, который бы всегда мог тебе подсказать, кто врёт, а кто нет, было так же выгодно, как и то, чтобы твой конкурент такого не имел.
Какое-то время те немногие выжившие, что остались, ушли в услужение особо богатым людям. Но и это длилось не долго. Кого-то убивали, а кто-то оказывался самозванцем без дара, и его убивал уже сам хозяин. Но самое страшное, что с каждым новым поколением дар начал у людей пропадать. Возможно, на то сказалось многочисленное смешение крови, а возможно, сказалась жизнь в неволе, никто не знает точно, но даже потомки тех скертерийцев, которые могли определить ложь, в настоящее время даже не имели и отличительных внешних признаков своего народа. Они были похожи на торкийцев, коргийцев, шентерийцев. Некоторые и не догадывались, кем были их прадеды.
В этом Аккесу повезло больше. Его семья вместе с несколькими другими семьями давно мигрировали из пустыни в Западные леса. По преданиям, ещё до поголовной охоты. Почему они это сделали, теперь никто и не помнит, однако они жили недалеко от талемких племён, но сами по себе. Пересекались с последними только чтобы поторговать или обменяться. Возможно, именно благодаря этому дар в его семье был таким же сильным, как, по легендам, он был во времена первой жрицы. Хотя наверняка за столько лет их кровь не раз смешивалась с талемами, но Аккес точно не знал. Он был слишком мал, когда...
– Эй! – послышался голос Альдана. – Каково это – оказаться на земле предков?
Он кивнул на песчаные барханы, которые виднелись впереди. И Аккес честно пытался прислушаться к своим ощущениям, однако ничего особенного не почувствовал. Видимо, слишком давно его предки покинули эти места.
– Не расслабляйтесь. – Эгрант поравнялся с ними. – К счастью, нам не надо слишком углубляться в эти безжизненные земли, но всё же держите ухо востро.
– Слушайте, может, вы сами туда поедете, без меня? – спросил Альдан, удручённо глядя вперёд. – Я же пока могу поехать в Алекион. Переговорить, так сказать.
– Один и без охраны?
– Ну, у меня есть и свои способы обезопасить себя, – усмехнулся он. – Королева-то женщина, плюс у неё две дочери, уже вполне созревшие.
– Опять думаешь тем, что у тебя в штанах. – Аккес скосил на него взгляд, откидывая маску за голову.
– Я же об общем благе забочусь. Пока вы там добудете амулет, я бы мог...
– Не беспокойся, у тебя ещё будет время, – улыбнулся ему Эгрант. – А пока ты нужен нам здесь.
– Действительно, – бесстрастно кивнул Аккес. – Вдруг на нас нападёт какое-нибудь племя сладострастных девиц. Кто ж нас выручит?
И так же, без тени эмоций на лице, он пришпорил коня и поехал вперёд, оставив двоих мужчин удивлённо смотреть себе в след.
– Это что сейчас было? – ошарашенно спросил Альдан. – Он что?..
– Ага. – Эгрант засмеялся и последовал за другом.
В пустыню они поехали только втроём. Сопровождающий отряд им был нужен, только пока они ехали по королевствам. Поэтому отряд талемов остался в небольшом лесочке на границе. В пустыне же неприспособленные воины будут только тормозить, да и погибнуть могут.
Альдан дал им чёткие указания дождаться их и ни в коем случае не высовываться. В лесу было полно белок и зайцев, так что от голода не помрут.
Само путешествие по пустыне было ещё скучнее, чем до этого. Тут даже смотреть по сторонам было не на что. Да и воздух был то обжигающим, то морозным. И впервые в жизни Альдан позавидовал Аккесу, а точнее тому, что у того на лице маска, которая бережёт его от солнца и песчаного ветра. И даже задумался о том, чтобы на скорую руку сделать себе такую же.
Но вскоре эта мысль канула в небытие, когда Эгрант дал ему один из шарфов и показал, как правильно закрутить его на голове, чтобы хоть немного уберечься от солнца и ветра. И что самое удивительное, Аккес вскоре тоже снял свою маску и замотался шарфом. Объяснил он это тем, что в маске нестерпимо жарко.
Аккес вообще всё это путешествие вёл себя странно. То мрачный и нелюдимый, то неожиданно шутил, то вообще задумывался так, что приходилось его несколько раз окрикивать.
Всё-таки земля предков имела над ним силу, хоть он и не хотел этого признавать. И выражалось это в том, что, хотя ноги и несли его вперёд, мысли устремлялись назад: в то время, которое Аккес меньше всего хотел вспоминать, но также и дорожил этими воспоминаниями как самым ценным, что у него имелось.
Ему было шесть лет.
Время, когда ты ещё ребёнок, но уже начинаешь что-то понимать, вникаешь в рассказы отца и песни матери. Смеёшься над тем, как старшая сестра украшает цветами косу и краснеет при виде соседского парня. И чувствуешь себя невероятно умным, когда пытаешься растолковать младшей сестрёнке, как правильно искать укрытие для игры в прятки.
Время, когда любой ребёнок бывает по-настоящему счастлив.
Время, когда у него было другое имя...
Его отец был одним из охотников. Он учил сына, как держать лук и кинжал. Куда кого бить, чтобы животное не мучилось, а шкура не испортилась. Как подкрасться к оленю или с какой стороны напасть на медведя. В шесть лет эти знания были ещё не нужны, но он с удовольствием слушал рассказы отца и, как любой мальчишка, считал того всесильным и всезнающим. Его мать была строгой, но заботливой женщиной. Он помнил и её суровый взгляд, и ласковую улыбку. Так же, как и помнил вечно смеющуюся старшую сестру, у неё были длинные чёрные волосы, в которые он постоянно засовывал лесных жуков. Он помнил, как она постоянно возмущалась и обижалась на него. А ещё он помнил, что она должна была стать невестой, и каждый раз глупо краснела, когда в семье заходила об этом речь. Его младшая сестра была ещё совсем маленькой и мало что понимала, однако она была привязана к брату настолько, что начинала громко плакать, когда он пытался убежать, до тех пор, пока тот не возьмёт её с собой.
Это было время, наполненное обычными детскими заботами и радостями.
Возможно, такой можно было назвать любую семью, если бы не тот факт, что они скрывались от остального мира, хотя сами уже не понимали, почему, а также то, что никто в их поселении никогда не врал, потому каждый мог чувствовать, если кто-то пытается сказать неправду.
Долгое время он вообще думал, что так живут все люди, пока как-то раз не увидел талемов. Это был единственный случай, когда отец взял его с собой на торговлю. Никто из их поселения никогда не приводил чужаков к себе, и все встречи происходили где-то в стороне. Отец пытался объяснить ему, что талемы отличатся от них, что они могут быть бесчестными и пытаться схитрить. И хотя им это никогда не удавалась, они не оставляли попыток.
Он не помнил, что конкретно произошло и почему, но однажды мужчины вернулись сильно раненные. В поселении началась паника, и старшая сестра взяла его, малышку и увела куда-то в тёмное место. Ничего не было видно, а слышны только крики вдалеке и тихий плач его сестёр.
Сам же он не помнил, плакал или нет, помнил только как прислушивался ко всему, что доносилось снаружи, в надежде услышать голос отца, который зовёт его. Или голос матери. Но, в конце концов, открылась дверь, на миг ослепив его, и он увидел огромного незнакомого мужчину в шкурах и крови. Тот схватил мальчика за волосы и, рванув, вытащил наружу. После чего эта же огромная рука потянулась к его сёстрам. То, что он видел дальше, навсегда осталось перед его глазами. Старшую сестру мужчина схватил и, разорвав на ней платье, повалил прямо на землю, завалившись на неё сверху. Сейчас Аккес понимал, что талем её насиловал, но тогда он понял только то, что этот чужак причиняет ей боль. Будучи ещё мальчишкой, он бросился с кулаками на того, кто был в четыре раза больше его самого. Однако ещё до того, как он успел что-либо сделать, его уже отволок какой-то другой варвар.
Отчаянно размахивая руками и сопротивляясь, маленький мальчик даже не задумывался о том, что его могут убить в любую минуту. Всё, о чём он думал – это как отплатить обидчикам сестры. Он хотел убить их всех, как бешеных животных, какими, по сути, они и являлись. Толпа мужчин, с перекошенными от смеха и похоти лицами, начала собираться рядом с ними. Один всё ещё держал сопротивляющегося мальчишку на вытянутой руке, хохоча над его жалкими попытками вырваться.
Он только и помнил одну-единственную фразу, которую повторяли чужаки: "Теперь я. Теперь я..."
А потом он увидел младшую сестрёнку, которая бросилась с кулачками на того, кто держал его. Смелая девчонка. Один из этих монстров просто перерубил хрупкую детскую шейку...
Он помнил, как сидел и прижимал, убаюкивая, остывавшее тело младшей сестрёнки. Мальчик никак не мог поверить, что она мертва. А недалеко лежало изуродованное тело старшей сестры в лохмотьях и крови. Её глаза, остекленевшие, смотрели в небо. Его добрая и вечно смеющаяся сестра была мертва. Так же, как, скорее всего, были мертвы его родители.
Тогда он этого ещё не осознавал. И помнит всё произошедшее слишком сумбурно, чтобы по-настоящему ужаснуться происходящему. Он видел, как грабят дома, уводя домашнюю скотину, забирая то, что можно было забрать, и разрушая всё остальное. Целым и живым не оставили ничего и никого... кроме него.
По какой-то причине, долго смеясь и что-то обсуждая, они схватили мальчонку и потащили с собой, по дороге выкинув прямо в лес. Он не понял, что от него хотят, но быстро осознал, что надо бежать. И не зря. Как он позже догадался, они решили на него поохотиться, как на дикого зверя. Только вот не учли, что мальчишка – сын охотника и он буквально вырос в этих лесах.
Он бежал всю ночь и весь день. И, даже когда полностью оторвался от преследователей, всё равно продолжал бежать, идти, ползти, пока, наконец, не свалился возле какого-то ручья. Он проплакал всю ночь, мечтая, что вот-вот отец найдёт его и скажет, что это дурной сон, что всё это неправда. А мама посмотрит на него укоризненно и со словами: "Где ты опять пропадал столько времени?" отправит умываться. Старшая сестрёнка будет по-прежнему прихорашиваться и смеяться, а младшая хохотать над тем, как он фырчит от попавшей в нос воды.
Как он хотел, чтобы всё так и было.
Но когда утром он открыл глаза, ничего не изменилось. Он всё ещё в лесу, всё ещё один и более того – умирает от голода. Поднявшись на слабые ноги и оглядевшись вокруг, он заметил куст съедобных ягод. Отец после охоты иногда набирал такие и относил их матери, которая готовила из них вкусный отвар.
Он сел возле куста и начал есть эти ягоды, запивая их собственными слезами. И, лишь поев и немного успокоившись, он начал думать о том, что ему делать дальше. Он понятия не имел, где находился и как вернуться домой, и стоит ли вообще возвращаться? Что, если эти чужаки по-прежнему там и ищут его, чтобы убить? Словно испуганный зверёк, ребёнок забрался под куст, боясь даже пошевелиться. Вдруг они всё ещё идут за ним и вот-вот выйдут на поляну? Что, если он, издав хоть какой-нибудь шум, только привлечёт к себе внимание?
Он так и просидел весь день и всю ночь в этих кустах. За это время он успел съесть всё съедобное поблизости, и от ягод уже начал болеть живот.
Хотелось съесть хоть что-нибудь другое, что-нибудь из того, что готовила мама, ну или хотя бы что-то из овощей или кореньев, которые можно было добыть даже в лесу, но он боялся вылезти из-под куста. Боялся, что его найдут.
Но вскоре голод настолько скрутил его живот, что он всё же рискнул выбраться. Всё равно придётся умереть.
Осторожно пройдясь около ручья, он заметил вдалеке оленя с оленихой, и это его обрадовало. Нет, конечно, он не рассчитывал их поймать, но он знал, что пугливые животные не были бы здесь, если бы по близости рыскали люди. Значит, он в относительной безопасности. А через некоторое время он увидел и заячьи следы. Только вот, к сожалению, у него не было силков, хотя отец и показывал, как их ставить. Но вскоре он нашёл ещё несколько кустов ягод, от которых его уже воротило, но это была хоть какая-то еда.
Он не помнил точно, сколько дней провёл вот так вот впроголодь, когда однажды в поисках еды он не вышел к странной пещере. Страх скрутил его так сильно, что он несколько мгновений стоял, не в силах даже пошевелиться.
А потом послышался этот тихий успокаивающий голос.
– Откуда ты здесь, дитя?
Первой мыслью его было – "бежать".
Бежать быстро и без оглядки. Но, услышав голос, полный нежности и сочувствия, он вспомнил свою старшую сестру: она всегда была очень доброй, даже когда он подсовывал ей жуков. Она всё забывала, если вдруг он ударялся или в очередной раз сдирал коленки. Сестра просто присаживалась рядом и, ласково что-то приговаривая, накладывала целебные травы. Мама тоже была доброй, но ему почему-то запомнились именно нежные слова сестры.
И сейчас, слыша этот тихий голос, он неожиданно для себя заплакал.
Он прямо там, где стоял, уселся на землю и в голос разрыдался. У него началась настоящая истерика с вытиранием ладонями потоков слёз и соплей. И тут вдруг из пещеры к нему вышел светящийся человек с испуганным и удивлённым лицом. И, увидев его, истерика у мальчика тут же остановилась. Он просто сидел на земле и во все глаза смотрел на человека-солнце. Странное существо же, подойдя ближе, присело рядом с маленьким мальчиком и положило руку на его голову.
– Тише, – странный человек попытался улыбнуться, – не плачь. Ты заблудился? Я могу тебе помочь?
– Я хочу есть, – первое, что он тогда выговорил, а потом добавил, опять срываясь в рыдания: – И я хочу к маме и папе.
– Бедный малыш, – проговорил человек-солнце.
Что было потом, Аккес помнил смутно. Деко его тогда каким-то образом накормил, а сам он, полностью изнурённый, уснул рядом с пещерой у него на коленях.
Это был день, когда они впервые встретились. День, когда он получил новую жизнь, новое имя и новую цель. Ему было дано имя "Аккес", что, как объяснил Дракон, означает "Возможность". Он не знал, почему Деко решил дать ему именно такое имя, да ему и не особо было интересно. Может, это из-за того, что каждый из них стал спасителем для другого. Хотя в те детские годы, ему сложно было вообразить, каким образом он мог помочь и спасти того, кто казался всесильным и непобедимым.
Сам же Аккес себя чувствовал жалким и ничтожным. Он всё ещё боялся тех, кто мог его преследовать. Ему казалось, что те люди-монстры где-то поблизости и только и ждут того момента, когда он отойдёт от Деко на достаточно большое расстояние. И тогда они схватят его и убьют. Хотя тот кто назвался драконом не раз убеждал его в том, что вокруг на огромном расстоянии никого нет. И это успокаивало Аккеса, но на время, лишь до первого ночного кошмара.
Но вскоре, даже несмотря на свои страхи, Аккес стал уходить в лес. Он старался вспомнить всё, чему его учил отец. Как охотиться, ставить силки на мелких животных, маскировать свои следы и даже запахи. Как читать по следам. Поначалу у него получалось плохо, и один раз его чуть не задрал дикий кабан, но потом Деко начал ему помогать. Оказывается, он обладал столькими знаниями, что ни одни человек даже за всю жизнь не освоит. Он учил маленького Аккеса такому, о чём даже его отец не догадывался. А у самого Аккеса оказались большие способности к обучению, а также жажда знаний. Он впитывал всё, чем мог поделиться Деко.
Не давалась ему только магия. Он не видел потоки и не умел ими управлять, что первое время очень огорчало Дракона, но потом он смирился и стал развивать в нём другие таланты. Как, например, навыки лесных обитателей. К четырнадцати годам Аккес уже запросто мог выживать в лесу без посторонней помощи, охотиться на любого зверя и, что самое для него важное, скрыться так, что никто никогда и найти не сможет.
И именно в четырнадцать лет произошло то, что в очередной раз круто поменяло его жизнь.
Они вместе с Деко отправились на поиски того единственного, в чём нуждался Дракон. Одна из немногих частиц находилась достаточно близко к месту, где они жили, но и достаточно далеко для того, чтобы Деко мог сам за ней прийти. И потому Аккес, у которого энергия просто бурлила, запросто справлялся там, где было бессильно мудрое древнее существо. Он без особых проблем смог достать амулет странной формы.
В самом этом путешествии так и не было бы ничего примечательного, если бы не обратная дорога.
Одно время он всё размышлял о том, знал ли Дракон, чем закончится это путешествие? Специально ли он решил возвращаться другим путём? Но в любом случае, все решения Аккес принимал сам. И если и винить кого-то, то только себя.
Даже возвращаясь, Аккес иногда забегал вперёд, чтобы поохотиться, разведать территорию или подготовить путь, убирая лишний бурелом. В общем, делал всё, чтобы облегчить передвижение, хотя Деко уже чувствовал себя лучше, и в этом не было необходимости.
В одной из подобных вылазок юноша, засовывая в сумку только что пойманную лисицу, вдруг набрёл на знакомые места. И как только он понял, что это за местность, его на некоторое время просто парализовал страх. Перед глазами тут же побежали образы, такие реальные, как будто всё происходило вчера.
Как только прошёл первый шок, он повернул в нужную сторону и осторожно, используя все свои навыки, приблизился туда, где раньше находилось его поселение. Только теперь при приближении не слышались ни знакомые голоса, занятые беседой, ни смех, ни крик играющих детей, ни рёв домашней скотины. Не было даже звуков леса, только тишина погребальных мест. Когда он, наконец, вышел на поляну, то от того, что он увидел, все его внутренности скрутило.
Его вывернуло наизнанку прямо там, где он стоял. Полуразрушенные дома, заросшие мхом и кустарниками, не были так страшны, как горы костей, сваленные несколькими кучами вокруг и частично растасканные дикими животными.
Собравшись с силами, Аккес, словно на привязи, пошёл к месту, где он последний раз видел своих сестёр. Подсознательно он боялся увидеть их изувеченные тела такими, какими видел в последний раз, хоть и прекрасно понимал, что они не могли сохраниться в том же виде за столько лет. Ему хотелось развернуться и убежать, но он, словно заговорённый, делал шаг за шагом вперёд.
Только вот когда он, наконец, вышел к тому самому сараю, где они пытались скрыться, перед ним не было ни тел, ни костей. Возможно, тела ещё тогда уволокли и бросили в кучу среди остальных, а возможно, их так же растащили хищники.
Аккес упал коленями прямо в грязную землю, из глаз его потекли те самые слёзы, которые не желали пролиться в прошлый раз. Он сидел так долгое время, оплакивая своих сестёр, своих родителей, оплакивая своих друзей и прочих жителей их поселения. Оплакивал даже домашнюю кошку и охотничьих собак, которых держал его отец.
Все они были вырезаны, словно скот – без жалости и сожалений.
Он всё сидел и сидел, пытаясь понять, за что же с ними так поступили? Что такого они сделали?
Так и не получив своих ответов, он поднялся и пошёл к тем развалинам, которые раньше были его домом. И хотя в том хаосе, что творился вокруг, сложно было найти то самое строение, в котором он родился и рос, Аккес всё же нашёл его. Боль сожалений и утраты скрутила все внутри, когда он замечал такие мелочи, как зарубки на деревьях, каменные уступы или поломанный детский лук, который каким-то образом всё ещё валялся здесь.
Он в уже далёком детстве даже не сознавал, что хотел, как и все остальные, вырасти, пойти по стопам отца и стать охотником, потом взять в жёны девушку, которая ему понравится... Ему бы обязательно захотелось тоже иметь детей и так же учить своего сына охотиться на оленя.
Он хотел бы всего этого... если бы вырос как все.
Сейчас всё, что Аккес хотел – это найти тех захватчиков, которые пришли в его земли, тех, кто на его глазах схватил и убил его сестёр, тех, кто выкинул его в лес, заставив бежать, как животное, спасаясь от смерти. Он хотел найти их всех и прирезать каждому из них глотку. Чтобы каждый познал тот ужас, что пережил он сам, чтобы они все были напуганы до той степени, когда боишься даже вздохнуть лишний раз, чтобы, забравшись в канаву, они сутками сидели там, не показывая и носа, как он когда-то боялся вылезти из-под кустов сливонки. Он хотел, чтобы они дрожали от ужаса каждый раз, когда вспомнят о нём. Хотя вряд ли они проживут достаточно долго для каких-либо воспоминаний.
Испытывая неуёмную жажду мести, он даже забыл на время о том, что сам до дрожи боялся тех, кто до сих пор преследовал его в кошмарах. Всё это время он пытался стать сильнее, чтобы при встрече суметь им противостоять. Однако все его навыки ограничивались только охотничьим умением. Он чувствовал, что этого недостаточно. Обычный мальчишка, которым он являлся, не сможет нагнать на них такой же ужас, как толпа здоровенных мужчин на маленького мальчика, а значит, ему нужно что-то ещё... Что-то, от чего даже самые бесстрашные почувствуют дрожь в коленях...
Оглянувшись вокруг, он заметил сброшенные в одну кучу кости. Тела людей, частично разложившиеся, частично погрызенные хищниками, частично омытые дождями и высушенные ветрами. Теперь было сложно сказать, кто именно здесь находился: может быть, тут были останки и его родителей...
Он проглотил комок в горле и дал себе слово, что если вернётся, обязательно похоронит эти тела.
Но рядом валялись и кости животных, которые выглядели более "чистыми". Скорее всего, те, кто напал на них, ещё какое-то время находились рядом и даже жили здесь. Охотились... А объедки просто скидывали в кучу, не утруждая себя тем, чтобы убрать за собой, наплевав, похоже, даже на хищников, которых мог привлечь запах.
Аккес подошёл ближе и подхватил более или мене целый кусок черепа. Это были останки медведя. Зубы и клыки лесного бродяги всегда ценились и были признаком доблести, но сейчас всё это валялось и гнило в земле. Но, судя по размеру, этот был ещё детёнышем. Впрочем, он и не сомневался, что не было здесь никакой доблести.
Тем не менее, для него это было то, что нужно. Отойдя от мерзкого кладбища, он опять присел перед своим домом и достал из сумки лисицу, которую недавно поймал. Сделав надрез, он пустил кровь мёртвого животного прямо на череп, который положил у своих ног. Обмазав всю поверхность этой кровью, он зачерпнул чёрную землю и, проведя по кости животного, оставил несколько тёмных полос.
– Прости меня, смелое животное, но мне нужна твоя сила и твой дух, чтобы справиться с тем, что я задумал, – тихо приговаривал он, обращаясь к духу медведя. – Пусть твои останки послужат мне всего один раз, после чего я предам их земле.
На то, что у него получилось, нельзя было смотреть без содрогания.
Поднявшись, он надел маску на голову и, проведя пальцами по лицу, оставил несколько тёмных и красных пятен на коже. Он не знал, куда идти и где искать тех, кто ему нужен. К сожалению, магии он так и не смог научиться, но у него были и свои некие странные способности. Те самые, из-за которых он всегда мог найти свою добычу или другую цель. Он не знал, как и почему, но он всегда находил то, что ему было нужно. Начиная с тех времён, когда голодный и полуживой, он дошёл до небольшой пещеры в диких непроглядных лесах...
Стоило ему только захотеть... очень сильно захотеть и сделать шаг, он достигал своей цели.
А сейчас он хочет так сильно, как никогда ранее.
Проверив лук за спиной, стрелы в колчане и два стареньких кинжала на поясе, он развернулся и пошёл в лес. Туда, откуда, по его детской памяти, послышались первые крики.
– Твои мысли меня пугают, – прозвучал голос Деко, и Аккес вздрогнул от неожиданности.
Дракон не мог физически присутствовать рядом, но иногда он мог догнать его мысленно и разговаривать с ним, когда Аккес уходил на далёкие расстояния. Ему это нравилось, так как это означало, что он всегда рядом. Но сейчас совсем не хотелось говорить с Деко, так как он знал, что тот не одобрит ни его намерений, ни действий.
– Я должен расплатиться с ними, – твёрдо ответил Аккес, не останавливаясь.
– Если ты продолжишь, – не отступал Деко, – упустишь себя. То, каким ты появился, каким вырос, каким я помог тебе стать. Убийство изменит и исказит твой мир. Ты сломаешься. И у тебя будет другой путь.
На миг он всё же остановился. Но лишь на миг.
– Может, так и должно было случиться.
– Так могло случиться. Но выбирать тебе. Я просто предупреждаю, что выбор произойдёт сейчас.
Решительно отогнув ветку, Аккес упорно продолжал идти вперёд.
– Тогда я сделаю этот выбор. Они умрут, и неважно, как это изменит меня.
Лёгкие сомнения появились в его голове, но он прогнал их, как назойливых мух. Он не мог просто так оставить безнаказанными тех, кто запросто вырезал столько народу, убивал неповинных женщин и детей. Разрушили его жизнь. Они должны заплатить за то, что сделали.
Видимо, эта упорная решительность так яростно горела в его голове, что он услышал только горестный вздох и тихий голос Деко:
– Твоя воля.
После чего дракон больше не пытался ни заговорить с ним, ни, тем более, отговорить. Однако Аккес всё равно чувствовал, что тот рядом, продолжая незримо наблюдать, и от этого становилось одновременно спокойно и, в то же время, неприятно. Ему не хотелось, чтобы Деко наблюдал и видел то, что он собирался сделать. А юноша собирался пустить реки крови.
В лесу ночь наступала рано. Солнце ещё не скрылось за горизонт, но деревья поглощали его последние лучи. Однако сумерки не остановили Аккеса, он прекрасно ориентировался в темноте. Это было частью наследия его прадедов, как он позже узнал. Народ пустыни, коими являлись его предки, часто передвигался именно по ночам, когда солнце не так яростно дарило своё тепло. И потому способность ориентироваться в кромешной тьме всегда ценилась среди них. И приход жрицы усилил также и эту особенность.
Упорно идя куда-то вперёд, он не хотел останавливаться на ночлег. Не хотелось ни спать, ни есть, его словно питала собственная ярость, гнев и ненависть, которые заставляли его двигаться вперёд.
И лишь когда небо начало окрашиваться в предрассветный сумрак, он набрёл на поселение талемов. Каким-то образом он понял, что пришёл именно туда куда нужно. Что именно отсюда пришли те люди и именно сюда потом вернулись. К своим семьям, жёнам и детям...
Злость по новой разгорелась в нём.
– Ещё не поздно, – сделал последнюю попытку переубедить его Деко.
– Поздно было уже в тот момент, когда пролилась первая капля крови, – сказал он, доставая свои кинжалы.
Аккес полностью отключил своё сознание, позволяя гневу взять верх. И промедлил лишь до тех пор, пока не стало достаточно светло, чтобы люди начали вставать и выходить из своих домов. Он хотел, чтобы они все видели его. Чтобы все видели, что будет происходить, чтобы видели его маску и думали о том, как умершие пришли за ними. Ведь он пришёл мстить за тех, кто сам уже этого сделать не может.
Он одел на лицо разрисованный череп и в утреннем тумане вышел из леса, направляясь туда, где были видны люди. Едва он подошёл на достаточное расстояние, чтобы разглядеть лица, и увидел ближайшего мужчину, то узнал его. Один из тех, кого он запомнил с той ночи... один из тех, кто надругался над его сестрой.
Ярость вскипала в нём с такой силой, что он полностью потерял контроль. Стремительно подлетев к нему, Аккес запустил клинок ему прямо в живот, наблюдая, как страх, удивление и непонимание сменяют друг друга в его глазах. Мужчина вцепился в руку, которой Аккес держал кинжал, и попытался отдёрнуть, но его убийца поднял другую руку и вторым кинжалом перерезал ему горло.
