Текст книги "Будь моим, будь другим (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Привет, – сказала с улыбкой, заходя в каморку с мониторами.

– О, Ника, польщен, – заулыбался Руслан и похлопал себя по коленям.

Делать нечего, я плюхнулась сверху и смачно поцеловала его в губы. Что тут сказать, я к Русику тоже спускалась. Точно, тогда выходит, что семеро.

– Слушай, я не за этим, – сказала торопливо, а он пожал плечами:

– Можно и по-быстрому.

– Нет, дорогой, в другой раз, – ответила мягко и слегка похлопала его по щеке. – У меня вопрос. Камеры данные перезатирают?

– Само собой, нафига нам их хранить? – удивился в ответ.

– А через какой промежуток? – уточнила, припомнив, что с ночи похищения парня запись все-таки была.

– Дня три, вроде, – ответил, задумчиво оглаживая мои бёдра. – Не передумала?

– Нет, дорогой, – улыбнулась, поднимаясь, во избежании очередной неловкой ситуации. – А где храним?

– Ох, я не знаю, – протянул, тут же потеряв интерес к разговору, – это к Степанычу, он у нас умник.

Я потрепала его по волосам, как хорошего мальчика, и поспешила к следователю, уже основательно задерживаясь.

– Ушакова, – сообщила, проходя в шестнадцатый кабинет после стука и переводя взгляд от одного стола к другому.

– Вы опоздали, – сказал один из четверых присутствующих и демонстративно посмотрел на часы. – На сорок минут.

– Арестуйте меня, – хмыкнула в ответ и вытянула руки вперёд, вверх запястьями, а потом улыбнулась, чтобы скрыть язвительность, так некстати выплывшую на поверхность, и сощурила один глаз. – Простите, заезжала к отцу, он ужасно переживает из-за случившегося.

– Присаживайтесь, – милостиво кивнул он на стул рядом со своим столом.

Я села, а он открыл блокнот и взял ручку с деловым видом. Худощавый, небритый, уставший от жизни мужчина средних лет, с впалыми щеками и несвежей рубашкой. Если бы я потрудилась представить себе его после разговора по телефону, то примерно так и обрисовала бы.

– Вы – лечащий врач похищенного? – уточнил, а я кивнула. – Расскажите, как он поступил.

– Стандартно для пулевых ранений, – слегка пожала я плечами, откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу. – К заднему входу, где обычно останавливается скорая, подъехал автомобиль, мужчину выбросили не ступеньки и уехали, а санитары переложили на каталку и привезли в отделение. Я была дежурным хирургом и сразу отправилась в операционную. Спустя пять часов, сделав все, что было в моих силах, я пошла в ординаторскую, переоделась и поехала домой, так как моя смена закончилась. Больного должны были перевести в реанимационное отделение.

– И часто такое бывает?

– Раз в три месяца стабильно, – ответила, задумавшись на пару секунд. – Иногда чаще. Однажды за ночь таким образом привезли пятерых, двое из которых были уже мертвы.

– Тоже в Вашу смену?

– Нет, рассказывали. Простите, похоже, я делюсь сплетнями… – потупила взгляд и заметила, что блокнот он пододвинул для проформы: он был девственно чист и даже слегка пожелтел от времени.

– Больше Вы больного не видели? – задал дежурный вопрос, а я ответила:

– Я работаю сутки-трое. В больницу после этого заходила только сегодня утром, – он кивнул, сверившись с информацией в своей голове, а я пыталась остаться все в той же расслабленной позе. Вроде и не соврала, а все равно неприятно.

– Как считаете, он мог прийти в себя и попросить кого-то вывезти его?

– Сомнительно, – слегка поморщилась в ответ. – Но разные бывают чудеса.

– Процент вероятности?

– Десять, не больше. С поправкой на ветер, то есть на непредсказуемость матушки-природы.

– Вы вроде хирург, – не удержался он от ехидства, а я припомнила:

– Один парень с топором в голове чувствовал себя так, как будто его нет. Угадайте, что произошло, когда его извлекли?

– Труп? – спросил с усмешкой, а я отрицательно покачала головой:

– Заштопали рану и он пошёл домой.

– И сколько он после этого продержался? – хмыкнул следователь, а я пожала плечами:

– Попросить отвезти его домой вполне бы успел.

– Мысль уловил, – кивнул уже серьезно. – Кто-нибудь спрашивал о нем, может, родственник?

– Мне об этом ничего не известно, – я широко развела руками и села прямо, намекая, что разговор неплохо было бы завершить. – Как я уже сказала, из операционной я пошла прямиком в ординаторскую, а оттуда домой, спать.

Он силился придумать, чего бы такого спросить ещё, но так и не нашёлся, кивком попрощавшись. Я ответила взаимностью, поднялась и поехала обратно в больницу. Делать там было особенно нечего, но дома не сиделось и я решила послушать, о чем говорят в народе.

Ординаторская была больше похожа на пчелиный улей: собравшийся персонал разбился на небольшие кучки и обсуждал произошедшее. На меня особого внимания не обратили, но некоторые голос понизили или вовсе замолкли и стало несколько тише.

– Давид, как ты мог парня проворонить? – сказала, скривившись и обняв за талию дежурного в тот день медбрата. Одного из семерых. – Я пять часов с ним колупалась.

– Ник, не сыпь мне соль на рану, – поморщился он. – Андрей Викторович уже второй день мозги чайной ложкой выковыривает.

– Признайся, с Людкой дежурил? – прищурилась я, а он вздохнул, что было однозначным «да». Я слегка похлопала его по руке и сказала серьезно: – Да я не осуждаю. Такое разве может в голову прийти? Сами-то из реанимации не выйдут, а что упереть… псих какой-то.

– Вот именно, – буркнул Давид. – И психом надо быть, чтобы такое предвидеть… Людка нагрянула, она на втором дежурила, а я что?.. Грех отказываться.

– Людка красотка, – кивнула согласно. – Не дрейфь. Устаканится.

– Да уж хорошо бы, у меня другой работы нет… – вздохнул понуро, а я заспешила на выход.

Людмила Гаскина в самом деле была редкой красавицей, а вот то, что она, якобы, дежурила на втором – факт сомнительный. Копия графика всегда была у отца в кабинете, но уходя он обычно закрывал дверь на ключ. Пока я прикидывала, что бы такого придумать, дабы остаться одной в его кабинете, он вихрем пронёсся мимо меня, но через пару шагов притормозил и обернулся.

– Решила заехать, – развела я руками, а он скупо улыбнулся. – Давай подожду в кабинете? – предложила, а он тут же сунул мне ключи и заспешил дальше по коридору, как будто бы по делам государственной важности, не меньше.

Я слегка ускорилась и вскоре уже перебирала бумажки на его столе, воровато оглядываясь на дверь. По большому счету, я могла бы просто спросить у него, и он бы ответил, но факт моего интереса вызывал встречные вопросы, на которые я не могла ответить даже самой себе. Или не хотела.

Через пару минут график был обнаружен, но Людмила в тот день вообще не работала. Внутри меня начало подниматься какое-то чувство, смутно напоминающее ревность, а я торопливо от него отмахнулась, убрала график на прежнее место и устроилась на небольшом кожаном диванчике, но тут же поднялась, достала его вновь, сфотографировала и принялась расхаживать из угла в угол, дав отцу ещё пятнадцать минут: на большее меня не хватит. Он появился через пять, но скорее забрать ключи, чем послушать мой рассказ.

– Все в порядке? – спросил быстро, а я молча кивнула и отдала ему связку. Вот и поговорили.

В каморке смена заканчивалась в семь, на часах было только три, поэтому я отправилась в столовую пообедать, а после – прямиком к Руслану, скоротать время, раз уж выдался момент.

Не могу сказать, что приходила от него в восторг, но процессу он отдавался с душой, это льстило и тешило самолюбие: как будто я была одна на всем белом свете. Да и комнатка запиралась на ключ, в отличии от ординаторской, где был сплошной проходной двор даже по ночам. Плюс ко всему, он был на столько галантен, что на мои синяки не обратил никакого внимания, а стертые колени даже слегка добавили градус.

– Людка давно заходила? – спросила вдруг, сидя на нем верхом.

– Которая? – уточнил Русик, а я порадовалась, что настояла на презервативе, несмотря на то, что пью таблетки.

– Гаскина. Красавица.

– Ник, ты же знаешь, для меня все женщины прекрасны, каждая по-своему, – сказал он с намеком на укор и призадумался. – На днях была, не помню точно когда. Почему ты спрашиваешь?

– Ревную, – мяукнула, лизнув его в шею, и скоротала ещё час.

– Степаныч скоро будет, – вздохнул Русик, даже не думая подниматься со стула и натянуть, хотя бы, трусы.

Я решила не лишать парня права выбора, быстро оделась, пригладила волосы и накрасила губы, то есть, всеми возможными способами постаралась придать себе приличный вид, а потом ухватилась за дверную ручку, а Руслан подорвался:

– Ника, ну ты чего, я ж голый!

– Мои действия? – спросила с удивлением, а он вздохнул:

– Подожди минуту.

И оделся секунд за двадцать секунд. Поразительней парень.

– Теперь можно? – вздохнула, а он кивнул, но принялся рассыпаться в комплиментах, которые я так давно не слышала, и я решила дослушать их все. Вышла довольная, как и любая другая женщина из этой комнатки, и решила дождаться Виктора Степановича где-нибудь подальше.

Через полчаса снова вошла в каморку, где мужчина в возрасте безотрывно пялился в мониторы невидящим взором.

– Виктор Степанович, как часто происходит перезапись? – спросила с ходу.

– Три дня, – ответил, даже не повернув головы.

– А где хранятся записи?

– На удаленном сервере, пароль знает только Андрей Викторович.

– А как зайти на этот сервер? – спросила со вздохом, а он все-таки повернул голову, убедился, что я – это я, и сказал:

– Пришлю ссылку на рабочую почту.

Ответ меня вполне удовлетворил, я молча закрыла дверь и заспешила домой смотреть видео с камер, потому как пароль знала прекрасно: как и многие люди его возраста, отец предпочитал один на все случаи жизни и хранил бумажку дома под клавиатурой. Попытки объяснить ему, что это не безопасно успехом не увенчались, и я оставила затею, признав ее абсолютно бесперспективной. А через час уже сидела перед ноутбуком и смотрела, как верзила выкатывает моего больного. Снова и снова. Как будто каталка была игрушечной, а на ней не лежал взрослый мужик. А меня из скорой за волосы… вот скотина.

Итого, он за каким-то хреном умыкнул парня из реанимации, хотя даже идиоту известно, что туда так просто не попадают. Причём, по телефону он соврал собеседнику, сказав, что понятия не имеет, где он. Зачем? А вот Людмила, похоже, с ним заодно. Отвлекла дежурного на этаже, да так, что там можно было хоть всю реанимацию вынести, а перед этим наведалась к Русику, просто сфотографировав мониторы, от того верзила отлично знал, как не засветить рожу. Но я-то ее видела… то ли он уверен, что его не найдут, то ли просто не до этого. В доме он выглядел сильно нервным, похоже, у парня серьезные неприятности.

«А тебе какое до всего этого дело?» – уточнил ехидно внутренний голос, а я поморщилась. Он ушёл, оставив в живых, так что опасаться в дальнейшем попросту глупо. Как и гадать на кофейной гуще, чем я весь день и занималась.

Я легла в кровать с намерением уснуть и посмотрела на часы. Почти двенадцать. А потом резко поднялась и торопливо открыла ноутбук, скопировав на него все доступные видео, едва успев до того, как перезапишется отрезок времени, когда привезли парня с огнестрелом. С трудом уняла сердцебиение и через наконец-то провалилась в сон. Не на долго.

Это ты во всем виноват

Проснулась я когда что-то грохнуло в коридоре, нарушив ночную тишину. Замерев, я навострила уши, но больше не доносилось ни звука. Когда уже всерьез решила, что мне это попросту приснилось, поудобнее устраивая голову на подушке, из коридора донёсся слабый стон.

Я подорвалась и выбежала на звук, на ходу потирая глаза, но сначала ничего не увидела. Постояла растеряно и включила свет.

– Твою мать… – простонал верзила и сощурился, продолжая сидеть на полу. Одну ногу он вытянул в проход, вторую поджал к животу и держался обеими руками за бок.

Поза мне не понравилась, я подошла ближе и увидела, что его руки в крови, а на моем полу растеклась уже приличная лужа.

– Иди спи, – сказал он, с трудом разжав челюсть.

– Тогда отползи хоть немного, – скривилась в ответ, а он поднял голову и посмотрел с недоумением. Сил уже было маловато, но он не удержался:

– В подъезде на коврике прикорнешь? Вполне поместишься.

– Да не, – пожала я плечами с ленцой. – Просто ты скоро вырубишься, а я выйти не смогу, потому что не сдвину твою тушу ни на сантиметр. Придётся вызывать МЧС, потом полицию, потому как ты наверняка уже не очнёшься, и выходной коту под хвост.

Он слабо ухмыльнулся и прислонился затылком к двери.

– От этой царапины не сдохну. Скоро уйду.

Я с тоской посмотрела на пол и сказала расстроено:

– Ты залил мои любимые туфли.

– Свали, как там тебя… – сказал медленно и слегка прикрыл глаза, а я пошла за швейным набором, одноразовыми пелёнками, антисептиком, ампулами и прочей приблудой для полевого госпиталя, который планировала развернуть прямо в коридоре.

Когда я вернулась глаза он уже не открывал, дышал тяжело, а руки ослабили хватку.

– Да ну сдохни ещё тут, – возмущённо всплеснула руками и ухватила его за ногу, волоком оттаскивая от двери. – Черт здоровый, – ворчала, пятясь назад, как каракатица, и с силой отталкиваясь ногами от пола.

Пара метров дались мне с трудом: я вспотела и дышала ещё тяжелее верзилы. Встала над ним, оценивая общее состояние, а он неожиданно ухмыльнулся.

– Вот скотина! – ахнула от такого коварства. – У меня чуть пупок не развязался.

– Я тебя таскал, была твоя очередь, – сказал вполне нормальным голосом, а я поняла, что он с самого начала придуривался.

– Ты, симулянт, – рыкнула, уперев руки в бока, а он слегка поморщился:

– Не совсем, – и убрал руки.

Я опустилась на колени, отодвинула куртку и осторожно задрала футболку, осматривая рану. Пуля прошла через мягкие ткани по касательной, но довольно глубоко, без швов не обойтись.

Подложив под него пелёнку, я сходила за настольной лампой и пристроилась на полу. Разрезала футболку, обработала ранение и взяла ампулу и шприц.

– Шей так, – сказал грубо, а я закатила глаза:

– Рембо хренов. Сначала я буду довольно долго ковыряться пинцетом, выискивая мелкие металлические фрагменты пули и волокна от одежды в раневом канале, а только после этого зашью.

– Не важно. Начинай.

Я тяжело вздохнула, надела латексные перчатки и промокнула кровь, а потом через лупу стала осматривать рану. Нашла первый кусочек, подхватила его пинцетом, и в этот момент он дернулся, выбив все из моих рук. Я разозлилась, подхватила свой набор и ушла в спальню, где набрала шприц.

– Эй, – позвал из коридора. – Я был не готов. Просто предупреждай когда снова полезешь ковыряться.

– Хорошо, – сказала тихо и вновь опустилась перед ним на колени. Занесла пинцет над раной, не особенно целясь, и сказала: – Сейчас.

Он на мгновенье прикрыл глаза, а я отложила пинцет и воткнула в плечо шприц, быстро влив содержимое.

– Дура, – взревел на выдохе. – А если за мной придут?!

Об этом я как-то не подумала и скисла, но он начал отключаться, а рана все ещё кровоточила, так что я просто занялась привычным делом, отбросив все мысли и сосредоточившись на процессе. Очухаться он должен был часа через четыре, но возиться на полу начал уже через три. К счастью, я успела закончить начатое и убралась в коридоре, сев рядом без сил. Глаза слипались, а тело намекало, что неплохо было бы дать себе передышку или, хотя бы, распрямиться, но я осталась разглядывать его, пока представилась возможность. Короткие тёмные волосы, мужественное лицо, губы с четким контуром, довольно длинные ресницы, нетипичные для мужчины. На груди тонкий шрам наискосок, как будто его полоснули ножом. Скорее всего, так и было. Кубики пресса притягивали взгляд, я намочила полотенце и начала осторожно вытирать с него запекшуюся кровь, а когда закончила, он неожиданно открыл глаза и схватил меня за запястье.

– Никто не приходил, – сказала быстро, но руку он не отпустил, прошипев:

– Никогда так больше не делай. Поняла?

– Без проблем, – повела я плечом и дёрнула руку, освобождаясь и начиная подниматься, а потом бросила, уходя: – Людмила тоже умеет шить.

Закрылась в спальне и повалилась на кровать, рассчитывая поспать, но дверь открылась и он медленно прошёл, тяжело опустившись рядом.

– Откуда узнала? – спросил резко, а я поморщилась:

– Не все блондинки идиотки. Не поверишь, но я даже медицинский окончила.

– Отвечай, когда я спрашиваю, – прорычал сквозь зубы, а я прикрыла глаза и хохотнула:

– Катись к черту.

В следующую секунду он навалился сверху и придавил мне горло рукой. Дышать стало невозможно, я резко открыла глаза и вцепилась в него ногтями со всей силы, но он даже не поморщился, надавив сильнее. Я начала хрипеть и только после этого он убрал руку, повторив:

– Отвечай.

Я закашлялась, одновременно пытаясь вдохнуть и отползти от него, а когда немного пришла в себя, проорала:

– Псих!

Он выдохнул, прикрыв глаза, ухватил меня за лодыжку и резким движением вернул в исходное положение. Я ударилась головой о спинку кровати, взвыла и разревелась, закрыв лицо руками.

– Не утруждайся, – усмехнулся злобно. – Все равно расскажешь.

Я убрала руки и посмотрела на него со всей ненавистью, на которую была способна, но ухмылка на его лице осталась, как приклеенная.

– Пошёл вон, – сказала тихо, в самом деле перестав плакать. – Пошёл вон из моей квартиры и из моей жизни. Ты злобный, жестокий, неблагодарный ублюдок.

Он наклонился к моему уху и прошептал со смешком:

– Именно поэтому ты меня и хочешь.

Я резко отстранилась и влепила ему звонкую пощёчину, а он прижал обе мои руки к кровати и застыл в сантиметре от моего лица.

– Ты так старательно меня намывала, – заговорил нараспев, а я чувствовала его дыхание на своих губах, – что, если бы я не открыл глаза, оседлала бы, забыв про свою девичью честь.

– Не так уж ты и хорош, – ответила ему в тон, – раз твоя же баба переспала попутно с двумя другими мужиками.

– Все вы одинаковые шлюшки, – хмыкнул, лизнув мне щеку. – Не так ли?

– Ты услышал, что хотел. Проваливай, – ответила устало и отвернулась.

Он хохотнул и разогнулся, освободив мои руки, а затем вышел, громыхнув входной дверью.

Было обидно и тошно, но в основном потому, что он был прав: я хотела его. Так, как не хотела ни одного другого мужика в своей жизни, а было у меня их больше, чем полагается приличной девушке. Но не того, кто пару минут назад силой удерживал меня, источая ядовитые фразы, а того, другого, мирно спящего в моем коридоре или делающего вид, не важно. Того, который нахально улыбается и плоско шутит. Того, который вытащил меня в бессознательном состоянии из дома, отвёз по месту жительства, разул и уложил на кровать, укутав в одеяло. Именно он был мне нужен.

Я провалялась в кровати до обеда, бессмысленно таращась в потолок, и поняла только одно: меньше всего хотелось выходить завтра на работу. Тело все ещё ныло от нежного прикосновения скорой, в голове стоял туман из-за простуды, а мысли то и дело возвращались к этому громиле, выводя меня из равновесия. В таком состоянии держать в руках чужие жизни было бы безрассудством, а мной всегда правил холодный расчёт.

Поборовшись ещё с час с чувством долга, проигравшем в неравной битве, я позвонила отцу и сообщила, что хочу взять за свой счёт.

– Открой больничный, – удивился он в ответ, а я запротестовала:

– Тогда это как минимум на неделю, а я просто хочу немного отлежаться.

– Ладно, – согласился легко, как обычно занимаясь сразу несколькими делами.

Закончив разговор, я вкатила себе дозу снотворного и легла, забывшись безмятежным сном. Второй мой промах… а ведь он предупреждал.

Я хотела сладко потянуться, наконец-то выспавшись, но не смогла. Широко распахнула глаза и обнаружила себя лежащей на обшарпанном диване со связанными руками и ногами, в первое мгновенье скорее удивившись, чем испугавшись. Посмотрела по сторонам и увидела какого-то мерзкого типа, сидящего на стуле в паре метров от меня и лениво играющегося складным ножом. Мгновенно похолодев от страха, я нервно сглотнула и попыталась сообразить, где я и как сюда попала, продолжая вертеть головой, но лишь привлекла к себе внимание, так ничего и не выяснив: все остальное помещение тонуло в темноте, кроме бетонного пола, парня напротив и лампы между нами совершенно ничего не было видно.

– Очухалась, спящая красавица, – хмыкнул он и позвал: – Мужики, очухалась!

Наличие ещё мужчин приятной новостью не стало, я лежала все в той же футболке, в которой засыпала, и она бесстыдным образом задралась до самой груди.

– Ну ты и щемить, – заржал один, подходя ближе. – Впервые такое за мою карьеру.

«Карьерист хренов» – скривилась мысленно, не спешив открывать рот. Пока их только двое в свете лампы, но судя по смешкам, гораздо больше.

– Ну, рассказывай, – сказал, присаживаясь на диван. Выглядел при этом вполне миролюбиво, но впечатление наверняка было обманчивым.

– Конкретизируйте вопрос, пожалуйста, – попросила тихо, а он улыбнулся:

– Пожалуйста, – и похлопал меня по коленке. – Для начала, расскажи об этом.

– ДТП, – ответила с готовностью.

– А детали?

– Выскочила злая из ресторана после неудачного свидания, телефон сел, пошла искать такси, когда нашла, поспешила через дорогу, поскользнулась, а водитель не успел затормозить полностью, – отчиталась и заглянула ему в глаза, а слегка поморщился:

– Не повезло… а теперь расскажи про своего пациента, простреленного.

– Привезли, подлатала, поехала домой, – слегка пожала плечами, а он вздохнул:

– Детали…

– Состояние было критичное, но, по моим прогнозам, должен был выкрутиться, – соврала зачем-то, не моргнув и глазом. – Молодой, крепкий, все шансы.

– В себя приходил?

– При мне был под наркозом, а дальше не знаю… – загрустила я в ответ, – смена закончилась, я домой поехала. А вечером вот это, – и кивнула на свои колени.

– Не повезло… – снова вздохнул он. – Спишь, как убитая. Снотворное?

– Так болит все, – скривилась в ответ. – Две ночи толком не спала, вымоталась совсем.

– Говоришь, мог очухаться? – спросил задумчиво, а я пожал плечами:

– Я все для этого сделала, но как карта легла – не знаю.

– А что знаешь? – хмыкнул он в ответ.

– То, что вышел он не на своих двоих. И то, что следователь задавал те же вопросы.

– И что ты ответила? – спросил неожиданно, а я напряглась, но отступать было поздно и я снова пожала плечами:

– Да то же самое. Правда, в карте я указала, что был он хуже некуда, но это, сами понимаете… – замялась и продолжила: – На случай, если внезапно дубу даст.

– Подстраховалась? – ухмыльнулся краешком губ, а я кивнула с виноватым видом:

– Подстраховалась.

– На хрена вы ее притащили? – услышала из темноты до боли знакомый голос. – Смену отработала, а дальше ей насрать что вокруг происходит.

– Послушать мнение лечащего врача, – пожал плечами тип, сидящий рядом, а потом спросил ласково: – Да, конфетка?

Такое обращение по душе мне не пришлось, я машинально нахмурилась и попыталась одернуть футболку.

– Да не суетись ты… – вздохнул, поднимаясь. – Не моя очередь.

– Моя, – рыкнул громила и вышел в свет. – Топайте отсюда.

– Командиров развелось, – сказал кто-то язвительно из темноты. – Как сладенькая, так, значит, твоя?

– Хочешь возразить? – уточнил верзила язвительно, а ответа не последовало. – Я так и думал, – ухмыльнулся самодовольно и спросил у мужчины, что сидел рядом со мной: – Ещё вопросы будут?

– Я все, – поднял тот руки в воздух. – Забирай.

Он наклонился и схватился за веревки на моих руках, а потом с силой выдернул меня с дивана, поставив на бетонный пол. Было больно, на глазах навернулись слёзы, а он сказал с презрением:

– Ты же не рассчитывала, что просто выйдешь отсюда, да?

Я всхлипнула, а он присел и перекинул меня через плечо, отвесив смачный шлепок по пятой точке, от которого наверняка останется синяк, и тут же куда-то зашагал. Я слышала вслед смешки, но даже не пыталась осмотреться, уткнувшись носом куда-то в его поясницу. Скрипнула дверь и стало очень холодно, я мгновенно покрылась мурашками, но хотя бы знала – мы на улице. Ещё через пару минут он бросил меня на заднее сиденье машины, захлопнул дверь, а сам сел за руль, неспешно тронувшись.

– Так это не за тобой должны были прийти, а за мной, – хмыкнула с заднего сиденья.

– Оба варианта, – ответил сквозь зубы. Проехал пару километров по какой-то просёлочной дороге и свернул на развилке, объезжая поле. Через десять минут тряски остановился и обернулся назад, не глуша мотор. – Почему обо мне не рассказала?

– Не спрашивали, – ответила хмуро и отвернулась к окну, за которым ровным счетом ничего не было видно, не считая снега.

– Почему соврала о его состоянии?

– Не знаю, ясно? – огрызнулась, проворачивая голову. – Как пришло в голову, так и сказала.

– Ты всегда выдаёшь то, что в голове? – усмехнулся, посмотрев на мои волосы, точнее, на их цвет.

– Да, я тупая блондинка, – кивнула серьезно. – Дальше что? Развяжешь или так в сугроб кинешь?

– Очень хочется вышвырнуть прямо так, – сказал медленно.

– Давай помогу, – фыркнула и начала перемещаться поближе к двери, а он раздраженно выдохнул и удержал за плечо.

– Сейчас, – сказал резко. Слазил в бардачок, достал нож и разрезал веревки на руках. Я отвернулась, пряча запылавшее от его прикосновений лицо, а он сказал: – Просунь ноги вперёд, – я задрала их на подлокотник, он быстро снял путы и убрал нож, положив руки на руль и приказав: – Убери, мешают.

Я медленно вернулась в исходную, ожидая, что он поедет дальше, но он продолжал сидеть, схватившись за руль, ещё минут десять, а после двинулся дальше.

Мы ехали около часа, но в город так и не попали, потихоньку начало светать, я различала за окном деревья, но не промелькнуло ни одного огонька, а вскоре я увидела уже знакомый деревенский дом, к которому мы подъехали, минуя остальную деревню.

– Да ты издеваешься… – простонала, зябко поёжившись, а он остановился и сказал через плечо:

– Вылезай.

– Ни за что! – рявкнула возмущённо, он вышел и открыл заднюю дверь, повторив:

– Вылезай.

Я скрестила руки, а он нырнул в салон и выволок меня, швырнув в снег. Я ожидала, что он сядет в машину и уедет, но он закрыл дверь, ухватил меня за одну ногу и потащил за собой. Футболка задралась до самого подбородка, я разрывалась между желанием одернуть ее или вовсе снять, пока мы не достигли порожков. Отчаянно дёрнув ногой, я высвободилась и зло посмотрела на него снизу вверх.

– Выбор у тебя был, – сказал невозмутимо и открыл дверь, пройдя внутрь, а мне ничего не оставалось, как подняться и проследовать за ним.

На пороге я замерла и первое, что отметила – каталка отсутствует. После пришло понимание, что в доме тепло. Я окинула помещение взглядом и увидела печку, до которой в прошлый визит мне не было никакого дела по причине ее абсолютной бесполезности, но сейчас от неё шёл такой манящий жар, что я кинулась к ней со всех ног и прильнула, как к родной, отчаянно стуча зубами.

– Зачем ты меня сюда притащил? – спросила злобно, немного отогревшись.

– Пришли эти – придут и другие.

– И что?

– А то, что разговорами ты уже не отделаешься и выложишь все, как на духу, рано или поздно. А мне это не с руки, – посидел немного и протянул обреченно: – На хрена я вообще тормозил… надо было переехать тебя и никаких хлопот. Толку от тебя все равно никакого не было.

– Отвези меня домой, пожалуйста, – попросила тихо, а он хохотнул зло:

– И повесить себе мишень на спину? Ага, разбежалась. Тут посидишь.

– Мне на работу завтра, искать начнут.

– Не гони, тебя нет в графике, – хмыкнул самодовольно, а я прошипела:

– Чертова Людка.

– Соображает получше твоего, – не остался в долгу, а я тихо пробубнила себе под нос:

– Ну и тащился бы к ней со своим простреленным боком…

– К тебе было ближе, – ответил со смешком. Черт, слух у этого парня, как у собаки.

– Слушай, – сказала серьезно, подходя ближе, – если меня не застанут дома, точно решат, что я замешана. Причём, в первую очередь, следователь. А я даже не знаю в чем. И ты прав, так просто отбрехаться уже не получится. А так, смогу хотя бы попробовать. Посмотри на меня, – развела руки в стороны и надула губы, сказав: – Ну кто заподозрит меня в коварстве?

– Я, – ответил уверенно, слегка выпучив глаза, – я подозреваю тебя во всех смертных грехах. Это только с виду вот это вот все, – он окинул меня взглядом с ног до головы, а потом остановился на груди. Я посмотрела вниз и поняла, что мокрая белая футболка бесстыдно просвечивает и торопливо прикрылась руками.

– Зачем ты выкрал парня? – спросила, чтобы отвлечь его внимание, а он тут же нахмурился:

– Не твое дело. И ты останешься тут. Расскажешь при любом раскладе, а так у меня хотя бы будет пару дней, пока ищут.

– Надо бы рассказать про тебя тому вежливому парню, – ответила недовольно и вернулась к печке.

– Ага, развлекалась бы сейчас с десятком мужиков, – хмыкнул злорадно, а потом добавил: – Хотя, может это как раз в твоём вкусе.

– Тебя послушать, так я нимфоманка, готовая наброситься на первого встречного, – ответила недовольно.

– Плевать, – ответил быстро, направившись к выходу. – Не скучай, – открыл дверь и вышел, а я замешкалась, а когда вылетела на улицу успела только увидеть, как он садится в машину.

Бежать за ним не было никакого смысла, я топнула ногой в досаде, глухо порычала и вернулась в дом, хлопнув дверью и пытаясь придумать хоть какое-то подобие плана по спасению. Но его не было.

В небольшом домике из мебели стояли лишь стул и стол, а из убранства – мышиный помет. Не валялось даже старой грязной тряпки, хозяева перед отъездом основательно все выгребли. Печь была едва тёплой, а значит, довольно скоро тут вновь станет как в вытрезвителе, но выходить на улицу в одной мокрой футболке и, тем более, идти искать помощь, было ещё глупее, чем остаться и надеяться, что он вернётся. Так я думала до темноты. Когда через грязные окна начали пробираться сумерки, я пожалела о своём выборе, но момент был упущен. Меня бил озноб, хотелось есть, пить и в туалет. С двумя последними задачами я справилась, выйдя на улицу и вернувшись с пригоршней снега, а вот с остальными…

Я легла на стол, подтянув ноги и обхватив себя руками, и решила, что пойду отсюда, едва рассветет, но ночью поднялся сильный жар и я не могла даже пошевелиться, скованная диким холодом и мелко сотрясаясь всем телом.

«Чертов Сашка Абрамцев» – вертелась в голове единственная мысль, я вновь приготовилась встретить тут свою смерть и ближе к утру уже мало что соображала, то и дело проваливаясь в небытие и каким-то чудом из него выбираясь, отчаянно хватаясь за реальность.

– Твою ж мать… – услышала нервное.

Заскрипели половицы, я почувствовала рядом тепло и потянула по направлению к нему одну руку, силясь открыть глаза. Когда мне это наконец удалось, он уже снял куртку и завернул меня в неё, подхватив на руки.