Текст книги "Спой, маркитантка! (СИ)"

Автор книги: Татьяна Ренсинк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 30

Спешила Анна скорее наверх, к комнатам, а выглянувший из кабинета отец вопросил:

–Ты куда это так спешишь? Где ты была?

–В саду гуляла, папенька, да слышу плач сестры, не могу так больше. Пообщаться с нею желаю, – оглянулась на ступенях Анна.

–Ну,... ступай, пообщайся. Ты права, – чуть поразмыслив, будто успокоился отец и вернулся в кабинет.

–Господи, спасибо, спаси и сохрани,... прости, Господи, – перекрестилась быстро Анна и побежала дальше наверх.

Она громко постучала в дверь спальни, где должна была быть Софья, и её матушка открыла:

–Что случилось? – удивилась она взволнованному виду Анны.

–Нет, матушка, всё хорошо, – попыталась та улыбнуться и заглянула в комнату, заметив сидевшую на кровати Софью, которая уставилась в сторону и не шевелилась. – Позволите?

–Прошу,... может у тебя получится что, – пропустила её мать, а сама, оглянувшись на Софью, тихонько закрыла дверь.

Оставшиеся наедине сёстры молчали... Анна быстро отошла к окну, встав чуть в стороне за шторой, и сказала:

–Он там,... у ворот.

От её слов Софья вскочила с места и прильнула к окну, распахнув его:

–Данилушка, – прошептала она, прижав руки к груди, будто молилась.

Она смотрела на него и подчинялась сестре, выводящей её на балкон:

–Покажись ему. Ждёт тебя увидеть. Ладанка, говорит, при нём. Говорит, вернётся к тебе обязательно, – лепетала тихо Анна. – Сказал любит, верен будет.

–И я буду верна. И я люблю, – плакала Софья, но на лице светилось счастье, которым полна была душа...

–Радость какая, – с восторгом молвил Данило, любуясь вышедшей на балкон любимой.

Видел он, как нежно смотрела Софья, видел и что сестра стояла рядом. Верил теперь, что он и любимая дождутся встречи вновь и неразлучными будут. Послав воздушный поцелуй, Данило махал рукой. Софья сделала руками знак, будто словила его поцелуй и тут же послала свой.

Данило точно так же словил её поцелуй в руку, прикоснувшись к ней губами. Сердце билось сильнее, словно пело, душа трепетала. Мир вновь казался красочным... Нехотя садился Данило на коня, нехотя удалялся вслед за офицерами, и вскоре вовсе умчался вдаль, чтобы время пронеслось так же быстро, как уезжал...

–Он вернётся, – смотрела вслед Софья.

–Будет писать тебе через меня, – улыбнулась рядом Анна, встретив удивлённый взгляд сестры:

–Почему ты помогаешь мне?

Анна пожала плечами и вздохнула:

–Любовь вашу увидела... Сначала испугалась, а теперь понимаю, что зря. Только папенька наш не позволит вам быть вместе.

–Бежать бы отсюда, – сразу сказала Софья. – Найду способ.

–Я бы помогла, – прошептала Анна, оглянувшись на дверь. – Попробуем что-нибудь придумать. А куда ты убежишь?

–Не знаю, – растерялась Софья, задумавшись. – В лесничем доме меня найдут... Может в деревне спрячусь.

–Там тоже могут найти, – смотрела удивлённо Анна, но махнула рукой. – Придумаем. И потом, пока Данило твой с войны не вернётся, ничего может предпринимать и не стоит, а там устроим побег.

–Может и так, – в сомнениях села Софья вновь на краю кровати и опустила полный отчаяния взгляд. – Я не чувствую себя дома.

–Это от того, что ты с рождения пропала. Выкрал кто-то тебя тогда, – рассказывала Анна, и сестра вздохнула:

–Да,... матушка... мне всё сейчас рассказала... Не известно, кто выкрал, но считают, что Протасовы к тому причастны.

–Так и есть, – смотрела уверенная в том Анна и села напротив у зеркала. – Мать Данилы, говорят, подкупила кого-то, чтоб выкрали тебя в отместку. Но не знала она, что две девочки родились. Выкрали лишь одну.

–Почему думают, что мать Данилы это сделала? – не верила в подобное Софья. – Не может быть!

–Не знаю, – улыбнулась Анна так тепло, и Софья почувствовала, что она, похожая на неё, словно то было отражение в зеркале, действительно, настоящая сестра, настоящая родная. – Но мы узнаем.

–А у тебя есть любимый? – вопросила вдруг Софья, и Анна вздохнула:

–Что ты?... Разве мне позволят? Папенька жениха мне ищет. Я читаю романы, стихи, какие пишут влюблённые поэты. Увидела вот тебя с Данилой, какой может быть сильной любовь, и тоже хочется.

–А я и не знала, что бывает настоящая любовь, как в романах, – улыбнулась Софья мечтательно и снова становилось грустно. – И вот Данило появился... Так быстро, странно, так неожиданно, но я вся его, а без него изнемогаю, умираю...

Так сёстры и откровенничали, каждый день проводя вместе. Неразлучными стали. Подружились накрепко. Довольные родители даже будто и успокоились. Ни слова не говорили о Протасовых или о том, что случилось...

За обедами или вечерами царила тёплая домашняя атмосфера. Сёстры с матерью часто то вышивали, то пели, а довольный отец отдыхал в их компании или же за чтением книг в своём кабинете.

Так проходили дни, которые для Софьи становились всё более трудными из-за ожидания, что вот-вот прибудет первое письмо от Данилы. Она переживала всё больше. Она часто смотрела в окно, надеясь увидеть посыльного, и только Анна помогала не падать духом, вовремя отвлекая, чтобы никто вокруг не смог догадаться, что происходит...

Глава 31

С какой радостью подпрыгнули в тот день сёстры у окна, когда увидели примчавшегося к дому всадника с сумкой через плечо. Не было ни капли сомнения, что это был посыльный и принёс он долгожданное письмо...

–Скорее! – побежала к двери Софья, но Анна схватила за руку и остановила у порога:

–Обожди же, так нельзя! Догадаются сразу!

–А как же? Отнимут, прочтут и пропали мы, – смотрела встревоженно Софья, но Анна не боялась:

–Нет, я всё придумала. Мы спокойно спустимся сейчас вниз, а ты веди себя спокойно. Я сделаю остальное.

–Хорошо, я постараюсь, – взволнованно потёрла руки Софья, и они покинули спальню.

Медленно спускаясь по ступеням, сёстры прислушивались к доносившимся из кабинета отца голосам. Посыльный явно был туда приглашён и передал письма. Недолго пробыл он там, а как ушёл, сёстры услышали удивление отца:

–Это ещё что?

–Что случилось? – тут же из гостиной к нему поспешила супруга, и он тут же у порога встряхнул письмом:

–Кто-то написал нашей Анне!

–Что ты говоришь, папенька? – сбежала по ступеням Анна и с задорной улыбкой предстала перед родителями.

–Кто таков Сергей Иванович Сергеев? – уставился отец на неё с ещё большим удивлением.

–Ой, – смутилась будто Анна и выхватила письмо, прижав его к груди. – Ну,... как же, папенька,... на прошлом балу ты беседовал со многими, так искал подходящего мне жениха, вот и шлют мне всякие письма... Стихи, песни...

–Это не первое письмо?! – смотрел ничего не понимающий отец, в голове которого не укладывалось, как такое возможно, что письмо не первое, как упустил из вида происходящее...

–Князь Сергеев, человек из благородного рода, – улыбнулась с гордостью Анна, и мать подтвердила:

–Да, это так про Сергеевых, однако,... тебе письма слать, а нас не известить о том?

–Я просила именно так слать, – широко раскрыла глаза Анна, а спустившаяся стоящая до того на ступенях Софья встала подле.

Только остановилась, Анна схватила её за руку и побежала скорее обратно наверх, где укрылись вновь в спальне.

–Как же нам позволили? – не верила случившемуся Софья, и довольная Анна вручила ей письмо:

–Читай скорее! Папенька растерялся, думаю. Всё одно вышло не так, как я хотела, но получилось же! Читай!

Софья скорее распечатала письмо и с первых строк увидела дорогие душе слова:

–Это он,... мой Данилушка...

–Тише, – хихикнула сестра, оглянувшись на закрытую к ним дверь. – Что пишет?

–Любит, – прижала к груди письмо Софья, но скоро стала читать вслух. – Так и странствуем по сгорающей земле да под небом, что не внемлет жалобам смертных. При Кобрине биться пришлось против австрийцев. Первая зловещая битва для меня за последнее время. Уменьшилось отечество наше, расширилась власть врагов, хоть и отличились мы успехом, одержав первую победу над французами да австрийцами, которые вышли на поле войны против нас. Однако, как знаем, приказано им далеко от границ не уходить. Что ж, коль не загнать нам их в глубь лесов, чтобы уничтожить, пришлось показать силу русскую там.

–Господи, – с ужасом слушала Анна, переглянувшись с сестрою, не менее взволнованной, которая, пока читала, будто видела поле боя,... дым и... погибающих военных...

–Он жив, жив мой миленький, – перекрестилась Софья с облегчением и продолжила чтение. – Теперь каждая ночь освещается заревами пожарищ. Деревни вспыхивают, будто свечки, лишь бы не достаться врагу. Коль всё погорит, то ни нам, ни им не будет победы. Ужас наполняет наши души, что может дойти сия паника до городов. Мы же пока вновь кочуем, переезжая с места на место, от огня к огню. Видели богатых, которые покинули свои дома, чтобы бежать, как и бедные от приближающихся французов. Теперь предстаёт сия война в новом блеске. Тысячи людей укрываются в лесах, используя за оружие серпа, молоты, кочергу, брёвна – словом, всё, что забрали с собой. Сражаться вышли даже женщины!

–И я бы сразилась, – наполнялась чувством патриотизма Анна, задумчиво уставившись в сторону, и Софья встревожилась:

–Даже не думай о таком! Я была там, видела войну... Это ужасно, поверь!

–Читай же дальше, – взглянула удивлённая сестра, и Софья читала:

–Встречали крестьян, переходящих в иные селения. Один мальчик, лет двенадцати, имел прострелянную ногу, но шёл пешком да не жаловался. Я лично перевязывал ему ногу, использовав свою чудодейственную мазь из трав. Каким же мужеством полон сей ребёнок! Так же были среди них и несколько молодых раненых девок. Они рассказали, как спасли деда своего, убив французов брёвнами да сучьями. Как же горды они своей победой! Истинные герои! Им бы медали всем дать да пожизненное содержание. Однако помещик их не выдал ничего, чтобы могло служить оружием. Сам бежал при приближении французов, а крестьян прогнал с пустыми руками. Притаились мы тем днём в лесах сих. Ждали обозы французов и удача улыбалась нам. Отняли всё, побили их с такой лёгкостью, будто ангелы хранители бились с нами, за нас. Французы с остервенением метались, но мы были не пробиваемой стеной. Захватили в плен около девяносто человек, а обоз с пожитками отдали крестьянам... Мой Данилушка, мой герой, – со слезами на глазах дочитала письмо Софья. – Целует и любит меня, ждёт весточки.

Анна любовалась счастливой сестрой, как та поднялась, бросившись к столу написать милому ответ, но Софья вдруг пошатнулась и схватилась за живот.

–Что ты?! – кинулась её поддержать сестра.

Она помогла ей сесть обратно на кровать и с заботой смотрела.

–Анечка, родная, молчи, – умоляюще молвила Софья.

–Что? – смотрела та с возрастающей тревогой.

–Страшно мне, но и радостно, – улыбалась с тоской Софья, поглаживая живот. – Мне кажется, понесла я.

–О, Господи, помоги, – перекрестилась Анна и крепко обняла сестру...

Глава 32

Эй, вы, враги, куда стремитесь?

Смотрите, зря в лесах у нас

Смеётесь, радуетесь,... проснитесь!

Не захватить Руси никак!

Не захватить Руси никак!

Непроходимою стеною

Поднялся русский наш народ.

Врага из леса мы прогоним

И не допустим тронуть дом.

Нет, не допустим тронуть дом!

Без головы отвага ваша,

О наши храбрые враги,

Ничто, поверьте, вот и чаша,

Где кровь победы для Руси,

Где кровь победы для Руси!

-Серж! Письмо! – бежал довольный Валерий от посыльного, захватив письмо себе и другу.

Услышав такой восторг товарища, Данило тут же отдал гусару-соседу гитару и поспешил следом за Сержем.

–Надо же! – засмеялся тот, увидев на конверте, от кого письмо, и отдал его Даниле. – Счастливчик, а!

–Не женился ещё? – смеялся в стороне Пётр, но друзья ушли за повозку, и Данило распечатал письмо.

–Душа моя, – улыбался он, скорее читая, но улыбка скоро исчезла с лица его.

–Что случилось? – встревожились стоявшие подле товарищи, а Данило молча читал:

«Сегодня уверилась я, что понесла. Ребёночка жду нашего, Данилушка. Тревожно и радостно мне. Только Анечка поддерживает. Скрываем мы пока всё. Живота не видно, что пока хорошо. Будем скрывать так долго, как сможем...»

Опустив письмо, Данило отвёл взгляд в сторону и выругался:

–Чёртова война, проклятая служба!

–Что я слышу? – удивились проходившие мимо гусары и тут же остановились, глядя с удивлением.

–Ты же мечтал стать гусаром! – поразился один из них и заметил. – Даже усы вновь отрастил!

–Мечтал стать и пиратом, – взглянул взволнованный Данило, а Серж, обняв его за плечи, засмеялся:

–И стал пиратом, только наземным! Мы же чёрные гусары с черепами на формах!

–А теперь, – спрятав письмо за мундир, Данило вздохнул. – Делает судьба шаги навстречу каждому, знаки тайные подаёт столь аккуратно, что зачастую не замечаем их. Те, кто заметит, словят счастливую карту. Так что,.. усы сбрею, как вернусь...

–Чего это ты философствуешь опять? – улыбался один из гусаров.

–В отставку уйду. Последняя война, – кивал Данило.

–Иначе не жениться, понимаю, – смеялся подошедший Пётр.

–Не твоё дело, – огрызнулся Данило, а Валерий рядом попытался сменить характер беседы, дабы не случилось вновь ссоры между Данилой и Петром:

–Мы вряд ли примем большое участие в войне, но отличиться успеем, друзья!

–Вечно он поддевает тебя, – шепнул Серж, глядя вслед ушедшему к костру Петру.

–Австрийцы! Вперёд! – примчавшийся с разведки гусар скорее развернул коня, чтобы вернуться к расположенному в стороне лесу.

Скорее собрались «чёрные гусары» в путь. Среди них рьяно взобрались на коней Данило, Серж и Валерий... Мчались все, будто были молниями на грозном поле неба той войны. Получив приказ расставить цепь стрелков, друзья притаились в зарослях, нацелив оружие в сторону приближающегося отряда австрийцев.

Только один из тех почувствовал неладное и оглянулся в сторону, где Данило был готов уже выстрелить, как Серж рядом случайно задел тут же хрустнувшую ветку... С холма, где были, посыпались мелкие камушки...

–Чёрт, – прошептал Серж, поймав мимолётные взгляды товарищей, но было поздно.

Данило неосторожно соскользнул вперёд и нацелившие свои оружия австрийцы прокричали:

–Rendez vous! (фр. Сдавайся!)

Данило скорее сделал вид, что падает, чем отвлёк на краткое мгновение австрийцев. Товарищи его выскакивали из-за зарослей, отбивая врага, стреляя и переходя в битву на саблях, рукопашную...

Один из австрийцев успел штыком пронзить плечо Данилы. Другой подбежал, чтобы добить, но, вовремя взмахнув саблею, Валерий не дал сему произойти... Голова австрийца покатилась по дороге, оставляя полосу крови...

Глава 33

Одолевающие русских австрийцы схватили поднимающегося Данилу и связали ему сзади руки, оглушив прикладом, но и здесь их ожидал провал... Упорно дрались гусары с ними, уничтожая или оставляя ранеными лежать на земле. Даже приказ отступать до реки Венец не имел власти. Битва шла до самой ночи... Храбро удерживали русские стремление врага и, в конце-концов, взяли немало человек в плен...

Вновь свежим ветром была объята долина утром, где накануне случился бой с австрийцами. Дыма, шума и криков не было уже, когда Данило стал приходить в себя...

–Ну и напугал же ты нас, чертяка, – донёсся до слуха голос сидевшего подле Сержа.

Данило улыбнулся, угадав, что довольные друзья были подле. Он чуть пошевелился, но рана в плече тут же дала о себе знать...

–Лежи, – выдохнул Валерий. – В шалаше мы уже, смазали тебя твоим же зельем.

–Не зелье это, – упрекнул Серж и засмеялся с ним же хором.

–Ради всего святого, – простонал Данило, расслабленно опустившись вновь на солому, на которой лежал. – Глоток рому!

–Рому! – прокричал из шалаша Валерий, и тут же в руку один из гусар вручил ему кружку. – Хмм, ну может тебе и хватит, – пожал он плечами, а, поддержав голову Данилы, помог допить содержимое. – Лучше?

–Лучше, – улыбнулся тот и положил руку у своей перевязанной раны. – Письмо?

–Где? – сначала было не поняли друзья, но Серж осторожно достал из своего кармана сложенное вдвое письмо, которое было продырявлено и всё залито кровью:

–Уж, извиняй, друг, но мало что уцелело.

–Слово люблю можно прочитать, – подбодрил Валерий и улыбнулся.

–Как чувствуем? – заглянул в шалаш генерал и, видя окровавленное письмо и очнувшегося Данилу, покачал головой. – Дурной знак... Долго нам биться ещё. Готовьтесь, ребятки, переезжаем дальше.

–Пошёл бы он с дурными знаками, – выругался встревоженно уставившийся на письмо Данило.

–Успеем написать ей ответ, – подмигнул Серж. – Ты диктуй, я напишу. Всё объясним, переживать не будет!

–А может не сообщать, что ранен? – предложил Валерий.

–Нет, она написала там, чтоб рассказывал всё, как есть, иначе сама придумает бед, – отказался Данило. – Я же жив, в конце-концов! Велик русский Бог! Пишите!

Друзья скорее достали чернила с бумагой и записали всё, что диктовал приподнявшийся Данило. Не успевали всё написать вовремя. Пришлось прерваться, чтобы убрать шалаш и погрузить вещи в повозку...

Переход по времени казался долгим. Пока раненый Данило лежал в повозке, то вновь диктовал сидевшему подле Сержу, что написать. Ехавшие подле товарищи-гусары улыбались и восхищались подобными чувствами, делясь своими историями. Данило улыбался в ответ и всё с большим вдохновением диктовал, в конце добавив:

–Напиши... Душа моя, обещаю, буду осторожен, люблю, не насытиться мне тобою, не наглядеться на тебя. Шепчу, как всегда шептал и жду, жду того дня, когда увезу тебя с собой.

–Где ж ты будешь осторожен? – удивился ехавший рядом верхом Валерий.

–Сына или дочь что будут, вырастить хочу, – взглянул Данило, взяв письмо от Сержа и перечитывал написанное.

–Сначала войну переживи! – расхохотался вновь незаметно подъехавший к ним Пётр и пришпорил коня, отправившись ехать чуть дальше.

–Вновь австрийский корпус! – проорал кто-то впереди, и гусары с криками подступающего нового боя ринулись туда.

Только и успел Данило спрятать письмо для любимой за пазуху... В считанные минуты, как вороны средь ясного неба, налетела вражеская сила, от которой пришлось вновь отбиваться. Повозка тут же была обстреляна. Солома в ней загорелась. Павший на землю Данило с душераздирающим воплем от боли поднимался...

Успел он оглядеть среди дыма и подбегающих австрийцев своих, кто падал, кто отдавал душу за будущую победу. Пошатнувшись на ногах от пронзившего его ногу выстрела, Данило вовремя был подхвачен вскочившим на коня товарищем...

Торопил Серж коня, на котором они были. Крепко держался одной рукой за пояс друга Данило, но чувствовал: силы и сознание вот-вот... покинут...

Глава 34

-Чувствовал, что силы и сознание вот-вот покинут, – плакала и читала полученное письмо Софья, а Анна, сидевшая на краю кровати подле неё, крепко обнимала за плечи, слушая дальше. – Но хранят ангелы меня для тебя, душа моя. Верен тебе, верен государю, равнодушен к смерти. Нет для нас иных указаний, кроме, как сказано в пословицах. Велик русский Бог. Служи царю верой и правдой. Двум смертям на бывать – одной не миновать. Чему быть, того не миновать. Сколько боя ещё суждено впереди, но самый главный мой бой – за тебя. Жди меня, душа моя, приеду, расцелую, закружу в объятиях и поведу под венец! Война вряд ли продлится долго. Зимы у нас сильнее врага. Успеем сладить всё ко времени!

–Хорошо бы... Под венец, – мечтательно вздохнула Анна и достала свой платочек, помогая сестре вытирать льющиеся по щекам слёзы. – Тише же ты... Головушка опять заболит.

–Болит уже, – проскулила Софья и от вдруг вошедшей в спальню матери вздрогнула, спрятав письмо за спину.

–Что происходит? – удивилась та видеть горе на лице дочери, так и замерла у порога.

–Ничего, матушка, – тут же стала лепетать Анна. – Голова опять болит у Софьюшки. Может быть отложим поездку? Прогуляемся в иной раз? Осень уж. Холодно, можно и заболеть!

–Оделись, – указала та на лежащие на столе шляпки, и сёстры послушно повязали те на головы...

–Так и вижу Данилушку во сне на коне, как он то рвётся в бой, то ранен. Всё так страшно, мучительно. Жить не смогу без него, – шептала Софья Анне, следуя за матерью, удаляющейся к выходу из дома.

–Перестань беду звать, рано ещё, – строго прошептала Анна, поддерживая её за талию и помогая ступать вниз по ступеням. – Скоро в платье не влезешь, вот тебе другие сны будут сниться.

–Что вы там шепчетесь? – с удивлением оглянулась мать, но вышла на двор к уже ожидавшей карете.

Милые беседы о красочной осенней погоде вела Анна с матушкой, пока их увозили дальше от дома к парку. Там, как только вышли на ковёр опавших листьев, матушка обняла бледную Софью за плечи:

–Идём-ка, милая... Что-то ты совсем бледная в последнее время.

–Всё хорошо,... матушка, – еле слышно ответила та.

–Побудь у кареты! – оглянулась мать на оставшуюся позади Анну и продолжила медленную прогулку с Софьей. – Я уж который месяц за тобой наблюдаю, милая. Не нравится мне это. Расскажи, что мучает тебя, как чувствуешь себя?

–Война пугает. Столько людей бежит, всё горит, погибают, – с искренним переживанием ответила Софья.

–Нам пока спокойно дома, не так ли? – улыбнулась мать, но Софья смотрела вперёд и молчала...

Вновь вспоминала она свои сны, как Данило, мчавшийся среди боя на поле на коне... Как он стрелял вперёд, прямо на врагов, но и его не обошла ни пуля, ни сабля... Пошатнувшись от того, что представила его гибель, Софья почувствовала себя хуже обычного.

–Боже! – только и ахнула мать, закрыв рот руками, наблюдая, как дочь резко опустилась к кустам, как её рвало и будто выворачивало. – Герасим! Скорее! Воды! – махала она рукой кучеру, и тот, поняв, в чём дело, мчался к ним с фляжкой воды и тряпкой...

В полузабытье Софью привезли обратно домой, раздели и уложили в постель. Мать тут же приказала за доктором, а сама сидела рядом...

–Что же за судьба такая? – молвила она, держа руку Софьи, а стоявшая подле Анна с мольбой просила:

–Не надо доктора, не надо... Не больна она.

–Вот и узнаем, – строгим был ответ, как и взгляд.

Анна сразу поняла, что матушка догадывается о положении Софьи. И сама Софья всё слышала, но изменить ничего не могла. Доктор быстро прибыл, осмотрел, а вернувшимся в спальню родителям подтвердил опасения...

–Понесла, – с ужасом взирал на лежащую Софью отец, но та смотрела в сторону без какой-либо реакции. – Протасовский, – выдавливал он из себя сквозь сжатые от гнева зубы. – Никогда... Только не его! Убрать его! – взглянул он на доктора, и тот развёл руками:

–Как же я его уберу? Рожать надо... К весне и разрешится.

Анна видела, с каким сожалением доктор смотрел на Софью, радуясь в душе, что не позволит он избавиться от малыша или хотя бы сам не примет в том участия...

–Протасовский,... – схватившись вновь за сердце, сел отец при помощи поддерживающей супруги в кресло. – Убрать... Уничтожить...

–Так и дочь уничтожите, – встал доктор, всем видом протестуя, и встретил полный отчаяния взгляд Львова.

–Идёмте, Семён Константинович, – потянула мужа за собою супруга, оставив спальню, а за ними ушёл и доктор.

Скорее закрыв дверь, Анна кинулась к сестре:

–Я придумаю что-нибудь, слышишь? Всё будет хорошо! И Даниле тут же напишу. Всё вовремя справим!

–Справим, – прослезилась Софья и закрыла глаза, не имея мочи вновь терпеть подступившую головную боль...