Текст книги "Спой, маркитантка! (СИ)"

Автор книги: Татьяна Ренсинк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 20

Божество Амур прекрасно,

Царь небесный и земной,

Всё тебе везде подвластно,

Царствуй также надо мной.

Долго счастья я искала,

Прелестей твоих не знав,

Наконец его узнала,

Всё во власть тебе отдав.

Я готова, друг мой нежный,

Цепи ввек твои носить.

Ах, один ты в жизни слезной

Можешь счастье нам дарить.

Так прими же в жертвы новы

Моей верности обет,

Пусть тобой, о бог любови!

Счастье дней моих цветет.

Ах! всё красится тобою,

Всё огнем твоим живет;

Летом, осенью, весною

Радость взор нам твой лиет.

Охраняй меня ты вечно,

Будь вождем моей судьбе, –

За сие клянусь сердечно

Верной быть по гроб тебе!*

Данило чувственно пел, а последние строки песни Софья, любуясь им, подошедшим так близко, спела вместе. Они пели, глядя в глаза друг друга взглядом глубоким, до безумия влюблённым. Сим очарованием любви они радовали глаза и души всех, кто слушал, рассевшись или встав вокруг...

–Вот, – вздохнул мечтательно один из гусаров, когда после песни воцарилась на мгновение абсолютная тишина, во время которой губы Данилы и Софьи сомкнулись в таинстве нежного поцелуя.

–Общаются и через песни, – молвил любующийся ими Серж.

–А по утру приказ сниматься с места, – добавил улыбающийся генерал, и гусары замычали вокруг с недовольством:

–Ну нельзя же так! Опять не воюем? Так мы и до дома доберёмся без воинских сражений!

Только Данило и Софья, вновь обнимая друг друга, будто не слышали никого вокруг... Они медленно удалялись, а, остановившись у шалаша, любимый вновь одарил губы милой поцелуем и улыбнулся:

–Схожу сбрею растущие усы да бородку и тут же вернусь к тебе,... душа моя.

–А позволено? – смущённо улыбнулась она, и Данило кивнул:

–Ты – первая, кому я служить теперь буду. Остальные приказы потом.

Счастливая такому подарку судьбы Софья смотрела ему вслед и вздрогнула от неожиданно прозвучавшего голоса мамки Дины:

–Ну-ка, поди сюда, – дёрнула та её строго за руку и увела в шалаш. – Сядь-ка и послушай...

Сев с удивлённой Софьей на соломенную подстилку, мамка Дина развела руками:

–Ты, как вижу, воспылала к сему молодцу?

–Маменька, – улыбнулась виновато Софья. – Не получится у меня стать такой, как Марта или Люси... Мил он стал с тех пор, как увидела, а теперь и дороже никого нет.

–Забыть его следует, – строго смотрела мамка Дина. – Не подпускать боле. Всю душу изранит... Ведь он – граф.

–Кто?... Граф? – удивилась с подступившими слезами Софья и отвела взгляд в сторону, пытаясь понять происходящее, но сердце верило любви.

–И плакать не стоит, – заметила её состояние мамка Дина. – У таких, как он, в невестах иные ходят. Ты для развлечения, для романтики! Ты должна быть весела вопреки,... на зло судьбе. Не раз говорили, гусары умеют любить, что ты и познала... Соблазнять умеют, как никто... Это самые лучшие любовники, романтики!

–Оставь меня, мама Дина, – молвила Софья, так и уставившись задумчиво в сторону.

Ничего пока больше не было сказано. Мамка Дина покинула шалаш и направилась к подходившему Даниле. Довольный тот было уже прошёл мимо, как остановила она, твёрдой рукой упёршись ему в грудь:

–Куда это ты, Протасов?

–К Софье, – усмехнулся он так, будто поражён, что подобный вопрос ещё имеет место быть.

–Деньги плати за каждый час, проведённый с нею, – взирала горделиво мамка Дина.

–Ты с ума сошла? Я наоборот, прошу вернуть мне те деньги, что платил, – не менее горделивый сделал вид Данило. – Забираю я её и не позволю ею торговать.

–Тон измени! – приказом воскликнула мамка Дина, обратив внимание многих гусаров на себя, а дальше прошептала. – Ты даже не знаешь, кто она! А я скажу... Из семейства Львовых она. Львовых... Ясно ли? Львова Софья Семёновна.

Данило смотрел исподлобья в ответ. Был поражён так, будто его пронзила пуля врага. Но, выдержав паузу, он приблизился к глазам не ожидавшей того мамки Дины и с усмешкой повторил:

–Забираю я её и не позволю ею торговать.

С этими словами он развернулся и направил шаг к оглянувшемуся генералу, перед которым тут же предстал со своим вопросом...

* – «К амуру», А. П. Беницкий, 1805г.

Глава 21

Не долго оставалась Софья в шалаше после всего, что сказала ей мамка Дина. Сразу нашла взглядом милого, который тем временем о чём-то говорил с генералом. Тот отвёл беседовать в сторону, к заброшенному сараю, у которого никого вокруг не было, и положил ему на плечо руку, словно в чём поддерживал. Данило внимательно слушал генерала и в самом конце подчинённо кивнул.

Откланявшись, Данило тут же заметил возлюбленную и направился к ней. Однако удалиться от заброшенного сарая не удалось. Вышедший перед ним Пётр наставлял саблю и улыбался:

–Не забывай упражняться, Протасов!

Выхватив свою саблю, Данило играючи отражал медленное нападение противника.

–Дуэль наша должна состояться, – улыбался Пётр, но улыбка была натянутой, показывающей неприязнь.

–На саблях рискнёшь биться? – усмехнулся Данило, продолжая отражать его медленные удары.

–Это мы ещё увидим, – отвечал Пётр, вновь и вновь нападая, будто играл, от чего никто вокруг не принимал всерьёз данной битвы.

–Насколько знаю, здесь дуэли запрещены, – вздёрнул удивлённо бровью Данило и сделал выпад, попытавшись будто уколоть противника.

–В Петербурге встретимся однажды, – кивнул намёком Пётр и остановился.

Молча смотрел Данило ему в ответ, после чего поспешил всё же к так и стоящей у шалаша любимой.

–Что случилось? – испуганно смотрела она, будто переживала за случившуюся странную битву между ним и Петром.

Данило заключил её в объятия и прошептал:

–Он был у тебя в шалаше тогда...

–Но ничего не было,... я же говорила, что прогнала, – переживала Софья и застыла в руках любимого, услышав его признание:

–А я вызвал его на дуэль, прежде, чем тогда к тебе пришёл. Она должна будет состояться.

–Нет,... умоляю, – упёршись руками в его грудь, смотрела взволнованно Софья. – Никаких дуэлей... Никогда... Я не переживу.

–Родная, – ласково улыбнулся счастливый услышать подобное Данило и одарил её губы поцелуем.

Однако Софья, вдруг будто смутившись или растерявшись, отошла в сторону.

–Душа моя, – прикоснулся Данило к её плечам, а чувствовал, что её терзает нечто большее.

–Кто же ты на самом деле? – вопросил она, закрыв глаза. – Граф?

Он тут же догадался, в чём дело, и оглянулся на мамку Дину. Та стояла у кухни с Мартой и Люси, по виду которых, по их взглядам, сразу было ясно: знали они уже о происходящем...

–Вот, почему у ладанки твоей висит буква Л, – усмехнулся Данило, и Софья оглянулась:

–Что?

Любуясь милой, Данило чуть наклонил голову и улыбнулся:

–Львова ты.

–Кто? – не понимала Софья, а сердце будто подсказывало нечто, вызывая слёзы подступать к глазам.

–Софья Семёновна Львова, – улыбнулся её любимый. – Так и сказала мне мамка Дина. Но мне всё равно... Я только что договорился с генералом, что буду одним из тех, кто будет увозить вас всех в Петербург. Отпущены будут восвояси мамка Дина с твоими подругами. А ты... Я заберу тебя... Если не хочешь остаться с ними и жить, как они, – говорил Данило всё более взволнованно, но по глазам любимой видел, что желает она быть с ним. – Увезу тебя, заберу с собой, согласна?

–Да, – кивала Софья, наполняясь радостью, и тут же вновь оказалась в крепких объятиях милого, так же крепко обнимая и его.

–Прочь руки от неё! Она ещё пока что моя! – с возмущением подошла к ним мамка Дина и отдёрнула Софью за свою спину.

Поражённая гневом её, Софья испуганно смотрела на любимого, а, встретившись со взглядом мамки Дины, виновато опустила взгляд.

–Прочь к себе! – указала та ей, и Софья убежала в шалаш.

–Я предупреждала, девочек моих в обиду не дам! Через мой труп пройдёшь к ней, если не заплатишь! – прикрикнула она улыбающемуся Даниле, и он, отступая уйти прочь, молвил:

–Ничего у тебя не выйдет больше.

–Её и без меня тебе не отдадут, – сказала она уже вслед.

На мгновение Данило остановился, но, так и не оглянувшись, продолжил путь дальше. Остановившись у Сержа, что-то ему кратко рассказал, и тот, обняв за плечи, повёл к сараю, возле которого собралось большое количество гусар.

Они то радостно беседовали, то выносили из сарая сброшенные там доски и брёвна. Нанесли побольше сена со своих телег, чтобы можно было удобнее отдыхать вместе, и стали созывать товарищей присоединиться к веселью.

Данило скорее принёс из кухни ведро и стал вливать в него всё, что гусары подавали: и шампанское, и портер, и бургундское. Тем временем Валерий подвёл своего коня, и под гул отрадных криков гусар с того сняли одну из подков, которую бросили в ведро с получившимся напитком...

Выйдя из своего шалаша, Софья наблюдала за происходящем у сарая. Мамка Дина не замедлила тут же подойти:

–Любуйся... Сейчас устроят кутёж, напьются, а утром будут сонными передвигаться к новому месту лагеря. И как только генерал позволяет сие безобразие?

–Почему нельзя любить? – взглянула Софья в её сочувственные к ней глаза.

–Люби, – пожала плечами мамка Дина. – Коль познать желаешь вкус разочарования... Генерал мне сообщил, завтра нас повезут к Петербургу. Я знаю, кого он отправит с нами.

–Разреши мне самой выбрать судьбу? – смотрела Софья, сама себе удивившись, что смогла сказать что-то, что исходило искренне, от души, а не то, что кто-то желает услышать.

–Смелее сделалась, – засмеялась мамка Дина. – Хорошо он тебя сделал свободной! Лишил любого стеснения, наглостью одарил. Ступай с ним, ступай, не буду держать уж, – махнула она рукой. – Но помни,... твои родные – враги его семьи.

–Что? – думала, ослышалась, Софья, но мамка Дина ушла в свой шалаш, оставив её одну среди наступающей ночи и шума разгулявшихся гусар...

Глава 22

Улыбнулась Софья в сторону гусар, среди которых где-то уже в сарае развлекался за шутками и распитием вина её любимый. Там же вокруг были зажжены временные огни, привязанные кони издавали ржание, которое сливалось с говором военных.

Софья любовалась местом их лагеря, который был расположен у заброшенной фермы у нескольких холмов, что словно стражники укрывали их от глаз. Перейдя на вершину холма, Софья глубоко вздохнула... Она вспоминала время у французов, переходы с ними, службу маркитанткой и почувствовала, как устала скитаться...

Не удавалось всё это время так поспать и набраться сил, как давно уже мечтается. Так хотелось, чтобы был где-то её дом, тепло, уют. И теперь, повстречав любовь, Софья мечтала о том, чтобы жить именно с ним, с возлюбленным, который не предаст и не оставит...

Спустившись в долину, Софья уже не слышала никакого шума. Будто не было вокруг никого. Сие совершенное безмолвие коснулось души, дав почувствовать, как же прекрасно может быть успокоение. Софья вдыхала полной грудью, ощущая себя свободной, как никогда. Именно этого она и хотела: сама решать судьбу, быть отпущенной, не подчиняться чьему-то желанию, а просто жить...

–Я в совершенном изнеможении, – прошептала она, возвращаясь к шалашам и заметила у одного из огней стоящую саблю.

Взяв её в руки, Софья стала разглядывать в её отражении своё лицо:

–Господи, как бледна,... а глаза... потухшие будто. Как пережить сей поход в Петербург?

Заметив её сразу, как только вышел из сарая, Данило допил кружку напитка и отдал её вышедшему следом гусару.

–Родная, – подбежал он к милой, захватив в объятия, и их губы страстным поцелуем одарили друг друга.

–Сил бы набраться, – молвила Софья, когда милый вновь обнял, и она положила голову ему на плечо.

Они постояли немного, любуясь закатом, и Данило прошептал:

–Идём...

Так и обнимая, увёл он её на луг рядом. Расстелил там шинель, на которую помог любимой лечь, сам лёг рядышком, и так лежали они ещё некоторое время молча. Смотрели на небо, на котором время от времени из-за ночных облаков выглядывали звёзды, круглый диск луны... Счастливые ощущения ласкали и Данилу, и Софью. Так хорошо им не было никогда...

Так и уснули, расслабившись настолько, что очнулись уже тогда, когда солнце вовсю сияло с ясного небосвода. Улыбаясь друг другу и вместе поднимаясь с ласковыми поцелуями, влюблённые оглянулись на лагерь.

Гусары то чистили амуницию, то гарцевали на конях. Время, казалось, спешило пуще прежнего. Шалаши были убраны, телеги готовы в путь. Будто музыка полка разливалась вокруг. И, как по зову гусарских душ, кто-то заметил приближающихся за руку Данилу с Софьей...

–Маркитантка! Милая, спой! Спой напоследок! – стали раздаваться возгласы военных, а подошедший к Даниле с гитарой в руках генерал протянул инструмент:

–А ты сыграй...

Вновь одарив друг друга теплом улыбки, влюблённые сели на пеньки у бывшего костра. Перед предстоящей дорогой каждый сел слушать, и в воцарившейся тишине, под волшебную мелодию гитары Софья вновь очаровывала голосом и душевностью песни:

Сияюща в лучах сребристых,

Угрюмая природы дочь,

Царица стран холодных, льдистых,

Уже от нас сокрылась прочь.

И се, спускается младая

С высот эфирных к нам весна!

Одежда розово-златая

На ней струится как волна;

Небесно-голубые взоры

Ее повсюду свет лиют,

Красней всходящия Авроры

Блестит румянец сладких уст.

Где ступит – там цветы алеют,

Где кинет взор – там тьма отрад,

Вослед ее зефиры веют,

Повсюду льется аромат.

Приход весны встречая красный,

Певцы пернатые лесов

Поют в честь гимны сладкогласны

И славят в ней творца – любовь.

Приемлют новый вид долины,

Тучнеет хладная земля,

В цветущи благовонны крины

Оделись холмы и поля.

Куда, куда ни обращаюсь,

Несчетных творческих красот

В разнообразии теряюсь,

Всё к пению мой дух влечет!

Взгляну ль на небо голубое,

На лес, на горы, на моря,

Как всходит солнце золотое,

Как гаснет тихая заря.*

* – Из «Весна», А. П. Беницкий, 1806 г.

Глава 23

Сразу, как Софья допела песню, один гусар рядом вздохнул:

–Будем надеяться, заманим в ловушку да прогоним врага до наступления весны.

–Пораньше бы, – послышались ответы других, но Данило, мысли которого были заняты лишь любимой, взял её за руку и повёл к ожидавшей в стороне кибитке.

Любуясь им вслед, гусары стали что-то шептать друг другу, а те двое, которые сидели в стороне и плели венки из луговых цветов, подбежали к влюблённым и надели те им на головы:

–Смотрите, не женитесь, пока будете в Петербурге! Нам охота на свадьбе будет гулять! Дождитесь!

Данило с Софьей смущённо оглянулись на смеющихся гусар, идущих следом, чтобы проводить. Однако верили они, что никакая преграда не будет вечной. Скрепив свои чувства вновь долгим поцелуем под восторженные крики военных вокруг, влюблённые подошли к кибитке.

Уже сидевшие там мамка Дина с Мартой и Люси молчаливо ждали отправления в путь. К ним на конях подъехали и Серж с Валерием, ведя за уздцы коня для Данилы. Им так же, как и ему, было поручено сопроводить женщин до Петербурга и тут же мчаться назад...

–Под венец да на погост всегда успеем, а, Данило? – улыбнулся другу Серж.

–Прежде надо послужить, – нехотя ответил тот, обнимая любимую.

–Нет! – стали вести беседы вокруг гусары. – Настоящая жизнь – армейская! Это чиновники не живут, а существуют! Да, ярмарки невест не про нас! Нам бы чего попроще!

–Не говорите гоп! – воскликнул вышедший к ним генерал. – Иной раз лучше самому кого-то присмотреть да держать на примете, нежели тебя вдруг присмотрят!

–Вот я, – воскликнул гордо Серж. – Лично я жениться не соберусь, пока сам в седло не смогу уже сесть!

–Да ты в то время и с супругой без помощи не обойдёшься! – засмеялся Данило, и вокруг разразился хохот поддержавших его слова гусар и генерала...

Помог Данило любимой взобраться в кибитку, одарил её ручку поцелуем и сел на своего коня. Тут же ставшие более серьёзными гусары вокруг стали желать удачи. Они расходились по сторонам, усаживаясь на своих коней, и начинали креститься.

Кибитка ещё стояла, а Софья с волнением смотрела на милого, сидевшего верхом среди товарищей. Глядя на них, представляя будущие военные сражения, душа замирала. Софья будто чувствовала, как и они, как и остальные гусары, отправляющиеся дальше в путь, что только вера в Бога помогает держаться... В тёплом уповании на Всевышнего каждый какое-то время молчал, в молитвах опустив взгляды...

–На глас Царя мы соберёмся!* – воскликнул наконец-то генерал, выехав перед гусарами на готовом к бою коне.

–Исторгнем меч – стеной сомкнёмся!* – продолжил Данило, во взгляде которого каждый усмотрел бесстрашие и веру в победу. – Ударим – сокрушим колосс!*

–Нам Александр – пример средь бою. Отец Отечества! С тобою дерзнёт на всё усердный росс!* – хором прокатилось среди всего полка, и генерал, пришпорив коня, крикнул Даниле с Сержем и Валерием:

–Давайте! Возвращайтесь скорее!

–Вернёмся! – радостно воскликнули те, и кибитка, и они тронулись в путь...

Скоро полк уже не был виден, но сидевшая в кибитке Софья любовалась улыбающимся милым. Он ехал на коне позади, то махая ей рукой, то посылая воздушные поцелуи. Замечая их нежное общение, Марта с Люси всё переглядывались и время от времени шептали о том дремавшей мамке Дине.

Только та не обращала внимания или не желала ничего слышать. Она пожимала плечами и продолжала дремать. Тогда Люси, кокетливо взглянула на Данилу и вопросила:

–А почему же вы вчера подкову кинули в ведро с напитком? Неужто так вкуснее?

От её вопроса Марта засмеялась, и смех поддержали их спутники-гусары.

–Это наша подкова была, сладкий мой, – похлопав коня по шее, улыбался Серж, и Данило ответил Марте на вопрос:

–А чтоб слабому не стало дурно. Потому нам всем сегодня и хорошо, верно друзья?

–Верно! – радостно воскликнули те и все втроём пропели:

Ради бога, трубку дай!

Ставь бутылки перед нами,

Всех наездников сзывай

С закрученными усами!

Чтобы хором здесь гремел

Эскадрон гусар летучих,

Чтоб до неба возлетел

Я на их руках могучих;

Чтобы стены от ура

И тряслись и трепетали!...

Лучше б в поле закричали...

Но другие горло драли:

"И до нас придет пора!"

Бурцов, брат, что за раздолье!

Пунш жестокий!..

Хор гремит! Бурцов! пью твое здоровье:

Будь, гусар, век пьян и сыт!

Понтируй, как понтируешь,

Фланкируй, как фланкируешь,

В мирных днях не унывай

И в боях качай-валяй!

Жизнь летит: не осрамися,

Не проспи ее полет.

Пей, люби да веселися!-

Вот мой дружеский совет. *

* – из «К русским», С. Н. Марин.

* – «Гусарский пир», Д. В. Давыдов, 1804 г.

Глава 24

Похлопав в ладоши, когда гусары закончили петь, Люси сразу подсела ближе к Софье, вновь поймавшей воздушный поцелуй ехавшего подле их кибитки любимого. С улыбкой взглянув на них, Люси обратилась к Даниле не менее кокетливо, чем смотрела на сопровождающих Марта:

–А не боитесь пропустить бой?

–Ещё успеем сразиться, – засмеялся Данило.

–А вдруг французы повстречаются или опередят полк? – вопросила тогда Марта.

–Куда им! Нас, чёрных гусар, за версту обойдут! – смеялись друзья, после чего Валерий сказал:

–Признайтесь, ведь забавно, как быстро несём мы неприятеля в глубину лесов наших? Да, столь смешное отступление войск русских может казаться низким. Французы ведь – достойные враги, мужественные, благородные.

–Злой рок выпал им, – сочувственно сказал Данило. – Сложат они свои головы в России да истлеют тела. Они даже не знают, что ждёт!

Марта с Люси, переглянувшись от наполнившего их душу переживания, замолчали. Они вновь сели возле дремавшей мамки Дины, но невольно завидовали тому полного любви вниманию Данилы к Софье...

Ни на миг не расставались влюблённые. Одаривали друг друга и вниманием, и поцелуями при каждом удобном случае во время остановок. На последней же, на постоялом дворе вблизи Петербурга, Данило сообщил, что дальше он уезжает с Софьей один...

–Мы доставим вас в Петербург! – добавил Валерий, поцеловав Марте руку, но она её отняла:

–Значит, не свидимся вскоре.

–Уж я вернуться обещаю, коль жив буду! – покрутив пушистые усы, улыбался играючи Валерий.

Только Марта усмехнулась, делая вид, что ей всё равно.

–Что ж, дружище! Передадим твоё послание генералу, как просил, – похлопал по груди Серж, на которой за мундиром спрятал письмо Данилы. – Но не задерживайся особо!

–Уверен, удастся устроить Софьюшку скоро, – улыбался Данило друзьям, и крепко обнял их на прощание.

Ещё некоторое время стоял он за руку с любимой и махал рукой уезжающим друзьям и удаляющейся от постоялого двора кибитке с мамкой Диной и её девушками.

–Что же теперь будет? – взволнованно взглянула Софья на милого, и тот прижал её в свои объятия:

–Увезу тебя сначала к себе, потом отыщу твоих родных и тут же попрошу у них твоей руки.

–Руки? – затаила она дыхание от блаженства слышать столь желанные слова.

Наслаждаясь обществом друг друга, не спешили они дальше. Медленно вёз их конь по дорожке мимо полей и леса, а они сидели на нём в обнимку и солнце грело теплом ласковых лучей.

Пока ехали, Данило рассказал Софье о том, что имеет лесничий домик, купленный у друга семьи, что за домом присматривает милая старушка из деревни, которая является знахаркой. Рассказал и о том, что в Москве живёт его отец, а матушки уже давно нет. Только причины гибели её не сказал, замолчав резко и встряхнувшись:

–А вот, за той деревней и будет лес, где наш лесничий домик ждёт! – сообщил он, тут же сменив тему разговора.

–Наш, – смущённо вторила Софья, а сама невольно задумалась о родителях любимого и своих, которых хотела бы застать живыми...

Было на душе и боязно, и радостно, что получится узнать, кто она на самом деле и может быть вернуть потерянное время быть любимой родными. Поддерживающий милый давал уверенности в лучшем будущем, к которому с таким волнением, так осторожно приближались...

Как только показался стоящий у дороги среди зарослей леса лесничий домик с пристройкой рядом, похожей на баню, сердце Софьи бешено застучало. Дом казался будто новым. Красивый, деревянный, казался таким же живым, как этот лес, и таким же крепким.

–Вот мы и приехали, – слез с коня Данило, помогая любимой опуститься на землю и снова обнял, одарив ласковым поцелуем в губы. – Не бойся, родная... Неразлучны мы теперь.

–Если не вернёшься в полк, – окинула тревожным взглядом лес Софья. – Не оставляй меня здесь одну.

–Ни в коем случае! – уверял Данило. – Я оставлю тебя только на некоторое время и то в компании бабули Нюры, той знахарки, про которую рассказывал.

–Боязно мне, – не смела ступить и шагу к дому Софья. – И про знахарок нехорошее слышала.

–Душа моя, – нежно смотрел Данило, понимая её чувства, но взял за руку и повёл в дом. – Баба Нюра очень добрая, увидишь. Я знаю её давно, а мать её как-то помогала точно так же другу нашей семьи.

Но что бы милый ни говорил, странное ощущение не покидало Софью. Он же видел, что переживает она и как страшно ей начинать новую жизнь, но скорее пригласил к столу...

–Давай-ка, сделаю сейчас суп, – стал он смотреть в корзины у печи и обрадовался. – Вот, баб Нюра позаботилась, будто знала, что приеду.... Поедим, а там и баньку сделаю, отдохнёшь, силы придут. Ты просто устала.

–Да, я просто устала, – вздохнула Софья и улыбнулась, любуясь, как засуетился в приготовлении супа милый сердцу мужчина, её Данило, ставший самым родным человеком на свете...