Текст книги "Спой, маркитантка! (СИ)"

Автор книги: Татьяна Ренсинк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 15

-К коням, братья! – воскликнул довольный Серж, вместе с несколькими из гусар, решив прокатиться вокруг лагеря на застоявшихся конях.

Цыгане продолжали петь и танцевать для тех, кто сидел, но многим гусарам будто хотелось ещё чего-то, большего, яркого... Некоторые повскакивали с мест с новыми идеями:

–Ногу в стремя! – радостно воскликнули присоединившиеся к ним, а вместе – и Данило с Валерием.

Надев чёрный меховой ментик* поверх такого же чёрного доломана**, они покрыли седло лошадей попоном и сели верхом. Грациозно вышагивали их кони. Красиво держались чёрные гусары в седле. Словно в парадном строю проезжали они мимо шалашей, костров и обративших на них внимание маркитанток.

Невольно взглянула на Данилу Софья, и вновь будто затаила дыхание. Странно сжалась душа её, вылившись грустью во взгляде, когда он снова посмотрел красотою карих глаз. Настолько красивого, идеального лица Софья не видела ни у кого. Ей казалось, нет в мире совершеннее мужчины, чем он... Но, вспомнив о реальности жизни, о выборе и о том, как и кем воспитана, всё мечтание улетучивалось прочь.

Софья отвернулась вновь и заметила, как к ней стремительно приближается Пётр, который оставлял её всего на несколько минут в окружении подруг. Она вспомнила сразу, как разговор их зашёл об искусстве и о прекрасном её пении, во время которого Люси похвалилась, что Софья умеет так же прекрасно рисовать, что такой талант трудно встретить, а Софья – здесь...

–Вот, – достал из-за спины большой альбом в твёрдой обложке Пётр и протянул Софье. – Как и говорил, имеется при мне всё, чтоб удалось тебе, милая, изобразить меня.

Софья с подругами вновь смеялась, потешаясь видом гордого и усатого перед ними гусара, который столь игрив и столь самовлюблённый...

–Хорошо, – со вздохом улыбнулась Софья, открыв альбом и взяв толстый карандаш, который Пётр достал из кармана:

–Этим и нарисуешь. У французов выкрал из замка, пока вас спасали. Лежал на столе, – улыбался он. – Чудесное изобретение и рисовать им чудно.

–Как мило! – восхитилась Софья, сев на траву, и тут же нанесла несколько штрихов на бумагу. – Рисует, действительно, прекрасно! Может даже лучше угля!

–А после меня изобразишь, – села напротив Марта, поправив шляпку. – Я только у цыган новую одежду прикупила!

Рядом с нею прилёг на траву Пётр, чтобы смотреть на Софью снизу:

–Так может удобнее изобразить меня,... столь счастливого, столь любующегося красотою твоих очей.

Софья промолчала. Она улыбалась, глядя на подмигивающего Петра и старалась как можно точнее нарисовать его лицо. Взглянув в который раз в её сторону, Данило еле сдерживался, чтобы не повернуть коня и не предстать пред ними, прогнав напуганного сей яростью Петра прочь...

–Ишь, – заметил Серж и засмеялся. – Она ещё и рисовать умеет? Его что ли рисует?

Только он сказал это, Данило не выдержал. Оставив их красивый строй, повернул коня назад и резко остановил его возле лежащего перед Софьей Петром... Земля из-под копыт рассыпалась в разные стороны... Ошарашенный подобным появлением Пётр тут же возмутился, отряхивая с роскоши мундира землю:

–Господин офицер! Смотрите, что вытворяете!

–Вот, – мило улыбнулась Софья, протянув портрет Петру, чем сменила его недовольство на нежность:

–У тебя золотые ручки! – воскликнул он и стал показывать всем вокруг, кто подошёл проверить, похож или нет на портрете, или проходил мимо и с любопытством подивился.

–Похоже! Талант! Браво! – слышались слова одобрения, но многие сразу заметили восседавшего и взирающего с презрением на Петра Данилу.

–Благодарностью не обделю, – с игривым намёком Пётр обнял Софью за талию, и Данило кашлянул, вновь привлекая внимание к себе.

–Господа? Разве стоит так ревновать? – засмеялся Пётр, указав на Данилу, но только все будто чувствовали, что назревает борьба за одну из девушек мамки Дины: не задерживались,... расходились то к цыганам, то к общему костру...

–Данило! – подъехал к другу Серж. – Оставим пока сию авантюру, молю. Друзья просят исполнить песню, цыганам хвалятся про тебя... Мол, музыку сочинить можешь быстро.

Данило молчал. Выдержал паузу, во время которой смотрел на улыбающегося Софье Петра и на саму неё, натянувшую улыбку, но не сумевшую упрятать своё неудобство.

–Спой же и ты, маркитантка, – молвил Данило, повернув коня уехать к костру, где ждали, и Софья, подняв печальный взор, тут же отвернулась:

–Как Вы жестоки...

Пришпорив коня, Данило оставил её, оставил смотревшего ему вслед Петра. Оглянувшаяся на них Марта незаметно ушла к шалашу. Оттуда же сразу выехал верхом Валерий и, спрыгнув перед ней, заключил в объятия, чтобы не удалось ей вновь избежать его, как происходило весь день...

* – ментик – верхняя куртка с мехом

** – доломан – куртка без меховой отделки.

Глава 16

Кто знает нашу богомолку,

Тот с ней узнал наедине,

Что взор плутовки втихомолку

Поет акафист сатане.

Как сладко с ней играть глазами,

Ниц падая перед крестом,

И окаянными словами

Перерывать ее псалом!

О, как люблю ее ворчанье;

На языке ее всегда

Отказ идет как обещанье:

Нет на словах – на деле да.

И – грешница – всегда сначала

Она завопит горячо:

"О, варвар! изверг! я пропала!"

А после: "Милый друг, еще..."*

Данило пел песню, радуя сердца всех вокруг. Уже к концу песни все подпевали, поднимая кружки вина и водки, что маркитантки разносили вместе с женой одного из гусар.

–Денис стихи сочинил, а Данило музыку сложил! – слышались слова Софье и чувствовались на ней взгляды. – А он будто общается с кем через песни...

Она подала последнюю рюмку водки, которую наполнила из висевшего на поясе кувшина и поспешила уйти к своему шалашу. Не заботилась о том, что кто может увидит в таком жесте нечто неугодное. Следом за нею, отойдя сначала в сторону, а потом, будто просто прогуливался, отправился Пётр.

Не один Данило заметил это, а и цыганка, которая не так давно пыталась погадать ему и Валерию. Спешила она следом за Данилой, который направил шаг к шалашам, и схватила за руку:

–Обожди! Обмануть тебя хотят!

–Оставь же меня с гаданиями своими, – возмутился он, и цыганка отпустила руку:

–Я лишь предупредить хотела. Не знаю, кто обманывает и почему, но обман на пути.

–Не дадут ей покоя, – засмеялась стоящая в стороне с Валерием Марта, и тот, сняв её шляпку, одел фуражную шапку:

–Желал бы видеть тебя подле именно так.

–Ну тебя, дурак. Ты что? – толкнула она его шутливо в грудь. – Так и желаешь сердце мне разбить? Не выйдет! – смеясь, кинулась она бежать прочь.

Занявшись начавшейся игрой, Валерий бежал следом, пока не поймал в объятия, захватив её губы в сладостный плен поцелуя...

–Данило? – окликнула мамка Дина Данилу, спеша следом к шалашу Софьи.

Не слушал он ни оставшуюся позади цыганку, ни её. Он видел, как в шалаш за Софьей скрылся Пётр. Однако дойти же до шалаша будто не было суждено. Представшая перед ним горою мамка Дина раскинула руки:

–Не пущу! Моя девочка! Не для того воспитывала и растила! Занята она теперь. После придёшь, в другой день, да заплатить не забудь!

–Куртизанкой вырастила? – огрызнулся Данило, бросив ей в ноги мешочек монет со своего пояса.

Только сделал шаг к шалашу Софьи, как оттуда вышел Пётр и сразу встретился с ним взглядом.

–Как хороша-то! – расплылся он в улыбку и был тут же схвачен крепкими руками Данилы за ворот. – Ты что?! Сдурел?! Дуэли захотелось? – хрипел он, а доносившаяся до слуха музыка резко стихла.

Все заметили происходящее у шалашей, насторожились, поднялись с мест и молчаливо смотрели на то, что будет.

–Отставить! – воскликнул вышедший вперёд генерал и указал в сторону приближающегося всадника.

–Гонец с вестями! – воскликнул кто-то из офицеров, и Данило отступил от Петра.

Он достал из-за пазухи белую перчатку, тут же кинув на землю рядом, и поспешил скрыться в шалаше.

–Нет, – заметив его, рыдающая Софья вновь закрыла лицо руками.

–Что Пётр сделал? – не смел двинуться с места Данило, а Софья рыдала:

–Выгнала я его, прогнала! Зачем Вы-то вновь явились? Что Вам нужно от меня? Зачем смотрите? Зачем поёте?

Она рыдала, заваливая вопросами, что вырывались из мучающейся души, а Данило крепко обнял и стал шептать так пылко, так пламенно:

–Милая, родная, не наглядеться тобой... Дышу тобой, живу тобой... Ты мне солнце в этом мире, что так жесток...

–Сумасшедший, – шептала через слёзы и от наслаждения Софья, будто была снежинкой в его жарких руках и таяла, растворялась в нём.

–Да, – целовал он её глаза, а потом щёки. – Схожу с ума... Никому не отдам,... не позволю,... не смогу...

Их губы страстно слились в поцелуе, а руки не позволяли остановиться притягивать тела друг к другу. В считанные мгновения оба снова ощутили жар обнажённых тел,... чувство наивысшего счастья,... которое вдруг сбылось...

* – «Богомолка», Д. В. Давыдов,1810-е годы.

Глава 17

Несмело, неуверенно взглянула Софья в глаза Данилы, когда проснулась на его груди. Он смотрел в ответ, но та нежность и тёплая улыбка, которые появились на его лице, – заставили сердце вновь бешено биться. Душа трепетала и будто пела...

–Любимая, – прошептал Данило, а Софья вдруг села, прикрываясь покрывалом. – Что же ты? – сел он рядом, повернув её к себе и вновь расцеловывая бережными губами лицо. – Да, да,... любимая, самая ненаглядная, единственная моя...

–Не может быть, – шепнула наслаждающаяся сей лаской Софья, а сама уже начинала верить, что происходящее – не обман.

Только позывной звук трубачей снаружи заставил обоих вздрогнуть. Провозглашены были имена, кого звали отправиться на задание, и Софья с Данилой с сожалением смотрели в глаза друг друга...

–Меня зовут, – улыбнулся он, вновь одарив губы любимой поцелуем. – А как вернусь, заберу тебя навсегда ото всех.

–Не верится, – прослезилась Софья, но Данило улыбался с иной верой, тем самым передавая ту веру и ей.

Кутаясь в покрывало, Софья смущённо наблюдала за ним, как он быстро оделся и схватил лежащее в стороне оружие.

–Я вернусь, – снова припал он радостно к её губам и исчез из шалаша.

Софья же тоже поспешила одеться. Скорее, скорее, надеясь ещё проводить его на задание, она облачилась в платье, пригладила руками волосы и выскочила из шалаша. Даже не обратила внимания на то, что к ней подошла мамка Дина.

Софья остановилась у широкого дуба в стороне. Не смела она сделать шага, чтобы отвлечь милого Данилу, уже положившего на своего коня вальтрап* и закрепляющего седло. Её же мамка Дина пока не стала тревожить. Села на пенёк и принялась зашивать одну из лежащих рядом одежд. Она наблюдала, как к Даниле подошёл Серж, как кивнул в сторону Софьи... Данила сразу оглянулся. Закончил пристёгивать ремень седла и подбежал к возлюбленной, сразу прижав за талию к себе:

–Родная, – стал целовать он её шейку и губы пылко, а простонавшая от страха потерять сей рай Софья прошептала:

–Мне страшно...

–Не бойся ничего... Я человек чести, и никогда не предам тебя, – прикоснувшись с нею лбами, прошептал Данило. – Люблю.

–Люблю, – ласково молвила и она, а губы их снова отыскали друг друга.

–Господа офицеры! В путь! – послышался клик генерала, севшего верхом и крутившегося на безудержном коне. – Французы на подъезде к деревне! Поможем им не заполучить ничего!

Вокруг генерала тут же названные офицеры собрались верхом и вскоре мчались прочь из лагеря. Обратив на них внимание, нехотя отпускали Данило и Софья друг друга из объятий, словно расставались навсегда.

Опомнилась вовремя Софья и сняла с шеи ладанку с изображением Христа, надев её милому. Данило прикоснулся ладонью к подарку и взглянул в прослезившиеся глаза возлюбленной:

–Я вернусь, – улыбнулся он и поспешил в путь...

Верхом мчался он прочь, догнав скоро уехавших товарищей. Ещё долго стояла Софья у дуба, глядя ему вслед. И не замечала она ни как мамка Дина с недовольством поглядывала, ни как из своего шалаша вышла Люси, а следом за нею Пётр, внимание которых тут же привлекло то, каким поцелуем одарил её Данило и как чувственно расстались...

–И всё равно ты на неё смотришь? Это после меня-то? – улыбнулась Люси, погладив Петра по щеке.

–Ты хороша, милашка, – улыбнулся он, не сводя глаз с Софьи. – Но понимаешь,... это теперь дело... чести. Дуэли быть.

Он достал из кармана белую перчатку, которую Данило накануне кинул ему под ноги, и усмехнулся:

–Дуэль.

–Хм, как глупо, – равнодушно хмыкнула Люси и ушла к мамке Дине, сразу нашёптывая о чём-то.

–Тебе всё равно?! – удивилась, выдержав паузу после своего рассказа, Люси.

Она с удивлением смотрела на продолжающую шить мамку Дину, и та, пожав плечом, молвила:

–Ах, гусарам лишь бы пострелять. Соблазнители самые известные да дуэлянты не меньше... Подумаешь. Мало ли. Вы чего-то не тем заняты.

–Почему не тем? Пётр хорошо заплатил, – улыбнулась Люси. – Жалко такого будет потерять, коль Данило убьёт его.

–Все были свидетелями, как Данило перчатку ему бросил, – улыбалась мамка Дина. – И почему? А всё из-за вас, мои красавицы, – ткнула она её пальцем в подбородок. – Это же чудесно!... А дуэль... Про дуэль генерал прознал сразу и предупредил Петра, чтоб пока идут военные действия никаких дуэлей не смели устраивать. Так что всё будет тихо. Дождутся окончания войны, а там уже... Мы не узнаем ни о чём.

–Ах, – понимающе кивала Люси и хихикнула. – А потом появилась я, подошла, а Пётр схватил меня на руки и унёс в шалаш. Да в мыслях у него всё одно заполучить Софью, как я поняла.

–Не получит он её пока. У меня на неё свои планы, – уверенно сказала мамка Дина и взглянула в сторону Петра, который тем временем уже беседовал с несколькими из товарищей, совершенно будто не замечая Софьи.

Та, печалью наполнившись, так и стояла у дуба, пока подошедшая кухарка не повела за собою, предлагая развеяться за чисткой овощей...

–Мам Дин, – махнула рукой вышедшей из шалаша Марте Люси, но продолжала интересоваться. – Скажи же уж нам, – подождала она, когда Марта сядет рядом, и продолжила. – Что за планы у тебя с Софьей? Почему так оберегала её, позволяла книжки читать, рисовать, петь, но долго не быть среди кавалеров?

–Да, мы заметили, – подтвердила Марта. – А как Протасов появился, сразу ему и отдала её. Почему?

–В мои дела не лезьте, в том был уговор, или нет? – строго взглянула мамка Дина.

–Был, – переглянулись подруги и поняли, что добиться правды вряд ли получится...

* – вальтрап – суконное покрывало, подкладываемое под седло.

Глава 18

Резво примчались чёрные гусары к своему лагерю. Известно было от пары шпионов, как не так давно побывали на разведке и удалось прознать, куда направляются французские отряды; что в планах у тех есть нападения на поселения и захват всего добра.

Пока один отряд чёрных гусар прибыл спасать одну деревню, другие разделились прогнать французов из других деревень. Только люди всех тех поселений не догадывались о том, что вот-вот будет происходить...

Молнией прибыли к месту чёрные гусары, и жители стали разбегаться в стороны, прятаться по домам и кричать:

–Французы! Смертушка! Боже упаси!

–Прекратите панику! Русские мы! Свои! – кричали в ответ гусары, а один из стариков медленно вернулся из дома на двор:

–Свои?

–Свои, – улыбнулся ему Данило и слез с коня, как остальные девять товарищей, с которыми приехал. – Как же вы смеете думать, что французы?

–Разве форма на нас ихняя?! – подивился другой гусар.

–Так чёрные какие да,... – пригляделся старик к эмблеме на шляпе Данилы. – С черепом...

–Смерть французам мы, но не вам! – улыбался тот. – Россия будет жить! Ура!

–Ура! – воскликнули товарищи. – И руки у государя длинные! Достанем французов, не пустим!

–Однако, – погрозил друзьям пальцем Серж. – Будем очищать путь!

Объяснили гусары собравшимся жителям деревни, что, поскольку французы подъезжают, приказ был отдан без кровопролития очистить деревню так, дабы навести на французов страх. Просили и прощения, что без предупреждения явились, но времени не было...

Все вместе стали спешить, трудиться осуществить эвакуацию: увозили всех и всё, лишь бы не отдать добровольно врагу. За совесть трудились, клали всё в повозки и увозили туда, куда указывали спасающие добро чёрные гусары. Будто и сама дорога издавала скрип, как из-под немазаных колёс телег, передвигающихся по ней.

Вовремя успели вывезти жителей, их вещи и животных вместе с фуражом*. Часть отряда гусар отправилась с ними и телегами, а другая – притаилась в лесу у дороги поджидать французов. Недолго оставалось ждать, когда небольшой отряд французов показался на горизонте...

Весело распевая французские песни, они, видимо, и не гадали застать русских офицеров в этом месте. Песни их стихли сразу, как въехали в совершенно тихую и пустую деревню. В панике стали бегать по дворам, смотреть вокруг... Ничего... Никого... Только и оставалось развести руками, но внезапно выскочившие перед ними на резвых конях чёрные гусары взмахнули саблями над головами и с криками стали нападать.

Застанные врасплох французы не успели собраться ни духом, ни мыслями... Тринадцать человек были привязаны к своим коням. Оставив лишь пятерых, чтобы забрать в плен, чёрные гусары ударили хлыстами коней французов, и те потащили неприятелей по земле, удаляясь прочь от деревни.

–А ты, – встряхнул Серж одного из французов перед собой и стал на французском объяснять, чтоб уехал к своим и предупредил о смерти, коль не повернут домой.

Вытаращив испуганно глаза на эмблему с черепом, француз назвал их смертоносным полком и скорее рванул верхом с места вдогонку своим. Только и слышал он вслед разразившийся хохот гусар:

–Бойтесь! Наша сила такова!

–Не зря берегут нас для особых дел! – воскликнул счастливый за успех Серж, и каждый гусар ударил друг другу торжественно по ладони:

–Да чтоб страху в них увеличилось!

С великой гордостью за успешно выполненное задание чёрные гусары вернулись в лагерь как раз к ужину. Сразу, как слез с коня, подбежал Данило к оглянувшейся от беседы с кухаркой Софье. Подхватил он её в объятия, кружил и целовал. Смеялись они счастливо так, что многие, даже заметивший генерал, любовались сим восторгом.

Взявшись за руки, убежали влюблённые скорее к реке, чтобы побыть подальше ото всех, и Данило вновь прижал любимую к себе, расцеловывая лицо:

–Ненаглядная моя,... как же хорошо!

–Вы победили, вернулись, – шептала счастливая Софья, и встретилась с удивлённым взглядом любимого:

–Мы? Ты же говори мне ты.

Он достал висевшую на шее ладанку и взглянул на неё, на свисающую вместе с нею серебряную букву Л:

–Это приносит мне удачу... А что за буква Л? Почему?

–Не знаю, – пожала плечами Софья. – У меня эта ладанка с буквой с рождения, сказала мама Дина. Она меня воспитывала, как родную дочь. А Л,... наверное,... любовь.

–Верно, что любовь, – расстегнул Данило ментик и оставил его лежать на траве. – Вот судьба и подарила её нам.

Взяв милую за руку, стал он спускаться к воде, у которой сели рядышком... Обнявшись, они ещё некоторое время молчали, наслаждаясь временем вместе и звуками запевших рядом сверчков. Рассказал Данило обо всём произошедшем в деревне, улыбался и встречал радостную улыбку возлюбленной.

Позабыли даже об ужине, снова ласкаясь то взглядами, то поцелуями... Вновь обнажившись и окунувшись в волны реки, влюблённые вовсе позабыли о жизни вокруг... Уносились в рай восторга тел, так жарко вновь жаждущих друг друга, и, казалось, звёзды сияли лишь для них...

* – Фураж – корм, предназначенный для питания животных.

Глава 19

-Не насытиться мне тобой, – ласково молвил Данило, улыбаясь проснувшейся на его груди любимой.

Оба в мокрых одеждах с ночи смотрели в глаза друг друга и вспоминали страстные ласки в реке. Снова губы их целовались, снова руки прижимали тела друг к другу, пока строгий голос вставшей на пригорке мамки Дины не побудил обратить на себя внимание:

–И надолго вы там остались?! Софья?! Марш обратно!

–Ой, – поспешила та подняться, отряхивая платье, но влажное оно так просто не очищалось. – Попадёт же мне...

–Переодеться есть во что? – встал рядом Данило и поднял с травы свой ментик, накинув тот ей на плечи. – Не замёрзни... Прохладно нынче.

–Мне тепло, – нежно взглянула Софья, и губы снова были одарены поцелуем.

–Усы отращиваю, – засмеялся Данило, проведя по уже довольно большой щетине. – Гусары усами хороши.

–Я не люблю усы, – опустила смущённо взгляд Софья, и Данило засмеялся, закружив её вдруг на руках:

–Я тоже!... Но как хотелось стать чёрным гусаром!

–Отпусти, – визжала радостно Софья, и встала в крепких объятиях любимого. – Не верится...

–Сегодня же вечером побреюсь, всё объясню товарищам, а как война закончится, подам в отставку. Буду лишь твой. Ничего не хочу, кроме как быть с тобой, – шептал Данило пылко, но ожидающая на пригорке мамка Дина снова крикнула:

–Софья! Сию же минуту сюда!

Неохотно выпустили Данило и Софья друг друга, и она убежала обратно в лагерь. Промчавшись мимо мамки Дины, указавшей в сторону навеса-кухни, Софья предстала перед кухаркой:

–Можно вновь помочь здесь?

–Конечно, милая, – засмеялась та, наливая в огромный котёл воды.

Она замечала, как Софья смотрит в сторону любимого, ушедшего вдруг к раскинутому по соседству лугу, и улыбалась:

–Хорош Протасов,... Данилка твой.

–Мой? – с удивлением взглянула Софья и улыбнулась, не скрывая чувств, переполняющих её.

–А чей же ещё? – ласково говорила кухарка. – Поди, удастся ему уговорить или выкупить для тебя место здесь, как получилось у моего мужа.

–Я слышала, что гусарам нельзя жениться, – удивлялась Софья, а кухарка кивнула:

–Не то, чтобы нельзя. Денег нет содержать жён, да и холостой гусар куда отважнее рвётся в бой. Не для кого себя беречь.

–Как же вам позволили пожениться?

–Вот, – пожала кухарка плечами и поставила на стол корзину с овощами. – Муж мой состоятельным оказался, да и приданое моё было немаленьким. Всё отдали, лишь бы вместе остаться.

–Как же хорошо! – восхитилась Софья, вновь оглянувшись в сторону Данилы, но его не было видно. – Только у меня приданого никакого...

Будто тревога посетила, стала оглядываться она. Вышла даже за пределы шалаша, подошла к лугу, но ни там, ни в лагере среди отдыхающих гусар не заметила милого.

–Жизнь моя, – послышался за спиной нежный голос Данилы, и Софья резко повернулась, ахнув от столкновения с огромным, мягким букетом ромашек.

–Данилушка, – словно самая сладостная песня прозвучало имя из её уст.

Она обнимала полученный букет, улыбалась, а Данило, раскинув руки, сходу сочинил:

Ты – нежное создание,

Словно ромашка на лугу.

Ты сказочным обаянием

Осчастливила судьбу мою.

Лишь для тебя любое чудо

Я сотворю или найду.

Жить без тебя мне худо,

Жить без тебя уж не смогу!

-Песню! – раздались аплодисменты и возгласы гусаров вокруг.

Глядя ласково друг на друга, Данило и Софья улыбались, а схвативший гитару Серж вложил её Даниле в руку. Не долго думая, Данило облокотился на стол у навеса с кухней. Подошедший к жене-кухарке гусар обнял ту и стал слушать мелодичные звуки, что полились из-под пальцев заигравшего на этом прекрасном музыкальном инструменте Данилы.

Софья с восхищением наблюдала, как милый играет, прижимала букет ромашек всё крепче, будто обнимала счастье, выпустить которое не позволит никогда... Любуясь же её красотой, этим блеском в радостных глазах, Данило стал петь, а гусары всё рассаживались вокруг...