Текст книги "День дурака (СИ)"
Автор книги: Татьяна Матуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Ну, самобегающий черный сарай – не самая обычная штука в Арсе, – задумчиво бросил Трей.
– И тут, кстати, не так много улиц, по которым он может проехать, не то, что развернуться. Ты заметил, куда они усвистали? – Яр кивнул, – Ну и отлично. Сейчас вычислим, где застряли, комин пошлет бойцов, через полчаса будут в КПЗ загорать. Никуда они от нас не денутся. Лучше давайте, на счет завтрашнего штурма помозгуем. Как мыслишь, колдун, будет?
– Будет, – отозвался Трей. так, словно речь шла о дожде, – бойцам усиленный паек выдали, с мясом. Так что точно на стены полезут.
– Как узнал? – усомнился Митя.
– По запаху. Костры они жгут, похлебку варят. Ветер дует в сторону Арса. А у меня нюх лучше, чем у любой собаки.
– Нам есть чем их встретить?
– Конечно, есть, – встрял Лапин, срывая свое скверное настроение, – наше несгибаемое мужество.
– Ты еще свой мобильник вспомни. С «Ромштайн» – вставил Яр.
– А что? Неплохо же получилось, – неожиданно разулыбался Трей, вспоминая предыдущий штурм и встречу с «драконами».
– Неплохо, – согласился Лапин, – но больше так не получится. Надо что-то другое измыслить.
Пока еще невладетельная герцогиня Шели осторожно растерла в пальцах щепоть красного порошка. Понюхала. Сморщилась. Хотела попробовать на язык, но Лиза предостерегающе качнула головой в привычной уже красной косынке, и девушка воздержалась.
– Уверена, что сработает?
– Если Трей обеспечит ветер, – Лиза пожала плечами, – почему нет? Способ известный, многократно испытанный.
– Хорошо, – кивнула Шели, – но сил брата надолго не хватит.
– Надолго и не нужно. Тут и сырья не сказать, чтобы много. Но первый натиск выдержим.
– Слушай, Лиза, а что такое пен-си-я – Шели старательно выговорила незнакомое ей слово.
– С Плюевым пообщалась?
– Нет. Просто ко мне с самого утра явилась дюжина старушек в странной одежде и пара старичков. Насколько я поняла, из тех домов, которые затянуло порталом.
– Хм… И что они хотели?
– Сама толком не поняла, – отозвалась герцогиня, – требовали Самого Главного и спрашивали, в связи с Концом Света, кто им будет теперь платить пен-си-ю….
– Картина маслом: «Утро в колхозе!» – Лиза не выдержала и расхохоталась, – да, попали бабки с дедами. Не у всех же, как у нашего бравого пулеметчика, дома склад китайской лапши припасен.
– Но у нас с подвозом продовольствия тоже невесело. Город в осаде, – озадачилась Шели.
– Да брось ты, – Лиза махнула рукой, – местные пока держаться? Вы же на них запасы сделали, верно? Ну а наши… той «Пятерочки», которая сюда провалилась, на первое время должно хватить. А потом видно будет. Только просто так раздавать нельзя, а то и местных обидим, и наши, за пару кур помороженных, передерутся.
– А как можно?
– К делу их нужно пристроить. Как Плюева. И паек назначить военный и гражданский. Народу в Арсе мало, а они тогда все на стены пойдут.
– Что они могут, старые? – герцогиня качнула головой разочарованно и устало, – разве бойцов от стрел прикрыть. Но согласятся ли ваши люди умирать в чужой войне за краюху хлеба?
Лиза выпрямилась, обтерла руки полотенцем.
– Зачем умирать? Это вы тут на войну умирать ходите… в красных рубахах. А мы на войну побеждать идем. Поэтому и раскатываем всех захватчиков, как тесто в пироги, уже который век подряд. Нас еще ни разу не завоевывали, хотя, знаешь, сколько желающих было? И посерьезнее вашего Медведя кадры. Старики у нас боевые, ты их со счетов не сбрасывай. Дело по силам найдем. А что касается чужой войны… У нас говорят: «Чужого горя не бывает». Как, кстати, твой дядя?
– Пока в памяти, но… Не слишком ему та твоя та-блет-ка помогла.
– Не вешай носа, прорвемся. Кстати! Давай-ка, на легкой ноге, зашли кого-нибудь из своих… как они у вас называются – пажи? Ученики? В общем, пусть рвет к тем бабкам и спросит, нет ли среди них врача или медсестры. Хоть стоматолога, не важно. Общую медицину им все равно дают.
– Думаешь? – встрепенулась Шели.
– Что тут думать, прыгать надо, – привычно отшутилась Лиза, – у барона голова светлая и он нам нужен. Значит – будем вытаскивать.
Митя костерил, по чем свет, улочки Арса, раз за разом приводившие его в тупик. Уткнувшись в очередную стену, он сплюнул под ноги, развернулся. Два абсолютно одинаковых рукава, мощенных деревянными плашками, расходились: один на север, другой на закат.
Из какого он только что вынырнул? Вот, лукавый город. Хоть бы что-то знакомое… Решив, что шел он все же северным проулком, Митя нырнул в западный, миновал три больших, зажиточных дома с дворами (из под ног шарахнулась пестрая курица и нырнула под калитку). Пахнуло какой-то выпечкой, Митя сглотнул слюну.
Проулок неожиданно раздался и выпустил его на простор. Вот тут Митя чуть не сел прямо на мостовую.
Потому что прямо перед его изумленным взором поднималась глухая серая стена городского морга. Ошибки тут быть не могло: граффити с изображением адских врат (переплетение черепов, костей, могильных крестов и траурной лены с надписью «Wellcam») он бы ни с чем не спутал.
Митя осторожно приблизился, словно перед ним был морок, готовый в любую секунду растаять. Вытянул руку и прикоснулся кончиками пальцев к стене. Она оказалась вполне материальной: шершавой и холодной. С крыши свисала сосулька. Она быстро таяла, образовав небольшой ручеек.
Пройдя вдоль стены, Митя обнаружил заасфальтированный пятачок, уже полностью освободившийся от снега. На нем сиротливо приткнулась семерка цвета «баклажан». Номер был тот самый, а за стеклом висела облезлая тигриная морда. Бессменный железный конь их «опербригады» так и торчал тут, никто даже не попытался его угнать, хотя бы «покататься». Митя подозревал, что причиной тому была не зловещая аура места (морг и есть морг, чего в нем зловещего?), и не порядочность Калиновской гопоты (не смешите мои тапочки). Просто никто, кроме хозяина, не смог эту помоечную телегу завести.
Железная дверь оказалась не просто закрытой, а наглухо закупоренной. На стук никто не ответил, но Митя приметил какое-то движение за стеклом кабинета, единственного, чьи окна выходили на задний двор. Как будто кто-то подглядывал из-за занавески.
– Сова, открывай! Медведь пришел, – рявкнул Митя, широко улыбаясь.
Железная дверь нехотя приоткрылась.
– Да свои, свои. Фашисты.
– Тьфу на тебя, балбес языкастый! Когда-нибудь тебе за твой юмор навешают, на трамвае не увезешь, – дверь, наконец, открылась на полную ширину и Митя получил возможность разглядеть личико пани Зоси, бледное, испуганное, с красными веками.
– Господи! Царица Небесная! – воскликнула женщина и в голос разревелась, пугая гулкое эхо в совершенно пустом (если не считать покойников) здании.
Глава 17 Имя следователя
Некоторые вещи не меняются, и это здорово. Например, солнце и здесь вставало на востоке, край неба уже потихоньку начинал светлеть.
– В Калинове сейчас часа четыре утра? – спросила Лиза и сладко зевнула.
– Хрен его знает, – пожал плечами Митя, – я с этой метафизикой скоро умом тронусь. Вон, гляди, тут уже вовсю рассвет занимается, немного – и читать можно будет без фонарика. А отойдешь на пару кварталов – и тебе по полной программе: темнота, хоть глаз коли, снег мокрый – и стена. Не лает, не кусает, а домой не пускает. Дом – вот он, виден – а не подойти, как будто один шаг в тысячу километров растягивается.
– Не «как будто», а так и есть, – заметил Трей, – только не километров, а лет.
Они сидели рядком на небольших бочонках, хорошо просмоленных, плотно укупоренных и поднятых вчера на восточную стену, туда, где ожидался главный удар объединенной армии захватчиков. Ждали. О том, что сегодняшний штурм может для кого-то из них, а может и для всей компании, и самого смешного городка Арса, оказаться последним, не говорили. И не потому, что боялись смерти. А потому, что шли они в этот бой, как сказала Лиза, не умирать – а побеждать. Поэтому и настроение было соответствующее – боевое.
А то, что воевать в Арсе было особо не чем: стрелы закончились, железо подошло к концу, запасы смолы и масла тоже были не вечны, да и самый главный ресурс, люди – вот-вот грозил тоже закончится…
– Мой прадед пережил блокаду, – сказал Митя, – им горячее пришлось. У Медведя, по крайней мере, нет «Большой Берты».
– У нас ее тоже нет, – вздохнул Лапин, – а жаль. Все могло быть гораздо проще.
– Прорвемся, – убежденно повторила Лиза. И неожиданно, глядя на розовеющее небо, затянула негромким, но приятным и верным голосом:
– А не спеши ты нас хоронить,
А у нас еще есть здесь дела…
У нас дома детей мал – мала,
Да и просто хотелось пожить…
– А не спеши ты нам в спину стрелять, – подхватил Митя,
А это никогда не поздно успеть,
Лучше дай нам дотанцевать,
Лучше дай нам песню допеть…
– А не спеши закрыть нам глаза,
Мы и так любим все темноту…
Раздалось откуда-то снизу. Голос, напористый, ломкий тенорок был незнаком компании «драконов», но попал в тон.
А по щекам хлещет лоза,
Возбуждаясь на наготу.
А не спеши ты нас не любить – выводила Лиза,
А не считай победы по дням
А если нам сегодня с тобой не прожить,
То кто же завтра полюбит тебя…
Песня плыла над просыпающимся Арсом, и кто не знал слов, подхватывал мелодию, голосом. Она словно соединяла незнакомых людей в общую цепь, по которой вот-вот должен был пройти ток…
…А не спеши ты нас хоронить,
А у нас еще есть здесь дела.
У нас дома детей мал-мала,
Да и просто хотелось пожить…
(песня группы «Чайф»)
– У вас можно петь такие песни? Просто, не во славу Богов, а для себя? – удивился колдун.
– У нас все можно, – сказал Митя, – Нельзя до смерти умирать.
– Запрещено законом? – недоверчиво сощурился Трей.
– И буквой, и духом, – серьезно подтвердил Митя.
– Харе трепаться, пацаны… и леди, – бросил Лапин.
Командный голос вырабатывать историку не было нужды, и так – он открывал рот, все остальные закрывали, хотя в интонациях Лапина отчетливо звучало не «я тут самый главный», а более спокойное, но и более весомое: «я знаю, как это сделать».
Треп немедленно срезало.
Валера приник к монокуляру, карманной «подзорной трубе» с 20-кратным увеличением, конфискованной на военные нужды из салона «Билайн», в многострадальной «Пятерочке», ухнувшей в портал. Штучка эта, величиной в пол ладони, оказалась удивительно полезной. Лапин даже сумел подсмотреть, как вражеский комин топором брился.
– Зашевелились. Ползут сюда. Думают – туман, так никто их и не видит. Как удачно, словно сам ваш главный святой ворожит! Мешки на месте? Не подмокли за ночь?
– Обижаешь? – уточнила Лиза.
– Нервничаю.
– Тогда ладно, простила. Все в порядке, не нервничай.
– Вон они, сердешные, ползут низами. Ну, сейчас мы им устроим день мексиканской кухни – два бурритас по цене одного! Пакет, – Лапин, не глядя, протянул руку назад. Лиза, ловко вскрыв бочонок выудила оттуда большой пакет с эмблемой «пятерочки» и крупной надписью маркером «перец черный, молотый», и протянула историку. Валера похлопал себя по карманам, добыл швейцарский складной нож, выщелкнул лезвие и аккуратно пропорол пакет.
Тонкая струйка мелкого темного порошка полетела вниз.
– Трей!
Колдун, не подходя к краю, лишь прикрыв глаза, сделал какой-то жест пальцами и кивнул в сторону остальных бочек.
– Сыпьте. Быстро.
Запасы стремительно таяли. Их было и в самом деле немного. Но и со штурмом, похоже, не заладилось. Ни единой стрелы не ударило ни в защитников города, ни рядом. Митя подождал еще немного, и рискнул выглянуть вниз.
– Прикол, – сообщил он.
Лиза и Трей немедленно сунулись за ним.
С авангардом нападающих творилось что-то странное. Они метались по холму, как слепые, терли глаза и, похоже, непрерывно чихали, а черные струи вились вокруг них в воздухе, как летучие змеи, норовя сунуться в глаза, рот, нос, уши…
– Все. Эти уже не бойцы, – фыркнул Трей.
– Пока не умоются, – поправил Лапин, – Митя, с ручьем у нас все готово?
– В лучшем виде! Ох, экологов на нас нет…
Сунув руку под отороченный мехом «фартук» историк извлек портативную рацию, перебросил рычажок в положение: «Включено».
– Ангер, это Уста Дракона, прием.
– Слышу хорошо,– донеслось сквозь легкое потрескивание, – хотя до сих пор не верю. Прием.
– Первый штурм отбили. Лейте смесь в ручей. Прием.
– Понял, Уста. Смесь в ручей. Отбой.
– А это откуда? – спросил колдун, жадно разглядывая коробочку.
– Да все оттуда же, – пренебрежительно фыркнула Лиза, – в любом крупном магазине есть: у охраны, кассира, подсобных рабочих. Бьют, дай бог, на двести метров и за сутки полностью разряжаются, завтра утром уже можно будет в Ресе утопить.
– Но на сегодня – бонус не хилый, – заметил Митя.
– Я же говорю, словно ваш Тар ворожит, – повторил Лапин, вглядываясь в туман, который начал потихоньку расползаться, – как думаете, надолго мы их отогнали?
– На две клепсидры, а то и больше. Им же нужно перегруппироваться, связаться с остальными… – начал Яр.
– Понял, – отмахнулся Лапин, – солнце взойдет. Успеваем. Эти… прости меня, Господи, лазерные пушки доставили, не разгрохали по пути?
– Опять нервничаешь? – догадалась Лиза.
– Нет, вредничаю.
Сине-зеленые пушистые ели сторожили дорогу в предгорья, немного, совсем слегка покачивая верхушками от легкого ветра. Дорога поднималась вверх, и белый, как молоко, густой туман собирался в молочную реку и неторопливо, но очень быстро тек вверх. Туда, где синели две вершины, похожие на перевернутый зуб… Туман спустился оттуда на ночь, а сейчас возвращался туда.
Сначала Наваира это напрягало. Но потом он не то, чтобы привык, просто притерпелся. Ничего плохого туман не делал, и Наваир старался не думать, что странная субстанция ведет себя так, словно следит за ними.
Мало ли что может померещиться в тумане?
Сейчас, когда над лесом неторопливо поднималось солнце, он уже не тревожил. Лес оживал. Бойцы, те, кому выпало спать в эту ночь, просыпались.
Комин Серого отряда поднял свои ночью и увел на штурм. Наваир знал, что герцог ждет хороших вестей, ведь никаких… ну, или почти никаких ресурсов у Арса больше не осталось. Но когда Великий Дающий думал об этом, возникало то же чувство, с которым он смотрел на туман.
Наваир утробой чуял какой-то подвох, но вот какой?
Медведь появился, как всегда, бесшумно. Просто возник у палатки, словно прошел порталом. Хотя Наваир доподлинно знал – никаких порталов рядом с его временным домом не было и быть не могло, просто Игор умел ходить бесшумно.
Почему-то это пугало до холодного пота.
– Доброе утро, Повелитель, – произнес колдун и склонился в поклоне.
– Дадут боги, будет добрым.
– У меня хорошие новости, Повелитель, – торопливо сказал Наваир. Игор бросил на колдуна быстрый, пристальный взгляд. – Мне почти удалось зацепить нашего сбежавшего пленника. По имени Сте-пан. Он по-прежнему далеко, но сейчас немного ближе.
– Он направляется сюда? Ко мне? – дернул бровью Игор.
– Этого я сказать не могу. Но мы его скоро увидим.
– Хорошо, – кивнул герцог, – этот странный порошок мне нужен. Без него Гору придется раскапывать до конца жизни. И не моей, а твоей… бессмертный Наваир.
В голосе повелителя прозвучал такой неприкрытый сарказм, что колдун едва удержался, не вздрогнул. Впрочем, Игор все равно что-то такое заметил. Он довольно улыбнулся, словно сытый кот, развернулся и шагнул к шатру молоденьких пушистых елей. И – пропал. Ни одна колючая лапа не шелохнулась.
Наваир потер глаза. Магия не применялась, он бы почувствовал. Однако же – вот, мгновение назад, был повелитель – а сейчас его нет.
Коддун осторожно подошел к тому месту, откуда исчез Медведь. Следы его мягких сапог были вполне материальны и никуда не пропадали, уходили вглубь ельника.
– Тварь Неназываемая, – ругнулся Наваир, – говорил я его матери, не стоило позволять юному Повелителю якшаться с браконьерами. Научили… на нашу голову!
Перед воротами Арса пыхтел под парами агрегат, которого тут не видели никогда в жизни: здоровенный вилочный погрузчик. За рулем восседал совершенно незнакомый, но крайне решительный мужичок сильно пенсионного возраста. Впрочем, на водительском месте он выглядел вполне уверенно.
На сами «вилы» была наскоро присобачена деревянная корзина с… пулеметным гнездом. В корзине восседал довольный, как слон, Плюев.
– А ты с этой техникой точно управишься? – озабоченно спросила Лиза, – она же древняя.
– Да уж не древнее ваших требушей, – хмыкнул дед, – Это ж «Максим», он и в Великую Отечественную воевал. Главное, чтобы лента не заела, мне историк только две штуки нарыл, у них в музее больше не было. А машинка рабочая, проверили.
– Не волнуйся, Лиза, – мягко сказал Трей, – я их со всех сторон щитами прикрыл, клепсидру точно продержатся.
– Будете потом про нас песни петь: «Три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой».
– Э… Вас же вроде двое, – озадачился колдун.
Из-за пазухи Мартына Борисовича немедленно высунулась рыжая большеухая морда с глазами навыкате и пронзительно тяфкнула.
– Видишь, их трое, – улыбнулась Лиза. – Ну, ни пуха, ни пера, танкисты!
– К Твари Неназываемой! – лихо послал ее Мартын Борисович и вцепился в «Максима».
С ворот сбросили тяжелые засовы, заскрипела лебедка, и погрузчик вырвался на оперативный простор. Через пару ужасно длинных мгновений застрекотал пулемет.
– Ты хочешь сказать, что это был просто перец и обычная краска?
– Безвредная, – подчеркнул Наваир, скользя узкими ладонями по страшному синюшному лицу пехотинца.
– Почему они не использовали гремучий порошок? – озадачился Игор.
– Думаю, он у них закончился…
– Как – закончился? А мне?
Наваир пожал плечами, никак не реагируя на реплику Повелителя. Лишь заметил бесстрастным тоном:
– Зато теперь можно выкладывать наш главный аргумент.
Медведь погрузился в размышления. Наваир ему не мешал. Колдуном он был воистину великим, это признавал даже его учитель в Раскине. Но как стратег был бы беспомощнее младенца. Он никогда и в тавлеи не выигрывал.
– Подождем, – решил Повелитель, – надавим на них еще пару раз, посерьезнее. Если гремучий порошок так и не появится… тогда подтягиваем главные силы и заканчиваем эту затянувшуюся игру. Сегодня. До заката. Ночевать я намерен в Арсе, и не один. С последним лучом солнца Шели должна стать моей женой, а ее хитроумный братец – открыть тайну гремучего порошка.
– Так и будет, повелитель, – кивнул Наваир.
– Что с гостем?
– Он все ближе…
– Смотри у меня. Если снова упустишь – дыба светлой мечтой покажется.
– Не упущу. Я его надежно зацепил.
– Да… У тебя свечи правды остались?
– Остались, Повелитель, – удивился Наваир, – но зачем? Я тебе и так не лгу.
– Камни у меня пропали, – или колдун сошел с ума, или Медведь впрямь был смущен.
– Те самые? С горы? Но кто мог быть таким… безрассудным? – пораженно спросил Наваир.
– Безрассудным? Алчным, ты хотел сказать?
– Ну да, и алчным тоже. Но все же больше безрассудным. Испокон веков известно, что слеза Горы способна подарить один подарок. Либо смерть, либо бессмертие. Уж какой из них – она решит сама, когда окажется в твоих руках.
Игор замер и уставился на руки колдуна. Задумался. Наваир осторожно шевельнул руками – взгляд герцога остался таким же пронзительным, но уперся в пустоту.
Наваир пожал плечами и, обойдя застывшего Медведя, занялся своими делами.
Наконец, спустя вечность, раздался потрясенный голос Повелителя.
– Так ты поэтому никогда не прикасался к камням?
– Конечно. Второй дар у меня уже есть, а первый ни к чему. Горе не чем искушать меня, Повелитель…
– Да на тебя я и не думал, – буркнул Игор, – ладно, после штурма все выясним. В сражении лишних мечей нет, а вот после победы – там, почитай, все – лишние.
И стремительно вышел.
За стеной послышался шум и громкие голоса: один встревоженный, другой давящий, неприятный. Пани Зося инстинктивно отступила под защиту огромной, похожей на катафалк кровати из темного дерева, а алым балдахином.
Дыхание человека, занимавшего огромное ложе, уже несколько часов было почти нормальным. А ведь Зося была почти уверена, что угробит здешнего правителя, а вместе с ним и себя.
Уровень здешней медицины… Да какой, к ляху, уровень! С плинтусом сравнить – польстить безбожно. Это же надо было додуматься – зарастить рану, в которую засунули грязный, антисанитарный наконечник копья. Сколько туда микробов попало – без калькулятора не сосчитаешь. Да и незачем. Урожденная полька, приехавшая в Калинов за русским мужем, да так и оставшаяся там, даже после вдовства – пани Зося была твердо убеждена, что врага нужно бить, а не считать.
Операцию она провела блестяще. Особенно, если учесть что это был первый бог знает за сколько времени, живой пациент, с серьезными осложнениями. А рядом не было ни реанимационной палаты, ни грамотных ассистентов, из медикаментов мед и самогонка, из анестезии – колдовской сон, который навеял на пациента здешний палач. Сон, кстати, оказался совсем не плох.
Пани Зося очистила рану, промыла, аккуратно зашила, все это – истово молясь всем богам, чтобы выдержало могучее, но потрепанное сердце мужика, чем-то… может быть кряжистой основательностью и выдвинутым вперед подбородком, напомнившем ей ее Андрея. К счастью, укол ампициллина оказался воистину волшебным. Организм человека, никогда не леченного в районной поликлинике, воспринял примитивное и довольно слабенькое средство как живую воду.
Все это время высокая сорокалетняя дама с властными манерами и усталыми глазами смотрела ей на пальцы. Но не настороженно, а, скорее, обнадежено. И – восхищенно. Даянире. Не жена, это Зося поняла сразу. Любовница. Но – не подстилка и не хищница. Самостоятельная и любящая женщина. Сейчас она дремала в углу, сидя. Но, услышав шум, мгновенно проснулась прихватила тяжелый подол и выступила вперед, заслоняя барона и Зосю.
…Пациент уверенно шел на поправку и уже два раза приходил в себя, правда, пока не говорил, но смотрел очень осмысленно. Сейчас он тоже был в сознании, глаза уставились сначала на женщин – вопросительно, потом, поняв, что те не в курсе, на дверь – выжидательно.
В спальню скользнула девушка, тоненькая и гибкая, в обычном придворном платье с длинными рукавами, но коротко стриженая. Не служанка. Телохранитель. А в рукавах – ножи, смазанные ядом (и как не боятся такую жуть рядом с телом таскать? Ведь порежешься случайно – и конец!)
– Там эти… Из-за грани, – вполголоса шепнула она, помня, что в комнате больной, – много. С новым оружием. Лара и Рай погибли. Есть раненые. Мы их тоже потрепали.
– Что хотят? – лаконично спросила Даянире.
– Слезы Горы.
– Нам хватит сил их уничтожить?
С ложа послышался хрип. Барон отчаянно хлопал глазами и пытался мотать головой.
– Я не права? – удивилась Даянире, – Не нужно их убивать? Но ведь Слезы…
– От…да… От…все… чтобы… не в… Ар… ни… – прохрипел барон, едва ворочая непослушным языком.
– Вам нельзя волноваться, – забеспокоилась Зося, соображая, как это вообще возможно обеспечить – полный покой для человека, которого пришли грабить, перебили слуг. Видимо, вторая женщина думала так же. Она присела рядом с ложем и тихо спросила:
– Что я должна сделать?
– Все… чтобы не бы… чтобы не тут… Пусть их! Их – не нас…
– По-моему он хочет сказать, что нам нужно отдать грабителям то, за чем они пришли, – неуверенно предположила пани Зося, – мне так показалось, – торопливо добавила она, поймав неверящий взгляд Даянире.
– Это так? – изумленно переспросила она, – Мы должны отдать Слезы? Но ведь ты всегда говорил… И покойный герцог…
– От…дай… сей…ча… скорее, – напряжение оказалось чрезмерным, и барон замолчал. То ли впал в беспамятство, то ли просто уснул, восстанавливая силы, которые прибывали слишком медленно.
– Ты слышала, Дарси? – Даянире выпрямилась, – Владетель Арса повелел…
– Я поняла, – кивнула девушка, – но ни у кого из нас нет ключа от сокровищницы, а герцогиня на стене.
– Это ничего, – Даянире качнула головой, поднимаясь и оправляя подол, – ключ есть у меня. Пойдем. И, на всякий случай, выстави дополнительную охрану у покоев барона.
