Текст книги "День дурака (СИ)"
Автор книги: Татьяна Матуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 13 Кубик Рубика
– Да жив он, Лиз, не волнуйся – сообщил Митя, дожевывая здоровенный «сэндвич» из ржаного хлеба с ядреным салом, утыканным чесночными зубчиками.
– Откуда сведения?
– SMS-ку прислал на «Нокию» нашего пулеметчика. В Калинове он.
– Как – в Калинове? – опешила Лиза.
– А вот как – отдельный разговор. И, будешь довольна, дело у нас новое.
– Какое дело? – подобрав полотняную юбку, которую хозяйка выдала ей взамен сожженной во время штурма, Лиза присела на каменную скамью, поближе к Мите.
– Слушай сюда, экспертиза…
Степан вышел из дома, где прожил пятнадцать лет, и невольно поежился. Сколько себя помнил, это был обычный для провинциального городка закрытый двор – колодец из четырех блочных пятиэтажек с круглой клумбой посередине, десятком старых берез и одной высоченной яблоней-дичком, неизвестно как появившейся здесь и выросшей до таких размеров. По правилам благоустройства деревья должны были сажать на расстоянии не меньше пяти метров от жилых домов. Яблоня, практически, подпирала стенку и нагло лезла ветвями в окна, навяливая жильцам мелкие яблочки сорта «вырви глаз». Именно из-за яблони, да еще из-за утренних сумерек Степан сначала ничего не заметил, хоть и голая, но голову Вязову она заморочила.
Домой пришлось заскочить, чтобы переодеться. Не то, чтобы средневековый наряд так уж смущал Степана, он к нему почти привык и находил удобным, а «фартук» с меховой оторочкой оказался вещью хитрой: в жару в нем было почти прохладно, а в холод он был способен согреть куда лучше куртки на синтепоне. Но вот с обувью оказалась беда – тонкие кожаные мокасины были приспособлены для апрельской грязи примерно так же, как лыжи для коня.
Ну и… хотелось чайку попить настоящего, с сахаром. Покурить. По-настоящему, всерьез, Вязов не дымил, баловался. Но вот сейчас хотелось. Душа просила роздыху от всей этой запредельщины.
Отдохнул…
Из трех домов остался только один, Степин. Остальные, вместе с клумбой-бубликом и невыносимо скрипучими детскими качелями «Митька прял»… На месте дворика начинался лес. Хвойный, примерно двухсотлетний и какой угодно, только не апрельский. Не было там снега, землю выстилал ковер прошлогодних рыжих иголок, кое-где топорщившихся шишками.
На средней Волге таких лесов не было.
Приехали.
Интересно, где же люди?
Вдохнув – выдохнув несколько раз, Степан плотнее запахнул куртку и направился под арку в сторону проспекта. Где находился кошерный ресторанчик «Ням'с» он помнил отлично, улица, ведущая в нужную сторону, оказалась на месте и Вязов самоуверенно решил, что ему и дальше будет так везти.
Ха!
Улица закончилась через два квартала, а на месте музыкальной школы Вязов обнаружил высоченную каменную стену, глухую и, по первому впечатлению, бесконечную. Степан почувствовал себя героем теста, который как-то подсунула ему жена и попытался вспомнить, как ответил на него в свое время. «Иду километр влево – нет ворот, иду два километра вправо. Нет ворот – пытаюсь перелезть…» Попробовать перелезть прямо здесь? Насколько Вязов соображал в конной авиации, путь ему преградила городская стена Арса – и искать в ней калитку можно было до посинения. А городские ворота вполне могли остаться в том мире…
И что делать?
Степа вспомнил, как, не желая добираться до дома по холодрыге в промокших мокасинах, машинально вызвал такси, и бомбер, приняв его с крыльца управления, быстро доставил домой, не испытав никаких трудностей с ориентированием на местности. Попробовать то же заклинание?
Машина с шашечками появилась через семь минут, возникнув среди тающих сугробов, как Сивка-бурка.
– До синагоги довезешь? – спросил Степа, открывая дверь и ныряя в салон.
– Три сотни.
– Чего? – Вязов офигел, – а почему не три миллиона? Что за тариф, мужик?
– Как хочешь, – равнодушно отозвался наглый бомбер, – либо платишь, либо ищешь свою синагогу, сколько Моисей евреев по пустыне водил.
– Понятно, – кивнул Вязов. Удостоверение, которое могло сбить цену в шесть раз, осталось там же, где городские ворота.
– Так что, едем?
– Едем, – принял решение Вязов, – только учти, мужик: лимонов больше нет. Остались только патроны, – и показал рукоятку ствола, сунутого за ремень брюк.
– Полторы, – немедленно среагировал таксист.
Машина тронулась, город поплыл за окном: досконально знакомый и в то же время чужой. Степа смотрел на него во все глаза, пытаясь уловить внутреннюю логику в странном смешении эпох, миров и стилей.
Ему случалось видеть странные города. Баку поразил его сочетанием старинных крепостей и авангардных зданий в стиле хай-тек. Прикольный городок Тюкалинск, стоящий на сибирском тракте, в свое время удивил Вязова «Афонинским» магазином, который перестраивали каждые полвека и каждый раз в соответствие с новыми веяниями эпохи. В 2011 году он смотрелся как оживший кошмар полоумного архитектора.
Но то было понятно, хотя и дико.
Калинов больше всего напоминал кубик Рубика, который перекрутили чьи-то шкодливые ручки, сломав строгую гармонию граней и создав на месте порядка хаос. Знакомые улицы заходили одна в другую под немыслимыми углами, асфальт перемежался участками брусчатки из сосновых плашек, автомобиль на них трясло, и Степа резко передумал искать и возвращать свой личный автомобиль. Нет, найти его, конечно, следовало, и перегнать ближе к дому – тоже, но исключительно для самоуспокоения. Безопасность тут была весьма и весьма иллюзорна. Уж если весь дом вместе с жильцами мог в один миг раствориться в тумане…
Пропало старое здание театра, построенное «еще при царе» и… городской морг. Корпуса больницы и поликлиники стояли на месте, а низенькое здание с короткой трубой маленького крематория «для служебных нужд» как корова языком слизнула. На его месте торчал невысокий холм, поросший бодро-зеленым кустарником… листья, впрочем, начинали желтеть и опадать. В том мире наступала осень? Или это иномирская флора так среагировала на весну.
– Послушай, если не секрет, как вы все же ориентируетесь в этой неэвклидовой метрике пространства?
– По GPS-навигатору, – усмехнулся водитель, – как еще? Он же пробки показывает в реальном времени. Изменилась улица – изменилась карта.
– Действительно, – Степа покачал головой, дивясь своей наивности и, как можно более естественно, спросил, – что ты обо всем этом думаешь? Надолго оно?
– Что-что, – таксист завелся как хороший немецкий движок – с пол-оборота, – Евреи вместе с американцами эксперименты проводят! Покоя им Россия не дает. Вот, недавно, «Дождь» ток-шоу передавал…
Степа постарался отключиться. О том, как «жиды погубили Россию» он ничего не знал – и знать не хотел. Если бы все проблемы многострадальной родины можно было решить, просто погрузив всех евреев на корабль и отправив в порт Хайфу!
Синагога, кстати, оказалась на месте.
Рядом расположился небольшой ресторан, где подавали форшмак, рубленое яйцо со шкварками, хумус с бараниной и гефилте фиш. И – не совсем по кашруту, но дико вкусные роллы и пиццу.
Расплатившись с таксистом, Вязов спустился в подвальчик ресторана, с удовольствием окунулся в тепло, уют и почти домашние запахи с кухни, повесил куртку на вешалку у входа.
Час был ранним, в заведении никого не было, но официант, не показывая удивления, подошел к раннему клиенту и поинтересовался, чем может быть полезен.
– А что у вас есть? – поинтересовался Вязов, – готовое, или то, что можно быстро приготовить. Только не роллы.
Официант понимающе улыбнулся краем губ.
– Мясо с луком в горшочке. Две порции остались со вчерашнего вечера, но, если вы разбираетесь, эти – еще вкуснее.
– Погрей немного и тащи. Обе, – решил Степан.
С аппетитом позавтракав (а заодно и пообедав), Вязов устроился за столом вольготнее, с чашкой кофе, ожидая, когда к нему подойдет Самуил Маркович.
Старый пройдоха (куда там Гамори) ждать себя не заставил, и нарисовался у столика, едва Вязов успел толком расслабится и принять за аксиому, что, в общем и целом, жизнь хороша, а частности – проходящи.
– Утро доброе, как мясо?
Вязов добродушно улыбнулся и кивнул знакомцу, предлагая садиться напротив.
– Мясо отличное и кофе выше всяких похвал… Мне бы к нему еще десерт… особенный. Такой, какой только у вас подают.
– И что же желает уважаемый гость? – подобрался пожилой еврей.
– Задушевного разговора.
Хозяин заведения растянул губы в улыбке. Глаза – отдельны разговор, ну да Вязову на нем не жениться.
– Вот ты, Самуил Маркович, умный человек, – издалека зашел Вязов, – наверняка у тебя есть мысли, по поводу того, что происходит с городом?
– Так они у всех есть, – пройдоха пожал узкими плечами.
– Это точно, – с энтузиазмом покивал Вязов, – я вот недавно слышал версию, что все это устроили жиды на пару с американцами. Как думаешь, есть в этом зерно истины?
Сощурился. От глаз по лицу побежали длинные морщинки, которые должны были, по замыслу, изображать добродушную иронию. Но светлые глаза остались холодными, и фокус не удался.
– Подумай сам, Степан Васильевич, – еврей пожевал губу, – если б хоть кто-то из избранного народа был на такое способен, сколько бы продержалась Палестинская автономия?.. Вот то-то. По телевизору говорят – «природная аномалия», и я этому верю. До тех пор, пока мне не покажут конкретного человека, или организацию, которая смогла смешать два мира, как коктейль в шейкере.
– То есть, что произошло, ты понял, – уточнил Степан.
– Трудно не понять, – Самуил Маркович пожал плечами.
– И… если тебе покажут такого человека… Что с ним делать будешь? Ведь не просто смотреть, а?
Хозяин ресторана одарил гостя еще одним проницательным взглядом.
– Это вопрос, – протянул он.
– На который у тебя уже есть ответ, – нажал Степан.
Еврей вздохнул.
– Договариваться буду, Степан Васильевич. Что еще тут можно сделать?
– Тебе – ничего, – согласился Степан.
– Что-то еще? – еврей уже нацелился уходить и Степа пошел ва-банк, надеясь если не расколоть, то хотя бы спровоцировать пройдоху.
– Они к тебе уже приходили? И если да, то как? Угрожали или покупали?
– Кто-то может предложить больше, чем Всевышний? – серьезно спросил еврей. И, не дожидаясь ответа, встал. Ответ ему был не нужен.
– Это вряд ли, – буркнул Вязов в удаляющуюся спину. Разговор не вышел. Собственно, выйти он и не мог, Самуил Маркович был широко известен в узких кругах тем, что никогда, с сопливых пятнадцати лет, не делал никаких заявлений без адвоката. Вязов и не надеялся, что еврей проговориться. Но хоть какую-нибудь зацепку разговор дать мог? Хотя бы взгляд…
Сын хозяина небольшого еврейского ресторанчика в провинциальном Калинове был Уважаемым Человеком на Квадратной Миле в Антверпене. Все с больших букв. И если изумруды из Арса текли в каком-то направлении, то только «через здесь», другого-то не было. Тем более, сейчас, когда военные стянули к городу мало не две дивизии.
Следить? Только это и остается.
Придется все же отыскать машину. А для этого, сначала, отыскать пропавший без вести городской морг вмести с девятнадцатью покойниками, двумя санитарами и Пани Зосей.
…На свист арбалетной тетивы он отреагировал инстинктивно, как привык реагировать на любой потенциально опасный звук: упал на землю и кувырком откатился под защиту ближайшего черного джипа.
Спустя мгновение, во время которого не происходило ничего, даже воздух, казалось, не шевелился, Вязов осторожно приподнял голову и скосил глаза в том направлении, где он стоял совсем недавно.
В земле торчала стрела, оперенная белым. Перьев было три, а древко – очень коротким и толстым.
«Историк хотел стрелу для опознания, – подумалось Вязову, – вот и стрела. Получи и распишись. Теперь как бы ее извлечь, не получив еще одну, на этот раз в голову».
Дело осложнялось тем, что высунуться из-за джипа и посмотреть, где окопался этот Робин Гуд, было, мягко говоря, не очень умно. Лучше уж сразу нарисовать на лбу мишень.
Степа подобрал валявшуюся на земле пластиковую бутылку, надел на нее свою шапку-плевок и попытался высунуть из-за колеса… В ту же секунду раздался противный свист, руку рвануло так, что чуть из плеча не выдернуло, а шапочка приказала долго жить, пришпиленная к деревянной скамье в пяти шагах от «бруствера».
Сигнализация истошно взвыла. Степа дул на пальцы, когда в доме напротив распахнулась балконная дверь, вылетел заспанный мужик в махровом халате и заорал, легко перекрывая сирену шаляпинским басом: «А ну, отошел от машины, ублюдочный наркоман, сейчас я тебя на телефон сфотогафирую!»
– Страшная угроза, – подумал Степа.
Неведомый стрелок, похоже, впечатлился сильнее. Правда, неизвестно чем: сигналкой, воплями или тем, что в доме начали открываться окна. В зеркало заднего вида Степа успел заметить, как в узком переулке мелькнул темно-синий плащ…
Вязов рванул следом, едва успев прихватить первую стрелу. Вторая сидела в дереве слишком глубоко, раскачать и вытащить ее, было, конечно, реально, но не быстро.
Переулок оказался знакомым, Калиновским, и вел коротким путем на площадь, где когда-то располагалась мэрия, а ныне торчало неизвестное деревянное здание с конической крышей.
У его начала Вязов затормозил. Соваться в хитросплетение дворов в одиночку, без прикрытия, пытаясь взять вооруженного и нацеленного на убийство чела, было махровой глупостью. «Качать маятник» он не умел, на юридическом учат другим вещам. Например, быстро соображать.
Если бы ему пришлось организовывать засаду, что бы он сделал в первую очередь? Обеспечил пути отхода и проверил ближайшие дворы на предмет проходимости. Городской житель рванул бы на площадь, там шансы уйти близки к 100%. Но «арсианин», в плаще и с арбалетом, должен был шарахаться от местных машин, автобусов и трамваев, как от чумы. А значит путь его – вниз, к реке. Там тихо, там все выглядит почти привычно.
С низкого старта Вязов бросился самым коротким из известных ему путей наперерез, чтобы встретить наглого пришельца там, где он, предположительно, должен был выйти.
Глава 14 Игра в вертолетики на жизнь
Менестрель обнимал старый, потрепанный инструмент и с интересом смотрел в окно, где мигала разноцветными огнями вывеска лавки (или харчевни, а, может, вообще, веселого дома, по странным символам и еще более странным картинкам этого было не вычислить), проносились удивительные живые повозки, и, самое главное, время от времени в небе появлялось та самая штука, в которую он напрочь не верил. Несмотря на то, что пришельцы, хором, убеждали его, что она есть – и даже летает.
Но – не верилось. Хотелось убедиться самому. Своими глазами увидеть чудо небывалое – вертолет.
Увидел? Доволен?
Болело плечо, залитое какой-то странной мазью, не жгучей, а холодящей и перетянутое белым полотном. Раньше на этом месте был знак Верного, большой зеленый камень, вживленный прямо в тело.
Ритуала, через который он прошел, чтобы получить Знак, мальчик не помнил и смутно догадывался, что это к лучшему. Четверых приятелей после Обретения он так и не встретил. Не пережили.
А Знак должен был сопровождать его всю долгую, практически, бесконечную жизнь. И, если нужно – помочь. Теперь его не было, знак безжалостно вырвали безо всяких ритуалов. Менестреля даже не усыпляли курильницей, просто воткнули в плечо иглу и оно стало как бы не его… А потом обложили место белыми салфетками и отняли то, что было смыслом его жизни.
Почему его не убили?
Странные люди.
Можно ли получить новый Знак? Или потерявший метку избранного терял и доверие Королей? Менестрель не слышал ни о ком, прошедшем ритуал дважды. Но ведь и о вертолетах он раньше не слышал, а они и вправду летают!
Мальчик смотрел в окно, провожая странную и прекрасную в своей странности небесную стрекозу бурой защитной расцветки. На фоне неба ее силуэт, уменьшающийся с чудовищной скоростью, был виден долго. А когда он все же исчез, еще оставался шум винта.
Менестрель зачарованно слушал и в душе его, давно и прочно отданной Вечным Королям, прорастало и готовилось расцвети что-то неведомое: желание, схожее с голодом и жаждой, но не имеющее ничего общего ни с тем, ни с другим. Необоримое желание быть там, куда исчез большой небесный дракон. Лететь за ним, с ним, в нем… Мальчишка, рожденный и воспитанный жрецами для служения, не знавший ничего кроме служения не мог дать этому новому никакого имени.
Кто-то более продвинутый в подростковой психологии сказал бы, что маленький жрец научился мечтать. Что ж… лучше поздно, чем никогда.
– Кто хотел меня видеть? – бросила Шели на ходу, кивнув двум лучницам, дежурящим возле трона.
– Трое каких-то странных господ, – доложился секретарь, – из-за черты, не иначе. Родичи Дракона, но…
– Но? – нажала Шели, побуждая умного, но робкого паренька сказать то, что он думает.
– Дрянные людишки, – выпалил тот, – нахальные и смешные.
Троном Арса звалось здоровенное кресло, выдолбленное из цельного куска дерева, обтянутое дорогущим голубым бархатом и с трудом ввороченное на постамент. Монументальное сооружение стояло пустым уже больше десяти лет – барон был регентом, Шели – женщиной, Трей – колдуном, а тот, чье имя владетель повелел забыть – проклятым заговорщиком.
Не было достойных.
Так что невладетельная госпожа Шели прошла вперед, кинула поперек голубого бархата перевязь с мечом и, обернувшись, велела:
– Ну, зови этих нахальных, посмеемся.
В зал, озираясь, и подталкивая друг друга, ввалилась (другого слова не подберешь) колоритная троица: лет по семнадцать, короткие стрижки, у одного, широкоплечего пузана с виска спускалась косичка, тощая, как крысиный хвост и перехваченная черной резинкой.
Голубые штаны грубой ткани, но тонкого шитья (и как такие мастерицы согласились руки и глаза о такую ткань ломать?!), кафтаны со странными застежками и пришитыми прямо к ним шапками и обуви… Шели такую уже видела, иначе не утерпела, приказала бы хоть одного разуть.
Невладетельная герцогиня смотрела на того, кто стоял чуть впереди: повыше и покрепче остальных, с наглым прищуром голубых глаз. Этот уже все тут обшарил, включая саму герцогиню, и признал годным. Для чего? Шели была уверена, что сейчас все узнает. У таких мысли во рту не держаться, хоть какую клятву возьми. Клятва, она ведь дается умом – принимается сердцем. А если нет ни ума, ни сердца – что тут поделаешь.
Только в шуты…
– Э-э… Здравствуйте, – выдавил из себя парень, неведомо для себя произведенный в шуты.
Шели усмехнулась одними глазами, спрятав веселье. Было видно, как трудно дается гостю попытка говорить цензурно. Он, наверное, и слово то это с трудом вспомнил.
– Говори, как привык, гость, – пожалела Шели, не его, конечно, свое время, – я слышу тебя на своем языке.
– Понятно, – буркнул парень и ощутимо расслабился, – тут такое дело. Твои девки сказали, что пока барон лежит с раной, ты тут главная. Правда, что ли?
– Правда, – герцогиня усмехнулась еще раз, уже открыто.
– Ну, значит, так. Тут все немножко поменялось… Видела же?
Шели поощрительно кивнула, стараясь не рассмеяться раньше времени.
– Ну, вот, – воодушевился парень, – скоро к тебе люди придут. С оружием.
Невладетельная герцогиня заломила светлую бровь.
– Зачем ко мне придут люди из-за грани?
– За зелеными камушками, – заявил гость, словно вывеску прочитал, – их много будет. У них оружие будет, какого ты не видела. В общем, мы тебя защитим. – Гость оглянулся на своих нукеров и те закивали, защитят, мол. Как два пальца…
Шели насторожилась. Словно посреди теплого дня вдруг пахнуло морозом. Дались им всем эти изумруды…
– Вы мне защиту. Я вам – зеленые камушки?
– Можно золото, – пожал широкими плечами парень, – это даже лучше. Камушки продать труднее, там… своя банда, канал нужен. А золотишко можно сдать в ломбард без проблем.
Шели покивала.
– Так как? Договорились?
– С чего ты взял, гость, что я беззащитна? – поинтересовалась она, – у меня тоже есть люди. И оружие.
– Это? – гость пренебрежительно дернул подбородком в сторону трона владык, где лежал короткий меч Шели, – и много твой ковыряльник сможет против «ПММ» с двенадцатью патронами?
– Давай выясним, – предложила Шели. В теле пела сила и хорошая, здоровая злость. В конце-концов, обиду на дядю нужно было куда-то девать, так почему не переплавить ее в танец.
Она встала, плавным движением прихватила меч, и легко сбежав с возвышения, оказалась рядом.
Троица невольно попятилась, но не от того, что к ним подошла юная, красивая девушка. А оттого, что охрана этой красавицы немедленно взвела арбалеты.
Шели вскинула ладонь, приказывая девушкам замереть.
– Так что это за оружие, против которого даже моя Серая Молния не сыграет, – она улыбнулась и погладила меч, как кошку, – мне такого пока встречать не приходилось.
Гость покосился на арбалетчиц. Те не двигались, но смотрели очень внимательно.
– Они не выстрелят без команды, – успокоила его Шели, – я жду, гость.
Задрав полу странного, неудобного кафтана, тот извлек небольшую штуку, с ладонь размером.
Шели смотрела внимательно. Штука казалась безобидной. Узоров из золота и драгоценных камней на ней не было, зато было клеймо мастера и, в этом Шели ошибиться не могла, чувствовалось достоинство и сдержанная сила Очень Опасной Вещи.
– Оружие, – кивнула она, – вне всякого сомнения. Быть может ты, воин из-за грани, покажешь мне, как оно действует?
Парень слегка растерялся. Один из сопровождающих толкнул его локтем в бок и показал глазами на изящную статуэтку из фрийского стекла, прыгающую рыбу. Подарок герцога Игора на совершеннолетие Шели, дорогой и ненавистный.
Перехватив его взгляд, герцогиня кивнула, разрешая и даже предвкушая безобразие. Давненько уже в этом зале не устраивали никаких безобразий. С тех пор, как вырос Трей.
Гость и самозваный защитник вскинул оружие, прицелился – и плавно потянул гнутую скобку.
Короткий гром прокатился по залу, задребезжали витражи. А прыгающая рыба разлетелась на брызги.
Гость перевел торжествующий взгляд на Шели: «Видала?!»
Герцогиня кивнула гостю. Оскорбительно коротко, для тех, кто умел ловить такие нюансы и немного глубже, уважительно, поклонилась незнакомой штуке.
– И впрямь – знатное оружие, – согласилась она, – но не против Серой Молнии. Мой меч откован, чтобы отражать атаки Небесного Копья.
– Послушай, блондинка, – вмешался третий, который до этого успешно притворялся статуей, – все эти копья, алебарды – металлолом, и место ему в музее. Мы прямо сейчас можем положить рядком всю твою охрану, забрать золото, а заодно и тебя, и спокойно уйти – патронов у нас хватит. А мы тут… разговариваем – последнее слово Шели разгадала по смыслу, в языке Арса аналогов не нашлось.
– Действительно, – герцогиня улыбнулась. – Что толку в словах? Мой брат всегда говорил: «Слова дешевы, лишь дело имеет вес и силу». Вы сказали, гости из-за грани. Слова были убедительны. Но я хочу видеть дело.
– Не понял, – голубоглазый переглянулся с приятелями.
– Что ж тут не понять? Вы обещали положить охрану, взять золото и меня… Возьмите. Иначе, видит Благой Тар, я решу, что вы просто хвастались, надеясь получить золото просто так.
Гость был не на шутку растерян.
Решение принял худой и смуглый, тот, что обозвал ее блондинкой. Его кафтан был заранее расстегнутым, он сунул руку за пазуху – и немедленно отлетел на два метра, прошитый коротким и тяжелым арбалетным болтом. Второй болт свистнул мимо голубоглазого, срезал его смешную косичку и намертво пришпилил к полу ногу последнего соискателя. Пальцы в кашу – к гадалке не ходи. Может – хороший хирург и сложит, если поторопиться.
– Ты обещала, что они нас не тронут, – оскорблено заорал голубоглазый.
– Я солгала, – отозвалась Шели и Серая Молния описала красивую дугу над ее головой, – Я жду, гость…
Один из пришельцев выл, баюкая пробитое плечо, второй осел на пол, бледный и тихий.
– Дура! – рявкнул гость, – сама виновата, напросилась, – и выпустил в грудь девушки сразу пол обоймы.
Движения Серой Молнии расплылись, образуя сверкающую радугу. А когда она погасла, герцогиня стояла такая же невредимая и спокойная, даже с дыхания не сбилась. Вот пули… Одна, впрочем, обнаружилась на полу, рядом с раненым.
– Хорошее у вас оружие, – сказала Шели, – мне было весело. Если захотите его продать, я, пожалуй, заплачу. Только не золотом, хватит с вас и серебра.
И, повернувшись к «гостям» спиной, направилась к трону.
Ничего она не боялась. Никогда. Как отец. Как тот, чье имя больше не упоминали в этих стенах. Как Трей. Все их «проклятое семя» было таким – бесстрашным. И еретические речи об изумрудах, прозвучавшие из уст явно недостойных, не внушили герцогине страха перед неминучей гибелью: ее, всех родичей, причастных к древней тайне – и самого Арса.
Не внушили… и, как выяснилось позже – зря.
