Текст книги "Кассиопея- Москва"

Автор книги: Татьяна Лыткина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Мы как бы проецируем на себя образ своего первого мужчины, отпечаток его личности накладывается на нашу личность, и мы уже не способны полюбить человека иного склада ума, с другим мировосприятием, с другим характером, наконец. Возможно, это плата за долголетие – привязанность к одному человеку, упорядочивание связей. Мы думаем, эта особенность – следствие демографического взрыва, последовавшего за увеличением продолжительности жизни. Не знаю. Одно мне известно точно – разборчивость у нас в крови… внимание, приближаемся.

Голубое свечение заполнило всю комнату, они уже находились за двадцать пять парсеков от Солнца, приближаясь к звезде – Алькору, как понял Павел. Мимо пронеслась планета, сквозь облака атмосферы просвечивала удивительно знакомая кирпично-красная поверхность.

– Это шестая планета нашей системы, она действительно, очень похожа на Марс, – это первая, колонизированная нами, – подтвердила Лиэлл. – А сейчас мы приближаемся к сердцу моей империи, колыбели нашей цивилизации. Соэлла…

Из-за двойного пылающего светила величественно показалась планета нежно-голубого цвета, она плавно надвигалась, занимая весь обзор, заслоняя и Алькор, и звездное небо вокруг. Скоро они уже неслись сквозь ее атмосферу, пронизывая белый пух облаков, планировали вниз, как на дельтаплане. Внезапно облака кончились. Под ними проплывали непривычной формы материки, темно-изумрудные глаза морей и призрачно-зеленоватый океан, простирающийся до самого горизонта.

– Сколько воды! – вырвалось у Федора.

– Часть наших городов-производителей расположена в океане, на дне, – сообщила Лиэлл. – Мы спустились под воду раньше, чем поднялись в небо. Нам очень давно не хватало суши для полноценной жизни. Это потом мы смогли начать звездную экспансию на необитаемые планеты нашего ближнего космоса, потом и дальнего, а до тех пор мы могли только завоевывать океан…

Их «дельтаплан» снизился и вскоре нырнул в глубину океана. Павел не успел опомниться, как они уже проплывали над огромными прозрачными куполами подводных городов. Удивительные рыбы, совершенно не пугаясь, важно дефилировали буквально у их лиц… иллюзия погружения в воду была полной.

– Но наш центральный город – на суше, – и они снова вынырнули, летя теперь невысоко над водой. – Там, на побережье океана находится столица Соэллы, и наш Хрустальный Дом – место, где живет наш действующий правитель.

Побережье приблизилось, и уже можно было различить строения, переливающиеся в голубоватых лучах непривычного светила, как будто дома были и вправду, из хрусталя. Город окружала символическая хрустальная же стена.

– Изумрудный город, – сказал Федор, озвучив неясные воспоминания Павла. – Зеленые очки – и по дороге из желтого кирпича!

Лиэлл тихо рассмеялась. В это время они уже летели над землей. По побережью, вдоль кромки океана, издалека, к центральным воротам города вела дорога, по которой двигались причудливые аппараты всех оттенков синего, от нежного голубого до густого ультрамарина. Павел тоже поймал себя на улыбке – дорога сияла канареечной желтизной.

Они пролетели над стеной, снизив скорость и медленно приближаясь к высокому многоэтажному зданию, больше всего напоминающему дворец Снежной Королевы, только переливающийся всеми цветами радуги. На них плыло центральное большое окно правильной прямоугольной формы, не закрытое стеклами и обрамленное сверкающей россыпью игольчатых кристаллов.

Кто-то из девушек слабо ахнул, когда они вплыли в это окно. Огромный зал, колонны и арки все из того же хрусталя, стены задрапированы нежно-голубыми и бирюзовыми занавесями из теплого на вид шелковистого материала, который так и не удалось погладить Павлу в звездолете Лиэлл. У противоположной стены-окна стояли двое – молодой человек и девушка, оба в одеждах того же сияющего голубого цвета, оба золотоволосые, оба с гордой осанкой древних королей…

Ребята плавно опустились на пол, недалеко от золотоволосой пары. Сейчас они сидели как будто в центре этого огромного зала. Когда двое у окна повернулись к ним лицом, Павлу отчего-то захотелось встать и склонить голову – такой у мужчины был властный, величественный и удивительно проницательный взгляд серебристо-голубых глаз, обрамленных такими же длинными ресницами, как у Лиэлл. В глазах правителя звездного государства светилась многовековая мудрость человека, познавшего жизнь и самого себя, и в то же время в глубине этих глаз пылал неукротимый огонь, природу которого Павел понять не смог, да сейчас и не особенно пытался.

– Действующий Правитель Соэллы – Матиэллт, и первая Дама Правящего Дома, – торжественно и печально прозвучал голос Лиэлл. Павел перевел взгляд на первую леди Соэллы и, все-таки, поднялся со своего кресла. С таким же величественно-властным видом на него смотрела сама Лиэлл.

Неожиданно померк призрачный переливчатый свет Хрустального Дома, и они вновь оказались летящими в звездной пустоте.

– Мы правим нашим государством почти пять тысячелетий, – снова заговорила Лиэлл, а голубое облако Империи тем временем осталось позади. Возвращаемся к Солнцу, – понял Павел.

– Если быть точной, правит Матиэллт, у него есть к этому и способности, я бы даже сказала – дар, и желание, и силы. Я же уже в юном возрасте отличалась от моих соотечественников гораздо большей горячностью и любопытством. Мне всегда было скучно в Хрустальном Доме, хотя потом я поняла, что он мне дорог, как и вам дорог ваш дом на Земле. Но тогда, четыре с лишним тысячи лет назад я всеми силами стремилась улететь с Соэллы как можно дальше и не возвращаться как можно дольше. Матиэллт никогда меня не понимал, но, еще не став правителем, он имел прав на мою личную жизнь столько же, сколько и я – на его. То есть, практически никаких. Поэтому он не мешал мне. К тому же, тогда я не была ему нужна так, как сейчас. В общем, я пользовалась свободой. Посетила кучу интереснейших планет, как населенных, так и пустынных. Последних было больше. Жизнь не так уж часто встречается во Вселенной, – с заметным сожалением добавила Лиэлл.

Тем временем они приблизились к Солнечной системе – вот Сатурн с его кольцами… Юпитер… Марс…

– Однажды я высадилась на планету, которая была населена гуманоидами, подобными мне. Как оказалось при ближайшем рассмотрении, – идентичными, – усмехнулся голос Лиэлл. – Развитие этой цивилизации еще стояло у самых истоков. Пирамиды еще не были построены, еще не был рожден человек, названный Иисусом, еще не было тьмы средневековья и расцвета Возрождения… Я оказалась на Земле, на побережье Средиземного моря, восходящей звезде античности – в Элладе.

Море. Видимо, Средиземное. Вот о чем она думала там, в «Сюрпризе».

– Я встретила его почти сразу после приземления. Он был прирожденный воин, спартанец. Сперва он принял меня за сошедшую с небес Афродиту, – тихо засмеялась Лиэлл странным, теплым и ласковым смехом. На фоне древнего греческого белоснежного храма возник призрачный юный воин-атлет, смуглый и темноволосый, с вьющимися крупными кудрями волосами и кристально ясными серыми глазами. – А потом он решил, что я нимфа. Мы долго встречались, он научил меня своему языку, рассказывал легенды и были. К счастью, воины древней Эллады были образованы, не то, что средневековые тупоголовые вояки, например, и он многое смог мне прояснить.

Он рассказывал мне о земле – ведь боги, по его мнению, были так далеко от земли и людей, что ничего о них не знали. Согласитесь, что такая позиция для меня была довольно выгодна, и я его не разубеждала. Так он и считал меня нимфой до того момента, когда его убили в одном военном походе. К сожалению, я оказалась бессильна спасти его, очень переживала – это была моя первая потеря, раньше у меня никогда никто не умирал. Я вообще не знала, что такое – смерть. Впрочем, все это мелочи. Если я буду так подробно описывать каждое свое знакомство, мы никогда не закончим этот киносеанс, – внезапно прервала сама себя Лиэлл.

Медленно угасали очертания храма, гасло голубое небо, затихал шум моря. Последним растворился в мягко наступавшей темноте спартанец с серыми глазами.

– Включи свет, Витя, я устала, – попросила из темноты Лиэлл.

Виктор догадался не давать максимальную мощность на светильники, но вспыхнувший приглушенный свет все равно ослепил их, и некоторое время они жмурились, как котята. По иронии, только Барсик, сидящий на столе, мог похвастаться широко открытыми стеклянно блестящими глазами. Вид у ребят был слегка… как сказал бы Лобанов, прибалдевший.

Павел первым обратил внимание на усталое и еще больше побледневшее лицо Лиэлл.

– Ли, тебе надо отдохнуть, – категорично заявил он, поднимаясь.

– Да уж, Лиэлл, спасибо большое, это было просто замечательно, но тебе надо придти в себя, – поддержал Середа. – Давайте-ка, ребята, обсудим все это потом, а сейчас отпустим Лиэлл в каюту.

– Нельзя же так, – Варвара подошла к девушке, проверила пульс и решительно повернулась к Павлу. – Специалист по контактам, отведи Ее Высочество в каюту, пожалуйста!

– Не надо, – тихо попросила Лиэлл. – Не надо только вспоминать мое происхождение. Оно мне слишком дорогого стоит. Я не имею права покидать Соэллу, потому что, пока у моего брата нет супруги, я являюсь Первой Дамой правящего Дома. Все это так сложно… но я вынуждена постоянно скрываться от него. Он может вычислить меня и на Земле, несколько раз он уже увозил меня силой, однажды его визит убил дорогого мне человека. Я ненавижу свое положение. Самое главное, что это чистая формальность – Матиэллт не нуждается в помощниках, он все держит сам. Я нужна ему ради моего официального статуса Первой Дамы. Так положено.

Павел вспомнил: «Я не люблю официальные приемы». Видимо, это же вспомнил Федор.

– Так это оттуда этот великолепный жест? У вас действительно, этикет, похожий на дворцовый этикет Лувра?

– Нет, – засмеялась Лиэлл, сразу поняв, о чем речь, – в этом отношении у нас все проще. А Лувр… Я была второй фрейлиной королевы. Это было давно и совершенно неинтересно. Поверьте, скучнее Лувра для меня может быть только главный зал Соэллы во время официального приема посла дальней колонии.

– Все, иди, Ли, хватит над собой издеваться, – поднялся Середа. – Паша, проводи леди.

Лиэлл хотела отреагировать на «леди», но махнула рукой, и тут неожиданно поднялась Катя.

– Ребята, я хочу прямо сейчас сказать…

Все замолчали и посмотрели на нее, Лиэлл и Павел остановились в дверях.

– Я хочу предложить… вы же теперь понимаете… Ли нам не враг. Она будет лететь с нами на Землю. Она будет жить на Земле, как жила раньше. Она – наша, своя. Понимаете?

– Я понимаю, – отозвался Середа. – Продолжаю твою мысль: есть предложение зачислить Лиэлл в наш экипаж, перестать считать ее случайным пассажиром. Как мы будем вести себя на Земле, что рассказывать и как все объяснять, – посмотрим на подходе к Солнцу, когда сможем оценить обстановку дома. А сейчас – считаем Ли одной из нас. Кто согласен, банально поднимите руки, пожалуйста.

Павел поднял руку и огляделся.

– Единогласно, – кивнул Виктор. – Мишка, а ты?

– Я тоже поднял руку, – сообщил молчавший до сих пор Копаныгин в динамике громкой связи – он наблюдал за кабинетом из рубки.

– Спасибо, ребята… Катя… – чуть растерянно сказала Лиэлл. – Вы же знаете, я и так с вами. Но теперь я себя чувствую совсем иначе.

– Все, пошли, – Павел понимал, что немного грубоват, но это безобразие надо было прекратить. – Пошли, ты же падаешь уже.

Он довел ее до каюты, открыл дверь. Лиэлл задержалась на пороге, внимательно посмотрела ему в глаза.

– Паша, вам, правда, понравилось?

– Конечно, – успокоил он ее. – Мне теперь это все сниться будет. Серьезно, я глаза закрываю, а там… У вас очень красиво.

– Красиво. Но не для меня это все, – неожиданно тоскливо сказала она. – Ладно, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Ваше Высочество, – он прикусил язык, но было поздно. Лиэлл вспыхнула, повернулась и быстро закрыла за собой дверь.

Павел стукнул себя по лбу. Сначала мысленно, потом по-настоящему. Ну и дурак же ты, Козелков.

После путешествия на Соэллу ребята еще долго не могли придти в себя, но постепенно все нормализовалось, и жизнь потекла в привычном ритме. С тех пор, как Лиэлл была официально признана членом экипажа «Зари», отношение к ней, как к гостье, быстро сменилось на обычное – как к любому из них. Видно было, что сама она опасалась некоторое время ненужного шлейфа ее положения Первой Дамы и призрака короны на голове, но вскоре успокоилась. Обстановка на корабле к ношению корон не располагала.

Спустя неделю после выхода из метеоритного облака, Павел отдыхал в кабинете Виктора. То есть, он только что закончил отчет об очередной проведенной профилактике в двигательном отсеке, и теперь Виктор его изучал, а Павел сидел напротив с чувством выполненного долга и наслаждался сидячим положением.

– Виктор, можно к тебе зайти? – спросил из рубки Копаныгин.

Середа оторвался от своих записей.

– Примем страждущего, Пашка? – со вздохом спросил он.

– Совсем отдыха не дают? – посочувствовал Павел, невольно вспоминая свои размышления на тему «запереть Витьку в „Сюрпризе“ на время отпуска недели на две».

– Мишка без дела не стучится. Конечно, заходи, – ответил Виктор в микрофон.

Не прошло и пяти минут, как двери бесшумно открылись, впуская серьезного до мрачности Михаила.

– Проходи, бери второе кресло, чувствуй себя, как дома, – не вставая, предложил Виктор. – Что стряслось?

– Пока ничего, – придвинул к столу второе кресло Михаил. – Я закончил с утечкой.

– И что получается? – Виктор уже открывал нужный файл.

– Здесь полный расчет наших оставшихся запасов воды с учетом регенерационного цикла системы жизнеобеспечения, – пояснил Копаныгин. – Я считал отдельно – полет с расчетной скоростью и полет с ускорением. Ребята, ускорители надо включать. Сейчас объясню.

Павел встал с кресла, обошел вокруг стола и заглянул в расчеты Копаныгина через плечо командира.

– Вижу… – задумчиво сказал Середа. – Собственно, тут мало что нового. Ты ведь не математическими способностями похвастаться пришел? Давай, объясняй!

– Если расчеты верны, то получается, что при включении ускорителей воды нам не хватает не так уж и много. Мы в состоянии пополнить запасы самостоятельно, не изобретая велосипед.

– Это как? – заинтересовался Павел.

– Впереди, как вы знаете, прямо по курсу, планетная система красного карлика Гаммы и его три планеты, – у Михаила был тот самый вид, который он приобретал, если знал ответ для решения сложной проблемы, найти который не мог никто до него. – На третьей, согласно проведенному мной сканированию, вполне пригодный по составу для использования лед. Пришлось потратить некоторое время на спектральное исследование. Я не хотел приходить без рацпредложений, поэтому затянул с отчетом.

– Я посмотрю. Сбрось мне записи сканеров, – кивнул Виктор. – Когда мы пройдем у Гаммы?

– Через пятеро суток, – подсказал Павел. – Считать торможение?

– Такими темпами мы можем растратить всю энергию двигателей и топливо на разгоны-торможения, – озабоченно пробормотал Виктор. – Давайте-ка, ребята, поработаем. Пашка, рассчитай параметры торможения и выхода на орбиту вокруг третьей планеты, а ты, Миш, попробуй прикинуть варианты расхода топлива и амортизацию двигателей – при включении ускорителей и при условии полета со стандартной расчетной скоростью.

– Я возьму Катю? – спросил Михаил. – Одному там будет тяжело.

– Конечно. Берите Катю, садитесь в рубке и работайте. Идите, ребята, времени, как всегда, в обрез.

– И все-то у нас аврал, и все-то мы не успеваем, – довольно прокомментировал Павел, направляясь к выходу. Предстоящая работа его не пугала, ему нравилось, когда голова занята. Меньше времени на непонятные мысли и эмоции, которые в последнее время все чаще мешали ему жить.

Работа над расчетами протекала ровно, Павел сперва опасался, что некоторая напряженность в отношениях Кати и Михаила будет нагнетать обстановку, но все шло удивительно спокойно и доброжелательно. Катя явно была очень рада, что ее, наконец, заметили и оценили, а Михаил, хотя и смотрел на них тем самым отстраненным взглядом «электронного человека», был настроен вполне мирно. Разговаривали они мало, все по работе, но если Катя что-то спрашивала у обоих, Михаил торопился ответить первым. Павел улыбался про себя, твердо решив не вмешиваться. Вскоре он сам вошел в режим полного автоматизма, и опомнился только ближе к вечеру, когда понял, что над ним уже несколько минут стоит Варвара, требуя прекратить работу.

– Сколько можно тут сидеть? Федор, сменяй этих ненормальных, им надо в тренажерный зал, всем троим, потом в душ, есть и спать. Завтра досчитаете, калькуляторы ходячие.

Павел пытался что-то возразить, упоминал Середу и срочность поставленной задачи, но Варвара была непреклонна.

– Вашего Середу я пятнадцать минут назад уже прогнала к тренажерам под теплое Юлькино крылышко. Вы с утра пашете. Отдыхать когда будете? Вы хоть что-нибудь ели?

Павел напрягся, припомнил, как Юля приносила нечто съедобное и почти силой заставила их перекусить.

– Понятно, – зловеще подвела итог Варвара. – Типа, обедали? Не помним, чем, не помним, когда, и чуть ли не внутривенно?

К Павлу подошел Михаил, посмотрел на расчеты, одобрительно хлопнул его по плечу.

– Паш, оставь, это и Федька может добить. Передай ему все, ты уже почти закончил. А ему ночью заняться будет нечем, пусть поработает. Глядишь, в алгебре с физикой разбираться начнет.

Павел мимолетом удивился: прикалывающийся над Федором Михаил – это что-то новое. Обычно ситуация диаметрально противоположная…

– А чего я-то, чего чуть что, сразу я, – обиделся Федор. – Я давно не хуже вас в этом разбираюсь!

– Не хуже, не хуже, – успокоила его Катя. – Был бы хуже, тебя бы в рубку вообще не допускали. А тут Мишка тебе такие расчеты доверяет.

– К утру доделаешь – будет здорово, – поднялся, наконец, Павел. – Варя, спасибо. Я себя чувствую, как замороженный.

– Иди, размораживайся, – подтолкнула его к выходу Варвара, вслед за Катей и Михаилом. – И чтоб до завтрашнего утра тебя тут не появлялось! Федь, заблокируйся изнутри, никого из этих арифмометров сюда не пускать, даже если «Заря» разваливаться на запчасти будет!

– Не шуми, Варь, не шуми, – успокаивающе отозвался Федор. – Не волнуйся, все сделаю – заблокирую, посчитаю, никого близко не подпущу. Иди тоже отдыхать.

– С ними отдохнешь, – проворчала она.

Уже в коридоре Павел подумал, что такая по-домашнему ворчливая Варвара нравится ему гораздо больше, чем прежняя – железная леди с замашками командира полка. «Положение» влияло на нее явно в лучшую сторону.

Виктор встретился им на выходе из тренажерного зала. Ну, зал – это шумное название, а вообще это был небольшой отсек, буквально три метра на три, с тремя же тренажерами, рассчитанными на тренинг разных групп мышц.

– Выгнала? – сочувственно спросил Середа, имея в виду Кутейщикову. – И правильно. Как процесс?

– Процесс близок к завершению, – отрапортовал Павел. – Торможение и орбиту к утру закончит Лобанов, а Мишка…

– А наши с Катей расчеты будут завтра часикам к двенадцати, – перебил его подошедший Михаил. – Все нормально, получается, что перерасхода нет, и двигатели выдержат и разгон, и торможение у Солнечной системы. Более, того, кажется, еще есть запас. Завтра добьем.

– Молодцы. Отлично. Мои результаты я тоже завтра вам сообщу. Отдыхайте, но завтра к вечеру мы должны уже быть готовы начать торможение, – Виктор устало потер ладонью виски. – А Катюшу где потеряли?

– Она позже подойдет, предпочитает занятия в одиночку, – откликнулся Михаил.

– Хорошо. Все, спокойной ночи, – пожелал им Середа и удалился в сторону жилого отсека.

Михаил первым зашел в тренажерный зал, Павел – за ним.

– Юлька, – заявил он ожидающей их Сорокиной, – Витьку надо гнать в отпуск. На нем нет ни лица, ни глаз, ничего. Один нос.

– Страшная картина, – согласилась Юля, устанавливая нагрузку на панели тренажера для Павла. – А ты сам в зеркало давно смотрелся? Я вообще думаю, что последний месяц работы вас всех в гроб вгонит, и никакие меры по спасению, мои или Вареньки, вам не помогут. Начинай разминку, я к Мише пошла.

Закончив с установками тренажеров, Юля предупредила, что сейчас ей нужно будет уйти и заняться Варварой, так что работать им придется самостоятельно.

– Не перетрудитесь и выключите все, когда выполните программу. Я потом зайду и закрою тут. Удачной тренировки.

Юля оставила их одних, включив музыкальное сопровождение – что-то энергичное и бессмысленное. Как раз для полного расслабления мозгов, подумалось Павлу.

Некоторое время они полностью увлеклись тренировкой, и работали молча. Во время перерыва Михаил неожиданно спросил:

– Скажи мне, Пашка, как я себя сегодня вел?

– В смысле? – не понял Павел.

– В смысле, как тебе кажется, Катя осталась довольна нашей совместной работой?

Павел мысленно застонал. Как они все его достали! С собой бы разобраться. Но вслух он честно ответил:

– Я тебе удивляюсь в последнее время, вообще. Думаю, Катя тоже в изумлении. Что с тобой происходит?

Михаил ответил не сразу.

– Скажем, меня убедили в том, что мой стиль поведения способствует нагнетанию обстановки и накаливанию отношений в нашем небольшом коллективе.

– Да ну? – совершенно искренне изумился Павел.

Интересно, кто это провел такую воспитательную работу? А так же не менее интересно было бы поприсутствовать при таком эффективном промывании электронных мозгов. Павел не мог себе представить, что вот так просто можно было повлиять на Копаныгина.

– Кто же этот герой?

– Пашка, не язви, без тебя тошно, – грустно отмахнулся Михаил. – Это не так уж важно. Просто очень хорошо убедили. С наглядной демонстрацией… только мне это не помогло. Я могу вести себя иначе, но сути это не меняет. Но хоть так, внешне – получается?

– Миш, а смысл притворяться? Рано или поздно ты сорвешься, и все будет еще хуже, – задумчиво сказал Павел. – Хотя, конечно, получается.

– Я как хороший компьютер, – тихо произнес Михаил. – Работаю по программе, которую сам себе задал. Я не могу сорваться. Только я ничего не чувствую. Ничего.

Неожиданно он встал с тренажера, отключил его, захватил снятый рабочий комбинезон и стремительно вышел. Павел задумчиво посмотрел ему вслед, но решил, что догонять не будет. В конце концов, у него еще двадцать минут занятий.

Повторяя отработанные до автоматизма движения, он думал о том, как все в этом мире сложно. Мишка – счастливый человек, рядом с ним такая замечательная девушка, она его любит, он ее… ну, во всяком случае, она ему небезразлична, потому что он о ней беспокоится, его волнует ее отношение к нему. Тьфу ты, чего человеку не хватает? «Компьютер»… Зациклился. Все-таки, загубленное детство дает себя знать. Эх, тяжела ты, жизнь московского вундеркинда.

В зал вошла Катя в спортивном костюме, улыбнулась ему и подошла к одному из свободных тренажеров, начала устанавливать программу. Павел ответил на ее улыбку. Черт, как же из Мишки выбить дурь? И вдруг мысли потекли совсем в противоположном направлении. А дурь ли это? При чем тут Катя? Разве незаметно, что все изменения в характере Михаила, все эти его раздумья о смысле его, копаныгинской, жизни начались после появления Лиэлл на корабле? «Серенады» под гитару, переоценка своего отношения ко всему происходящему? То, что они с Лиэлл общаются больше, чем с Катей? Павел остановился, и некоторое время смотрел в одну точку на стене. Конечно, кто еще мог так повлиять на Мишку, что он стал думать о накаляющейся обстановке в коллективе? Этот его неожиданно прорезающийся юмор, эти извинения, которых раньше было не дождаться, эта самокритика… так ведет себя либо подросток, каковым Мишка уже лет десять, как не является, либо влюбленный.

– Паша, ты не знаешь, что с ним происходит? Он с тобой разговаривает больше, чем со мной, – вдруг спросила Катя, обрывая стройный ход его мыслей.

– Влюбился, – с ходу ляпнул Павел, с запозданием соображая, что это его соображение надо было придержать в первую очередь. Нашел, кому сказать.

– Я тоже так думаю, – ровным голосом отозвалась Катя. – С того разговора перед костром все и началось. Я к ним тогда пришла, а у них такие улыбки… И разговор оборвали, когда я появилась. А дальше… Ты и сам видишь.

– А ты? – глупо спросил Павел.

– Что я? Я давно чувствую, что у нас все ушло куда-то. Он перестал меня замечать уже полгода, наверное, назад. А то и раньше, – все так же спокойно ответила она.

– А Лиэлл?

Этот вопрос Павел задавать тоже не собирался, но он его волновал почему-то больше, чем Катины проблемы. Да ты, парень, сам влюбился, вдруг понял он. Спокойно констатировал этот факт, совершенно не удивившись.

– Лиэлл к нему относится с большим вниманием, чем к любому из вас, – пожала плечами Катя. – Они так много говорят… Он со мной половины того времени не разговаривал, сколько с ней сейчас болтает. И лицо такое…

– Какое? – Павел пытался переварить слово «болтает» применительно к Копаныгину. Получалось плохо. Не вяжется.

– Мирное. Нет, не так – умиротворенное. Глаза человеческие, – в голосе Кати Павел уловил непонятные нотки. Нет, не обида, не грусть… Нежность. Да она же вовсе не расстроена, как он подумал вначале. Она довольна!

– Катюша, а ты? – повторил он свой вопрос, но уже осмысленно, сочувственно и понимающе.

– Я рада за него. Я не смогла сделать его таким живым. Может, если бы мы остались на Земле… Но здесь, когда он постоянно на работе, когда…

– Катя, ты говоришь так, будто вся жизнь кончена! Нам по девятнадцать, у нас все впереди! А Лиэлл здесь не навсегда, она сама говорила, что может до Земли и не долететь с нами! Она не человек вообще! – Павел сам от себя не ожидал такой горячности.

– Паш, да ты не кричи, – Катя подошла к нему, положила свою руку на его. – Я знаю. Только вот насчет нечеловека… Она на Земле прожила большую часть своей жизни, которая дольше, чем жизнь всех нас, вместе взятых. Она почти ровесница нашей цивилизации, она жила нашу историю, которую мы проходим по учебникам. Она больше человек, чем мы.

– Это не твои слова, – тихо перебил ее Павел. – Это Мишкины слова.

– Да, но я с ним согласна. И конечно, они лучше понимают друг друга – она так интересна, даже его может увлечь просто рассказами о своей жизни, а он из всех нас больше всего похож на ее соотечественников. Не находишь?

– Не знаю… Катя, мы ведь прорвемся?

Вопрос был неожиданным, и Катя негромко засмеялась.

– Конечно, Паш. В крайнем случае, откроем клуб одиноких сердец. – Она заметила, как он поморщился, и погладила его руку. – Не грусти, ты сам сказал – у нас все впереди. Если все плохо сейчас, оно вполне может стать хорошо через пару дней. Или лет. Как получится.

– Это что за безделье? Вы здесь разговариваете, или делом занимаетесь? – ворвалась в зал Юля, полная праведного гнева. – На полчаса нельзя оставить! Паш, ты закончил программу?

– Так точно, ваше благородие, – вскочил Павел, шутливо отдавая Юле честь.

– Так иди уже ужинать и отдыхать, зачем другим мешаешь тренироваться? – невольно улыбнулась Юля.

– Слушаюсь! – Павел развернулся, подмигнул Кате и отправился в душ.