Текст книги "Прости меня (СИ)"

Автор книги: Татьяна Катаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 36."To be continued. Продолжение следует"

Наташа

Никогда бы не подумала, что я настолько сильная. После измены Миши, я две недели просидела в своей комнате. После той, сентябрьской ночи с Гордеем, три дня плакала. А сейчас, после того, как он уничтожил моё хрустальное сердце, даже день не позволяю себе слёзы лить.

В тот день, вернувшись в общагу, я тупо лежу на кровати и смотрю в потолок. Я даже не плачу. Нет слёз. Нет сил.

Мышцы ноют, после выматывающей тренировки. Болит душа, и особенно сердце. Но я не плачу. Не могу больше.

Эти отношения изначально были провальными. Я и он. Это несовместимость. Это ошибка. Моя пьяная ошибка. Секс с незнакомцем это безумие. Это нарушение моих собственных правил и рамок. Вот, что происходит с человеком, когда он плюёт на правила.

Правила на то и написаны, чтобы их придерживаться. За правилами идут законы. Нарушая одно, ты нарушаешь все следующие.

Я больше так не буду! Я стану прежней Наташей до встречи с Горским. Даже, до встречи с Мишей. Никаких отношений и парней. Не хочу! Из-за них я только плачу и страдаю. А жить когда?!

На следующий день делаю макияж, улаживаю волосы и мчусь в универ. У меня куча долгов накопилось. Тяжело быть капитаном чирлидеров и лучшей ученицей потока.

В этот раз, когда вижу Горского стоящего с той же блондинкой в обнимку возле машины, прохожу мимо, даже не взглянув на него.

– Саня, – кричу его другу, и догоняю его. – Помнишь, ты говорил, что липовую справку достать можешь?

Подхожу к нему слишком близко. По хрен. Кладу ему руку на плечо, и мило улыбаясь.

– Могу.

– Блин, мне очень надо. Прямо очень – очень. А то, та старая карга, по философии, опять заебала.

– С какого по какое число?

– С десятого по девятнадцатое ноября.

– И где это ты пропадала две недели?

– Отец в больницу попал. Операция. Реабилитация. Ну и так далее. Так что, поможешь?

– Хорошо. Завтра принесу.

– Спасибо большое. Ты настоящий друг.

Целую Саню в щёчку, и вижу взгляд Макса. Он терпеть меня не может, причём никогда не скрывал этого.

– Блядь, Максим, сплюнь яд, а то захлебнешься им скоро, – говорю Максу прямо в лицо, при этом улыбаюсь на все тридцать два зуба.

– А чё это ты такая смелая стала? – говорит он с оскалом.

– А я никогда трусихой и не была. Ладно, Саша, спасибо. До завтра.

Не дожидаясь ответа, ухожу. Пусть думают, что у меня всё заебись. Пусть все так думают. Хотя на самом деле, мне пиздец как хуево.

Дни проходят за днями. Осень укрывает дождями и частым пасмурным небом. Единственное радостное событие, это рождение сына Кати, а ещё их свадьба с Марком.[1]1
   История Марка и Кати написана в двух книгах. Заходите на страничку автора. «Кукла. Я куплю тебе новую жизнь» и «Кукла. Беременна (не) от Зверя».


[Закрыть]

Я в очередной раз отрабатываю роль дружки. Я уже, кажись, вхожу в эту роль. Всех подруг замуж отдала. Сама же туда не стремлюсь. Не после всего, что успела пережить за эти месяцы.

Это единственное с положительного, что произошло со мной, после возвращения в столицу.

С Гордеем мы больше не сталкиваемся. Точнее, видимся ежедневно, но за месяц мы, ни разу не заговорили. Теперь мы делаем вид, что не знаем друг друга. Чужие. Незнакомцы.

От Тимура пришлось резко отдалиться. Всё вроде так же, только я убрала флирт, и встречи. У него что-то происходит в жизни, вижу изменения с девушкой, но не спрашиваю. Это не моё дело. Я больше не лезу в чужие отношения. Больше мне это не интересно. Я сосредоточена на учебе и выступлениях. Хочу сессию в этом году получить автоматом. Для этого подтягиваю все хвосты, и иду по учебному плану впереди.

Ноябрь.

Конец месяца. Дни становятся очень холодными.

Из-за погодных условий, тренировки теперь проводим в спортзале. Но иногда, в такой солнечный день, как сегодня, мы выползаем на стадион.

"Волки" тоже здесь. Бегают, тренируются. Больше я не вижу в Горском футболиста. Теперь это серый игрок, в любимой команде. Даже когда он забивает, я не хлопаю. Хотя в душе радуюсь. За "Волков" конечно. Ни в коем случае за него.

После разминки, включаю музыку и прогоняем номер. Раз, второй.

– Ладно, ребят. Вы сегодня огромные молодцы. Классно потренировались.

– Может ещё разок? Погодка сегодня явно не осенняя. Кажется, как будто весна вернулась, – припевая жужжит Алла.

– Ну, коль все за, давайте ещё разок. – Включаю музыку и занимаю своё место.

Пока прыгаем на месте, чувствую себя нормально. Но когда переходим к прыжкам, у меня вдруг всё плывёт перед глазами.

Я как раз запрыгиваю Тимуру на плечи, и должна, сделать прыжок с оборотом. Но в глазах темнеет, и вместо прыжка, я падаю с плеч Тимура.

– Аааай, – кричу я от боли. Я сильно ударяюсь головой, и ещё я слышала, как что-то хрустнуло. Кажется, это была моя рука.

– Блядь, черри, ты как? Что произошло? – первым подбегает ко мне Тимур. – Твою мать. Можешь встать?

Перед глазами всё так же плывёт. А ещё мне пиздец как больно.

– Не могу. Блядь, больно.

– Сколько пальцев я показываю?

Я пытаюсь сосредоточить зрение, напрягаю глаза, но вижу не чётко.

– Не знаю. Вроде четыре.

– Звоните в скорую. Походу она и головой ударилась.

Вокруг меня все собрались. Даже парни с футбольной команды прибежали.

Что случилось? Кто упал? Как она?

Одни вопросы слышаться. Но мне так пофиг сейчас. Голова продолжает кружиться, а ещё болит рука. Поэтому до приезда скорой, я тупо лежу на газоне.

Скорая приехала очень быстро, и после быстрого осмотра, меня увозят в больницу.

Мне делают МРТ головы, потом снимок руки, берут анализы и лишь, после этого отвозят в палату.

Я почему-то чувствую себя полностью вымотанной, и пока жду врача с результатами, засыпаю. Просыпаюсь от лёгкого касания ладони к моему лбу. Открываю резко глаза.

– Извините, проверяла, нет ли у вас температуры?

– Ну, как результаты? Готовы? Есть перелом? Сотрясение?

– Сейчас, к вам зайдет врач и всё расскажет.

– Спасибо.

Ожидание врача, сильно выматывает меня. Я не переживаю за свою руку. Лишь за голову. У меня уже было сильное сотрясение. Ещё одно, может привести к не хорошим последствиям.

В палату входит женщина, лет пятидесяти. Немного полновата, но с такими нежными чертами лица, что это скрывает любые дефекты фигуры.

– Наташа, как вы себя чувствуете?

– Не плохо. Лучше чем когда приехала. Мне, наверное, что-то укололи?

– Да. Обезболивающие. Не переживайте, оно не вредное в вашем положении.

Я пропускаю мимо ушей её уточнение, и спрашиваю то, что волнует меня больше всего.

– Так что с моей головой и рукой?

– У вас вывих ключицы, но это не страшно. Вы быстро восстановитесь. Слава Богу, у вас нет сотрясения. Падения с такой высоты, очень опасны. Я вообще не понимаю, чем вы думали, когда совершали такие манипуляции.

Ладно, не все люди понимают наш вид спорта. Да, он чертовски рискован. Но сколько адреналина и драйва взамен приносит.

– А через, сколько я смогу вернуться к тренировкам? У нас скоро выступление.

– Ключицу нельзя беспокоить около двух недель. Медсестра вам наложит повязку и покажет, как с ней ходить первую неделю.

– О, две недели это нормально. Всего одно выступление пропущу.

– Наташа, вы слишком рискуете. Не боитесь навредить? Это же очень опасно в вашем положении.

– В каком положении? Вы же сами говорите, что сотрясения нет. А к тренировкам я могу вернуться через две недели.

Я что-то совсем не понимаю этого врача. Сначала говорит одно, потом же сама себе перечит.

– Я о ребёнка беспокоюсь, – неуверенно говорит врач.

– О каком ребёнке? – теперь я вообще ничего не понимаю.

– Наташа, вы в положении.

– Доктор, в каком я положении? Можете нормально объяснить.

Она, что за дуру меня считает?! Издевается?!

– Вы беременны. Срок скажем после УЗИ. Но, анализ крови показал…

– Чего?

Если б я могла вскочить с места, я бы это сделала. Но рука слишком болит, а голова ещё немного кружится.

– Вы не знали? Ну, тогда понятно, почему вы были так не предусмотрительны. Вы же от такого падения, могли потерять малыша. У вас мог случиться выкидыш.

– Я могу побыть одна?

– Да, конечно. Через полчаса вас отвезут на УЗИ и к гинекологу, где вы и узнаете срок.

Доктор ушла, оставив в моей душе, полнейший хаос и беспредел.

Срок они хотят мне сообщить?! Я и сама посчитать могу. Чёртов, Горский. Ненавижу. Мы же не предохранялись тогда. Он, сука, не предохранялся. А я просрочила укол…

Что теперь делать?! Что мне теперь делать?!

Мне же учиться надо. Отец с мамой, сколько денег вложили в моё образование. Сколько надежд! Как я им в глаза теперь посмотрю?

Медсестра уводит меня к гинекологу и на УЗИ. А через двадцать минут возвращает в палату. Показывает, как я должна теперь ходить с рукой. Как повязку вешать.

Я наблюдаю за ней. Но все мои мысли далеко. В кабинете УЗИ. Одно маленькое пятнышко на экране монитора. Это даже не человек ещё. Это эмбрион. Он размером маленькой пуговички. Но у него уже бьётся сердце. Мне включили этот звук. И теперь он застрял в моей голове. Стучит и стучит.

Давление моё поднимается, и я снова чувствую головокружение. А потом просто отключаюсь.

Целую неделю меня держат в этой грёбаной больнице. Это та же больница, в которой я лежала при падении в бассейн. Ко мне даже мой предыдущий лечащий врач заходил. Назвал меня, ходячей катастрофой. Мы с ним немного посмеялись, после чего я снова осталась одна.

Родителям я ничего не сообщила. Не хочу их волновать. Папа только после больницы. Мама бедная перенервничала из-за этого. Та и не знаю я, что мне им сказать. Как сообщить о беременности?!

В кофейню, которая тогда была моим единственным утешением, я не хожу. У меня нет настроения. Я не хочу никого видеть, ни с кем разговаривать. Хочу тишины, и покоя.

Я даже Кате и Соне не сообщаю о том, что в больнице. Хотя Катя могла б мне очень сильно помочь. Она сейчас тоже в положении. Но она замужем, и этот ребёнок желанный. А мой? Кому он нужен? Если даже я не могу понять, хочу его или нет. Я ничего не чувствую. Пустота. Ни одной эмоции.

Глава 37."Это не то, что не «happy and», это обычный «game over»

Наташа

Как только меня выписывают, еду в общагу. Привожу себя в порядок и пытаюсь узнать, где Горский. Так как дозвониться до него не могу, приходиться звонить Саше. Он один более – менее адекватный в их компании.

Тот сообщает, что они с Гордеем в бильярдном клубе, тот, что за городом. Далеко. Ну, а что?! Придётся ехать.

Больше часа добиралась туда. Рука ещё на повязке и болит иногда. Не так, конечно, как с самого начала. Но всё равно. Мне нельзя её даже вверх пока поднимать и тем более делать резких движений.

"Рояль" загородный клуб для мажоров. На парковке стоят только иномарки, причём одна круче другой. Меня это мало волнует. Я ищу лишь одного нужного человека.

Узнав у администратора, где находится компания Горского, мчусь прямо к ним.

Они сидят в отдельных апартаментах из двух комнат. В дальней комнате вижу бильярдный столик, а в этой, где они сидят, стол с диванами.

В комнате Макс, Саня, Гордей, ещё два незнакомых мне парня. Девушек возле них нет.

Я врываюсь, как-то через, чур, резко, потому что десяток присутствующих глаз сразу же смотрят на меня.

– Опа, – а вот и девочки подвалили, – говорит один из тех, которого не знаю. – А че ты одна и что с рукой?

Он изрядно пьян, и еле держится на ногах.

– Гордей, нам надо поговорить. Это срочно, – я смотрю только на него, не отводя взгляда. Он тоже смотрит. Молчит.

– А чё ты такая бледная и пиздец худая? Тебя что предыдущие хозяева не кормили? Я буду ласковым, не бойся.

Этот кретин уже дошёл до меня, и даже протянул руку.

– Свою собачонка откармливать будешь, а от меня руки убрал. Придурок.

– Слышь, коза. Тебе бы язычок укоротить.

Он реально какой-то неадекватный, и если бы не Саня, резко вставшим перед ним и мной, я не знаю, чтобы было.

– Серый, угомонись. Это не девочка по вызову. Это знакомая.

– Сука, твоя знакомая.

– Сам козёл, – заключаю у Сани за спиной.

– Слышишь, ебать твой рот гнилой надо. Чтоб разговаривать научилась.

– Кто бы говорил, сам как неотесанный деревенщина говоришь. Сколько-то классов школы закончил? Если вообще закончил…

– Ах ты…

Этот придурок делает шаг, и уже пытается меня схватить за спиной у Сани. Вдруг резкий голос Гордея заставляет его остановиться.

– Не смей её трогать!

Он говорит это таким голосом, что даже у меня мурашки выступают на коже.

– Что тебе надо, черри? Чего припёрлась?

– Поговорить надо. С глазу на глаз.

– Ты смотри какая. А может при всех? Мне скрывать от друзей нечего.

– Хм, друзья? Кого ты другом называешь, этого? – и показываю в сторону того придурка, с которым только что вела спор.

– Горский, я сейчас зарою эту суку. Если она хотя бы слово ещё скажет.

– Ладно, Серый, уймись. Видишь девчонка не в себе. Идите в баню, я скоро присоединюсь. Тем более девочки с минуты на минуты должны подъехать.

– Лады.

Парни выходят с помещения, молча. И только Макс бросает в меня искрами.

Так и хочется и ему, что-то съязвить. Но у меня другая цель разговора. Та и наговорилась уже с этим, Серым. Придурок какой-то. А ведь есть такая поговорка, "Покажи мне своих друзей, и я скажу кто ты". Если брать её во внимание, то перспективы у Горского так себе.

Когда дверь закрывается, я делаю пару шагов поближе к Гордею. Но он рукой останавливает меня.

– Говори что хотела, и вали. Меня дела ждут.

Дела его ждут. Знаю, я эти дела. Алкоголь, девки, секс. Стандартный набор отбитых на всю голову парней. Не думала, что мой Горский тоже такой же.

Стоп. Не мой. Я даже не планирую с ним мириться. Просто, он как отец ребёнка вправе знать, если хочет принимать участие в его жизни…

– Вот, держи, – протягиваю ему обычный белый листок бумаги.

Этот маленький клочок бумаги, неделю назад чуть не свёл меня с ума.

– И что это? – спрашивает он, всё так же смотря мне в глаза.

– Прочти.

Гордей отводит взгляд и смотрит на справку.

– Ну и что это? Можешь нормально объяснить.

– Это справка о беременности. Моей беременности.

– Класс. Поздравляю. А я тут причём?

– Ты отец этого ребёнка.

– Какой срок?

– Почти два месяца.

– Черри, ты чё рехнулась? Мы с тобой с сентября не трахались. Не к тому папаше приехала.

Он жмакает эту справку с такой силой, словно она живая. А потом рвёт на мелкие кусочки.

– Что перетрахалась со всей общагой, а теперь не помнишь кто отец?! Решила на меня этого ублюдка прицепить?!

Я делаю шаг назад. Он словно пощечину мне нанёс.

– Какая общага, Гордей?! Я спала только с тобой.

С глаз ринули слёзы. Блядь, не хотела плакать при нём. Просто это так больно и унизительно. Всё, что он говорит. Зачем он так со мной?

– Ни с кем говоришь?! Та все знают, что ты спала с Никольским. Скажешь, что этого не было?!

– Нет. Не было.

– Наташа, харе притворяться. Тут никого нет, кроме нас. То, что ты отличная актриса, я уже понял. Всё, закругляйся. Я больше не верю, ни единому твоему слову.

– Гордей, а как же наша ночь? После твоего возвращения с Лондона? Ты что ничего не помнишь?

– Какая ночь? Я тогда уехал с клуба, как только увидел тебя с Никольским.

– С кем уехал?

– Не помню. Но поверь, если бы это была ты, я бы помнил. Тем более секс, который ты говоришь, как бы, у нас тогда был.

– Ладно, ты, значит, забыл всё. И минет в машине. И целую ночь безумного траха. Ладно! Ладно! Ты был сильно пьян. Но записку, то ты с утра видел? Я уезжала и оставила на тумбочке тебе записку.

– Не было никакой записки. Наташа, ты вообще меня за идиота держишь? Или подожди, ты опять меня перепутала с братом. Снова не на том хрене скакала?

Я преодолеваю расстояние между нами в несколько шагов. И снова наношу ему пощечину. С такой силой, что у самой рука болеть начинает. Хорошо, что вывих на пассивной руке.

Гордей снова хватает меня за руку, и резко дёргает на себя. Я падаю на его грудь, сильно ударяясь больной рукой. Но, Гордею плевать на мою боль, и даже на писк мой не реагирует.

– Скажи, чего ты, правда, хочешь от меня? Чтобы я признал твоего ребёнка, и ты отсудила у меня отцовские деньги? Так этому не бывать. Или же у тебя просто нет денег на аборт. Так попроси, я дам.

Он толкает меня на диван, сам наваливается сверху и жадно припадает к губам. Целует и кусает одновременно. Пытается ворваться в мой рот. Но я вырываюсь. Не впускаю его. Нельзя. Но он так настойчив и агрессивен, так сильно давит на больную руку, что я сдаюсь.

Поцелуй приносит дискомфорт, а не удовольствие. Хоть я и отвечаю ему взаимностью. Просто я хочу, чтоб он слез с меня. Я хочу уйти от сюда и больше никогда… Что бы он никогда не прикасался ко мне.

Как только Гордей заканчивает поцелуй, он поднимается, достает с кармана что-то и принимает сидячее положение.

– Вот, возьми. У меня больше нет с собой. Но на аборт, думаю, хватит.

Он швыряет их мне на грудь, и отворачивается. Я беру купюры и поднимаюсь. Рассматриваю их.

Тысяча долларов. Да, именно в столько оценил Горский, жизнь своего ребёнка. Тысячи на аборт хватит. Думаю даже гривен, а не долларов. Я ещё как-то не интересовалась этой темой. Скоро надо будет.

– Вот, возьми, – я швыряю в него эти же купюры, – оставь себе для дальнейшего никчёмного существования. А с остальным, я как-нибудь сама разберусь.

Смотрю на него, и не чувствую ничего кроме разочарования. В такие вот моменты слетают розовые очки. В такие моменты жизнь показывает настоящие уроки. В такие моменты меньше всего верится в любовь.

Нет её. И никогда не было!

Я разворачиваюсь и выбегаю в холл. Снова ударяюсь сильно рукой. Причем в этот раз даже вскрикиваю и падаю на колени. Слёзы выступают на глазах.

Я была молодцом. Героем держалась. А тут, под конец раскисла.

– Вставай, слабачка, – со всей силы бью здоровой рукой по полу, – не время для слёз.

Поднимаюсь с колен, и поворачиваюсь в сторону двери от куда только что выбежала. Горский стоит и смотрит мне вслед.

Наслаждается победой! Легко обидеть девушку. Легко её ранить. А ты попробуй потом вымолить прощения и исцелить её раны.

Хотя нет. В нашем случае это не возможно. Точки возврата больше нет.

Бог всё видит.

Придёт время и всё станет на свои места. Правда вылезет наружу острыми шипами. И каждый, кто этого заслужил, пройдёт по этим шипам голыми ногами.

И поверь, Горский, первым будешь ты.

Я гордо развернулась и уже медленным шагом пошла на выход. Рука снова ужасно разболелась. Придётся пить обезболивающее. Это вредно для ребёнка, доктор говорила.

Но, я же не собираюсь его оставлять. Не собираюсь калечить себе жизнь, и моим родителям.

Нет! Завтра же запишусь на аборт.

Глава 38."Кто ещё заказывал стекло на обед? Присоединяйтесь, у меня тут много"

Наташа

На следующий день ничего не делаю. Я снова смотрю в потолок и ни о чём не думаю. Я опустошена. Я ничего не чувствую. Просто пустота.

Как я могу стать матерью ребёнка, если я к нему ничего не чувствую? Я напоминаю себе робота. Бесчувственного и без эмоционального. Материнский инстинкт он же у женщины с рождения. Он в генах. Он даже у зверей есть. А у меня? Я, наверное, какая-то бракованная. Начитанная, много знающая и сильно умная. Но пустышка внутри.

Зачем маленькому ребёнку такая мать?! Я не заслужила быть матерью, раз даже его отцу не смогла доказать, что это его ребёнок.

На второй день, всё-таки звоню в частную клинику и записываюсь на аборт. Не хочу тянуть с этим. Поэтому на этот же день записываюсь, только после обеда. Ещё звоню Кате. Я просто больше не знаю, кому позвонить. Соня, она слишком юная. Хотя годами как мы. Но она наивная и сентиментальная. Вряд ли справиться с этой тяжёлой ролью.

А вот Катя, другое дело. Она сама уже рожала. Она сама прошла тяжёлый путь беременности. Она меня поймёт как никто. И я очень надеюсь, не осудит.

Встречаемся с ней возле больницы.

Я ей не рассказала причину моего прихода сюда. Она снова в положении, и заранее нервничать её не хочу.

– Привет, дорогая. Ты почему такая бледная и худая? Я тебя пару недель не видела, а ты так исхудала. Что случилось? Проблемы со здоровьем?

– Привет. Ты как всегда много тарахтишь. Садись, давай на лавочку. А то ещё грохнешься мне тут в обморок. С меня Марк тогда три шкуры снимет.

– Не смеши. Я ж беременная, а не инвалид какой-то. Так что случилось?

– Жизнь дерьмовая случилась. И я в этом дерьме, главный герой.

– Снова поссорились с Горским?

– Нет. Мы с ним даже вместе не были. В общем, не буду ходить вокруг да около. Мне нужна твоя психологическая поддержка.

– Говори, я, конечно же, поддержу.

– Я хочу сделать аборт, – секундный перерыв. Вдох, выдох, – В общем, поэтому мы сейчас здесь.

Фух, я это сказала. Уже ближе к цели.

– Аборт? Ты беременная?

– Да. Два месяца. Представляешь, на месяц меньше чем у тебя. Кто бы мог подумать, что когда на свадьбе бегала тебе за тестом, тоже была уже беременной.

– Подожди. Остановись. Мне надо переварить информацию.

– Отец ребенка в курсе?

– Да. Это тот самый, всеми обожаемый, Горский. Но он утверждает, что ребёнок не от него.

– Блин, Наташ, ну есть ДНК тесты. Это же делается очень быстро и легко.

– Я не хочу.

– Тест делать?

– Нет. Этого ребёнка не хочу.

– Ты уверена? Назад дороги не будет. В тебе сейчас маленькая жизнь. Это маленький человек…

– Эмбрион. Он пока что эмбрион.

– Нет. Это человек. Это новая жизнь. Я не отговариваю тебя, и приму любое твоё решение. Просто ты отчётливо должна понимать, что назад дороги не будет. Если ты войдёшь в тот кабинет, жизнь этого малыша прервётся. И сколько бы потом у тебя не было детей, этого ты уже не вернёшь.

– Я понимаю. Но всё равно…

– Хорошо, дорогая. Тогда пойдём. Не мучай себя.

Мы направляемся в клинику. Перед входом я резко останавливаюсь.

– Передумала? – через чур эмоционально говорит Катя.

– Нет. Можно я покурю? Мне это сейчас нужно.

– Хорошо.

Я скуриваю две сигареты подряд. Руки мои дрожат, ноги тоже. Мне не страшно за себя. Просто, как-то… Не знаю. Это всё слова Кати. Они цепляют. Они заставляют подумать. Но ноги сами несут в клинику. И мы наконец-то заходим.

В приёмной я заполняю нужные бумаги. Оплачиваю операцию. И жду, когда меня позовут. Катя всё время держит меня за руку. А я думаю о том, что почти оказалась права. Аборт стоит всего три тысячи гривен. Так дёшево. Хотя это частная клиника. Так что в обычной городской, это стоило бы ещё дешевле.

Жизнь ребёнка стоит так дёшево. Точнее не жизнь. Убийство стоит дёшево. Чтобы подарить ребёнку жизнь родители платят самую большую цену. Они отдают всю свою жизнь в руки маленькой крохи. Ведь с появлением ребёнка, вся жизнь переворачивается. Ты уже никогда не будешь один. У тебя будет тот, кто будет рядом.

Помню, мама говорила, что когда я появилась на свет, это было самое радостное событие в её жизни. Они с отцом, хотели ещё детей. Но, Бог, почему-то им больше не дал.

– Наталья… Краснова… Вы слышите меня?

– Наташа, тебя медсестра зовёт.

– Ах, да. Иду.

Я поднимаюсь, и даже не взглянув на Катю, иду в кабинет.

– Наташа, заходите за ширму, раздевайтесь. Там халат для пациента. Одевайте его. И ложитесь на кушетку.

Я делаю в точности, как она говорит.

– Сначала я вас осмотрю. Хорошо?

Я лишь киваю. Мысли как-то развеиваются, и я больше не думаю о тех серьёзных вещах, о которых думала в коридоре.

– Наташ, какой у вас срок? Вы вроде говорили шесть недель.

– Нет. Восьми.

Это в справке было написано шесть. А ведь с того момента прошло ещё две недели. Я уже и забыла, что прошло там много времени. Неделя в больнице, и почти неделя скитаний по жизни.

– Тогда я не могу вам делать местный наркоз. Он делается до шести недель. Это опасно.

– И что делать?

– Мы сделаем вам общий наркоз. Пока вы будете спать, мы сделаем операцию. Вы абсолютно ничего не почувствуете. С вами кто-то пришёл?

– Подруга.

– Хорошо. После наркоза вы будете словно пьяная. Вам нужно будет помочь добраться домой. Я сейчас позову анестезиолога, и мы начнём.

Когда врач вышла и оставила меня одну. Мысли снова вернулись. Так, что там мама говорила?

"Дочка, любая жизнь бесценна. Даже жизнь преступника имеет смысл. Потому что он всё равно чей-то сын или дочь. Всё равно где-то есть мать, которая его сильно любит. Ты ещё не представляешь, как это подарить жизнь. Но поверь, когда это произойдёт, это будет лучшие что ты испытаешь в жизни."

– Здравствуйте, Наталья. Меня зовут Пётр Алексеевич. Я ваш анестезиолог. Сейчас я одену вам маску, в неё мы впустим анестезию. И когда вы посчитаете до десяти, мы начнём операцию. Всё понятно?

Я не отвечаю, лишь утвердительно киваю.

– Хорошо. Тогда начинаем.

Он одевает мне маску. И, кажется, начинает впускать анестезию.

– Я скажу, когда вам начинать отчёт.

Что там мама ещё мне говорила? Я забыла, что-то очень важное. Что-то очень…

– Начинайте отчёт.

– Десять, девять…

Мама говорила, что чтобы не случилось в моей жизни, даже если это что-то ужасное, она мне поможет. И не бросит в беде.

– Восемь, семь… стойте, – я скидываю одним движением маску, – я не хочу. Не убивайте его… Моего…

И я отключаюсь.

Мне ничего не снится. Я не знаю, сколько прошло времени. Но я отчётливо слышу голос Кати. Он сначала кажется, где-то далеко. А потом всё ближе и ближе.

Я с трудом открываю глаза. Всё плывёт. Рот меня не слушается.

– Очнулась? – с улыбкой говорит она.

А до меня наконец-то доходит, где я. Я… Я не успела им сказать. Не успела остановить. Я же передумала. Я…

Слёзы стекают по щекам. Мне так больно. Я убийца. Я убила собственного ребенка. О, Боже! Всё как Катя говорила. Я никогда не смогу вернуть его. Сколько бы детей в будущем не родила.

– Милочка, наконец-то вы очнулись. Долго же вы проспали. Хотя наркоз не полностью успел подействовать. Даже наполовину.

То есть. Если врач так говорит, то, что это значит? Они же не могли провести операцию под неполной анестезией? Или могли?

– Мой… Ребёнок… – каждое слово как резина, которую мне приходиться тянуть зубами. Очень тяжело говорить.

– С ним всё в порядке. Мы не сделали операцию. Я же вас правильно поняла, вы передумали делать аборт?

– Да… Правильно…

Какое счастье. Он жив. Мой ребёнок жив. Я не убийца. Не убийца.

Меня переполняют какие-то новые, до этого неведомые мне чувства. Я как будто только что почувствовала счастье. Необъятное. Оно настолько огромное, что затмевает весь мир. Больше. Космос. И всё это пространство в моём животе.

Я плачу. Катя плачет. И лишь доктор улыбается.

– Как же много вас таких приходит сюда. Но как мало из вас, успевают вовремя опомниться.

Я ещё какое-то время лежу. Отхожу. Но если честно, мне хочется как можно скорее покинуть это место.

Катя помогает мне одеться, обнимает и помогает дойти до машины.

Мои ноги меня не слушаются. Заплетаются. Мы даже чуть не падаем с ней. Я как пьяная.

Неожиданно начинает идти первый снег. Большие крупные снежинки падают. Мы останавливаемся, почти возле самой парковки. Я вытягиваю руку, и ловлю снежинку. Когда она приземляется на мою ладошку, сразу же исчезает.

– Я всё правильно сделала, да, Кать?

– Конечно.

– Я же не пожалею о своём решении?

– О таком нельзя жалеть. Пусть жалеет тот, кто отправил тебя на аборт. А ты с этого момента наслаждайся каждым мгновением. Поверь, тебя ждёт огромное счастье.