Текст книги "Серебро ночи. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Татьяна Герцик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– В свое время. Но пока это время не пришло. Ведь что такое истинный король? Человек, сумевший совладать с Инкуссом, только и всего.

– Но ты и с Тетриусом совладать не смог!

– Я не знаю, смог или нет. Я твердо знаю одно: он меня зовет. Где Агнесс? Уверен, камень у нее.

– Я тебе этого не скажу.

У графа закаменело лицо.

– Тогда мне придется перевернуть весь твой монастырь. Но я найду ее живой или мертвой. – Он наставил на настоятельницу указательный палец и грозно рыкнул: – И для нее будет лучше, если мертвой. Для тебя, кстати, тоже.

Фелиция величественно выпрямилась во весь свой рост.

– Ты не посмеешь! Это бесчеловечно!

Он дико захохотал. Фелиция содрогнулась, до того его смех напомнил ей полубезумный хохот Амелии Паккат.

– Бесчеловечно! Для меня это пустой звук! Мне никто не сможет помешать! Но есть вариант – вместо Агнесс со мной уходишь ты! Так что решай, или ты добровольно идешь со мной, или от твоей тихой обители ничего не останется! И не думай, что все твои сестры будут живы-здоровы! Мои парни умеют повеселиться с бабами! Так что лучше отдай мне кинжал, и пойдем!

Фелиция побледнела. Перед ней никогда не вставал такой ужасный выбор.

Граф подошел поближе и добавил нежным соблазняющим голосом:

– И чтоб на этот раз не было никаких недоразумений, клянусь: мы с тобой обвенчаемся. Сразу же!

Фелиция сделала защитный жест.

– Нет! Я божья невеста! Я не буду клятвопреступницей!

– Не будешь! – ласково утешил ее граф. – Я добьюсь для тебя расстриги у первосвященника.

– Но почему ты не добился этого раньше? Ведь прошло столько лет. – Фелиция тянула время, сама не зная, на что надеясь.

Контрарио не стал говорить о кольце и его власти над ним.

– Твой брат был силен, до тебя было не добраться.

– А что случилось теперь?

– Он ослаб, только и всего. – И издевательски добавил: – Не без моей помощи, признаю. Теперь в Терминусе главный – я! Решай, идешь ты со мной или отдаешь на растерзание моим наемникам своих монахинь! Вот тебе пара минут! – и он повернул песочные часы, стоявшие у нее на столе.

Песок медленной золотистой струйкой посыпался вниз.

– Боже, избавь меня от этого испытания! – неистово взмолилась Фелиция, вызвав глумливую ухмылку на порочном лице графа.

Песок почти высыпался, а она так ни на что и не решилась. Вот в узкое горлышко проскользнула последняя песчинка, и граф издевательски рассмеялся.

– Что ж, сейчас мои мальчики на славу позабавятся! – он сделал широкий шаг к дверям.

– Джон, ты не можешь так поступить! – Фелиция не знала, что ей делать.

– Если ты не идешь со мной, то мне никто не сможет помешать!

Фелиция медленно положила кинжал на стол и обессилено прикрыла глаза. Придется идти на поругание. Отдать на растерзание разбойникам людей, вверившим ей свои судьбы, она не могла.

Граф властно протянул руку, и она в ответ протянула дрожащую свою.

Но он не успел схватить ее тонкую руку, как в дверь раздались тяжелые удары. Помянув всех святых, граф протянул руку к двери, уверенный, что за ней кто-то из его наемников. В этот момент дверь широко распахнулась, чуть не ударив его по лицу. Граф отскочил, а в келью вошел нескио в воинском облачении, с окровавленным мечом в руках. У Контрарио от бешеного гнева исказилось смуглое лицо.

Нескио слегка поклонился.

– Простите меня, матушка, я опять согрешил на вашей земле. Но делать было нечего, меня не впускали к вам какие-то разбойники. Пришлось их убить.

У Фелиции от облегчения закружилась голова, и она в изнеможении опустилась в кресло.

– Что вы тут делаете, нескио? – в бессильной ярости проскрежетал граф.

– То же самое я могу спросить и у вас, граф, – спокойно отозвался нескио. – И давайте лучше выйдем. Здесь слишком тесно для нас двоих.

Они вышли на соборную площадь. Выскочившая следом настоятельница увидела, что наемники графа оттеснены воинами нескио к самым стенам собора, а гроза кончилась. На небе круглым фонарем горела полная луна, освещая все вокруг неверным мертвенным светом. Ее обитель в безопасности!

Но почему у нее мокрое лицо? Дождя ведь нет. Она изучающе провела руками по лицу, и поняла, что из ее глаз безостановочно текут слезы.

Воинов нескио было несколько десятков, но сразу было видно, что это опытные бойцы – они все были в легких металлических кирасах, позволявших быстро двигаться в пешем строю с острыми мечами в руках. Наемники графа в щитках из буйволовой кожи выглядели растерянными. Они не ожидали, что сражаться им придется всерьез. И не с монастырской охраной, состоящей почти сплошь из инвалидов, а с настоящими, закаленными в боях воинами.

– Так что вы собрались делать в монастыре с ордой разбойников, граф? – сурово вопросил нескио.

– То же, что и вы, дорогой нескио. Искать Агнесс, – насмешливо признался Контрарио.

– Возможно. Но, поскольку она нужна нам обоим, может быть, выясним, кому она нужнее? – безмятежно предложил нескио. – Или вам ваша честь не позволяет сражаться честно?

Над этим каламбуром засмеялись не только воины нескио, но и наемники графа.

– Ну почему же, дорогой нескио, – граф издевательски растягивал слова, – иногда я делаю исключения. Мечи?

– Вполне достаточно.

Граф оглянулся. Он не взял с собой своего меча, уверенный, что в монастыре он ему не понадобится. Ему подал легкий меч один из наемников, и бой начался. Строй воинов нескио стоял спокойно и ровно, молча наблюдая за поединком, а наемники графа галдели и свистели при каждом опасном выпаде противника. Было непонятно, кого же они поддерживают, нескио или своего предводителя.

Граф был силен и подвижен, но нескио для его роста и осанистости оказался неожиданно ловок и быстр. Он быстро начал теснить графа, беспощадно прорываясь сквозь его защиту.

Вот он взмахнул мечом, казалось, совсем легонько, и вышиб меч из рук графа. Тот остался безоружным перед вооруженным противником. Нескио занес меч над головой графа, все в гробовом молчании ждали конца.

Фелиция в ужасе упала на колени и моляще протянула к нескио руки.

– Нет, прошу вас, не надо! Пощадите!

Нескио посмотрел на нее и, воткнув меч в землю, оперся на него.

– Хорошо. Ради вас, матушка. – И свирепо приказал: – Уходите, граф. И будьте благодарны своей заступнице. У меня было большое желание снести вам голову.

Граф с таинственной улыбкой поклонился Фелиции.

– Я вам искренне благодарен, мать настоятельница. Возможно, придет время, и я смогу по достоинству вас отблагодарить. – И пообещал нескио: – К сожалению, при мне сегодня нет меча, которым можно побеждать. Но мы еще обязательно свидимся. Жаль, что у меня ничего не получилось в замке. Иметь такого соратника, как вы, дорогого стоит. – Он дал знак своему сенешалю. – Уходим!

Они шумной гурьбой вышли за ворота. Нескио подошел к Фелиции и помог ей подняться с колен.

– Вы устали, отдохните. Я оставлю у вас полсотни своих стражников. Думаю, этого будет достаточно. – Он хотел спросить что-то еще, но взглянул на залитое слезами белое от пережитого ужаса лицо настоятельницы и промолчал.

– Спасибо вам за спасение и мое, и сестер! – выдохнула Фелиция и ушла к себе.

Нескио посмотрел вокруг. Медленно наступал рассвет. Луна скрылась, небо розово светилось в преддверье восхода. Он подозвал к себе своего сенешаля.

– Оставь здесь полусотню. Обходите монастырскую землю, не допускайте посторонних. Боюсь, эта попытка не первая и не последняя. Будьте осторожны, граф способен на любую подлость. Особенно охраняйте настоятельницу. У графа к ней старые счеты.

Тот поклонился. Нескио с остальными воинами вышел из привратницкой, возле которой стояли оставленные кони. Сев на Горра, дал приказ оставшимся ехать за ним. Искать или нет Агнесс в столице? Но как искать? Не может же он приказать осматривать всех монахинь, это святотатство. Нет, он просто будет ходить и смотреть. Один. Если она ему встретится, он найдет способ убедить ее уехать с ним.

Зайдя к себе, Фелиция аккуратно убрала кинжал обратно в шкаф. Сегодня она осталась жива и невредима. Надолго ли? Тяжесть на душе давила, не давая выпрямиться и жить спокойно.

И угнетало ее не злодейство Джона, наоборот! На какой-то краткий миг она была согласна ехать с Джоном хоть на край света! Что это с ней? Откуда эта дикая страсть к самому порочному мужчине в их стране?! Она же ушла в монахини для того, чтобы от нее избавиться!

Но стоило ему к ней приблизиться, и оказалось, что годы забвения и праведных трудов ничего для нее не значили! До чего же низка человеческая природа. Или это только она одна такая? Может быть, она совершенно не знает себя и полюбила графа потому, что натура у нее такая же подлая и себялюбивая, как у него? Осознавать это было так страшно, что Фелиция принялась молиться, стараясь уйти от этих страшных откровений.

Утром на общей молитве в монастыре все прошло как подобает. Но все монахини знали, что ночью их спас от поругания нескио. И их матушка настоятельница. Все смотрели на нее с благодарностью и кланялись ниже обычного. А она чувствовала себя низкой предательницей.

После заутрени выяснилось, что ночью сбежала Амелия Паккат. Никто не знал, когда именно, все замки на ее доме были целы, только в дальнем маленьком, узеньком оконце, была сорвана решетка и выставлена рама. Как она со служанкой умудрились вылезти через эту бойницу, через которую не выскользнул бы и ребенок, никто не понимал.

Кто-то радовался, кто-то удивлялся, а настоятельница была обеспокоена. Амелия Паккат была опасным человеком. И если она теперь с графом Контрарио, то от этой страшной парочки можно ждать всего, чего угодно.

Амелия Паккат в самом деле сидела во главе большого стола в роскошной трапезной в городском доме графа, изображая из себя рачительную хозяйку. На ней было слишком открытое для скромного домашнего обеда платье из дорогой темно-зеленой тафты. Голую шею прикрывало роскошное аметистовое ожерелье. Тафта и ожерелье не сочетались ни по цвету, ни по фактуре, но владелицу это не смущало.

– Дорогой кузен, у тебя здесь не слишком уютно, – наставительно говорила она, небрежно поведя рукой. – Думаю, мебель давно пора поменять. И посуда слишком стара для званых обедов. Ковер на полу совершенно вышоркался, я помогу тебе выбрать новый. Кстати, повар у тебя отвратительно готовит фрикасе. Я думаю…

Графу надоело слушать эти бредни.

– Я думаю, что тебе пора отправиться в свое имение и проверить, что делается там.

– Но это невозможно! – Амелия усердно пригорюнилась, опустив подбородок на согнутую руку. – Муж тотчас сошлет меня обратно в этот жуткий монастырь. Мне там даже гулять не позволяли!

– Если бы ты вела себя прилично, то тебе позволяли бы все. Впрочем, если бы вела себя прилично, то тебя бы и муж не отправил восвояси. Насколько я знаю, он даже любовницы не завел. Нет возможности? – деликатно намекнул Контрарио на его возможную мужскую несостоятельность.

Небрежно вертя в руках серебряную вилку, Амелия призадумалась.

– Возможно, я и была слишком строга с ним. Порой. Но это ничего не значит. Он никогда не устраивал меня ни в постели, ни вне ее. Слишком слаб. – И она призывно взглянула на графа.

Тот ответил ей откровенно пренебрежительно, давая понять, что она его в роли любовницы не интересует:

– Вот как? Была слишком строга? Ну, возможно, я порой тоже бываю слишком строг со своими шлюшками. Но ты права – это ничего не значит.

В раздражении от полученного отказа она попробовала поданное ей блюдо и неистово завопила:

– Какая гадость! Прикажи всыпать повару двадцать плетей! Немедленно!

Граф спокойно встал со своего места и подошел к ней. Схватив за горло, приподнял и тряхнул. Она тотчас замолчала, выпучив глаза.

– Чтоб я в своем доме этих твоих мерзких воплей не слышал! – безжалостно приказал он, тряхнув ее для наглядности еще раз. – А то тут же вылетишь на улицу! Будешь базарной шлюхой, ни на что другое ты не годишься!

Он отпустил ее и, как ни в чем не бывало, сел обратно. Упав на стул, Амелия отчаянно закашлялась, схватившись за покрасневшее горло и глядя на графа выпученными от ужаса глазами.

– Что, умею я угодить дамам из рода Сордидов? – язвительно поинтересовался Контрарио. – Недаром мы с тобой одной крови, Амелия. Если б с тобой так же поступал твой муж, в вашей семье царил бы мир и покой, не так ли, дорогая кузина?

– Как ты смеешь так со мной обращаться? – сквозь хриплый кашель просипела Амелия. – Я знатная дама!

– И что из того? Ты психопатка, а их вообще держат прикованными в подземельях цепями к стенам. Не хочешь попробовать?

– Ты не посмеешь! – ее голос дрожал от пережитого ужаса.

– Что-то слишком много народу указывает мне, что я смею, а что нет, – лениво заметил Контрарио. – Вот только попробуй еще раз нарушить мой покой и узнаешь, посмею ли я всыпать тебе те двадцать плетей, которые ты требовала для повара!

Он спокойно доел, насмешливо поклонился кузине и ушел, оставив ее в гордом одиночестве. Амелия в ярости подняла было серебряное блюдо с жареными голубями, собираясь запустить его ему вслед, но передумала, осторожно поставила блюдо обратно и задумалась.

– Ничего, дорогой кузен, ты еще поплатишься за обращение со мной как со своей жалкой шлюхой-простолюдинкой!

Враждебно погрозив кулаком тому креслу, где только что сидел Контрарио, она прикинула, как бы ему отомстить. Отравить? Неплохо, но куда потом денется она сама? Она не знала, кто является законным наследником графа, но понимала, что в доме графа ее никто не оставит. А снова оказаться в монастыре она не желает. Хватит с нее малюсеньких комнатушек, запертых дверей и унижений!

Нет, торопиться она не будет. Вот когда увидит, что можно без последствий для себя нанести удар, вот тогда она его и нанесет. Это будет славная месть!

Она зловеще захихикала и принялась за еду. Та была остывшей и показалась ей слишком пресной, но она стерпела, не желая проверять на себе суровые обещания жестокосердного кузена.

Граф ехал к лэрду один, верхом, без охраны. Вокруг него давно витал ореол ужаса и отвращения, и это ему нравилось. Этот ореол прекрасно защищал его от всяких неприятных неожиданностей.

Ему было подозрительно поведение лэрда. По его разумению, он давно уже должен был передать шкатулку Зинелле и сообщить ему об этом. Но тот до сих пор этого не сделал. Неужели отступился, как нескио? Граф сердито поджал губы. Понятно, после неудачного обращения в раба нескио его возненавидел.

Будь проклята эта Агнесс! Кто бы мог подумать, что она так просто выскользнет из-под его власти, вернее, что ее вдруг выпустит кольцо! А оно не только ее выпустило, но еще и помогло сбежать. Без помощи кольца ей никогда бы не ускользнуть из замка. И теперь кольцо у нее, а, возможно, и у его врагов.

Он был беспечен, позволив Агнесс завладеть кольцом, это нужно признать. А теперь без Тетриуса все, над чем он так кропотливо и упорно трудился все эти годы, начинает расползаться по швам, как истлевшая рубаха.

Восстание в столице, призванное провозгласить его королем, сходит на нет, лишь слегка пошумев да попугав обывателей. Его наемники и королевская стража, по приказу Зинеллы обыскивавшая город в поисках переодетой в монашеское платье Агнесс, никого не поймали, лишь возмутив и настроив против себя верующих.

Из всей его затеи получился пшик. Ну, не совсем, – поправил он себя, томно прикрыв глаза, – по крайней мере, он выяснил, что Фелиция по-прежнему его любит. Нужно только не дать ей выбирать между разумом и чувством, и она все-таки станет его! Вот только кем ее сделать? Любовницей или женой? Граф сокрушенно рассмеялся. Как будто в этом могут быть сомнения! Конечно, женой, законной супругой. Она ему по-прежнему безмерно дорога.

Так дорога, что он не смог к ней притронуться, когда она сказала про кинжал, хотя ни с кем другим, вернее, другой, он церемониться бы не стал.

Огонь в его крови, зажженный ею пятнадцать лет назад, возродился вновь, не желая угасать. Пожалуй, он стал еще жарче от бесплотных попыток его потушить. И нет камня, помогавшего заменить жажду любви жаждой власти.

Но пусть у него нет Тетриуса, он все равно заставит лэрда передать Зинелле яд, тому не отвертеться. Вот только когда сестра сможет использовать этот подарочек? Насколько он знал, наместник до сих пор находился в своем поместье, а его законные сыновья вообще пребывают невесть где.

В то, что они пойманы и снова заключены в королевскую темницу, он не верил. Да и в первый-то раз это походило на какую-то заранее обдуманную шутку. Или проверку. Но вот кого проверяли, он понять не мог. Пока не мог. Но он это узнает.

Очнулся от тягостных дум и воспоминаний возле дома лэрда. Передав уздечку в руки подоспевшего грума, прошел внутрь. Увидевший его в окно арапчонок уже спешил наверх с докладом к хозяину. Через пару минут вернулся и объявил:

– Лэрд вас ждет, граф!

Граф поднялся по ступенькам, некоторые из них неприятно скрипели. Почему-то именно на это он обратил внимание, хотя бывал здесь не единожды. Лэрд сидел у окна в гостиной в глубоком кресле, с ногой, уложенной на подставленную низенькую голубую табуреточку. Нога была укутана в толстое шерстяное одеяло.

– Добрый день, дорогой друг! К сожалению, не могу приветствовать вас как подобает. Проклятая нога не дает покою ни днем, ни ночью.

Граф непринужденно устроился на кресле напротив и изучающе взглянул на лэрда. Тот выглядел не лучшим образом. Под глазами залегли темные тени, кожа была пергаментной, белки глаз в красных прожилках. Он не лукавил.

– Это ерунда! Какие могут церемонии между друзьями?

Лэрд чуть заметно поерзал.

– Конечно, конечно! Но, к сожалению, я не смог выполнить вашу маленькую просьбу. Хотя и отправлял посыльного к сыну. Но его во дворце нет. И где он, не знаю. Он редко сообщает мне о своих передвижениях.

От посланного ему угрожающего взгляда Контрарио лэрд зябко поежился.

– Жаль, очень жаль, – с мнимым сочувствием протянул граф. – Как вы знаете, восстание захлебнулось. Не в крови, к счастью, а просто из-за недостатка стимулов. И теперь эти стимулы нужно приобресть. Как скоро вы сумеете передать Зинелле шкатулку? Вы же знаете, меня к ней не пускают. А отдавать такие вещи в чужие руки неуместно.

Лэрд попытался приподнять ногу и тут же уронил ее обратно.

– Как видите, никак. Я пытаюсь вылечить ее с того самого путешествия к вам. Честно говоря, не понимаю, для чего нужно было звать нас туда, если вы сами приехали сюда следом за нами?

Контрарио недовольно опустил уголки губ.

– Не по своей воле, лэрд, не по своей воле. Так сложились обстоятельства. Я не думал появляться в столице до тех пор, пока все не утрясется. Но все пошло не так.

Лэрд усмехнулся про себя. Граф хотел въехать в столицу победителем на белом коне. Не получилось.

Проницательно посмотрев на собеседника, Контрарио продолжил:

– И теперь нужно ускорить появление стимулов, вы меня понимаете? И никто кроме вас в этом деле мне не помощник. А чтобы помочь вам встать на ноги, я пошлю к вам моего лекаря. Смею вас уверить, он весьма ученый и знающий. Уверен, он сможет вам помочь.

Лэрд хотел было отказаться, он не доверял лекарям таких людей, как граф. Но, поняв, что это может быть расценено как отступничество, вяло поблагодарил.

Граф удалился, и через час у лэрда объявился лекарь в простом суконном камзоле без изысков. К удивлению лэрда, он был довольно молод. Быстро осмотрев пациента, лекарь сообщил ему, что подагра есть следствие неправильного образа жизни. Прописал уйму рекомендаций и сделал какую-то припарку, от которой нога тотчас перестала болеть.

– Это ненадолго, всего на пару дней. Если вы не будете выполнять мои советы, боль возвратится снова. – И ушел, отказавшись от платы, заявив, что ему за все уже заплачено графом.

Явившийся следом личный лекарь лэрда долго возмущался назначенным лечением и настоятельно не рекомендовал своему подопечному подниматься. В ответ на это раздраженный лэрд потопал совершенно не болевшей ногой и послал его к дьяволу.

Одеваясь, вспомнил об исчезновении первенца Зинеллы, и в знак траура облачился в черный с серебряным позументом придворный костюм. Приказал запрячь лошадей в парадную карету и неохотно отправился во дворец, смутно надеясь на благополучный исход неприятного поручения.

Первую заставу проехал благополучно, но у входа во дворец со стороны апартаментов Зинеллы пришлось долго препираться с нежелающим его впускать начальником караула.

– Простите, лэрд, но ни вашего сына, ни Сильвера нет во дворце. Без них пропустить вас мы не имеем права.

– Я это знаю. Сын должен вот-вот подъехать и просил меня подождать его в своей комнате. Неужели я должен ждать его на ветру? – пытался убедить лэрд упертого стражника. – Я больной старик, я замерзну и заболею!

Стражник с подозрением смотрел на него, не зная, на что решиться. Прекращая его сомнения, с балкона дворца раздался повелительный крик:

– Пропустите лэрда! Его ожидает госпожа Зинелла!

Истошный вопль заставил всех посмотреть наверх. На балконе стояла личная служанка Зинеллы, Антия. Она властно махала рукой, указывая лэрду на вход.

Начальник караула нехотя дал знак стражникам убрать алебарды. Лэрд проехал на дворцовую площадь, размышляя о порядках во дворце. По его мнению, за последнее время они изменились отнюдь не в лучшую сторону. Раньше без разрешения Беллатора или самого наместника к Зинелле никого бы не пропустили. И приказы Зинелла не отдавала, ей бы это и в голову не пришло. Но теперь она чувствовала себя здесь полновластной хозяйкой.

Интересно, что будет дальше? Неужели страной будет править эта взбалмошная интриганка? И подумать только – он ей в этом помогает! Может быть, ему стоит отступить, как это сделал нескио?

В душу ему глянули страшные глаза графа, и лэрд пугливо поежился. Ничего не поделаешь, для него обратного пути нет.

Он поднялся по пышно убранной лестнице в крыло фаворитки. Стояла тишина, все вокруг было завешено черным крепом. Лэрд порадовался, что догадался облачиться в черный костюм.

Зинелла в глубоком трауре с редчайшими черными бриллиантами на шее сама вышла к нему навстречу.

– Мой дорогой друг, как благородно с вашей стороны навестить меня в моем несчастье! – ее голос дрожал и срывался, будто от скрываемых слез, но опытному лэрду почудился в этом старательно демонстрируемом горе откровенный фарс.

Он поцеловал ей руку, и со столь же показушным состраданием хрипло выговорил:

– Мне так жаль! Такой выдающийся, подающий такие большие надежды мальчик! Это ужасно!

Зинелла усадила его на низкий диван, покрытый шелковой накидкой с вышитыми на ней белыми цветами Сордидов, и принялась без умолку разглагольствовать о своем безмерном горе, как она тяжко страдает, и как жестоки и безжалостны Сильвер и Беллатор, отправившие на верную смерть родного брата.

Лэрду неудобно было сидеть на скользком шелке. Он пытался поудобнее пристроить больную ногу, стараясь не опираться на нее, но скатывался на край дивана и был вынужден ее напрягать. Это его раздражало. Он не слушал глупую болтовню Зинеллы, всегда считал ее недалекой и подловатой зубастой щучкой, но не забывал сочувственно кивать в самых патетических местах, поднося к глазам белоснежный платочек.

С трудом дождавшись, когда в безудержно льющихся словесах наступит перерыв, он склонился к ней и проговорил:

– Ваш брат безмерно скорбит вместе с вами, и шлет вам подарок, который, как он надеется, послужит утешением в вашем горе. И просит вам передать: «ваша правая ножка стала еще прелестней».

Зинелла машинально поджала правую ногу и застыла как истукан, тупо глядя на лэрда. Тот вынул шкатулку и вложил в руку красотке. Она машинально ее сжала.

– Как, уже? – она не могла поверить своим глазам. – Но я не готова!

– Я всего лишь посыльный, – с нарочитой растерянностью улыбнулся лэрд. – Но если вы хотите передать графу, что не готовы…

– Нет, нет, что вы! – ужас исказил ее глуповатое лицо. – Не передавайте! Я просто растерялась от неожиданности. Но, конечно, я все сделаю так, как он хочет.

Лэрд нашел новую тему для разговора, давая собеседнице время прийти в себя:

– Во дворце слишком мало охраны, что случилось? Вам здесь не страшно? По городу шатаются толпы агрессивно настроенного быдла. Вдруг они вздумают поживиться сокровищами королевского двора?

Потрясенная приказом свирепого брата немедленно расправиться с покровителем, отцом ее детей, хотя она и сама не раз думала об этом, Зинелла суетливо подтвердила, по привычке глупо гримасничая, что довольно мило выглядело, когда она была молода, и отвратительно смотрелось сейчас:

– О, конечно, страшно! Я из всей семьи наместника осталась здесь одна! Все меня покинули! И почти всю стражу пришлось отправить на поиски этой мерзкой девчонки, Агнесс!

Это имя сказало лэрду все. Итак, вот та закавыка, из-за которой граф был вынужден покинуть замок. Похоже, что экономка исчезла не с пустыми руками, а прихватив нечто чрезвычайно для графа важное. Поэтому тот и пустился за ней в погоню, потому и приказал сестрице найти Агнесс.

Он отклонил приглашение остаться на обед и откланялся, чувствуя, что общество Зинеллы неприятно ему так же, как и ее одиозного брата.

На обратном пути, пользуясь тем, что никто его не провожал, пошел не коротким путем, а длинным, намереваясь выйти через главные ворота. Потом ему пришлось бы идти по аллее вокруг всего дворца, но, пока нога не болела, это его не смущало.

Он специально прошел по главной лестнице, перешел на половину давно не живущих здесь королей и не встретил по дороге ни одного стражника. Да, Зинелла свято выполняла указания своего дражайшего братца, отправив всех в столицу на поиски Агнесс.

Лэрд беспрепятственно прошел до тронного зала, вошел внутрь и остановился возле трона. Тот высился на своем огромном постаменте торжественный и мрачный, закутанный в черный креп. Как, должно быть, трепетали служанки, прикасаясь к этой опасной святыне! Но как же самоуверенна и узколоба Зинелла! Это ж надо было додуматься – науськать глупого недалекого мальчишку взять корону, воссесть на престол и провозгласить себя королем!

Лэрд был не так прост, чтобы поверить уверениям Зинеллы о коварстве и подлости старших сыновей Медиатора. Наверняка Зинелла рассчитывала, что ее сын, выполнивший все условия древнего завещания, будет объявлен королем Терминуса. Это сделало бы ее первым лицом государства. Правда, ненадолго, до совершеннолетия Родолфо, но за это время Зинелла успела бы расправиться со всеми своими врагами.

Что ж, фаворитка лишний раз убедилась, что древним летописям нужно верить. И злобного нахального мальчишку ему вовсе не жаль. Вот только эта глупость запустила неуправляемую реакцию, с которой, похоже, никто не сможет справиться.

Еще раз посмотрев вокруг, лэрд вышел из тронного зала. Неторопливо, чуть прихрамывая, спустился по боковой лестнице и вышел из парадного входа, немало удивив этим караул, не ожидавший увидеть здесь гостя. Небрежно заявив им, что заблудился, что было вполне возможно, принимая во внимание огромные размеры дворца, пошел по окружающей его аллее.

Увидевший его издалека кучер поспешил навстречу. Карета остановилась возле лэрда, грум опустил подножку, лэрд поудобнее устроился на мягких подушках и приказал ехать домой.