355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Татьяна Дубровина » Обмануть судьбу » Текст книги (страница 4)
Обмануть судьбу
  • Текст добавлен: 30 октября 2016, 23:50

Текст книги "Обмануть судьбу"


Автор книги: Татьяна Дубровина


Соавторы: Елена Ласкарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Дементьев слушает.

– Геннадий, вы, возможно... Ты, может, вспомнишь меня – я Сергей Грачев. Из МИФИ.

Сергей изрядно робел. Отрывает человека от дела из-за своих личных проблем. Тот, наверное, и без того заморочен. Скоро полночь, а он все еще трудится.

Дементьев вспомнил его буквально в ту же секунду. Ну и память.

– Грачев! – воскликнул он. – Какими судьбами?

В его голосе сквозило не только удивление, но и явная радость. «Как приятно, – подумалось Сергею. – А ведь мог сразу отшить меня. Особо теплых отношений между нами никогда не было. Но, видно, время сглаживает даже старую неприязнь...»

– Ты прости, что беспокою. Мне бы с тобой посоветоваться.

– Нет проблем! – с готовностью отозвался Геннадий.

Есть же еще на свете отзывчивые люди.

– Я тут... понимаешь... влип в одну историю.

– Спокойнее. Не волнуйся так. Излагай.

Но Сергей волновался, мялся, не знал, с чего начать. А телефонный автомат глотал и глотал жетончики, один за другим. Дементьев, видимо, устал ждать.

– Ну вот что, – предложил он. – Я чувствую, разговор не телефонный.

– Пожалуй.

– Хочешь, встретимся?

– Ох, спасибо. А тебя это не очень затруднит?

– С удовольствием повидаюсь. Можешь прямо сейчас ко мне приехать. Я тут все равно один загораю. Никто нам не помешает.

– К тебе – это в прокуратуру? А нельзя где-нибудь в другом месте?

– В другом так в другом, – без раздумий согласился следователь. – Назови, где тебе удобно. Хоть в кафе, хоть в подворотне, хоть в метро.

– В метро, – сказал Сергей и глянул на часы: до закрытия еще есть время, он успеет.

– Называй станцию, – деловито произнес Дементьев.

– «Ботанический сад», – выпалил Сергей.

– «Ботанический»? Отлично. Чтобы не разминуться – договоримся: у последнего вагона по движению от центра. А то там два выхода...

– Спасибо тебе огромное. А это ничего, что уйдешь с работы? Удобно?

– А работа не волк, – хохотнул Геннадий. – Во сколько подойдешь?

Сергей прикинул:

– Точно не знаю. Но после двенадцати. Может, в половине первого.

– Ладно. До встречи.

«Какой хороший мужик, – с благодарностью думал Сергей, подъезжая на электричке к Москве. – И почему я его прежде недолюбливал? Сам не пойму. Вот с кем надо было бы сдружиться...»

И «хороший мужик» тоже думал о нем в это время в своем следовательском кабинете.

На столе перед ним лежала фотография его давнего знакомца Сергея Грачева. Это было фото из паспорта, увеличенное и распечатанное в сотнях экземпляров.

«Разыскивается особо опасный преступник...»

Глава 12

ПОЖАР

Грачев знал Геннадия Ивановича Дементьева уже шесть лет. А если точно: Сергей почти не знал Дементьева.

Если бы кто-нибудь спросил его: «Что ты думаешь о Дементьеве», он бы ответил: «Человек как человек. Смурной какой-то, но вообще ничего. Серьезный».

Хотя такого вопроса Сергею никто задать не мог. Общие знакомые (молодая семейная пара, Сережины ровесники) считали, что все их друзья – друзья между собой. В общем, так оно и было. Разношерстная, не меняющая свой состав компания собиралась два раза в году на дни рождения мужа и жены, а между этими праздниками все изредка перезванивались – вначале просто так, потом чаще по делу.

Но если бы кто-нибудь спросил Дементьева: «Геннадий Иванович, как вы относитесь к Сергею?» – Дементьев отшутился бы. Он всегда говорил что-нибудь смешное, когда не хотел отвечать впрямую. Полагая, что следователю без этого не обойтись.

Он уже тогда считал, что все должны звать его по имени-отчеству (хотя этого никто не делал) и вообще сам у себя был на хорошем счету.

Шесть лет назад теплым сентябрьским вечером шумная компания вышла из электрички и направилась к даче по петляющей тропинке. Хозяева шли впереди, показывая дорогу. Остальные плелись за ними, разбившись по двое-трое, болтая и заливаясь смехом над анекдотами.

«Симпатичная девчонка, но какая дура», – подумал Сергей, бросив взгляд на блондинку, шедшую впереди. Она без умолку болтала с подругой и при этом «строила глазки» ее парню.

Сергей отвлекался от них, слушая очередной анекдот, который рассказывал курчавый подвижный юноша. Он был тут настоящим заводилой.

А Гена – коренастый, низкорослый, с бровями, сросшимися у переносицы, отчего лицо его казалось сосредоточенным, – лишь чуть усмехался, когда вся компания выдавала залп смеха после анекдота.

Гена – Геннадий Иванович Дементьев, дипломник юрфака, проживающий в городе Москве, отслуживший во внутренних войсках, холостой и без вредных привычек – шел и смотрел на светловолосую девушку, идущую впереди. Верней, на ее ноги в облегающих новомодных «резиновых» джинсах. Смотрел и думал: «Почему она разговаривает с ними, а не со мной?» И молчал, размышляя, как бы заговорить с юной особой, как бы сделать так, чтобы она обратила внимание на него, Геннадия Ивановича, рассмеялась его шутке.

– Расскажите-расскажите, что у вас там такое смешное, – обернулась блондинка.

И пока Гена решал, как ответить ей легко, весело и остроумно, Сергей сказал:

– Знаешь, есть такая поговорка у физиков: «Сколько поле не квантуй, все равно получишь... – сделал паузу и закончил: – ...бесконечность».

Все расхохотались.

– Вы все тут физики? – улыбаясь, спросила блондинка.

– Да что вы, милая барышня! Обижаете. Я вот – журналист. Писака-марака, – воскликнул курчавый юноша.

– А Геннадий – будущий юрист, правозащитник, – добавил Сергей, удивляясь и радуясь, что такие разные люди, как журналисты, физики и юристы, могут запросто собраться, потравить анекдоты и отпраздновать день рождения.

– Правозащитники – это те, которые все в Америку эмигрировали, – сказал Геннадий.

И подумал, глядя на Сергея: «Нарывается, сопляк».

«Нарывается, жлоб», – подумал, глядя на Геннадия, Сергей, а вслух сказал:

– Да вы, батенька, консерватор.

«Симпатичный мальчик. Надо им заняться», – глянув на Сергея, подумала блондинка.

Наконец пришли. Дом был небольшой, но двухэтажный, маленький участок отделен от соседних высоким, доска к доске сколоченным забором.

Гости стали восхищаться забором, непроницаемым для соседских взглядов, и тем, как добротно и прочно построен дом. Хозяин гордо объяснял:

– Да, мой дед все на века строит. У него всегда вещи на своих местах: инструмент под рукой, порядок идеальный.

То, что старший хозяин дачи пунктуален и предусмотрителен на все случаи жизни, было заметно. Сергея поразило, что около печки, на аккуратной деревянной полочке, вбитой в стену, лежало несколько пар холщовых рукавиц и стояла баночка, на которую поверх аптечной этикетки «Синтомициновая эмульсия» была приклеена бумажка с надписью: «От ожогов».

Дамы стали чистить картошку, кавалеры принесли воды, открыли водку и начали праздновать, не дожидаясь, когда сварится картошка. Все это происходило на веранде.

– Мальчики, что же вы без нас?

– Куда же без вас. Просим!

– Благодарим. Именинник, за тебя.

Картошка сварилась, консервы были открыты, все выпивали, закусывали, говорили.

Стали выяснять, кто же по профессии дед хозяина. Оказалось, что врач.

– Золотые руки у человека. И лечить, и строить умеет.

– Здорово. Такое редко бывает, – включился в разговор Сергей.

– А должно быть часто, – подал голос Геннадий. – Есть профессии, которые требуют от человека знаний и навыков во всех областях жизни.

Многозначительно помолчал и тут же заметил, что блондинка посмотрела в его сторону. Но тут опять влез этот сопляк Сергей:

– Да нет таких профессий. Просто все люди разные. Если ты врач и дачи строить умеешь – это очень хорошо. Но твоим пациентам важно, чтобы ты умел лечить.

– Вот я буду следователем. Следователь должен знать все.

«Вот уперся», – подумал Сергей, а вслух сказал с улыбкой:

– А я вот буду физиком и, кроме физики, ничего знать не желаю.

Все засмеялись. Курчавый весельчак-журналист процитировал:

– «Если бы я знал, что такое электричество!» – и добавил: – Вы так спорите, аж небеса трясутся.

Действительно, где-то вблизи громыхнуло, за окном стало темнее, по крыше веранды застучали капли.

– Неужели мы будем сидеть в темноте? – воскликнула блондинка, всплеснув руками так, что звякнули браслеты.

– Нет, это чуть позже, – успокоил ее курчавый, вызвав всеобщий смех. – А сейчас – дискотека!

Вскочил, врубил магнитофон на полную громкость. Зазвучала ламбада, блондинка была приглашена им на танец.

– Цветомузыка! – Обнимая блондинку за талию, журналист то и дело подруливал к двери и щелкал выключателем. Под потолком то зажигался, то гас плетеный шар из грубых красных ниток. – Да будет свет! А темнота – попозже!

Кружился с блондинкой по комнате, переходя с ламбады на польку, потом на танго.

Еще одна пара пошла танцевать: Сергей протянул руку подруге хозяйки – и они стали изображать нечто немыслимое, похожее на чарльстон, буги-вуги и русскую плясовую. На ходу поменялись партнерами – Сергей стал отплясывать с блондинкой.

Хозяйка, глядя на них, хохотала и раскладывала картошку по тарелкам, хозяин разливал водку.

А Геннадий Иванович Дементьев, будущий следователь, сидел на своем месте и не сводил взгляда с руки Сергея на бедре, обтянутом черными «резиновыми» джинсами. Ему хотелось танцевать с блондинкой, но никто об этом конечно же не догадывался.

Вдруг погас свет, смолкла ламбада, блондинка пронзительно завизжала, другая девушка тихо охнула:

– Ой, мамочки, что это?

На полу, рядом с дверью, трещал пучок ослепительных искр, и тут же задымился дощатый пол, пламя поползло по стене.

– Проводка горит! – крикнул Сергей.

Вот он, шанс! Вот она, молниеносная реакция, помноженная на профессиональную наблюдательность! В углу за печкой стоял новенький огнетушитель – Дементьев отметил эту важную деталь, как только вошел. Сейчас он сгруппируется, прыжок, и схватит огнетушитель...

Но кто-то сбил его с ног. Падая, он успел ударить этого сбившего.

– Пробки! Электричество вырубите! – хрипел Сергей, согнувшись от удара.

И, наконец распрямившись, схватил с пола домотканый ковер, бросил его на пламя и стал затаптывать огонь.

– Ты жить расхотел, что ли? Это же проводка горела, тебя бы через струю шарахнуло насмерть, – сказал Сергей Геннадию, когда огонь был потушен.

– «Если бы я знал, что такое электричество», – задумчиво произнес курчавый и добавил, обращаясь к блондинке: – Вот теперь будем сидеть в темноте.

Правда, и теперь в темноте не сидели. Зажгли свечи. Пили, смеялись. Пели – почему-то одну и ту же песню – «Гудбай, Америка».

Геннадий молчал. В общем-то, он понимал, что Сергей в какой-то мере спас ему жизнь. Но и настроение испортил. Он не смотрел на Сергея. И на блондинку больше не смотрел.

Когда все разбрелись по комнатам, блондинка остановилась возле Сергея и попросила:

– Дай огонька, – в ее длинных тонких пальцах белела сигарета.

Сергей подошел, щелкнул зажигалкой. Поглядел ей в глаза – все ясно, глаза призывно блестели. Несколько секунд в нем происходило нечто вроде схватки – природы с брезгливостью. Победила брезгливость. Он не пошел за ней, а с поклоном произнес: «Доброй ночи».

И завалился спать на диване у стола.

Из всего происшедшего тогда Геннадий Дементьев сделал вывод: надо совершенствовать свои знания во всех областях жизни.

И еще – не надо больше видеться с Сергеем. Почему? Да просто не хочется.

Но видеться приходилось – раз в полгода они встречались на дне рождения. Дементьев учился, пополнял свои знания, защитил диплом, начал работать в городской прокуратуре. И каждый раз, встречаясь с Сергеем, приветливо здоровался и поддерживал разговор. Ведь самообладание и вежливость у юриста всегда на высоте.

Конечно, Дементьев давно забыл блондинку и обстоятельства первой встречи с Сергеем тоже не вспоминал – он не любил держать в памяти бесполезную информацию.

Но Сергей его раздражал. Тем, что был легким в общении, веселым человеком, к тому же талантливым физиком, перспективным ученым. Раздражало и то, что он заботится о какой-то женщине с маленьким ребенком, которая ему не родственница, не любовница, а названая сестра. В общем, нелюбовь следователя Дементьева к молодому физику Грачеву была подспудной, тяжелой, глубоко затаившейся.

Глава 13

СЛУЖБА ИЛИ ДРУЖБА?

Вот такие подробности из прошлого припомнились следователю Дементьеву после звонка Грачева. Воспоминания не заняли у него много времени. Картинки былого промелькнули, точно череда коротких кадров, смонтированных рукой умелого режиссера. Не память, а копилка. В положенный срок копилку разбивают, и вся мелочь высыпается из нее. А сейчас этот срок подошел, вот все сразу и посыпалось, зазвенело, вспомнилось.

Черно-белая фотография преступника, лежащая перед ним на столе, казалось, обросла плотью, наполнилась цветом. Глаза на ней даже будто бы стали карими. Честные такие глаза. И взгляд открытый. Что-то все-таки мешало Дементьеву поверить до конца в преступление Грачева. Не мог этот человек так кроваво расправиться с двоими, в том числе – с молодой женщиной.

Однако факты есть факты, а внешность бывает обманчивой. Иные так умело маскируются, что их никогда ни в чем таком не заподозришь, а копни поглубже – злодей из злодеев. У Дементьева, старшего следователя, уже был опыт общения с подобными мерзавцами.

Геннадий Иванович был реалистом, и факты для него всегда значили больше, нежели личные ощущения. Взяли человека с поличным – значит, виноват. Тем более что, как ему известно, судебные медики установили: кассирша и охранник скончались буквально за считанные минуты до приезда милиции – Грачев не успел скрыться.

И вот особо опасный преступник, на поимку которого подняты самые лучшие милицейские подразделения, сам идет к нему в руки. Да это же невиданная удача!

Это шанс перепрыгнуть на следующую ступеньку должностной лестницы – Геннадий Дементьев был неравнодушен к своей карьере.

Нет, он никогда не унижался до того, чтобы лебезить перед начальством, льстить, пытаться правдами и неправдами пролезть в любимчики. Он поэтапно строил свою карьеру, как некоторые строят дачи, – обдуманно, упорно и кропотливо. Шел наверх шаг за шагом. Вернее – шажок за шажком. И вот судьба дарит ему случай, когда можно наконец прыгнуть, взлететь.

Он, кого до сих пор коллеги уважали лишь за добросовестное следование служебным инструкциям – а придерживаться инструкций было твердым принципом Дементьева, – станет героем! Настоящим героем дня.

И тогда – о! – тогда он решительно запретит своей супруге называть его этим противным слащавым имечком «Мусик». Пусть зовет «любимым», «дорогим» или, еще лучше, просто Геннадием. Никаких Мусиков. Герой не может быть Мусиком.

– Опергруппе приготовиться на выезд, – распорядился Дементьев. – Будем брать Грачева Сергея. Я тоже поеду: преступник должен выйти на меня... – Он подумал и добавил: – В любом случае брать только живым.

Нельзя сказать, что совесть не мучила его. Все-таки он устраивает ловушку не просто знакомому, а доверившемуся ему человеку.

Распоряжение брать живым диктовалось, конечно, в первую очередь соображениями делового порядка: преступление совершено не одиночкой, необходимо найти сообщников. Но был и еще мотив, в котором Дементьев не признавался самому себе: ему хотелось, чтобы Грачев уцелел. Не хотелось думать о том, что он собственной волей может лишить Сергея жизни.

Хотя если дело дойдет до суда, то всякому, мало-мальски знакомому с Уголовным кодексом, ясно: убийство, совершенное в пункте обмена валюты, должно караться «вышкой». Но пусть это решение вынесут судьи и присяжные заседатели. У следователя другая задача.

Дементьев слыл среди коллег человеком с железными нервами. Он и сам не сомневался в справедливости подобной репутации. Всегда был уверен в себе, в любой ситуации не колебался.

Может быть, эта глубоко укоренившаяся уверенность и стала причиной того, что, дрогнув, допустив явную оплошность, он ее не заметил.

Оплошность заключалась в том, что, застигнутый врасплох неожиданным звонком Грачева, следователь не распорядился выяснить, откуда тот звонил.

Вернее, такая мысль у Геннадия мелькнула, но он отмахнулся от нее: зачем? Добыча и без того сама шла к нему в руки.

Да, Геннадий Дементьев дрогнул – и не ощутил этого. Он считал, что дрогнуть человек может лишь от страха, горя или другой давящей ситуации. А на деле – такое иногда случается и от радости.

Следователь ошибся. А всякая ошибка, даже незначительная, влечет за собой непредсказуемые последствия.

Пока формировали группу захвата, Геннадий Иванович дозвонился домой к своему непосредственному начальнику и высказал готовность лично заняться «делом Грачева». Нет, он не напрашивался – это могло быть не так понято, – а вызывался добровольно взять на себя самую тяжелую работу.

Получил согласие. И санкцию – действовать на первом этапе расследования по своему усмотрению – тоже получил.

Спустился к машине. Скомандовал водителю:

– К метро «Ботанический сад». Тот выход, что ближе к Яузе, к мостику.

Оперативникам уже были розданы фотографии Грачева и сообщены его приметы.

Старший следователь прокуратуры, юрист первого класса Геннадий Дементьев откинулся на спинку сиденья и подумал о том, что теперь уж не так долго ждать следующей должности – следователя по особо важным делам. На их профессиональном жаргоне сию должность не без нежности называли «важняк».

Глава 14

МУСИК

А Сергей Грачев в это время приближался к Москве, окрыленный надеждой. Скоро ему протянут руку помощи. Скоро обозначится тот единственный выход из западни, в которую он попал.

Ему вспомнилось, как обменивался рукопожатием Геннадий. Считается, что манера здороваться многое говорит о характере человека. Дескать, если мужчина подает руку ладонью вверх, значит, желает главенствовать. Если вниз – готов подчиниться. Слабое, вялое пожатие – характер мечтательный, пассивный. Энергичное же пожатие говорит о напоре и агрессии.

Геннадий Дементьев, приветствуя, всегда обхватывал руку со всех сторон – и сверху, и снизу одновременно. Будто в тиски зажимал. Не тряс, но долго не отпускал. Иногда становилось невыносимо, хотелось поскорее высвободить руку, хотя Геннадий никогда не причинял боли. Ладонь у него была какая-то противно влажная. Ноги он при этом обычно расставлял широко, точно борец перед началом раунда. «А ну-ка попробуй справиться со мной!» – выражала эта поза. Краб. Вылитый краб с клешнями.

Но сейчас Сергей ощущал себя таким слабым, таким беспомощным, что был бы рад, если бы Дементьев крепко сжал его ладонь. Ту самую, с которой он совсем недавно смывал кровь.

Беглец искал опоры. Почва уплывала у него из-под ног. А на Геннадия, с его-то борцовской стойкой, сам Бог, казалось, велел опереться.

Скорей бы уж наступил момент долгожданной встречи.

«Скорей бы уж наступил момент долгожданной встречи!» – торопил время и Дементьев.

Он был доволен, что Грачев выбрал местом свидания именно эту станцию метро, а не какую-нибудь другую, где много переходов с одной линии на другую и легко запутаться в эскалаторах и пересадках. На «Ботаническом» не заблудишься и не разминешься. Преступник сам себе вырыл яму.

К тому же эта станция и днем-то довольно безлюдна, а к ночи и подавно. Захват можно будет произвести без помех. Просто дождаться у последнего вагона – и все.

А когда они возьмут Грачева, то сопровождать его в КПЗ он не станет. И в свой кабинет сегодня уже не вернется. Он, Геннадий Иванович, с чувством выполненного долга отправится домой.

Супруга, блестя от ночного крема, приподнимется с подушки, сонно протянет пухлые губы для поцелуя. И тогда он – он, а не она! – произнесет:

– Спи, Мусик.

– Ммм? – удивленно протянет она. Тоже ведь, плутовка, не любит, когда ее так называют.

– Ничего-ничего, Мусик, – как ни в чем не бывало скажет Геннадий. – Я пойду ополоснусь. Пустяки, слегка устал: только что одного убийцу взяли. Ужин сам подогрею, ты не вставай, Мусик мой маленький.

Следователь женился недавно. Всего несколько месяцев как обзавелся женой.

Когда он роздал коллегам официальные приглашения на свадьбу, те не могли прийти в себя от изумления. Даже сразу слов не находили, чтобы радостно, от всего сердца поздравить жениха.

Дементьев слыл таким службистом, таким сухарем, что его трудно было представить в роли влюбленного. Считали, что он либо останется до старости бобылем, либо если решит жениться, то уж только по расчету. На дочери министра юстиции, как минимум.

Однако Геннадий сиял, как медный самовар, и сомнений быть не могло: влюбился. По уши.

Свою пассию он встретил в «Пирожковой», расположенной неподалеку от здания прокуратуры.

Многие следователи бегали туда наскоро перекусить. Дементьев же обычно приносил с собой из дома бутерброды и котлеты, завернутые в фольгу, и съедал их в полном одиночестве, запивая чаем из термоса. Он не признавал общепита. Ему казалось, что в кафе и посуда плохо вымыта, и еду готовят в антисанитарных условиях.

Но в тот роковой вьюжный день, в конце зимы, в его кабинете прорвало батарею отопления. И прибывшие сантехники из аварийной службы явились ликвидировать протечку в таких суперантисанитарных спецовках, что принимать пищу в непосредственной близости от них Геннадий Иванович не мог.

Исключительно по этой причине он составил компанию своим сослуживцам. Направился вместе с ними в «Пирожковую».

Анжелика стояла на раздаче, но Дементьев ее даже не заметил. Потому что, прежде чем расплатиться, он разломил пополам пирожок с рисом и внимательно изучал его содержимое.

И вдруг над его ухом раздалось мелодичное, жеманное:

– Может, тебе еще микроскоп дать, Мусик?

Геннадий поднял голову, и... взгляд его уткнулся в глубокое декольте, явно не форменное, не казенное, хотя и на казенном белом халате. Над этим фасонным вырезом старательно потрудилась его хозяйка, и в результате халатик выставлял напоказ все то, что должен был, по замыслу создателей спецодежды, скрывать.

А показать было что. Ох, этот пышный бюст точно две плотно притиснутые друг к другу дрожжевые булочки. А чуть повыше – едва наметившийся второй подбородочек, такой гладенький, такой соблазнительный. И дальше, дальше... пухлые губки, припудренный курносый носик и широко расставленные глаза, почему-то обрамленные изумрудно-зелеными ресницами. Позже Геннадий выяснил почему. Дело в том, что Анжелика, гордясь своим необычным именем, не один раз прочла от корки до корки многотомный роман о своей тезке. Девушка, разумеется, и фильмы про Анжелику смотрела, но книги ей нравились больше. А в романах едва ли не на каждой странице упоминалось о том, что глаза у «неукротимой маркизы» были зелеными. Вот и купила себе Анжелика Федорова тушь для ресниц именно такого цвета.

Как выяснилось, ее расчет оказался точным. Неизвестно, на зеленый ли цвет клюнул Геннадий или на что другое, только участь его была решена в тот незабываемый вьюжный день, когда прорвало батареи.

– Дементьев, – вдруг выпалил он и протянул красавице руку. Может, он и покорил бы Анжелику, благодаря своему цепкому рукопожатию, да вот незадача – в кулаке была зажата половинка пирожка с рисом.

– Очень приятно, – нараспев произнесла красотка и, как подобает истинной маркизе, сунула свою пухлую ручку ему под нос – для поцелуя.

Он не растерялся и чмокнул эту белую мягкую кисть. А она пахла свежим тестом, и ногти на ней были так коротко, так гигиенично подрезаны – ведь этого требовали правила, обязательные для работников общественного питания.

– За пирожок-то расплатись, Мусик, – маркиза ангелов вернула его с небес на землю. – Очередь задерживаешь.

Вскоре Геннадий явился в «Пирожковую» с букетом роз и официальным предложением руки и сердца. Анжелика охотно дала свое согласие и вновь вознесла его на небеса.

Дементьев был счастлив в браке, и единственное, что его не устраивало, было неистребимое, вечное прозвище Мусик.

Но скоро, скоро оно будет перечеркнуто раз и навсегда! Дело за малым: нужно просто-напросто стать героем.

Глава 15

ФАКТИК

Дементьев старался предусмотреть все. Связался со службой охраны метрополитена: пусть передадут по линии, что возможна задержка в движении электропоездов. Ведь не исключено, что возникнет экстремальная ситуация: преступник, выходя из вагона, приметит людей в штатском, якобы праздно шатающихся по платформе, и заподозрит неладное. У него может появиться желание юркнуть обратно в последний момент, когда двери уже закрываются, и проехать дальше.

Не выйдет, голубчик! В таком случае отправление поезда будет задержано и дверцы вновь распахнутся. И ты, любезный, никуда от нас не уйдешь.

Если же, паче чаяния, этот план Дементьева все же сорвется, то тебя, гражданин преступник, будут поджидать и на следующей остановке.

У краба клешни железные, из них не вырваться. И все же Дементьев увеличил страховку: выставил пост не только у последнего, но и у первого вагона.

Вдруг Сергей Грачев не столь доверчив, каким показался в разговоре? Вдруг он проявит предусмотрительность и прибудет в головном вагоне? Чтобы издали оценить обстановку: в одиночку ли пришел на встречу Дементьев?

А что, если убийца вообще приедет не со стороны центра, а с другого конца, из окраинных точек подземного радиуса?

Дементьев и этот случай предусмотрел, поместил надежного, умелого оперативника на противоположной платформе.

Мозг следователя работал, как хорошо отлаженный компьютер, просчитывая варианты.

Но компьютеру под силу лишь задачи, изначально заложенные в программу.

А за рамками этой программы остался один-единственный пустяковый фактик, совсем, казалось бы, незначительный просчетик Геннадия Ивановича. Тот самый, о котором уже упоминалось: следователь не узнал, откуда звонил Грачев.

И этот фактик оказался первым звеном в длинной и прочной цепочке причинно-следственных связей. Цепочка эта извивалась по траектории, Дементьеву уже неподконтрольной.

В пригородную электричку, в которой ехал Сергей Грачев, вошли два человека в темной униформе с золотыми пуговицами. Он заметил их сразу: они появились одновременно с двух концов вагона.

Медленно и угрожающе, как две черные тени, приближались они к единственному припозднившемуся пассажиру. В упор глядели они на усатого парня в коричневом пуховике.

«Все, застукали», – мелькнуло в голове Сергея. Он поднял плечи, но с места не сдвинулся, понимая, что сопротивляться бесполезно. Вспомнился обрывок информации, услышанной от кого-то (уж не от того же Геннадия?) – у работников юстиции темно-синяя форма... как у лесников. Эх, податься бы сейчас в лес и спрятаться там в какой-нибудь заброшенной медвежьей берлоге.

А двое уже нависли над ним. Сейчас скажут: «Руки за голову! Вы арестованы».

Сергей видел, как они открывают рты, но смысл сказанного доходил до него с опозданием.

Когда же наконец дошел – он чуть не расхохотался.

– Ваш билетик! – Вот чего они требовали.

– Всего-то навсего?

– Ишь, смеется, наглец. – Они уже приготовились взять его под руки. – Попался? Думал, по ночам контролеры спят? А мы не спим.

– Молодцы, – сказал им Сергей. – К награде вас надо представить.

– Билет предъявляй, весельчак.

– Да у меня сезонка, – Грачев перевел дух. Он действительно неделю назад купил сезонный проездной для поездок к матери.

– Показывай.

Он принялся шарить по карманам. Вот черт, а ведь эта проклятая бумажка осталась в сумке! Она была вложена в паспорт...

– Артист! – контролеры наблюдали за его лихорадочными поисками. – Ладно, поискал и хватит. Штраф давай плати.

– Честное слово...

– Ага, честное-пречестное. Скажи еще, пионерское. Или штраф плати, или давай на выход.

Сергей уплатил бы штраф с превеликой радостью, да все деньги, что были при себе, истратил на телефонные жетоны, когда звонил Дементьеву.

– Ребята, извините, нет ни копейки.

– Тогда на выход, – его с двух сторон приподняли за локти. – Пошли с нами, там разберемся.

Там – это где? Надо думать, в дорожной милиции. Которую почти наверняка уже поставили в известность о скрывающемся преступнике.

Однако ничего не оставалось, как подчиниться. Оба контролера были здоровяками: видно, на ночь глядя именно таких посылают на смену. Днем билеты проверяют в основном старушки.

Силы у Сергея иссякли. Он покорно вышел с ними на пустынный перрон.

Это была станция Северянин. Уже Москва...

На электронных часах метро загорелись цифры 00.25. Все было подготовлено к захвату, не хватало лишь существенной малости: не было преступника.

То пьяненькая парочка выйдет из поезда, то компания подгулявших подростков. А высокого кареглазого усатого шатена все нет и нет.

«Неужели он передумал? – тревожился Дементьев. – Может, его что-то насторожило в моем голосе? Усомнился в моей искренности? Да нет, вряд ли. Он был так счастлив, что я согласился его выслушать. И потом, он ведь не мог знать, что передо мной лежит его фото».

Следователь на минуту успокаивался, но его тут же начинало терзать новое сомнение. Фото? Оно же разослано повсеместно. Что, если Грачева уже арестовали? Его мог узнать любой постовой. И тогда все лавры достанутся случайному милиционеришке, а не ему, Геннадию Дементьеву. Явная несправедливость. Он приложил столько усилий и смекалки, сконструировал такую сложную мышеловку, а мышка вдруг застрянет в когтях у какого-то драного уличного кота.

Он даже отвлекся на несколько минут от наблюдения, сбегал позвонить в центральную информационную службу уголовного розыска – справился, нет ли известий по делу Грачева.

Известий не было, и он снова стал ждать. Электронные часы, казалось, замедлили свой ход. Кажется, пролетело бог знает сколько времени, а глянешь на табло – всего минута проползла. Как будто в ней не шестьдесят секунд, а целая тысяча.

Интервал между поездами стал больше. Скоро, в час ночи, закроются переходы, а там и весь метрополитен прекратит свою работу до утра.

«Иди же ко мне, иди, дорогой, – мысленно подманивал к себе Грачева Геннадий. – Где же ты, Сереженька?» Как будто ласковые, вкрадчивые мысли могли помочь делу. Вслух же он бормотал:

– Ну где он, гад?

Ему, конечно, не приходило в голову, что «гад» ни при чем. Это по вине того маленького, пустячного фактика, вследствие его, Дементьева, собственного упущения, сюжет поимки преступника изменился.

Контролеры курили, притиснув Сергея к ограждению платформы. Им вовсе не хотелось конвоировать незадачливого безбилетника куда бы то ни было.

Взять с этого дурачка, кажется, и впрямь было нечего, а по расписанию к Москве должны проследовать еще две электрички. Если по ним пройтись, то, может, повезет и удастся хоть чуток поживиться на штрафах.

А этот... черт с ним, пусть убирается подобру-поздорову. Пройдется ночью пешочком по такой холодрыге – будет знать, как кататься зайцем.

Здоровяки переглянулись, и один из них гаркнул:

– Дергай отсюда! Тю!

И Сергей дернул. Так дернул, что не угнался бы за ним и олимпийский чемпион по бегу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache