Текст книги "Обмануть судьбу"
Автор книги: Татьяна Дубровина
Соавторы: Елена Ласкарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
– Мы из исполкома. Муниципальная комиссия по делам детей, лишившихся родителей. Семенова Ивана Кирилловича распределили в детский дом номер...
– Детский дом – это как «Детский мир»? – влез в разговор заинтересованный Ваня.
– Еще лучше, – твердо сказала женщина.
– Та-ак... – растерянно произнес Сергей. – Знаете что, вы пройдите в комнату. Поговорите... вот с Полиной, она родственница ребенка. Дадите ей адрес этого детдома и все такое...
Пропустил гостей в комнату, прикрыл за ними дверь, шепнул Лине:
– Задержи их. Как можно дольше, поняла?
Лина поняла. Пошла к гостям.
Сергей засуетился.
– Одеваемся, Иван, быстро. Боты... Да не на ту ногу, глупый. Куртку.
– Конспирация? – спросил Ванюша. – Мы разведчики?
– Контрразведчики.
– Ага!
Неужели все возвращается на круги своя?
Снова Сергей с Ванечкой в бегах.
И опять телефон-автомат глотает жетончики.
– Городская прокуратура? Мне старшего следователя Дементьева, Геннадия Ивановича... Как это – больше не старший следователь? Уволили? Ах вот как: следователь по особо важным делам... А у меня как раз особо важное дело. Да, срочно. Скажите – Грачев звонит. Он в курсе.
Когда Дементьев на юрфаке изучал психологию, педагог объяснял студентам, что такое эффект «дежа вю»: какое-то событие происходит с тобой впервые, а тебе кажется, что это уже случалось однажды.
Сейчас у Геннадия было ощущение, что он переживает этот психологический феномен.
Точно так же, как когда-то, звонит Грачев и просит о встрече – посоветоваться. И у него точно такой же встревоженный голос. Как будто случился некий возврат во времени и не было погонь, подозрений, признаний, следствия. Как будто все это еще только предстоит.
– Что ж, можно встретиться, – сказал следователь. – Где? Надеюсь, не в метро «Ботанический сад»?
– Могу подъехать к тебе в прокуратуру, – сказал Грачев. – Выпиши пропуск.
Дементьев вздохнул с облегчением. Нет, время движется не по кругу. Оно течет только в одну сторону.
Вот и знакомый особнячок возле Павелецкого вокзала. И эту проходную Сергей тоже помнил. Только теперь он показывает вахтеру свой собственный паспорт, а не какого-то Иванова-Петрова-Сидорова. И с ним вместо конвойных маленький рыжий мальчик в куртке с Микки-Маусом на груди: Лина успела перешить.
Тот же кабинет, и следователь тот же. Но нет больше подозреваемого и подозревающего. Есть два друга.
А чаек из дементьевского термоса попивают не они, а Ванечка.
– Ну ты же сам понимаешь, Ген, его в детдом никак нельзя. А родственников – ноль. Помоги, а?
– Как я помогу? Я гражданскими делами не занимаюсь.
– А ты займись. Тебе пойдут навстречу, ты же теперь «шишка». Как это мне сказали – по особо важным делам!
– «Важняк», – согласился Геннадий, не сумев сдержать довольной, немного даже хвастливой улыбки.
– Во! «Важняк»! Ты походатайствуй от имени прокуратуры об усыновлении. Пусть он останется со мной. Будет не Кириллович, а Сергеевич. Я прокормить его смогу. И воспитать тоже уж как-нибудь. Чем я в отцы не гожусь? Высшее образование, работа неплохая и биография чиста – не судим.
Дементьев задумался.
– Там ведь скажут – холост, свободный образ жизни...
Сергей покраснел, но взгляда не отвел.
– Буду женат. И скоро.
– Что, Лина уже дала согласие?
Иван оторвался от чая и компетентно заявил:
– Пусть только попробует не согласиться.
Мужчины рассмеялись. А Ванечка сполз с кресла и смело взобрался к Геннадию на колени. Долго изучал его лицо и наконец заключил:
– Дядь, а ведь ты тоже Таракан.
Дементьев озадаченно крякнул.
– Нет, правда, – заверил мальчуган. – Только усы у тебя не под носом, а наверху.
И он провел пальчиком по кустистым, широким бровям следователя.
От этого у Геннадия внутри вдруг что-то растаяло и стало растекаться горячей нежной волной по всему телу. Так непривычно... Руки сами собой сомкнулись в кольцо вокруг ребенка, и этот вечный сухарь прижал Ванечку к себе.
«Надо будет сказать Анжелике, что роды омолаживают женский организм, – подумал он. – Может, клюнет? Вот такого бы мальчика... И еще девочку...»
– Ладно, Сережа, подумаем, – сказал он. – Усыновления не обещаю, но вот с оформлением опеки, наверное, будет полегче. До его совершеннолетия. Только учти, придется заполнить массу всяких бумажек.
– Хоть сто, хоть двести, хоть триста!
– Ну, это уж чересчур. А впрочем, лишние бумажки никогда не помешают.
– Лишь бы не детский дом... – заключил Сергей.
О Катиной смерти Ванечка скоро узнал. Но не от Сергея и Лины, а от Надежды Егоровны. Она взяла на себя эту трудную обязанность.
– Умерла – это как? – серьезно спросил мальчик, выслушав бабушку. – Она теперь где?
– На небесах. Высоко-высоко.
– Как космонавт?
– Нет, милый. Еще выше.
– А выше космоса что?
– Ангелы.
Ванечка задумался. Он видел ангелов совсем недавно в Троице-Сергиевой лавре на церковных фресках. Они были красивые, со светлыми лицами и золотыми волосами.
Действительно похожи на маму. Может, и она там была среди них, только он тогда не догадался приглядеться повнимательнее. Но она-то наверняка видела его сверху. Почему же не спустилась?
– Я никогда ее больше не увижу? – спросил он, заморгав, – вот-вот заплачет.
– Увидишь, милый. Закрой глаза – и сразу увидишь. А ну попробуй.
Ванечка попробовал. Получилось.
– А когда-нибудь, – продолжала Надежда Егоровна, – мы все встретимся там. Обязательно.
– Да, – согласился мальчик. – И мы будем с крыльями.
Вот и все. Ни слез, ни истерики. Просто с этого дня Ванечка стал часто поглядывать на небо. Вглядывался в высь, словно выискивая там кого-то.
А потом, не найдя, зажмуривался и стоял так, задрав подбородок. И тогда – видел. Мама была там, со светлым лицом и в сиянии золотых волос.
Надежда Егоровна настояла и на том, чтобы над Катиной могилой отслужили заупокойный молебен.
– Как это так – без отпевания? – возмутилась она.
– Мам, ты не забывай, где я в это время находился, – оправдывался Сергей.
– Ну а этот Дементьев твой? Он-то куда смотрел? Видала я его: рассядется и пальцем не шевельнет.
– Если б не он, я бы до сих пор там сидел и еще неизвестно, чем бы все это закончилось.
– Типун тебе на язык. Ну ладно, ладно.
Окончательно примирило ее с Дементьевым то, что над могилой Кати Семеновой поставили алюминиевый крест, а не безбожную табличку.
На припорошенном снегом холмике еще лежали замерзшие цветы – со дня похорон. А вот пышного венка, заказанного «женихом», не было: роскошное синтетическое изделие с пластмассовыми розами украли те, кто и на кладбище найдет чем поживиться. Ну и хорошо: не место здесь приношениям убийцы.
Они приехали сюда вчетвером, единой семьей: Надежда Егоровна, Сергей, Ванечка и Лина.
Могила немного просела, и Грачев договорился, чтобы подвезли земли, подсыпали.
«Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас», – пел священник, размахивая кадилом. И Надежда Егоровна, утирая слезы, подпевала ему. А потом к ней, уловив мотив, присоединился и Иван. И еще чуть позже – Лина.
А Сергей не мог петь, он только соглашался: да, да, пожалуйста, помилуй их всех, моих дорогих, моих хороших. И вообще всех хороших людей помилуй, Господи! Спаси, сохрани и помилуй...
Во время службы Ванечка не задал ни одного вопроса. Он молча подошел к холмику и, сняв варежку, положил на тонкий слой снега свою ладошку.
И когда он убрал руку, Сергей увидел, что снег в том месте, где была Ванечкина ладонь, протаял.
«Отпечаток ладошки, – подумал он. – Как изогнется и куда приведет она, Ванюшкина линия судьбы? Сейчас она дала излом, а дальше – путь бежит светлой, доброй дорогой».
Было тихо и пасмурно, никого не хоронили поблизости, и разносился по кладбищу лишь печальный, заупокойный распев у Катиной могилы:
«Покой, Спасе наш, с праведными рабу Твою Екатерину, и сею всели во дворы Твоя, якоже есть писано, презирая, яко благ, прегрешения ее вольная и невольная, и вся яже в ведении и не в ведении, Человеколюбче...»
Эпилог
Близилось Рождество. Как и положено в этот светлый праздник, все кругом казалось таинственным и значительным.
Ванечка, разинув рот, наблюдал, как с крыши маленького домика бабушки Нади спускается самый настоящий трубочист, черный-пречерный.
– Можно топить, – сказал этот сказочный персонаж знакомым голосом дяди Сережи. – Дымоход я прочистил.
Лина подбежала и прижалась к нему, чумазому:
– Трубочисты приносят счастье.
– Амазонки – тоже, – отвечал он.
Грачевы нынче принимали гостей – но прибывшие и сами трудились вовсю.
Геннадий с азартом рубил у крыльца дрова: хоть рана на ладони Сергея и затянулась, но топор держать он все еще не мог.
Анжелика в это время колдовала вместе с хозяйкой на кухне. Какое же Рождество без пирогов?
– Я всегда лишнее яйцо кладу, тогда тесто послушнее, – делилась кулинарными секретами Надежда Егоровна.
У гостьи же был в запасе секрет косметический.
– А давайте дрожжей немного оставим. Их ужас как полезно на лицо накладывать. Кожу омолаживает.
– Куда уж мне, старухе, омолаживаться! Народ смешить.
– Ну, это вы зря. Вы очень даже ничего. Вот подождите, познакомлю вас с нашим директором.
– Ох, грехи наши тяжкие, – смеясь, отмахивалась мать Сергея, но была довольна.
Ей нравилась эта пухленькая болтушка, и супруг ее оказался таким милым парнишкой, работящим.
Но самое приятное – что ее-то шалопай, Сережка, кажется, остепенился наконец. Вон – не отходит от Лины, и они уже попросили у нее родительского благословения. Как положено, на колени встали и целовали икону Казанской Божьей Матери.
И Катюшин Ванечка при них. Он, сиротинка, теперь Надежде Егоровне вроде как внучок.
А вон по двору носится Машка, шебутная девчонка, подружка Лины. Метет заснеженные дорожки широким подолом дорогой шубы. Она приехала одна, без мужа – того пригласили на вязку редких кобелей к каким-то «новым русским». Это под великий-то праздник...
Маша в гостях не работает – развлекается. Все пытается отловить серую кошку Мурку, утверждая, что это чистопородная «норвежская лесная».
Хорошо с ними, молодыми. Сама молодеешь. И без всяких Анжеликиных дрожжей...
Но вот разделаны пироги и печка растоплена.
– Ген, Ген! – зовет Анжелика. – Иди, чего покажу!
Следователь входит порозовевший: они с Сергеем уже успели принять «по маленькой».
Супруга сообщает торжественно:
– Видишь – начинка лишняя осталась.
– Ну и что?
– Значит, будет мальчик. А если б тесто – была бы девочка. Какой ты непонятливый, а еще «важняк».
Дементьев счастливо жмурится, шевеля густыми бровями. У Анжелики уже второй месяц – и никаких токсикозов!
Он нежно целует жену, урча поощрительно:
– Вот так и зови меня всегда: «важняк».
И женушка послушно кивает:
– Хорошо, Мусик...
Потом все вместе отстояли праздничную службу. Ванечка завороженно поглядывал вверх. Оттуда, из-под купола, благословляли его ангелы.
Только Машка все время зевала и вертелась, пока не увидела симпатичного статного дьякона и не принялась строить ему глазки. Тот заметил это, подошел к ней и сказал:
– Вы креститесь неправильно. Пальцы надо щепотью сложить, как будто соль берете.
– А я соль беру ложечкой, – ответила она игриво, однако замечание учла.
Сергей и Лина поставили по свечечке – Празднику. Переглянулись и поняли без слов: загадали они в тот момент одно и то же.
А что в Сочельник загадаешь – обязательно сбывается.
Отзвенели бокалы, пролетело застолье. Спать пора.
Поскольку все лежачие места в доме были заняты, Сергею с Линой ничего не оставалось, как взгромоздиться на печку. В тесноте да не в обиде.
Да и какая может быть обида, когда любимая с тобой рядом!
Вот она, худышка. Лопатки торчат, как крылышки.
– Чудо мое кудрявое, – шепчет Сергей.
А она смеется:
– Щекотно. У тебя ладонь шершавая стала.
А сама прижимается к нему, вся горячая от горячей печи и от горячего сердца.
Что бы там ни говорили, как бы ни гадали, а вот она – его судьба. Неважно, что вместо линии на ладони теперь шрам.
– Иди же ко мне, иди. Не бойся, никто не проснется. Спят уже.
И тут над печным приступком вырастает взлохмаченная голова.
– А вот и нет. Я не сплю, – сообщает Ванечка. – Я к вам. Сверху виднее будет, когда Дед Мороз придет.
А маленькая елочка разливает по горнице свой хвойный аромат. И наутро под ней каждый найдет подарок.
Татьяна Дубровина, известный сценарист и драматург, а также искусствовед и психолог, окончила сценарный факультет ВГИКа, но посвятила свою жизнь не только преподаванию в любимом вузе и созданию сценариев. Она – автор многих пьес, статей и монографий – уже много лет пишет романы, нередко работая в соавторстве с Еленой Ласкаревой.
Елена Ласкарева – имя, широко известное в кинематографических кругах. Она – автор сценариев многих художественных фильмов, по достоинству оцененных как зрителями, так и мировой критикой, среди которых – «Эстафета» (Гран-при Международных фестивалей в Берлине, Киеве, Москве, Праге, Париже, Льеже, Лейпциге, Мадриде; по решению комиссии ЮНЕСКО – СИФЕЖ картина вошла в десятку лучших студенческих фильмов мира), «Казенный дом» (Гран-при XXI Международного кинофестиваля юношеских фильмов в Джифони (Италия)), «Меня это не волнует», «Научите меня драться», «Скорый поезд», «Женский день», «Триста лет спустя», «Хозяин Империи». Но Елена Ласкарева не только сценарист и драматург. Читателям горячо полюбились и ее романы – «Стюардесса», «Проводница» и другие, многие из которых созданы в соавторстве с Татьяной Дубровиной.
В серии «Русский романс» выходят следующие романы Татьяны Дубровиной и Елены Ласкаревой:
«Все или ничего»
«Испить до дна»
«Лабиринты чувств»
«Полнолуние»
«Вся жизнь – игра»
«Высший пилотаж»
«Фуэте на краю бездны»
«Жестокий роман»
«Наука страсти нежной»
«Ледяная принцесса»
«Ставка на удачу»
«Наваждение»
«Обмануть судьбу»
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
