Текст книги "Обмануть судьбу"
Автор книги: Татьяна Дубровина
Соавторы: Елена Ласкарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Она обогнула «Жигули» и со страхом заглянула в затянутое трещинами ветровое стекло.
Водитель лежал на боку, уткнувшись лицом в сиденье. Левая рука его до сих пор мертвой хваткой сжимала руль.
Живой? Кажется, жив. Лина расслышала тихий стон.
Она дергала дверцу машины. Заклинило. Что же делать?
Оглядевшись, Лина подобрала на обочине камень и с силой треснула по «лобешнику». Раз, другой – и стекло с противным звяканьем обрушилось внутрь, осыпав осколками лежавшего в кабине человека. Острый край располосовал ей рукав куртки, когда она втискивалась через окно в машину. Ей удалось ухватить незнакомца за плечо. Слава богу, на резкий тычок он ответил коротким глухим стоном. Крови не было видно.
Лина вздохнула с облегчением. Однако теперь оставалось самое трудное – вытянуть через разбитое окно бесчувственного беспомощного мужика, к тому же высоченного, тяжелого и нескладного.
– Гордый! – в отчаянии позвала она. – Иди сюда!
И когда жеребец подошел, Лина протянула ремень под мышками у водителя, привязала к подпруге и сильно шлепнула коня по крупу.
– Тяни! Давай, малыш! Только потихоньку, не дергай.
Гордый переступил на месте и сделал с натугой несколько шагов.
Дело сдвинулось. Лине оставалось только направлять пострадавшего в ощетинившееся осколками стекла отверстие.
С треском разошелся по шву пуховик. Мужчина неловко перевалился через край и тяжело шлепнулся на землю.
– Стой! – крикнула Лина.
Гордый скосил глаз на лежавшего у его ног человека и остановился. Облако пара вырвалось из горячих ноздрей.
– Знаю, тебе самому плохо, – Лина ласково потрепала жеребца по шее, обняла и чмокнула в теплые солоноватые губы. – Но надо помочь, рыжий. Помоги мне, я одна не справлюсь.
Поднатужившись, она подхватила тяжелое недвижимое тело мужчины и попыталась перевалить его через седло. С одной стороны – за руки, с другой – подталкивая ноги, руки – ноги, снова руки, воротник, шея... Наконец он более-менее умостился поперек седла.
– Ну, пошли, – Лина вздохнула и взяла коня под уздцы. – Будь что будет...
Поселок уже проснулся. Где-то мычала корова, соседки переговаривались через забор. Совсем некстати, если кто-нибудь увидит их – уведенного без спросу жеребца и незнакомого мужчину, который попал в аварию по ее вине.
Лина остановилась на задах огорода. Хорошо, что ее флигель стоит на отшибе. Поминутно оглядываясь и замирая, как воришка, Лина повела Гордого в обход к задней двери своего дома, нашарила в кармане ключ и дрожащей рукой повернула его в замке.
Фу! Наконец-то! Она втянула незнакомца в дом, снова заперла дверь и, вскочив на Гордого, с беспечным видом направилась к конюшне.
– Опять каталась? – недовольно сказал старший зоотехник. – Смотри, Полина, допрыгаешься.
– Так я всего пять минуточек, Иван Петрович, – сказала Лина, через силу выдавливая безмятежную улыбку. Она спрыгнула на землю и потянула жеребца в стойло. – Что-то он сегодня не в духе. Вы никому не говорите, ладно? Знаете ведь, что я этого зверюгу обожаю.
– Можно подумать, никто о твоих фокусах не знает, – усмехнулся Иван Петрович.
– А можно я сегодня попозже на работу выйду? – воспользовалась его благодушным настроением Лина. – Я белье кипячу... На плите оставила.
– Тогда марш домой! – заворчал Иван Петрович. – Вот уж ветер в голове. Пожар хочешь устроить?
Глава 18
СЛЕД НАЙДЕН
Получасом позже по боковой трассе, ведущей к конезаводу, медленно ехал грузовик с комбикормом.
Шофер, посвистывая, крутил баранку, поглядывая по сторонам. День только начинался, солнце золотило не успевшую облететь листву, холодный чистый воздух врывался в кабину сквозь приоткрытое окошко. Покой. Тишина.
Неожиданно его взгляд наткнулся на перевернутые «Жигули» у правой обочины.
Шофер остановил машину и подбежал к месту аварии.
В кабине никого не было. Ветровое стекло разбито, дверцы намертво заклинены, крыша вмята – видимо, «жигуль» слишком резко затормозил на мокрой дороге и водитель не справился с управлением. Да где же он сам? Может, подобрал кто?
Через километр, у поста ГАИ, грузовик снова затормозил.
– Видел, там «пятерка» гробанулась? – крикнул шофер скучающему лейтенанту.
– Где? – встрепенулся тот. – Пострадавшие есть?
– Никого, – ответил шофер.
– Чего ж они сами не дошли? «Техпомощь» вызвать...
– Да нет там людей! Пустая машина, понял?
Гаишник пожал плечами и завел мотоцикл.
Он осмотрел машину и с досадой пнул ногой покореженную крышу. Вот уж подфартило их участку. Только недавно получил сведения на розыск этих самых «Жигулей» – и на тебе! Вот они, валяются рядом с его постом, а преступника нет.
Впрочем, это уже не его забота. Его дело – сообщить по рации, что искомая машина обнаружена, и все. Пусть у того голова болит, кто это разыскивает.
Дементьев за ночь выкурил две пачки. Болела голова. Глаза покраснели от недосыпа, а сердце сжималось тревожно и томительно.
Беспокойство нарастало с тех пор, как он услышал в трубке сбивчивый взволнованный голос Сергея.
Если он преступник, то зачем позвонил? Хитрость? Хотел подстраховаться, заручиться помощью полезного приятеля? Хотел, чтобы Геннадий вытаскивал его, поверив на слово, рискуя своей службой и карьерой?
А если все не так? Глупости. Кто же тогда убийца? Дементьев привык верить фактам, а не эмоциям. А здесь все факты налицо. Сергея схватили прямо над трупом, его сумка стояла на краю стола, он не успел забрать ее в момент побега – этому есть свидетели, а значит, не подброшена кем-то с целью увести следствие в сторону. Документы и фоторобот, составленный руоповцами, проводившими задержание, говорят о том, что подозреваемый именно Сергей Николаевич Грачев, и никто иной. К тому же Катя спокойно впустила преступника внутрь обменного пункта валюты. Значит, хорошо его знала. Все сходится, и все же...
Дементьев погасил очередную сигарету и снял трубку зазвонившего телефона.
– Слушаю. Оперативная сводка? Давайте.
Ну вот... Еще одно подтверждение виновности Грачева. Его машину только что обнаружили в ста километрах от Москвы на боковом шоссе, разбитую и брошенную. Этого и следовало ожидать – следы заметает.
«Хрен тебе! – с ожесточением подумал Дементьев. – Не проведешь! Думаешь, самый умный? Не был бы виноват – не бегал бы, как заяц. Теперь надо вычислить, кто мог тебя подобрать? И куда ты теперь направился, гаденыш?»
Неужели Сергей его переиграл? Имитировал аварию, чтобы направить розыск по районным больницам, а сам тормознул попутку, и ищи его теперь по всей территории одной шестой земного шара.
Геннадий и предположить не мог, что Сергей все еще там, совсем рядом с обнаруженной машиной. Впрочем, на всякий случай он дал указание прочесать местность и опросить жителей окрестных деревень и поселков, но сам не верил в эффективность этого опроса. Ну где, скажите на милость, спрятаться чужаку в деревушке, где все соседи друг друга знают в лицо? На сеновале? В погребе? Смешно.
Дементьев позеленел бы от злости, если бы узнал, что «эта сволочь» нежится сейчас на широкой кровати под теплым одеялом. Под голову заботливо подоткнута подушка, а над лицом склонилась миловидная девушка с копной выцветших белесых волос.
Эти волосы скользнули по щеке Сергея, и он открыл глаза.
– Не шевелитесь, – сказала девушка, увидев, что он пришел в себя. – У вас, кажется, сотрясение мозга. Голова кружится?
Сергей с трудом кивнул. Перед глазами словно пелена образовалась, и лицо девушки то расплывалось и теряло очертания, то вновь становилось четким.
– Кто вы? – спросил он, едва разлепив ссохшиеся губы. – Где я?
– Меня зовут Лина, – ответила девушка. – Я хотела отвезти вас в больницу. Но тогда все узнали бы, что я чуть не убила Гордого.
Голова раскалывалась от боли, и Сергей никак не мог уловить связь между каким-то Гордым, которого чуть не убила эта девушка, и уже убитой Катей.
Воспоминание обожгло. Катя... Ванечка... мама... И ощущение тоскливого страха и отчаяния, как у загнанного в ловушку зверя, овладело им.
Рыжие волосы Кати, волной разметавшиеся по столу. И рыже-огненная молния, взметнувшаяся перед лобовым стеклом. Удар – и темнота. Нет, было еще что-то. Короткое резкое ржание...
– Конь... – сказал Сергей. – Откуда?
– Конь, – кивнула Лина. – Это из-за меня... Я вас не видела, а Гордый разогнался и прямо на вас... Я заплачу за ремонт, – торопливо добавила она. – Вы только никуда не сообщайте...
Девчонка дрожит, боится, что он обвинит ее в том, что разбился «жигуленок». Знала бы она, как он сам боится... Он бежал от судьбы всю ночь и все время чувствовал, что еще чуть-чуть, и его бег оборвется. Снова заломят за спину руки, щелкнут наручники... и никому никогда не сумеет он доказать свою невиновность.
– Вы лежите тихонечко, – попросила Лина. – Я не хочу, чтобы соседи знали. Вы не волнуйтесь, я вас вылечу. Через несколько дней все пройдет. И еще... Я не знаю, как лучше... Может, мне сообщить в ГАИ, чтобы машину оттащили на стоянку? А то растащат на винтики...
– Черт с ней, – буркнул Сергей.
Действительно, в этой машине он был прекрасной мишенью для тех, кто охотился за ним. Ведь его документы в милиции, а значит, номер его «Жигулей» известен уже на всех дорогах страны. Чудо, что его до сих пор не успели тормознуть.
Лина положила ему на лоб прохладную ладошку, озабоченно нахмурилась и, отжав в мисочке остро пахнущую уксусом тряпочку, обернула его голову мокрым лоскутом.
– Сколько времени? – спросил Сергей.
– Девять.
– Утра или вечера?
– Утра, конечно, – улыбнулась Лина. – Вечером в девять у нас уже совсем темно.
Значит, он был без сознания несколько часов.
Интересно, что успело произойти за это время? Нашли машину? Может, уже и его здесь ищут?
– Послушай, – он схватил девчонку за руку, – если обо мне будут спрашивать, ты никому ничего не говори!
Она спросила:
– А если милиция будет искать?
У него задрожали губы. Неужели она заявит? Стараясь не выдавать своего волнения, спросил:
– Может, ты меня куда-нибудь спрячешь?
– Зачем?
– От греха подальше.
Удивительно, как он умудрился отмахать сотню километров и не влипнуть. Тормозни его любой гаишник – и привет. Ни прав, ни денег, ни техпаспорта на машину. Все-таки судьба, от которой он убегал, каким-то чудом хранила его.
Судьба. Что-то вертится в голове... что-то такое о его судьбе. Кто это говорил? Невозможно думать. Башка трещит как после сильного похмелья.
Кто-то дробно постучал в окошко. Сергей и Лина вздрогнули.
– Тише, – шепнул Сергей. – Никого нет дома.
Но стук, резкий и требовательный, теперь раздавался от входной двери.
Лина на цыпочках вышла в коридор и замерла, прислушиваясь.
– Полинка! Оглохла, что ли? – послышался из-за двери голос соседки.
– А, это вы, тетя Клава. – Лина с облегчением зазвенела засовом.
– Молоко забирай, – соседка вручила ей литровую банку с пенящимся парным молоком. – А посуду давай взамен.
Лина достала с полки приготовленную чистую банку и отдала тете Клаве. Но та не уходила, топталась на пороге, порываясь вдвинуться внутрь.
– Кто это там у тебя? – с деревенской простотой спросила она. – Я голоса слышала.
– Голоса? – Лина изобразила удивление. – Телевизор, наверное. Новости передают. – И, увидев, как навострила уши соседка, добавила: – Да я выключила уже.
Та наконец убралась. Лина только успела запереть дверь, как на крыльце заскрипели тяжелые шаги и вновь раздался стук.
– Кто? – прижавшись спиной к двери, выдохнула Лина.
– Откройте, милиция, – требовательно ответил мужской голос.
«Ну все... – обмерла Лина. – Кто же меня мог увидеть? Если я сейчас открою, то они все поймут по моему лицу... А если меня прямо спросят, я расплачусь, и все будет ясно».
– Извините, – пролепетала она дрожащим голосом. – Я моюсь, не одета. А что вы хотели?
– Вы не встречали в поселке посторонних? Мы ищем мужчину лет тридцати. Высокий, худой, с усами, одет в пуховик.
Его уже ищут! Думают, что его убили и ограбили. Родственники, наверное, волнуются, с ума сходят... Машина перевернута, а человека нет...
Лина закусила губу. Что делать? Как страшно... Нет, она не скажет правду.
– Не-ет... – протянула она. – Я еще не выходила из дома.
Что она несет? Ее ведь сегодня видели на конезаводе. А впрочем, откуда этим знать, где была, чем занималась утром какая-то Полина Бахорева?
– Извините, – ответил голос. И другой скомандовал: – Пойдем дальше.
– Фу... – Лина с шумом вдохнула и выдохнула воздух, будто долго плыла под водой без маски и сейчас только вынырнула.
Она шагнула в комнату и замерла на пороге. Кровать была пуста. Ее пленник, ее пострадавший исчез.
Глава 19
ПЕРВАЯ НИТОЧКА
Грачев исчез. Словно в воду канул или воспарил и растворился в сером предрассветном небе Подмосковья...
А Геннадию Дементьеву предстояло выполнять свой служебный долг.
Исчезновение основного подозреваемого пока еще ничего не меняло в привычном ходе следствия.
Набегается и появится. Рано или поздно, а преступник обнаружит себя и угодит в сети блюстителей закона. Сколько веревочке ни виться, а кончику быть.
Сейчас Дементьеву предстояло выявить круг знакомых Грачева и его предполагаемых сообщников.
Ну не мог же он пойти на такое дело один, ей-богу! Это против всех законов следственной логики.
В обнаруженной на месте преступления сумке нет ни валюты, ни оружия. Не в карман же он запихал такую сумму...
А что, если сообщник находился в самом обменном пункте?
Им мог оказаться убитый охранник, Александр Павлович Первухин.
Следователь Дементьев хорошо помнил недавнее дело по ограблению филиала банка на Владимирской улице. Там наводчиками и сообщниками бандитов оказались оба охранника, дежурившие в ночь налета. Их связали, избили для отвода глаз...
Да, но не убили же...
Возможно, Первухин не был сообщником, а знакомым или приятелем Сергея Грачева, за что и поплатился жизнью.
Это он впустил Грачева в закрытый уже обменный пункт, не подозревая о том, что случится через несколько секунд.
А может, погибший охранник знал не только Грачева, но и его спутника, сообщника.
Сколько вопросов, предположений и ни одного вразумительного ответа у следователя Дементьева.
Ну ничего, лиха беда начало. Надо навести справки об охраннике, потянуть сперва за эту ниточку.
Родители Саши Первухина с трудом отвечали на вопросы Геннадия, они еще не оправились от страшной вести.
Его друзья? Знакомые? Чем занимался в нерабочее время? С кем встречался?
Всегда ли родители могут ответить на такие вопросы, касающиеся их взрослых детей?
Обычный парень, как все. Армию отслужил, в десантных войсках.
Они показывали следователю альбом с фотографиями, любовно оформленный, дембельский. Припоминали имена полковых друзей, тыча пальцами в сияющие мальчишеские лица.
«Счастливое поколение... – подумал Геннадий. – Ни Афгана, ни Чечни на их долю не выпало. – И тут же одернул себя: – Выпала страшная гибель в мирной столице, причем в центре».
С кем дружил в Москве? Вон, с Витькой из соседнего подъезда. Еще качаться ходил вечерами в спортзал на Беговой...
В увеличенное фото Сергея Грачева всматривались долго, пытаясь припомнить. Но нет, так и не припомнили.
– Не знаем такого, никогда с Сашей не видели.
Геннадий задавал вопросы, а сам искоса осматривал скромную квартиру.
Лишних денег здесь, пожалуй, не водилось. Единственная роскошь – хорошая аппаратура, множество кассет с записями Цоя, ДДТ, «Наутилуса». На стене кумиры – Сталлоне, Шварценеггер...
Геннадий начинал проникаться симпатией к этому незнакомому, не успевшему пожить мальчику.
Его друзей не надо было долго разыскивать. Они, узнав о случившемся, сами спешили к осиротевшим родителям.
Такие же крепкие, как и погибший их друг, накачанные парни.
– Вы найдите убийц Александра. – Они требовательно смотрели на Дементьева. – А то мы сами... Что вы тут вынюхиваете? Сашка ни с какой шушерой не водился. И этого типа с ним ни разу не видели.
Геннадий выписал им повестки в прокуратуру, чтобы допросить основательно, в привычной спокойной обстановке, но уже заранее, подспудным чутьем понимал, что ничего нового не услышит.
В спортзале на Беговой шла тренировка.
Несколько ребят в кимоно отрабатывали удары и захваты, в дальнем конце зала качались на станках крепкие биточки с угрюмыми лицами.
У Геннадия возникло ощущение, что, если прислать сюда наряд милиции для проверки документов, половина «спортсменов» окажется в розыске, а вторая половина вместо бесплодного махания ногами извлечет из-под кимоно более действенное оружие.
Он внимательно вглядывался в тренирующихся.
Возможно, кто-то из этих парней был в сговоре с Грачевым и успел улизнуть до приезда группы захвата, унеся с собой выручку и оружие.
Но если так, то, предъявив на опознание фото Сергея, он только вспугнет его сообщника.
Тренер, он же директор спортивного зала, сидел в своем кабинетике, наблюдая через стеклянную загородку за происходящим.
– Первухин Александр Павлович посещал у вас тренировки. Вы его хорошо помните? – представившись, спросил его Геннадий.
Тот порылся в книге регистрации.
– Помню, – он нашел нужную строчку и воткнул в нее палец. – Вторник, четверг, суббота.
– Не подскажете, с кем он здесь дружил или тесно общался?
Тренер задумался:
– Да ни с кем. Вон на том станке покорежится пару часов, разомнется и домой.
– А вы знаете, чем он занимался? Рассказывал Первухин кому-нибудь о своей работе?
– Да я же вам говорю: парой слов ни с кем не перекинется, – недовольно отозвался тренер. – Никто о нем ничего не знает. Если он что натворил, так в других местах справки наводите.
– Убили его. На рабочем месте, – сказал Геннадий.
Напряженное подозрение во взгляде тренера исчезло.
– Ну, если так... – сказал он и покачал головой. – Нет, ничем не могу помочь. Да и ребята вам вряд ли что скажут. Здесь, знаете, каждый сам по себе. Мускулы, растяжка, пыхтят, сопят – не до общения, не за этим ходят. Ну, пару пива иногда выпьют после тренировки. А Первухин даже пива не пил. Душ примет – и привет.
Геннадий достал фото Сергея Грачева.
– А вот этот человек случайно не встречался с ним? Может, после тренировок поджидал? Не замечали?
Тренер пробуравил цепкими глазами фотографию и коротко бросил:
– Нет.
– А другие? Может, вели себя подозрительно?
Тренер набычился и отрезал:
– Я в зале за порядком слежу. А что там за порогом делается – не мое собачье дело.
Глава 20
ЛЮБИТЬ ЧЕЛОВЕКА
– Ты не любишь людей, – говорила ей в детстве мама.
– Я люблю животных, – отвечала ей Лина. – Они добрее.
Многие считали ее эгоисткой. Она ни с кем не дружила, хотя могла посмеяться и побеситься в компании, но ее расположение не давало повода быть с ней на короткой ноге. Никого близко в себе не подпускала, ни девчонок, ни мальчишек.
Когда в старших классах началось увлечение дискотекой, Лина с удовольствием танцевала с приглашавшими ее кавалерами, но ни одному из них не выпало чести проводить ее домой.
Да они к этому не очень-то и стремились. Были в классе девчонки поэффектнее и покрасивее. А Лина... так, маленький воробушек. Дерзкая худышка с двумя короткими льняными хвостиками.
В техникуме девицы уже были посвящены во все тонкости любви, а Лина знала об этом только кое-что по книгам и фильмам. И, честно говоря, сильный пол ее не очень интересовал. Ну как можно целоваться с этими прокуренными, благоухающими пивом типами? Фу!
То ли дело зверье. У них все запахи естественны и чисты. И Лина всю любовь и привязанность переносила на братьев наших меньших: опекала жеребят, без брезгливости вычищала стойла, любовалась грацией и совершенством своих подопечных.
Впрочем, одним человеком она любовалась издалека. Он был чем-то похож на породистого жеребенка. Длинноногий, с красиво посаженной головой и огромными карими глазами. Взгляд у них был теплый и глубокий. Лина очень смущалась, когда ловила его на себе.
Ее приятельница Маша, красивая раскованная девчонка, однажды заметила, как Лина вдруг залилась краской и отвернулась, увидев своего кумира. Предложила:
– Хочешь, познакомлю?
– Нет! – отказалась Лина, но Маша уже тащила ее за руку.
– Вадик! Этот птенчик по тебе сохнет! Обрати внимание на нашу Линочку!
Лина в ужасе вырвалась и убежала, представляя, как этот красавец хохочет за ее спиной. Маша догнала ее и пошла рядом.
– Не строй из себя недотрогу, – отчитывала она. – Ты Фрейда читала, девочка?
– Нет, а что?
– А то, что твоя патологическая страсть к лошадям скрывает неистовую жажду обладания мужчинами.
– Глупости! Мне просто доставляет радость на них смотреть.
– И скакать на них тоже? – прищурилась Маша.
Был в ее словах какой-то подвох, намек, но Лина не уловила какой.
– Да, я не понимаю тех, кто их не любит.
– Я тоже! – Маша заржала как кобылка. – Я же говорю, что ты страстная девица, а ты свою природу подавляешь. – Она заговорщицки оглянулась и шепнула: – И Вадика ты правильно выбрала. Он из всех наших самый супермен.
...Ну и дура она тогда была – смешно вспомнить. Стоило Вадику в очередной раз подойти к ней, как Лина срывалась с места и мчалась прочь, как дикарка. А самой так хотелось оглянуться, чтобы еще раз увидеть его.
И если это чувство, заставлявшее ее сердце екать и уходить в пятки, называлось любовью, то, значит, действительно любить она не умела. Один только страх был в душе. Сладкий страх, но необоримый.
Лина в растерянности смотрела на опустевшую постель.
Этот парень, которого она тащила на себе, раздевала, укладывала, не был ни красавцем, ни суперменом. Он был беспомощным, тяжелым и нескладным. Лине и не важно было, молод он или стар, красив или безобразен. Она чувствовала к нему жалость и то, что виновата перед ним.
А сейчас ей было жаль, что он исчез. Может, ей все это приснилось?
Она помотала головой. Нет, вот на стуле стоит миска с водой для компресса, а посреди комнаты валяется его носок.
Куда, черт возьми, он мог подеваться? Ведь двери закрыты.
– Эй! – тихонько позвала она. – Ты где?
Тихонько скрипнула дверца громоздкого шкафа, и она увидела его, скорчившегося под ворохом одежды. Не удержалась от смеха: нелепый такой и хорошо, что нашелся.
– Тебе смешно, – обиженно сказал он, выползая оттуда. – Они ушли? Чего они хотели?
– Тебя искали.
– Я так и думал, – он тяжело вздохнул. – Быстро это у них...
Он пошатнулся, сделал несколько шагов и рухнул на постель.
– Не бойся, – еле слышно сказал он, – я отлежусь чуть-чуть и уйду, как стемнеет.
– Я не боюсь, – ответила Лина.
– Боишься, – не поверил он. – А зря... Я не преступник. Обычный инженер. Меня Сергеем зовут.
– А почему я должна думать, что ты преступник?
Сергей скрипнул зубами и отвернулся к стене.
– Ладно, спи, тебе покой нужен, – поспешно сказала Лина.
Она поставила на огонь бак с водой, замочила грязную одежду, его и свою, и принялась за стирку. Время от времени она поглядывала на Сергея. На рукаве его рубашки была кровь. Наверное, он поранил руку, когда она тащила его сквозь стекло. Как она сразу не заметила? Впрочем, все ее внимание было приковано к возможным переломам. Надо будет осмотреть его руку, когда проснется. Вешать белье пришлось в чулане, а не во дворе, как обычно, подальше от любопытных соседских глаз.
...Сергей спал до самого вечера. Все было уже выстирано, убрано, обед готов. Лина сбегала к соседке за курицей, чтобы сварить ему бульон. Потом плотно задернула шторы на окнах, включила настольную лампу и села с книгой к столу. Но никак не могла сосредоточиться: много раз пробегала глазами одну и ту же страницу и ничего не понимала. Мысли все время возвращались к спящему, а глаза поневоле постоянно отрывались от книги, чтобы взглянуть на его лицо.
Он смешно шевелил во сне губами. Вздрагивал, стонал, страдальчески морщился. Потом вскрикнул:
– Катя!
Лине это почему-то не понравилось. «Какое твое дело! – тут же сказала она себе. – Какая тебе разница, кого он вспоминает, Катю, Свету или Ларису? У него, наверное, есть жена, а может, и дети».
Но почему-то хотелось думать, что он одинок, что не было у него другой жизни до того момента, как он вылетел из-за поворота на предрассветном шоссе. Вот так, с неба спустился, взял и материализовался в точке столкновения с ее персоной.
Сергей снова застонал, протяжно и тоскливо. Лина поколебалась и решила его разбудить. Она подогрела бульон, налила в чашку, чтобы ему удобнее было пить, и склонилась над ним.
– Сергей... Сережа... проснись.
Он открыл глаза, посмотрел на нее, и гримаса отвращения мелькнула на его лице.
– Убери, пожалуйста. Этот запах... Меня тошнит.
– Но надо поесть, – чуть не плача, сказала Лина. – Тебе надо набраться сил...
– Не надо. Лучше я сдохну здесь тихонечко, и ты меня зароешь ночью в огороде.
Лина вздохнула и отставила чашку.
– Покажи руку.
– Зачем? – насторожился он. Что-то из глубин сознания толчками пробивалось наверх, но он никак не мог уловить что.
«Покажи руку... Покажи руку...» – Где он это слышал? Что это значит?
Лина взяла его руку. Так и есть. Длинный рваный порез пересекал ладонь. От пальцев вниз он уходил к запястью. Кровь уже спеклась по краям раны и подернулась тонкой коричневой корочкой.
– Потерпи немножко. Хорошо?
Лина провела по ране смоченной спиртом ватой, и Сергей взвыл от неожиданной боли. Но Лина крепко держала его за руку.
– Ты мужчина, – сказала она, как говорила обычно Гордому. – Ты понимаешь, что надо лечиться.
Она хорошо очистила порез, положила на него компресс с мазью и туго забинтовала.
Белесые волосы непослушной копной падали ей на лицо, и она сдувала их вверх, когда склонялась над повязкой. Под толстым бесформенным свитером остро топорщились худенькие плечи. Такой хрупкий незащищенный ребенок. Как же она дотащила его сюда?
– Сколько тебе лет? – вдруг спросил Сергей.
– Двадцать один, – отозвалась она. – А что?
– Ничего, – он улыбнулся. – Спасибо, доктор.
– Я не доктор, я зоотехник, – Лина покраснела и быстро ушла на кухню, загремела там посудой, хлопнула дверцей холодильника.
Оттого что рану разбередили, рука разнылась. Сергей осторожно положил ее поверх одеяла. Теперь надо пристроить голову, чтобы не так кружилось все перед глазами. Даже когда закрываешь – мелькают, перемешиваясь, красно-черные сполохи.
Снова погружаясь в тяжелый сон, Сергей смутно слышал, как Лина чем-то шуршала в шкафу, потом на пол плюхнулось что-то мягкое, и кто-то заворочался на поскрипывающих половицах...
Он с трудом повернул голову и с усилием выплыл из сна.
Девчонка скорчилась на полу на каком-то драном полушубке, прикрытая стареньким пледом.
– Так не пойдет, – сказал он. Еще чего не хватало! Он будет барствовать на ее кровати, а она на полу, как собачонка...
– Нет! – испуганно сказала она. – Тебе нельзя вставать.
– Иди сюда. Места хватит.
– Нет!
– Вот дурочка. Не бойся, я тебя не трону. Ты же видишь – я совершенно безопасный, шевельнуться не могу.
– Я не боюсь! – ответила она.
– Или ты ляжешь на постель, или я лягу на пол. – Сергей приподнялся, откидывая одеяло.
– Хорошо, – Лина подошла к кровати, кутаясь в плед.
Она осторожно легла рядом с ним поверх одеяла, стараясь не прикасаться к нему.
Сколько она пролежала в темноте, прислушиваясь к его сбивчивому дыханию? Час? Два? До самого рассвета?
Это было так странно и так непривычно. Еще вчера она не знала этого человека, а сейчас лежит с ним рядом и даже сквозь ватное одеяло ощущает пугающе волнующий жар его тела.
Лина приподнялась на локте и склонилась в темноте над его лицом.
Густые брови сдвинуты над переносицей, тонкая щетинка усов над мальчишескими губами. Что она знает о нем, кроме имени? И откуда это ощущение, словно они знакомы давным-давно, всю жизнь... Всю прошлую жизнь, а может, и будущую?
Глава 21
КТО ТЫ, МОЯ СУДЬБА?
Удивительно, с какой быстротой в деревнях распространяется информация... Никто ничего не видел, а все уже знают, и новость передается из уст в уста, с каждым разом обрастая все новыми и новыми подробностями.
– Ты смотри, двери никому из чужих не открывай, – озабоченно говорила Лине тетя Клава, перекладывая в корзинку яйца из большой миски.
– Почему это? – с деланным безразличием спросила Лина.
– Ты что, не слыхала? – тетя Клава округлила глаза, оглянулась и перешла на свистящий шепот: – Тут у нас бандита ищут. Убийца какой-то сбежал: Маньяк! Молодых девок убивает.
– Да ну! Треп.
– Ты слушай, глупая. Он молоденький, из себя ничего. Знакомится с дурехой, то да се... шуры-муры, а потом хрясь!
Лина почувствовала, как по спине у нее побежали зябкие мурашки.
– И кого же он убил? – стараясь казаться спокойной, спросила она.
– Целую кучу! – Тетя Клава пересчитала яйца в корзинке. – Десять.
– Десять человек? – ужаснулась Лина.
– Не... не знаю, – честно призналась соседка. – Он в Москве промышлял. Убьет, ограбит и новую клушу ищет.
Лина выдавила улыбку:
– Ну... у меня грабить нечего.
– Ты не хорохорься. Храбрая какая. Людей слушай. Береженого Бог бережет.
– Ладно, тетя Клава, я учту.
Лина отдала деньги, взяла свою корзинку и медленно пошла к дому. Ноги словно тяжестью налились, липли к земле, еле передвигались.
Это что же получается? Значит, Сергей преступник? В ее кровати уже сутки отлеживается коварный убийца? Маньяк?
Теперь становится понятным, почему он испугался прихода милиции... И эти его странные фразы... «Не бойся меня...»
Но ведь у него нет никакого оружия. Лина сама его раздевала, стирала одежду. Ни ножа, ни пистолета, ни... чем там еще убивают? Руками? Душат? Фу, глупость какая! Никак не представить Сергея в роли душителя. Да, но у него и никаких документов нет! А ведь, когда человек за рулем, у него должны быть хотя бы права... Вот это действительно странно.
А может, он и не Сергей вовсе?
Перед глазами встало его утомленное лицо, искаженное во сне гримасой отчаяния.
Разве убийцы бывают такими? Лина не могла подобрать точных слов. Незащищенными, что ли? Растерянными? Убийцу должен выдавать взгляд – холодный и жестокий.
Она попыталась припомнить его глаза. Нет, трудно... они почти все время закрыты. Впрочем... И опять-таки чепуха. В его взгляде тоска и безысходность, как у больного, загнанного в угол щенка.
Внутреннее чутье подсказывало ей, что все на самом деле не так, как представила соседка. Но логика... Если разумно сопоставить факты, то так и получается, как ни крути. Сергей бешено гнал машину, словно за ним гнались. Документов у него нет. Милиция искала, точно описывая его приметы. К тому же он до сих пор чего-то боится.
Лина открыла замок и, стараясь не шуметь, прошла на кухню. Ей так хотелось сегодня с утра накормить своего гостя омлетом. Она ловила себя на том, что постоянно думает, что бы ему приготовить. Но это, конечно, только потому, что Сергей ничего не ест и слабеет. Просто ради его здоровья.
А сейчас вдруг руки опустились, и уже ничего не хотелось.
Сама не зная почему, она открыла кухонный шкафчик и тупо уставилась на лежавшие там ножи. Потом взяла их и сунула в угол, под половик.
