Текст книги "Обмануть судьбу"
Автор книги: Татьяна Дубровина
Соавторы: Елена Ласкарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Нет, она не боялась его. Страха не было. Было... что-то вроде отчаяния. Хотелось закрыть лицо руками, заткнуть уши и закричать, выталкивая изнутри клокочущий комок разочарования.
А может, правильнее запереть его, пока он спит, и побежать в милицию? Сообщить, что тот, кого они ищут, здесь рядом, у нее?
Ай да умница, отважная девочка Лина! Беги давай, доноси на беспомощного! Может, орден получишь, пионерка-героиня!
Лина почувствовала, как запылали щеки. Никогда не была фискалкой. Надо сначала самой разобраться, что за фрукт этот Сергей. Может, все не так, как поведала тетя Клава?
«Надо прямо спросить, – решила она. – Пусть ответит. А если набросится на меня, то... ножи я спрятала, а сил у него немного, не сладит со мной. В конце концов, тогда орать начну, на помощь звать... И ему в любом случае скажу, что иду заявлять. Не могу исподтишка. И потом... какой он, к дьяволу, убийца?!»
Белесый парень с бесцветными глазами медленно поднимал пистолет. Дуло поворачивалось вслед за Сергеем то вправо, то влево. Еще секунда, и этот гад нажмет курок...
– Ну стреляй же, стреляй! – крикнул Сергей.
Альбинос засмеялся, прицелился и выстрелил. Пуля вжикнула мимо щеки и унеслась.
– Промазал, гад! – заорал Сергей.
Но тут сзади раздался короткий вскрик.
Он в ужасе обернулся.
Катя поворачивала к нему лицо с широко распахнутыми удивленными глазами. А по ее спине, под лопаткой, растекалось по кофточке липкое багровое пятно.
– Катю убили! – вырываясь из серого вязкого тумана, закричал он. – Катю убили! За что?! Что же делать? Надо бежать! Теперь только одно – бежать!
Сергей открыл глаза и облегченно вздохнул: это сон, просто сон, кошмар... Кому нужно убивать Катьку? Пригрезится же такое.
Незнакомая комната тонула в сумеречном полумраке. Угадывался стол, накрытый цветастой скатеркой, нелепый громоздкий шкаф, узкое окошко с плотной шторкой.
Где-то за этим окном задиристо кричал петух, дребезжало пустое ведро, потом замычала корова...
Совсем не московские, не городские звуки.
Сергей потянулся под стеганым одеялом лениво и разнеженно.
«Где я? – вяло подумал он. – В деревне? Видно, крепко вчера выпил с ребятами – ни хрена не помню. А где же все? Фу, черт! Даже не соображу, с кем и куда заехал. И чего это у меня все тело гудит? Били меня, что ли?»
Он приподнялся на локте и хриплым со сна голосом позвал:
– Мужики, попить дайте!
– Сейчас, – отозвался девичий голосок, и в комнату с кружкой в руках вошла белокурая девушка.
– Лина? – произнес Сергей невесть откуда пришедшее на ум имя.
И вспомнил.
Нет, это был не сон. Катьку убили. И ему действительно надо бежать.
Зубы нервно клацнули о край эмалированной кружки.
Вот только что, минуту назад, ему показалось, что все хорошо, все по-старому, а теперь в груди засвербел противный леденящий холодок и захотелось разреветься в отчаянии, как маленькому.
Господи, как будет плакать Ванюшка, когда узнает страшную, переворачивающую всю его жизнь весть.
– Я долго спал?
Лина попыталась улыбнуться, но что-то в ее позе выдавало настороженность.
– В общей сложности два дня. Голова больше не болит?
– Терпимо.
Сергей встал и прошелся по комнате, разминая ноги. Лина следила за ним взглядом.
– Ужинать... будешь? – с запинкой спросила она.
– Честно говоря, поел бы.
В пустом животе заурчало от мысли о еде. В тот злополучный день Сергей успел только позавтракать, вполне резонно рассчитывая на вкусный Катькин ужин после перестановки мебели. Значит, если посчитать, он не ел почти трое суток.
– Я сейчас. – Лина вышла и вернулась с его одеждой, чистой и отглаженной.
Сергей быстро оделся и сел к столу. Он даже не чувствовал вкуса еды, хотя ноздри щекотал вкусный запах, тал куски торопливо, не успевая прожевывать, все подряд – курицу, бульон, дымящуюся яичницу, хрусткую свежезасоленную капусту, снова курицу...
Лина ела вяло и как-то странно смотрела на него.
– Кто такая Катя? – вдруг спросила она.
Сергей поперхнулся. Кусок встал комом в горле.
– Это... моя одноклассница, – ответил он, даже не поинтересовавшись, откуда Лине известно это имя.
– Ты звал ее во сне, – сказала Лина. – Если хочешь, я ей сообщу, что ты здесь.
Она ждала какой угодно реакции, но только не этой. Сергей отшатнулся, как от удара, и стиснул зубы.
– Некому сообщать, – глухо сказал он. – Ее больше нет.
– Ты ее убил? – буднично-просто спросила Лина и напряглась, готовая тут же сорваться с места, чтобы отскочить подальше.
Но он посмотрел на нее удивленно и обреченно.
– Ты тоже так думаешь, – он не спрашивал, а скорее, утверждал. – А ведь это альбинос сделал...
«Он сумасшедший, – подумала Лина. – Он выпадает из реальности и не помнит, что делает... Типичный бред... Альбинос какой-то...»
– Если бы я не покупал эту менажницу... Надо было идти быстрее. Зачем ей теперь этот хрусталь? Ведь свадьбы не будет...
«Не бред! Они готовились к свадьбе... А потом он ее приревновал и убил. Точно. Тетя Клава говорила, что он знакомится, шуры-муры...»
– Всего полчаса, – словно сам себе говорил Сергей, – а вся судьба моя вверх ногами. Все могло быть иначе... – Он посмотрел на Лину, перевел взгляд на свою забинтованную руку и спросил: – Или не могло?
«Она смотрит на меня, как на сумасшедшего... Я, наверное, правда схожу с ума... Ведь все, что случилось, я знал наперед! Знал! Только не хотел верить... Боже, ну как можно поверить в такую чушь? Старуха цыганка набормотала невесть что. Любой на моем месте пропустил бы это мимо ушей».
Но другой голос возражал ему запальчиво: «А если бы не пропустил? Я смог бы все изменить?»
– Ты решишь, что я сошел с ума, – грустно сказал он Лине. – Но мне не так давно цыганка по руке гадала. Я об этом и думать забыл. Сейчас только вспомнилось. И знаешь, все случилось именно так, как она говорила. Стал бездомным, бегаю, как заяц. И кровь была.
«Кровь человеческая окропит руки твои и оставит на тебе свой след. Переменит долюшку твою», – зазвучал в ушах шамкающий голосок гадалки Груши.
– Тебе нагадали, что ты убьешь Катю? – спросила Лина.
– Что без вины виноватым стану, – вздохнул Сергей. – Когда я вошел, они уже были мертвы, она и охранник. Я подумал сначала, что она спит. Она лежала головой на столе... Я поднял ее, чтобы посмотреть, может, еще жива? А тут руоповцы. У Катьки палец на кнопке сигнализации был... Они чуть-чуть опоздали... Как и я...
Голос у него был тусклый и обреченный. Лина почувствовала, как потихоньку отпускает ее душу противное опасливое напряжение.
Сергей говорит так буднично и устало. Похоже, говорит правду.
Ей вдруг стало так жаль его, так больно, словно игла впилась в сердце. Она потянулась к нему через стол и спросила, глядя в глаза:
– Значит, ты опоздал?
Сергей кивнул.
– Я покупал ей подарок. Такие хрустальные салатницы, знаешь? Катька замуж собиралась. – Он поднял голову и добавил удивленно, словно только что сообразил: – А вообще, я пришел вовремя, минута в минуту. Я специально не торопился, гулял. Ей еще полчаса до конца работы оставалось. Я и подумал: «Что я там торчать буду? Все равно, пока инкассаторы приедут, деньги посчитают, Катька все опечатает – мне на улице придется торчать». У них в обменном пункте строго: когда валюту сдают – никого посторонних.
Лина вдруг поняла, как он мучается, обвиняет себя в том, что не использовал, может быть, единственный шанс сохранить жизнь своей подруге. Ей захотелось погладить его по голове, прижать к себе, утешить.
Как странно, что еще несколько минут назад она его боялась.
...Непостижима женская душа. Всегда готова распахнуться навстречу слабому и обиженному.
Кто же обидел этого сильного с виду мужчину? Судьба?
Лине так захотелось помочь ему чем-то. Что она могла сделать? Только выслушать внимательно и участливо, дать ему выговорить, выплеснуть то, что тяжким грузом лежало на сердце, чтобы он не оставался один на один с обрушившимся на него несчастьем.
Она придвинулась поближе и провела ладонью по его волосам.
– Тебе удалось убежать?
– Да. И они меня ищут. Я оставил там сумку, а в ней мои документы.
– И это тебе тоже предсказала цыганка?
Как и любая девчонка, она была неравнодушна к разного рода гаданиям и предсказаниям. Мужчины обычно не верят в эту чепуху.
– Я только сегодня ее вспомнил, – сокрушенно сказал Сергей. – Я должен был тогда проводить опыт и совсем не придал значения тому, что этой бабке вздумалось накаркать. Да и невозможно было воспринимать ее слова всерьез. Разве я мог подумать, что кровь действительно будет на моих руках? Что меня могут обвинить в убийстве? Это все было так далеко от меня, так нереально. Я жил спокойной нормальной жизнью. Господи! – Он закрыл лицо руками. – Неужели нельзя все вернуть назад?
– Назад... – Лина задумалась. – А если вперед?
– Вперед?
– Ну да! – Лина торопливо стала объяснять: – Смотри, ведь ты совершенно особый человек. Никто не знает, что с ним будет дальше, а ты знаешь. Понял?
– Нет, – вздохнул Сергей. – Как это может мне помочь? Ведь дальше должно быть еще хуже...
– Что хуже?
– Тюрьма и сума. «Попадешь ты в темницу, коли отведаешь хлеба в доме врага твоего», – произнес он с теми же интонациями, что и старая цыганка.
– У тебя есть враги?
– Нет.
– Значит, и хлеб есть негде, – резонно заметила Лина. – А если не съешь, не попадешь?
– Не знаю, – пожал плечами Сергей. – У меня и ребенка нет. А она говорила, что я ребенка потерять могу. «Береги дитя малое, неразумное». Бред!
– Не бред! – горячо возразила Лина. – Ты все по очереди вспомни, подробно. Все, что она тебе предсказала. Ведь уже начало сбываться.
– Кровь была. Бездомным стал. Бежать пришлось. Набегался. А дальше – гибель страшная...
«Рыжий конь!» – молнией пронеслось в его голове. – «Огненный конь Апокалипсиса... Любовь на огненном коне!» Любовь, которая спасет, если верить гадалке.
Был рыжий конь? Был! Налетел на него на предрассветном шоссе. Молодой буланый конь по кличке Гордый. А на нем сидела Лина...
Он удивленно посмотрел на нее.
А ведь и правда, она его спасла. Кто знает, что ждало его за следующим поворотом?
Но... любовь? Ему суждено полюбить этого воробушка? В его жизни были девушки покрасивее. Он так и не остановился ни на одной из них.
– Что ты на меня так смотришь? – Лина смутилась.
– Ничего. – Он отвел взгляд.
Не говорить же ей о любви, в самом деле. Пожалуй, это первый промах в предсказании. Любовь. Как же! Он и не думает влюбляться в свою спасительницу.
– Ну, что дальше должно быть? – нетерпеливо допрашивала Лина. – Про встречу со мной она тебе говорила?
– Говорила, – вынужден был признаться Сергей, не вдаваясь в детали. – Про рыжего коня.
– Ну вот! – девушка произнесла это с таким торжеством, словно убедила его в своей правоте.
– А дальше ребенок... – пожал плечами Сергей.
– Которого нет.
– Есть! – Он чуть не вскочил.
Ванюшка! Как же это он про него забыл? Оставил у матери и – будь с ним что будет? О своей шкуре только и беспокоился.
– Значит, ребенок у тебя все-таки есть? – упавшим голосом спросила Лина.
Ей стало грустно. Какая-то женщина родила ему ребенка, а он о нем даже не вспоминает. Все мужчины одинаковы. Им нельзя верить. А так хочется верить этому Сергею!
– Конечно! Катин сын. Это его надо беречь. От кого? Да от тех, кто уже убил его маму. А может, и от другой опасности, ведь он на свете теперь совершенно один.
Лина улыбнулась и тут же устыдилась своей радости.
– У нее сын остался? Как жалко.
– Я должен быть с ним! – Сергей вскочил. – Я поеду и заберу его.
– Куда заберешь? – резонно остудила его горячность Лина.
Сергей сник. Действительно, куда? Он обречен на скитания, ему надо прятаться и скрываться.
Глава 22
АЛЬБИНОС
У природы не хватило красок на физиономию Бориса Шестопалова. Выцветшие, бесцветные глаза без ресниц, белесые волосы.
С детства над ним насмехались, дразнили, приходилось кулаками расправляться с обидчиками.
Девушки сторонились, считая его бесцветность крупным недостатком, и Борис научился презирать этих дешевок. Он не утруждал себя пустыми ухаживаниями, а просто пользовался ими, как вещами: подкарауливал припозднившихся дурочек или напаивал их до беспамятства.
В маленькой Балашихе о нем ходила дурная слава, его кулаков и угрюмого нрава побаивались. Никто никогда на него не жаловался, ни одно дело не было возбуждено по факту изнасилования или полученного в драке увечья.
Но мелкая микрорайонная власть альбиноса не могла утолить жажду отмщения, переполнявшую его оскорбленную душу. Власть должна была иметь реальный выход – именно поэтому он решил пойти на службу в ГАИ. Кроме нехилого приработка ему нравилось быть вершителем судеб на своем участке трассы, нравились заискивающие глаза водителей, униженные мольбы, подкрепляемые крупными купюрами, которые он принимал, словно делал огромное одолжение.
Вскоре он купил свою собственную тачку, свел знакомства на автосервисе и очень быстро стал незаменимым человеком для многих местных и московских авторитетов, да и просто для нужных солидных людей.
Альбинос в наглую вкатывал машины на ремонт вне очереди, выбивал у мастеров нужные детали, оформлял мнимые аварии для получения страховок, перебивал номера у краденых автомобилей и сбывал их тут же крутившимся гонцам из кавказского региона.
Тогда он и получил свою кличку Негатив. Под этим прозвищем и узнал его крупный балашихинский босс Витя-Партизан.
У Партизана была отлаженная могучая структура, и озлобленный, любящий рисковые схватки Негатив пришелся там ко двору.
Он выезжал на ночные «стрелки», участвовал в разборках, а главное, зачем он был нужен, – перевозил Партизану партии оружия, добытые через сложную сеть каналов прямо с завода.
Да, видно, завелся в империи Партизана осведомитель. Однажды, когда Негатив гнал на своей патрульной машине из соседней области очередную партию, он нарвался на засаду.
– Вы что, ребята? – удивленно хлопал он своими розовыми веками. – Я же свой. – И тыкал им служебное удостоверение.
– Черт, промашка, – досадливо сказал капитан. – А ведь точная наводка была. Стой, приятель, у тебя номера-то московские... Ну-ка, ребята, обыщите машину.
Долго искать не пришлось. Всю партию оружия изъяли. Негатива задержали.
Партизан нажал, где надо, подмазал, и Борис Шестопалов вновь оказался на свободе, только из ГАИ пришлось уйти, да потом замаливать грехи перед боссом за то, что не сумел смыться вовремя.
...Лихое было время, интересное. Негативу нравились перестрелки, крутые выяснения с другими группировками, грело душу сознание собственной значительности – как-никак, он работал под крышей крупного авторитета, одно имя которого вселяло ужас.
Сколько оружия перебывало в его руках за это время, а вот зацепился только «вальтер». Так удобно лег в руку, так ласкал взор изящными, хищными очертаниями.
Негатив пользовался только им, глушитель прикупил сам, не бросал на месте разборок, хотя Партизан и выговаривал ему, чтоб не дурил и не жмотился. Если одну «пушку» светить, то вычислить можно.
Но Негатив не слушал. Если он и был способен на любовь, то это нерастраченное чувство он всецело перенес на своего стального приятеля.
Но случилось непредвиденное – погиб Витя-Партизан. Без всесильного босса империя стала рушиться.
Негатива недолюбливала братва, и в новом переделе структур ему не нашлось места.
Быть одним из первых подручных, а потом идти шестеркой к какому-то мелкому хрену из агеевской группировки – это, знаете ли, не по рангу.
Братва, давно точившая зуб на Негатива, припомнила все: и ментовское прошлое, и содранные за ни за что бабки, и собственные разбитые морды.
Негатив залег на дно. Тихо спускал нажитое и хищно высматривал из укрытия, к кому бы прислониться повыгоднее.
Тут-то судьба и свела его с Толяном.
Толян Куракин жил от него неподалеку, раньше шустрил на рынке, деталями приторговывал, а потом пропал с горизонта.
Отсидев пару лет за спекуляцию, он вернулся в родные места, чувствуя себя крутым.
Негатив никогда Толяном не интересовался, а тут тот сам его нашел.
Пришел с бутылкой и завел разговор издалека: дескать, вижу, ты не при деле, а нам нужен опытный человечек...
Тогда Негатив и узнал, что есть подходящая группа.
По словам Толяна, они провернули несколько делишек. С первого взгляда – заурядные ограбления, но во главе группировки стоял некий умный шеф. Батя, который все просчитывал наперед с ювелирной точностью. Нужно было быть полным козлом, чтобы попасться, – так Батя организовывал все как по писаному.
Сейчас Батя как раз менял исполнителей, слишком робкими некоторые ему казались.
Негатив долго не раздумывал. Условия оказались подходящими, а узнав, что планируется налет на инкассаторов крупного универмага, он прикинул свой процент с возможной выручки и согласился без колебаний.
Одно было странно – Толян не желал сводить его с Батей.
– Вот придет от него человечек, все обрисует, и вперед. Главное – ни на шаг не отступать. Сказал Батя: «Быть на месте в девятнадцать ноль семь», значит, точняк, ни минутой позже. Усек? – пьяно ворочая языком, рассказывал Толян. – Велел Батя по этой улице уходить – значит, без самодеятельности.
Правда, к концу последней бутылки Толян раскололся, что и сам Батю ни разу в глаза не видел. Его с ним один приятель свел, да отлетел уже, выбыл из крупной игры.
«Этот «партизан», пожалуй, еще похлеще будет... – подумал Негатив. – Хитер. Осторожен. Ладно, посмотрим...»
Но он уже понял, что не упустил свой шанс – нашел сильного, умного покровителя, который к тому же умудрился не засветиться в криминальных тусовках. А это двойная гарантия безопасности, ведь менты чуть что – знакомых трясут.
В тот раз на его долю пришлось десять лимонов, это тогда было больше трех тысяч «зеленых» – Батя не поскупился.
Он не слишком тревожил Негатива заданиями. Вызывал раз в несколько месяцев, передавал через своего хлыща точную наводку, а потом хлыщ отсчитывал исполнителям их долю и отвозил остальное Бате и его приспешникам.
В том, что вокруг шефа кормится еще несколько шакалов, Негатив ничуть не сомневался. Ведь в одиночку не организуешь, не рассчитаешь, не соберешь все сведения. На это и силы, и люди, и время нужно.
Зато каждый раз все проходило как по маслу. Взять хотя бы налет на отделение Сбербанка. Наводчик точно описал им кассиршу лет сорока, которую требовалось непременно убрать, а на остальных время не тратить.
Перед обеденным перерывом в зале народу – не продохнуть, охрана у дверей, стоит надеть маски и достать оружие – толпа женщин и стариков в панике ломанется к дверям, лишая охранника возможности действовать.
Но прежде следовало шепнуть кассирше пару словечек, подозвать ее к откидной стойке прохода. А лишь только она откроет вход в служебное помещение, стрелять на поражение, крича:
– Ни с места! Все заложники! Кто шевельнется – стреляю без предупреждения!
Вид только одного убитого способен вселить в людей ужас, парализовать волю. К тому же менты имеют четкую инструкцию не противодействовать грабителям, если под угрозу ставится жизнь людей.
Уходить им следовало через черный ход – Наводчик нарисовал подробный план коридоров – дворами, на соседнюю улицу, где Негативу надлежало заранее оставить свой «мерседес».
Ох и посмеялся он потом, лежа дома на диване и слушая по телику милицейскую хронику.
Такое ощущение, что все вокруг козлы полные.
Ни одна собака их не запомнила, хотя стояли в тесной давке у окошка совсем рядом, пока кассирша не пошла открывать проход, а они с Толяном не напялили черные маски.
По телику сообщили, что они собирались взять находящихся в сберкассе людей в заложники и выдвинуть свои требования, но передумали и ограничились ограблением.
Три ха-ха! Чего с них требовать? Разве ящик пива с утра.
Только один раз Негатив чуть было не сорвал запланированную операцию.
Где-то за неделю до Батиного звонка он по старой памяти потащился на поминки Вити-Партизана. Год уж минул.
В кафешке собрались люди известные, вся практически криминальная братва. Но ничего худого на этот вечер не намечалось, все разборки отложили – помянуть все же собрались, уважение надо иметь.
Негатив, как на грех, не оставил пистолет в машине, а потащил с собой. Привычнее так, да и прихвастнуть хотелось перед старыми дружками.
Да еще баксами, дурак, бумажник набил, строил из себя птицу большого полета.
Впрочем, прежние знакомые действительно удивились, увидев Негатива «в порядке», на тачке, при «зелени», с «пушкой», которую он по милицейской привычке подвешивал в кобуре под мышкой.
Негатив таинственно помалкивал, не распространялся о том, чем занимается, только намеки кидал на свою нынешнюю солидную крышу.
И какая сука навела? Кому поперек горла встало их сборище?
Правда, из нескольких группировок ребята собрались, так ведь не на дело, а по-человечески...
Короче, среди ночи налетел РУОП. Да еще не местный, а московский.
Ворвались в масках, с автоматами, всех на пол положили, столы перевернули.
Негатив аж похолодел. У него же оружие! А на оружии этом уже столько...
Хорошо еще, что он в центре зала лежал. Пока по крайним шарили, успел извернуться, кобуру отстегнуть и вместе с «вальтером» под стол сбросить.
Сам-то легко отделался. Ведь год уже как «завязал», зашел помянуть друга по старой памяти.
Но «вальтер»!
Выйдя утром из отделения, куда свезли всех задержанных в ту ночь, поспешил к знакомым ментам на поклон. Признался, что «пушку» сбросил, канючил, чтоб вернули.
А те руками разводят:
– Мы бы рады, Негатив, да московская бригада работала. Все у них, по описи.
Правда, обещали помочь, поискать концы, вернуть, если пистолет «чистый».
Негатив наскреб, сколько смог, баксов пятьсот, бумажник-то, «зеленью» набитый, эти скоты тоже выгребли.
– Вот, братаны, себе возьмите, там дайте, только верните.
Те посмотрели, как на чокнутого.
– Да ты себе две «пушки» купишь за эти бабки. На хрена кашу заваривать?
Несколько дней он ждал, как в горячке, пока местные в столицу «концы наводили».
А тут как раз Батя позвонил. Прорычал, как обычно:
– Будь готов, сынок. Завтра мой мальчик подъедет, все растолкует.
Ему просто повезло, что назавтра ребята, ухмыляясь, вернули ему «вальтер», правда без кобуры, ну и хрен с ней.
Правда, мелькнуло в голове Негатива подозрение, что не его это «пушка» вовсе, а прикупили мужики другую взамен, а разницу себе за труды оставили, да за его глупость в придачу.
Он осматривал пистолет, вертел так и эдак, но, как назло, никаких особых примет припомнить не мог. Ни царапин, ни таблички с надписью на «вальтере» не было.
Он вернулся домой, а Батин посланец уже томился под запертой дверью.
Да еще выговор ему устроил, засранец. Но Негатив, чувствуя в кармане привычную тяжесть вороненого ствола, быстро поставил этого ублюдка на место.
...Они с Толяном подъехали к офису ровно в девять.
Сегодня Негатив уже несколько раз проезжал мимо по улице, присматривался, отрабатывал указанный Батей поворот.
С виду офис был так себе, средней паршивости, в подъезде выселенного дома на Петровке.
Негатив с усмешкой поглядывал на внушительное здание под номером 38.
Не знаете, голубчики, что в паре кварталов от вас уже лежит наживка, а щука кругами ходит, вот-вот клюнет.
...Осмотревшись, они поднялись по винтовой широкой лестнице на третий этаж.
На черной железной двери бумажная табличка: «Рекламное агентство КОЛИБРИ».
Дочирикались, птички!
Негатив вынул из кармана переданный Батиным посланцем дубликат ключа и без труда открыл массивную дверь.
Рядом были еще какие-то офисы, расположенные в бывших квартирах, но все они были уже заперты, лишь из-за одной двери доносился приглушенный шум.
Толян шепнул:
– Может, позже? Там еще не ушли.
Но Негатив решил четко следовать инструкции.
Охранник гонял чаи в просторном холле, даже не приподнялся, лишь лениво скосил глаза на приоткрывшуюся дверь.
Мужики, открывающие ее своим ключом, не вызвали в нем ни малейшего подозрения.
За это он и поплатился через секунду, когда начал оседать на пол, хватая воздух широко разинутым ртом.
Два глухих хлопка – и все было кончено.
В дальней комнате они нашли сейф. Шифр от него был записан на бумажке услужливой рукой Батиной шестерки.
Набирать было неудобно. Рука в перчатке плохо попадала в мелкие отверстия с чувствительными пластинами. Пришлось повозиться.
Несложная комбинация, и стальная дверца распахнулась.
На полочке радовали взор несколько тугих зелененьких пачек.
Негатив пересчитал. Десять тысяч баксов. Не слишком-то густо.
Да, впрочем, и дело пустяковое. Все на блюдечке с голубой каемочкой. Хочешь – вилочкой бери, хочешь – руками лопай.
– Батя велел все бумажки забрать, – напомнил Толян.
– А на хрена они? – хмыкнул Негатив.
Но спорить не стал, выгреб из сейфа целую кипу каких-то договоров, платежек, прихватил печать в круглой коробочке.
Все это барахло запихал себе в сумку. А дальше была самая приятная часть.
Батя почему-то разрешил им покуражиться самую малость, минут пять.
Ну они с Толяном и оттянулись...
Размозжили экран компьютерного дисплея, раскромсали ножом мягкий кожаный угол, скинули на пол подставку с цветами, и земля из разбитых горшков рассыпалась по полу.
Пришлось перепрыгивать, чтоб не оставить следов на липком мокром черноземе.
...Из соседнего офиса как раз вывалилась подгулявшая компания.
Негатив прислушался, прильнув ухом к двери.
Соседи с пьяными шуточками шумно спускались по лестнице.
Вот черт! «Мерс» возле самого подъезда...
А впрочем, в таком состоянии вряд ли кто-то обратит внимание на номера. Да и офисов на трех этажах девять штук. Поди разберись, чья машина.
Они выждали немного и спустились вниз.
Уже в машине Толян показал ему сотовый телефон. Прихватил, козел, не удержался.
– Придурок! – взревел Негатив. – Батя велел что-нибудь брать?!
– Нет, – испугался Толян.
– Ну так выбрось! На хрена козе баян? Они же все на учете, на обслуге. Что ты с ним делать будешь?
Они тормознули на окраине у мусорного бака и бросили в него телефон и мелко изодранные в клочья бумажки из сейфа.
Толян все-таки был больной. Не терпелось покорчить из себя «делового». Говорил же им Батя: «Не высовывайтесь. Живите тихо. Деньгами не светите. Придет время, заживете на полную катушку».
Так этот безмозглый приобрел себе пейджер. Оправдывался:
– Да он теперь у каждой домохозяйки. И удобно. Я по своим делам мотаюсь, а вдруг срочно нужен – так ты мне сообщение.
Вот теперь Негатив решил воспользоваться пейджером Толяна. Не зря же балбес деньги тратил. К тому же нужен он был срочно. Такие дела лучше на пару решать, чтоб без подвоха.
А дело было простое. В шкафу у Негатива лежала сумка, битком набитая деньгами.
Они сговаривались, определяя их с Толяном долю с выручки примерно пятнадцати тысяч баксов, а взяли они в обменном пункте восемнадцать.
И закрутилась в мозгу у Негатива простая арифметика.
Их с Толяном треть – пять штук на двоих. Десять уходят Бате. А еще три? Неучтенные... Незапланированные... Хрена пухлого их-то отдавать?
Правда, Батя говорил: «Пятнадцать – двадцать. День на день не приходится».
Ну так, может, не шла в тот день в обменке работа, не накрутили они верхней суммы...
Но деньги после налета они считали вместе с Толяном – вместе и решать. А то заложит, гаденыш.
По полторы на нос – премиальные за труды. Нормальная сумма.
В центре, на оживленной улице, ухлопали охранника и девчонку.
Хорошо, успели вовремя смотаться. Пока Толян выручку изымал, Негатив заметил, что палец у кассирши замер на кнопке сигнализации.
Толян прилетел сразу же после сообщения на пейджер – видно, дома сидел.
Сначала он слушал Негатива с недоверием – а вдруг тот его подловить хочет. Но потом поверил, глазки загорелись.
– И то верно, Негатив. Откуда он узнает?
Они достали сумку и вновь все пересчитали. Отложили часть, чтоб передать Бате. Он сказал, что посыльный заедет в понедельник после обеда. А остальное поделили по-братски.
Негатив подумал, что все равно маловато. Два убийства – и всего четыре штуки «зеленых». За каждого – по две.
А в итоге жизни паренька-охранника и рыжей кассирши стоили – по девять тысяч баксов.
Даже тачку приличную за такие деньги не купишь.
Глава 23
НАВСТРЕЧУ СУДЬБЕ
Он не хочет чувствовать себя теленком, которого ведут на заклание. Не хочет сидеть и ждать, опустив руки, когда свершится предрешенное. Не желает с тупой покорностью ждать неизбежного.
Ты убегаешь, а судьба догоняет. Ты мечешься, а тебя подстерегают – и бац! Получите!
Испей чашу свою до дна...
Ну что ж, раз ему суждено ее испить, то он поторопится. Добровольно, большими глотками, глядя своей судьбине прямо в лицо.
Я не боюсь тебя. Я не прячусь. Я готов!
Он будет стараться опередить предначертанное. И может быть, тогда ему удастся разорвать этот круг, вырваться за определенную программой черту.
Программа... Ведь он сам умеет программировать компьютеры. Умная машина послушно выполняет то, что он внес в ее память. Только это – ни на йоту больше. Но ведь всегда можно войти в базу данных и дописать финал. И создать файл, который отменит все предыдущие...
Итак, решено! Он будет действовать. Пусть исполнится предначертанный кем-то свыше план, а потом заглянем туда, за грань, в неизведанное и постараемся изменить заключительный файл.
– Я поеду с тобой, – без колебаний заявила Лина.
– Даже не думай! – оборвал ее Сергей.
Но она уперлась, как бычок, насупилась. Если уж ей что-то приходило в голову, то переубедить ее было невозможно. Маленькая, тоненькая, а характер...
Сергей скрипнул зубами:
– Ну куда ты со мной? Куда?
– Тебя ищут одного, – возразила она. – А нас будет двое.
– И что?
– Так ведь на двоих не обратят внимания! И потом, сам же говоришь, что у мамы твоей засада. Тебя сразу схватят, а если приду я...
Конечно, она была права. Но не может же он прятаться за девичью спину. Подставлять еще и ее... Нет уж, хватит Ванечки.
А Лина просто не могла отпустить его одного. Она же изведется в неизвестности.
– Я сказал: нет! – отрезал Сергей.
Она топнула ногой, дерзко вскинула голову:
– Да! И не спорь.
Он рывком сдернул с крючка пуховик. Надо спешить, скоро будет светать. Некогда спорить с упрямой девчонкой.
– Ты что? – округлила глаза Лина. – Ты в этом собираешься идти?
«Высокий, усатый, одет в пуховик...» – по этим приметам ищет его милиция. Значит, надо все это изменить! Во что же его переодеть. Ее куртка на него не налезет.
– Но сначала усы, – строго сказала она. – Садись. Я тебя брить буду.
– Брить?
Сергей глянул в зеркало. Соображает, малышка. Как он этого не учел? Вот только бриться он будет сам.
А Лина уже подогревала воду в чайнике, меняла лезвие в простеньком станке. А сама лихорадочно соображала, где достать для Сергея другую одежду.
Идея! Нелепая, конечно, но за неимением другой...
