Текст книги "Любовь, дружба, усы и прочие неприятности (СИ)"
Автор книги: Татьяна Дин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Глава 19
Дальнейшие сцены, которые разыгрывали участники пьесы, не требовали от Сьюзен участия. У нее было всего пять сцен, две из которых она играла с Уолтером, две с Эшли и последнюю – заключающую, исполняла вместе со всеми.
У Эшли тоже были две общие сцены с Эттвудом, и, конечно же она не упустила возможности сыграть их обе. Во второй сцене Эттвуд в роли капитана Абсолюта, падал перед ней на колени, любовался ее миниатюрным портретом и говорил про ее уста, которые скрепили печатью любви их обеты. А Эшли хоть и пыталась вжиться в роль обманутой Лидии, но смотрела на Эттвуда такими влюбленными глазами и с таким зардевшимся лицом, что казалось, будто Эттвуд не текст зачитывал, а признавался ей в любви.
Как же всё это не нравилось Сьюзен. И стало не нравиться ещё больше спустя несколько дней.
Все таки идея с театром была одной большой сплошной ошибкой – окончательно уверилась она. Эшли воспринимала поведение Эттвуда не как игру, а как подтверждение его чувств к ней.
– Ох, Сьюзи, с каждым днем наша привязанность только растёт! – заявила Эшли после окончания очередных репетиций. – Он так смотрит на меня! Его глаза горят огнем любви, а когда он прижимает меня к себе, я вся дрожу. Еще немного и он сделает мне предложение! Я давно поняла, что когда он произносит слова своего героя и признается в любви Лидии, на самом деле он признается в любви мне. Слишком искренне он это говорит!
– Тогда что мешает ему сказать тебе о любви не в роли капитана Абсолюта? – пыталась Сьюзи образумить Эшли, сама не понимая, что двигало ей в первую очередь – желание помочь подруге честно посмотреть правде в глаза или банальная женская ревность.
– Я тоже над этим думала и поняла в чем дело, – с озаренным лицом сообщила Эшли.
– И в чем? – выглядела Сьюзен озадаченно.
– Он ждет конца нашей постановки, когда мы сыграем ее перед зрителями и только потом во всем мне признается.
– Но почему ты так думаешь?
– Потому что он не хочет ставить меня в неловкое положение. Он же не знает, что я к нему чувствую: вдруг я ему откажу, а нам и дальше предстоит проводить время вместе и играть роль влюбленных. Он слишком заботится о моих чувствах.
Как бы логично не звучали слова Эшли, но Сьюзен не верила в предположение подруги. Но с другой стороны, и с ней, Сьюзен, он вел себя довольно сдержанно и в рамках приличий. Всё их противостояние сводилось к разыгрыванию сцен со своими партнерами, где каждый старался найти очередной маневр, который бы заставил ревновать другого.
Оба награждали друг друга самодовольными взглядами и победоносными улыбками. И чем дальше всё это заходило, тем большую надежду каждый из них давал партнеру. Нет, не могла Сьюзен винить Эшли в ее наивных суждениях. Желание досадить Эттвуду заставило Сьюзен включиться в нехорошую игру, итогом которой была игра чувствами других людей.
Пора было с этим кончать, пока всё не зашло слишком далеко. Больше Сьюзен не будет задевать Эттвуда, тем более, что это противостояние заставляло ее много думать о нем. Она уже дошла до того, что с нетерпением ждала репетиций, перед этим долго крутилась у зеркала, всегда оставалась недовольна выбивающимися из прически непослушными кудрями, а в присутствии Эттвуда волновалась и краснела. Но разве она хотела в него влюбиться? Конечно же нет! Она не собиралась дарить ему победу над собой. Да, он был привлекателен, в этом Сьюзен все таки себе призналась, он чертовски хорошо умел целоваться и даже оказался талантливым актером, но во всём остальном он не нравился ей. Ей не нравились его заносчивость и самомнение, нахальство и дерзость. Она всё время ждала от него какой-то подлости! Что он поймает ее в очередную ловушку, а затем посмеется. Как, вообще, можно жить с таким человеком?! Всё, чего ждала Сьюзен, так это представления, а потом она будет избавлена от общества Эттвуда. Она перестанет думать о нем и переключится на другие дела. Хорошо хоть заветный день случится ровно через неделю. Вся округа получила приглашение на воскресную пьесу, которая состоится двадцатого июля тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года, в доме мистера Хейли.
Чем ближе подходила назначенная дата, тем сильнее росли волнение и напряжение среди участников пьесы. Все старались как можно лучше выучить слова, по многу раз репетировали и оттачивали жесты.
И вот, когда до знаменательного события остались каких-то пять дней, случилось то, чего никто не ожидал.
«… доктор говорит, что мне нужно пару дней провести в постели и тогда головокружение пройдет. Он предполагает, что я переутомилась от постоянных умственных нагрузок и поэтому мне нужно немного отдохнуть. К счастью, я хорошо знаю свою роль и смогу скоро присоединиться к вам для генеральных репетиций, мои дорогие друзья. А вы пока продолжайте играть и ни о чем не волнуйтесь. Ваша Лидия и Эшли Барнс в одном лице.»
Сьюзен дочитала записку под звуки молотка и пилы, доносящихся из соседней гостиной, где вовсю шло приготовление к спектаклю и где слуги сооружали сцену, и посмотрела на остальных. Миссис Клэптон выглядела самой обеспокоенной.
– Бедная моя племянница! Эшли совсем не жалеет себя. Она взяла непосильную ношу не только играть роль, но и поставить пьесу. Вот ее организм и не выдержал.
– Будем надеяться, что покой поможет ей как можно скорее восстановить силы. В молодости все болезни проходят значительно быстрее чем в возрасте, – пытался успокоить миссис Клэптон мистер Хейли.
Они еще немного обсудили молодость, болезни и здоровье, а затем переключились на насущные дела театра.
Пока все молча слушали их рассуждения, Сьюзен ловила на себе задумчивый взгляд Эттвуда. Сидя в кресле и подперев голову рукой, он смотрел на нее так, словно что-то про себя решал.
– Тогда можно отрепетировать те сцены, в которых Эшли не участвует, – вставил свое слово младший Клэптон.
Эттвуд тут же поднялся с кресла и решительно заявил:
– Но именно сегодня мы с мисс Барнс должны были повторить обе наши сцены. Они слишком сложны и эмоциональны, и должны быть отточены. Если не возражаете, то я бы попросил мисс Хейли на время побыть моей партнершей. Ей лишь нужно читать текст Лидии.
– Но мы с мистером Гейтсом тоже именно сегодня собирались уделить внимание нашим диалогам, – поспешила отговориться Сьюзен. – Себе в партнерши вы можете выбрать миссис Клэптон.
– Боюсь, для миссис Клэптон это будет дополнительная нагрузка. Она и так играет в большей половине сцен. Мы же не хотим лишиться еще и ее.
– Вы правы, сэр, – в подтверждении его слов миссис Клэптон устало приложила руку ко лбу, – со всеми этими репетициями нервы уже никуда не годятся. Я почти не сплю, в голове постоянно вертятся мои слова.
– Вот видите. Мисс Хейли, я могу рассчитывать только на вас.
Сьюзен беспомощно посмотрела на отца, но и в его лице не нашла поддержки. Он одобрительно кивнул и смотрел на нее с надеждой на ее доброе сердце.
– Хорошо, я помогу вам, – обречённо выдохнула она.
– Тогда, как только вы закончите с мистером Гейтсом, буду рад видеть вас своей партнершей.
– Здесь просто невозможно находиться! – первым не выдержал шума мистер Хейли и вскочил на ноги. – Эти стуки заглушают любую речь! Нам всем придется покинуть дом. Мы можем разместиться во дворе и там приступить к репетициям. Сегодня чудесная погода и освежающий ветер, так что на улице нам будет значительно спокойнее чем здесь. Что думаете о моем предложении?
Все дружно с ним согласились и тот час покинули шумный дом.
Глава 20
Вместе с Уолтером Сьюзен расположилась на лавочке в саду, скрытая от любопытных глаз разросшимся плющом. Неподалеку на лужайке разместились и все остальные. Слуги вынесли круглый стол и стулья для тех, кто пожелает посидеть.
Пока Уолтер с чувством произносил свои слова, Сьюзен думала о репетиции с Эттвудом. Она так часто наблюдала за ним и Эшли, что сама почти наизусть выучила роль Лидии. Она знала что и зачем следовало, и хорошо помнила те самые объятия, в которые капитан Абсолют заключал свою возлюбленную. Сьюзен и ждала и боялась этого момента. Каким бы Эттвуд не был по характеру, но что-то в нем сильно привлекало ее. Она прекрасно помнила, каково это прижиматься к нему и чувствовать на себе его руки. А губы?! Воспоминания о поцелуях до сих пор волновали ее. Волновали так, как не должны были волновать невинную девушку.
Вот и сейчас Сьюзен произносила слова, а все ее мысли были заняты предстоящей репетицией с Эттвудом.
– Вы сегодня немного рассеяны, Сьюзен, – закончив играть обе сцены, заметил Уолтер. – Вы хорошо себя чувствуете? Может вам тоже следует подняться к себе и отдохнуть?
– Вы же слышали, что мне ещё предстоит отыграть роль Лидии с мистером Эттвудом.
– Если хотите, я могу проводить вас в дом, а Кристиану скажу, что вы слишком утомились. Он вполне может справиться без вас. В крайнем случае, даже я сгожусь на роль Лидии.
Сьюзен стоило бы воспользоваться предложением Уолтера, но всё внутри неё взбунтовалось. Что если ей больше никогда в жизни не выпадет шанс оказаться в объятиях Эттвуда? Она не собиралась отказываться от возможности прижаться к нему! Она позволит себе эту маленькую слабость. Всего один раз. И потом больше никогда не будет думать о нем.
– У нас осталось всего несколько дней до представления. Нельзя допустить, чтобы что-то помешало нам исполнить свои роли на достойном уровне. Если мистеру Эттвуду необходима моя помощь, я окажу ему её. Это не потребует от меня много сил. Так что, Уолтер, вам не о чем волноваться.
Сьюзен пыталась говорить как можно более равнодушно, хотя внутри испытывала сильное волнение. Каких-то несколько минут и Эттвуд будет рядом. После его объятий она даже с чистой совестью сможет смотреть Эшли в глаза! Если уж жизнь преподнесла ей такой шанс, она им воспользуется.
– Тогда позвольте проводить вас к мистеру Эттвуду, – поднялся с лавки Уолтер и предложил Сьюзен руку.
Но вместо того, чтобы вложить свою ладонь в его, она смущенно опустила глаза и принялась поправлять оборки на платье.
– Если вас не затруднит, сэр, могли бы вы пригласить его сюда.
– Конечно, мисс Хейли.
Уолтер ушел, а Сьюзен быстро пригладила волосы, причмокнула губами, накрыла одну руку другой, разместила у себя на коленях и с безмятежным видом принялась ждать.
Вот не стоило ей приглашать Эттвуда в столь уединенное место, но и прижиматься к нему на глазах у остальных тоже было неловко.
Кристиан появился спустя пару минут. Его губы оказались растянуты в легкой улыбке, но из-за усов Сьюзен не могла понять, что именно выражала его улыбка – лукавство или радость.
Когда он оказался прямо перед ней, то огляделся по сторонам.
– Я рад, что ты выбрала такое укромное место. Это позволит мне не просто играть роль капитана, но и быть самим собой. Никогда еще мои слова не будут иметь такого большого значения.
Все таки это была лукавая улыбка!
– Если ты будешь продолжать меня смущать, я уйду, и вместо себя пришлю Уолтера. Он и так уже порывался побыть твоим партнером.
– Уолтер?! – засмеялся Эттвуд. – И что могло побудить его стать Лидией?
– Беспокойство о моем здоровье. Он, в отличии от тебя, бережет мои нервы.
Эттвуд наклонился и приблизился к ее уху.
– Зато я их волную, – прошептал он и сел к Сьюзен.
Она отпрянула от него и с гордым видом сказала:
– Если бы нос был способен расти пропорционально самомнению, то у тебя он достиг бы уже целого фута.
– А если бы ты не была такой упрямой, то сейчас бы не в перепалку со мной вступала, а в качестве моей невесты слушала восхищенные комплименты.
– Такой упрямой?! – возмутилась Сьюзен. – То есть ты считаешь себя таким неотразимым, что девушка может отказать тебе только по причине упрямства? Нет, твое самомнение равняется не одному, а двум футам!
– Тогда почему ты ревнуешь меня к Эшли?
– Я?!! – с большими от негодования глазами Сьюзен ткнула себя пальцем в грудь. Никогда и ни за что она не признается ему в этом! – Три! Три фута!
– Глупо отрицать очевидное. Я же вижу как ты смотришь на меня когда я ее обнимаю.
– А тебе не приходило в голову, что я думаю не о тебе, а беспокоюсь за подругу, чтобы ты и ей не навредил?
– Это звучит так же смешно, как твои попытки прижимать к себе бедного Уолтера в желании досадить мне. Не хотел бы я оказаться на его месте. Он влюблен в тебя, а ты бессовестно используешь его.
Сьюзен ощутила внутренний укор от справедливых обвинений. То, что он озвучил вслух, она говорила себе в душе.
– Не тебе читать мне нотации. Уолтер – благородный джентльмен и достойнейший молодой человек. Я ценю и уважаю его.
– Но ты его не любишь.
– А это уже не твое дело. Мы с Уолтером изображаем влюбленных, и должны показать нашу любовь перед зрителями. Мы лишь играем роль, и он это понимает.
– Ну, ну, – скептически изогнул Эттвуд уголок губ.
– Это всё, что ты хотел мне сказать? Может пора приступить к делу?
– По крайней мере в книге нам легче говорить о любви чем в жизни.
Сьюзен бросила на него удивленный взгляд, так как в его голосе не прозвучало и нотки иронии.
Откуда он всё про неё знал? Хотя она всё отрицала и передёргивала его слова, но он был прав. Чертовски прав! Он говорил ей то, в чем она сама себе боялась признаться. Её ревность не могла возникнуть на пустом месте. Но и любить его она не хотела.
Эттвуд поднялся на ноги, помог ей встать, открыл пьесу на нужной странице и, передав ее Сьюзен, начал читать свой текст по памяти. Он называл ее «мой нежный, мой добрый ангел», говорил, что их любовь будет им опорой, восклицал, как ярко запылает пламя их чистой любви. Как же хорошо сейчас Сьюзен понимала Эшли, которая поддавалась очарованию Эттвуда и в такие мгновения не могла перед ним устоять. Сердце так и стремилось ответить на его слова.
Вот, он озвучил желание «прижать мою Лидию к своей груди», процитировал фразу: «В этом для меня вся улыбка жизни – другой нет» и сделал шаг к Сьюзен. Его руки обвили ее талию и притянули к себе, а усы коснулись виска.
Сьюзен уткнулась ему в грудь и обмякла. Она не должна была становиться такой податливой, не должна была с готовностью прижиматься к нему и закрывать глаза от наслаждения, но это была её единственная возможность ещё раз почувствовать тепло его тела, услышать стук сердца и ощутить запах.
– Сьюзен, я люблю тебя, – легкое дыхание обволокло её шею. – Я же вижу, как ты тянешься ко мне. Как таешь в моих руках. Пожалуйста, доверься мне. Я не причиню тебе вреда.
Его рука скользнула между ними, пальцами он нежно коснулся ее подбородка, а затем слегка отстранился, приподнял лицо Сьюзен и прильнул к губам. Осторожно. Не стараясь сразу завладеть ее ртом, а лишь потихоньку завоевывая желанные девичьи губы. И снова Сьюзен была слишком отзывчивой, слишком безвольной. Она позволяла ему целовать себя.
– Скажи, что тоже любишь меня? – не отрывая губ, прошептал Эттвуд. – Скажи, что станешь моей женой?
Сьюзен тут же опомнилась. Женой? Женой Кристиана Эттвуда?! А как же Эшли?! Как она сможет нарушить данное ей обещание? Как посмотрит ей в лицо?
– Нет. Я не хочу становиться твоей женой, – Сьюзен попыталась выпутаться из его объятий, но Кристиан крепко держал ее.
– Послушай, нет ничего плохого в том, что мы полюбили друг друга.
– Но я не люблю тебя.
– Любишь. Любишь так, что не можешь сопротивляться моим объятиям, моим губам, моим поцелуям.
– Замолчи! Я не хочу тебя слушать.
– Сьюзен, признай очевидное!
– Отпусти меня!
– Почему ты так этого боишься?! Почему не веришь своим чувствам?!
– Потому что я не могу! – в отчаянии выкрикнула она и вырвалась из его рук.
Сьюзен бросилась бежать прочь от Эттвуда и притормозила только перед выходом на лужайку. На ходу она поправила платье и волосы. Но и в компании других участников не осталась. Сославшись на головную боль, быстро ушла в дом и заперлась в своей комнате.
Глава 21
Предательница!
Слабачка!
Идиотка!
Дура!
Сьюзен не переставала себя ругать. Она предала Эшли. Она в очередной раз проявила слабость и не устояла перед искушением изведать объятия Эттвуда. Она как идиотка прижималась к нему, и как дура уверяла его, что он ей безразличен. А сама? Сама сделала всё, чтобы остаться с ним наедине и получить его поцелуй. Она обманывала не его. Она обманывала себя! Что же ей теперь делать?
Сьюзен нервно ходила по комнате. Она заламывала руки и почти до крови кусала губы. Нет, не могла она полюбить Эттвуда. Не могла! Во всем были виноваты его поцелуи. Это они так действовали на нее и заставляли ее сдаться на волю победителю. Ей просто нужно перестать желать их и всё пройдет само собой, рассеется как утренний туман. Она снова станет собой, беззаботной и веселой Сьюзен Хейли. И никакой Кристиан Эттвуд ей будет не нужен.
Она должна выдержать срок и не приближаться к нему. К сожалению, еще несколько дней ей предстоит видеть его, но потом причина быть рядом отпадет. Она сделает всё возможное, чтобы сохранять между ними дистанцию и не подпускать его к себе. Пусть Эшли владеет его вниманием и старается быть с ним рядом, а ей это ни к чему. Она больше не будет такой чувствительной. Отныне она крепость. Стена. Камень. Бастион. И никакие мысли о влюбленности в Эттвуда не должны задерживаться в ее голове.
Решительный настрой Сьюзен не обращать внимания на Эттвуда дал свои плоды. А может в этом помог напряженный график репетиций, но встретив на следующий день Кристиана, Сьюзен и бровью не повела в его сторону, и не посмотрела на него, когда он держал в объятиях Эшли, которая снова была в строю. Так случилось и на следующий день. Сьюзен даже улыбнулась про себя. Надо же, как всё легко решилось – просто ей нужно было сказать себе твердое «нет», и вся влюбленность испарилась.
Последние два дня до главного представления оказались самыми тяжелыми и нервными. Пьеса проигрывалась полностью от начала и до конца. Нужно было не только наизусть произносить слова, но и вовремя появляться или уходить со сцены, двигаться в правильном направлении и вставать так, чтобы не загораживать других участников. Эшли поправляла каждого, кто допускал ошибку и заставляла отыгрывать сцену еще раз.
Теперь плохо спали все. Ни у кого в голове не осталось ничего, кроме выученных реплик. Каждый мысленно проигрывал свою роль и пытался ничего не упустить. Любовь и чувства отошли на задний план, уравняв всех со всеми.
В день представления Сьюзен с отцом пришлось еще и раздавать указания слугам, следить, чтобы те правильно расставили стулья, приготовили напитки и закуски и проводили гостей на предназначенные для них места.
За кулисами все обменивались взволнованными взглядами, тихо повторяли слова и давали друг другу напутственные пожелания.
Часы отсчитали последние секунды до начала. В зале погасили свечи, оставив только те, что освещали сцену. Наступила тишина.
Прозвучал удар гонга, возвещающий о начале представления. Слуги раздвинули портьеры, служившие занавесом, и закрепили их по бокам сцены. Зрители увидели стоявший посредине стол, пару стульев, у задней стены шкаф и тумбу с цветами. Через несколько секунд показались подруги, которые вышли с разных сторон и, встретившись в центре, принялись обниматься и изображать радость.
Актеры эмоционально отыгрывали свои роли и по ходу сюжета сменяли друг друга. Иногда слуги уносили стол и стулья, а потом возвращали на место. Правда без казусов всё же не обошлось. Уолтер вышел к зрителям раньше времени и прервал чужой диалог. Поняв, что ошибся, молодой человек демонстративно ударил себя по лбу и воскликнул, что забыл привязать строптивого коня к столбу и теперь тот может наделать много беды, а затем стремительно скрылся за портьерой. В зале раздался смех. Все решили, что так и должно быть.
Последние слова пьесы были у Сьюзен. После того как все влюбленные помирились и простили друг друга, ее героиня подвела итог словами, что «когда сердца соединяют свою судьбу, то добродетель венчает их своим венком, а вот неразумная страсть вплетает в этот венок пышную розу, шипы которой пребольно колят, когда облетают ее лепестки.»
Сьюзен громко произнесла последние слова и замолчала. Все на сцене замерли. Слуги развязали портьеры и соединили их, тем самым показывая, что спектакль окончен. Через мгновение раздались аплодисменты и портьеры снова раздвинулись.
Участники пьесы взялись за руки и поклонились зрителям.
С окончанием последней реплики Сьюзен почувствовала, как с ее души свалился огромный камень. Всем ее мучениям пришел конец. Она могла спать спокойно и не находиться среди трех огней – Эшли, Эттвуда и Уолтера. Теперь её жизнь вновь станет принадлежать только ей. Она будет свободной. Искушение в лице Эттвуда исчезнет. Да и мучить Уолтера она перестанет. Он так и не сделал ей предложение, что тоже ее радовало. А Эшли? Эшли осталась при своем, но с этим Сьюзен уже ничего не могла поделать. Рано или поздно Эшли поймет, что Эттвуд не испытывает к ней чувств. Но Сьюзен к этому уже не будет иметь никакого отношения.
Закончив с поклонами, все участники разбрелись по залу и начали лично принимать поздравления и восхищенные комплименты своей игрой.
То ли от пережитого волнения, то ли из-за духоты, то ли из-за свалившегося с плеч груза, а может из-за всего разом, Сьюзен ощущала не только великое облегчение, но и сильную жажду, и пыталась утолить ее шампанским, шерри и пуншем.
С каждым новым бокалом она становилась всё более расслабленной и веселой. Радость от закончившихся испытаний и напряженных дней наполняли ее легкостью. Вскоре Сьюзен почувствовала головокружение и слабость в теле. Ей пора уже было прекратить пить и выйти на улицу подышать свежим воздухом, а иначе совсем скоро она не сможет стоять на ногах.
Стараясь скрыть неуверенную походку, Сьюзен прошла вдоль стены, вышла за дверь и направилась на улицу через вход для слуг. Но даже когда оказалась на улице и сделала несколько глубоких вдохов, туман в голове не рассеялся, а ноги по-прежнему еле держали её.
Ей срочно нужно присесть и, желательно в укромном месте, чтобы подождать, когда алкоголь выветрится и она сможет прийти в себя. Сьюзен пересекла двор и обогнула конюшню. У стены лежал огромный ворох соломы, на который она с удовольствием плюхнулась, с облегчением выдохнула и закрыла глаза. Как же было хорошо. Где-то вдалеке слышались голоса слуг, прибывших с хозяевами и ожидающими их на лужайке у колясок. Конюшня, скорее всего, тоже пустовала, так как единственный конюх мог пойти развлечься с другими кучерами.
Долгожданные тишина и покой.
Разве может быть что-то лучше этого?
– Мне жаль прерывать твое уединение, но неблагоразумно молодой леди одной прятаться во дворе в такой поздний час, – услышала она совсем рядом назидательный голос Эттвуда. – Кто-нибудь может воспользоваться твоим состоянием и сотворить с тобой дурное.
Сьюзен открыла глаза и, в вечернем сумраке увидела возвышающуюся фигуру Эттвуда. Он стоял у нее в ногах, и даже в темноте она разглядела недовольство в его лице.
– Я не боюсь тебя, – беспечно махнула она рукой. – Ты тут единственный, кто может мне угрожать, но если ты только приблизишься ко мне и попытаешься меня поцеловать, я тут же закричу.
– Кто сказал, что я собираюсь тебя целовать? Или ты так этого жаждешь, что выдаешь желаемое за действительное?
– Я лишь желаю, чтобы ты ушел и избавил меня от своего присутствия. Я не хочу тебя видеть.
– Я не оставлю тебя одну. Сначала я помогу тебе подняться и сопровожу в дом, и только после этого удалюсь.
Эттвуд наклонился и протянул Сьюзен ладонь.
Проигнорировав его помощь, она попыталась подняться, но рука, на которую она хотела опереться, утонула в мягкой соломе и, слегка приподнявшись, Сьюзен снова завалилась назад.
Эттвуд неодобрительно цокнул.
– Если это не удалось твоему отцу, тогда мне придется заняться твоим воспитанием. Ты слишком много выпила.
– Я не просила тебя следить за мной.
– Считай, что я твой ангел-хранитель.
Сьюзен ломано засмеялась.
– Я скорее поверю, что ты демон-искуситель. Ангелы не ведут себя так порочно как ты.
– Ну всё, хватит разговоров, я отнесу тебя в дом.
Прежде чем Сьюзен успела осознать смысл его слов, Эттвуд стремительно наклонился и подхватил ее на руки.
