Текст книги "Русские чернила"

Автор книги: Татьяна де Росне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Ох-ох-ох! – задыхалась она, моргая глазами и цепляясь за кулон, словно тот хотел соскользнуть с ее трепещущей груди.

От жары у нее поплыл тональный крем, и на лице четко обозначились морщины.

– Поверить не могу, что вы оказались здесь, на этом островке у побережья Тосканы, вдали от сумасшедшей толпы, как раз тогда, когда я читаю вашу книгу! Обязательно расскажу сестре и маме, они прочли ее раньше меня и сразу сказали: «Изабель, прочти обязательно Николя Кольта, тебе понравится». А я сразу не смогла начать, у меня очень много дел, я держу бутик на проспекте Луизы в Брюсселе, ну, вы, конечно, знаете Брюссель, я где-то читала, что ваша мама бельгийка. Это невероятно, вы обязательно должны у нас отобедать, со мной, моим мужем, сыном и дочкой. Это будет божественно, как вы думаете… О, позвольте мне сделать ваше фото, я пошлю сестре, она будет в восторге, подождите минутку, я что-то не разберусь, как работают эти телефоны… куда нужно нажать…

– Мама…

Дочь одним словом, которое прозвучало как приговор, вернула мать к действительности.

– О боже мой, мне так неловко, я слишком увлеклась, я только хотела…

Николя смущенно отвел глаза и принялся смотреть на море, а дочь тем временем увела мать, крепко взяв ее под руку.

– Наверное, с вами так часто случается? – усмехнулся американец. – И со мной тоже. Когда-то на то были веские основания.

– Да полно, Крис, – вмешался Геза, – я уверен, что дамы и теперь вешаются вам на шею.

Крис. Николя силился вспомнить. Американский актер, блондин, около пятидесяти… Крис… Где-то он его видел. Николя обвел глазами террасу: никаких следов Дагмар Хунольд. Да она ли это была нынче утром? Как узнать наверняка? Можно, конечно, завтра утром, направляясь в бассейн, с невинным видом спросить у стойки регистрации: «А правда, что здесь Дагмар Хунольд?»

Мальвина о чем-то болтала с геями. Николя порадовался, что с нее постепенно сходят робость и закомплексованность. Ей гораздо больше по душе было проводить вечера на диване перед телевизором. Такая юная и хорошенькая! Когда он был с Дельфиной, ведущая роль принадлежала ей. А теперь, в тандеме с Мальвиной, роль заботливой матери играл он. Это было приятно, но порой обременительно. Мальвина вообще любила все усложнять. Иногда она молчала целыми днями, и он не знал, как себя с ней вести. Но когда на нее находило, она напоминала ему Гайю, дочь Дельфины, большую мастерицу капризничать и закатывать скандалы.

Николя старался не попадаться на глаза бельгийке: она окончательно опьянела, и зубы у нее были противно выпачканы красной помадой. Но теперь его поджидала другая опасность: к нему бочком, как крабы, медленно, но верно подбирались Алессандра с матушкой. Пришлось, кивнув месье Вонгу и мадемуазель Минг, направиться к бару.

Он выпил уже три бокала, четвертый будет явно лишним, а потому у бармена он спросил минеральной воды с газом. Настала ночь, но было все еще очень жарко. Николя вспомнил Сабину и не смог удержаться от улыбки. Ну что тут, в конце концов, плохого? Текст вместо секса. Да в самом деле, ничего страшного. Чисто виртуальная история, ни контактов, ни флюидов, идущих от тела. Никакой физической связи. Конечно, если бы Мальвина обнаружила хоть одно послание от Сабины, ему было бы трудно ей что-либо объяснить. Но этого не случится. Он глаз не спускает с «Блэкберри», и даже если аппарат попадет к ней в руки, она должна будет набрать пароль.

– Что-нибудь еще, синьор?

Ему радушно улыбался Джанкарло, сорокалетний здоровяк с эмблемой отеля на лацкане пиджака.

– Нет, спасибо.

– Надеюсь, вам нравится здесь, в «Галло Неро».

– Очень нравится, спасибо, Джанкарло.

– Здесь хорошо, правда? Конечно, если вы любите жару.

– Люблю, – ответил Николя. – Я сюда и приехал, чтобы три дня погреться на солнышке.

– Приятно видеть здесь людей вашего возраста. Обычно наши постояльцы – люди пожилые.

И он так энергично принялся взбивать коктейль, что Николя на него загляделся.

– Иногда выдается такое лето, что от стариков просто спасу нет, – поморщился бармен, понизив голос, и продолжал со своим очаровательным итальянским акцентом: – Этого нельзя говорить, когда поблизости доктор Геза, но мне порой кажется, что сюда переселился дом престарелых.

И он подмигнул.

– Вы шутите! – рассмеялся Николя.

– Да нет, так оно и есть, синьор! Так приятно видеть молодежь. Тут это редкость, – свежая кровь! Однако завтра будет великий день для молодежи.

– То есть?

– Фотосессия для крупного журнала мод. Привезут самых обворожительных манекенщиц.

Джанкарло поднял бровь.

– У вас ревнивая подружка?

Николя невозмутимо на него посмотрел:

– И еще какая!

– Быть ревнивее моей жены невозможно.

– Спорим? – предложил Николя.

Бармен с тем же усердием принялся готовить следующий коктейль.

– Между нами, – задумчиво сказал Джанкарло, встряхивая шейкер, – Моника не выносит, когда я просто смотрю в сторону другой женщины. Заметьте, я не сказал «на» другую женщину, я сказал «в сторону» другой женщины.

– И моя тоже, – отозвался Николя.

– Ладно. Больше того, она дико ревнует ко всем моим бывшим. Она уверена, что я их еще люблю.

– Та же история.

– В самом деле? Моника с ума сходит, когда я слишком часто пользуюсь мобильником. Она считает, что у меня связь или что-то в этом роде.

Николя рассмеялся:

– Моника и Мальвина, наверное, сестры.

На бармена тоже напал смех.

– Завтрашний день вашей подружке не понравится, синьор. Повсюду будут расхаживать очаровательные девушки! Она наверняка заставит вас весь день просидеть в номере. Шучу, конечно. Вы ведь писатель, да?

– Ага.

– Жаль, что я совсем не читаю.

Николя слышал эту фразу столько раз, что начал недоумевать, как же тогда умудрились продать столько экземпляров.

– Я хотел сказать, книг не читаю. Читать-то я, конечно, умею, – уточнил Джанкарло.

Было жарко, душно, и Николя умирал от желания пропустить стаканчик, а то и целый бокал.

– Я бы выпил еще шампанского, Джанкарло.

– Сию минуту, синьор.

Он протянул ему бокал. Николя отпил половину и оглядел террасу. К счастью, фанаты не устроили никакой засады. Мальвина все так же болтала с парочкой геев. Дагмар Хунольд видно не было.

– Все в порядке?

– Все в порядке, – ответил Николя.

– А откуда к вам приходит вдохновение, синьор?

Ох, если бы Джанкарло только знал, сколько раз ему приходилось отвечать на этот вопрос и как ему это надоело! Иногда он чувствует себя лягушкой, которая рефлекторно дергается, повинуясь электрическому разряду. Он залпом допил шампанское и широким жестом обвел террасу, море и яхты и заявил не без рисовки:

– Вот оно, мое вдохновение!

– То есть вы хотите сказать, что все это появится в вашей новой книге?

– Если получится, – ответил Николя и с иронией добавил: – Если книга вообще выйдет в свет.

Николя был уверен, что, получив такую неожиданную и ценную информацию, Джанкарло не успокоится и закидает его вопросами: «Как! Неужели книги не будет?» Он уже выгнул спину дугой и прикрыл глаза, готовясь отразить нападение. Но, против ожидания, ничего такого не произошло. Николя открыл глаза, почти разочарованный.

– Видите вон ту даму? – прошептал бармен. – Она разговаривает с Геза.

Николя обернулся и увидел статную рыжеволосую женщину на высоких шпильках, в кожаном костюме со шнуровкой по бокам. Она вся была увешана какими-то цепочками, что наводило на мысль о садомазохистских наклонностях.

– А кто это? – спросил Николя.

Заостренное книзу, похожее на сердечко лицо показалось ему смутно знакомым.

– Кассия Карпер, главная редакторша журнала мод. Ну, я вам говорил. Она будет командовать завтрашней фотосессией.

Дама уже в годах, а лицо молоденькой девушки. Николя задержал взгляд на тонких, точеных ногах.

– О, синьора Карпер – это личность! Все эти годы она приезжает сюда с дочерью и мужем и каждое лето устраивает фотосессию. Вот увидите, оно того стоит! Уверен, что вам захочется рассказать об этом в вашем романе…

– Добрый вечер, синьорина. Бокал шампанского? Я рассказывал синьору Кольту о круизных лайнерах.

Мальвина, как обычно, подкралась неслышно, как кошка, и теперь стояла рядом с Николя. Она ответила холодно:

– Нет, воды, пожалуйста, со льдом. Итак, что же круизные лайнеры?

«Молодец, Джанкарло, прекрасно сыграл!» – восхищенно подумал Николя, и все трое принялись разглядывать морской простор, открывавшийся за ногами Кассии Карпер. Вдали, в бархатной синеве ночи, как бриллиант, сиял яркими огнями огромный корабль.

– Видите, синьорина? Они все идут вдоль берега и приветствуют наш отель.

– Приветствуют?

– Да, по-итальянски это называется inchino – поклон, когда корабль подходит максимально близко и дает гудок. Обычно они не подходят ближе чем на четыре-пять миль, но летом могут подойти и на милю. Ваша вода, синьорина.

Они смотрели, как пакетбот, похожий на огромный плавучий торт, приближается к берегу, сияя огнями.

– Это «Сагамор», – объяснил Джанкарло, – один из самых больших круизных лайнеров. Он идет в Чивитавеккью, в последний порт «недели мечты».

Все вокруг, и Николя с Мальвиной, приветствовали «Сагамор» поднятыми бокалами. Николя представил себе, как у перил бесчисленных палуб морского небоскреба толпятся люди и тоже машут руками и поднимают бокалы. Пока гигантский силуэт корабля медленно скользил вдоль берега, он угадывал приглушенные звуки праздника: музыку, смех и песни. И в голове промелькнула мысль, что он мог бы о каждом пассажире рассказать историю. Кто они? Откуда они плывут? Кто их ждет? Вот оно, то, что вдохновляет его, – он не шутил. Но тогда что же мешает ему оторваться от «Фейсбука», одолеть ленивую скотину внутри себя, схватить удачу за хвост и разработать жилу, которая сама идет в руки? Ведь все здесь, под рукой, возьми только перо. Однако в глубине души он сознавал, что былая жажда писать покинула его. Гораздо проще было притворяться, играть какую-то роль и при этом принимать себя всерьез. И когда он перестанет врать? Ладно, хватит самообличений, все это он успеет обдумать, когда вернется. А пока ему осталось всего два дня лазурно-золотой праздности. Два дня ничегонеделания, farniente, как говорят здесь, в Италии.

В ночной темноте трижды прозвучал басовитый гудок.

– Inchino, – сказал Джанкарло.

«Сагамор» оставил на черной воде пенный след. Николя решил, что пора идти ужинать. Проходя с Мальвиной под руку мимо Джанкарло, он украдкой, чтобы она не увидела, подмигнул бармену. Тот вежливо и подчеркнуто бесстрастно поклонился. Он все понял.

На верхней площадке террасы они оказались не на том месте, где сидели утром и откуда открывался прекрасный вид. Взбешенный Николя потребовал именно тот самый столик. Метрдотель рассыпался в извинениях: столик уже заказан заранее.

– Вам известно, кто я? – сухо осведомился Николя.

– Конечно, синьор Кольт, – пролепетал метрдотель.

– Я хочу сидеть за этим столиком.

Прибежал улыбающийся доктор Геза.

– Синьор Кольт, разумеется, этот столик ваш. Прошу нас извинить.

Сконфуженный метрдотель исчез. Они уселись за столик.

– И надо было тебе начинать… – заметила Мальвина.

Он ее не слушал. Постояльцы смотрели на него и улыбались. Да, его узнали. «О, смотрите, это же писатель! Это он? Ну да, конечно он». Семейство из «Ярмарки тщеславия» – воплощенная итальянская элегантность с обложки глянцевого журнала – подняло бокалы за его здоровье. Он улыбнулся и ответил им тем же.

Кассия Карпер сидела за соседним столиком в компании изысканно одетого седовласого джентльмена и юной девушки. Пока Мальвина изучала меню, Николя успел еще раз бросить взгляд на ее ноги в шикарных туфлях. Потом он огляделся вокруг: Дагмар Хунольд нигде не было.

– Что ты вертишь головой? – спросила Мальвина.

– Да просто жарко.

Он снял пиджак и повесил его на спинку стула. Жарко ему не было, но как иначе объяснить свой озабоченный вид? Он сгорал от желания заглянуть в «Блэкберри», лежавший в кармане, но боялся разозлить Мальвину. От матери, наверное, как всегда, ничего. И Франсуа ему не позвонил и не прислал даже сообщение. А вот Сабина… Ее последнее сообщение… А может, есть и еще одно… И Алекс Брюнель мог (или могла) поместить еще одно фото на его стене…

Хрустя сухариками грессини, Николя спрашивал себя, удастся ли ему когда-нибудь отойти от всего этого. Может, надо уехать куда-нибудь, где нет ни мобильной сети, ни Интернета. Есть же знаменитые писательские резиденции, эти монастыри, куда запирают строптивых авторов, чтобы заставить их писать. Он представил себя, согнувшегося над листами бумаги, в комнате без мебели, с прекрасным пейзажем за маленьким окном. И дважды в день суровая, изможденная женщина в черном, настоящая миссис Дэнверс из «Ребекки» [10]10
  «Ребекка»– роман Дафны Дюморье, миссис Дэнверс– один из персонажей романа.


[Закрыть], будет молча приносить ему еду: хлеб, чай и суп.

Голос официанта вернул его к действительности, в атмосферу утонченного очарования «Галло Неро». Филе морского окуня с протертой брокколи для мадам. Ризотто с устрицами и жареный тунец под соусом тартар для месье. Они молча наслаждались прекрасными блюдами. И кушанья, и белое орвието были великолепны. Шеф-повар пробрался к ним между столиками и осчастливил Николя сообщением, что ему очень понравился «Конверт». Его семья родом из Камольи, и он точно знает, где расположен дом Джейка и Салли. Николя его поблагодарил, за чем последовал неизбежный вопрос:

– А о чем будет ваша следующая книга, синьор Кольт?

И Николя привычно ответил голосом GPS-навигатора:

– Надо подождать, и тогда узнаете.

Десерта Мальвина не пожелала, и они снова спустились к бассейну, чтобы выпить последний стаканчик. В мягком, душистом воздухе раздавался отдаленный шум прибоя. Устроившись в шезлонгах, они любовались серебристыми отсветами на воде.

– С днем рождения, – шепнул Николя, протягивая Мальвине маленькую коробочку.

Мальвина открыла ее, и «Ролекс» блеснул в лунном свете. Она разглядывала часы, положив их на ладонь.

– Тебе нравится? – спросил он. – Было нелегко отыскать эту модель, но я решил, что именно она тебе очень пойдет.

– «Ролекс», – выдохнула Мальвина. – Мне нравится, но…

Улыбка Николя погасла.

– Но что?

– «Ролекс», Николя, ведь ты обычно даришь часы своей маме.

– Черт возьми, Мальви, а спасибо ты не хочешь сказать?

– Спасибо, – быстро пробормотала она. – Они очень красивые. Правда. Спасибо.

Он неловко попытался надеть часы ей на руку, и они с глухим стуком упали на пол. Ну что ты будешь делать, вот ведь досада какая… Его задели не слова Мальвины. Он и сам не мог бы объяснить почему, но больнее всего ему было, когда он увидел, что «Ролекс» ей вовсе не идет. А он так радовался, найдя часы в магазине, уверенный, что в них она будет смотреться потрясающе.

– Я устала, – прошептала Мальвина.

Она вся как-то поникла, как увядший цветок, затылок стал еще нежнее и беззащитнее, кожа совсем побледнела.

– Ты что, уже хочешь подняться в номер? – удивленно спросил Николя.

Но она уже встала с места, и ему ничего не оставалось, кроме как пойти за ней. Еще не было одиннадцати часов. Ни спать, ни укладываться так рано ему не хотелось. За спиной остался бар, манивший музыкой и веселым смехом. Мальвина шла впереди, перешагивая через ступеньку.

В их отсутствие номер приготовили к ночи, и в нем было спокойно и уютно. Покрывала аккуратно сложены, чистые, бело-розовые, с шоколадным узором по краям, простыни расправлены. Занавески задернуты, в изголовье зажжены лампы. В ванной сменили полотенца.

– Обними меня, – сказала Мальвина.

Он подчинился. Но втайне он прижал к себе Сабину, которую никогда не обнимал. И когда он ласкал крепкие белые груди Мальвины, он думал о спелой коже Сабины, к которой никогда не прикасался. И это губами Сабины он сейчас наслаждался. Господи, как же он желал ее губ!

Суббота
16 июля 2011 года

Вы настолько тщеславны, что думаете, будто эта песня о вас.

Карли Саймон

Каждый раз, останавливаясь в каком-нибудь отеле во время бесконечных поездок, Николя соблюдал неизменный ритуал, если собирался провести ночь спокойно. Во времена Дельфины, когда он вел жизнь закоренелого лентяя, путешествовать ему доводилось мало. Он ездил только в Брюссель, к родственникам матери. Потом было путешествие в Италию с Франсуа. Известность вытолкнула его в мир. В двадцать шесть лет он сполна познал все тяготы смены часовых поясов. С две тысячи восьмого по две тысячи одиннадцатый он побывал в девятнадцати странах. Поначалу его будоражила новизна, оживление незнакомых городов, разговоры с людьми и даже вызовы, которые время от времени ему бросала жизнь. Через два года пришлось за все это платить. Первой платой стала бессонница: ему часто не удавалось заснуть, даже если он был вконец измучен. Он останавливался в лучших отелях, но некоторые номера, как бы хорошо они ни были оборудованы, решительно не годились для сна. Его приятельница Лара утверждала, что, согласно фэн-шуй, науке о видимых и невидимых флюидах в жилых помещениях, все дело в том, как ориентирована кровать: изголовьем на юг или на север. И в зеркалах, способных излучать вредоносную энергию. Николя подсмеивался над этими теориями. Ему было достаточно переступить порог комнаты, и он сразу чувствовал, хорошо тут будет спаться или нет. Это как первое впечатление от незнакомого лица. Бросив беглый взгляд на комнату, он понимал, что в ней не так. Может, это и имело отношение к фэн-шуй, но с Ларой он все время спорил. Кровать не на месте, стол чересчур громоздкий, стул стоит косо, раздражает картина на стене, скверно расправлено покрывало, задернутые шторы действуют на нервы. И небольшой ритуал заключался в том, что он передвигал мебель до тех пор, пока ему не становилось хорошо и уютно. Бывало, что ему не нравился цвет стен или слишком навязчивый запах освежающего воздух аэрозоля. Случалось и спускаться в холл и просить другой номер.

Во время рекламных поездок ему в память врезались два обиталища. В Венеции его поселили в номере без окон, зато с огромным количеством зеркал. Замысел художника-оформителя этого отеля вообще произвел на Николя большое впечатление. Ошеломляло решение холла: с потолка свешивались серебряные сталактиты, а пол покрывала прозрачная черная плитка. Номер же походил на безвкусную розовую бонбоньерку, где стены уводили отражение обитателя в бесконечность, как на лестнице в замке лорда Макрэшли. Он не решился прикоснуться ни к перламутровому телефонному аппарату в виде морской раковины, ни к затейливому душу с его хромированными стеблями, лепестками и листьями.

После презентации в книжном магазине «Толетта» в районе Дорсодуро Николя вернулся в отель с признаками начинающейся мигрени. Наплевав на роскошный душ, он принял таблетку аспирина и улегся спать. Посреди ночи ледяная рука сжала сердце, и он проснулся, как от толчка, нашаривая рукой выключатель. Но вместо ночника в глаза вдруг ударил слепящий, как фейерверк, общий свет. Стало нечем дышать. Чудовищная тяжесть навалилась на грудь и прижала к кровати. А зеркала отразили паническую судорогу маленькой рыбки, случайно выпрыгнувшей из банки. Николя почувствовал себя погребенным заживо. Он с трудом сполз с кровати и, еле держась на тяжелых, непослушных ногах, рванулся к окну, чтобы глотнуть хоть немного свежего воздуха. Но в розовой бонбоньерке не было окон, только ровное жужжание кондиционера и зеркала, зеркала, зеркала… Он метнулся в ванную, но и там не было окна. Может, ему снится кошмарный сон? Он ущипнул себя. Который теперь час? Впрочем, какая разница! Если он сейчас же, немедленно не выберется из этой комнаты, он тут и сгинет. Распластается на ковре и испустит дух. Он уже видел статью на первой полосе «Коррьере делла сера»: «Знаменитый писатель найден мертвым в номере одного из венецианских отелей». Шатаясь и озираясь кругом, Николя открыл дверь и спустился в черно-серебряный холл. Дежурный администратор, увидев странного человека с выпученными глазами, наверное, решил, что тот накачался наркотиком. Николя начал пробирать холодок, и он только тут сообразил, что стоит в холле почти голый. Зато он, по крайней мере, дышит. Он жив. Все будет хорошо. Только вот в эту слепую комнату он больше не вернется.

Другую бессонную ночь он провел в Мадриде, в роскошном отеле с нефритовым бассейном и уютным патио с пальмами. Он довольно рано, по испанским меркам, вернулся в отель с весьма удачной встречи в Доме книги. Марта, его пресс-атташе, с извиняющейся улыбкой попросила его завтра встать «не слишком поздно»: за завтраком ему предстоит интервью для газеты «Эль паис» и написать пожелания читателям. Совершив ритуал перестановки мебели, он довольно быстро заснул. Номер ему достался просторный, со светло-желтыми стенами и очень тихий: окна выходили в патио.

Посреди ночи его разбудил дьявольский хохот. В номер кто-то забрался? Такое впечатление, что целая шайка. Но как они сюда попали? Чем они тут занимаются? Николя зажег свет. Он был один. Абсолютно один, это он понял сразу. Однако дверь возле его постели вела в смежный номер. Там, за стеной, жизнь била ключом, грохот стоял такой, словно стадо очумевших слонов лихо отплясывало в саванне в ритме макарены. У Николя не возникло ни малейшего желания разделить с соседями веселье. Было уже четыре часа утра, и через три часа ему надо было вставать. Может, все-таки лучше присоединиться к соседям, выпить с ними как следует и потанцевать? Дело кончилось тем, что он спустился в холл, попросил беруши и благополучно проспал важное интервью.

Спускаясь к завтраку в белом пушистом халате, с «Монбланом» и блокнотом «Молескин» в кармане, он вдруг поймал себя на том, что уже две ночи подряд не совершал обычного ритуала фэн-шуй. В «Галло Неро» он и так чувствовал себя как дома. Здесь все до малейших деталей способствовало внутренней гармонии. Расположение туалетных принадлежностей вокруг раковины было тонко продумано, простыни источали нежный аромат меда и лимона, блюда с фруктами щедро пополнялись, а лица горничных и остального персонала всегда светились приветливыми улыбками. Здесь все дышало простотой, что выгодно отличало «Галло Неро» от остальных модных отелей. Уникальная красота островка, словно висящего между небом и землей, цветущий сад, защищенный от солнца высокими кипарисами, прибрежными соснами и оливковыми деревьями, нежное дуновение бриза – все это заставляло безропотно подчиниться его очарованию. Николя казалось, что итальянская аристократка и ее обворожительный американский летчик, которые создали это любовное гнездышко сорок лет назад, все еще живы. По крайней мере, дух места сохранился. Николя представлял себе, как они шли, рука в руке, тесно прижавшись друг к другу: она – смуглая, гордая, босая, с носом римской патрицианки, в тунике от Пуччи, и он – воплощение мужественности а-ля Стив Маккуин, в линялых джинсах и белой футболке.

За завтраком Николя сидел за тем же столиком, что и накануне. Еще не было и восьми утра, и спал он мало, но совсем не устал. И как это ему удалось после такого беспокойного вечера? «Это явно от отца, – подумал он с улыбкой. – Это мощные гены Колчиных, которые умели вести дела, даже когда утро выдавалось нелегким». Итальянское солнышко уже припекало вовсю. Николя заказал чай и огляделся. За столиком сидела только швейцарская пара. Они обменялись приветствиями. Дагмар Хунольд не было. Может, она имеет обыкновение есть в номере? Да и здесь ли она? Николя перебирал в уме события прошедшего дня. Особенно ярко запечатлелся в памяти один образ, и губы сами медленно расплылись в чувственной улыбке. Официантка, которая наливала ему заказанный «Эрл Грей», сразу заметила, насколько он молод и привлекателен. Он с улыбкой поднял на нее глаза:

– Grazie [11]11
  Спасибо ( ит.).


[Закрыть].

– Prego [12]12
  Пожалуйста ( ит.).


[Закрыть], – отозвалась девушка.

Мальвина еще спала. Она и не подозревала, как он провел вчерашний вечер, после того как она уютно свернулась калачиком на широкой постели. Как только ее дыхание стало ровным, Николя заперся в туалете, в полной безопасности, в компании своего «Блэкберри». Начал он со странички в «Фейсбуке». Загадочный Алекс Брюнель выложил еще одно фото. Ошибиться было невозможно, это именно Николя сидел у барной стойки, повернувшись лицом к Джанкарло. Его снимали со спины, с приподнятой части террасы, но лицо в профиль и сильные плечи под зеленым пиджаком сразу указывали на хозяина. Двести девяносто шесть человек написали, что им «нравится». Появление снимка настолько напугало Николя, что он даже не стал читать комментарии. Он терпеть не мог, когда за ним следили. В прошлом году какая-то чокнутая девица послала ему с нарочным целую обойму своих снимков в голом виде, причем ее тело сплошь покрывали десятки обложек разных изданий «Конверта». Он не ответил на послание, и тогда она где-то ухитрилась раздобыть его парижский адрес, потому что он потом видел ее на улице Лаос. Ненавидящий взгляд, который она бросила на него издалека, не обещал ничего хорошего. Потом Николя получил письмо от мужчины уже в возрасте, который грозился на ближайшей встрече с читателями плеснуть ему в лицо кислотой. Это были единичные эпизоды, с которыми быстро справились Алиса Дор и полиция, но которые заставили его понервничать. Ликвидировать фото он не решился, но лелеял мысль заблокировать Алекса Брюнеля, чтобы тот (или та) больше не смог ничего написать на его стене. Хотя пока этот тип никакой опасности не представлял. Николя на цыпочках вернулся в номер. Все было спокойно. Он бросил взгляд на балкон. Потрясающая ночь. Почему бы не заказать себе лимончелло? Если попросить принести в номер, можно разбудить Мальвину. Вчера она не пожелала заняться любовью, сказала, что плохо себя чувствует и хочет спать. А что, если пойти еще посидеть в баре? Он вышел из номера и тихо прикрыл за собой дверь. Джанкарло встретил его широкой улыбкой и налил стаканчик холодного лимончелло, который Николя осушил единым махом. Волшебное ощущение. Он заказал еще. И того лучше! В баре никого не было. Чуть поодаль, возле бассейна, курила, смеялась и танцевала какая-то компания. Николя окинул взглядом террасу ресторана: а вдруг таинственный Алекс Брюнель выслеживает его, прячась в темноте? Но там было пусто. Он решил позвонить Франсуа. Уже за полночь, а у Франсуа семья, жена и дети, имен которых он никак не мог запомнить, но откладывать звонок не хотелось. После нескольких гудков прозвучал низкий, серьезный голос Франсуа, которого ему так не хватало. «Вы позвонили Франсуа Морену. С вами говорит автоответчик. Оставьте сообщение после сигнала, и я вам перезвоню. Спасибо». Николя увяз в длинном монологе, пытаясь, как обычно, быть остроумным, но потом сдался и отсоединился. После третьего лимончелло им овладело отчаянное возбуждение. Уже в пятый раз за день он набрал номер мобильника матери. Сообщений нет, на улице Роллен никто не берет трубку. Почему ее нет дома, когда на дворе почти час ночи? Почему не отвечает мобильник? Это не в ее привычках. А если с ней что-нибудь случилось? Когда он оторвался наконец от телефона, рядом с ним, чуть пошатываясь, стоял американский актер.

– Привет, – сказал он, хлопнув Николя по плечу. – Что, дружище, вернулся?

Николя и охнуть не успел, как американец уже заказал две «Кайпироски» [13]13
  «Кайпироска»– коктейль из водки с фруктовым соком.


[Закрыть]. Подниматься в номер под бок к сонной Мальвине не хотелось, и ему не осталось ничего, кроме как выпить. После инцидента с «Ролексом» в душе остался неприятный осадок. В конце концов, несколько бокалов вина еще никому не приносили вреда. У него всего два дня в «Галло Неро». Так почему он не может позволить себе надраться нынче ночью? Кто его упрекнет? На что там жалуется американец? На семейные неурядицы? На то, что карьера пошла на спад? Его слова доходили до Николя глухо, издалека, как с другого конца длинного тоннеля. Он согласно кивал и пил. Американец что-то говорил и тоже пил. Ночь уже повернула к рассвету. Николя почувствовал, как водка вырвалась из кисло-сладкой лимонной засады и внутри у него все разогрелось, а глаза заволокло пеленой. Американец продолжал свой монолог, а Николя следил глазами за поющей и танцующей компанией. Кажется, все это уже было когда-то… Отель «Калифорния», Игл. И в тот момент, когда он уже почти падал со стула, ему послышался предупреждающий голос. Голос Дельфины: «Ты пьян. Ты снова напился, Николя». Он отмахнулся и выпил еще. Что было потом у барной стойки, он помнил смутно, пока не появилась Кассия Карпер в своих сногсшибательных туфлях. Мобильник возле уха как приклеенный. С кем это она там говорит в такой поздний час тихим и сиплым голосом? Она заказала шампанского и выпила его в одиночку, стоя возле бара рядом с ним и не переставая говорить по мобильнику. Но он заметил, что она украдкой его разглядывает. Как только глаза Николя останавливались на ее туфлях, его пробирала дрожь. Он и опомниться не успел, как Кассия Карпер оперлась рукой на его бедро и наклонилась, чтобы подписать счет. Ее белая рука с красными ногтями распласталась по его колену, как морская звезда. Сквозь джинсы он чувствовал тепло ее ладони и пальцев. Дальнейшие события смешались и смазались в его сознании. Американец куда-то подевался, а он вдруг оказался с бокалом шампанского в руке и с привкусом языка Кассии Карпер во рту. Который теперь час, он понятия не имел. Когда он добрался до номера, было три часа ночи. На ногах он держался плохо. Магнитная карточка не работала, а может, это он был настолько пьян, что вставил ее не той стороной. С минуту он возился с карточкой на ощупь, и когда уже был готов упасть возле порога и заснуть прямо на полу, дверь щелкнула и открылась. Николя прямиком направился в ванную, стараясь ступать как можно тише, но каждое движение все равно гулко отдавалось в номере. С трудом раздевшись, он встал под душ и открыл холодную воду на полную мощность. Сразу стало легче. Он вытерся, выключил воду и полез за «Блэкберри». На экране мигала голубая точка. Сообщение. Сабина. Николя закрыл дверь на задвижку. Конечно, маловероятно, что Мальвина проснется, но осторожность никогда не помешает.

В послании Сабины не было ни единого слова. Только фото. И фото настолько невероятное, что ему пришлось несколько раз себя перепроверить. Уж не привиделось ли ему все это? Неужели уже допился до такого состояния? Он вглядывался в экран до рези в глазах. Нет, не привиделось. На экране были широко раздвинутые бедра Сабины, с нежным курчавым треугольничком цвета меда, и среди изысканного узора завитков – два женских пальца, погруженные в нежную и влажную розовую плоть.

– Хотите еще чаю, синьор Кольт?

Голос официантки вернул его к действительности. Николя кивнул, следя глазами, как снова наполняется его чашка. Сохранить это фото было нельзя: слишком опасно. Он долго его разглядывал, сидя на мраморном полу ванной комнаты. Будь это фото на айфоне, он мог бы его увеличить и насладился бы по полной. Тут «Блэкберри» мигнул красным, и он понял, что пришло новое сообщение. «Теперь твоя очередь». Растерянный Николя быстро убедился, что сфотографировать собственные гениталии – задача не из легких. Да и все приключения сегодняшней ночи тому явно не способствовали. Поначалу, пока он не нашел правильный угол, на фото получались то бедро, то пупок. Пенис походил на малоаппетитный хот-дог, а яйца – на сморщенные кочешки красной капусты. Послать такое Сабине? Ни за что! Прошла целая вечность, и ему наконец удалось поймать в объектив угасающую эрекцию, и он отправил снимок в полной уверенности, что адресат уже спит. Но Сабина отозвалась сразу же. «Заставь своего кончить, и я займусь тем же». Долго уговаривать его было не надо: мысли о нежной розовой плоти на экране «Блэкберри» и воспоминание о вертком язычке Кассии Карпер только ускорили исполнение.