Текст книги "Проект "Мессия" (СИ)"

Автор книги: Татьяна Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Мышцы болят, болит обожжённая рука, в легких все сильнее разбухают водоросли и давят изнутри. Боль в груди еле выносима, она снимает маску и медленно вытягивает из себя нити водорослей. Маска многоразовая. Нити можно заменить. Она отбрасывает в сторону похожие на мох зеленые щупальца, которые еще продолжают сокращаться. Ее тошнит и она глубоко дышит. Затхлый воздух из вентиляции не впечатляет. Отдохнув, она переворачивается и ползет вперед, ей надо преодолеть полторы палубы. Маршрут она слышит отчетливо. Ее единственный шанс, что никому и в голову не придет, что она может вернуться. Никому, кроме адмирала. Ведь он может видеть вероятности и знает, как она поступит. Так ли это? Гадать бесполезно, придётся проверить.

Добравшись до цели, она обнаруживает что медотсек пуст и холоден, как ночной океан, а с потолка капает охлаждающая жидкость. Она видит звук, он расходится волнами, видит круги на поверхности темноты. Двери, похоже, упакованы пеной, значит было подозрение на утечку воздуха.

Куда тогда могли переселить не совсем здоровых заключённых? Память Аниты Азари моментально находит ответ, она разворачивается и меняет направление.

Флотские врачи уже давно несут на кораблях две вахты, сутки в медицинском отсеке и сутки в храме, как капелланы. Также у них две строчки в платёжной ведомости, поэтому за их счет чаще всего гуляют матросы и закрываются дыры в доп обеспечении. Она быстро находит нужный поворот трубы и вот перед ней уже вентиляционная решетка. Обычно молитвенный зал пуст, он заполняется койками для раненых лишь при необходимости, в этот раз его использовали вместо тюремной камеры.

Девять слышит Преподобного, он молится. Она вслушивается в слова и узнает равианский, язык людей первой волны, но слова молитвы не те, которые она помнит.

– Не получается, – говорит старик, она чувствует усталость в его голосе и отчаяние.

– Пробуйте еще, Преподобный, – отвечает ему доктор. К ее удивлению, доктор не просто жив, он еще и перестал заикаться. Его голос звучит громко, слова эхом разносятся под сводами молитвенного зала.

– Доктор вы уверены, что символы нарисованы правильно? – спрашивает Преподобный и видимо не в первый раз. Девять слышит шаги доктора, все такие же прерывистые и мелкие.

– Как из учебника, – говорит доктор. – Главное тут фонетика, говорите громче и тяните выше.

Хлопнув в ладоши, она всматривается в линии звука. Видит Преподобного на коленях перед алтарём и доктора рядом с ним. Старик совсем иссох и еще больше сгорбился, будто знания открывшиеся ему, тяжелее камня. Доктор же напротив расправил плечи и словно бы стал выше ростом. Оба они стоят внутри круга. Она чувствует точку контакта и пять йондалей пространства. Рисунок на полу у алтаря – йондаль воздуха, он аккуратно вписан внутрь символа второго порядка – звезду. Кто их нарисовал? Неужели доктор помнит (не)периодическую таблицу? Или это дар, который Мелисса даровала Преподобному? Она знает, что так выглядит портал, но не слышит есть ли цепочка, соединяющая эту точку с другой такой же, остается только гадать активна ли она или рисунок на полу для красоты, но теперь она понимает о чем молится Преподобный. Он просит Творца запустить древнюю систему и открыть им дверь. Это кажется настолько невероятным, что из всех помещений на крейсере пленников заперли именно в молитвенном зале, в единственном помещении, где есть точка контакта для портала. В совпадения она не верит, значит, кто-то хочет чтобы они сбежали.

Преподобный продолжает молиться, призывая Творца услышать и ответить. Память Мелиссы подсказывает, что портал можно открыть и без Творца, нужен только проводник. И проводник есть, он течёт в её венах. Кровь, синяя от сеорида. Что там говорила мэтресс про кнопки на терминале? Если все автоматизировано, то должно работать автономно, даже когда Творец не слышит. А еще молитву видит не только Творец, ее еще слышит Эбо. Сможет ли она вспомнить на какие команды реагирует система в автономном режиме?

Звуковая волна ослабевает, она снова хлопает в ладоши и вслушивается. Не находит ни Око, ни визоров, только дверь. Она огромная и по традиции Единой церкви каменная, с выбитыми ликами Святых покровителей звёздной колонии.

На этот раз доктор и Преподобный слышат хлопок и оглядываются по сторонам. Преподобный окончательно выбился из сил, он опирается на алтарь и вытирает пот со лба.

Время вышло, надо принимать решение. Она разворачивается ногами вперед, выбивает решётку вентиляции и та с грохотом падает на пол. Потом она быстро снимает тяжелые магнитные ботинки и прыгает вниз. Она уже слышит, что времени почти не осталось, за ней уже бегут андры. Приземляется она тихо и удачно, всплеск от удара о пол высвечивает все углы зала, словно кто-то включил свет. Она видит свой путь через зал и быстро бежит в центр, к алтарю, к узору печати перед ним.

– Всемилостивый! – кричит Преподобный. – Живая!

И тут по периметру загорается аварийное освещение и начинает кричать сигнал утечки воздуха.

Йондали внутри круга, на которые так долго и безуспешно молился Преподобный, вспыхивают и начинают вибрировать, создавая волну звука на определённой частоте. Она слышит их, как слышала бы музыку.

Кто-то активировал печати ровно тогда, когда она оказалась здесь.

Никаких сомнений, что это ловушка, но выбора нет. Сигнал утечки воздуха звучит все громче, а вокруг печатей на полу закручивается по спирали плотный туман. Девять видит его, как видит звук, чувствует как по полу стелется холод.

– Айя, – кричит Преподобный. – Хватайтесь за мою руку!

На месте круга уже зияет разлом, будто камень треснул, трещина ширится и отбрасывает тень на алтарь, тень маслянистая и глубокая, как воды Сеятеля.

– Айя, быстрее! – кричит Преподобный. – Прыгать надо всем вместе!

Корпус корабля сотрясается.

Она бежит босиком и пол под её ногами трескается. Преподобный хватает её за руку, она хватает за руку доктора и все вместе они прыгают в провал.

По ту сторону

Мир по ту сторону разлома сухой и холодный. Она вслушивается, то, что толстой коркой покрывает все вокруг, больше похоже на соль, чем на лёд. Соль громко хрустит под ногами. В воздухе висит яркий запах свежести. Она крутит головой и ищет в окружающей ее темноте проблеск света. Благодаря колодцу Мелиссы она помнит, что интервал подсвечивается. Она ступает осторожно, прощупывая дорогу босыми ступнями. Холода почти не чувствует, только воздух острый и дерет горло. Она старается идти быстро, насколько это возможно, но постоянно вынуждена останавливаться и оглядываться, на сгорбленную фигуру Преподобного и невысокую фигуру доктора. Каждый раз оборачиваясь, она боится не досчитаться одного из них, но к ее удивлению эти двое до сих пор живы.

– Не зги не видно, – стонет доктор. – Айя, вы что-то различаете впереди? Хоть бы где-то укрыться! Может нам не стоило уходить далеко от того портала?

– Помолчите, доктор, поберегите лёгкие,– говорит Преподобный.

– Мы обречены, – стонет доктор, но как-то фальшиво. – Мы не выйдем отсюда!

– Быстро вы сдались, – выдыхает Преподобный. – Особенно для того, кому открылось столько чудес! Я прозрел, вы перестали заикаться, так что перестаньте ныть! Она же обещала вам, что вы станете богом, помните?

Она прислушивается к доктору и слышит страх, он испугался, когда Преподобный сказал про обещание.

Преподобный судорожно вздыхает и закашливается. Она оглядывается них. Фигуры доктора и Преподобного выделяются на фоне темноты. В их венах все ещё течёт горячая кровь, но оболочки быстро остывают. Холод коварен. Он отбирает силы и нашёптывает об усталости, глаза закрываются, ты всего на мгновение останавливаешься, чтобы перевести дыхание и отдохнуть. Если поспать всего минут пятнадцать, идти будет легче, вот только ты больше не можешь встать, не можешь даже глаза открыть. Тьма кажется благословением.

– Нельзя останавливаться, Преподобный! – говорит она.

– Это безумие, – шепчет доктор. – Я уже ног не чувствую в этих тапочках, кто вообще придумал такую обувь?

На корабле и доктору и Преподобному выдали корабельные, мягкие тапочки с высоким голенищем на шнуровке. Обычно магнитные ботинки или сапоги надевали прямо поверх них. Она босиком.

– Когда вы последний раз преодолевали свои страхи, доктор, а не убегали от них? – спрашивает она и берет Преподобного под руку. Тот тяжело дышит и качает головой.

– Вам придётся нас бросить, айя, мы обуза и далеко не уйдём, а вам нужно двигаться, искать. Мы вас подождём здесь.

– Я не хочу сидеть здесь и ждать смерти! – кричит доктор.

Преподобный смеётся и снова кашляет.

– Ну расскажите же, доктор, что она вам еще пообещала? Изобретёте лекарство от смерти? Спасете весь мир? – спрашивает Преподобный и аккуратно, но твердо убирает её руку со своего локтя. Кажется, что Преподобный опадает, как лист с дерева. Опускается на колени и тянется к верёвке с узлами. Она слышит, как он молится и перебирает узелки пальцами. Смерть дышит старику в лицо белым холодом изнанки.

Она где-то ошиблась, пропустила поворот, не заметила очевидного и вот теперь они здесь. И она не видит выхода.

– Мы должны быть вместе, Преподобный! Нам нельзя разделяться! – говорит Девять, но старик не обращает внимания на ее слова. Она злится и трясёт его за плечо. – Он вас тут не услышит! А ну вставайте! Мы идем дальше!

– Айя! – кричит доктор и сначала она не реагирует на его крик, продолжая трясти Преподобного за плечо.

– Айя, я вижу! – снова кричит доктор. – Смотрите, яркий свет!

Она наклоняет голову и вслушивается. У Преподобного остановилось сердце. Она не слышит его больше. Не слышит узелков пробегающих, как электричество между пальцами.

– Айя! – снова повторяет доктор. – Айя, посмотрите же! Выход! Мы спасены!

Преподобный бесшумно заваливается на бок. Она стоит и не может двинуться с места.

Доктор наконец замечает, что происходит, кидается к телу старика и судорожно ощупывает шею в поисках пульса. Тяжёлый панический выдох и вдох, похожий на всхлип, говорит ей что доктор его не нашёл.

Она поворачивается туда, где все ярче разгорается свет. Свет портала пульсирует, громко, как кровь под давлением. И в этот момент она все понимает. Все вдруг встаёт на свои места. Вот он, их выход, тот самый. Яркий разрез в форме семечка и тепло жизни по ту сторону. Алтарь жизни, алтарь Матери Маат, где сейчас молится авар лен Валлин. Убитый горем отец… Она слышит смех в своей голове. Смеются все: мэтресс, Мелисса и даже адмирал Эвориан, который заманил ее в эту ловушку.

Они знали, как будет.

Девять стискивает зубы. Её переполняет ярость и беспомощность. Если она выйдет сейчас через этот портал, то пророчество сбудется. Если нет, то останется по эту сторону навсегда. Заблудится в пространстве и во времени, которого нет. Она садится на белую соль и на ощупь находит руку Преподобного. Рука ещё тёплая.

– Он умер, айя – говорит доктор.

– Спасайтесь, доктор, бегите, а я остаюсь здесь, – шёпотом отвечает она.

Страх смерти подгоняет доктор, заставляет быстро принимать решения, пятится в сторону портала, а потом усиленно семенит. Бежать он не может, холод изнанки отнимает у него воздух.

Она вслушивается в биение своего сердца. Интересно, как долго оно будет биться? Она знает, что смерти нет, что она всего лишь вирус, сохраняющий память в этой оболочке, а значит она обречена навечно остаться здесь, обречена продолжать помнить.

Доктор исчезает в потоке света и она чувствует как портал схлопывается. Какое то время она сидит. Скаф медленно каменеет от холода, руки перестают гнуться. Она обречённо вслушивается в темноту. Она все ещё слышит рядом с собой тело Преподобного и её одолевает желание похоронить его, но как это сделать, когда вокруг одна хрустящая соль?

Она встаёт и идёт искать куски камня или льда, хоть что-нибудь, но тщетно, тогда она решает попытаться засыпать его ледяным настом. Это отнимает все силы, но она упорно копает и гребёт, не жалея рук. Движения разгоняют кровь. Вопреки принятому решению, она хочет жить и мозг лихорадочно ищет лазейку. Она может подождать пока этот портал снова откроется или пойти искать другой. Может вернуться и найти тот разлом, ведущий обратно на крейсер. Холод ее пока не берет, то ли скаф, то ли вирус, но что-то защищает её. Пока она копает, в голове раздаётся голос Мелиссы: Ты так предсказуема!

И снова Мелисса смеётся над ней.

Девять злится и кричит. Крик срывает горло и боль ледяным комом встаёт поперёк груди, она тяжело дышит и падает на колени рядом с наполовину засыпанным телом Преподобного. Успокоившись немного, она молится, шепчет себе под нос “Отречение от зла” из новейшего пятикнижия Единого. Она не знает, почему выбрала молитву Единому, а не Творцу или Матери, возможно потому из всего пантеона богов на Алькаане, только он был древнее Изначальных. Латирийцы привезли его с собой с земли. Как говорило Бытие, человечество выжило после катастрофы лишь благодаря ему, бог-отец и бог-сын слились в Единое целое, чтобы вознести человека к звёздам и найти ему новый дом.

“Латрия” была научным судном и принадлежала к классу “Ковчег” её строил Международный космический флот и она была среди первых трёх кораблей, отправленных с земли после катастрофы. Пять тысяч душ в черноте холодного космоса. Сейчас Девять ощущает себя примерно так же, как ощущало первое поколение колонистов, они знали, что не увидят нового дома, все, что им оставалось, это верить в него. Яркий, термоядерный свет науки не помог рассеять ужас перед неведомым и потому призраки богов никогда не оставляли человечество.

Она справилась. Перед ней продолговатый холм, наверное единственный могильный холм по эту сторону. Она пытается вспомнить слова молитвы для погребения, которые приняты у церкви Предвестия, но память не помогает, тогда она просто шепчет все, что приходит ей в голову. Традиция прощания выглядит нелепой, когда знаешь, что весь мир – симулятор, но она делает это скорее для себя, чем для Преподобного. Переродится старик Даниил завтра или через сотню лет, вспомнит ли он свои прошлые жизни, но для неё это все закончится здесь. Она навсегда останется среди холода изнанки. Если понадобится, она прокопает сквозь хрустящую ледяную соль метры породы и похоронит себя заживо, но не позволит больше голосам в голове указывать ей.

Она ложится вдоль могильного холма и подтягивает колени к груди. Пусть это случится быстро и незаметно. Через какой-то отрезок ничего, она понимает, что давно мертва, а смерть не приходит за мёртвыми. Она лежит и дышит, в темноте все едино, а из звуков только хруст наста когда она ворочается с боку на бок. Оболочка её лишена потребностей. Ей не нужен сон или еда. Она кукла, не более. Эта неестественность помогает смириться.

Интересно, как долго холод будет глодать её оболочку? Как быстро она начнёт разваливаться? Все рано или поздно приходит к своему изначальному состоянию. Кожа на лице облезет, перестанут подниматься и опускаться руки. Она не сможет встать, не сможет открыть рот, потом не сможет дышать. Будет просто лежать и думать.

Вспышка. Она чувствует яркий свет. Слышит волну и голос, что доносится как из-под воды. Заставляет себя сесть и оглянуться, разрез портала не там, где он был в первый раз. Она протягивает руку к тёмному силуэту, хочет окрикнуть, но холод крепко держит за горло.

А потом она видит тело.

Оно лежит лицом вниз в белой, ядовитой соли. Своё тело.

И в этот момент она испытывает к себе лишь презрение.

Вторая попытка

Она поворачивает голову и виски пронзает резкая боль. Ей снова установили внешний контур. Ободок вокруг головы еще горячий, как и контакт за правым ухом. Она чувствует как ее тело погружают в холод геля. Из-за низких температур изнанки кожа потрескалась и чтобы спасти её от распада, тело кладут в восстановительную камеру. Она нащупывает перила внутри камеры. В невесомости хочется за что-то держаться. Слова приходят из глубины колодца и на мгновение ей кажется, что она знает, кто их произнес.

– Найнэ, я знаю, что ты меня слышишь, – говорит голос мэтресс лен Валлин. – Открой глаза, система должна получить файл для корректировки сенсоров.

Девять слышит и на нее накатывает острое чувство разочарования и тоски. Только десятая называет её Найнэ, не просто цифры в углу экрана, а имя. Попытка убедить себя, что каждая из них полноценная личность. Она не верила в это тогда, не верит и сейчас. Они – инструменты, и как у каждого инструмента, у них есть предназначение. И Тэнэ своё выполнила, скопировала себя в тело мэтресс лен Валлин с помощью вируса. Всё случилось именно так, как они и планировали. Технически они с Тэнэ – информационный вирус. Девятая версия и десятая версия копии памяти. Обе созданы по образу и подобию. Первоисточник – офицер латирийского флота Анита Азари. И только в чертогах Творца, в корнях Единого Древа, их память снова станет единым целым, но для этого им предётся выйти за границу Предела.

Проект “Оптоларс” был создан благодаря памяти Аниты. Все исследования доктора Нада заходили тупик, до тех пор пока Анита не доверила ему свои сны. Именно они стали источником создания вируса и помогли вернуть из небытия секрет бесконечности. Бесконечности, от которой нет лекарства. Анита Азари не простая фигурка из глины, а изначальная сущность, как и Мелисса. Девять не знает, осознанно ли Анита помогала воскресить вирус, но тот факт, что она сбежала, прихватив с собой какую-то собственность корпуса, бросает на неё тень вины. Вот только зачем ей возвращать вирус?

Мелисса появляется как всегда внезапно.

Ее язвительный смех, как колокольчик, звенит в голове.

С тех пор, как они покинули затопленный корабль в проливе у Трех столбов, она впервые так отчетливо и громко звучит в ее голове, но в этот раз смех не вызывает раздражения, а лишь усталость.

Перед лицом последствий не так уж и важно была ли это преступная небрежность или чей-то умысел. Главный урок, который тебе стоит усвоить – нельзя отрицать свою природу, – говорит Мелисса. – Если бы Анита не пряталась от самой себя и от того, кто она, то её изначальная память не протекла бы сквозь щели в Тени. А вот ещё один урок, Творец даровал тебе власть видеть то, что еще можно изменить, но ты отвернулась от него. В вероятностях была лазейка, а ты ее упустила! Ты помнишь как встретила в лифте дая Кальвеста? Заговори ты с ним и все было бы иначе! Он из сопротивления, он помог бы вам выбраться с крейсера и вы не оказались бы по ту сторону изнанки. И что самое важное, все остались бы живы!

Девять слышит притворное сожаление в её голосе.

Девять злится, тянется и резко выдёргивает контур из-за уха. По шее течёт горячая кровь, а тело ощущает спасительную невесомость. Ее больше нет здесь. Забвение длится мгновение и вот она снова здесь, лежит и слушает.

Ее вынули из восстановительной камеры и переодели. Она чувствует лопатками жёсткую койку, наклоняет голову и чуть постукивает пальцами по гладкой, холодной поверхности под собой. Глухой, еле заметный звук создает волну. Она считывает ответ почти мгновенно, все, отчего отражается звуковая волна, проявляется в ее голове яркими линиями, как рисунок белым мелом на черном холсте. Ее способности меняются. Она все быстрее собирает картинку и видит её очень четко, до мельчайших деталей.

Эта камера когда-то была санитарным блоком. Все помещения в этой части линкора до сих пор имеют несколько уровней защиты, но этот блок особенный. Пол и стены здесь покрыты многослойным пластиком, за которым спрятаны излучатели. Если включить их все одновременно, то сущность можно отделить от оболочки и создать проекцию. Изначальные в шутку называли их разлучателями.

Девять спускает ноги с койки, но не касается пола, слишком высоко. Проводит рукой по гладкому черепу. Ее память все еще занимает оболочку Каттери лен Валлин и для всех она выглядит как девочка двенадцати лет. И девочка эта сидит в пустом холодном санитарном блоке, в отсеке 2-4-У, бывшей когда то анализаторной. Мертвые панели под ногами говорят ей, что корабль постарел, как и их бесконечная память.

Когда Изначальные прилетели на эту планету, безымянный Алькаан был пустым и чистым, как чисты были и намерения людей, они прилетели строить новый дом. И они построили его, а потом разрушили. И каждая новая волна шла по этому роковому пути, снова и снова. Потерявшие разум, в погоне за бесконечностью, люди строили и разрушали. И множество, бесчисленное множество раз все теряло свой изначальный смысл и обретало его вновь.

В колодце памяти плещется вечность, которую Девять чувствует, но не может осмыслить. Колодец говорит ей о начале мира и о том, каким будет его конец. Ей кажется будто она сама никогда и не существовала, что она просто мелкий, белый песок в пустыне Арради. У нее дрожат руки и воздуха будто становится меньше. Девять вязнет в пустоте, где она ничтожное мгновение, которое человек зовет своей жизнью.

Ее колотит от холода. Она обхватывает себя за плечи и подтягивает колени к груди. Скаф сняли, на ней хлопковый сплошной комбинезон, как был на Преподобном. Девять вспоминает холм из соли и хотя знает, что сущность и память бесконечны, но всё равно скорбит, потому что верит в смерть. Разве Анита Азари не умерла, когда стала девятой? А потом снова, когда стала десятой? Для мира живых, безинкубаторных, Преподобный Даниил мертв. Где бы он не родился заново, без синхронизации с Эбо ему придется начинать жизнь сначала, а значит он будет уже совсем другим человеком. Может это и к лучшему, жизнь должна расти, ты должен расти, непрерывно, круг за кругом, как годовые кольца у деревьев. И надо уметь уходить, уступать место. Не зря даже изначальные вынуждены отбрасывать Тени, глубина колодца отнимает рассудок и бесконечность превращается в кошмар.

О великий гаард, смилуйся надо мной! – смеётся Мелисса. – Послушай, дитя, твоя жизнь и вся жизнь на этой планете в твоей власти! Жизнь это не тело и даже не разум, жизнь – процесс передачи информации. Усложняется информация, усложняется и процесс. Алькаан своего рода, колыбель для жизни. Осознай свою власть над ним и сможешь изменить всё! Сделаешь этот мир таким, каким захочешь! Рай и благоденствие! Никто не уйдет обиженным!

Девять злится, она знает, что Мелисса манипулирует её благими намерениями. Соблазняет. Трудно устоять, когда тебе предлагают изменить мир к лучшему.

Пока ты не наделала ещё каких-нибудь глупостей, может договоримся? – продолжает Мелисса. – Ты ведь не понимаешь, что происходит и зачем оно происходит, а я могу помочь. Уберечь тебя от ошибок. Рассказать про систему “Аватара” например. Мэтресс до сих пор пользуется ей и очень успешно. Поверь, тебе очень нужна эта информация, особенно сейчас, когда оболочкой Ванессы владеет твоя подружка Десятая. И как только ты попытаешься соврать ей о том, что с вами случилось, назад дороги уже не будет. Ты окончательно утратишь ее доверие. К сожалению, программа аватары вшита в твои конфигурации, поэтому любой инкубатор их копирует. Куда бы ты не сбежала, с помощью “Аватары” она всегда будет знать, где ты и что видишь. Она в буквальном смысле будет в твоей шкуре, как все это время была мэтресс лен Валлин!

Каждое слово Мелиссы добавляет немалого веса к чувству беспомощности. Она ни на что не может повлиять, она марионетка!

Девять все глубже и глубже погружается в пучину отчаяния.

Чего тебе надо? – мысленно выкрикивает Девять.

Свободу, как и тебе, – отвечает Мелисса.

Девять вскакивает с койки и начинает ходить от стенке к стенке. Свобода это очень заманчивое слово, но в устах Мелиссы оно может означать все, что угодно. Мэтресс не просто так создала для нее ловушку из которой сложно выбраться, Мелисса слишком опасна чтобы выпускать ее на свободу. Они все опасны. Все Изначальные. Они перестали быть людьми, стали слишком далеки от жизни.

В этот момент дверь в отсек 2-4-У открывается и на пороге появляется сначала невысокая фигура телохранителя, а следом ступая медленно и степенно, входит Тэнэ в теле Ванессы лен Валлин. Контуры ее фигуры размываются, смешиваясь с темнотой коридора. Девять всматривается и понимает, что на ее груди нет ключей. Мелисса помнит, что ключи эти висят на шее мэтресс всегда и в любой ипостаси.

Девять пытается вспомнить для чего они, но не может.

Телохранитель вносит кресло и ставит его у стены. Тэнэ садится.

Тэнэ не доверяет ей и не собирается выпускать из этой комнаты. В подтверждение ее мыслей рамка вокруг двери загорается, меняя режим на безопасный. Рамка, конечно, не убьет ее, если она попытается сбежать, но будет больно.

– Садись, Найнэ, нам многое нужно обсудить.

В голове звучит голос Мелиссы:

Когда они придут к власти, будет уже не важно живой символ или мёртвый, они просто прибьют тебя к кресту и выставят на главной площади, будешь вдохновлять смертных своим бессмертием!

Девять вдруг видит маленькую, слепую девочку в клетке, клетка эта подвешена на столбе, на площади перед дворцом Императора. От оболочки остались только кости обтянутые кожей, они чуть прикрыты лохмотьями почти сгнившей ткани. Девочка поднимает голову и черные провалы глазниц смотрятся на Девять через темноту вероятности. В ужасе она понимает, что Мелисса это не придумала, это возможное будущее. Её будущее.

Слушайся меня, – говорит Мелисса. – И мы всё исправим!

– Думаю, ты уже знаешь, что доктор Нада не может выгрузить твою память в оптоларс, как и мою, – говорит Тэнэ голосом мэтрес лен Валлин. —Это особенность наших оболочек, они меняют структуру вируса, вирус же в свою очередь меняет изначальный код сущности, это уникальный симбиоз, который запирает две личности в одном теле. Думаю, что Анита Азари прекрасно знала какой будет эффект от слияния вируса и оболочек, а значит, так и было задумано. Так ради чего мы на самом деле были созданы? Ты ведь тоже задаешься этим вопросом?

Девять садится на пол, спиной к стене и скрещивает ноги. Руками она касается пола, пальцы бесшумно барабанят по пластику.

Девочка и старуха, начало и конец, здесь и сейчас они сидят друг напротив друга. Кто-то долго и упорно подгонял вероятности, чтобы они оказались в этой комнате. Девятая и Десятая версия Аниты Азари. Ради чего?

–Мы – троянский конь, – говорит Девять, хотя плохо понимает что это значит. Смысл ускользает, оставляя оболочку из букв.

– Найнэ, что бы там ни было, мы должны объединиться, – говорит Тэнэ. Девять слышит усталость в ее голосе и к своему удивлению страх. – Доктор не может контролировать нас и потому боится, в тайне он уже собирает совет Новой Коалиции. Он будет терпелив, но лишь до завершения первый фазы проекта, после которой, как он думает, мы станем ему не нужны. —Тэнэ делает паузу. – Доктор Нада не знает, что из-за вируса изначальная память останется бесконечным придатком к нашему праху. И ведь не скажешь, что не обрели желаемое, – смеется Тэнэ.

– Ты не сказала, – констатирует Девять. – Не сказала ему правду.

– Такую правду недостаточно сказать, ее надо вспомнить.

– Паломничество и покаяние на алтаре Матери Маат, – говорит Девять. – Это твоя идея?

Тэнэ кивает.

– На островах Латирия не имеет власти, а когда творишь чудеса, самое важное – независимые наблюдатели. У нас будут тысячи свидетелей. Скорбь и искупление. Терранс выберет что-то нейтральное, торговый фрат или плоскодонку и попросит милосердия Матери. Сложность в том, что авару нельзя доверять, но я ставлю на его упрямую натуру, он захочет победить. Он еще и сам поверит в истинность нашего чуда.

– Но разве мы не упустили свой шанс?– спрашивает Девять. – Я же не вышла из того портала вовремя. Будущее не случилось.

– Адмирал Эвориан предложил свою помощь. Мы вернем тебя обратно. Вторая попытка, Найнэ, вторая и последняя. Я прошу тебя не ради тщеславия доктора или Латирии, ты же знаешь, что ставки намного выше.

– Я не доверяю адмиралу, – говорит Найнэ. – Уверена, он больше нас знает о том, что происходит, но молчит.

– На доверие у нас времени нет. Пожалуйста, в этот раз сделай все правильно, – говорит Тэнэ и мэтресс тяжело поднимается из кресла. – Мессия нужна людям, только чудо может объединить их, а если Творец и правда собирается уничтожить наш мир, то без единства нам не выжить.

– Маат вернет авару утраченное, – шепчет Девять. – Что помнит ваша новая кукла? И что вы сделали с моим Террансом? Выкинули в шлюз?

– Идёт война, – говорит Тэнэ. – Кто же выбрасывает оружие?

Рамка вокруг двери гаснет, входит телохранитель, а следом за ним медленно переставляя через высокий порог все шесть ног, вваливается сикор. Машина тыкается, как слепая, но потом определяет направление и двигается к ней. Девять видит вещевой мешок, он покачивается между вытянутыми вперед металлическими конечностями. Она берет его и открывает, внутри лежит скаф. Прежде чем выйти за порог, Тэнэ оборачивается и добавляет:

– Анита Азари вернула вирус, чтобы спровоцировать Творца на конец света, мэтресс в ответ вернула ту, которая способна остановить его, а какой ценой, решать придётся нам.

Адмирал приходит минут через двадцать. Ни колец, ни серёг, волосы безразлично зализаны назад. Он снял форму и на нем обычный рабочий комбинезон, а поверх аюба, плотная, с капюшоном. Девять чувствует даже структуру ткани, определяет плотность на слух. Адмирал заходит и закрывает за собой двери. Загорается защитная рамка. Она встаёт ему навстречу, но пока не понимает. Адмирал достаёт из кармана коробочку и протягивает ей.

– Открой, – командует он. – Один твой, второй мой.

Она берет коробочку. Он отворачивается от нее, достаёт что-то еще из второго кармана, садится на корточки и начинает рисовать. Девять не узнает йондаль, который адмирал рисует на полу. Символ чем-то похож на тот, в молитвенном зале, но она не чувствует точку контакта. Когда адмирал заканчивает симметричный рисунок, уже во всю светится, ярким, синим цветом. Мел в его руках светится так же.

–Да, ты все правильно поняла, это сеорид, мелок намного эффективнее, чем лить наследную кровь.

– И купить его можно в любой лавке, – цедит сквозь зубы Девять. И хотя она не видит лицо, но слышит реакцию адмирала. Он смеется над ней.

– Когда сама научишься отматывать Тропы назад, тогда лавка тебе не понадобится, а пока смотри и молчи. Это йондаль из (не)периодической таблицы, повезло тебе, что я знаю, как им пользоваться и точно знаю время и положение Творца, чтобы рассчитать куда надо вернуться.

– Хочешь сказать мы вернемся назад во времени?

– Нет никакого времени, все всегда происходит сейчас, просто надо бросить якорь в другой точке. Вставай напротив меня, якорь держи крепче. Смысл в том, что материя знает о существовании времени, а сущность – нет, значит наша цель убрать препятствие. Как только исчезнет тело, исчезнут и ориентиры, чтобы вернуться надо обязательно знать точные координаты Творца и интервал между точками сохранения.