Текст книги "Особняк со странностями (СИ)"

Автор книги: Татия Суботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 6

– Ты в порядке?

В данную минуту я с трудом могла понять, что вообще значит так называемый «порядок», не то чтобы адекватно оценить собственное состояние.

– Катя?

Егор прерывисто и шумно дышал. И я не могла заставить себя сфокусироваться на чем-нибудь ином кроме этого рваного дыхания и неестественно побелевшего лица мужчины, что с искренним беспокойством вглядывался в меня.

Не дождавшись ответа, Егор заключив меня в такие крепкие и одновременно бережные объятья.

– Этого не должно было случиться, – выдохнул он, уткнувшись носом в ложбинку между моей шеей и плечом. – Прости.

Немного отстранившись, мужчина продолжил допытываться:

– Ты ранена? Что-то болит?

Судорожно прислушиваясь к себе, поняла, что единственное реально раненное место… нервная система. Моя гордость. Рационализм и скептицизм. Остальное не слишком и пострадало.

Кроме усталости на грани какого-то неправильного истощения, никакого особого дискомфорта не чувствовала. К тупой ноющей боли во всем теле и отдельно в попе я уже как-то и попривыкла.

– Что это было? – прохрипела я, все еще не совладав с дрожью страха.

Егор нахмурился:

– Я не могу сказать.

– Ты что издеваешься? – задохнулась я. – Что за пятно собиралось меня сожрать?

– Катя! – одернул он меня, внимательным, встревоженным взглядом обводя окрестности. Словно выискивал что, всматриваясь в окружающие заросли. – Поговорим позже. Не здесь.

– Ага! Как же! – не поддалась наглой уловке. – Лучше сразу скажи, что никогда и прикажи послушно заткнуться!

– Катя!

– Я сейчас же уезжаю домой! Хватит с меня…

Я поспешила уйти подальше. Правда, не слишком ориентировалась, в какой стороне особняк, но признавать поражение и просить помощи у Егора не собиралась.

– Стоять! – рявкнул он.

Я даже толком отреагировать не успела, как услышала громкий свистящий звук. Левый бок опалило острой мимолетной болью, а потом все неприятные ощущения были вытеснены… Егором. Который вдруг сшиб меня на землю, да еще и привалил сверху всей своей не малогабаритной тушей.

Правда, через секунды две-три сам слез, даже просить не пришлось.

– Да что же это… – мое возмущение было бесцеремонно прервано цокотом копыт.

Боковым зрением уловив движение, я с трудом села, без труда отыскав источник шума. Который оказался всего в десяти метрах от нас.

Изумленно таращась на мощные лошадиные ноги с хорошо развитыми мышцами, светло-коричневый окрас, что так волшебно лоснился в алых лучах просыпающегося солнца, я не могла решить, вижу очередную галлюцинацию или страшную реальность? Ведь лошадиная грудь только в фантазии могла переходить в крупный, жилистый человеческий торс, а вместо обычной звериной морды могло красоваться мужское лицо.

Кентавр?

Такого не бывает!

Это все сказки!

«Сказка» нагло ухмыльнулась, подмигнула мне и… поспешила ускакать.

Возможно, даже прихватив с собой мою крышу…

Егор, молниеносно вскочив, умчался за ним в кусты.

Несколько секунд я беспомощно пыталась восстановить сбившееся дыхание, а потом заозиралась по сторонам. Все же оказалось боязно сидеть в одиночестве среди зарослей… Да еще и с такой мутью вокруг!

В двух метрах от моей левой руки в земле торчала стрела. С красным древком и ярко-синим оперением.

– Так вот откуда взялся тот свист! – воскликнула я и тут же осеклась, ужаснувшись возникшей догадке.

От мысли, что кентавр только что пытался убить Егора мне еще больше поплохело…

Егор вернулся слишком быстро. Запыхавшийся и злой, как тысяча чертей. Потемневшее лицо, хмурое выражение и яростный блеск глаз – сказали о его настроении лучше любых слов. И судя по огромному недовольству, что почти физически ощущалось плотным палантином вокруг мощной фигуры, Егор лошадку не догнал…

Я даже рот открыть не успела, как мужчина рывком поднял меня на ноги, да еще и как следует тряханул, крепко сжимая предплечья.

– Какого черта ты вообще вышла из дому?!

Ответа на столь глупый вопрос совсем не потребовалось. Мужчина, не ожидая реакции с моей стороны, просто продолжил изливать пустые обвинения:

– Нельзя было послушать и вернуться в дом?! Почему ты вечно поступаешь с точностью до наоборот?

Чья бы корова мычала!

– Ты что не понимаешь, как это опасно?!

– Что я должна понять, если ты ничего не рассказываешь?! – не осталась в долгу я.

– Глупая девчонка!

Я скривилась, изо всех сил стараясь сдержать подступающие слезы. Вдруг стало та-а-ак обидно. А еще невыносимо жаль. Себя. Ага.

Дернувшись из его цепких объятий, я чуть не свалилась обратно на землю, потеряв равновесие. Но в последнюю долю секунды удалось устоять.

– Знаешь что, – борясь со слезами, выдавила я. – Моя глупость больше тебя не потревожит.

В алых лучах солнца черты лица Егора будто заострились и казались хищными.

– Не понял, – нахмурился мужчина.

– А нечего понимать, – пожала плечами я. – Нянчиться со мной больше не надо. И на дурацкие вопросы отвечать тоже. Я избавляю тебя от своего общества. Можешь перестать орать и успокоиться.

Глаза Егора полыхнули яростью.

– Я сам решу, что мне делать!

– Конечно, сам.

Не дожидаясь очередного обвинения или гневного крика, я припустила в противоположную от Егора сторону. Туда, где по всем правилам логики, все же должен был находиться особняк.

Через несколько шагов заросли, как по мановению волшебной палочки, стали редеть и я смогла рассмотреть старинные стены знакомого здания.

– Вернись! Мы не договорили!

Разбежалась, ага! Злость придавала сил. Благодаря ей мне хватило мужества и упрямства, не оборачиваться, не обращать внимания на оклики, не смотреть по сторонам, непоколебимо следовать к своей цели – быстрее добраться до особняка, собрать вещи и… уехать.

– Катя!

На половине пути к особняку перед моими глазами развернулась забавная картина.

К зарослям, где еще недавно нам с Егором повстречалась «лошадка-стрелок», направлялась целая процессия. Петр с голым торсом, но в широких портках и с пылающим факелом наперевес.

Фонарика у них нет что ли?

Илларион, взлохмаченный, в помятом халате… В отличие от дворецкого без мнимого оружия. Его руки, да и внимание, с одного взгляда можно было это понять, оказались заняты миниатюрною брюнеткой, что ругаясь, пыталась обогнать мужчин и ринуться навстречу неизвестному первой. Яростно огрызаясь, Ада егозой выкручивалась из объятий ученого, крепко сжимая в руках… сковороду.

Даже несмотря на то, что у меня на душе порядочно так скребли кошки после очередной перепалки с Егором, увиденное вызвало смешок.

Как только Петр заметил меня, то быстро сократил оставшееся расстояние и, пугая мрачной решимостью, хрипло каркнул:

– Где?

– Там, – указала себе за спину, совершенно не нуждаясь в разъяснениях, о чем именно он спрашивал.

Мужчина, не став медлить, ринулся в заросли.

– Ты… – заговорил Илларион, медленно разжимая руки, словно и сам не веря в то, что несколько секунд назад крепко прижимал к себе брыкающуюся брюнетку.

– В порядке, – я не стала тратить времени зря.

Ученый кивнул, мастерски пряча под маской отчужденности прежнюю растерянность. Уже было направившись за дворецким, мужчина остановился, одарив брюнетку непробиваемым взглядом:

– И не пытайся больше путаться у меня под ногами.

Ада лишь фыркнула:

– И не собиралась даже! Ты сам ко мне банным листом прицепился!

– Остаешься здесь, – побагровел он. – Присмотри за Катей.

– Обойдусь без твоих подсказок!

Илларион сжал кулаки, волосы на его макушке стали еще больше топорщиться в стороны. Я отвела взгляд, боясь увидеть там… пробивающиеся рога.

– Отведи ее в комнату, – приказал мужчина напоследок и побежал нагонять дворецкого.

– Идиот упрямый, – буркнула себе под нос Ада, провожая Иллариона тоскливым взглядом, из ее облика за долю секунды испарилась вся былая воинственность.

Хмыкнув, я мысленно согласилась с утверждением брюнетки. Мужчины этого дома, словно вылеплены из одного теста и щедро приправлены упрямством с эгоизмом.

– Ты визжала? – спросила Ада, как только спина Иллариона скрылась за стеной кустов и наблюдать за передвижениями мужчины стало невозможно.

– Я, – смутилась, прислушиваясь к вновь накатившей слабости, что стала гораздо мощнее, чем несколько минут назад.

– Такого будильника у меня еще не было, – улыбнулась брюнетка. – Эффективно. Что случилось хоть?

– Если бы я сама знала, – с готовностью призналась я, не сумев сдержать горестный вздох.

Судя по тому, как Ада заинтересовано подалась вперед, от нее не укрылось мое подавленное настроение, причину которому, она явно собралась выяснить…

***

Все еще сжимая кулаки в бессильной злобе, Егор не сразу заметил, как его одиночество среди зарослей перестало быть таковым.

Петр коротко осведомился о случившемся и, не став напрягать лишними вопросами, по достоинству оценил произошедшее. Правда, в отличие от Егора, выражать оценку вслух нецензурщиной не стал, просто нахмурился. А потом в срочном порядке вызвался прочесать периметр на предмет затаившейся опасности.

Егор был благодарен мужчине за профессионализм и железную выправку, что сейчас пригодилась, как никогда. Ведь он, вместо того чтобы трезво поразмыслить над вопиющим нарушением территории ордена и вычислить предателей, попался в эмоциональную ловушку. Страх за жизнь Кати пробил его до костей, сначала вылившись в неприятную дрожь, а вскоре трансформировавшись в густую, непробиваемую ярость.

Рядом с девушкой его хваленый контроль и вовсе растворялся в никуда.

Егор поморщился, медленно массируя виски.

– Нифига себе, сказал я себе, – присвистнул Илларион. – Что за ранние разборки и без меня?

Егор хмыкнул. Друг крайне редко терял врожденный оптимизм. Даже в любых, довольно сложных ситуациях. Он собирался было отшутиться в ответ, но как только понял, что так называемые «разборки» могли пройти и без него, спустись он в лабораторию немногим раньше, кровь застыла в жилах.

– Тень проникла на нашу территорию.

– Что?!

– Тварь напала на Катю.

– Быть такого не может!

– Разве можно шутить подобным?! Я как раз прервал кормление Тени и если бы заявился, – он тяжело сглотнул, удивившись враз пересохшему горлу, – всего на несколько минут позже…

– Как тварь смогла пройти через защиту?

– Если бы я знал, думаешь, стоял бы здесь? – ощетинился Егор.

– Объяснений такому грубому проникновению слишком мало, – задумчиво почесал подбородок Илларион. – У нас завелся…

– Предатель, – закончил фразу за него Егор, мрачнея с каждой секундой все больше.

Только изнутри можно было пошатнуть полог защиты, что накрывал особняк и его территории, как невидимый купол. Иначе проникновение Тени, сущности низшего уровня, было бы невозможным.

Вопрос, кто именно это сделал и каким образом отыскать… крысу, оставался открытым. Из-за потери связи с мантикорой Егор не сможет «учуять», выявить предателя, а значит… глава сделался почти бесполезным, теряя возможность обеспечить должную безопасность! Просто прекрасно!

Егору захотелось взвыть от бессилия, которое он испытывал крайне редко. Всего третий раз в жизни. О первых двух и вспоминать не хотелось, но память невольно подсказала и о смерти родителей, и о предательстве Аники…

Мужчина пнул носком ботинка землю. Остервенело и резко, точно этот удар мог избавить его хоть от части ненужных сейчас эмоций. В воздух взметнулись травинки.

– Остынь, – тут же попытался урезонить его друг. – Совсем тебя не узнаю, старик. Свихнулся?

Егору хотелось крушить все, что могло попасться под руку, кричать и выплеснуть наконец этот разъедающий душу гнев. Но должного облегчения подобное все равно не принесло бы, поэтому мужчина лишь скрипнул зубами, возвращая зыбкое спокойствие.

– Может быть.

– Хочешь совет?

Егор саркастически изогнул бровь:

– А если нет, разве тебя это остановит?

– Нет, – хмыкнул Илларион.

– Так зачем спрашивать?

– Должен же я отдать дань вежливости. Держи себя в руках, пока не успел наделать глупостей.

– Уже успел.

– И много?

Вырвался лишь тяжелый вздох вместо ответа.

– Все так критично?

– Боюсь, что да.

На несколько секунд разговор прервался гнетущим молчанием, точно Илларион мысленно просчитывал проценты этой самой «критичности».

– Преувеличиваешь, – махнул рукой друг. – Как крысу искать будем?

– Развивать активную деятельность сейчас бесполезно, – сквозь зубы выдавил Егор. Будь его воля, собственноручно придушил бы гаденыша, что окопался в ордене. – Если мы не заметили подставы раньше, значит, предатель явно не дурак и сейчас затаится. Бессмысленно даже трепыхаться, пытаясь вызвать его промашку. Быстро вычислить крысу без возможностей мантикоры мне не по силам. Сам знаешь.

Илларион кивнул:

– Слежка?

– Режим активного внимания, – усмехнулся Егор. Он еще не успел до конца озвучить свои планы, а ученый уже обо всем догадался. Вот они преимущества многолетней дружбы. – Поставим в известность только ближний круг. Тех, в верности которых нет и десятой процента сомнений. К остальным начнем присматриваться.

– Что Тени понадобилось на нашей территории?

– Обитатели нижних миров не поднимаются на физический слой без крайней на то необходимости, – озвучил мысли вслух мужчина.

– Не верю, что тварь прорвала защиту только для того чтобы подкрепиться девчонкой, – на глухое ворчание Егора, ученый лишь пожал плечами: – Да-да, она совершенно особенная, необыкновенная, милая и дальше по списку. Для тебя. Но сути дела это не меняет. Вопрос так и остается открытым.

– Наверняка у Тени была иная цель. А Катя лишь оказалась в неподходящем месте и в ненужное время. Вот и пострадала по случайности.

– Другого варианта и у меня нет.

Внимательно вглядываясь в древко стрелы, застрявшей в земле не так далеко от места, где он стоял, Егор нахмурился. Гнев улегся, страх за жизнь Кати притупился, былая рациональность вернулась, но чувство тревоги не отпускало. Оно вызывало сомнения, словно Егор упускал что-то важное… То, что лежало у него прямо перед носом, а все никак не получалось рассмотреть под правильным углом и свести концы с концами.

– А этот подарочек здесь откуда? – проследив за тяжелым взглядом Егора, спросил Илларион.

Пришлось рассказать про нападение кентавра, что стало для главы ордена откровенной неожиданностью. Они давно не воевали с этим народом.

– Чем дальше в лес, тем…

– Избавь меня от своего увлечения народным творчеством, – поморщился Егор.

– Кого пошлешь к кентаврам?

– Сам пойду, – на удивленный хмык друга, Егор еще больше нахмурился. – Представитель их расы не только самовольно пересек границы ордена, но и предпринял попытку напасть. Значит, кентавры нарушили мирный договор существ и разобраться с этим я должен лично.

– А может быть еще и потому, что глава ордена никому не спускает таких явных насмешек.

– О чем ты?

– О том, что смертник разукрасил твое лицо. Хочу заметить, знатно постарался.

На явно недоуменный взгляд Илларион ответил снисходительным смешком:

– Ты уже забыл про расквашенный нос? Видок у тебя тот еще. Особенно презентабельный для переговоров с кентаврами.

– Это не кентавр.

– Нет? – заинтересовано подался вперед ученый. – А кто?

– Катя.

– Эта мартышка?

Дождавшись ответного кивка Илларион зашелся хохотом:

– Даже горжусь, – выдохнул он, отсмеявшись. – Подробностями поделишься?

– Обойдешься.

Несмотря на жгучую неловкость того факта, что хрупкая девушка расквасила ему нос, Егор помнил – заслужил. Стараясь абстрагироваться от легких насмешек друга, что продолжил с упоением петь дифирамбы неожиданному таланту Кати, мужчина присел на корточки возле стрелы.

Он, наконец, понял, что так его тревожило. С близкого расстояния это оказалось настолько явно, что не заметить мог только слепой.

На траве вокруг стрелы пестрели несколько алых росинок. Древко оказалось липким. От крови.

***

– Это немыслимо! – в который раз взвилась брюнетка, яростно размахивая совершенно не легкой, по виду, сковородой. – Ты точно ничего не перепутала?

Я лишь отрицательно качнула головой. Последние двадцать метров к особняку слабость стала невыносимой, перед глазами то и дело мелькали разноцветные мушки, заставляя меня замедлять шаг. Перенервничала что ли?

Ада, казалось, моего плохого самочувствия и вовсе не замечала, так была возмущена случившимся.

Рассказала я ей все. Почти. О вторжении Егора умолчала и своем путешествии во времени тоже.

Сама не ожидала такой откровенности от себя, но выложила, как на духу. Ада не стала крутить пальцем у виска, как я искренне ожидала, или коситься, выказывая сомнения в моей разумности. Нет.

Она нахмурилась, пожевала губы, точно собиралась с мыслями, и… выдала гневную тираду с парой-тройкой совершенно не литературных выражений. Чем ввела меня в ступор. Причиной столь эмоциональной реакции являлась не я, а… Егор, да еще и ученый, чье имя было минимум шесть раз упомянуто всуе.

– Каким же образом Тень прошла защиту? – пробормотала брюнетка.

– Тень?

– Ага, тварь эта. Падальщик низших миров. Вот я не пойму… – начала Ада, но, мельком глянув на меня, так фразу и не закончила. – Ты что не знала на кого напоролась?

– Э-э-э? Хищное пятно?

Девушка помрачнела:

– Егор тебе что сказал?

– Пытался вновь съехать на вечное «показалось».

– То есть по сути ничего. Первый раз замечаю в нем режим идиота. Видимо, дружба с этим непробиваемым упрямцем дает свои плоды.

И сказано это было с такой уверенностью в собственной правоте, одновременно с решительным выражением лица, что вызвало у меня искреннюю улыбку, перешедшую в тихое хихиканье. Привычный смех совершенно неожиданно вызвал острую боль в левом боку, отчего резко прервался, заставив меня поперхнуться воздухом.

– Не понимаю, что за таинственность? Ты у нас работаешь? Работаешь. Значит, в полной мере должна понимать на что подписалась и кто теперь будет в твоем окружении. Верно?

Я судорожно кивнула. Картинка перед глазами поплыла.

– И почему Илларион ничего тебе не рассказал? Он же должен проявлять хоть каплю заботы к своей очередной лю… Что с тобой?

– Я не…

Неожиданный порыв прохладного ветра чуть не сбил с ног. Я остро прочувствовала вспотевшую спину, к которой прилипла ткань мешковатой, ночнушки. А еще дрожь в ногах и руках усилилась.

– Катя! – послышался до боли знакомый голос. – Ка-а-атя!

Земля резво подпрыгнула и устремилась мне навстречу. Выставив руки, я избежала сильного удара, но столкновение оказалось неминуемым.

– Тебе плохо? Что? – Ада тут же подскочила ко мне и принялась тормошить.

– Катя!

– Почему он вечно орет? – поморщилась я, стараясь отогнать туманную дымку, что нагло лезла в глаза. – Что я опять сделала не так?

– Девочка моя, – лица говорившего я не увидела, слишком потемнело кругом, но этот голос и такие нежные прикосновения не смогла бы спутать ни с чем другим. Егор был рядом. – Только держись! Все будет хорошо, слышишь?!

– Н-не кричи… Я так спать хочу…

– Нет! – взвился еще громче мужчина. – Не смей засыпать! Не смей!

Он подхватил меня на руки. В левом боку, словно взорвалась бомба. От боли, казалось, искры сыпанули из глаз.

– Прости, – тут же повинился Егор. – Потерпи, хорошая моя.

– Больно, – пожаловалась я.

– Я знаю, девочка. Прости меня. Опять не защитил, не досмотрел.

– Почему… б-больно?

Бок жгло и тянуло. Я такого еще не чувствовала ни разу в жизни.

– Тебя ранили.

– Меня? Но как?

– Стрела задела. Илларион сможет сказать подробнее о серьезности раны, как только осмотрит, – тут же зачастил с объяснениями Егор, а потом вновь взорвался криком, от которого у меня зашумело в висках. – Что ты там плетешься?! Открывай уже, мать твою! Скорее! Не видишь, ей больно!

– Совсем свихнулся, – отозвался бурчанием Илларион.

Послышался слабый писк кнопок и, судя по характерному запаху, что почти мгновенно ударил мне в нос, мы оказались в медотсеке.

Гулкие быстрые шаги, что особенно громко раздавались в этом узком коридоре, помогли понять – Егор торопился. Бежал. Странно, но даже с закрытыми глазами я знала это наверняка. Чувствовала каждое движение, слышала сбившееся дыхание и просьбы-угрозы, что раздавались то еле слышным шепотом, то срывались в невразумительный крик. Мужчина старался минимизировать тряску и причинить как можно меньше боли, но эта «машина» уже набрала скорость. Если еще совсем недавно ничего кроме легкой слабости не тревожило, то сейчас боль превратилась в постоянную муку, не давая и секунды передышки.

– Еще чуть-чуть осталось, – приговаривал он. – Почти на месте.

Сейчас я склонна была верить каждому его слову. Каждому обещанию. Верить на грани какого-то болезненного отчаяния.

Неожиданно четко пришло осознание, что… рана может оказаться смертельной. Стрела – это же не какая-нибудь щепка, вред от которой можно с легкостью списать, не обращая внимания. Что если не пройдет и каких-то десяти минут, а моя жизнь навсегда оборвется?! Так глупо и… так рано.

Хотя… ведь, кому рано, а кому вовремя умирать не мне решать, правда?

Неосознанно прокрутив в памяти момент, когда услышала зловещий свист и позже увидела стрелу, затрепетала от пронзившего ужаса. Смерть пронеслась между мной и Егором! Не толкни он меня на землю… Возможно, стрела торчала бы из груди мужчины, похороны которого мне так сильно хотелось избежать!

– Мне надо с-сказать тебе, – еле разлепив пересохшие губы, просипела я. – Ты должен знать, что тебя ждет…

– Тихо, Катюша. Ты мне все обязательно скажешь. Позже.

Странная штука, но уверенность Егора каким-то образом передалась и мне, немного приободрив.

– Куда? – процедил мужчина.

Пока находилась в его руках, уже научилась различать интонации Егора. И эта – требовательно-рычащая, холодная предназначалась явно не мне.

– Сюда. Я застелил кушетку.

Как только спина коснулось прохладной ровной поверхности, боль усилилась. Стала ярче. Ослепила, словно вспышка. Точно в бок ткнули горящей палкой.

– Прости, малышка. Где болит больше всего?

– В левом боку, – послушно призналась я. – Сильно.

– Пока дезинфицирую руки, переверни Катю на правый бок и сними эту тряпку. Нужно осмотреть рану, – тут же раздал указания Илларион. – Действуй аккуратно и быстро. Так сведешь боль к минимуму.

Перспектива оказаться обнаженной перед мужчиной, пусть и с медицинским образованием, откровенно не радовала. Даже при таких обстоятельствах. К тому же несмотря на затуманенное болью сознание, я продолжала испытывать сомнения в профессионализме Иллариона, как хирурга. Не может же человек быть мастером во всем! Крайне досадно, что мне не вызвали скорую и не отвезли к специалистам.

– Думаю, ткань лучше просто разрезать, – подала голос Ада. – Оголить нужный участок.

– Откуда такая осведомленность в том, что будет для нее лучше? – прошипел Илларион.

– Я смотрю телевизор.

– Я так и знал, что заняться тебе больше нечем! Только мыльные оперы смотреть!

– А тебе бы только лишний раз на чужую грудь полюбоваться!

Илларион закашлялся.

– Что ты вылупился? Сказать нечего? – ядовито хмыкнула брюнетка. – Или ты думал, что у нее под ночнушкой водолазный костюм?

– Заткнулись оба! – рявкнул Егор. – Выяснять отношения будете потом! Хоть глотки друг другу перегрызите – ничего не скажу! А сейчас займитесь делом!

– Извини, – поникла Ада.

– Больше не повторится, – в унисон ей выдохнул Илларион.

Хоть в чем-то эти двое сошлись.

Не знаю, где Егор успел раздобыть ножницы, пока продолжалась словесная пикировка между Илларионом и Адой, но действовал быстро.

А дальше начался ад.

Илларион действовал безжалостно, проводил осмотр, не обращая внимания на мои болезненные стоны и рычание Егора.

Странно, но Ада довольно ловко ассистировала этому эскулапу-тирану, подавая все ему необходимое.

– Стрела прошла навылет, – скупо обронил Илларион, как только перестал ощупывать мой бок. – Поверхностно и по касательной. Мартышке повезло. А вот кровотечение серьезное. Буду шить.

– Ш-шить? – испугалась я. – А может лучше в больницу?

– Не волнуйся, малышка, – баюкая мою ледяную ладошку в своих руках, сказал Егор. – Илларион все сделает правильно.

– Т-ты не уйдешь?

– Я буду рядом. Ничего плохого больше не случится. Я прослежу, моя хорошая.

Сейчас все претензии и обиды были вытеснены этой щемящей заботой и нежностью, что чувствовалась от Егора.

Я вновь слепо верила его словам. Верила, отбросив прошлые претензии, гордость и разочарование.

Последнее, что осталось в памяти – взволнованные глаза Егора и легкий укол боли в плечо, после которого сновидения заменили реальность.