Текст книги "Ради тебя 2 (СИ)"

Автор книги: Татия Суботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Глава 33

Встреча

Ощущение было странным. Я не так часто испытывала его, чтобы сразу идентифицировать, что же такое гадкое скреблось посреди грудной клетки и отдавало тупой ноющей болью в солнечное сплетение. Лишь когда таксист притормозил у заброшенного пустыря, где раньше был корпус больницы, меня настигло запоздавшее озарение.

Это было чувство вины.

Да-да, именно оно не давало мне спокойно усидеть на месте, то и дело заставляя беспричинно ерзать на сиденье и обеспокоенно оборачиваться, вглядываясь через заднее стекло на дорогу. Наверное, я ожидала увидеть позади такси байк Кенгерлинского, а позже быть настигнутой его гневом. Но кроме редких машин, никто не висел у нас на хвосте, никто не пытался предостеречь меня от очередной глупости или оттягать за уши из-за непослушания. Не знаю, что расстроило меня больше, то, что Ян не гнался следом или то, что моя совесть так неожиданно проснулась. Мерзкий голосок внутри меня нашептывал, что я поступила гадко и крайне неправильно, когда сбежала таким образом, оставив Кенгерлинского в дураках. А ведь разговор о доверии все еще звучал в моих ушах… Ян вывернул душу наизнанку, а я…

Я туда плюнула.

Проклятье! Почему я сначала делаю, а потом думаю?

Нет, то, что Ян мне рассказал, оказалось тем еще шоком для моей хрупкой психики. Все эту, невесть откуда свалившуюся информацию, необходимо было еще хорошенько обмозговать и принять, как свершившийся факт, но, к моему стремительно возросшему удивлению, она не беспокоила меня настолько сильно, как должна была бы.

Ян – убийца Банши?

Паскудно, конечно. Но разве у него был выбор? Если хорошенько подумать, то бабка, пусть она трижды перевернется в гробу, не имела права брать с него такое ужасное обещание! Ведь сама же, можно сказать посмертно, изрядно подпортила внуку жизнь, заставив вымарать руки по локоть в чужой крови! Или же она думала, что месть Верховному жнецу может обойтись без сучка и задоринки? Ни за что не поверю.

Меня неприятно удивило известие о том, что Ян убивал моих предков. Но еще одна странность спокойно пополнила мой уже и так довольно длинный список недавних открытий о себе. Все дело в том, что я не испытала горечи или боли по этому поводу. Возможно, потому что совершенно не знала не свою бабку, не прабабку, не тем более прапрабабку. Если бы речь шла о моей матери… Даже представить не могла, как смогла бы общаться с Яном после такого страшного известия, наверное, на разрыв аорты. Потому что ужасное чувство привязанности к этому самовлюбленному болвану с ранимой душой, как оказалось, только возрастало в геометрической прогрессии, что бы он ни делал. Это пугало. Со мной такого никогда не было поэтому пугало еще больше.

Скорее всего, страх и послужил решаемым фактором моего позорного бегства. Даже не ощущение того, что мне сдавило грудь от переполнявших эмоций, и необходимо было уединиться, как минимум, на несколько часов, а лучше суток. Или не острое желание сиюминутной свободы от всего: мыслей, сомнений, Яна… Нет. Это определенно был страх и нежелание принимать то, что наши отношения настолько стремительно набирали оборот. А хуже всего, что ими не я управляла. Господи, да я даже не знала, к чему это могло нас с Кенгерлинским привести! Что если в банальное никуда?

С Владом было проще. Я никогда не испытывала рядом с ним необъяснимого трепета или волнения, всепоглощающей страсти или бешеного водоворота эмоций, где от спокойствия до ненависти отделял всего полушаг. С Артемом мне также было легко. Пусть воспоминания о нашей «дружбе» были из времен детства и юности, но приятно грели душу до сих пор. Рядом с Непогодой я чувствовала себя защищенной и спокойной. Знала, что могу отвернуться, оставив незащищенной спину, и никакая «подстава» меня не настигнет.

Настоящим ударом было то, как подло Кенгерлинский использовал друга моего детства! В каких-то сомнительных опытах! При этом умудрялся нагло врать мне в лицо, сохраняя невинность! И пока я велась на его ложь, как последняя дура, тихонько воплощал в жизнь свои гадкие планы! Ведь не вчера же Ян начал испытывать мое проклятие на чужих людях? Наивности, чтобы полагать, точно Кенгерлинский только-только начал этим заниматься и просто не нашел время посвятить меня в ужасное действо, не хватало.

Как можно быть рядом с человеком, который способен запросто обманывать тебя день за днем? А еще не только принимать за тебя решения, но и полностью управлять твоей собственной жизнью! С другой стороны, как не быть с человеком, от которого мурашки по коже и дрожь в теле?

На задворках разума я все-таки соизволила признаться самой себе, что просто не доверяла Яну. И когда он заикнулся об этом треклятом чувстве, коленки ослабли. Да и с какой стати мне было доверять Кенгерлинскому?

Разве не он, при первом подвернувшемся случае, попытался свернуть мне шею? Разве не он нещадно манипулировал моими поступками день за днем, выставляя окружающее в выгодном для него свете? Разве не он навязал мне свою личную месть, решив использовать, как оружие в каком-то хитроумном плане? И разве не он, в конце концов, тут же меня предал, как только побывал между ног, решив продать жнецам ради очередной эфемерной выгоды?

Кенгерлинский – опытный игрок, манипулятор и лжец.

Так почему же именно мне настолько больно, что бросила его вот так: растерянного, обманутого и потерявшегося во внутренней тьме?

– Вы так и будете продолжать сидеть, милочка? – я растерянно моргнула, стряхивая туман собственных мыслей, и уставилась в черный взгляд таксиста. – Или же мы меняем маршрут, понимаешь, нет?

– Простите.

Только сейчас поняла, что мотор автомобиля давно был заглушен, мы стояли у въезда на территорию бывшей больницы и таксист выжидающе смотрел на меня. Стало неловко. Хорошо, что Эмма Эдуардовна озаботилась об оплате заранее, благо у этой фирмы такая услуга имелась. Иначе я бы попала в более чем затруднительное положение. Без денег, с незнакомым человеком на пустыре.

Потянув ручку, я отворила дверцу машины:

– Спасибо, что подвезли. Ждать меня не надо.

– Вы уверены? – переспросил водитель. – Местечко, скажу я вам, выглядит более чем удручающе, понимаешь, нет. Разве молодым девушкам безопасно появляться в таких местах? Да и вечер приближается, понимаешь, нет…

– Не беспокойтесь, – уверенней, чем, казалось, была на это способна, произнесла я. – Я не буду одна. Езжайте.

Не хватало мне еще неприятностей с заигрыванием таксиста.

– Ну как знаете, – пожал плечами мужчина и провернул ключ в зажигании. – Хозяин – барин, понимаешь, нет.

Я кивнула, скорее для себя, чем для водителя, который уже на меня и не смотрел, неуклюже вылезла из машины. Как только захлопнула дверцу, таксист тронулся с места. Ноги обдало клубом пыли.

Я поежилась: в легком платьице, без колгот, в балетках из тонкой кожи, и правда было довольно прохладно. Кофта, за которой послала Яна, оказалась бы сейчас, как нельзя кстати. Обхватив руками плечи, я расхаживала туда-сюда по пожухлой траве, чтобы окончательно не замерзнуть в ожидании Брагина. Либо доктор опаздывал, либо я появилась заранее. Мысли о том, что эта встреча ловушка и Кенгерлинский оказался вновь прав, гнала от себя, что было силы. Еще там, в особняке, я понимала, что было рациональное зерно в предположении Яна, и только упрямство помогало мне отрицать очевидное. Какое-то детское, ужасное упрямство, из-за которого я кинулась в очередную ошибку с головой. Кому и что пыталась доказать? Себе или Яну?

Федор Иванович, за все время, что мы работали вместе, ни разу не дал повода усомниться в его честности. Так что я была уверена в собственной безопасности почти на сто процентов. По крайней мере, усиленно убеждала себя в этом.

Кроме травы почти до колена, ржавых штырей, торчавших из-под земли там, где раньше стоял медицинский корпус и остатков фундамента – не было ничего и никого. Осенний ветер пронизывал до костей. Почему Брагин выбрал именно это место? Конечно, от больницы номер восемь, где я раньше работала, сюда можно было довольно быстро добраться, но почему нельзя было встретиться, предположим, в хирургическом отделении? В тишине, теплоте и спокойствии?

Это место мне решительно не нравилось. Да и идея выпорхнуть из удушливых, но безопасных объятий Яна с каждой секундой казалась все более нелепой и опрометчивой. Хоть я и пыталась убедить себя, что Кенгерлинский патологический лгун, эгоист и манипулятор, но от щемящей тоски в груди это плохо помогало. Мне хотелось верить, будто то, что чувствовала – банальная физическая тяга, временное помешательство, одержимость страстью, только врать самой себе с каждой минутой становилось все тяжелее и тяжелее.

Самым противным оказалось то, что я действительно осознала всю глубину собственных чувств. Я любила Кенгерлинского. Слепо. Безнадежно. Неистово.

И без малейшего шанса на взаимность.

– Здравствуй, Даша, – углубившись в раздумья, я совсем не слышала и не видела, как Брагин подошел. От неожиданности, когда прозвучал его голос, ненароком вздрогнула, повернувшись на звук. – Спасибо, что пришла. Давно ждешь?

– Не очень. Что вы хотели?

Переходить к официальному тону без приветственных прелюдий было невежливо. Только вежливость – это последнее о чем я сейчас собиралась думать. Если Брагин и заметил во мне эту резкость, то виду не подал.

На щеках Федора Ивановича играл лихорадочный румянец, глаза блестели от непонятного мне возбуждения. Ранее опрятный и спокойный хирург выглядел взъерошенным и обеспокоенным.

– Что угрожает моим близким? – вновь наступала с вопросами я.

– Ничего.

– Тогда зачем… Стойте. Вы меня что, обманом сюда выманили?

Федор проигнорировал мой вопрос, вместо этого он нахмурился:

– Замерзла? Могу предложить свою куртку.

– Не надо, – остановила его в тот момент, когда Брагин уже стянул один рукав ветровки. Принимать одежду с его плеча не хотелось. На этом заброшенном куске земли рядом с бывшим начальником мне было крайне неуютно и дело было совершенно не в уличном холоде. – Давайте скорее перейдем к делу.

– Да, ты права, – легко согласился он. – Только, понимаешь ли, я не знаю с чего начать.

Он, что вызвал меня в эту глушь просто так? Я нетерпеливо закатила глаза:

– Может быть с самого начала?

Федор усмехнулся и взъерошил волосы:

– Ну, раз ты так думаешь…

Эта неуверенность, что появилась в тембре его голоса, осторожный взгляд, что он то и дело кидал на меня, переминания с ноги на ногу – раздражали. И к тому же совсем не вязались с образом уверенного, властного и порой жестокого начальника, которым я его прежде знала.

– Мне едва исполнилось семнадцать, когда я встретил Лиду. Совершенно случайно. И не поверишь где. В городском музее. Я выполнял внеклассовое поручение учителя, а Лида просто зашла на экскурсию, хотела узнать этот город поближе, – Федор улыбнулся, вглядываясь вдаль.

Ярко-багряное солнце уже начало закатываться за кромку горизонта. Ветер стал колючим. На пустырь быстро опускались сумерки. Длинные тени то и дело наталкивали меня на мрачные мысли. Не хотелось, чтобы в этом негостеприимном месте меня застала ночь.

– Она понравилась мне сразу. Наши отношения развивались стремительно. Мне еще даже восемнадцати не исполнилось, как мы вступили в брак.

– Но разве…? – пробормотала я, наматывая прядь волос на палец.

Это простое действо помогало отвлечься от раздражения и злости, что пробирала меня от осознания глупости всего разговора.

– У сестры были необходимые связи и в паспортном столе нам накинули возраст, чтобы оформить отношения официально. Я был неприлично счастлив, Даша! Мир казался мне тогда волшебным, потому что Лида мне заменяла его полностью.

Он выжидающе посмотрел на меня, будто хотел ответных слов. И что я могла бы ему сказать? Кроме грубостей на языке ничего не крутилось. Пальцы на ногах покалывало от холода. Я поежилась и махнула рукой, чтобы мужчина продолжал рассказ. Побыстрее бы покончить со всем этим!

– Знаешь, я ведь думал, что это счастье будет вечным. Ошибался, – выдохнул Брагин и беспечно развел руками в стороны, улыбаясь. Надтреснутый голос передал, что все было намного серьезнее, чем он пытался показать. – Все изменилось через полгода после свадьбы. Моя Лида стала вести себя странно, нервничала, постоянно озиралась по сторонам… На прямые вопросы, что с ней происходит, либо отшучивалась, либо сыпала упреками, что во всем этом моя вина, либо замыкалась в себе, отказываясь отвечать.

Кивнув собственным мыслям, Федор Иванович замолчал. Он стоял лицом к закатному солнцу, засунув руки в карманы куртки. Подставив лицо под алые лучи, закрыл глаза. Когда я уже потеряла терпение и решила выбираться из этого гиблого места самостоятельно, да поскорее, Брагин заговорил вновь.

– В одну из наших ссор Лида обвинила меня в гиперопеке. Сказала, что моя любовь душит ее, мешает жить… А потом она просто ушла, хлопнув дверью. В ночь. И вместо того, чтобы ее удержать, поговорить, выяснить отношения, знаешь, что я сделал? Ни-че-го. Отпустил. Позволил уйти. – Федор Иванович ссутулился. Он выглядел таким несчастным, виноватым, что будто прибавил в возрасте лет двадцать. В этот момент во мне даже проснулась некая доля жалости к этому мужчине. Только любовь способна наносить настолько сильные удары. – Я не стал ее удерживать, понимаешь? Думал, прогуляется, остынет, перебесится и вернется. Даже и предположить не мог другого варианта. Лишь когда на следующее утро проснулся один в холодной кровати – забил тревогу. Лида домой так и не вернулась. Пропала. Словно сквозь землю провалилась! Я сходил с ума от неизвестности! Через неделю меня вызвали в морг. На опознание.

Что-то в его рассказе тревожило меня. Казалось, будто Брагин что-то недоговаривал. И это «что-то», словно гроза, зависло над моей головой.

– Оказалось, что Лида покончила с собой в ту же ночь, когда ушла от меня. Спрыгнула с моста. Помню, как молодой следователь разводил руками, ведя меня на опознание. При падении тело натолкнулось на подводные камни и от лица почти ничего не осталось… Сплошное месиво. – Он тяжело вздохнул, передергивая плечами, точно хотел избавиться от чего-то давящего. – Я узнал Лиду по кулону. Мой подарок ко дню свадьбы. Лида никогда его не снимала… Знаешь, именно с того дня для меня начался настоящий ад. Почти двадцать лет я не жил, а существовал!

– Федор Иванович, простите. Я, конечно, искренне сожалею о вашей потере, но… Не могли бы вы мне толком объяснить, зачем мне необходимо все это сейчас выслушивать? Холодно, ночь уже близко. Мне бы хотелось вернуться в особняк до наступления темноты. Я думала, что вы позвали меня для того, чтобы сообщить что-то важное…

– Так и есть. Ты же сама захотела послушать все с самого начала…

– Не думаю, что стоило пересказывать мне настолько далекие события вашего прошлого. Причем здесь я?

– Притом, Даша, что ты моя дочь. А Лида, про которую я рассказывал, твоя мать.

Шок сковал мои легкие. Первые несколько вдохов после услышанного дались с трудом. Горло жгло, а лицо стало гореть, точно мне залепили звонкую оплеуху.

– Не может такого быть!

– Но это правда.

– Я вам не верю!

– Даша… – Федор Иванович выглядел расстроенным. Он протянул ко мне руки и сделал пару шагов навстречу, точно хотел приобнять и успокоить.

Такой возможности я ему не дала. Отскочила в сторону, как ошпаренная.

– Стоп! Ну, хорошо. Предположим, что это правда. Только предположим! Но в вашей истории есть существенная неувязочка, папулечка! – зло выплюнула я. Нахмурившись, попыталась справиться со сбившимся дыханием. Без толку. – Моя мать не самоубийца. Она не прыгала с моста, не сбегала от мужа, а воспитывала меня до семилетнего возраста! Пока не пришлось… отдать меня в детский дом.

– Это правда.

Я задохнулась возмущением. Открыла рот для очередного язвительного ответа, но Брагин жестом заставил меня замолчать.

– Я сам узнал об этом всего несколько часов назад. Лида подстроила свою смерть, чтобы сбежать. Считая ее мертвой, я не стал проводить никаких дополнительных поисков.

Честно говоря, от всего этого мне было не по себе. Открытие за открытием. Голова шла кругом. Я испытала глубочайшее потрясение, поняв, что прожила столько лет в неведении. Оказалось, что я совершенно не знала свою мать, мир, в котором родилась и саму себя настоящую. Могла ли судьба ударить меня сильнее, чем сейчас? Нет.

– Но зачем? – ровным голосом произнесла я. Вместо шквала эмоций, что испытывала всего минуту назад, пришла мертвая пустота.

– Если бы я только знал. Даша, если бы я только знал тогда! Все было бы по-другому. Все! – Брагин замер, только его глаза выдавали искренний страх и беспокойство за мою реакцию. – Позволишь ли ты мне быть рядом? Позволишь ли наверстать упущенное?

– Федор Иванович, а можно без всех этих пафосных слов и жестов? Мы с вами совершенно чужие люди, с какой стати, спрашивается…

– Я знаю, что эта неожиданная и совершенно запоздавшая новость. Я не жду, что ты примешь меня с распростертыми объятьями. Но… просто дай мне шанс заботиться о тебе! И возможно когда-нибудь я заслужу звание «отец» по праву. Пожалуйста.

– Браво! – послышались звонкие аплодисменты. Повернув голову на звук, я встретилась взглядом с Владом. – Какой апломб, какой накал! Дайте мне кто-нибудь салфетки, я вытру скупую мужскую слезу!

Брагин нахмурился и как-то весь внутренне подсобрался, его спина выглядела неестественно прямой, точно напряжение застыло в каждой клеточке его тела.

– Что ты здесь делаешь? – взволновалась я, оглядываясь по сторонам.

По периметру поляны, где мы стояли с Федором Ивановичем, оказались жнецы. В черных одеждах их натренированные тела смотрелись, как застывшие во времени камни. Пути к отступлению были перекрыты.

– Ну, разве я мог позволить себе пропустить торжественное, семейное воссоединение? – нараспев произнес Влад. Его голос звучал приторно, а глаза горели огнем предвкушения. Распахнув руки, он зазывающе поманил меня и широко улыбнулся. – Испытаем на себе теплоту семейных объятий, сестренка?

Меня замутило.

Перед глазами, словно в калейдоскопе, закрутились картинки наших с Владом прошлых отношений, интимной близости. Обед тошнотворным комком подступил к горлу. Желудок скрутило судорогой. Я согнулась пополам, упала на колени и освободилась от еды.

Когда желудок опустел, я вытерла рот внешней стороной ладони и, пошатываясь, выпрямилась.

– Вижу, что объятья придется отложить, – брезгливо поморщился Влад.

– Что тебе надо? – подбоченилась я.

Бежать не было смысла, но без сопротивления сдавать позиции я не собиралась. Даже если это было верхом бессмыслия.

– А ты не догадываешься? – зло усмехнулся он. – Пора тебе наведаться в гости к другому родственнику. Раз уж мы начали знакомство с твоей семьей. Поехали.

Влад махнул рукой в сторону, и только сейчас я заметила белый фургон, что был припаркован в десяти метрах за нашими спинами. Почему я не услышала, как он подъехал?

– Мы давно тут стоим. Наблюдали премилую картинку со стороны, так сказать, – словно заметив мое удивление, Влад пустился в объяснения, хитро улыбаясь. – Мне нравится твое удивление, сестренка. Верховный жнец потрудился снабдить нас необходимым заклятием, чтобы ты не заметила нежеланного заранее. Пойдешь сама или мне тебя за волосы тянуть? Я могу, ты знаешь.

– Знаю.

– Куда ты собрался ее везти? – выступил вперед Брагин, сжимая кулаки. – Мы так не договаривались!

– Милый мой дядюшка, – недобро сверкнул улыбкой Влад. Он держался слишком самоуверенно, словно в рукаве пиджака было спрятано, по меньшей мере, три туза. – Вроде уже перешел очередной порог зрелости, а все также наивен, как безусый юнец. Неужели за столько лет не научился видеть, когда я вру? Ай-яй-яй! – громко прицыкнул языком. – Никогда не устану наблюдать, как ты попадаешься на одну и ту же удочку.

– Влад, не играй со мной. – Предупреждающим тоном обратился Брагин. – Ты позвонил и рассказал мне, что Даша моя дочь, снабдил необходимой информацией, чтобы разыскать ее и попросил провести встречу именно в этом месте. Зачем?

– Явно не для того, чтобы извиниться перед этой дрянью! А ты ведь поверил, да? Повелся! – расхохотался Влад. – Пойдем, сестренка. Не будем заставлять моего отца ждать.

– Стой, где стоишь! – рявкнул мне Брагин. Как будто я, спотыкаясь от усердия, уже собралась послушаться Влада! – Она никуда с тобой не поедет. Убирайся, Влад!

– Я знал, что ты так скажешь. Знал, знал! – вновь зааплодировал в ладони Влад. Его лицо озарилось такой детской непосредственностью и чистым удовлетворением, что я невольно засомневалась в трезвости его рассудка. – Ты так предсказуем, дядюшка. Михаил, выведи наш козырь!

Один из жнецов, что застыли в молчании неподалеку от нас, кивнул и направился к фургону. Дверца со скрипом отъехала в сторону, из темноты фургона в руки Михаила толкнули безвольное тело. Жнец легко подхватил человека, развернул к себе спиной и, прижав к шее лезвие ножа, потащил в нашу сторону. Как только они приблизились, и я смогла получше рассмотреть того, кого к нам так безжалостно волочил жнец, страх сковал мое тело.

– Рита?! – выдохнули мы с Брагиным в унисон.

Подруга отреагировала жалобным писком. Во рту у нее был засунут кляп, а руки и ноги крепко связаны веревкой. Выглядела она растрепанной и до жути напуганной. Рукав футболки был оторван, а на скуле расцвел огромный синяк.

– Красивая, правда? – вернул себе внимание Влад. На глухой рык Брагина и попытку подойти поближе, он отреагировал смешком. – Я бы попросил тебя, дядюшка, отказаться от всякого рода глупостей, иначе твоя девчонка станет мертвее, чем должна. Как думаешь, ее шейку украсит разрез от уха и до уха?

Я взволнованно вскрикнула и зажала рот ладонью. Посмотрев в глаза Влада, утвердилась в мысли, что любые угрозы, слетевшие с его губ, не останутся пустыми.

– Будь послушной девочкой, сестренка, поехали. Тогда с твоей подружкой ничего не случится. Обещаю.

Его обещаниям была грош цена в базарный день. Я давно в этом убедилась. Но сейчас иного выбора, как согласиться на предложенные условия, у меня не было.

Рита дрожала, как осиновый лист на ветру. Мое тело стал сотрясать озноб. Только в этот раз не от осеннего холода, а от страха.

– Даша, беги! – крикнул Федор и кинулся на Влада.

Тот ловко увернулся. К Брагину подскочили двое жнецов. Завязалась борьба. Несколько сильных ударов сделали свое дело меньше, чем за две минуты. Федор Иванович остался лежать на земле без сознания.

Все это время я растерянно наблюдала за происходящим, не пытаясь предпринять попытки к бегству. Смысла еще сильнее подставляться не было. Жнецов было слишком много, особой скорости в беге мне не развить. Исход любой попытки воспротивиться приказу Владу – был мне известен. Провал.

Но я по-прежнему не теряла надежды договориться с Владом и выручить подругу. Все-таки нас связывали более чем близкие отношения, разве я могла настолько сильно ошибаться в человеке, за которого собиралась замуж? Нет. Влад обязательно смягчится и поможет мне.

– Отпусти ее, – обратилась к нему, делая шаг навстречу. – И я добровольно поеду туда, куда скажешь.

– Ты и так поедешь туда, куда я скажу, сестренка, – расплылся в многообещающей улыбке Влад. – А твоя подруженция останется гарантом твоей сговорчивости. Как только отдашь Демьяну все, что ему нужно, она будет свободна. И даже уйдет на своих двоих, почти не хромая. Я обещаю.

Рита протестующе запищала.

– Молчи, сука! – крикнул Влад, вынимая из кармана пиджака заправленный желтой жидкостью шприц.

Рукояткой ножа Михаил стукнул Риту в висок. Тело подруги дернулось и обмякло в сильных руках жнеца.

– Нет! – кинулась я к ним.

Сильные руки перехватили меня со спины прежде, чем я смогла хоть как-то увернуться. Влад приблизился, выпустил из шприца воздух и с деловой усмешкой воткнул мне иглу в шею. От мимолетной вспышки боли я дернулась.

– Это тебе за проклятие, сестренка, – прошипел он. – Спи. А потом повеселимся.

Ядовитый оскал Влада был последним, что я увидела перед тем, как тяжелая темнота полностью поглотила меня.