Текст книги "Тебя искал (СИ)"

Автор книги: Тата Кит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 29. Рита

Внезапный приступ кашля вынудил меня проснуться, подтянуть колени к груди. За неимением альтернатив и сообразительности у еще не до конца проснувшегося мозга, пришлось приглушать кашель рукавами толстовки, натянутыми до кончиков пальцев.

– Тише-тише, – уткнулся мне в макушку чей-то нос. Тяжелая рука обвила талию и притянула к торсу. – На тумбочке вода. Хочешь?

Открыла глаза и поняла, что спала на руке со знакомой мне волосатостью.

По теням на стене осознала, что уже утро.

Матвей проспал в моей комнате всю ночь? Со мной? И родители всё знали и видели?!

Боже, как стыдно!

Болезненно зажмурила глаза. Попыталась глубоко и успокаивающе вдохнуть, но дышать носом оказалось практически невозможным. Похоже, я еще и храпела во сне.

Стыдно в квадрате.

Переборов внутреннюю истеричку, я нашла в себе силы для того, чтобы аккуратно повернуться к Матвею лицом и попытаться понять, как он умудрился остаться у меня до самого утра и не проснулся с любимым маминым набором ножей в голове.

Почувствовав, что я начала двигаться в его руках, Матвей слегка отклонил голову назад и ослабил хватку на моей талии.

– Ты почему еще здесь? – спросила я тихо, понимая, что он уже почти не спит.

– А где я должен быть? – ответил мужчина вопросом на вопрос хриплым ото сна голосом. Вибрация его грудной клетки приятной дрожью растеклась по моему телу, как если бы меня посадили в массажное кресло.

– Ну, например у себя дома.

– У меня дома нет тебя. Так что приходится приспосабливаться, – произнес Матвей уже более уверенным голосом. Откинулся на спину, хмурым взглядом, едва открывшимися глазами глянул на наручные часы. – Почти одиннадцать.

– Сколько?! – села я резко. – Одиннадцать?! Меня родители убьют! Или тебя! Вставай, просыпайся, иди! – стала я выталкивать мужчину из своей кровати, но резко одернула руку, когда с него сползло одеяло. – Почему ты раздетый?

– Так верещишь, будто у меня пиструнчик выпал, – лениво потянулся Матвей, не спеша освобождать мою постель от своего присутствия. – Я всего лишь кофту снял, потому что рядом с тобой и твоей температурой очень жарко спать полностью одетым. На джинсах даже пуговица не расстегнута. Можешь проверить.

– Да?! А если бы кто-нибудь из моих родителей зашел и увидел, твой голый волосатый торс, торчащий из-под моего одеяла? Думаешь, они бы стали разбираться, что у тебя там с пуговицами на джинсах?! – зачем-то шипела я тихо, вместо того, чтобы говорить нормально в голос.

– Ну, вообще-то, я с твоими родителями позавтракал сегодня. Твоя мама, кстати, сама сюда пришла и позвала меня. И, кстати, когда болел я, а ты уснула рядом со мной, что-то я наутро не верещал о своей поруганной чести твоими голыми ногами.

– У тебя дома, хотя бы, не было твоих родителей.

– Придумываешь проблему на ровном месте. Нормальные у тебя родители. Не староверы. Да, батя твой немного скептически ко мне отнесся, но его тоже можно понять – какой отец захочет отдать свою принцессу первому попавшемуся бородачу? – усмехнулся Матвей. Свесив ноги на пол, сел в постели уперся локтями в колени. Шумно вздохнув, растер лицо ладонями и, похоже, окончательно проснулся. – Ладно. Покормлю тебя и поеду. Надо на работе с обеда появиться. Вечером вернусь, не переживай.

– Не надо, – затрясла я головой. – Мне уже лучше и нянчиться со мной больше не нужно.

– Лучше? – повернулся ко мне Матвей. Подавшись торсом вперед, уперся кулаками в постель по сторонам от меня и начал медленно приближать свое лицо к моему. От наглости, вызвавшей у меня ступор, я неосознанно вжалась спиной в стену и задержала дыхание, до последнего надеясь на то, что он не станет делать то, о чем я думаю. Но когда его губы мягко коснулись моего лба, я выдохнула с облегчением. – Температура, Ритузик.

– Класс, – закатила я глаза. – Родители тебе еще и моё домашнее прозвище сообщили. Детские голые фотографии тоже показали?

– Нет. Сказали, только после свадьбы, – меланхолично ответил Матвей, уже надевая пуловер для моего личного спокойствия. – Идём. Покормлю тебя и поеду.

– Сейчас. Я только на работу позвоню. Подменюсь на пару дней.

– Верно мыслишь. Через пять минут жду в кухне. Не придешь сама – принесу.

Внимательно проследила за тем, как Матвей вышел из моей комнаты. Через несколько секунду в кухне зашипел чайник и загремела посуда.

Глядя прямо перед собой в окно, пыталась понять, как так вышло, что мама не захотела принять в своем доме маленького котёнка, а лохматого почти двухметрового бородача с лёгкостью? Прикинула тенденцию увеличения лохматиков в нашей квартире и пришла к выводу, что лучше остановиться на Матвее, пока я еще чего больше и лохмаче не привела?

Странные существа эти мамы…

Взяв телефон с тумбочки, который стоял на абсолютно беззвучном режиме, увидела кучу пропущенных звонков и смс от Веры и Юли. Обе синхронно пытались выяснить, где я нахожусь, всё ли со мной нормально и какого чёрта происходит с Настей.

Палец завис над иконкой и именем Веры. Плохая идея. Выслушать еще порцию дерьма и снова узнать о том, что я не знала то, что знали все, мне не хотелось совершенно.

Вместо этого, как и задумала, я позвонила девчонкам с работы и попросила подменить меня на завтрашней смене. Сегодня, к счастью, у меня и так свободный день. Осталось только надеяться на то, что больше ни один препод не придумает внезапный зачёт, из-за которого мне придется бежать в универ, игнорируя все симптомы простуды.

За поздним завтраком, на который я, всё-таки, пошла добровольно, Матвей был по-деловому собран. В основном из-за того, что его регулярно отвлекали звонками по работе.

Стало ясно, что ему пришлось пожертвовать сегодняшним утром ради того, чтобы побыть со мной и убедиться в том, что, проснувшись, я не полечу, сломя голову, творить очередные глупости.

– Спасибо, – сказала я, возможно, слишком тихо, когда Матвей закончил очередной разговор и отложил телефон в сторону.

– За что? Ты почти ничего не съела. Еще поешь.

– Я… – запнулась, не зная, какие именно тут можно подобрать слова. – За то, что не бросил меня. Нашёл на остановке, забрал к себе. И потом нашёл меня здесь и тоже не бросил. Спасибо.

Молчание затянулось. Я уже начала сомневаться в том, что слова благодарности были произнесены мной вслух, а не прокручены в голове.

Робко подняла взгляд и встретилась глазами с Матвеем, в уголках губ, которого затаилась лёгкая улыбка, а значение хитрого прищура его серых глаз мне разгадать не получилось.

– Тефтельку жуй, Ритузик. И, чтобы до вечера никуда не высовывалась. От улицы тебе разрешено только проветривание комнаты.

Позавтракав, Матвей довольно быстро уехал на работу. Даже как-то пусто стало без него. Хоть к нему домой езжай, чтобы рядом была хотя бы одна лохматая Ириска. Пришлось снова идти в постель и в гордом одиночестве лечь спать, желательно до самого вечера.

Но примерно часа через три после того, как я уснула, в дверь раздался звонок. На улице еще светило солнце, значит вечер еще не настал. В телефоне так же значились пропущенные от Веры и Юли.

Завернувшись в одеяло, нехотя пошла в прихожую, понимая, что там кто-то из незваных гостей. Потому что, если бы это был кто-то из родителей, вдруг забывших ключи от квартиры, то они бы уже наверняка долбились в дверь, крича моё имя.

Открыла дверь и тут же захотела ее закрыть, увидев за порогом Веру и Юлю с большими перепуганными глазами.

– Тебя последнее время, вообще, анриал найти, – проворчала запыхавшаяся Юля.

– Ага, – солидарно закивала Вера. – Мне пришлось уговаривать свою маму, чтобы она позвонила твоей. Ты, то на работе, то у Ромы. Вообще, фиг найдёшь.

– А зачем вы меня искали?

Подперев плечом дверной косяк, дала им понять, что в квартиру, как обычно, я их уже не впущу. Судя по выражению лиц девчонок, их это смутило, но они предпочли пока что промолчать. Возможно, потом между собой обсудят какая я овца.

– Ты не в курсе про Настю? – как-то хмуро и растерянно спросила Вера.

– Я?! – усмехнулась я невесело. – Теперь в курсе. Спасибо, что сообщили обо всем раньше, чем я узнала сама. Хорошие подруги.

– В смысле? О чем узнала? – непонимающе нахмурилась Юля.

Молодец. Хорошо играет.

– Ты давно с Настей разговаривала? – спросила меня Вера.

– Двое суток назад. Опоздали вы. Можете идти… куда вам там надо, – вошла я в свою квартиру с намерением закрыть дверь перед их носами.

– В смысле «опоздали»? – остановила меня бойкая Юля. – Она что… уже? – показала она пальцами ножницы.

– Что «уже»? Постриглась? Мне всё равно. Езжайте к своей подружке и сами выясняйте она уже или не уже.

– Да, что происходит?! – вспылила Вера, тоже остановив рукой моё фееричное закрывание двери.

– Что происходит?! – выкрикнула я громче, чем хотела и снова распахнула дверь. – Ну, например то, что одна из моих подружек спит с моим парнем, а две другие её покрывают. Как вам такие события? Прикольно? – глаза Веры и Юли стали еще шире. Обе подружки шокировано переглянулись между собой и, кажется, потеряли дар речи.

Репетировали такую реакцию, наверное, долго.

– Я, вообще, потеряла нить, – тряхнула Юля головой. – Кто с кем спит и кто кого покрывает? Нормально объясни, Рит.

– Вы серьёзно сейчас будете дурочек валять и делать вид, что не знали о том, что Настя спит с Ромой?

Кажется, Юля была готова потерять сознание, резко накрыв рот ладонью. А вот Вера поджала губы и, прикрыв глаза, сокрушенно вздохнула.

– Блин! – опустила она голову и посмотрела на меня исподлобья, словно боясь. – Я не знала, что у них что-то есть, Рита. Честно. Чуфыркой клянусь, – клятва любимым домашним ёжиком – это уже серьёзно. – В день, когда ты нас только познакомила с Ромой, Настя с ним флиртовала… Ну, мне так показалось… Я попросила ее больше так не делать, потому что неправильно флиртовать с парнем лучшей подруги. Настя сказала, что я всё не так поняла, и после этого, клянусь, она себя больше так не вела и я ничего подобного за ней больше не замечала. Если бы я увидела, что это повторяется, я бы сразу тебе сказала. Рита, ты меня знаешь. Я секреты, вообще, хранить не умею.

Поведя бровью, я перевела взгляд на Юлю и вопросительно заглянула ей в глаза.

– А что вы на меня смотрите?! – всплеснула она руками. – Я, вообще, последняя обо всём узнаю всегда. Это вы любите потусить без меня в клубах и на квартирах. Я со своей работой, учёбой и мелким братом, вообще, нифига не успеваю. Так что не смотрите на меня так. Чем хочешь клянусь, Рит, но я, вообще, ничего не знала. Фух, аж что-то поплохело, – отошла она к стене и, прижавшись к ней спиной, расстегнула пуховик и сняла шапку. – Может, тебе тоже что-нибудь не так показалось или увиделось, Рита? Вы же с Настей дружите дольше, чем с нами. Неужели она стала бы… с Ромой, – брезгливо поморщилась Юля.

– Я всё видела своими глазами. Они оба подтвердили, – кончиками пальцев я устало сжала переносицу. Головная боль буквально сдавила виски, но вместе с тем стало значительно легче от понимания того, что девчонки, в самом деле, ничего не знали. Как и я. – Так и зачем вы меня искали?

Вера молча повернулась к Юле. Девчонки переглянулись и поочередно пожали плечами.

– Да, походу, уже неактуально, – отлипла Юля от стены и снова искоса посмотрела на Веру. – Мы думали, что ты сможешь помочь, но, наверное, теперь тебе это уже не нужно.

– А можно без ребусов? – вспылила я.

– Как ты знаешь, моя мама работает в больнице, педиатром, – начала Юля, похоже, очень сильно издалека.

– И?

– Вчера она сказала, что на прошлой неделе видела в больнице Настю. У нее мама ничего спрашивать не стала, потому что Настя быстро ушла и сделала вид, что не узнала мою маму. Но потом моя мама спросила у гинеколога, зачем та приходила… Короче, – тряхнула Юля рукой. – Вчера мама мне с собой в универ дала упаковку презервативов. Я, конечно, офигела. Мама сказала, что это для того, чтобы хотя бы я была осторожнее и умнее в нашем квартете.

– И что? Тебе нужно объяснить, как ими пользоваться? Сходи за консультацией к Насте с Ромой – покажут. В деталях. Теперь-то им прятаться не нужно.

– В том-то и дело, что, походу, они и сами не в курсе, – скривила Юля губы. – Настя на завтра записана на аборт.

Снова захотелось, чтобы меня стошнило, как тогда за углом Роминого дома. Но этого, к сожалению, не произошло. Вообще ничего не произошло внутри меня, кроме внезапно свалившейся на плечи усталости и раздражения.

Шумно втянув носом воздух, я выдохнула так, будто умела курить и сделала сама большую затяжку.

– А меня-то вы зачем искали? Настю нужно подержать за руку, пока ей аборт делают?

– Мы просто хотели ее поддержать. Или отговорить, – пожала плечами Вера. – Я столько ужасов про эти аборты начиталась… Мы с Юлей подумали, что мы-то с ней вряд ли сможем отговорить Настю от этого шага, а вот ты могла бы. Но, наверное, после всего случившегося между вами это не самая лучшая идея.

– Взрослая девочка. Умеет прыгать по парням без «резинки», должна уметь нести ответственность за возможные последствия. Я ей в няньки или священники не нанималась.

Говорю как моя мама. Боже…

– Ладно. Понятно, – сокрушенно выдохнула Вера и переглянулась с Юлей. – Но мы, всё-таки, попробуем её найти и поговорить с ней. Мы, конечно, теперь не в восторге от всего, что у вас произошло, но и бросать её вот так как-то не хочется.

– Хорошо, идите, – напускное равнодушие исказило мой голос.

– Ты это, выздоравливай, – приобняла меня Юлька и поправила на мне одеяло.

– Угу, – обняла я ее в ответ и сразу обняла еще и Веру, которая примкнула к нам.

– Выздоравливай и на звонки и смс-ки отвечай хоть иногда, – проворчала она поучительно. – Ладно, мы пойдём. Если что, тебе рассказывать, что Настя решит сделать?

– Не хочу знать, – передернуло меня.

– Ну, пока тогда.

Взглядом проводила девчонок, спускающихся по ступенькам лестницы. И только когда подъездная дверь хлопнула внизу, я вошла в квартиру, закрыла дверь, прижалась к ней спиной и плавно опустила на пол прихожей.

Почему всё это дерьмо должно доставаться мне? Неужели я была настолько плохой подругой и человеком? Да и как такое, вообще, возможно: продружить с человеком большую часть жизни, разделить с ним всё от радости до печали, и лишь один раз не уступив на соревнованиях, через много лет узнать, что ты для него всего лишь редкостная мразь, достойная лишь предательства? Разве так поступают с подругами?

Кулаком потерла солнечное сплетение, надеясь разогнать ненужное мне сейчас чувство жалости к бывшей подруге. Какое мерзкое и горькое ощущение внутри.

Откинув голову назад, мягко постучалась затылком об дверь.

– Дура, – сорвался с моих губ нервный смешок, когда ноги сами понесли меня в комнату, где я скинула с себя одеяло, сменила пижамные шорты на джинсы, надела верхнюю одежду, ботинки, шапку и вылетела из квартиры, словно боясь куда-то опоздать.

Долго думать, куда ехать не пришлось. Ромину квартиру я могла найти и с закрытыми глазами.

С силой вдавила дверной кнопку дверного звонка и не отпустила, пока Рома не открыл мне дверь.

– Рита? – взметнулись его брови, а на губах заиграла широкая улыбка сраного победителя. – Пришла?

Не задумываясь, влепила ему кулаком по морде. Его тупая башка дернулась и едва не врезалась в ближайший дверной косяк.

– Какая-то запоздалая у тебя реакция, – хохотнул Рома, разминая рукой поврежденную челюсть. Очень жаль. Я хотела попасть ему в нос. – Но, надеюсь, это значит, что ты ко мне переедешь? Я даже готов простить тебе то, что меня уволили из-за тебя.

Вот сейчас меня точно стошнит.

– Настя где?

– А мне откуда знать? Я же сказал, что завязал с ней.

Фу. И на этого урода я потратила полгода своей жизни?

– Завязал сразу после того, как узнал, что она беременна?

– Бе… беременна? – нешуточно нахмурился Рома. – В смысле? Ты чё несешь?!

– Я что-то непонятное сказала? Или у тебя от одного моего удара мозг повредился?

– Я же сказал, что не знаю, где она! – крикнул на меня Рома, который явно не был готов к тому, что кто-то от него залетел.

– Ну, так найди её и попытайся вставить ей в сознание нужные слова, а не то, что ты привык вставлять обычно.

– Как она могла залететь?! – вспылил он снова. Рванул руки вверх и вцепился в свои уложенные с проборчиком волосы. Совершенно потерянный и пустой взгляд его глаз заметался по стенам. – Мы же всегда… Ай, блин!... С одного раза? Серьёзно?!

– Я не просила подробностей и хвалить тебя за твою меткость я не собираюсь. Я хочу, чтобы ты поговорил с ней и хотя бы побыл рядом, пока она решает проблему, которую вы оба устроили. Меня она слушать не станет, но может послушать тебя. Наверное…

– Я, вообще, в душе не ведаю, где ее искать. Я даже не знаю, где она живет.

– Я скину тебе адрес.

Я сама захлопнула дверь перед его носом. На автобусной остановке отправила Роме Настин адрес и еще несколько возможных локаций, где она может прятаться. И теперь внутри стало по-настоящему пусто. И назвать это чувство плохим или угнетающим меня я не могла. Даже как-то свободнее стало. А еще стало понятно, что, увидев Рому снова, я не почувствовала к нему совершенно ничего. Абсолютно. Ноль. Будто и не была с ним знакома, не клялась в любви и не проводила рядом с ним ночи. Просто посторонний человек, увидев которого, пройдёшь мимо и не запомнишь.

И только предательство подруги до сих пор жгло изнутри. Но и с этим я уже ничего сделать не в силах. Да, мне будет сложно выкинуть ее из своей головы и сердца, наверное, будет невозможно забыть те веселые и не очень дни, что мы провели с ней бок о бок, но она сделала свой выбор, переступив черту, из-за которой уже не возвращаются.

Телефон, который я сжимала в кармане куртке, ударил в ладонь короткой вибрацией. Заранее разозлившись на то, что это Рома с возможным тупым вопросом или предложением, достала его из кармана и выдохнула с облегчением.

Матвей: «Надеюсь, ты не реагируешь на звонок в дверь, потому что тебе соплями заложило уши?»

Дурацкая улыбочка бесконтрольно растянула мои губы.

Я: «Вышла подышать свежим воздухом»

Матвей: «Если через пять минут я не увижу тебя у подъезда твоего дома, надеру твой зад»

Я: «Скоро буду»

Спрятав руки в карманах куртки, а нос в ее воротнике, подходила к дому и уже издалека увидела и поняла, насколько стоящий у своего пикапа Матвей злой и нервный, но все равно не смогла сдержать улыбки, увидев, что от минут ожидания меня его борода немного покрылась инеем.

– Прошло двенадцать минут, – постучал он по запястью с часами, очень осуждающе и зло на меня глядя. – Тебе совсем неймется? Дома хотя бы сутки посидеть не можешь? Где была?

– Нигде, – пожала я плечами, подходя к нему ближе. – Просто… мусор выносила.

– А в мусоропровод попасть – не судьба? Нужно же на улицу выйти и башку свою бестолковую отморозить…

Всё с той же улыбочкой, не сбавляя скорости, я прижалась щекой к его груди, виднеющейся из-за не застегнутой парки.

Тирада Матвея мгновенно оборвалась. Кажется, он и вовсе превратился в камень, боясь даже вдохнуть, пока я грела щеки и нос в его куртке на груди.

– Ла-адно, – протянул он с некоторым подозрением и, наконец, отмер, мягко положив ладони на мою спину. – Из-за тебя я стал добрым как Дедушка Мороз.

– Это всё из-за бороды.

Глава 30. Рита

Я: «Эй! Я хочу увидеть твои шары!»

Матвей: «Джинсы долго снимать»

– Дурак, – улыбнулась я, прикусив нижнюю губу.

Пальцы снова забегали по дисплею телефона:

Я: «Так нечестно. Свои шары я тебе показала»

Матвей: «Видел. Думал, они будут побольше. Ладно, свои покажу. Только убери от экрана всех несовершеннолетних. Сейчас будет ню»

С дурацкой улыбочкой стала ждать, когда подгрузится фотография. Через несколько секунд на экране красовалась большая ёлка, стоящая в углу гостиной Матвея без единого шарика, гирлянды и даже звезды.

Я: «А шары где?»

Матвей: «Говорю же, джинсы долго снимать»

Увеличила фотографию и разглядела у ёлки Ириску. Совсем уже большая и крайне возмущенная тем, что на ёлке ничего нет.

Я: «Ты ее не украшаешь?»

Матвей: «Нет. Она и так красивая. На ветках снег искусственный, а в их кончиках мелкие лампочки. Да и лень заморачиваться. Это же надо поехать в какой-нибудь ТЦ, найти, где вся эта петушня продается, подобрать что-то… Не хочу»

Я: «Ты сегодня вечером дома?» – набрала я вопрос и мгновенно о нем пожалела, поняв, что именно вознамерилась сделать.

Матвей: «Только что приехал. Решила первый раз за три недели посетить старого доброго Мотю?»

Я: «Послезавтра Новый год – время чудес и всё такое…»

Матвей: «За тобой приехать?»

Я: «Я никуда не собираюсь. Просто спросила»

С хитрой улыбочкой отложила телефон на край своей кровати и взглянула на свой шкаф. Наверху стояла коробка с ёлочными украшениями, которые попросту в этом году не влезли на нашу маленькую ёлочку. Из-за моей и маминой любви покупать к новому году всё, что блестит, очень много шаров, лежащих в этой коробке, были еще даже не распакованы.

Матвей: «Ну, тогда я сегодня лягу спать пораньше. Устал, аки пёс»

Я: «Споки»

Отложив телефон, я перекатилась на спину и уставилась в потолок. Мысли настойчиво кружили рядом с Матвеем. Всю простуду он пробыл со мной, правда, больше не ночевал, но вечерами после работы на пару часов заезжал обязательно. Привозил с собой вкусняшки. По-моему, родители в него влюбились.

Я помнила слова Матвея и прекрасно понимала, что делает он всё это не из чувства дружбы. Я ему нравлюсь и, возможно, даже очень. Но… страшно. Страшно снова быть обманутой и преданной. Я хоть и делаю вид, что ситуация с Ромой и Настей меня не сильно подкосила, но сама для себя я понимаю, насколько мне было плохо первые дни и какие мысли жужжали в моей голове. Не уверена, что повторение подобного смогу пережить повторно с таким же спокойствием.

И всё же, как же хочется спустя почти месяц после всего, что произошло в моей жизни и в жизни Матвея, приехать к нему домой, взять в руки Ириску и сесть всем втроем у камина, чтобы провести вечер, перетекающий в ночь.

Боже, да! Я хочу встретить с ним Новый год!

Было бы идеально, но Матвей уже давно встречал, что встречает Новый год исключительно в кругу семьи. Я, кстати, тоже.

Телефон рядом с головой издал тихую вибрацию.

Подумав, что это пишет мне Матвей, я взяла телефон, и улыбка моя несколько померкла, когда на экране высветилось имя Веры.

«1 января пойдём на горки?» – спрашивала она.

Я: «Ты давно не отбивала себе копчик?»

Вера: «Мой отбитый на горке копчик – это ежегодная первоянварская традиция. Как твоё первоснежье. Ну, так что? Идём?».

При упоминании о первоснежье сразу вспомнилась Настя. Мы с ней больше не общались и не виделись. Но я знала, что аборт она сделала. И пусть я на нее злилась, но мне, всё равно, было ее жаль. Детская обида из-за соревнований, о которых я почти не помнила, по большому счёту, погубила некоторый отрезок её жизни. Осталось надеяться только на то, что она не загубит оставшуюся. Но это уже не моё дело.

Я: «Идём. Только в этот раз надевай штаны потолще»

Вера: «Мне папа предложил взять его ремень и пристегнуть им к заднице подушку»

Я: «Папа гений!»

Вера: «Значит, первого числа в шесть вечера у главной ёлки?»

Я: «Да. И Юльку предупреди. Пусть с братиком придёт. С ним весело»

Вера: «Хорошо»

Снова отложила телефон в сторону и снова утонула в сомнениях. Хотя, на самом деле, решение мной уже было принято.

– Ты чего лежишь задумчивая такая? – вошла в комнату мама.

– Ничего. Просто.

– С Матвеем поругались?

– С чего ты взяла?

– Просто ты давно не ночевала у своей «подружки». С начала декабря ни одной ночевки. У вас всё нормально?

– Нормально. Я как раз собираюсь к нему, – села я в постели. – Можно?

– К Матвею-то?! – фыркнула мама. – Конечно можно.

– О, мам, и можно я с собой ёлочные игрушки возьму, которые нам не пригодились?

– Матвею нечем украшать ёлку?

– Ну, да. Он не хочет заморачиваться покупкой всех этих украшений. Так что у него в гостиной стоит просто голая ёлка.

– Ужас, – скривила мама губы. – Тогда тем более бери всю коробку. Он за тобой приедет?

– Я на такси.

– Матвей заказал?

– Мама, я сама в состоянии. К тому же, ты сама меня учила, что появление в жизни женщины мужчины – это не повод перестать быть самостоятельной и самодостаточной.

– Какая у тебя мудрая мать, – гордо улыбнулась она. – Пойду-ка папе твоему расскажу.

– Давай-давай, – хохотнула я. Сменила домашнюю одежду на теплый спортивный костюм. Со шкафа взяла коробку с елочными украшениями. В рюкзак закинула сменную одежду, кошелек и ключи от квартиры. В приложении заказала такси.

Уже через сорок минут, стоя у ворот дома Матвея, начала сомневаться в правильности своего решения. Может, пойти к дедушке на крыльцо и подумать еще раз?

Пока я сомневалась, внутри ограды Матвея под чьими-то ногами захрустел снег. Уверенные, но неторопливые шаги направлялись прямо ко мне. Неужели у него тут камеры есть?

Посмотрела по сторонам, но ничего не нашла.

Калитка открылась, я обняла коробку с елочными игрушками посильнее и замерла, когда калитка открылась, а передо мной замер Матвей со снеговой лопатой и в шапке-ушанке.

– Я тут это… кхм… – растерялась я, чувствуя, как краска прилила к щекам. – Шары.

– Подкатываешь? – улыбнулся Матвей.

– Типа того. Можно?

– А когда тебе было нельзя? – открыл он калитку шире и впустил меня в дом.

В доме я почти сразу вручила коробку с ёлочными игрушками Матвею в руки, а сама, сняв верхнюю одежду, пошла тискать Ириску, которая сбежала со второго этажа ко мне навстречу.

– Как ты громко мурлычешь! – целовала я ее в лоб и прижимала к себе. – А большая какая!

– А лоток как наполняет! – подтрунивал рядом Матвей. Поставил под ёлкой коробку с игрушками и растерянно замер. – А дальше-то что? Я сам всё буду делать?

– Не знаю. Для начала открой коробку, впечатлись красотой и разнообразием игрушек. Ну, или сделай вид, что впечатлен.

– Вообще-то, ты никуда не собиралась, моя просто спрашивающая.

– Вообще-то, ты сегодня собирался лечь спать пораньше. Пёс уставший.

– Могла бы хоть добавить «мой», чтобы не так обидно звучало, – нарочито пробурчал Матвей. Разорвал на коробке скотч и, присвистнув, заглянул внутрь. – Ты городскую ёлку раздела, что ли?

– Рядом с городской полиции много. Поэтому просто привезла из дома. Не нравится?

– Не знаю. Я последний раз ёлочные украшения не на елке видел лет в девятнадцать. Не думал, что к старости снова начну украшать ёлку.

– Она у тебя стоит как сиротка, которую ты, к тому же, еще и наказал, поставив в угол. Давай украшать, – посадив Ириску на диван, я подошла к Матвею и коробке, достала из нее первый шар и повесила на ветку на уровне своего лица. – Тадам! Видишь, совсем несложно.

– Покажи-ка еще раз. Я не разглядел, – состроил Матвей дурачка.

– Берешь из коробки шарик, – наклонилась я и достала первый попавшийся. – И за эту ниточку подвешиваешь на туго соображающее дерево.

Сказав это, я подошла к Матвею поближе и повесила шарик на его ухо.

– Кажется, я начинаю понимать принцип и то, что кто-то приехал ко мне, чтобы получить по заднице. Ты смотри, твоя выбивалка для ковров у меня недалеко спрятана.

– Только попробуй, – пригрозила я ему пальцем. – Быстро окажешься на лопатках.

– Ни то, чтобы я был против… – едва шевеля шубами, пробубнил Матвей себе под нос. Наклонился к коробке и достал несколько шаров, начиная украшать ёлку. – А это куда? – спросил он, достав упаковку с «дождиком».

– Не знаю. Но точно не на ёлку. Не люблю, когда на ней много всего. Можно… – обернулась я, разглядывая первый этаж. – Может, на перила лестницы?

– Давай, – повел Матвей плечами. – Если хочешь под бой курантов вытягивать из задницы Сосиски этот дождик по «дождинке», то можно, конечно, и на перила.

– В смысле? Она его сожрёт?

– Хочешь проверить?

– Не думаю, – поморщилась я.

Когда с украшением ёлки было покончено, а Матвей скептически посмотрел на результат нашей совместной работы, я попросила его разжечь камин.

– Дай бересту, – попросил Матвей, указав на маленькие свёрточки в корзине рядом с камином.

– Не думала, что когда-нибудь в своей жизни услышу это слово, – усмехнулась я, передав ему бересту. – И даже пойму, что это такое.

– Со стариком повелась. Должна быть готова, – подмигнул мне Матвей.

Пока камин, треща поленьями и берестой, разгорался, я погасила свет на всём первом этаже и зажгла ёлку.

Сев рядом с Матвеем на пол перед камином, посмотрела на ёлку.

– Ты прав, она и без игрушек очень красивая была бы.

– С твоими шарами лучше стало.

– На зря подкатила, – рассмеялась я и, кажется, начала жалеть о том, что погасила свет на всём этаже. В свете камина неловкость нарастала так же стремительно, как пламя сжирало поленья.

Матвей вдруг чему-то улыбнулся.

– Вспомнил, как мы со старшим братом однажды за ёлкой ходили. В гаражный кооператив.

– Вы рубили ёлку в гаражном кооперативе?

– Нет. У отца там был гараж, в котором мы хранили старую искусственную ёлку. Она была такая мелкая. Наверное, по пояс мне сейчас.

– Ну, не такая уж и мелкая, учитывая твой рост.

– Возможно, – усмехнулся Матвей.

– И что там было? Ну, в гаражном кооперативе?

– Там мой старший брат Сан Саныч познакомился со Светкой. Своей женой.

– Её по ошибке заперли в гараже?

– Ага. Светку запрёшь, – фыркнул Матвей. – Мы тогда уже взяли ёлку, Саныч закрывал гараж, а я стоял в стороне в обнимку с коробкой с этой ёлкой и ждал. Ну, и, короче, вдалеке раздался женский крик. Мы с Санычем переглянулись и стали прислушиваться, откуда он. Мало ли, помощь нужна… Хотя кричала девчонка очень бойко и матом, но мы на всякий случай насторожились. А потом к нам по снегу приближались чьи-то шаги, кто-то бежал и причем рядом с нами, но видно никого не было, а потом с нашего гаража свалился какой-то пацан лет пятнадцати, и Светка с этого же гаражи крикнула нам: «Чё вылупились? Добивайте!». Тут просто нужно было видеть моего брата, которому только-только стукнуло девятнадцать, и он тогда еще носил очки. Ну, короче, я всех спас, а мой брат в тот же вечер нашёл себе будущую жену. Вот такая вот новогодняя история.

– И сколько тебе тогда было лет, спасатель? – смеялась я.

– Мощных девять лет, – пафосно заявил Матвей, заставив меня рассмеяться еще сильнее и едва ли не упасть на спину, держась за живот.

– Удобно, наверное, было прятаться за коробкой из-под ёлки?

– Там коробка была меньше той, которую ты сегодня принесла. Так что я ею дрался и сломал ёлку. Потом получил от матери мощных, как мои девять лет, люлей.

– Ой, божечки! – уткнулась я лбом в плечо Матвея, продолжая смеяться. – И почему в своей голове я представляю бородатого девятилетнего мальчишку?

– Наверное, потому что, если я сбрею бороду, то буду выглядеть на все девять лет.

– Мощных девять лет, – уточнила я, смеясь.