Текст книги "Избранная страны драконов (СИ)"
Автор книги: Тася Тараканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Где-то в другой жизни остались Эрвин, Добромир, Горыныч и Стрела. Я уверила себя, что с драконами всё в порядке, а про Эрвина и Добромира запретила себе думать. Горечь от их поступков разъедала, как ржавчина. В то время как я беспокоилась, ринулась спасать их сломя голову, они всё это время спокойно занимались подготовкой к гонкам, а потом улетели на Огненную змею.
Эрвин. Мысль о нём иглой впивалась в сердце. Не могу, не хочу, не буду думать о нём. Его ненавидящий, презрительный взгляд навсегда отпечатался в моей душе. Я справлюсь, найду противоядие.
Пора успокоиться и разобраться с законами этого мира. Помощи я ожидала от Зарха, вспоминая, как хотела найти прорицателя. И вот он рядом, а толку ноль.
– Пока не время, – сказал Зарх, и я ждала, хотя ожидание никогда не было моей сильной стороной. Я всегда была торопыжкой. В детстве, торопясь в гости, я, наряженная в беленькое пальтишко и колготки, выбежала вперёд мамы, чтобы через минуту с рёвом вернуться обратно, потому что прямо перед подъездом споткнулась и упала в лужу.
Лужи по жизни преследовали меня, или я их, – тут как посмотреть. В любом случае моя энергия требовала выхода, и на следующий день после познавательного ответа из трёх слов я двинулась по тропинке, удаляясь от селения. Я даже не поняла, как оказалась около шахт. Вроде бы шла по тропинке, а вышла прямиком к тёмному развалу, откуда как раз выталкивал тачку измождённый бледный мужчина.
Кругляши – охранники от моего неожиданного появления растерялись. На их лицах гнев мешался со смятением, а старшина и вовсе потерял дар речи, став похожим на пучеглазую рыбу с безмолвно хлопающими надутыми губами. Первым очнулся пленник, он хлобыстнулся на колени, протягивая руки ко мне, и взвыл замогильным голосом. От его вопля я застыла от страха.
– Спасительница! Помоги! Освободи! У меня дети малые, – вопил человек.
Очнувшись как по команде, стражники набросились на страдальца, повалили его, избивая палками. Он, закрывая голову руками, выл и катался по земле. От его воплей, глухих ударов палок, гортанных криков кругляшей моё тело сделалось ватным, колени подломились, я осела на землю, не в силах сделать и шага. Мне показалось, что это меня с Эрвином волокут в шахту, избивая палками.
– Не бейте, отпустите, – закричала, закрыв голову руками.
Неожиданно всё стихло.
Показалось, мир милостиво лишил меня слуха, чтобы прекратить мучение. На самом деле, когда я открыла глаза, пленника и след простыл. Передо мной молчаливо толпились кругляши. Мой затравленный взгляд заставил их склонить головы и поклониться.
Никто не подал мне руки, не прикоснулся к шаане. Сглотнув ком в горле, я поднялась и зашагала прочь, чувствуя, как заплетаются пластилиновые ноги, и колотится испуганное сердце. Хотелось бежать, но ужасная сцена около шахты лишила сил.
Не замечая ничего вокруг, я добралась до деревни, приковыляла к дому Зарха, и, придерживаясь за низкие перильца, поднялась по ступенькам. Прорицатель сидел на полу в трансе, я нервно сглотнула, стараясь унять волнение.
– Зарх, там люди в шахте, рабы. Можно их отпустить? – мой голос дрожал и прерывался. Старик открыл глаза.
– Нет, – ответил спокойно без эмоций.
– Они все умрут?
– Тебе их жалко, потому что они человечки?
Простой вопрос поверг меня в смятение. Я хотела крикнуть, что это несправедливо, что так нельзя, что это бесчеловечно, но застыла как несмышлёное дитя перед сердитым родителем. Человечки, вот как он нас назвал. Мы для кругляшей ничтожные человечки недостойные сострадания.
– Я недавно была на их месте, – пролепетала, чуть слышно.
– Они совершили серьёзное преступление. Они хотели украсть наши священные камни, а теперь будут привязаны к ним до самой смерти.
– Меня с Эрвином хотели отправить в шахты просто потому, что взяли в плен. Мы не совершили ничего против кругляшей, – я разозлилась. Зарх в упор взглянул мне в глаза, я осеклась, – я ничего не крала, цветок сам выбрал меня. Я не виновата! – выкрикнула в лицо прорицателю.
На меня накатила ярость, хотелось кричать, ругаться, колючий взгляд Зарха только подстегнул, и я со всей дури пнула трёхногую табуретку. Я чувствовала себя бойцом, готовым броситься в рукопашную, доказывая свою правду.
– Цветок наделил тебя силой, – Зарха ответил спокойно, хотя гнев клокотал в его голосе, – ты – шаане, ты должна защитить кругляшей.
– Сколько можно об этом! От кого защищать? С кругляшами всё в порядке, посмотри сам, – я выкинула руку в сторону оконца, – Что им угрожает? Кто?
На площади играли дети, перед лачугами полоскалось бельё, молодая кругляшка шла через площадь с ухажёром, за ними трусила мелкая собачонка. И тут я поняла, почему мне так плохо. Я была здесь лишняя, мирная картинка за окном не могла меня обмануть.
– Они меня бояться и …, – я запнулась, – не хотят здесь видеть, – Зарх взглянув в окно, нахмурился.
– Кругляши, как дети малые, не знают, что творят.
– Разве я могу помочь? – отвернулась от окна, подняла табуретку и уселась на неё, истерикой ничего не решить, – я ничего не умею. Мы с Эрвином думали, ты откроешь тайну дверников, и я попаду домой, – прорицатель нахмурился, а я усмехнулась, – потом, да? – Я хочу уйти, Зарх, мне здесь не место.
– Волшебный цветок выбрал тебя, у тебя есть сила, будет и ясность, – упрямо повторил старик, – скоро мы пойдем туда, где я передам тебе свой опыт. Ты найдёшь дорогу домой, – старик вновь уселся на своё место, закрыл глаза и впал в транс, воздвигнув вокруг себя непроницаемую стену.
Хорошо. Я подожду. Немного. А потом решу, что делать и куда идти. Никто меня здесь не удержит. Если Зарх будет и дальше многозначительно молчать, я уйду по-английски, несмотря на его преклонный возраст и статус колдуна. Сама найду дорогу домой.
На следующий день я вновь двинулась по тропинке к шахте, меня как магнитом тянуло туда. На этот раз я таилась и, подходя ближе, спряталась за кустами. Пост наблюдения выбрала удобный. Мне хотелось узнать расстановку сил. В голове до сих пор звучал крик человека о помощи, ни забыть, ни отпустить. После разговора с Зархом во мне боролись два чувства, разъедая душу, как едкая кислота. Или я предаю кругляшей или предаю человека, не откликнувшись на его мольбу.
Тачки с породой рабы всё так же выкатывали из шахты и сгружали под навес, где другие несчастные промывали породу водой. Того страдальца, который посмел кинуться ко мне, я не увидела. Неужели его уже нет в живых? Охранники быстро загоняли людей обратно в шахты. Где они ночуют? Там же, где работают? Солнце уже припекало во всю, когда я увидела кругляшку с бадьёй за спиной, она принесла обед охранникам. Бадью сгрузили и резво растащили еду из неё, чтобы пустую посудину вернуть обратно поварихе.
Около часа я провела в засаде, а потом незаметно покинула своё убежище. В голове не было плана, только желание помочь.
– Ты не должна больше ходить к шахте, – сказал Зарх, когда я зашла в дом.
Его слова ударили наотмашь, но я сдержалась и тихо села в углу. Это место я заняла сразу, как поселилась у Зарха. Сначала я лежала, пока приходила в себя, потом так и осталась в углу. Вся мебель была низкой, не под мой рост, сидеть на полу оказалось самым удобным.
По прибытии в дом Зарха я обнаружила в карманах куртки два чёрных камня. Свою находку я скрыла от прорицателя. В силу камней я поверила сразу, и прикладывала их на больные места. Камни нравились мне и без всяких лечебных свойств, сами по себе. В них была какая-то тайна, что-то волшебное, притягательное, я подолгу держала их в руках, рассматривала и любовалась ими.
Чтобы успокоиться, я взяла камни в ладони, согревая их своим теплом, незаметно погрузилась в раздумья. Мысли свернули к шахте, к людям, выкатывающим тележки с рудой, к охранникам, которых после сытного ужина одолела сонная дремота. Царство сна окутало сознание туманом, и все охранники отключились. Белый худой человек, бросив тачку, осторожно приблизился к старшине. Ключи от оков перекочевали в его руки, которые судорожно пытались попасть в замок. Кандалы упали, и человек завороженно смотрел на них.
Спустя минуту без единого звука раб бросился сначала под навес, где освободил двух человек, потом в шахту. Перебирая камни, я видела, как люди выходили из шахты. Сколько их было. Пять, десять, пятнадцать человек – они оглядывали спящих охранников и бросались в лес. Никто не проронил ни слова, через несколько минут площадка опустела, лишь похрапывающие кругляши оживляли своими живописными позами это неприветливое место.
Даже самого стойкого старшину сморил глубокий сон. Я как наяву наблюдала за тем, что происходило около шахт, видела людей, бежавших вниз сломя голову, они верно выбрали направление, их не догнать кругляшам. Следы беглецов терялись в траве, они бежали без устали, скоро они выйдут к людям, не успеет прийти ночь, как они наткнуться на пастушью лачугу. Глаза мои начали слипаться, голова склонилась к подушке, я свернулась калачиком, натянула одеяло и погрузилась в тихий сон.
Какое приятное, чудесное забытье.
– Соня! – рык Зарха вырвал меня из вечерней дремы. Прорицатель стоял надо мной с перекошенным лицом. Я непонимающе уставилась на него, – что ты наделала! – закричал Зарх, и я окончательно проснулась.
– Что? Я просто устала после прогулки и прилегла отдохнуть. Я не выходила из дома.
– Люди сбежали из шахты. – Зарх был в ярости, – а охрана ничего не видела. Они уснули, все до одного после ужина.
– Э…
– Ты не должна была, – прорицатель схватился за остатки седых волос на макушке.
– Что…, – я запнулась, жалкое оправдание застряло в горле. Объяснения не было, всё случилось само собой. Глядя на рассерженное лицо Зарха я и сама не могла понять, каким образом все произошло. Может я стала проводником вселенского замысла?
Вау! Вот я замахнулась.
– Боюсь, мне не удержать кругляшей. После твоего появления около шахт пленники сбежали. Камни пропустили их.
– Какие камни? – спросила я осторожно.
– Защитные камни, от нас никто не может убежать, – быстро заговорил прорицатель, озираясь, будто ища выход.
Вид Зарха испугал меня, я захотела немедленно откреститься от участия в побеге, напирая на то, что всё это время находилась с ним в доме. Нет, лучше молчать, а то он меня раскусит. Я пожала плечами.
– Как же антраксы отпустили их? – Зарх рассуждал вслух.
– Антраксы? – я непроизвольно опустила руку в карман, схватившись за свои камни, и они предательски стукнули друг об друга.
Будто пес, почуявший дичь, Зарх подскочил ко мне, без слов требуя показать, что я прячу. От избытка чувств его штормило, но зверское выражение лица было таково, что я, испуганно пискнув, вытащила антраксы из кармана.
– Где взяла? – Зарх задыхался, с него ручьями тёк пот, – около штольни?
Я отрицательно затрясла головой.
– Камни от Мары, она ими лечила.
Эх, зря я антраксы подальше не спрятала.
– Украла?
Прорицатель схватил кувшин со стола, залпом выпил всю воду.
– Разве у Мары можно взять без разрешения? – я на всякий случай сунула антраксы обратно в карман и огладила матовую поверхность. В мыслях я давно присвоила себе эти камни и даже дала им имена: Кеп и Мия – мальчик и девочка.
– Иди к ней и отдай, – в голосе Зарха послышалась паника, – через заднюю дверь на улицу мигом и по тропинке к ведьме, – рявкнул Зарх, услышав на площади нарастающий шум голосов.
– Уже темнеет, я не знаю дороги! – резво подскочила с матраса. Как можно расстаться с тем, что стало твоим?
– Бегом, Хрон догонит, – зарычал Зарх мне вслед.
А я уже неслась в дальнюю комнатушку без окна, оттуда был ход на задний двор в заброшенный садик. Зарх схватил посох и рванул в противоположную сторону навстречу кругляшам.
Шум и крики кругляшей придали мне скорости, я оцарапала ноги о колючий кустарник, прорываясь через сад, но это только увеличило силы. Им меня не удержать.
Я сжала в кармане чёрные камни, ощущая их мощь.
Мои!
Они не были чёрными, каждый камень обладал рисунком, вкраплениями, разводами, каждый камень пел свою песню. Желание разобрать их напев становилось всё навязчивее с каждым шагом, но мелодия не рождалась, хотя я верила, чем быстрей буду бежать, тем скорей её услышу.
– Не отдам, – бормотала я, прижимая камни к себе, – никогда.
Старшина Хрон, действительно догнал меня, и теперь угрюмо топал впереди по заросшей тропинке, стараясь не оглядываться. Вот уж кто не любил меня, так это он. В его глазах сверкали молнии – злобные кары на мою избранную голову. Я всерьёз считала: Хрон заведёт в лес, бросит и смоется. Шёл быстро, а я не отставвла, во мне энергии, хоть до утра топать, я ж выспалась, как, собственно, и он.
Три раза ха-ха.
Я почти физически ощущала кровожадные фантазии Хрона, но встреча с ведьмой пугала сильней. Как дознаться, она ли меня сюда притащила, да и Кэпа с Мией я не собиралась отдавать. Из головы не шло, как с помощью камней я освободила узников.
Ночь совершенно скрыла тропинку, мы двигались в сплошной темноте, и тут я со всего маху налетела на старшину.
– Дальше сама, – заявил он, – я туда не сунусь.
Я нащупала в кармане слегка шершавые бока камней.
– А дикие звери здесь есть?
– Мы в лесу, не в городе, – Хрон по дуге обошёл меня.
– Э…, – я сделала несколько шагов вперёд. Страха не ощутила, – всё время по тропе? – оглянулась, но Хрон уже растворился в ночном лесу, – спасибо, – крикнула вдогонку неласковому провожатому. Эх! Нужно ему моё спасибо, как дракону второй хвост.
Пробираться в лесной чащобе одной оказалось гораздо труднее, впрочем по моему размышлению, ночь в лесу казалась меньшим злом по сравнению с тем, что ждало впереди.
Под утро, вот радость, я вышла на полянку с бабкиной лачугой. Я уж думала, что ведьма навела морок, и её никогда не найти. С бабусей заранее предугадать ничего было невозможно. Я вполне могла бродить около и мимо избушки, пока бабуленция наблюдала за мной, изучая обстановку, или просто потешаясь. А когда надоело, сняла чары.
– Э… низкий поклон, вам от кругляшей, уважаемая … Мара, – я смиренно склонилась, увидев колдунью около кострища перед избушкой. Она, как пить дать, знала о моих блужданиях.
– Опять по имени кличешь, самозванка, – размешивая деревянной поварешкой в котле над костром, прошамкала бабуся.
– Скажите, как называть вас, – я продемонстрировала ещё один вежливый поклон.
– Не люблю, когда кривляются, пришла просить – проси, чего изгибаться?
Что делать? Лебезить, дерзить или мямлить? Никогда не угадаю. Разговор с бабкой похож на хождение между драконьих лепёшек. Одно неверное движение, – и ты с головы до ног в отходах жизнедеятельности чешуйчатых.
Я набрала воздуха в грудь.
– Это вы были в Поваринске, в моём городе?
– Чавой? – ведьма приблизилась ко мне, – бешеный хрун тебя укусил, болезная?
– Но как же, я вас видела там, – мой голос не дрогнул, а руки сжали антраксы. Дайте мне сил, камешки.
– Где? В курятнике? – ведьма прищурилась.
Врёт или нет? Неужели не она? Я всматривалась в лицо ведьмы, пытаясь вспомнить другую старуху. Заглянуть бы в сознание колдуньи, узнать правду. Бабуленция выжидающе смотрела на меня. «С кем решила тягаться, глупышка», – говорила насмешка в её глазах.
– Вы были в соседней квартире. Вы мне ключ дали.
Мой наглый напор не вызвал возмущения, скорее удивил колдунью.
– Шустрый язык у тебя, девчонка, вперёд ума скачет. Свои загадки деду сказывай, ко мне не прилипай! – ведьма отвернулась.
У меня потемнело в глазах, я пошатнулась. В Поваринск она меня не вернёт. Я ошиблась.
– Зарх велел отдать ваши камни, – сказала, стараясь сохранять спокойствие.
– Пронюхал, значит, – прошамкала бабка себе под нос.
– Что?
– Что-что, ничто, они и так твои.
Если бы не горечь разочарования, я, наверное, запрыгала от радости и захлопала в ладоши. Но сейчас я кусала губы, чтобы не разрыдаться, на глаза наворачивались слёзы от собственного бессилия.
– Что так расстроилась, горемыка? Камни твои, пользуйся, коли сумеешь.
– Научите меня, как правильно…
– Так ты наученая, – перебила бабуся и сильней закрутила поварешкой, поднимая клубы пара над котлом, – смотри глазами камня.
Увы, смотреть глазами камня, я сейчас не смогла ни за какие коврижки. Силы вдруг покинули меня. Я, как завороженная, смотрела на огонь, чувствуя как ноги – хрупкие прутики, готовы подломиться в любую минуту.
– Можно мне зде-есь…, – спросила, стараясь справиться со слабостью. Горло першило, слёзы высохли, в голове плескалась пустота, тягучие слова, с трудом сползали с языка, – по-огре-еться?
– Не отогрелась чтоль у Зарха? – ведьма растянула рот в кривой ухмылке.
– Я-а-а немноого, – сглотнув вязкую слюну, ощутила, как заплетается язык, и закрываются веки. Последним видением был дым от костра и бабкина фигура, расплывающаяся бесформенной кляксой перед глазами.
Я шла к поезду, зная, что обязательно надо попасть на него. Подойдя ближе, я увидела, что поезд стоит на высокой насыпи. Я шла не одна, за мной двигались какие-то люди. Недолго думая, я полезла на взгорок. Насыпь оказалась совсем не такой безобидной, как казалась вначале. Крутая, скользкая высокая горка, по которой я с трудом карабкалась вверх. Ноги скользили, руками я цеплялась за камни, но и те предательски летели вниз, как только удавалось поймать опору. Очень медленно я продвигалась вперёд. Мне почему-то обязательно надо добраться до верха. Это меня и подвело: я поскользнулась, упала на колени, из последних сил стараясь удержаться, но падение было неизбежно. Я покатилась вниз.
– Лежебока, – ворчливый голос ведьмы вырвал меня из сонного забытья.
– Давно я сплю?
– Ты всё время спишь, – ведьма подбросила веток в костерок.
– Я видела поезд. Он стоял на высокой насыпи, мне надо было туда…, – я непременно хотела рассказать бабусе свой сон.
– Камни были? – перебила ведьма.
– Насыпь из камней, под ногами. Я карабкалась, цеплялась за них, но не смогла забраться, они осыпались под ногами.
– Плохо, – в сердцах ведьма сплюнула под ноги.
– Что плохо?
– Не одолела гору ты, девчонка. Тьфу, – ещё раз плюнула ведьма, – как есть, спишь всё время.
Мой протяжный вздох был ответом бабусе, которая не хотела ничего объяснять, а только плевалась и ругалась.
– Кругляши хотят избавиться от меня, – сказала, и стало легче.
– От меня тоже хотели. Дурни. Тьфу.
Драконий помёт! Когда она плеваться перестанет? Ненависть бабуси к соплеменникам пылала незатухающим костром, и колдунья без устали туда подбрасывала дровишки.
– Хотят жить в безопасности? Глупцы! В опасности надо жить, в опасности, – провозгласила пророчица.
Мой взгляд передал всю глубину сомнения в психическом здоровье ведьмы.
– И ты, – костлявый палец бабки вытянулся в мою сторону, – должна жить в опасности. Тогда будет толк.
– Хорошо, бабушка, – больше сказать прозорливой бабусе было нечего. С психами не спорят.
– Возвращайся, ничего они не сделают, раз цветок тебя выбрал.
– Что сказать Зарху про камни?
– Спрячь, и смотри веселей, – бабуся приосанилась, напакостить прорицателю – что водички выпить, хоть немного жажду утолить.
Ей-то весело, а меня прорицатель с одного взгляда расколет, и тогда прощайте Кеп и Мия.
– Я навела морок на камни, не увидит, рылом не вышел, лысый бес, – выдала бабуся, и я хихикнула.
– Я смогу найти дорогу назад?
– Не найдешь, значит, сгинешь на радость кругляшам, – хмыкнула бабуся, испортив настроение, наверное, в назидание, чтобы я над Зархом не смеялась. Это только ей одной позволено.
Возвращение в поселок пришлось на вечер. Уже в потёмках я добралась до деревни кругляшей. Немногочисленные жители встретили меня угрюмыми взглядами, поэтому я юркнула в дом Зарха быстрее испуганной мыши, стараясь не смотреть по сторонам.
Прорицатель обнаружился за столом в нервическом настроении, что было совсем не характерно для него.
– Добрый вечер, – вежливо поприветствовала я и поклонилась. Что-то слишком часто меня на поклоны в последнее время тянет. Со страху ещё и не таким манерам научишься.
– Что так быстро вернулась? – Зарх яростно строгал плашки. Кажется, взялся делать новые руны.
– Мара отправила восвояси.
Зарху не понравился ответ, он нахмурился, ниже склонился над новыми рунами. Злится на ведьму? Можно только догадываться, что у них колдунов между собой происходит, и отчего у Зарха такой удручённый вид.
– Завтра пойдём к горе, нечего тянуть, – буркнул прорицатель и продолжил строгать.
Про камни он не спросил, хотя я заготовила бодренькую сказку, несколько раз прорепетировав её для закрепления нужного эффекта. Общение с ведьмой пошло мне на пользу, держалась я уверенно. Раз бабуся навела морок на камни и признала меня их владелицей, не стоит щемиться в свой угол с виноватым видом.
Зарх, бросив взгляд на мой вздёрнутый нос, кивнул на кухню.
– Поешь и отдыхай. Уйдём на целый день.
Мы стояли на краю огромной пропасти, дно которой терялось в тёмной глубине каменной расщелины. Невольно я отодвинулась, поняв, что ноги предательски задрожали. В слезящихся глазах Зарха мелькнул испуг, но в ту же секунду он взял себя в руки. Он привёл меня сюда не для того, чтобы пугаться при виде моего страха. Сейчас как никогда ему требовалась уверенность, ведь я должна поверить в себя.
– Я хочу передать тебе то, что знаю сам. Я ждал избранного, а явилась избранная, – Зарх улыбнулся и стёр с глаз набежавшие слёзы, – здесь перед тобой лестница. Она есть. Надо подняться по ней.
– Где? – я непроизвольно отступила от края пропасти, споткнувшись о подвернувшийся камень.
– Она здесь.
– А ты не можешь показать, где?
– Не могу.
– Почему?
– Просто поверь, что она есть.
Я подняла камень, размахнулась и бросила в пропасть. Камень полетел в бездну, туда же улетело моё радостное ожидание. В бездну.
– Лестницы нет, – я постаралась ответить спокойно, но дрожь от ног передалась всему телу, – её нет!
– У лестницы мощные каменные ступени, она выдержит не только тебя. Она очень крепкая, просто невидимая.
Еще один камень полетел в пропасть.
– Там пустота, – мой голос вибрировал. Старик хочет убить меня? Может это ритуальная жертва, и я сама должна шагнуть туда.
– Я не хочу причинить тебе вред. Не думай так.
– Чтобы научиться летать, надо туда прыгнуть? Прыгнуть в неведомое. Ты недавно это говорил, – я с ужасом глядела на прорицателя. Он к этому готовил меня?
– Чтобы ступить на лестницу не надо быть героем. Надо принять.
– Что принять, что принять? – мои зубы выбивали чечётку при каждом слове, я даже больно прикусила язык.
– Неужели ты думаешь, я привёл тебя, чтобы столкнуть в пропасть? – голос Зарха звучал мягко. Мне показалось, он гипнотизирует меня. Точно, гипнотизирует. От страха всё поплыло перед глазами.
– Если бы рядом был Горыныч или Стрела, я бы шагнула, – мне необходимо что-нибудь придумать, отвертеться, отвлечь Зарха от этой ужасной мысли.
– Тебя выбрал цветок, – он вздохнул, – мой долг научить.
– Прости, не могу, – я умоляюще сложила руки на груди. Я никогда не решусь ступить в пропасть. Прорицатель ошибся, у меня не хватит мужества.
– Всё было бы гораздо проще, если бы шиану стал кругляш. Но мудрость цветка превыше наших знаний, он выбрал тебя. Я должен передать тебе своё наследие.
Я отрицательно затрясла головой, мне не нужно такое наследство. Я не хочу в пропасть. Солнце светило прямо над нами, нежно обволакивая теплом. Ветер небрежно играл с листвой на деревьях, негромкий щебет птиц умиротворял, но я ощущала безмерный ужас, до рези в глазах всматривалась в пустоту перед собой.
– Ничего не вижу. Там ничего нет.
– Закрой глаза и представь лестницу.
Мои глаза упорно не закрывались, пришлось приложить дрожащие ладони к лицу и наклонить голову, чтобы не смотреть. Успокоиться, отрешиться. Голос Зарха отвлекал от пугающих мыслей, направлял внимание в другую сторону.
– Представь большую каменную лестницу с широкими ступенями. Почувствуй её.
– Не получается, – упрямо мотнула головой.
– Хорошо, представь пустоту, по которой ты легко двигаешься.
– В пустоте? Легко двигаюсь. Танцую? – для меня танцевать в пустоте было привычным делом, в пустоте я частенько двигалась, кружилась, летала, танцевала. Для меня это простая задача.
– Хорошо, – в голосе Зарха я почувствовала улыбку, – ты танцуешь, поднимаясь все выше. Хочешь – кружись, качайся, тянись вверх. Тебе не надо опираться, тебе хочется танцевать. Двигайся в танце свободно.
– Танцевать мне нравится, – мой голос перестал вибрировать.
– Не говори ничего, просто танцуй, – откликнулся Зарх.
В памяти всплыла тропинка в лесу, Горыныч, высоко переставляющий лапы вслед за мной, песенка, которую я тогда пела: «Эрвин, чей он парень? Эрвин – мой парень».
От воспоминаний стало легче дышать, воздух наполнился ароматами трав, цветов, нагретой коры. Хотелось запеть во весь голос, счастливая улыбка расплылась на моём лице. Глупая и счастливая. Я представляла, что танцую легко и свободно. Я танцевала, шагая все выше и выше. Раскинув руки, я порхала, не чувствуя своего тела. Ветер растрепал волосы, гладил по лицу, и я откликнулась на эту неожиданную ласку. «Это мой парень, Эрвин – мой парень – звучало в голове в такт движению, – это мой парень».
Как будто издалека я услышала голос Зарха.
– Соня, Соня!
Куда он ушёл, почему я словно издалека слышу его голос? Радостно улыбаясь, я открыла глаза и не поверила тому, что увидела. Я стояла над пропастью в пустоте, стояла и не падала. А намного ниже, так же над бездной, тяжело дыша, стоял Зарх, его хламида трепетала от ветра, а сам прорицатель еле держался на ногах.
– Подожди, я не могу угнаться за тобой, – крикнул Зарх, одолевая еще одну крутую ступеньку.
Вид старика, карабкающегося по невидимым ступеням, рассмешил меня, и я не удержалась от смеха. Нервное напряжение, возникшее минуту назад от созерцания бездны, ушло. Сердце перестало биться, как воробушек в клетке.
– Я же говорил, лестница есть, – пропыхтел Зарх, поднимаясь ко мне.
– Даже не почувствовала её. Как это произошло?
Я завороженно оглядывалась по сторонам. Мы стояли в пустоте, и под нами где– то далеко внизу чернело дно пропасти.
– Я не знаю как, – Зарх посмотрел на меня и пожал плечами, – правда, не знаю.
– Можно ещё раз пойти по ней? – я наклонила к старику пылающее от счастья лицо.
– Сколько угодно, – ответил он.
– А куда она ведет?
– Я никогда не доходил до конца, – Зарх подмигнул мне, – я поднялся вслед за учителем.
– У тебя был учитель?
– Конечно. Пойдем обратно. Ветер, кажется, усилился.
– Можно я ещё чуть поднимусь? – на меня накатил бурный энтузиазм, будто я выскочила из проруби с ледяной водой, хотелось скакать от радости, кричать, петь. Ещё немного и я уже поднималась выше.
– Не торопись, – проворчал Зарх, хотя я видела, в душе он ликовал. У него получилось научить меня, – я смог осилить лестницу только через несколько лет упорной тренировки. А ты раз, и протанцевала. Я был настроен на долгую учёбу, а у тебя получилось сразу, – бедняга, он не рассчитывал, что всё произойдет так быстро, и теперь был счастлив.
Я запела, смело топая вверх, раскинув руки в стороны.
– Как называется эта лестница? – я оглянулась.
– Это Безымянная гора, – прокричал Зарх, голос его отразился от гор и эхом ударил в уши.
– Почему Безымянная? – я весело поднималась, задрав голову вверх.
– Не знаю, – гораздо тише откликнулся старик.
– Но кто-то выбил в ней ступени? – меня одолевало любопытство вперемешку с восторгом. Я будто пила газировку с шипучими искристыми пузырьками.
– Спускайся, начинает темнеть, – голос Зарха ослаб. Я оглянулась, старик сидел на ступенях, как будто присел отдохнуть. Голова Зарха начала клониться вниз и через мгновение он уже лежал в пустоте на невидимой поверхности. Испуганно пискнув, я поскакала вниз. Прорицатель лежал на боку, закрыв глаза, я потрясла его, но он не ответил. Подхватив старика под мышки, я потащила его вниз к краю пропасти, на землю.
Волочить кругляша было тяжело, но ещё тяжелее оказались мысли, путаным хороводом кружившие в голове: «Неужели он умер? Ничего толком не рассказал. Меня обвинят в его смерти, – холодный ветер ещё больше раззадоривал сумятицу в голове, – что я скажу кругляшам, они меня и так ненавидят?»
Зарх застонал и открыл глаза, когда мы достигли земли.
– Почему ты потерял сознание?
– Гора, – чуть слышно ответил Зарх, – с ней надо осторожно. Замёрзла?
Только сейчас я поняла, что руки у меня ледяные, а тело сотрясает мелкая дрожь. Гора незаметно вытягивала тепло, когда я веселилась и пела.
– Неплохо бы согреться, – улыбнулась посиневшими губами, потом подтащила к Зарху небольшой поросший мхом камень и умостила голову старика на плоской твёдой подушке.
– Ничего, пройдет, – он улыбнулся благодарно, – ты молодая, а вот я стар для этой горы. Сейчас станет лучше. Земля вернёт силу, – старик опустил руку на траву, – землица наша.
Когда прорицатель оклемался и смог подняться, мы двинулись к селению кругляшей. Теперь шли не торопясь. Выпрямив ссутулившуюся спину, Зарх повеселел, в уголках его глаз разбежались глубокие борозды– смешинки. Он стал рассказывать о своей юности, о первом знакомстве с горой, о своём страхе и преображении. Я никогда бы не поверила, что Зарх когда– то испытывал такие муки. Я смеялась от души, когда он признался, что втайне от учителя, привязал верёвку и полез вниз, исследовать пропасть.
Да, он был еще тот сорванец. Любопытство Зарха было таково, что он пускался на самые рискованные поступки, и всё же не смог самостоятельно взойти на Безымянную гору.
– Я прикладывал неимоверные усилия, чтобы почувствовать ступени. Однажды просидел на краю пропасти целые сутки, пока не свалился в обморок. Спасибо, учителю, который вразумил меня, сказав, что не надо мучиться. К истинной победе приходит тот, кто спокоен и радостен.
– У тебя получилось, Зарх?
– Я смог шагнуть только вслед за учителем. А вот ты нашла радость в своём сердце, – улыбнулся старик, – и твой страх испарился, как лужа на солнце.
– Как волна, слизнувшая с берега мусор, – подхватила я, – остался только белый песочек.
Глава 21. Пожар
– Старх, принеси воды.
– Я тебе не мальчик на побегушках.
– Расскажи подробней ещё раз, – повелительный тон Ильзы Раструб прозвучал более миролюбиво. Последнее время Ильзу раздражали абсолютно всё. Тупоголовые исполнители разбегались, как тараканы по углам, всё разваливалось на глазах, хотя Ильза прикладывала неимоверные усилия. Препятствия требовалось устранить любым путём. Звезды сойдутся, они не раз и не два сходились, чтобы указать верное направление. Ильза смягчила интонацию, – что было на Огненной змее?
– Когда участвуешь в гонке, мало что видишь, – Старх Лютый всё же принёс стакан воды и подал Ильзе.
– Ты же говорил с очевидцами, что они сказали?
