Текст книги "Легенда Рока (ЛП)"
Автор книги: Тара Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
И тогда его слова врезались мне в грудь и взорвались в ушах.
Два слова громче остальных. Малыш. Папочка.
Что. За. Пиздец.
Пока я стоял там, как дурак, Адам протиснулся мимо меня. Шанайя подбежала ко мне, но прежде чем я успел поднять руку, чтобы погладить ее, она помчалась обратно к Пайпер и зарычала, глядя на меня.
Предостережение собаки было понято мною очень ясно, поэтому я медленно переступил порог и прошел через комнату, встав перед Пайпер.
– Что происходит?
Она открыла рот, как будто хотела что-то сказать, но потом ее взгляд скользнул от меня к бумажке на полу у моих ног. Я поднял ее, прочитал, прежде чем снова обратить внимание на Пайпер.
– Ты беременна?
Она слабо кивнула.
– На каком сроке?
Ей потребовалось немного времени, чтобы ответить. Пока я ждал, пытался вспомнить, когда у нас был первый раз. Три месяца назад.
Пайпер, наконец, откашлялась и заговорила дрожащим голосом:
– Почти четыре месяца.
Я вздохнул с облегчением:
– Значит, не от меня.
Пайпер напряглась.
– Со сколькими, по-твоему, мужчинами, я спала?
Я провел ладонью по лицу, чувствуя себя готовым к битве и сожалеющим о своих словах.
– Я не это имел в виду. Просто мы были вместе только...
– Не хочу тебя расстраивать, но беременность женщины считается с последнего дня ее цикла, который, как правило, начинается за две недели до зачатия. Так что...
Я моргнул.
– Ты беременна... от меня?
– В точку! – Она резко упала, ее злость испарилась. – Прости, я не хотела, чтобы ты узнал об этом таким образом.
Женщины годами хотели повесить на меня ярлык папочки, но Пайпер была последним человеком в мире, кто стал бы мне врать. Если она сказала, что беременна, а я отец, то так оно и было. Вашу ж мать.
Бешеный гнев поднялся во мне, когда я попятился к двери. Не на Пайпер. На себя. И на судьбу, на эту тупую, мстительную суку.
Когда появился Джейк, я испугался, что он заменит меня, подростка, которого усыновили. Я подумал, что меня больше не захотят. Но он стал подарком, который сделал мою жизнь только ярче. У меня появился брат.
Пока я чуть не убил его.
Ни один ребенок не заслуживал такого отца, как я.
Следовало сделать вазэктомию тогда, когда фанатка наделала дырок в презервативах.
– Пожалуйста, скажи, что ты не собираешься проходить через это.
Боль на лице Пайпер, боль, причиной которой стал я, практически расколола меня надвое. Но через мгновение ее лицо превратилось в холодную маску.
– Собираюсь. – Она встала и вытерла глаза. – Но ты можешь не переживать.
– Что, черт возьми, это значит?
– Посмотри на меня. Сколько таблеток ты сегодня принял?
– Они по рецепту, – отстрелился я.
– Ха, от твоего лечащего доктора? Никто в больнице не станет выписывать тебе обезболивающие так долго. Ты все делаешь в избытке, Лэндон. Просто потому, что ты такой. Тебе не хватает быть обычным музыкантом. Нет, ты должен быть рок-звездой. Легендой. Тебе не хватает выпить стакан или два пива. Ты наслаждаешься выдержанным ликером. Нет, ты набухаешься до такой степени, пока не сможешь стоять на ногах.
– Я ни черта не пил с тех пор, как очнулся в больнице.
– И все же твои глаза стеклянные, несфокусированные. Ты под кайфом?
– Боже. Я принял всего пару таблеток. А ты ведешь себя так, будто я обдолбался.
Она уже вынесла свой вердикт. И была права. Я был ребенком наркоманов. Это у меня в крови.
– Что ты вообще здесь делаешь?
Я медленно моргнул, пытаясь вспомнить.
– Я предложил забрать Шанайю к Хармони.
На самом деле, я ухватился за этот шанс.
Пайпер кивнула и, стоя посередине комнаты, потянулась к сумочке и чемодану, черты ее лица слегка смягчились.
– Мне жаль, что ты узнал об этом таким образом, Лэндон.
– Серьезно? Не похоже, что ты вообще собиралась мне рассказать. Я приезжал к тебе в прошлом месяце, умоляя дать нам еще один шанс. Ты ни черта не сказала.
Она медленно покачала головой:
– О нет, не делай этого.
– А что? Я ничего не сделал, а ты, блять, держала меня в неведении.
– Серьезно? Ты – Лэндон Кокс, король вечеринок, легенда на сцене, парень, который не устоит от выпивки и цыпочки. Цыпочек. – Она закатила глаза. – Ты прячешься от всего, что идет не так, как ты себе представляешь. Боже, да ты прямым тексом мне сказал, что не хочешь быть отцом. Думаешь, я поставлю своего ребенка в ту же ситуацию, из которой сбежала?
Я молчал. Что мне было сказать? Каждое предложение было стрелой, поражающей намеченную цель с болезненной точностью. Но Пайпер еще не закончила.
– Твой брат. Твои приемные родители. Ты оставил их позади, точно так же, как поступил со мной. – Она вздохнула и продолжила. – Ни семьи, ни настоящих друзей, кроме коллег по группе. Как у тебя это получается?
– Не надо об этом, – предупредил я.
– Почему? Потому что правда причиняет боль? Лэндон, ты был типичным подростком, который хотел потусоваться со своей девушкой. Случилось что-то плохое, но посмотри, как ты отреагировал. Ты взял всю вину на себя и с того дня изолировал себя от всего.
Я разрушил свои стены, но вместо того, чтобы рассказать об этом, я перешел в наступление.
– Хочешь поговорить о семье? – Горький смех вырвался из моего горла. – Посмотри в зеркало, Пайпер. Ты не образец для подражания.
– В этом то и дело! Восемнадцать лет я была разочарованием отца. Он винил маму и ненавидел меня за одно лишь существование.
Она остановилась, тяжело дыша, слезы катились по ее щекам.
– Лэндон, ты сказал, что не хочешь детей. Сказал, что женщины годами пытались заманить тебя в ловушку. Так вот, мне это не надо. Помимо того, что ты мудак, ты еще и наркоман, и я не вижу, чтобы ты пытался измениться. Я не планировала этого ребенка, но я ни за что не позволю ему почувствовать себя ненужным. Мой малыш не почувствует себя ошибкой. Он или она заслуживает лучшего, чем ты когда-либо сможешь дать.
Малыш.
Не только ребенок Пайпер. Он и мой.
Наш малыш.
Два слова вернули меня в реальность. Наш. Малыш.
Я мог бы дать Пайпер больше денег, чем ей когда-либо понадобится. А она предлагала мне выйти из игры. Сказала, что не хочет меня. Не нуждается во мне.
Я взглянул на ее живот и заметил небольшую округлость.
Беременность можно подделать, как и результаты анализов. Но Пайпер не притворялась, что ее живот начал расти. Она не подсовывала мне результаты, я увидел их случайно.
Я буду отцом, готов к этому или нет. Не готов. По словам Пайпер, я был просто донором спермы. Я должен заслужить право быть отцом.
Боже.
Мне нужна дистанция. Мне нужно подумать. И нужна еще таблетка. Или десяток.
ГЛАВА 24
Пайпер
– То есть ты просто оставила его в своей квартире? – недоверчиво спросила Делэни.
Я закрыла лицо руками и кивнула.
– Да, – я сказала тихо, но не сомневалась, что Делэни меня услышала. Я свернулась клубком на ее диване в Нью-Йорке и рассказала ей обо всем, что произошло.
Как выглядел Лэндон, пока я швыряла в него болезненные истины практически без фильтра. Его выражение: смесь шока, боли и ярости навсегда сохранится в моем сознании. Я не понимала, как добралась до аэропорта, но каким-то образом я это сделала. Я даже немного поговорила с Тревисом, Верити и экипажем во время полета, удерживая себя от срыва, пока не заселилась в отеле и не доехала на такси до Делэни. Шейн купил великолепный лофт в центре города недалеко от Нью-Йоркского университета. Это было отличное место для знаменитостей, которые не жаждали внимания, но хотели жить в центре событий. Мне пришлось пройти через три пункта охраны, прежде чем, наконец, меня сопроводили в лифт и к их двери, что было очень похоже на посещение Форт-Нокса.
Я хотела бы обсудить каждую важную деталь ее жизни с Шейном. Я хотела бы стать подругой для Делэни, которую она заслуживала, но... Но сейчас я была похожа на бесполезную лужу из гормонов и слез.
Делэни устроилась рядом на диване, успокаивающе потирая мне спину.
– Боже, Пайпер, это...
– Жалко, – буркнула я.
– Тяжело, – возразила она.
Я сделала глубокий вдох и потянулась за салфетками на кофейном столике. Взяла не одну, а сразу всю коробку.
Покачав головой, я принялась перечислять все, о чем сожалела:
– Я не должна была бросать противозачаточные таблетки в Адама в порыве гнева. Я должна была знать, как правильно надеть презерватив. Не стоило лгать Адаму о том, что отправила анализы в лабораторию. Нужно было дать Лэндону несколько секунд, чтобы он усвоил новости, прежде чем закидывать его обвинениями. – Я высморкалась и вытерла глаза, погрязнув в жалости.
Делэни успокаивающе вздохнула:
– Смысл обсуждать то, что нельзя изменить? Мне кажется, вам с Лэндоном нужно решить, как двигаться вперед.
Я снова зарыдала.
– Я даже не знаю, правильно ли я поступила. Просто Адам был настолько вовлечен во все, что мне стало казаться, что я просто суррогатная мать. Я сделала тест на отцовство сознательно... потому что часть меня хотела вернуть ребенка. И теперь... А теперь я словно лишила ребенка вообще хоть какого-то отца, потому что не думаю, что Лэндону оно надо. Есть хоть один шанс, что у моего ребенка будет отец?
Делэни подождала несколько минут, пока мои слезы не прекратились.
– Знаешь что? Все это не имеет значения. ДНК не может лгать. Не важно, зачем ты сделала тест. Лэндон – отец ребенка, точка. Лучше узнать правду раньше, чем позже. У вас с Лэндоном есть пять месяцев или около того, верно? Может быть, после того, как он свыкнется с этой мыслью, вы сможете вместе во всем разобраться.
Я застонала от сомнений.
– С Лэндоном возможны только два варианта: максимум и минимум. Максимум – самый высокий, я такого ни с кем не чувствовала, будет прекрасно, если Лэндон выберет его. Но минимум... ужасен. Я буду любить этого человека до конца. Но не думаю, что нам суждено быть вместе.
– Нравится тебе это или нет, но вы будете родителями вместе. Тебе придется выяснить, как все будет происходить.
– Я сама еще не знаю, чего хочу. – Наступила тревожная тишина, но Делэни не спешила ее заполнять. – Я продолжаю прокручивать то, что Лэндон сказал мне. То, что он сказал о моих отношениях с родителями. Он не ошибался, я избегала их последнее время.
Делэни знающе на меня взглянула.
– Бегство никогда не срабатывает, ты же знаешь?
– Очевидно, нет. – Я снова вытерла опухшие глаза. – Ты была близка со своим отцом в детстве?
Отец Делэни отбывал тюремный срок за дочь. А я даже не знала, ответят ли мои родители на мой звонок.
– Да. Я была настоящей папиной дочкой. Наверное, я до сих пор такая. Я думала, что он переедет к нам поближе, но он теперь работает над улучшением тюремной системы и использует свой опыт, чтобы помочь другим. Мы с Шейном стараемся встречаться с ним и братом Шейна, Гэвином, как можно чаще. – Она заправила прядь темных волос за ухо. – Трудно не ценить людей, когда ты их почти потерял.
Мужчины в моей жизни всегда были потерей. Отец был эмоционально отстраненным, Адам физически незаинтересованным, а Лэндон... Он бросил меня, не один, а два раза.
Я просто хотела покончить уже с этим.
Лэндон
Шанайя взволнованно скулила у моих ног, пока я наблюдал, как машина Пайпер выезжала с парковки. Никто из нас не двигался, глядя на открытую дверь, ожидая, что девушка появится в любую секунду.
Она не могла просто так уйти. Она вернется. В любую секунду.
Но секунды превратились в минуты. Через какое-то время я запер дверь и потянулся за жестяной банкой от конфет в переднем кармане. Я взял две таблетки, но на полпути ко рту понял, что делаю.
Матюгнувшись, положил их обратно и засунул жестянку в джинсы, чувствуя, как капли пота стекают по вискам.
– Пошли, Шанайя, – проворчал я, пройдя вглубь комнаты и усевшись в ближайшее кресло. Шанайя послушно подошла, положила голову мне на колено и уставилась на меня грустными, проникновенными глазами.
– Ты выглядишь так же, как я себя чувствую, – сказал я собаке, похглаживая ее по голове и почесывая за ушами.
Когда моя жизнь успела так измениться? Несколько месяцев назад я жил своей мечтой.
Верно?
Блять. Кого я пытался обмануть?
Я не жил мечтой.
Мне не нравилась жизнь рок-звезды, не нравилось трахаться и напиваться, избегая всего, что требовало больше, чем просто физическое присутствие или навыки с палочками.
Я был ребенком, которого забрала у родителей служба защиты детей. Родители могли бы сражаться за меня, избавившись от зависимости к крэку и мету. Но они этого не сделали, что в конечном итоге убило их.
Возможно, что моим предназначением была только сцена. Выбивать бит, который наполнял мою душу. Я делился с миром единственным, что умел.
Может, это все, что у меня было. Все, что у меня когда-либо будет.
Коксы были первыми, кому было не насрать на меня. Они подарили любовь, брата, дали мне свое имя. Но я облажался, по-крупному.
Пайпер тоже подарила мне свою любовь. Но я все испортил. Дважды.
Хотя, я тоже ей кое-что подарил... ребенка.
И это было худшим, что я мог сделать.
Вся моя жизнь может быть пособием «Что нельзя делать в воспитании детей». Я не знал ничего – меньше, чем ничего – о том, как быть родителем.
Что, если я причиню боль и своему ребенку? Заставлю Пайпер пережить то, с чем столкнулись Сара и Майк? Что, если я действительно был наркоманом, как мои родители? С чего мне думать, что я смогу стать лучшим родителем, чем они?
Смогу ли я жить, если уничтожу еще одну жизнь?
Нет. Я должен защитить Пайпер и нашего ребенка. Даже если защищать придется от себя самого.
Я покачал головой, как Шанайя, когда муха подлетела слишком близко к ее уху. Вся эта ситуация была безумной. Несколько месяцев назад Пайпер сказала, что не хочет детей и не создана для материнства.
Ее мнение, очевидно, изменилось. И мне было интересно, если бы я не пришел сюда, она рассказала бы мне о беременности?
Наверное, нет. Возможно, это было бы к лучшему.
Потому что Пайпер была права. Я прятался всю свою жизнь. Блять, да у меня до сих пор остались шрамы под татуировками, которые напоминали мне, что происходило, когда я выходил из шкафа и прерывал нарковечеринки родителей.
Потом я научился прятаться, будучи в центре внимания. Я выстроил стены, чтобы никто не подобрался слишком близко.
Но каким-то образом Пайпер вытащила меня оттуда. Не для того, чтобы самой оказаться в центре или встать рядом. Нет, ей не нужна была слава или известность. Она хотела только меня.
И теперь у Пайпер будет частичка меня навсегда.
Говорят, что если не изучать историю, то ты обречен ее повторить.
Это вот и случилось со мной.
Я представлял опасность. Угрозу. Лучше всего для Пайпер и для ребенка, если я оставлю их в покое. Для их же собственного блага.
Я любил ее слишком сильно, чтобы продолжать причинять ей боль.
ГЛАВА 25
Лэндон
Я погряз в тумане отвращения, который превратил даже идеально прибранную квартиру Пайпер в уродливое, грязное пятно, пока Шанайя не заскулила, толкаясь в мое колено мокрым носом.
Постанывая, я поднял поводок с кофейного столика и прицепил его к ошейнику собаки.
– Пойдем, девочка.
Я открыл дверь внедорожника. Шанайя прыгнула одновременно с тем, как я забросил таблетки, которым сопротивлялся ранее, в рот.
Облегчение сразу же успокоило мои возбужденные нервы. Если у меня не будет Пайпер, если я не могу построить жизнь с ней и нашим ребенком, то хотя бы мне известен способ забыться.
Вот только таблетки перестали действовать так же хорошо, как раньше. Я давно перестал отслеживать, какое их количество проглотил в сутки. Но чувствовал, что нужно все больше и больше, чтобы обрести хоть какое-то чувство покоя. Хотя бы временное помутнение как можно быстрее.
Теперь, когда проблем с руками не было, я добавил в гремучую смесь и алкоголь. Совсем немного, просто чтобы заглушить неустанный шум в сознании. С собой у меня ничего не оказалось, поэтому я заехал в алкогольный магазин в нескольких кварталах от моего дома, где схватил две пригоршни мини-пузырьков у кассы.
Цыпочка за прилавком загорелась, словно выиграла в лотерею.
– Лэндон Кокс!
У меня не получилось даже выдавить подобие улыбки.
–Во плоти, – буркнул я.
Она облизнула губы и выставила сиськи. Я подвинул стопку пластиковых бутылок поближе к ней.
– Пробей.
Девушка попыталась скрыть свое разочарование взмахом головы, затем приготовила бумажный пакет и медленно – мучительно медленно – принялась сканировать штрих коды пузырьков.
– Моего босса не будет здесь еще час... – прошептала она.
– Прости, но мне нужно кое-куда съездить, – ответил я.
Она положила последнюю бутылочку в пакет. Прежде чем я смог впихнуть ей наличные, она всунула мне в руку визитную карточку.
– Мой номер на обороте. Позвони мне, мы сможем повеселиться.
Веселье. Оно мне было необходимо так же, как и дыра в башке.
Я захлопнул дверь автомобиля, рассматривая этикетки «Джек Дэниелса» и «Джонни Уокера».
– Не суди, – проворчал я, замечая Шанайю боковым зрением.
А может, я был не прав. Если у меня больше нету Пайпер, то я могу переустановить вращающуюся дверь на своей гребаной ширинке. Особенно теперь, когда мои пальцы снова способны ее раскрывать.
Но даже вкус спиртного не смог смыть кислоту в горле, когда я подумал о другой женщине. Я хотел свою Пиппу. Только мою Пиппу.
Блять. На трассе я залил тошноту двумя порциями текилы.
Так, значит? Вот такой будет моя жизнь?
Но вопрос быстро растворился в воздухе, так как алкоголь попал в кровь, в сочетании с викодином сняв напряжение.
Я опустил окна и сделал глубокий вдох. Шанайя высунула голову, выглядя значительно счастливее теперь, когда у нее появился доступ к свежему воздуху. Стрелка на спидометре держалась на одной скорости, внедорожник не мотало. Чтобы опьянеть, мне нужно было побольше алкоголя, но я понимал, что не должен был садиться за руль с таблетками в организме.
Не желая соблазняться, я бросил бумажный пакет с пузырьками на заднее сиденье, проехав оставшуюся часть пути с тем алкоголем, что уже был у меня в крови.
Вот оно, светлое пятно в отвратительном дне: я подъехал к Хармони и заметил машину Коксов на стоянке. Чуть не забыл об этом. Сегодня был день, когда они забирали последнего щенка Шанайи. Джейк наконец-то получит собаку.
Выключив зажигание, я решил закинуться еще парой таблеток. И еще парой бутылок. Они все равно были крошечными. Да от них, по-любому, даже не было никакого толку. Это все равно, что пить «Колу».
Я пожал плечами и схватился за поводок Шанайи, после чего стал пытаться вытолкать свое тело через дверь. Пальцы не слушались, и поводок выскользнул из рук. Ноги стали ватными. Сколько таблеток я принял сегодня? Две с тех пор, как вышел из квартиры Пайпер... Или больше?
Я выпал из внедорожника на четвереньки. В колени больно врезался гравий.
Справа от меня прыгало меховое пятно, потом оно перепрыгнуло через меня.
Чтоб меня! Я с трудом встал на ноги и повернулся к питомнику. Шанайя, должно быть, направилась туда. С ней все будет в порядке.
Но когда пригляделся, то не собаки заметил.
Блять. Блять, блять, блять! Я закрутился, игнорируя головокружение и еле удерживая равновесие. Там! Я увидел коричневое пятно в роще деревьев, граничащих с собственностью приюта Хармони. Я дернулся к нему, а затем обнаружил, что окружен со всех сторон высокими ветвями.
– Шанайя! – выкрикнул я, отмахиваясь от выражения лица Пайпер, когда мне придётся сообщить, что я потерял ее собаку. Или что ее сбила проезжающая мимо машина. Или что она была убита диким животным. – Шанайя! – снова крикнул я. А затем снова, и снова, и снова. Пока не осип. Пока голосовые связки не парализовало отчаяние.
Как это типично. Чертовски типично. Я даже не смог уследить за собакой. Не какой-то собакой. Собакой Пайпер.
Казалось, прошли часы, хотя что-то внутри меня понимало, что это были минуты, прежде чем я понял, что мне нужна подмога. Нам с Хармони нужно организовать поисковую группу, возможно, другие собаки смогли бы почуять запах Шанайи.
Но когда я вылез из-за деревьев, понял, что в поисках не было необходимости. Джейк шел ко мне, держа в руке поводок. Вообще-то два поводка. Майк и Сара шли рядом, а впереди шествовала Хармони.
– Эй, привет, – поздоровалась она, помахав рукой. – Шанайя ворвалась в питомник, и мы подумали, что ты должен быть где-то здесь. – Не подозревая, что я менее минуты назад был на грани нервного срыва, она улыбнулась мне. – Что ты там делал? Писал?
Я кашлянул.
– Эм, да.
Джейк продолжал идти, Шанайя и ее щенок выглядели так, будто просто вышли на ежедневную прогулку. Я подумал, что Джейк остановится возле Хармони, как обычно, но вместо этого он прошел мимо нее и встал рядом со мной. Собаки обмотали поводками наши ноги.
Я посмотрел в лицо безгрешного мальчика, которого любил, но избегал много лет, затем на Сару и Майка и, наконец, вернулся к Хармони.
Ухмыляясь, я боролся с волной головокружения и сжал рукой плечо Джейка. По-видимому, я переусердствовал. Вздрогнув, Джейк взвизгнул и попытался убежать обратно к Саре и Майку. Но споткнулся из-за спутанных поводков. Он упал и начал плакать.
– Я... Извините.
Я отступил, не зная, что делать. Но потом сам споткнулся о собаку и шлепнулся на задницу.
Именно так я себя чувствовал. В заднице.
Каким, блять, местом я думал, пытаясь забыться? На хрена пытался приглушить свет, который, наконец, вернулся в мою жизнь?
Я собирался все разрушить. Снова.
Майк пошел утешать Джейка, Хармони распутывала поводки, а Сара опустилась на колени рядом со мной.
– Лэндон…
Ей не нужно было больше ничего говорить. Я чувствовал ее разочарование.
Я прочистил горло, пытаясь заглушить потребность в еще паре таблеток и алкоголе:
– Простите меня.
Она взяла меня за руку, подождав, пока я подниму лицо, чтобы встретиться со мной обеспокоенным взглядом.
– Ты лучше, чем сейчас, Лэндон. Все извинения в мире этого не изменят.
– Это все, что у меня сейчас есть.
– Неправда. У тебя есть мы. А ты – у нас.
Небо было чистым, но в голове жужжало, словно меня шарахнуло молнией. Я больше не был одинок. И не хотел таким быть.
– Ты работаешь с реабилитационными центрами? – спросил я у Хармони. – Не центрами физиотерапии, а местами, где лечат наркоманов.
Она кивнула с нейтральным выражением на лице.
– Конечно. Мои собаки ездят во многие центры.
– Думаю, мне нужно в один из них. Не место отдыха для знаменитостей. – Я тяжело сглотнул и взглянул на Джейка. – Мне нужна помощь.
И у меня было больше одной причины, чтобы получить ее.
Я больше не хотел оцепенения и не хотел прятаться.
Ребята в группе были моей семьей, так было и будет. Но мне хотелось большего. Я хотел быть сыном, братом.
Отцом.
И я был чертовски уверен, что хотел быть с Пайпер.
Пайпер
Я решила устроить маме сюрприз.
Приехав к полудню, я ожидла найти ее на заднем дворе с садовыми ножницами в руках. Но обнаружила вывеску о продаже дома и агента по недвижимости у дверей.
Что за...?
Мы с мамой не часто разговаривали, но неужели нельзя рассказать мне о продаже дома?
– Здравствуйте, я Пайпер. Пайпер Гастингс.
– Ах, дочка из Калифорнии? Приятно с вами познакомиться, – восторженно забормотала риэлтор.
– Мне тоже, – пискнула я, застигнутая врасплох. – Эм, – я закусила нижнюю губу, оглядываясь на пустую улицу, – мои родители дома?
– Обычно я рекомендую своим клиентам отлучаться на Дни открытых дверей, но ваша мать... – ее улыбка намекала на неодобрение, – не была готова уйти. Я думаю, она где-то в саду.
Пробормотав «спасибо», я вошла через заднюю дверь. Что-то подсказывало, что зайти через главный вход тоже не одобрится агентом по недвижимости.
Периметр дома был таким же ухоженным, но что-то изменилось. Когда в последний раз я была в Бронксвилле? Два года назад? Три?
Иногда я продлевала командировки в Нью-Йорк, чтобы встретиться с мамой за ужином в городе или сходить вместе на бродвейское шоу. Папа редко присоединялся к нам, чему я была несказанно рада. Без него дышалось легче, и маме было комфортнее без его бдительного, недовольного всем взгляда. Уж не знаю, что ему вечно не нравилось. Сколько я себя помнила, мамин мир вращался вокруг этого мужчины. Его желаний, его потребностей, его правил...
Я сбежала от этого в Калифорнию. Но не собиралась избегать маму. Я любила ее. И непонятно за что, но любила и отца.
Через несколько месяцев я сама стану матерью. Это казалось безумием. Все так страшно и захватывающе... Готова я была к этому или нет, но это случится.
И я хотела поделиться этой новостью с мамой.
И с папой.
На днях, когда я кричала на Лэндона в своей квартире, я была уверена, что не хочу, чтобы он был частью жизни моего ребенка.
Но теперь, когда у меня появилось немного времени для раздумий и пространство, я поняла, что желала другого.
Я мечтала, чтобы Лэндон хотел стать частью жизни нашего ребенка. Чтобы он уже вырос и понял, что необязательно быть тем, кем его родили.
Ему было тяжело – без вопросов. И я, наверное, даже не понимала, насколько. Меня ранило всего-то отчуждение отца. А Лэндон... Я гладила шрамы, спрятанные за татуировками, видела их, когда присматривалась. Они были как снаружи, так и внутри. Выгравированы на его теле и в душе.
Его биологические родители были наркоманами, а в приемных семьях он сталкивался с людьми, которые использовали его для получения чека от государства. В детских домах управляли террор и боль. Что касается Коксов... То, что произошло там, – трагично, но это не было виной Лэндона.
Я положила руку на живот, обходя изгороди, которые обвивали глицинии.
Ворота скрипнули.
Стоп. Ворота никогда не скрипели.
Мама каждую неделю смазывала петли. Ради папы, само собой. Он был нетерпим к любому шуму, если его издавал не он.
– Мама? – тихо позвала я, обнимая себя ладонями. Было не по сезону холодно, но в Нью-Йорке было заметно свежее по сравнению с Лос-Анджелесом.
Никакого ответа, слышно только щебетание птиц. Я сделала несколько шагов, заметив птичьи кормушки на деревьях. Последний раз она висела одна. Сейчас их было три: красивые миниатюры домов слегка покачивались на ветру.
Из сарая послышался шум. Обойдя сад, я прошла через двор и легонько постучала в дверь.
Она распахнулась. Мама удивлённо заморгала, держа в руках кусачки для проволоки.
– Пайпер! – воскликнула она. – Дорогая, что ты здесь делаешь?
– Я была в городе по работе и... – Я замолчала, когда услышала болтовню пары позади меня. Мама жестом указала мне на сарай и быстро закрыла дверь.
Как только мои глаза привыкли к тусклому свету, я увидела, что она превратила здесь все в мастерскую. Исчезли газонокосилки, пневмомашина для уборки листьев и снегоочиститель, которые были засунуты в это небольшое пространство. Вместо этого появился стул и верстак, поверхность которого была усыпана различными инструментами и тем, что напоминало части будущего скворечника.
– Что все это значит?
Она села и вытащила из-под стола садовый стул, приглашая меня сесть на него.
Я плюхнулась на стул и стала ждать объяснений. Почему дом выставлен на продажу? И почему она пряталась в сарае, делая скворечник?
– Дорогая, даже не знаю, как тебе сказать... – Она стала растирать пятно грязи на колене.
Внезапно страх овладел мною, и я накрыла ее руку своей.
– Мама, ты что, заболела? Или папа?
– Нет, – удивилась она. – Конечно, нет. Просто, ну, я попросила у твоего отца развода. Он съехал в прошлом месяце, и...
– В прошлом месяце? – невнятно повторила я. Как так? – Почему ты мне не сказала? Я могла бы вернуться и поддержать тебя.
– Пайпер, не глупи. У тебя там своя жизнь, тебе не нужно сюда приезжать, чтобы помогать мне.
Я была так поглощена своими проблемами, что совершенно забыла о женщине, которая меня вырастила. Как я могу стать хорошей матерью, если я такая отвратительная дочь?
Я сжала мамину руку.
– Мне действительно жаль, мам.
Она кивнула.
– Все нормально. Нужно было это сделать уже давно. Как только ты уехала и мы остались вдвоем... Скажем так, мне потребовалось время, но я, наконец, поняла, что мы никогда с твоим отцом не были настоящей парой.
Она облегчённо улыбнулась.
– С тобой все в порядке?
– Да. Конечно, все хорошо. Но этот дом слишком большой для меня одной. Я продам его и перееду в квартиру поближе к городу. Некоторые из моих друзей тоже недавно переехали. Все будет хорошо.
– Но как же твой сад?
Я не могла представить маму в маленькой квартирке без собственного сада.
– Я и без того провела в нем много времени, пропалывая, поливая, сажая. Это занятно. – Она указала на стол. – Но после твоего отъезда я начала делать такие скворечники. Их стало так много, что я принялась дарить их знакомым, а потом начала продавать. Несколько флористов регулярно заказывают их, а теперь на одной торговой площадке я открыла свой интернет-магазин.
Я недоверчиво посмотрела на мать.
– У тебя есть магазин?
Она разразилась смехом.
– Верно. И я зарегистрировалась в Instagram и Pinterest, – гордо заявила она.
Я в неверии покачала головой, поглядывая на маму.
– Это действительно здорово, мам.
– На все это уходит много времени, но мне нравится, даже больше, чем садоводство. И я зарабатываю довольно неплохие деньги. А сейчас, – она похлопала меня по колену, – расскажи, как дела у тебя?
Изучая ее лицо и уверенную позу, которую никогда раньше не видела, я была поражена нашими с ней изменениями за последнее время. И сколько их еще впереди...
Прежде чем вымолвить хотя бы слово, я разрыдалась.
ГЛАВА 26
Лэндон
– Вы все-таки пришли! – обрадовался я, изучая окружающих меня людей. Шейна, Джетта и Дакса. И Тревиса.
Они кивнули так, словно они и должны быть здесь.
– Конечно, – в унисон сказали Шейн и Тревис.
– Пришли убедиться, что ты действительно на реабилитации, а не бросил нас, – хихикнул Дакс.
Джетт откашлялся.
– Просто, чтобы ты знал, я пытался кое-что тебе пронести, но все было конфисковано медсестрой.
– Заткнись, – Шейн заткнул его, словно тот шутил лишь наполовину.
Слушая их перебранки, я сглотнул комок в горле. Я скучал по этим парням. Они были единственной моей семьей больше десяти лет. В реабилитационном центре помимо меня было еще сорок человек, но мне было одиноко. В течение первого месяца не разрешались посетители, хотя Коксы заходили несколько раз: для совместных сеансов с моим психотерапевтом и просто для того, чтобы прогуляться со мной по каньону.
Эту клинику, которая располагалась в предгорьях пустыни Мохаве, порекомендовала Хармони. Я видел и ее несколько раз, когда она приводила сюда собак.
Это скромное место отлично мне подошло. Если бы я обратился к Тревису, он, наверняка, предложил бы то, что сработало для Шейна. Найм команды медицинских специалистов и аренда дома со студией звукозаписи. Заставил бы ребят бросить все, чтобы мы вместе создавали музыку и поддерживали друг друга.
Но мы больше не были шпаной, пытающейся сделать себе имя. Мы все занимались своей жизнью, и я не хотел, чтобы Шейн, Джетт и Дакс откладывали что-то на неопределенный срок только потому, что я сам себе все испортил.
