Текст книги "Проводник (ЛП)"

Автор книги: Тара Фюллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

Эмма

Я задвинула шторы и позволила глазам привыкнуть к тусклому освещению в комнате, затем настроила фокус камеры. Я чувствовала себя настолько несосредоточенной. Даже неуклюжей. И все из-за какого-то парня, не более того. Того, которого, я могла бы поклясться, видела раньше, но когда пыталась прояснить воспоминания о нем, они ускользали прямо у меня из рук, словно сон.

Я покачала головой, чтобы забыть его милое лицо и сфокусировалась на цифровой камере у меня в руках. Меня не тревожило то, как он смотрел на меня. Однажды он узнает, что я сумасшедшая, которая провела половину учебного года в психиатрической больнице, и больше так на меня не посмотрит. А даже если и посмотрит… это не имеет значения. Это ничего не меняет. Глупо, что я даже думала об этом.

Мой телефон прожужжал позади меня, и я подпрыгнула, роняя камеру на кровать. Я уставилась на экран, не желая отвечать, но затем вздохнула и все же ответила на звонок.

– Привет, мам. – Я включила громкую связь и положила телефон на колени.

– Я только что разговаривала по телефону с твоим директором. Ты в порядке? – Она казалась рассерженной. – Тебе следовало бы дождаться меня, и я бы тебя подвезла.

– Ты была в тридцати минутах от меня. К тому же, я в порядке, – сказала я. – Я даже не ранена. Правда.

Она вздохнула. На заднем плане послышался хлопок двух дверей о машину.

– Я иду домой, – сказала она. – Я могу найти кого-то другого для организации дня открытых дверей.

– Зачем? – Я взяла камеру и повернула ее в руках. – Таким образом, ты сможешь следить, как я делаю домашнюю работу? Я могу обойтись и без тебя.

Она вздохнула.

– Ты уверена, что ты в порядке?

– Да!

– Ладно… Тогда я буду дома после мероприятия. Не уходи из дома, пока я не приеду. Поняла?

– Да. Поняла.

– Люблю тебя.

Я сказала, что тоже ее люблю, после чего откинулась на подушки и стала просматривать фотографии, сделанные на встречи группы поддержки на прошлой недели, пока изображения не смазались. Зеленые глаза парня словно бы наложились на обратную сторону моих век, мельком появляясь каждый раз, когда я моргала.

Окно спальни плавно открылось, и порыв прохладного воздуха ворвался в комнату. Кэш. Должно быть, он уже услышал обо мне. Черт.

– Что ты здесь делаешь? Разве ты сейчас не должен быть на математике? – спросила я, настраивая камеру.

Он проигнорировал мой вопрос и включил светильник у кровати.

– Ты в порядке?

Я закрыла глаза.

– Как ты догадался?

– Ты шутишь? Я получил три сообщения еще до того, как пришел в школу. Не говоря уже о том, что они до сих пор обсуждают снаружи.

Я хотела утаить от него правду. Если бы я рассказала ему все, то он бы точно заволновался. Но если бы я не рассказала ему, он бы все равно узнал об этом от королев-сплетниц в школе, и тогда бы он взбесился. А он был настоящей занозой в заднице, когда злился.

Я тяжело прислонила голову к спинке кровати и уставилась в потолок.

– Знак упал, когда я стояла под ним. Кто-то оттолкнул меня, перед тем как он упал. Конец истории. Ничего особенного.

Он облокотился о мой письменный стол, его брови сошлись на переносице.

– Не говори мне, что это ерунда. Ты могла умереть.

Как будто ему нужно было мне напоминать. Мы оба знали, что я уже не первый раз была на краю жизни. И хотел он это признавать или нет, но мы оба знали, что этот раз точно не был последним. Размышляя над каждым разом, когда я была без пяти минут жертвой какого-нибудь крупной «аварии», заставляло меня хотеть запереть себя в Пузырчатой Упаковке и не покидать свою комнату.

– Я в порядке.

Кэш скрестил руки на груди. Я могла слышать волнение в его тихом вздохе, могла чувствовать его взгляд на мне, высматривающий царапины, синяки, что-нибудь, что могло отправить меня по ту сторону.

– Тебе нужно в больницу? Просто, чтобы убедиться…

– Парамедики уже осмотрели меня в школе. У меня царапина на колене и все. – Я внимательно посмотрела на него. – Как ты выбрался?

– Ты так говоришь, словно нужен детальный план и крупный побег для того, чтобы выбраться оттуда. – Он положил маленький бумажный мешочек и чашку с вспенившимся кофе на стол. – Я просто ушел.

– Ты снова получишь наказание, – сказала я. – А твой отец скоро выйдет из себя.

Он пожал плечами.

– Все нормально. Ты можешь это возместить. Мы можем заказать пиццу на ланч и посмотреть одно из тех плохих дневных телешоу.

Я провалилась в кровать еще глубже, желая только этого. Спрятаться в своей норе и отказываться сталкиваться с внешним миром. Но я не могла так сделать. Не тогда, когда моя мама заставляла меня ходить на этот глупый ежегодник.

Ты нигде не участвуешь, Эмма. Тебе нужно добавить чего-то нормального. Как на счет большего количества школьных дел?

– Ты же знаешь, я не могу, – сказала я. – Если я не достану больше фотографий для выпускного альбома по окончанию срока, поставленного мистером Холлом, он подведет меня. Пропуск сегодняшних занятий уже давит на меня. Я собираюсь поработать над этим дома.

Кэш нахмурился.

– Ты бы даже не волновалась об этом, если бы это не было ради твоей мамы. Это очень подло с ее стороны – заставлять тебя составлять ежегодник к выпускному году. Ты не обязана одна собирать фотографии на память… ты должна делать их вместе с нами.

– Я знаю, – вздохнула я, затем снова вернулась к камере, надеясь, что он бросит эту драму. Я кликнула фотографию с нашим талисманом, делающим колесо. Чирлидерши возбуждали толпу людей, сидящих на сияющих, серебряных трибунах. Лица двух футболистов были покрашены бело-голубой краской. Часть остальных спортсменов была помечена лишь произвольной каплей белой краски, мелькающей на одежде. – Ты уже видел новенького?

Я хотела перестать думать о нем. Да, он спас мне жизнь, но это не означало, что я должна посвящать все свои мысли этому парню. Не могла ли я просто испечь ему пирог или что-то в этом роде? Я моргнула, а он все еще был здесь. Большие, зеленые глаза, удивленные и тревожные одновременно. Что-то затрепетало у меня в груди.

Ты была бы мертва, если бы не он.

Часть меня не переставала думать о том, что все бы закончилось, если бы не он. Я не знала сердиться на него или быть благодарной.

– Какой еще новенький? – спросил Кэш.

– Тот, которого я как бы встретила на школьном дворе сегодня, – сказала я. – Он помог мне не превратиться в кашу.

– Ты имеешь в виду того, кто оттолкнул тебя с дороги? Он выглядел, словно пытался подавить улыбку. – Значит, это был парень?

– Да, думаю, он – новенький. Я не видела его здесь раньше. – Я задумалась.

– Не думаю, что знаю его. Как он выглядел?

Я пожала плечами, чувствуя, как мое лицо заливается краской.

– Я не знаю. – Я прикусила губу, рассуждая. – Примерно твоего роста. Короткие каштановые волосы, зеленые глаза… – Я отвела взгляд. – Привлекательный.

– Он тебе нравится? – Кэш окончательно расплылся в несдержанной улыбке. – Конечно же да! Он спас тебя. Девушки это любят. Означает ли это, что ты, наконец, собираешься пойти на настоящее свидание?

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Пожалуйста!

– Как же с тобой скучно.

Я рассмеялась.

– Если тебе со мной скучно, так почему ты все время ко мне приходишь?

– Я спрашиваю себя об этом каждый день. – Я толкнула его кулаком в руку, и он тихо засмеялся. – Эй, ты же идешь на вечеринку у костра сегодня вечером, да? Может твой новый парень тоже там будет.

– Ни за что. Я туда не пойду. – Я нахмурилась. – И он не мой парень.

Кэш простонал и повертел в руках украшенный бусами браслет на веревочке, который я сделала для него, пока он был в летнем лагере около четырех лет назад. Я не понимала, почему он до сих пор носил эту глупую вещь. Парни в школе часто дразнили его за это.

– Ты должна. Ты же фотограф ежегодника. Ты обязана прийти и запечатлеть все воспоминания выпускающихся ребят, – сказал он.

– Я правда сомневаюсь, что они захотят, чтобы я запечатлела все их пьяные пирушки и изумленные лица.

– Ты можешь скрыть бутылки пива на фотошопе. А на счет смущенных лиц… ты же не откажешь мне в таком развлечении, не так ли? Он ухмыльнулся. – Подумай о возможностях шантажа.

– У меня есть идея получше. – Я протянула камеру. – Почему бы тебе не взять это и запечатлеть все, что ты хочешь.

– Мне? Я не знаю, как эта штука работает. – Он оттолкнул камеру. – Я создаю искусство своими руками, а не с помощью машин.

Я вздохнула и позволила камере упасть мне на колени.

– Тебе точно нужно идти в школу. Я не собираюсь сегодня веселиться. Мне нужно как-то привести в порядок эти фото.

Он подобрал камеру и покрутил в руках.

– А что с ними не так?

– Они повреждены. – Я придвинулась к нему так, что он сидел рядом со мной. – Ну, некоторые. Думаю, моя камера сломалась.

– Что с ними не так? – Его брови соединились, когда он начал изучать фотографии. – Пятна?

– Да, здесь. – Я указала на необыкновенно большой шар, просвечивающий белым светом край экрана. Я схватила стопку фотографий, которые я распечатала на прошлой неделе и выбрала несколько, на которых имелись пятна. – И на этих тоже.

Кэш поднял фото ближе к свету.

– Ты знаешь, на что это похоже, да?

– Нет, просвети меня.

– Сферы, – сказал он. – Моя тетя занимается этим. Она ходила на тур с приведениями в старую заброшенную туберкулезную больницу в Кентукки в прошлом году. У нее есть все различные фото наподобие этих.

Я схватила одну из фотографий и изучила пятно.

– И откуда они могут быть?

– Я не знаю. – Он кинул фото обратно на кровать и подложил руки за голову. – Думаю это призраки.

Я подавила странное ощущение в горле. Мой живот дрогнул.

Папа.

Мог ли это быть он? Если это был не он… нет, это должен был быть он. Я не желала думать, что еще это могло быть.

Я слегка встряхнула головой и подавила луч надежды. Я не могла начать думать об этом. Я хотела посмотреть на это как на доказательство. Но я не могла. Такие мысли могли лишь снова привести меня в Брукхейвенскую Психиатрическую больницу, полную сумасшедших, кричащих, пока не уснут, по ночам. Я закрыла глаза, противостоя дрожи, спускающейся по моей коже, и когда я снова открыла их, я сделала все, что могла, чтобы выглядеть безразличной.

– Я точно не ходила в больницы с приведениями последнее время, – сказала я. – Эти были сделаны повсюду. Школа, мой дом, даже около озера. Объясни это теперь, профессор Сверхъестественность.

Кэш наклонился вперед и криво улыбнулся.

– Может, это не места притягивают приведений к себе. Может, это делаешь ты.

Может быть это я… Беспокойство и возбуждение закипели в моем животе. Я спрыгнула с кровати и выбежала в коридор.

– Подожди минутку. Я скоро вернусь.

Если это была я, тогда было бы больше пятен. Должно было быть. Я покопалась в мамином ящике и вытянула большой фотоальбом, на котором крупными, пурпурными буквами было написано «Эмма». Она всегда собирала все мои фотографии в этом альбоме, но перестала это делать, когда умер отец. Теперь большинство фотографий даже не были похожи на альбомные.

Я кинула альбом на кровать и разложила фото по порядку от четырех до шестилетней Эммы на блестящих кадрах. Кэш взял несколько фото и рассмеялся.

– Черт возьми! Я почти забыл, какими скучными мы были. – Он повертел одну фото передо мной. – Глянь, какие у тебя солнцезащитные очки на этой фотографии.

Я взяла картинку и посмотрела на нее. Скучные солнцезащитные очки, осмотрено. Никаких пятен. Я поместила ее обратно в альбом и достала несколько других фото. Все были сделаны перед смертью отца, пятен не было.

– Что ты делаешь? – спросил Кэш.

– Ищу… – Я взяла стопку более свежих фото и остановилась. Я нашла одну.

Ярко-белое пятно, зависло над моим плечом на фото, сделанном в прошлом году на вечеринке у соседей. Я передала его Кэшу и нашла еще одно. И еще. Я села, стараясь не запаниковать. Мурашки побежали по моей коже, пока я смотрела на все эти пятна, раскиданные по всей кровати. Что это было? Кто это был?

Что-то внутри подсказывало мне, что я должна была знать ответ.

– Они есть на половине фотографий, – прошептала я. – Но их нет ранних фото.

– Что?

– Пятна. – Я кинула еще пару фото ему на колени. – Посмотри на них.

Кэш посмотрел на фото на его коленях.

– Значит, ты думаешь это призраки? Думаешь, на тебя охотится полтергейст или что-то в этом роде?

Я позволила себе погрузиться в мысли, которые я удерживала взаперти последние два года. Словно кто-то хотел моей смерти. Словно кто-то другой хотел, чтобы я жила. Иногда все становилось холодным, словно под моей кожей был лед. А порой, настолько теплое и надежное чувство захлестывало меня, что было тяжело поверить, будто это правда. Это случалось, когда я чувствовала противоречие внутри себя, как сегодня в школе, когда казалось, что что-то пойдет не так. В те моменты, когда я почти верила, что была сумасшедшей. Это чувство, словно я была окружена невидимой битвой и постоянно попадала под перекрестный огонь.

И все это началось в день, когда погиб мой отец.

– Я не знаю, во что я верю, – сказала я. Эти слова выражали то, как я чувствовала себя, в то время когда они однажды заперли меня и продлили сеансы психотерапии. Я не была настолько глупа, чтобы повторять это снова и снова.

– Эй, – сказал Кэш, пододвигаясь ближе и облокачиваясь локтем на мое колено. – Это всего лишь камера, понятно? Твоя камера сломалась. Вот и все.

– Тогда объясни, что случилось с другими фото. С теми, которые сделала мама. И ведь пятен нет на ранних фото, сделанных перед смертью моего отца. Ни на одном.

– Ладно, это не камера. Но Эм… ты не можешь этого сделать. Не снова. Если ты начнешь говорить об этом опять, тебя снова увезут в Брукхейвен. Поэтому я прошу тебя, брось это. Пожалуйста.

Я была не в своем уме. Мне нужно было доказать это ему. Я прикусила губу.

– Или же я могу достать доску Уиджа[7]7
  Доска Уиджа – «говорящая доска» для спиритических сеансов с нанесенными на нее буквами алфавита, цифрами от 1 до 10 и словами «да» и «нет».


[Закрыть].

Я пристально посмотрела на него, когда он ничего не ответил.

– Эмма… – он зажал кончик своего носа.

– Что если меня преследует какой-нибудь дух? – Я опустилась на колени и с усилием оттащила руку от его лица, так что он мог видеть меня. – Если так, то он точно с нами заговорит, верно?

– Дух. Серьезно? – Кэш тряхнул головой. – Может нам стоит подождать, пока я не напьюсь для такого рода разговора.

Я почувствовала боль в горле, но мне нужно было выдавить эти слова.

– Может быть это папа?

Он взял мою руку и согнул ее между своими теплыми пальцами. Я могла почувствовать запах Ред Хотс в его дыхании и остаток красок на его руках. Единственным звуком были треск и свист стиральной машины на другом конце дома.

– Это не твой отец, – прошептал он.

Я сморгнула слезу.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что твой отец был хорошим человеком. – Кэш сжал мою руку. – Он был слишком хорош, чтобы не попасть в рай. Если Бог существует, а я знаю, ты веришь, что он есть, он бы не позволил твоему отцу бродить здесь вот так и совсем одному.

– Тогда, что если это что-то еще? Кто-то еще? – Мой голос дрогнул, как будто стекло, готовое разбиться вдребезги. – Что если это то, что пытается навредить мне последние два года?

– Это были несчастные случаи, – произнес Кэш мягко. – Когда ты вернулась домой из Брукхейвена, ты сказала, что понимаешь это.

Я бы сказала все, что угодно, чтобы выбраться из того места.

Кэш отпустил мою руку и поместил руки себе на колени. У него был тот взволнованный взгляд. Это был тот же взгляд, что был у него, когда он навещал меня в Брукхейвене. Когда я рассказала ему о воспоминаниях, не принадлежавших мне. Когда я рассказала ему, что знала, что должна умереть. Боже, я ненавидела то, как он смотрел на меня.

– Я не сумасшедшая, – прошептала я. – Я просто хочу попробовать.

Он вздохнул, и его плечи резко опустились.

– Я знаю, ты не сумасшедшая, но я не хочу, что бы ты давала своей маме больше поводов для волнения. Я не могу снова тебя потерять.

Я кивнула, но эмоции кипели во мне, и мне хотелось кричать. Кэш был частью меня. Он был единственным, кто верил мне тогда, когда весь мир считал меня сумасшедшей. Может быть, я такой и была. Может он был прав, произнося следующие слова. Слова, которые я не хотела слышать. Слова, которые он не хотел произносить.

– Ты принимала свои лекарства сегодня?

Я взяла пульт и включила телевизор, теперь мне было на что еще посмотреть. Теперь было что-то кроме этого милого, но ужасного молчания между нами и негодования, бурлящего у меня внутри.

– Выключи его. – Кэш отобрал у меня пульт и направил его за свое плечо, чтобы выключить телевизор.

– Зачем? – Я взяла подушку в руки и прижала ее к груди, так что он не мог видеть, как я дрожу. – Это была глупая идея. Мы закончили говорить об этом.

Его темные глаза прожгли меня взглядом.

– Не делай этого. – Он уставился вниз на меня, стиснув зубы. – Не затыкай меня.

– Ты не хочешь слушать, что я говорю, – сказала я.

– Это не так! Я просто…

– Ты просто что?

Кэш остановился и посмотрел на меня, зная, что это ни к чему не приведет. Он был прав. Он покачал головой и соскользнул с кровати, так как я хотела выскользнуть из своей кожи. Он собирался выйти за дверь и оставить все это позади. Но я не могла. Ни тогда, когда это была моя жизнь. Ни тогда, когда это была моя смерть.

– Это снова происходит с самого начала, да?

Я чувствовала, словно меня исследовали под микроскопом. Каждый раз ставя диагноз. Я хотела крикнуть ему, чтобы он перестал так на меня смотреть. Я плотнее прижала подушку.

– Со мной все хорошо. Просто иди домой. Пожалуйста.

Кэш вздохнул.

– Если ты в порядке, тогда пошли со мной на вечеринку у костра.

– Я тебе там не нужна.

– Ты правда мне там нужна. – Он засомневался на минуту, затем пнул край моей кровати и засунул руки в карманы. – Кто же еще будет отговаривать меня выставлять себя полным идиотом перед всеми?

Вот оно. Вот за что я любила Кэша. Почему он был единственной постоянной вещью в моей жизни, в то время как остальной мир выходил у меня из-под контроля. Он всегда знал, что сказать, чтобы смягчить напряжение, чтобы заставить меня улыбнуться, заставить меня забыть, почему мы только что спорили.

– Ты сделаешь это не зависимо от того, буду ли я там с тобой или нет, и мы оба знаем это.

Кэш улыбнулся, но я могла поклясться, что он не был готов отпустить остальное. Он ожидал, что я снова взорвусь. Я хотела разозлиться на него за это, но если честно, я тоже этого ждала.

– К тому же, – сказала я. – Ты бросишь меня, как только найдешь кого-то, кого нужно подвезти домой.

– Я не поступлю с тобой так. – Он поместил пустую упаковку Дикси, стоявшую на прикроватном столике, мне на голову, как маленькую красную шляпку в форме цилиндра. – Я никогда не оставлю тебя одну. Обещаю.

– Ты не должен присматривать за мной словно за маленьким ребенком. Я не собираюсь делать ничего безрассудного.

Он встал на колени передо мной.

– Я не хочу присматривать за тобой как за ребенком. Я хочу, чтобы ты пошла и повеселилась со мной и забыла обо всем этом ненадолго.

Я смахнула упаковку с головы.

– Хорошо. Встретимся там.

– Почему бы тебе просто не поехать со мной?

Он знал, что я сбегу, если не поеду с ним. В любой другой день, мне бы понравилась идея пойти на эту глупую вечеринку у костра, но не сегодня. Особенно не после того, что сегодня произошло. Боже, я действительно предпочла бы сбежать, но выражение его лица сдавливало мою грудь. Я не могла допустить, чтобы он думал, что я закрываюсь от него. К тому же, мне нужно было сделать еще несметное количество фотографий для ежегодника.

Он сел перед моим окном, дожидаясь.

Я потянула за нитку на моей рубашке, уже чувствуя порыв страха, словно вены, обвивающийся вокруг моего горла, и сказала:

– Заберешь меня в семь.

Глава 6

Финн

Я скучал по прикосновению дождя. Он лил с серого октябрьского неба как из ведра, спеша попасть на землю, которая увлекала меня за собой. Если бы я был жив, я бы промок насквозь. Вместо этого, я, к сожалению, стоял сухим, внимательно вглядываясь в свет, исходящий из окна Эммы, в то время как темнеющее небо превращало все вокруг меня в тени.

Когда я был один, как сейчас, мне с легкостью удавалось мысленно блуждать по земле, что мешало воспринимать все, что было передо мной. Я закрыл глаза и погрузился в воспоминания, позволяя изображениям Элисон кружиться у меня в голове. Это было бесполезно, пытаться предотвратить воспоминания о ней. Они всегда побеждали. Не важно, как сильно я старался выбросить их из головы.

Элисон прислонилась головой к моему плечу.

– Хотела бы я знать тебя, когда мы оба еще были живы.

– О, да?

– Да. Ты бы понравился маме и папе. – Она переплела свои пальцы с моими. – Папе никогда не нравились мои другие парни.

Я рассмеялся и, прижавшись, поцеловал ее в волосы.

– Я не хочу слушать о других твоих парнях.

– Ревнуешь? – Я мог различить смех за ее словами.

Я опустил ее к себе на колени и убрал волосы за ухо. Наша кожа сияла, когда мы касались друг друга. Я слегка прижался своими губами к ее и сказал:

– Очень.

Элисон поцеловала меня в ответ, затем отодвинулась, она ровно дышала против моего лица.

– Никогда не покидай меня, Финн. – Когда я не ответил, она нахмурилась. – Скажи это. Скажи, что никогда не покинешь меня.

– Я никогда не покину тебя.

Воспоминание пронзило болью мою грудь, и я проклял себя за то, допустил его. Оно лишь сделало мое пребывание так близко к Эмме еще более невыносимым. Я снова хотел коснуться ее, как тогда. Я хотел сдержать обещание. Я хотел…

– Почему ты стоишь здесь под дождем?

Я не повернулся. Краем глаза я мог увидеть ярко-рыжие волосы Мэв, парящие, словно ореол, вокруг ее головы. Вместо этого, я пристально взглянул на окно Эммы, выжидая подходящего момента, чтобы вновь войти внутрь.

– Она переодевается, – я сложил руки на груди. Спустя семнадцать лет насмешек и беспокойств, которые Мэв доставляла мне при том, что я ничего не мог с этим поделать, я устал. Я не был в подходящем состоянии, форме или типе настроения, которое соответствовало ситуации.

– И?

– И я даю ей немного уединенности. Сомневаюсь, что она захочет, чтобы я видел ее раздетой. Некоторые девушки выглядят забавно таким образом.

Мэв засмеялась, возможно, чтобы казаться жестокой, возможно просто, чтобы посмеяться над идиотом, стоявшим под дождем. Черт, может это действительно казалось ей смешным. Я, в любом случае, не мог вынести этот звук.

– Чего тебе от меня надо?

– А кто сказал, что мне от тебя что-то нужно? – Она прошла на цыпочках вокруг меня, гибко, как балерина, пальцы переплетались за ее спиной. Я не мог не заметить чернильно-черные вены, медленно движущиеся на ее бледной шее, и серую жилу, шедшую через ее волосы. Тьма поглощала ее изнутри.

– Значит, ты здесь, чтобы лишь снова насолить мне?

– Я жду, когда ты уйдешь, – Мэв внимательно изучила окно Эммы своими сверкающими глазами цвета лесного ореха, наполненными бесчисленным количеством ненависти и желания. – Я знаю, тебя вызовут, в конечном счете.

– Не рассчитывай на это.

Мэв встала передо мной, чтобы привлечь мое внимание и положила руку на свое бердо.

– Ей, разве ты сейчас не должен где-нибудь извиваться от боли? – она улыбнулась. – Ты думал, Бальтазар не заметит твой маленький трюк сегодня в школе? Было умно материализоваться так, чтобы спасти ее. Умно, но глупо.

– Мне бы не пришлось этого делать, если бы не ты.

– Почему бы не повторить это? – спросила она. – Давай. Иди, поговори с ней. Заставь ее заново влюбиться в тебя. Подумай, каким счастливым ты можешь быть!

– Мэв…

– Черт, подумай, как счастлива буду я, когда Бальтазар сотрет тебя в пыль за это, – она рассмеялась. – Или, даже лучше, как сильно она будет презирать тебя, когда узнает, что ты сделал.

В то мгновение, я бы отдал что угодно, чтобы иметь возможности уничтожить потерянную душу. Затащить ее в Ад самому лично. Но я не мог. До тех пор, пока она не стает душой, покидающей тело, она не была подвластна Бальтазару, что означало, что я не мог сделать с ней ровно ничего. Для Бальтазара, одна потерянная душа не была полноценной причинной, чтобы обрушить на нее гнев Всемогущего. Все, что я мог делать, это смотреть на ее попытки, повторяющиеся вновь и вновь, и молить Бога, чтобы я… или Истон и Аная, в случае, если я был в отчаяние, придем во время… чтобы остановить ее. И она это знала.

Свет у крыльца замерцал, предупреждая о наступающей темноте. Я закрыл глаза и вспомнил взгляд в широко открытых глазах Эммы, когда она посмотрела на меня, увидев меня впервые за прошедшие два года. Поток жара, обнадеживающей жажды разразился лучами внутри меня, когда я осознал, что невозможное было возможно.

Позади нас послышался смех, доносившийся из маленькой студии Кэша, и музыка завибрировала по стенам, со свистом вытягивая капли дождя на металлической крыше. Он был с девушкой. Как обычно.

Мэв пристально посмотрела на здание.

– Разве ты не скучаешь по этому? Быть живым? Иметь тело?

– Уйди.

Мэв остановилась, изучая меня, как лев, готовившийся поглотить его добычу. Спустя столько лет, она все еще была ужасно хороша в нахождении моих слабостей.

– Я – да. Я скучаю по прикосновениям. – Она ухмыльнулась. – Я скучаю по парням.

Мои пальцы сдвинулись вниз к талии. Мои запястья ощутили косу в том месте.

– Ты видел того парнишку по соседству?

Я не ответил.

Мэв прикоснулась к своим губам и вздохнула.

– Могу поклясться, он хорошо целуется. Но уверена, Эмма об этом уже знает, верно? Ты можешь представить? Его рот на ее губах? – Она усмехнулась. – Если она еще не дошла до этого, ставлю на то, что она подумывает об этом. Черт, она, наверное, мечтает об этом. Уверена, я бы мечтала.

– Прошу, уйди, – сказал я изнуренно. – Я не могу сейчас этого сделать.

– А знаешь что. Я окажу тебе услугу.

– Я не заключаю сделки с… – Я окинул ее косым взглядом. – С тем, чем ты сейчас являешься.

– Не неси чепухи, Финн. Мы с тобой одинаковые, и ты знаешь это.

– Нет. Мы – не одинаковые. Я пришел сюда, чтобы защитить ее; ты же пришла сюда, чтобы навредить ей. Поверь – мы и близко не стоим друг к другу.

Кажется, это ее задело. Я мог ощутить порыв ее гнева, обжигающий меня.

– Это была моя очередь! То тело… – Она указала дрожащим пальцем в сторону дома. – Та жизнь принадлежала мне. И ты украл ее! Она украла!

– Она ничего не сделала. Это я. Хочешь причинить кому-то боль? – Я повернулся лицом к ней. – Причини ее мне.

Она распрямила свои волосы, волна шелка блеснула меж ее молочно-белых пальцев.

– Я собираюсь. Но так как ты больше не можешь ощутить физическую боль, я причиню тебе эмоциональную.

Она улыбнулась, но это не была приятная улыбка. Она была похожа на змею, сбросившую шкуру. Она нахмурилась, темные извилины в ее голове пришли в движение, а затем она метнулась назад, так быстро, что она растворилась зелено-рыжим пятном. Казалось, все происходило в замедленной съемке. Бледная рука Мэв вытянулась, готовая раствориться в бордового цвета кирпиче. Стройный силуэт Эммы за окном. Все стало красным. Знакомое чувство охватило мой разум. Я даже не заметил, что я двинулся, пока не оглянулся и не увидел широко распахнутые глаза Мэв, уставившиеся на меня. Единственное, что отделяло лезвие моей косы от ее шеи, была тонкая струя свежего воздуха.

Она хихикнула, как будто я пошутил.

– Мне от этого ничего не будет, и ты это знаешь.

Я наклонил голову на бок.

– Ну, мы всегда можем попытаться и посмотреть, что получится. – Я придвинул лезвие к ее ключице. Капли дождя стекали по нам обоим.

– Продолжай, – Мэв улыбнулась и вытянула шею на дюйм ближе. – Неловко, правда? Все эти пустые угрозы. Ты и правда забавный, Финн. – Она оттолкнулась от стены и закружилась через меня, словно пар.

Я убрал косу в кобуру.

– Ты не можешь продолжать это вечно.

– Конечно же я могу. У меня уйма времени, благодаря тебе.

Это была ложь, и она это знала. Вот почему она так отчаянно пыталась навредить Эмме, пока могла. Тьма была готова поглотить ее всю. У нее не было много времени до тех пор, пока тени не охватили ее полностью.

Я провел руками по волосам и схватился за затылок. Мои пальцы вздрогнули, желая снова взять косу.

– Когда ты собираешься это сделать? Я не перестану охранять ее. Никогда.

Она долго и пристально смотрела на меня, несомненно видя гнев, застывший на моем лице.

– Знаешь что, Ромео. Ты сдашься сейчас, а я сделаю это для нее безболезненно. После чего, вы оба можете улететь на закате. Что думаешь?

Что я думал? Я больше не знал, о чем я думал. Я знал, что сделаю что угодно ради нее. Я знал, что отдам что угодно, чтобы этот барьер между нами исчез, и мы снова могли быть вместе. Но уступить Мэв, сдать свои позиции и позволить Эмме умереть, затем быстро забрать ее, прежде чем это смог сделать другой жнец… Этому не бывать. Какая тогда загробная жизнь нас ожидала? Конечно, мы были бы вместе, но мы, к тому же, были бы потерянны. Блуждая по земле, ожидая, когда осядут тени. Я не поступлю так с ней. Я не поступлю так с нами.

– Думаю, ты абсолютно выжила из ума, если думаешь, что я позволю тебе убить то, ради чего я живу.

– Боже, я тебя не понимаю! А что еще досадней, так это то, что я не понимаю ее! Она чахнет! Она сидит в углу той комнаты со своим дурацким дневником, или делает снимки того, чего она отказывается пробовать. Вклеивая туда этот хлам. – Она закатила глаза. – Клянусь, это самая жалкая, скучная трата жизни, какую я когда-либо видела. – Она замолкла, тяжело вздыхая, падая на мокрую траву.

Порыв холода кольнул меня в бедро. Вызов. Конечно же я должен получить один именно сейчас. Я моргнул и посмотрел на небо. И что я теперь, черт побери, должен был делать? Я не мог уйти вот так. Не тогда, когда Мэв стояла в нескольких шагах от меня, а средняя школа устраивала вечеринку на всю ночь.

– Чего ты попросишь в знак примирения? Лишь на одну ночь.

Она рассмеялась.

– Ради всего святого! Зачем мне это делать?

Краем глаза я заметил Кэша, бегущего по газону, его куртка покрывала его с головой, чтобы защитить от дождя, и напряженность в моей груди ослабла. Он ступил на освещенное крыльцо и постучался в дверь Эммы. По крайней мере, она будет не одна. Холод обжигал меня изнутри, и я знал, что больше не мог игнорировать зов.

– Знаешь что? – Я улыбнулся ей, а затем проследил, как Кэш вошел внутрь. – Думаю, она будет в порядке. Увидимся.

Лицо Мэв застыло и стало непроницаемым.

– В порядке? – Она посмотрела на дом, и тьма запульсировала под ее бледной кожей. – Не рассчитывай на это.

Я раскрыл рот, но не сказал ни слова. Холод переполнял меня. Тянущий. Скребущий. Я плотно закрыл глаза, преодолевая боль, а когда открыл их вновь, я был в другом месте.