Текст книги "Проводник (ЛП)"

Автор книги: Тара Фюллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 28

Эмма

Я выпрямилась на кровати. Мой желудок чувствовался пустым, больным. Я не могла избавиться от ощущения падения. Крича до тех, пока я не могла дышать. Губы Финна, его голос в моих волосах. Я схватилась за бортики кровати. Финн. Я вспомнила Финна. Я помнила, где я была, кем я была… что он сделал. О, Боже, что он сделал? Я должна была записать это. Я должна была вытащить это из меня, прежде чем забуду.

Я поползла к тумбочке рядом со своей кроватью и резко распахнула ящик. Марля, санитария салфетки… откуда это все? Мой дневник… мой дневник. Я отчаянно озиралась. Я была в больнице, не в своей спальне. Моего дневника здесь не было. Мои пальцы искали блокнот, ноя от необходимости сохранить эти воспоминания, прежде чем правду снова отнимут у меня.

– Мне нужна бумага! – прокричала я, отчаянно дергая ящик.

– Эмма! – Мама влетела в комнату и забрала наполовину опустошенный ящик из моих рук. – Что происходит?

Я плюхнулась на кровать, и один из швов на ноге разошелся. Я вскрикнула, одной рукой хватаясь за ногу, другой – за тумбочку.

– О Боже! – Мама схватила меня и помогла мне вернуться обратно на кровать. – Что ты делаешь?

Я рухнула на подушки. Оно уже исчезало. Я не могла удержать его.

– Мне нужно что-то, чтобы писать. Что угодно, – прорыдала я. – Пожалуйста, мама.

Она просмотрела на меня, прикусила губу и кивнула. Я ждала, в то время как она поспешила через комнату к ее сумочке и вернулась с небольшим блокнотом и ручкой. Я вытащила остатки от сна из моего ума, проклиная пустые места, где воспоминания уже исчезли. Со мной было что-то не так, но я не могла вспомнить что. Я перескочила через ту часть и сосредоточилась на том, что я знала. Финн был жнецом, и Мэв хотела, чтобы я умерла, потому что он украл ее шанс на жизнь и отдал его мне. И он солгал мне об этом. Обо всем этом. Мое сердце чувствовалось таким, будто его разбили, а потом сшили воедино. Я доверяла ему. Я была влюблена в него. И он просто скрыл это от меня? Моя жизнь была ложью. Она даже толком не принадлежала мне. Я надавила ручкой настолько сильно, что порвала бумагу, когда мама терпеливо ждала, поглаживая мою здоровую ногу. Я остановилась, когда почувствовала, что она тянет бинты вокруг моей голени.

– Нужно сменить повязку, – сказала она спокойно. Ярко-красное пятно крови проявилось, пока я писала, пропитывая марлю. – Надеюсь, что то, что тебе нужно было записать, того стоило.

Я посмотрела вниз на слова. Полуразрушенные воспоминания. Правда.

– Оно того стоило.

Она поморщилась и нажала кнопку вызова около моей кровати. Медсестра в бледно-розовой одежде ворвалась и качала головой, когда она обрабатывала мою рану, затем перебинтовывала ее. Мама наклонилась и коснулась другой раны на моей шее.

– Болит?

Я вздрогнула от прикосновения.

– Все в порядке. – Это было не так, но я не хотела сваливать на нее это. Было больнее, чем я думала. В данный момент все болело.

Мама кивнула и убрала выбивающуюся нитку на жестком одеяле, закрывающем мою вторую ногу.

– Тебе снился папа?

– Да, – солгала я, прижимая блокнот к груди.

– Это хорошо, – сказала она. – Хорошо, что ты помнишь.

Мама была королевой по избегаю прошлого, поняла я. Она заполняла свои дни ерундовыми встречами и ерундовыми людьми до тех пор, пока не осталось места ни для кого-либо и ни для чего-либо реального. После всего, через что я прошла, я не винила ее. Это должно было быть легче, чем сталкиваться с болью. В тот момент я отдала бы что угодно, чтобы мне не нужно было сталкиваться с болью, которую вызвал Финн и его ложь.

– Эта история, которую ты рассказывала мне о папе… ваш поцелуй. Это было мило. Ты должна рассказывать мне подобные вещи, как можно чаще.

– Ты права. Нам нужно больше вспоминать.

Я подумала о том, как тяжело было возродить большинство воспоминаний в моей голове. Старые. Новые.

– Легче сказать, чем сделать, верно?

Она откашлялась и убрала волнистую белокурую прядь за ухо, когда она встала.

– Ты проголодалась? Я могла бы принести тебе немного супа. Или желе? У них должно быть что-то хорошее здесь.

– Конечно. – На самом деле, я не была голодна, но я хотела, чтобы она ушла. Мне нужна была минута, чтобы принять слова, которые жили на бумаге, прижатой к моей груди. Они шептали моему сердцу, кричали против моих ребер, умоляли прочесть их.

Мама остановилась в дверном проеме, наблюдая за мной.

– Милая, я хочу, чтобы ты знала, что Паркер делает все возможное, чтобы поймать того парня. Он не сдастся до тех пор, пока не поймает его.

Значит, он был полицейским. Я кивнула, думая, что он будет искать вечно.

– Скажи ему… спасибо.

После того, как она ушла, я перечитывала записи много раз. Я не помнила все это, но я помнила, как он касался меня. Помнила, что он любил меня. Я помнила, что он лгал мне. Я закрыла глаза.

– Ты проснулась? – голос Финна прошелся по мне, как сироп, покрывая меня сладким ощущение, которое я не смогла бы смыть, даже если бы постаралась. Но теперь во мне было и что-то горькое. Мучительное сожаление, вроде того, которое приходит с пониманием истины. Он скрыл все это от меня. Предательство пульсировало в моей груди, болезненное и острое. Я открыла глаза, временно ослепнув от солнечного луча, проходившего через мое окно и мерцающую фигуру Финна. Когда я подняла руку, чтобы прикрыть глаза, он подскочил, чтобы закрыть шторы.

– Ты проснулась, – сказал он.

– Да, проснулась.

– Я никогда не должен был оставлять тебя. Боже, мне так жаль, Эмма. – Казалось, он задыхался, хотя я знала, что это было невозможно. Я посмотрела на него, осматривая его лицо линию за линией, сравнивая его с идеальным воспоминанием в моей голове.

– Ты солгал мне, – сказала я, наконец, очень аккуратно подбирая слова. Принуждая себя оставаться спокойной, когда все, что я хотела сделать, было кричать. Я сглотнула горящий ком в горле и вместо этого сосредоточилась на пульсирующей боли, которая шла от глубокой раны на моей шее. С такой конкретной болью было легче иметь дело, чем эмоциональной.

– О чем ты говоришь?

– Ты солгал мне обо всем. – Я сжала одеяло в руках, пока мои суставы не побледнели. – Мэв. Кем мы были друг другу. Боже, Финн, что ты наделал? Ты… ты забрал ее жизнь, и ты вынудил меня влезть во все это. Я не хотела того. Я не хотела этого. Неудивительно, что она хочет, чтобы я умерла. Она имеет на это право!

– Эмма… – Он выглядел напуганным, кладя руку на матрас рядом со мной. Я резко убрала руку от него, и он вздрогнул. – Подожди…

– Кто ты на самом деле? – сказала я. – Ты не просто душа.

Финн отвел взгляд и потер ладони об колени.

– Зачем тебе нужно, чтобы я сказал то, что ты и так знаешь?

– Потому что я хочу, чтобы ты сказал мне правду. После всего, я заслуживаю этого.

– Ладно. Ты хочешь технический термин? Я – жнец. Ты хочешь правду? Я – смерть. – Кобура появилась у него на бедре. Он схватился за изогнутое лезвие и со щелчком вытащил его. – Я выкашиваю души из их плоти, и я не забираю их в счастливое место.

С другой стороны двери палаты рассмеялась медсестра. Тележка прокатилась мимо. Рыдание хлынуло из моей груди, не давая мне дышать.

– Я забрал тебя, – прошептал он, его взгляд прожигал дырку в полу. – Я, как предполагалось, должен был забрать тебя снова два года назад.

– Я знаю. Девушка в белом платье показала мне. Она велела передать, что ты ей должен.

– Это Аная. Она из Небесных жнецов. – Финн резко придвинулся ко мне, глядя на книгу. – Что еще она показала тебе? А именно, сколько ты помнишь?

Я сглотнула, задевая зашитую рану.

– Ты сказал, что любишь меня, – ответила я. – Любишь?

До того, как он смог ответить, я отвернулась, чтобы скрыть слезы, катящиеся по моему лицу. Даже через гнев я чувствовала необходимость прикоснуться к нему, это было настолько сильное желание, что оно сдавливало мою грудь до тех пор, пока я не могла дышать. Финн придвинулся ко мне, как будто прочитав мои мысли. Он коснулся моей открытой ладони, его рука распалась на переливающиеся частицы, которые просеялись между моими пальцами.

– Да, – прошептал он.

Я не знала, что сказать на это, поэтому я просто кивнула. Внутри было еще слишком много боли. Слишком много, чтобы стереть все это прочь тремя маленькими словами.

– Ты была вне времени, – продолжил он. – Я не знаю, помнишь ли ты то, что происходило с тобой, но я терял тебя. И я не мог позволить тебе стать такой. Не тогда, когда это была моя вина, что ты оказалась проклята в первый раз. Я знал, что отношения между душами и жнецами были запрещены, но думал, что буду наказан я, а не ты. Я не подумал. Я должен был знать… – Финн замолчал, его голос звучал натянуто. – Несмотря на все это, зная, что я был эгоистом, я не мог отпустить тебя. Я все еще не могу.

Я поглощала недостающие фрагменты к паззлу, кусочки которого дала мне девушка в белом платье. Черные вены. Земля Теней. Мой разум блуждал по вновь знакомым воспоминаниям, которые до сих пор не вполне чувствовались как дома в моей голове, я пыталась вспомнить чувства, которые принадлежали другой девушке. Мое сердце трепетало, просто от мыслей о том, как Финн смотрел на меня. Как он касался меня.

– Я не хочу, чтобы ты позволил мне уйти.

Я, возможно, сердилась, мне было больно, и я была смущена, но я, по крайней мере, так много узнала. Я также не была готова позволить ему уйти. Даже после всего этого.

Финн поцеловал мое запястье, его губы распались в мелкий туман, когда они медленно двинулись вниз к моей ладони. Дыхание перехватило в горле, а пальцы сжались вокруг мерцающих частиц. Он отпрянул, его кожа сошлась обратно, когда он сел. Как только он снова стал целым, он крякнул и схватился за лезвие на бедре.

– Не уходи. – Я поднялась и потянула к нему руки, но он отстранился.

Он встал, сожаление и желание клубились в зеленых глубинах его глаз.

– У меня нет выбора. Пожалуйста, не ненавидь меня.

– Подожди! – К тому времени, как слово слетело с моих губ, он ушел. Мой взгляд то и дело опускался на те места, которых он касался, которые все еще чувствовались теплыми и покалывающими. Я все еще могла чувствовать его на моих пальцах. В моих жилах. И ничего из этого не было достаточно.

Глава 29

Финн

Я не мог сказать, где я, черт возьми, приземлился. Тени скользили перед моим сознанием. Их были сотни. Они кричали, корчились, скручивались, пока я не упал на колени и не прикрыл руками уши. Мои колени погрузились в грязь, в пепел и Бог знает во что. У меня не было времени, чтобы смыться оттуда. Не тогда, когда я не знал, где Эмма, я встал. Я должен был ей все объяснить. Я просто не мог оставить все так, как есть сейчас.

Истон похлопал меня по спине.

– Пахнет как дома.

Я огляделся вокруг. Мерцающие вспышки создавали дыры в темноте. Жнецы. Как минимум двадцать.

– Почему они здесь?

– Очень много жертв, – сказал Истон. – Их будет более сотни.

Он указал через плечо. Огонь был настолько высок в темноте, что он мог коснуться звезд. Горел массивный кусок металла, соприкасаясь с деревьями и пламенем. Топливо испарялось, загрязняя свежий воздух. Обугленное крыло с фирменным сине-красным логотипом авиакомпании торчало сверху над обломками. Самолет. Самолет, полный горящих людей. Мое тело потяжелело. Боже, жаль, что до сих пор я не имел возможности бросить это дело. Я сделал шаг назад и наткнулся на стену воспоминаний.

Тепло лизнуло меня за шею. Что-то задело меня за локоть. Я тянулся к пульту контроля самолетом. Еще чуть ближе…

– Финн?

Дым душил меня. Что-то горячее обжигало сзади шею, плечи.

– Сукин сын! – Я шлепал по огню, ползущему снизу моего рукава. Самолет вздрогнул и…

– Эй. – Истон присел на колени рядом со мной, его брови сошлись, и он щелкнул пальцами перед моим лицом. – Избавься от этого.

Он встал и протянул мне руку. Я посмотрел на него так, как смотрит змея перед нападением. Вздохнув, он схватил меня за запястье и потянул вверх.

– Послушай, я знаю, что это трудно, – сказал он. Один из жнецов Небес, мальчик с ослепительно светлыми волосами и алебастровой кожей, прошел мимо нас, придерживая рукой дрожащую душу женщины в платье с цветочным узором. – Ты можешь это сделать. Ты мог это сделать задолго до того, как эти глупые люди попытались научиться летать, и они будут это делать вновь. Поэтому мне нужно, чтобы ты это принял.

Истон медленно вытащил косу из моей кобуры и сжал мои пальцы на ней. Я онемел. Я не мог почувствовать даже лезвие в кулаке. Я не хотел его чувствовать. Я хотел убежать от всего этого.

– Эй. – Истон снова щелкнул пальцами, возвращая меня обратно. – Оставайся со мной.

Я кивнул и сглотнул.

– Хорошо.

Истон улыбнулся.

– Хорошо?

– Да. – Даже не близко к «хорошо», но ложь не чувствовалась слишком неприятной в моем рту. Это было лучше, чем признание того, что я был напуган кем-то, кто сталкивался с Адом ежедневно. Истон кивнул, просмотрел на меня разок и отвернулся. – Эй, Истон?

Он остановился и посмотрел через плечо.

– Ты все еще злишься на меня? – спросил я, желая, чтобы он сказал нет.

Он закатил глаза и стал вращать свою косу между пальцами как полицейскую дубинку.

– Ха. – Он замолчал, обдумывая это. – Но для отчета, я действительно все еще думаю, что ты – придурок.

– Достаточно честно. – Я не думал, что он слышал. Он уже ушел вырывать душу из груди какого-то бедного ублюдка.

Я закрыл глаза и делал шаг за шагом, пока жар не поглотил меня. Я открыл глаза. Огонь лизал, дразнил мою грудь, мою обувь. Кто-то прошел около меня.

– Я должна была взять уже трех детей, – сказала Аная. Она прикусывала нижнюю губу. – Я не знаю, как ты делаешь это.

– Я стараюсь не думать об этом.

– Тогда вот что тебе нужно здесь сделать.

Я посмотрел на самолет.

– Знаю.

– Всегда пожалуйста, между прочим, – сказала она. – Так будет намного легче сейчас, убрав все тайны.

– Всегда пожалуйста? – Я уставился на нее. – Ты понимаешь, насколько она прямо сейчас на меня злится?

– Она справится. Поверь мне. – Аная протянула мне руку. Она была настолько маленькой и тонкой по сравнению с моей, ее кожа была более темного оттенка. – Пошли, – сказала она. – Мы сделаем это вместе.

Я уставился на мерцающее серебро, которое циркулировало как дым, где наши ладони соприкасались, и глубоко вздохнул. Я не нуждался в этом, но я хотел этого. Если после семидесяти лет я не смог забыть то чувство, когда плоть тает с костей, я не думал, что смогу когда-либо избежать тех воспоминаний. Я сжал руку Анаи и ступил в огонь.

Глава 30

Эмма

Кэш вошел в мою комнату, держа кружку горячего шоколада. Я могла чувствовать запах отсюда, сладкий и богатый, смешивающийся с прохладным ароматом мяты.

– Ты как? – спросил он.

– Я в порядке, – сказала я, откладывая книгу, которую читала. – Знаешь, тебе не нужно постоянно контролировать меня. Я большая девочка.

– Эй, тебе повезло, что я не поставил раскладушку и не пристроился тут после того, что случилось в последний раз, когда я оставила тебя одну. – Он пытался шутить, но у него не получалось. Я знала, что он был серьезен. Что он чувствовал ответственность. И я ненавидела себя за то, что заставляла его так себя чувствовать.

Я сжала пальцы вокруг его руки.

– Это не твоя вина.

Он покачал головой.

– Ты была расстроена. Я не должен был позволить тебе так убежать. Если бы я пошел прямо за тобой, то у того парня не было бы шанса…

Мое горло сжалось. Еще ложь. Я должна была сказать ему тоже самое, что я сказала полицейским. То, что какой-то парень под наркотиками напал на меня в том туалете и вылез через окно. Если бы я рассказала им правду, что это была Мэв, я бы оказалась в Брукхейвене прямо сейчас. Я уже настолько устала от лжи. Устала от лжи Финна. Устала от моей собственной лжи.

Кэш вздохнул и поставил дымящуюся чашку на тумбочку.

– Я думал, что твое горло чувствовалось лучше.

– Спасибо. Это реально было мило. – Я улыбнулась. – За это ты получаешь бонусные очки.

Он растянулся на моей кровати, когда я сделала глоток.

– Бонусные очки? – Он поднял бровь. – Можно ли их использовать сейчас?

Я хлопнула его по ноге книгой.

– Оптом. Горячий шоколад не учитывается.

Он криво мне улыбнулся и моргнул.

– Эй, не бей меня, пока не попробуешь. – Его слова не вполне соответствовали беспокойству, написанному на его лице. Темные круги под глазами. Волосы топорщились во все стороны, как будто он проводил по ним руками по сто раз.

– Хватит. Что случилось? Чего ты хочешь?

Кэш приподнялся на локте и прищурился на меня, как будто пытался разгадать все мои тайны. Я ненавидела, когда он так делал, потому что обычно у него получалось.

– Кто такой Финн?

Сердце упало, я спросила:

– Кто?

– Не пытайся скормить мне это дерьмо. Ты назвала его имя прямо перед… – Виноватый взгляд высветился на его лице, когда он сжал одну из моих подушек. Он откашлялся. – Прямо перед тем, как отключилась.

– Он… никто, – сказала я, горячий шоколад внезапно стал невкусным.

Кэш сел и нахмурился.

– Серьезно? Я рассказываю тебе все. Я рассказываю тебе все то дерьмо, которые ты, вероятно, и знать не хочешь, и ты сейчас собираешься отмалчиваться? Перестань, Эм. Ты встречаешься с этим парнем? Если да, я хочу встретиться с ним. Он ходит в нашу школу?

– Ты не можешь. Он… – Я помолчала, подбирая правильные слова. – Он вне досягаемости. Он всегда вне досягаемости.

– Так это должно вылиться в отношения на расстоянии?

– Да, думаю, можно сказать и так. На большом расстоянии. – Он был мертв. Я была жива. Большое расстояние было преуменьшением.

– Как ты с ним познакомилась?

Я ничего не могла сказать. Я больше не хотела ему врать. И я не хотела говорить о Финне. Пока нет. Было все еще слишком много гнева, и это причиняло боль. Да, он дал мне эту жизнь. Бережно опекал меня. Но чего это стоило? Я не знала, благодарить его или сердиться на него. Любить его или ненавидеть. Я не могла уравновесить все чувства во мне, и это сводило с ума.

Когда я не ответила, Кэш продолжил:

– Пожалуйста, не говори мне, что ты познакомилась с ним в Интернете. Ты встречалась с парнем лично? Они никогда не похожи на свои фотографии. У него мог быть «рыбий хвотик»[12]12
  «Рыбий хвостик» – mullet – прическа, когда спереди и по бокам волосы короткие, а сзади длинные, «рыбий хвост» или «рыба-мул».


[Закрыть]. У него мог быть третий сосок или что-то…

– О Боже! Я не знакомилась с ним в интернете.

Кэш рассмеялся, и я была благодарна ему за это.

– Успокойся. Я просто прикалывался. – Он забрал у меня чашку с горячим шоколадом и сделал глоток. – Но если ты и дальше собираешься быть грязным секретоутаивателем, я заберу его.

– Если это заставит тебя оставить меня в покое, то забирай. – Я взяла книгу и посмотрела на нее.

Кэш потянулся через кровать и вытащил книгу у меня из рук.

– Эй, почему бы тебе не зайти ко мне?

– Серьезно? Я похожа на зомби. – Я развела руками, чувствуя себя похожей на что-то из фильмов Тима Бертона. В синяках и зашитая во всему телу. Не было никакого способа, чтобы я могла пройти пешком через двор в его дом. – Я даже, как предполагается, не встаю с кровати. Кроме того, я действительно не испытываю большого желания смотреть, как ты и твои отвратные дружки теряете время и притворяетесь, что вы знаете, как играть на гитаре.

Кэш бросил книгу через кровать и нахмурились.

– Я могу играть. – Я подняла бровь, и он рассмеялся. – Хорошо, я немного могу играть. Да ладно тебе. Это не будет столь же забавно, если тебя не будет там, чтобы смеяться надо мной. Я могу отнести тебя? Тебе вообще не придется идти.

Мое потрепанное отражение в зеркале на туалетном столике бросилось в глаза, и я отвернулась.

– Даже если бы могла, я никуда не собиралась идти, выглядя так.

Я также не пошла бы никуда, пока бы Финн не вернулся. Было все еще слишком много вещей, оставленных невысказанными. Он все еще был должен мне ответы. Кэш сел на кровать и подтолкнул мою ногу.

– Ты не выглядишь настолько плохо, Эм, – сказал он. – Поверь мне. Парни, которых я имею, все еще будут клеиться к тебе. Я не думаю, что несколько ушибов и швов будут сдерживать их неадекватное поведение.

– Это должно заставить меня почувствовать себя лучше?

– Я просто… – Юмор вытек из его голоса. – Я просто не хочу оставлять тебя одну, ладно?

Вина в его голосе причинила сердечную боль. Я не могла выдержать того, что он думал, что это он был во всем виноват.

– Все хорошо. Клянусь. Кроме того, мама дома. Я не буду одна. – Я схватила книгу оттуда, куда он ее бросил. – Мне просто нужна тихая ночь. Никаких драм, если это не вымышленный вид.

– Отлично. – Кэш провел пальцами по грязным волосам. – Получи свой ботаникфест. Но я позвоню попозже, чтобы проверить тебя.

– Один из твоих знаменитых пьяных звонков в 2 часа ночи? – Я улыбнулась. – Не могу дождаться.

Кэш исчез в окне, с тихим шелестом оно закрылось позади него. Я слушала, как холодный ноябрьский ветер бился в стену дома. Простой звук заставил меня дрожать. Я поплотнее запахнула свой красный жакет на груди, чтобы остаться в тепле, и зарылась в покрывало, перелистывая страницы книги, которую я читала.

Я прочитала еще три главы к тому времени, когда Финн вернулся, просачиваясь через стену, как будто его запихивали в комнату. Он устроился у подоконника, собирая части воедино, которые, казалось, таяли прямо через гипсокартон, и тихо выругался.

– Ты не очень хорош в этом, да? – спросила я, чувствуя облегчение и расстройство одновременно.

Он поглядел на меня через плечо, затем бросил загнанный взгляд обратно в окно. Его глаза мерцали от движений того, что он видел. Снежинки, вероятно. Даже с моей кровати я видела жуткий балет белой пыли против черного бархатного неба снаружи.

– Ты… – Я заколебалась, ища правильное слово. – Ты забирал душу?

– Где Кэш? Я думал, что он будет с тобой, – сказал Финн, аккуратно уходя от ответа. Хотя он и не должен был отвечать. Я могла увидеть, все было написано у него на лице. Боль и сожаление. Маска ужаса, которую смерть оставляет в глазах человека.

Я вернула свое внимание к роману, симулируя, что читаю, таким образом, я не должна была смотреть на него.

– Он выпивает с какими-то своими приятелями. Они формируют гаражную группу, – сказал я. – Это не мое. Кроме того, у нас с тобой так и не было шанса закончить разговор.

Финн ничего не сказал. Он даже не взглянул на меня. Но после нескольких минут молчания, он сел рядом со мной на кровать. Матрас не продавился. Одеяло не сдвинулось. Так близко и все же так далеко.

– Если ты ждешь, что я скажу тебе, что сожалею об этом, этого не произойдет, – сказал он, его голос звучал глухо и нечетко. – Я не сожалею. Я бы не переиграл все это, даже если бы мог. Ты заслужила быть здесь, и ты, безусловно, черт побери, не заслужила того, чтобы быть отвергнутой, как подонки преступного мира на всю вечность, потому что я совершил ошибку. Если это делает меня плохим человеком, если это заставляет тебя ненавидеть меня… то думаю, это то, что есть.

Я открыла рот, затем закрыла его снова. Я боялась того, что произошло бы, если бы я произнесла это вслух. Я не ненавидела его. Я… любила его. Он рискнул всем ради меня. Он все еще рисковал всем ради меня. Как я могла ненавидеть его? Я просто сердилась, и независимо от того насколько сильно я пыталась, это не уйдет.

– Прости, что я обманул тебя, – прошептал он. – Прости, что я не дал тебе быть там, где ты должна была быть. Если бы я только оставил тебя в первый день…

– Не говори так. – Я придвинулась ближе. – Я хочу быть здесь, Финн. Я хочу быть живой.

– Ты могла бы быть в Раю, если бы не я. Ты понимаешь это? У тебя все еще могло быть это, если бы я мог отпустить.

– Я не хочу в Рай. Не сейчас, по крайней мере, – сказала я. – Я хочу… этого. – Я потянулась, но Финн дернулся, как будто я обожгла его.

– Я не могу… я не доверяю себе прямо сейчас.

– Что не так?

Финн провел рукой по лицу.

– Ничего. Ладно, не ничего. Но я скоро справлюсь с этим.

Я прикусила губу и посмотрела на него.

– Если это поможет, я не ненавижу тебя.

– А следует.

Свет над нами замерцал, ветер снаружи вел войну с линиями электропередачи. Не задумываясь, я наклонилась через Финна, чтобы взять свечу и зажигалку из ящика тумбочки. Моя рука прошла через его мерцающую и распадающуюся руку. Он резко вдохнул, и я замерла. Моя рука блестела, как будто покрытая серебряной пыльцой, под его рукой.

– Прости, – сказала я, не двигаясь. Я могла почувствовать его тепло против щеки, когда я нависла над ним.

– Эмма… пожалуйста, – сказал он, затаив дыхание. Он закрыл глаза, как будто пытался получить контроль над собой. – Нет. Я должен идти.

– Пожалуйста, не уходи. – Свет снова замерцал, поэтому я отстранилась, чтобы зажечь свечу, затем поставила ее на противоположной тумбочке около меня. – Поговори со мной.

Он смотрел на меня мгновение, его взгляд был нервным. Его рука двинулась чрез матрас между нами, но он отдернул ее, прежде чем коснулся меня.

– Я не… Я не очень хорошо справляюсь с, э… – Он сглотнул. – С огнем.

– Это там ты был? На пожаре?

Он кивнул.

– Много людей погибли. Ты могла бы подумать, что я привык к этому к настоящему времени.

– Ты так умер, да? Пожар был причиной твоей авиакатастрофы?

Он отвел взгляд, огорченное выражение было на его лице.

– Откуда ты знаешь, что я попал в авиакатастрофу?

– Я искала твое имя в интернете?

– Зачем? – Он все еще не смотрел на меня. Я хотела расшевелить его. Это чувствовалось необходимым, чтобы жить, когда он смотрит на меня в этот момент.

– Потому что меня это волнует, – сказала я. – И потому что я чувствую, что должна знать такие вещи, учитывая то, кто ты для меня.

– И кто я для тебя? – спросил Финн, когда свет, наконец, мигнул и погас. Жар свечи заставил его выглядеть эфирным в темноте, его кожа была похожа на карамель, а глаза были цвета самых глубоких оттенков зеленых джунглей.

– Я… я что-то чувствую, когда с тобой, чего я никогда раньше не чувствовала, – прошептала я, как будто там был кто-то еще и слушал. – Как будто мы – половинки одного целого.

– Ты чувствуешь это, после всего того, что я сделал?

– Да. А ты это чувствуешь?

Он, наконец, положил свой затылок на спинку кровати и уставился в потолок, как будто он смотрел в кошмар.

– Я был летчиком-истребителем во время Второй мировой войны. Мой самолет был сбит при Битве за Мидуэй. Мне было всего восемнадцать лет. Я даже не закончил среднюю школу, – сказал он бесстрастным голосом. У меня было чувство, что это был первый раз, когда он когда-либо проговаривал это вслух, начиная со дня его смерти. – Моя мама просила меня не уходить, но я пошел, так или иначе. В то время, это казалось правильным. Я помню, как думал, что возвращаюсь домой и показываю им всем, что я – военный герой. – Он горько рассмеялся. – Я действительно вернулся домой военным героем. Или, по крайней мере, письмо и медаль, которые представляли меня, упакованные в сосновую коробку. Я действительно показал им, ха?

– Прости. – Это казалось настолько несоответствующим, но это было все, что я могла придумать, чтобы сказать.

– Ничего. Древняя история, да?

– И тебя сразу сделали жнецом?

– Да.

– Ты ненавидел это?

– Не всегда, – сказал он. – До тех пор, пока не пришлось забрать тебя.

Я передвинулась так, чтобы быть достаточно близко, чтобы чувствовать теплую энергию, шедшую от него.

– Скажи мне, что произошло.

– Ты была с мальчиком. Его грузовик вылетел через ограждение в реку. – Финн опустил голову и уставился на свои сжатые кулаки на коленях. – Я никогда не сомневался относительно того, что я должен был сделать. Никогда не уделял этому длительного внимания. Но после того, как увидел тебя лежащей там, в снегу, зная, что ты выбралась из той реки и умерла в одиночестве… впервые за сорок лет, я ненавидел то, что я должен был сделать. Я ненавидел себя.

Он остановился, чтобы снова провести руками по лицу. Я ничего не говорила. Я не знала, что сказать тому мальчику, который видел, как я умерла. Тому мальчику, который делал все, что в его силах, чтобы удостовериться, что этого не случится снова.

– Когда я вернулся на следующий день, ты была у ворот, ждала меня, – продолжил он. – Я всерьез подумал, что ты возненавидишь меня. Большинство из них сделали это. Не сначала, но после того, как они понимали, насколько пойманными в ловушку они в действительности были, и какая судьба ждала их, они всегда ненавидели меня.

– Но я – нет. – Я нерешительно встретила взгляд Финна. – Я не возненавидела тебя, да?

– Нет. – Он покачал головой. – Нет… ты любила меня, думаю.

Я кивнула и вынудила себя отвести взгляд. Я уже знала ту часть. Я знала, потому что это все еще было во мне, заполняло мое сердце, заставляя чувствовать, будто оно было готово взорвать от его близости.

– Что-нибудь еще? – Его голос звучал грубо.

– Почему я? – Я, наконец, решилась задать вопрос. – Что сделало меня отличающейся?

– До тебя существовала только тьма. – Он остановился, но его голос все еще колебался, когда он начал снова. – Ты осветила весь мой мир, как солнце, прорывающееся через тучи в ненастный день. Ты заставила меня вспомнить то, на что это было похоже, чувствовать себя живым. Ты убедила меня, что я был чем-то большим, чем смертью. Ты убедила меня в том, что я думал, больше не существовало.

Мое сердце колотилось в груди, устойчивый ритм становился тяжелее с каждой секундой, что он не касался меня. Я никогда так сильно не хотела, чтобы кто-либо касался меня, как я хотел, чтобы это сделал Финн в тот момент.

– Ты мог бы коснуться меня прямо сейчас, если бы захотел? – спросила я нетвердым голосом.

Он провел руками по волосам и потянулся.

– Не проси, чтобы я сделал это. Не сейчас. Я слишком запутан, чтобы мыслить трезво, и есть правила…

Казалось, он разрывался, но на этот раз я не хотела думать о том, что было правильным… я хотела его. Что бы это ни значило. В моей голове было слишком много воспоминаний. Я не хотела воспоминаний. Я хотела реального. Здесь. Сейчас. Финн спрыгнул с кровати и начал расхаживать, его челюсти были сжаты, мышцы предплечий двигались. Я попыталась встать за ним, сердце билось в горле, но боль в груди пульсировала сквозь швы на шее и ноге. Я сдалась и откинулась на кровать.

– Не уходи. Я не буду снова просить. Я обе…

Я остановилась, когда услышала. Статическое электричество, казалось, потрескивало в воздухе между нами, затем половицы под обувью Финна застонали под его весом. Он сделал глубокое, рваное дыхание, и его взгляд… Его взгляд выглядел безрассудным. И затем…

Он поцеловал меня.

Я замерла, когда его теплые, твердые губы прижались к моим. Этого… этого не могло происходить. Финн целовал меня, действительно целовал меня. Мои губы открылись в удивлении, моя шея болела, но это того стоило. Он застонал против моего рта, и звук пробежал по моему телу как огонь по бензину. Одна из его рук скользнула вниз к моей шее, прижимая мое лицо, чтобы углубить поцелуй. Другая рука прошлась по моим ребрам, чтобы коснуться голой полоски кожи, где съехала моя рубашка. Мои руки обхватили его, чтобы убрать любое пространство, оставленное между нами.