Текст книги "Одержимые"

Автор книги: Таня Хайтманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

7

Под водой

Первые дни после возвращения Адама Леа не покидало ощущение, что она оказалась в звуконепроницаемом водолазном колоколе, а океан повседневности молча, спокойно плывет мимо, словно удивительное морское существо. Ночами Леа не решалась сомкнуть глаз.

Кончики ее пальцев то и дело касались мелких шрамов, которые оставила на ее щеке и ушной раковине кислота, точно так же как воспоминания о той ночи оставили отметины в ее душе.

По утрам Леа насыпала кошке полную мисочку еды и брела в издательство, где все события скользили мимо нее. Она терпеливо высиживала рабочий день, таращась в экран монитора, не в силах за что-либо взяться. Когда вечером она возвращалась в свою квартиру и ее приветствовал мигающая лампочка на автоответчике, у нее все судорожно сжималось внутри, прежде чем она решалась нажать кнопку прослушивания сообщений. Но слышала всегда только голос Надин. Словно парализованная, она слушала сначала вопросительный, затем разъяренный и под конец нерешительный голос своей единственной подруги, неспособная снять трубку и перезвонить.

Леа была не в состоянии разговаривать с Надин о той ночи в баре. Одна попытка сделать это означала бы, что пришлось бы рассказывать и о других ночах. Это было совершенно немыслимо. Конечно, она могла бы выдумать для Надин какую-нибудь историю отношений, рухнувших из-за садистских наклонностей ее возлюбленного – того самого потрясающего мужчины из бара, с которым она теперь, по прошествии столь долгого времени, встретилась снова. Эта ложь, как и множество других небылиц, которые она в отчаянии выдумывала, была очень заманчива. Потому что ей очень хотелось поговорить с подругой об Адаме. Но она слишком хорошо понимала, что любой намек на эту тему, безусловно, приведет к тому, что она расскажет Надин о жгучей боли в груди, потому что тоска об этом мужчине сводит ее с ума.

Леа так и видела перед собой озадаченное лицо Надин, на котором было написано непонимание и сочувствие. «Конечно, подруга – личность сильная, но для выслушивания о таком эмоциональном хаосе она просто неподходящая собеседница», – трусливо уговаривала себя Леа. Вполне вероятно, что Надин, не моргнув даже глазом, наберет номер телефона своего адвоката, чтобы Адам получил то, что, по ее мнению, положено всякому строптивому мужчине, а именно – пожизненное заключение. Кроме того, она стеснялась своей страсти, когда внутри должны были бушевать только ярость и неприятие.

Выходные встретили Леа мелким моросящим дождиком. Свободные дни, когда она не знала, чем себя занять, приводили в ужас. Перспектива снова быть пойманной в паутину противоречивых чувств доставляла мало радости.

Пока она в пещерке из одеял и подушек на своей постели предавалась меланхолии, над краем кровати внезапно показались два острых кошачьих ушка. За ними последовал жизнеутверждающий взгляд сверкающих кошачьих глаз, при виде которого Леа немедленно ощутила угрызения совести.

– Ты права, Миноу, – сказала она. – Пора прекращать впустую тратить свою жизнь.

Энергичным жестом сбросив с себя одеяло, она надела спортивный костюм и воткнула в уши плеер айпод.

Как и каждое утро, по парку вдоль и поперек бегали, ездили на скейтах и велосипедах люди в ярких дождевиках, похожие на поплавки на широких лужайках и парковых дорожках. Несмотря на дождь, на аллейках резвились дети, а собаки не обращали никакого внимания на команды хозяев.

Леа поплотнее надвинула на лоб бейсболку и добавила громкости, пока гитарные рифы « Seven Nation Агту» [4]

[Закрыть]едва не разорвали ей барабанные перепонки. Но она не хотела видеть ничего вокруг, хотела просто бежать, пока хотя бы один из освобожденных гормонов эндорфина не вызовет ощущение счастья. После продолжительной глухоты она наконец хотела снова ощутить себя саму, пусть даже ради этого придется погонять свое нетренированное тело.

Поначалу она смотрела на поблескивающие белым кончики кроссовок, пытаясь сконцентрироваться исключительно на дыхании. Но уже через некоторое время всплыло воспоминание о недавней встрече с Адамом. Она кое-что должна ему, так он сказал. Жалкий негодяй! А что он должен ей? Всего лишь такую мелочь, как душевное спокойствие. Ей пришлось одной справляться не только со всем этим безумием, но и с потерей своей великой любви. Он хотя бы представлял себе, как больно и пусто в то же время было ей?

Сама того не замечая, Леа побежала быстрее, подгоняемая ритмом музыки и яростными мыслями. Она давным-давно оставила позади дорожки парка и бежала по тропинке, когда внезапно мышцы в левой икре свело. Она вскрикнула от боли, и два других бегуна, двигающихся впереди нее, вернулись и бросились ей на помощь.

– С тобой все в порядке? – спросил один из них, краснолицый, пока Леа, опустившись в грязь, всхлипывала, обхватив левую ногу.

– Судорога, – выдавила она сквозь стиснутые зубы.

– Нужно вытянуть ногу, – деловито пояснил другой бегун. Недолго думая он схватил Леа за ногу и вытянул ее.

Боль поразила ее словно молния, заставив снова закричать. А потом схлынула. Господин Безжалостный схватил Леа под мышки и поставил на ноги.

– Продолжай дальше, – сказал он.

Он поддержал Леа, пока она снова смогла нагружать больную ногу. В мышце все еще пекло и подергивало, и, поскольку Леа было больно, она вскрикнула еще раз. Затем, глубоко вздохнув, храбро сказала «спасибо» и похромала к камешку у дорожки. Оба бегуна что-то кричали ей про магний и разогрев в разумных пределах, но она от них только отмахнулась. Обессилено опустившись на холодный камень, она дрожащими пальцами нащупала кнопку выключения айпода. По спине между лопатками стекал пот, футболка прилипла к хребту. Несмотря на боль в икре, она чувствовала себя на удивление живой.

Ей придется смириться с тем, что Адам будет делать то, что ему заблагорассудится. В конце концов, она не сможет ни спрятаться, ни дать ему решительный отпор. Она была слабее его во всех отношениях: как физически, так и эмоционально. Возможно, она действительно что-то должна ему… В отличие от нее, Адам тогда выбрал ее, потому что отчаянно хотел, чтобы она была рядом, хотя демон постоянно докучал ему. Зато Леа только что вроде бы сходила с ума от любви, а уже в следующий миг убежала.

Девушка осторожно массировала икру. Морось превратилась в проливной дождь, полностью промочив одежду. На полянке напротив две собаки, не обращая внимания на плохую погоду, носились по высокой траве, а их хозяева превратились в далекие размытые силуэты. Когда Леа уже не могла не обращать внимания на гусиную кожу, она встала и побрела по направлению к городу.

Она нехотя призналась себе, что прогнать Адама не представляется никакой возможности. Не только потому, что ему, очевидно, наплевать на ее мнение, но и потому, что внутри нее возродилось глубинное желание, сразу же, как только ее тело ощутило, что он рядом. Все те годы, что прошли со времен событий в доме Этьена Каррьера, оно как бы спало.

«В конце концов, понадобилось не так уж много, чтобы возродить это томление», – насмешливо подумала Леа, покупая в булочной ароматный рогалик с маслом. Задержать воздух и думать, что все само собой наладится – тоже не выход. Потому что лучше не становится никогда. Последние годы ее жизни были такими же приятными, как и бесконечное ожидание на вокзале.

И так решила она тем субботним утром: она будет поступать так же, как Адам. Она может принять, что часть ее испытывает к нему неконтролируемое влечение, в то время как разум постоянно предостерегает об опасности. Та же Леа, на которую она может оказать влияние, будет безучастно играть в игру. Адам был прав, говоря, что нельзя уступать притеснениям других. Может быть, она слишком труслива и слаба, чтобы противиться ему, но она способна отнять у него свое расположение.

Вынашивая в голове план битвы, Леа заскочила в мясной магазин, чтобы купить немного корма для Миноу. Кошка его по-настоящему заслужила.

8

Приглашение

Леа враждебно уставилась на принтер. Запах, который он издавал в смеси с затхлым теплым воздухом, неприятно бил по пустому желудку. Кроме того, монотонное шуршание, с которым аппарат выдавал страницу за страницей, едва не сводило ее с ума.

День в издательстве был действительно слишком долгим и напряженным. Разговоры по телефону с авторами, метавшимися от отчаяния к эйфории и обратно, сменились бесконечным совещанием. Ассистентка, тщеславная девушка со склонностью к совершенству, утром, пожаловавшись на мигрень, капитулировала, и Леа пришлось в придачу ко всему этому хаосу организовывать спонтанную деловую поездку начальницы.

И вот уже она осталась одна на этаже, где размещалось издательство, все остальные закончили свой рабочий день и разбежались по домам. Как только этот чертов принтер выплюнет последние страницы рукописи, она наденет свои туфли-лодочки, которые уже несколько часов назад, разнервничавшись, забросила в угол, попросит у итальянца на углу завернуть немного антипасти [5]

[Закрыть], а потом, добравшись домой, рухнет на диван. Красное вино, новейший роман любимого автора – вполне достойная награда за сегодняшний день.

Когда, в конце концов, она, словно за ней кто-то гнался, бежала через пустой холл, Адама она, можно сказать, даже не заметила. С непередаваемой небрежностью он сидел, забросив ногу на ногу, на кожаном уголке неподалеку от входной двери, рядом с ним лежал сложенный журнал. Под расстегнутым пальто виднелись костюм и галстук.

Еще одна новая особенность Адама. Раньше он никогда не выглядел на все сто, всегда носил простые брюки и свитер. Тогда эта непринужденность особенно импонировала Леа, потому что его стиль контрастировал с его необычайно красивым лицом и атлетическим телосложением. Эта модная элегантность в сочетании с отстраненным поведением Адама вызывала у Леа ощущение, будто на сцену вынесли неправильные декорации к спектаклю.

Некоторое время она подумывала над тем, чтобы просто пробежать мимо. Сделать вид, что Адаму не удалось проникнуть в ее затурканное сознание. В точности так, словно и не было той встречи в баре под девизом «Плохой сон» несколько недель назад. И пусть бежит за ней, если хочет!

Но затем взгляд ее упал на женщину, стоявшую за спиной Адама, словно адвокат дьявола. Она остановилась как вкопанная в нескольких шагах перед уголком. Неестественно стройная обладательница брючного костюма, светлые волосы которой были собраны на затылке в великолепный узел. Она стояла позади Адама, но слегка в стороне, положив руку на спинку дивана, совсем рядом с его плечом; так она могла бы быть вороном, что сидят на плече у волшебников из сказки и мрачно оглядываются по сторонам. Леа тут же почувствовала, как внутри у нее поднимается неизмеримое отвращение. Охотнее всего она зарычала бы на эту женщину, обнажив в оскале верхние зубы. Вместо этого она обернулась к Адаму, который как раз поднялся с дивана.

– Давай покороче, – поздоровалась с ним Леа. – У меня сегодня был ужасный день, и совершенно нет сил на эти твои игры.

– Добрый вечер, Леа. Позволь представить тебе Меган.

Если необщительность Леа и произвела на Адама впечатление, то по лицу его, по крайней мере, этого видно не было. Он спокойно подошел к Леа, а блондинка тут же оказалась рядом.

– Можно сказать, Меган – вроде моей правой руки. К сожалению, я пользуюсь ее услугами только на время моего пребывания в этом городе. Как ты наверняка помнишь, некоторые из нас крайне неохотно окружают себя смертными… Меган, это Леа. Вообще-то я не знаю, в качестве кого я должен ее представить… Может быть, моя спутница на сегодняшний вечер?

Леа склонила голову набок и глаза ее яростно сверкнули.

– Сейчас я пойду домой. Если ты настаиваешь, можешь пойти со мной и наблюдать, как я уютно устроюсь на диване в гнезде из листков бумаги.

Адам улыбнулся Леа ужасающе равнодушно, забирая у нее тяжеленную сумку. Затем вывел ее на улицу и подвел к лимузину, ожидавшему их прямо перед зданием издательства. Вежливо открыл перед ней заднюю дверцу, и когда она упрямо заявила, что хочет сидеть впереди, он осторожно подтолкнул ее внутрь автомобиля, а сам мягко скользнул за ней. Меган, все еще не произнесшая ни единого слова, села впереди, рядом с водителем. Пока Леа удивлялась, шофер завел автомобиль, и машина с мягким урчанием сдвинулась с места.

– Личная ассистентка, шофер, лимузин… Тебе не кажется, что в этом чересчур много китча, Адам? Я думала, ты не нуждаешься в подобных вещах.

Она никак не могла перестать нападать на него, хотя не желала ничего иного, кроме как проявить хоть толику того спокойствия, которое излучал этот мужчина. Но поскольку уж ее переполняли эмоции, она хотела добиться от него хоть какой-нибудь реакции. Но Адам не поддался на провокацию. Он молчал, и от страха Леа едва не принялась колотить в мягкую кожу сиденья.

Внезапно Адам повернулся к ней, и она невольно задержала дыхание. Небрежным движением он расстегнул ее плащ, затем размотал шейный платок, которым она укутала шею, открыв таким образом декольте. Леа поймала себя на мысли, что маленькая дикая часть ее отчаянно мечтала о том, чтобы кончики его пальцев коснулись ее кожи. Но Адам не сделал этого. Вместо этого он откинулся на сиденье и запрокинул голову назад, прикрыв глаза и приоткрыв рот. Его руки теребили в руках шейный платок Леа, все еще хранивший тепло ее кожи.

Когда Леа наконец смогла оторвать взгляд от Адама и поглядеть наружу, она заметила, что они находятся на другом берегу реки. Парки окружали большие виллы, отличавшиеся причудливой смесью наличия вкуса и денег. Наконец автомобиль остановился перед скоплением светящихся кубиков на лужайке размером с поле для гольфа, и она поняла, что находится на расстоянии многих миль от своей квартирки. Выложенная естественным камнем дорожка, ведущая к дому, была освещена факелами. «Вероятно, это очищенная вручную высококачественная сталь от дизайнеров-модернистов из Скандинавии», – цинично подумала она. Возле дома было припарковано множество автомобилей, отовсюду ко входу стекались гости.

– Коктейль-пати у семейной пары дантистов, которые чувствуют себя приверженцами модерна. Как это очаровательно, сокровище мое, – съехидничала Леа, преднамеренно высказывая глупое предположение, когда Адам помогал ей выйти из машины.

Внутри все судорожно сжалось при мысли о том, куда Адам мог ее притащить. Что за праздник ждал ее на этой модерновой вилле? Дикая оргия, во время которой безумные создания пьют кровь из хрустальных бокалов? Или демоническое массовое перевоплощение, что-то вроде того, как некоторые христианские секты проводят крещение? Она едва не рассмеялась своим запутанным мыслям.

Меган снова возникла рядом с Адамом, и при виде ее недовольного лица Леа мысленно выпустила когти. Ко всему прочему, Адам сказал:

– Меган позаботится о тебе. – А сам двинулся по направлению к дому.

Леа была слишком ошеломлена, чтобы отреагировать. Она с открытым ртом смотрела Адаму вслед, наблюдая, как он исчезает в море света на входе домика-кубика. Наконец она обернулась к Меган, которая, нимало не стесняясь, осматривала ее с головы до ног.

– Думаю, мы зайдем с черного хода, – в довершение всего сказала Меган.

Леа пришла в себя в резной комнате с высокими потолками, удивившись тому, как много пространства в этом доме, сложенном, казалось, из детского конструктора. Стены комнаты были покрыты обоями на тканевой основе с белым и золотым узором. Окрашенный масляной краской пол был почти полностью скрыт под белым ковром флокати [6]

[Закрыть], что стоило Меган некоторой доли ее показной самоуверенности из-за ее туфелек на шпильках. Комната находилась с задней стороны дома, и сквозь стеклянную стену было видно, что кроме идеально подстриженной лужайки здесь есть еще и стилизованный сад, белые галечные дорожки в котором тоже были освещены факелами. Впрочем, пока еще никто не прогуливался меж геометрически натыканными буками.

Посреди комнаты стояла кушетка, на которой было разложено лимонно-желтое вечернее платье с бирюзовым шарфом. Но прежде чем Леа успела внимательнее рассмотреть его, Меган без дальнейших комментариев втолкнула ее в находившуюся рядом ванную комнату.

Внутри комнаты с непрямым освещением все было похоже на стальную коробку. «Что за адская планировка», – возмутились напряженные чувства Леа. Похоже, настало время вновь взять штурвал в свои руки.

– Послушайте, Меган. Что значит весь этот спектакль? Мне принять пенную ванну, чтобы я уснула от усталости и утонула? Вы этого хотите?

Меган сосредоточенно провела наманикюренным ногтем указательного пальца по брови.

– К сожалению, времени для пенной ванны у нас нет, хотя вам это однозначно пошло бы на пользу. Думаю, будет достаточно немного освежиться, потому что другие гости уже прибывают. Вы заставили нас слишком долго ждать, теперь приходится торопиться.

– Заставила ждать? – недоверчиво переспросила Леа. – Да я не имела ни малейшего понятия о том, что ждет меня внизу в холле здания издательства. Кроме того, сегодня был такой день, когда у меня не было времени даже вспомнить о существовании Адама.

Вдруг она умолкла.

Меган одарила ее презрительным взглядом, который, наверное, должен был означать, что она лучше кого-либо другого знает, что значат такие дни. Затем неумолимо сказала:

– Даю вам десять минут, затем я снова войду и помогу с макияжем и платьем. Вы ведь не хотите испортить свой внешний вид?

Леа почувствовала, что ей хочется огорошить Меган какой-нибудь непристойностью и уйти из этого домика-кубика куда глаза глядят. Поймать у входа такси, которое увезет ее отсюда, не должно быть проблемой. Что Адам себе воображает, взять ее вот так просто и увезти, а потом еще оставить наедине с этой ужасной личностью?

Ее мысли невольно вернулись к платью, лежавшему в комнате и приготовленному для нее. Желтый шелк нежнее цветочных лепестков… Сама она никогда бы не выбрала эту вещь, на ее вкус платье было слишком броским и экстравагантным. Но ее темные волосы наверняка заставят эту вещь засверкать. Описывал ли Адам ее внешность своей ассистентке, чтобы она могла подобрать ей на вечер подходящий наряд? Мысль об этом заставила Леа позабыть свое упрямство, и она распустила конский хвост на затылке, чтобы причесаться, стараясь не обращать при этом внимания на свое раскрасневшееся от волнения лицо.

После того как Меган в понимающем молчании накрасила и одела ее, Леа влезла в туфли на непривычно высокой шпильке, подошла к зеркалу с рамой в стиле барокко и с удивлением уставилась на свое отражение. Вообще-то она никогда не ломала себе голову над понятиями «возбуждающий» и «сексуальный». Отражение в зеркале было ей так же чуждо, как и бренд обуви, которая была у нее на ногах.

Меган откашлялась, отрывая Леа от созерцания и заставляя вспомнить о том, что эта Леа в зеркале – творение «правой руки» Адама. Творение, у которого не было ничего общего с женщиной, измотанной напряженным рабочим днем, которая всего лишь несколько минут назад вошла в эту комнату.

Леа, разыгравшись, выписала еще один пируэт, чтобы довести до белого каления ежесекундно поглядывавшую на часы Меган. Но едва начавшееся падение, когда каблук застрял в ковре, заставило ее остановиться. Девушка покраснела и вышла из комнаты.

Краткая передышка закончилась, ее ждал Адам.

9

Паучиха

Меган шла прямо позади Леа, тихо рассказывая маршрут. Стороннему наблюдателю Меган легко могла показаться похитительницей, приставившей к почкам своей жертвы невидимый глазу нож. А Леа уже даже и не помышляла о побеге. Странное возбуждение, охватившее ее во время одевания, все еще не отпускало ее, и ей пришлось признать, что эта игра доставляет ей удовольствие.

Они шли по длинному коридору, стены которого были украшены произведениями современного искусства – Леа не сомневалась ни в их подлинности, ни в том, что их наличие свидетельствует об абсолютном вкусе, – а в конце коридора слышались легкий гул голосов и музыка. Коридор закончился возвышением перед широкой мраморной лестницей, которая вела в большой, празднично освещенный зал. Лестница опять совершенно естественно перешла в мостик, переброшенный через квадратный, отделанный мрамором бассейн. В воде кругами плавали кои [7]

[Закрыть].

С правой стороны к залу примыкал зимний сад, откуда, вероятно, можно было попасть в сад, который Леа видела из окна комнаты, где переодевалась. С левой стороны зала раздвижные двери открывали вид на огромный камин. По всей комнате, настолько огромной, что захватывало дух, стояли диваны, плетеные кресла и столики, приглашая посидеть. Леа показалось, что в зимнем саду, меж пальмами и орхидеями, она увидела кровать с балдахином.

Но гораздо большее впечатление, чем обстановка, на Леа произвели гости, бродившие по залу. Если бы один из ее авторов описал столь причудливое общество в своем романе, Леа наверняка оставила бы такой комментарий: «Не стоит преувеличивать». А теперь она стояла в лимонно-желтом платье, словно созданном для того, чтобы привлекать к себе внимание, и наблюдала за этим странным обществом. Там почтенные пожилые господа общались с панками, сладострастные венеры с глубокими декольте выпивали с образцовыми гражданками с седыми дамскими стрижками «под пажа», а одетые исключительно в черное деятели искусства зажимались с явно несовершеннолетними подростками. Среди всех этих удивительных пар сновали на роликах официантки в черных трико, разнося подносы, полные бокалов с шампанским, сюда же примешивались артисты театра варьете и продающие сигареты девушки – из давно забытой эпохи. Из каминной комнаты доносились чарующие звуки «Президентской сюиты» от «Супер Ферри Энималз», и Леа не удивилась бы, если бы за этим стоял весь этот небольшой джаз.

Внимание Леа привлек чернокожий трансвестит ростом добрых два метра, в сапогах на платформе и вышитом мишурой костюме, который не постыдилась бы надеть «АББА». Она была так восхищена его видом, что почувствовала себя просто обязанной сообщить об этом кому-нибудь, пусть даже это будет Меган. Чтобы не показывать, словно маленький ребенок, пальцем, она неохотно отвела взгляд и хотела сказать ей что-то через плечо. Но Меган рядом больше не было.

Леа стояла на возвышении одна, чувствуя, как неуверенность начинает горячими пальцами хватать ее за лицо. Не то чтобы кто-нибудь из этого общества заинтересовался ее одинокой фигурой на балюстраде. Для этого все были слишком заняты собой. Но Леа внезапно почувствовала себя Золушкой, о которой забыл принц и бросил ее у подножия лестницы ждать своего появления. Может быть, Адаму уже доставляло удовольствие наблюдать за тем, как она стоит одна, всеми покинутая…

Какое-то время она размышляла над тем, не вернуться ли ей в комнату, где она переодевалась, и, улегшись на кушетку, приняться ждать достойного освобождения. Но потом вспомнила о своем отражении в зеркале, которое так соблазнительно подмигивало ей. Сегодня ночью она совсем другая Леа – необычная Леа на шумном празднике. Воодушевленная этой мыслью, но не забывая о шпильках, она сбежала по лестнице и направилась прямо к трансвеститу, афро которого окружало его кожу, словно темный нимб.

– Ну и как воздух там, наверху? – спросила Леа.

– Это самое оригинальное приветствие, которое когда-либо сваливалось мне на голову. Или лучше сказать – на бедра? – капризно надул губы трансвестит, показав естественный вишневый цвет своих губ, сильно контрастировавший с лиловой помадой.

Леа пребывала в безграничном восхищении. Быстро подхватив с подноса два бокала с шампанским, она протянула один из них этой воплощенной гламурной мечте, которая приняла его кончиками пальцев.

– За грандиозность, – предложила она, когда бокалы со звоном столкнулись.

– Можешь говорить об этом открыто, золотце, – ответил двухметровый великан, делая левой рукой непристойный жест. Коснулся бокалом своей груди. – Грегор. А как окрестили твои создатели тебя, лимонница?

– Леа.

– Ну да, такое ведь нельзя придумать, не правда ли? Чумовая пати, как думаешь? Если я вскоре не напьюсь, то усну стоя, как попугай на шесте. Надо было потребовать деньги за то, что я вообще сюда пришел. А каким ветром тебя сюда занесло? Вряд ли желание свободного секса, если совсем незаметно оглядеться по сторонам.

Теперь Леа поняла, почему ее потянуло к Грегору: это была Надин в теле мужчины, который нацепил на себя женскую одежду. У нее тут же заколотилось сердце, и, как было положено при общении с Надин, в этом месте она немного глупо хихикнула, а затем ответила:

– Честно говоря, я понятия не имею, зачем я здесь. Мой принц похитил меня, а когда я очнулась, то обнаружила, что превратилась в мотылька и нахожусь посреди этого праздника одна-одинешенька.

– Одна-одинешенька… Это разбивает мне сердце. Поскольку я – хорошая девочка, можешь спокойно оставаться рядом со мной. Но как только я найду что-нибудь подходящее, чтобы перепихнуться, ты быстренько спрячешься. Насчет этого я строгий, ясно?

Вместо ответа она одарила Ла-Грегора, как она про себя назвала свою новую подругу, сияющей улыбкой, на которую Ла-Грегор отреагировал тщательным ощупыванием своей прически.

– Предложение с моей стороны, поскольку я не выношу отчаявшихся мотыльков-самцов и обожаю хеппи-энды: как выглядит твой супермен? Может быть, я увижу его сверху.

– Прекрасен и очень мужественен, – ответила Леа, успешно избавившись от своего пустого бокала и обзаводясь двумя новыми.

– Не похоже, чтобы твое сердечко страдало от его отсутствия. Если честно, я слегка разочарован. – Голос Ла-Грегора прямо-таки сочился иронией.

Леа залпом выпила второй бокал и внезапно почувствовала себя гораздо увереннее на высоких каблуках.

– Как насчет того, чтобы медленно, попивая шампанское, прогуляться в этой толпе? Можем показывать друг другу всяческие необычности, пока не прозвучат фанфары и перед нами не возникнет мой без вести пропавший принц.

Ла-Грегор изучающе посмотрел на нее своими черно-красными глазами, а затем протянул:

– Пока я до смерти не соскучился…

Адам расслабился, прислонился спиной к стене и принялся наблюдать за лимонницей, вдоль и поперек кружившей по пестрой цветочной лужайке, а за ней тянулся шлейф довольного смеха.

Он давно и хорошо спрятался и ждал, когда же Леа наконец появится на празднике, и не был разочарован. То, как она стояла растерянная там, на возвышении, и внезапное выражение детского восхищения на этом вечно слишком серьезном лице уязвило Адама, и он едва не бросился вверх по лестнице, чтобы познать этот праздник вместе с ней. Но вот Леа выпрямилась и окунулась в праздную толпу, чтобы присоединиться к этому совершенно невероятному событию.

Когда легкое разочарование отступило, он невольно улыбнулся. За последние годы Леа изменилась. Вообще-то она никогда не была такой, кто только и ждет, чтобы ее спасли, но теперь она показалась ему еще более непоколебимой. Хотя по этой задумчивой, слегка эгоцентричной женщине на первый взгляд и не было видно, но она обладала необычайной силой. И ему это было известно слишком хорошо. Ведь ей понадобилась вся сила воли, чтобы повернуться к нему спиной, когда он бежал за ней – да и сейчас продолжает бежать. Адам слышал, как где-то глубоко внутри язвительно посмеивается демон.

От мрачных мыслей его отвлекла девушка, облокотившаяся о стену всего в нескольких миллиметрах. Щеки ее раскраснелись от танца, а на испивших шампанского губах играла милая улыбка. Длинные пряди волос цвета шоколада спадали на обнаженные плечи.

– Эй, – сказала она, ткнув его пальцем в грудь.

Мгновение Адам рассматривал ее, затем снова поискал взглядом Леа. Но демон не собирался так легко отступать. Его жажда жжением распространялась по телу Адама, вызывая практически неудержимое желание. «Какой подарок, – гудел демон. – Какая легкая добыча!»

Адам, почти не осознавая этого, вновь повернулся к молодой женщине и подарил ей такую улыбку, что у той от возбуждения захватило дух.

– Эй, – произнес он так тихо, что она, не сопротивляясь, еще ближе наклонилась к нему.

От декольте прелестницы поднимался предательский аромат согласия, и демон взревел от восхищения. Но Адам резко повернулся и пересек комнату широкими шагами. Ни шум, ни зов демона не могли заставить его изменить решение. Аромат этой женщины, сколь соблазнителен он ни был, не был тем ароматом, по которому тосковал Адам.

К абсолютному восхищению Леа, Ла-Грегор поддерживал разговор на уровне, а она охотно позволяла увлечь себя. То, что они видели, доставляло обоим языческую радость, и она многое отдала бы за то, чтобы это можно было заснять на пленку. Праздник был как дурман, и Леа чувствовала себя неописуемо живой среди всех этих чужих ей людей, предававшихся страстям и наслаждавшихся каждым мигом. Похоже было, что здесь исполнялись параллельно все древнейшие человеческие потребности. Здесь болтали, клеветали, танцевали и целовались. Все двигалось в ритме постоянно ускоряющегося бита. Он становился с каждым мгновеньем громче и полнее. Леа с удивлением заметила, что уже не идет рядом с Ла-Грегором, а танцует. Щеки ее раскраснелись, обнаженные плечи покрывала тонкая пленочка пота, а голос слегка охрип от крика и смеха.

Еще немного, и она совершенно поддалась бы этому безумному настроению, когда рядом с ней возник Адам, так внезапно, что она едва устояла на своих качающихся каблучках. Он моментально обхватил ее за бедра и притянул к себе так близко, что она видела теперь только его губы: верхняя была узкой, нижняя – полной и мягкой. Она видела легкую щетину, собравшуюся в маленькой ямочке на подбородке. Она смотрела на воротник белой рубашки, расстегнутый, несмотря на галстук, и принялась размышлять над тем, что может скрываться за ним.

– Привет, мой принц, – прошептала она.

Адам изучающее взглянул на нее.

– Ты как следует развлеклась? – спросил он, сантиметр за сантиметром отстраняясь от нее, но не убирая руку с бедер.

– Ла-Грегор – самая чудесная подружка, о которой только может мечтать девушка, – попыталась выразить Леа самое яркое ощущение последних часов. Но взгляды, которыми обменялись Адам и Ла-Грегор, отняли у нее надежду на веселое времяпровождение втроем.

Прежде чем она успела сказать что-нибудь, чтобы спасти ситуацию, Ла-Грегор склонился к ней и чмокнул в щеку:

– Продолжим веселиться в другой раз, бабочка. Пойду, найду себе что-нибудь перекусить, а ты слушайся своего принца. До скорого, золотко.

И с этими словами Ла-Грегор исчез в ликующей толпе, и Леа увидела только расходящиеся волны там, где он прошел. Какой-то миг ее не могло утешить даже присутствие Адама.

– Ты прогнал ее, – пожаловалась она, высматривая потерянную подружку.