Текст книги "Одержимые"

Автор книги: Таня Хайтманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

14

Правдивые истории

Леа рано ушла из издательства на выходные, потому что ей срочно нужно было много вычитать. Вооружившись чайничком зеленого чая, кексами и шерстяным одеялом, она уютно устроилась на диване. Кошка тут же запрыгнула к ней на колени и принялась – сопровождая процесс громким мурлыканием – мять лапами одеяло. Когда она по ошибке вогнала когти Леа в бедро и та взвыла, Миноу бросила на нее взгляд, должно быть, означавший: « Только не надо прикидываться, детка!» Леа вновь уткнулась в аккуратно переплетенный отрывок.

Автор пробовал свои силы в современной версии Жориса-Карла Хюйсмана «Против шерсти» [9]

[Закрыть], как выяснилось уже после нескольких страниц. Герой Хюйсмана, славящий все искусственное и презирающий все естественное и человеческое, всегда странным образом привлекал ее. Погружение в мир вещей, их абсолютное возвышение, переливалось темными красками. Но именно поэтому Леа, прочитав половину «Против шерсти» несколько лет назад, отложила книгу в сторону. Причиной, собственно, были негромкие сигналы тревоги, сообщавшие, что в книге рассказывается о чем-то таком, с чем она предпочитала не иметь дела.

И этот отрывок, автор которого предпринимал попытку переложить историю Хюйсмана на современные рельсы, Леа пролистала очень осторожно. На густо исписанных страницах хиреющий герой, словно в угаре, носится по виртуальным мирам, в которых живут создания Франкенштейна. Дикий калейдоскоп, в котором она очень быстро потерялась, поскольку все происходило с головокружительной скоростью.

Хотя этому отрывку явно недоставало силы «Против шерсти», Леа была совершенно безнравственным образом тронута. Ей казалось, что мысли и идеи романа проникают в нее, чтобы обосноваться в неизведанных глубинах души. Леа боялась этого приплода, который однажды – в один прекрасный день – мог вылупиться. В ее жизни и так было достаточно жуткого и фантастического, и она совершенно не хотела задумываться над тем, что в ней еще могло бы появиться.

Кроме того, опасность, что она, в конце концов, примет у автора рукопись, возрастала с каждой прочитанной страницей. А у нее уже и так было достаточно гордое собрание своенравных поэтических душ. Поэтому она стала задумываться о том, чтобы сплавить текст коллеге. Тут же закралось подозрение, что отрывок тоже был подсунут ей кем-то из коллег. Опять какой-то сумасшедший, витающий в облаках? Это к Леа.

Звонок в дверь помешал Леа составить список потенциально виновных коллег, которых при случае нужно будет прощупать. Взгляд на часы напомнил о том, что Надин сейчас будет читать ей проповеди, потому что она вместо платья одета в спортивные брюки и свитер с капюшоном. Предательские рукописи одним движением были отправлены под диван, а Леа по дороге к двери на ходу растрепала волосы.

Зевнув, она открыла двери Надин, которая тут же принялась внимательно ее осматривать. Затем со строгим выражением лица прошествовала в квартиру мимо Леа.

– Сделай одолжение, не пытайся обмануть меня, делая вид, что уснула. Я хорошо знаю, кто виноват в том, что ты выглядишь, словно залежавшийся товар. Если ты еще раз зевнешь и покажешь мне свои миндалины, я найду эту чертову книгу, за которой ты забыла о времени и пространстве, и сожгу ее прямо у тебя на глазах. А это… – и Надин помахала у Леа перед носом конвертом цвета слоновой кости, – я тоже предам огню.

– Откуда у тебя это? – спросила Леа, не решаясь выхватить добычу из рук Надин. В конце концов, подруга умела выпускать коготки еще быстрее, чем Миноу.

– Торчало в дверях, и пахнет мужчиной, если тебе интересно знать мое мнение. – С этими словами Надин протянула ей конверт и стала выбираться из идеально приталенного пальто.

В другом случае Леа восхитилась бы нарядом Надин; подруга обладала таким удивительным вкусом, что у простых смертных обычно захватывало дух. Но светлый конверт пах так, что она забыла обо всем на свете. Едва уловимый аромат снега и крови. Даже если бы не запах, Леа все равно узнала бы элегантный почерк отправителя. На кремовой бумаге было написано одно-единственное слово: « Леа». Она в нерешительности потерла пальцем дорогую бумагу.

Из зачарованного состояния ее вывел щелчок зажигалки. Надин отдернула штору и отправила струю дыма через открытое окно на мороз. Где-то шумел вечерний поток транспорта.

– Я думала, ты бросила курить, – сказала Леа. Не выпуская из рук письмо, она подошла к подруге и встала рядом.

Положив одну руку на живот, а другую элегантно уперев в бок, Надин стояла у окна. Между изящными пальцами, замершими у рта, тлела сигарета. Лицо ее казалось утомленным, уголки губ слегка подрагивали.

– Только иногда, когда нервничаю, – ответила она наконец. – Честно говоря, в данный момент я очень сильно нервничаю. И этот конверт, на который ты смотришь с таким обожанием, будто в нем кроются ответы на все твои вопросы, ситуацию никак не улучшает.

Леа театрально вздохнула.

– Ты же мне торжественно обещала, что сегодня вечером мы не будем говорить об Адаме! «Девичник под знаком алкоголя» – ты же сама предложила этот девиз! А теперь снова начинаешь мучить меня расспросами.

Надин примирительно махнула рукой.

– Алкоголь – подходящее слово в подходящий момент. Предлагаю сделку: поскольку ты выглядишь, как я в пять утра после нескольких мартини и бесчисленного количества сигарет, сегодня вечером мы остаемся у тебя. За то, что я не тащу тебя во внешний мир, ты, не ворча и не перебивая, даешь мне отчитаться, согласна?

– Отчитаться? В чем?

– Сокровище мое, – сказала Надин, глядя при этом на Леа, словно на несообразительного ребенка. – Я – личный референт менеджера самого влиятельного банка на н-дцатьтысяч километров в округе. Если меня кто-то интересует, мне достаточно раскинуть щупальца и – плюх! – могу рассказать тебе о том, какой тип трусов эта личность предпочитает.

– Ты копалась в расчетах по кредитной карте Адама?

Прежде чем Леа успела набрать в легкие достаточно воздуха для нагоняя, Надин быстро произнесла:

– Пока ты не начала защищать честь своего возлюбленного, принеси два бокала и бутылку вина. Кроме того, если хочешь знать, я нервничаю вовсе не из-за Адама, – с нажимом добавила Надин.

И только после этого Леа сдвинулась с места.

В кухне она, терзаемая сомнениями, уставилась на конверт цвета слоновой кости. Подождать ли, пока Надин уйдет, или прочесть сейчас? Нет, она будет сидеть как на углях и все время думать о том, что мог написать ей Адам. Такой невнимательности подруга ничем не заслужила.

Письмо – старый романтик. Но ироничная ухмылка на лице Леа в течение нескольких секунд сменилась счастливой. Она поспешно вскрыла конверт и вынула сложенный листок.

«Вернусь через пару дней – и давай продолжим с того места, где мы остановились.

Адам».

Две строчки. Это ведь несерьезно! Она ждала знака от него с тех самых пор, как выставила его за дверь. Очевидно, этому жалкому типу даже невдомек, что она попалась как рыбка на крючок и умоляет о спасении! Она отплатит ему за хладнокровие. Когда он появится в следующий раз, она не будет так снисходительна, в этом она клялась себе.

Когда отступила ярость, она принялась размышлять о слове « продолжим». Что продолжим? Ссориться или раздеваться? Судя по тому, как Адам смотрел на нее, прежде чем она захлопнула дверь перед его носом, она надеялась на последнее.

Нервное постукивание шпилек по кафелю вернуло Леа к реальности. Надин действительно нужен был бокал вина. Она быстро положила листок бумаги обратно в конверт, прежде чем Надин вошла в кухню посмотреть, где она там застряла.

Когда некоторое время спустя Леа вернулась в гостиную с вином, блюдом с сыром и крекерами, Надин уже сняла свои высокие сапоги и, подтянув ноги, уютно устроилась на диване. Чашка Леа органической формы – наследство застывшей в керамике матери – была, недолго думая, предназначена под пепельницу. В лужице чая шипела до половины выкуренная сигарета. Надин поспешно принялась разливать вино. Руки у нее при этом заметно дрожали.

Мурлыкающая Миноу предприняла попытку поточить коготки о блестящую юбку Надин, но была быстро изгнана с дивана. Надин не любила, когда ее сердят.

«Так тебе и надо, маленькая негодница, – подумала Леа, улыбаясь кошке. Свежие царапины на бедре все еще горели. – Не все такие глупые, чтобы позволять себя царапать, Миноу». Но, когда кошка обиженно посмотрела на нее и, подняв хвост, удалилась из комнаты, ее тут же начала мучить совесть.

– Вообще-то я не потерплю в своей квартире ни шпионов, ни истязателей животных, – полусерьезно сказала она.

– Ну, поскольку мне повезло быть твоей единственной подругой, то я пользуюсь особыми привилегиями.

– Ну, давай уже, наконец!

– Да, конечно! – Надин неловко заерзала на диване, как будто он внезапно превратился в деревянную скамью. – Напомню тебе о нашей сделке: ты держишь рот на замке. Я действительно следила за Адамом. Честно говоря, я сама удивилась тому, сколько во мне накопилось нерастраченного детективного потенциала.

Надин театрально прижала руку к груди и отвесила поклон. Но Леа только раздраженно отмахнулась: для таких игр у нее не хватало терпения. Надин скорчила рожицу, затем деловито продолжала:

– Когда я недавно приходила к тебе утром, то заметила у дверей необычайно хороший «ягуар». Я имею в виду, что единственный автомобиль высокого класса, который когда-либо видели на этой занюханной улочке, это мой. Поэтому было совсем нетрудно узнать владельца автомобиля. И раз – вот уже передо мной лежат счета по кредитной карте Адама. Очень интересно, куда ведут следы этого типа. Но об этом мы поговорим позже. Гораздо интереснее, чем пути Адама, была сама карта: безлимитная, предоставленная его работодателем.

– Ты имеешь в виду Пи, – вставила нисколько не удивленная Леа.

Бровь Надин резко взметнулась вверх.

– Ты знакома с Пи?

– Адам представил меня ему во время праздника в его доме. Странное двуполое существо, с которым нужно держать ухо востро, если тебе интересно мое мнение.

– О'кей, интересно, – бесцветным голосом произнесла Надин. – Ты хоть понимаешь, кому тебя представили?

Леа лениво повела плечом, хотя при воспоминании о жуткой улыбке Пи у нее по спине пробежал холодок.

– Конечно, я не так хорошо осведомлена, как ты, потому что не копаюсь в банковских делах других людей. Но я видела его дом и его гостей, поэтому могу себе представить, что он купается в деньгах.

Надин задумчиво вынула из пачки следующую сигарету и вновь поспешила с ней к окну. Упорно молчала, пока не выкурила ее всю. Глядела прямо в окно, чтобы Леа не видела ее лица. Та же, в свою очередь, понимая, что подруга сильно напряжена, не торопила ее.

Наконец Надин выбросила еще тлеющий окурок наружу, повернулась и уставилась прямо на Леа.

– Ты никогда не задумывалась над тем, что означает имя Пи? Поскольку речь идет о математической величине, будем исходить из того, что никогда. Просто для того, чтобы ты хоть немного понимала математиков этого мира: никто толком не знает, что такое число « пи», но оно проявляется повсюду – в природе, в науке, в религии, даже в деловом мире. Описание совпадает с точностью до мелочей, не правда ли?

Леа уставилась на Надин, потеряв дар речи. Да, совпадало до мелочей, но больше ее пугало то, как хорошо подруга в этом разобралась. Ни в коем случае нельзя было так близко подбираться к работодателю Адама.

– Кто бы ни был этот человек по имени Пи, он оставил уйму следов в нашей банковской системе, – продолжала тем временем Надин. – Я не смогла проследить их все, не смогла даже большую часть. Можешь мне поверить, это необычно. Потому что это моя работа – докладывать начальникам о наших лучших клиентах.

Надин умолкла, и молчала до тех пор, пока Леа кивком не дала ей понять, что она действительно осознает, насколько это странно.

– Конечно, за последние годы я, как и все в этом городе, сталкивалась с Пи. – Надин произносила это имя так, словно речь шла о сказочном персонаже – например, о Румпельштильцхен [10]

[Закрыть]. – Миф с балансом древнее, чем родословная английских королей. То, что я обнаружила, произвело на меня такое впечатление, будто шеф Адама влез буквально во все. И если я говорю «во все», то я имею в виду «во все». Серый кардинал за спиной у каждого, если ты понимаешь, что я имею в виду. Если копнуть немножко глубже, наталкиваешься на следы, которые должны были быть стерты и по поводу которых можно только строить догадки. Пи вместе с другими финансирует общественные строительные проекты, покровительствует искусствам, но вместе с этим – он акула квартирного бизнеса и спекулянт. Деньги рекой текут в его окружение, вкладываются в коллекцию машин класса люкс, от которой захватывает дух. Я могла бы месяцами тратить вечера на то, чтобы распутывать запутанные транзакции, и все это было бы только верхушкой айсберга.

Леа ловила каждое слово Надин и молчала. Она попыталась представить себе то, о чем только что рассказала Надин, но не получалось. Когда речь шла о финансах, ее разум оказывался невероятно узок. В чужеродную вселенную чисел вход ей был заказан с детства. Тем не менее, она подозревала, что речь должна идти о чем-то крайне необычном, раз Надин потеряла самообладание.

– Но знаешь, что сбивает меня с толку больше, чем множество разнообразных сюжетов? – продолжала Надин. – Временной промежуток, в течение которого действует Пи. Я бы осмелилась утверждать, что он – старейший из наших клиентов. Так сказать, работает с нами с первых часов. При этом речь идет о банке, который по праву гордится своей четырехсотпятидесятилетней историей. Кроме того, вполне вероятно, что большая часть акций принадлежит именно Пи!

Надин невесело рассмеялась. В этот миг Леа тоже захотелось быть курящей. Тогда можно было бы легко скрыть напряжение с помощью сигареты. В любом случае это было лучше, чем вылить полбокала вина себе на колени.

Она вытирала мокрые брюки, а Надин тем временем внимательно разглядывала ее. Очевидно, она ожидала от подруги другой реакции.

– Ты вообще поняла меня, Леа? – раздраженно поинтересовалась она.

Леа терла глаза, пока кожа на руках не начала болеть.

– Ты сказала, что доступ к данным Пи ограничен. Может быть, ты что-то перепутала…

– Ты же меня знаешь! Ничего я не перепутала. Мне насрать на то, что там с этим Пи, потому что я больше не собираюсь на нем обжигаться. Если я уже, конечно, этого не сделала, потому что сегодня на меня наорал босс, мол, зачем я лезу в файлы, доступ к которым для меня закрыт. Вполне вероятно, что сейчас он сидит перед моим компьютером с перекошенным от злости лицом и пытается понять, чем это я занимаюсь, когда он обрабатывает ассистентку на кожаном диване в приемной. – Надин взволнованно перевела дух и уже спокойнее произнесла. – Что меня действительно интересует, так это чем занимается твой Адам по поручению этого Мафусаила, оставшегося ребенком. Ты знаешь его задачи?

– Очень приблизительно, – попыталась уйти от ответа Леа.

– Ну, конечно. – Надин презрительно засопела и сделала большой глоток вина. – Но не беспокойся, я тебе скажу. С помощью денег и знакомых Пи он строит собственную сеть связей. И все они ведут в одном направлении.

– В каком? – спросила Леа. Теперь ей уже не удавалось скрыть напряжение в голосе.

Надин долго и внимательно глядела на нее, затем продолжила:

– Похоже на то, что твой Адам очень интересуется работой генетического центра «ФениКС». Очень секретная организация, финансируемая большей частью из частных источников. Добрый Адам на протяжении последних недель занимается тем, что пытается пробить собственную дорогу в круги, приближенные к правлению «ФениКС». Это клика вокруг заносчивого ван Вайнхууса… Что все это может означать? Пи хочет клонировать себя и строить другие империи в других городах?

Опустошенная Леа покачала головой.

– Я не знаю.

15

Вынужденная близость

Леа пришлось взять себя в руки, чтобы не теребить нитку, выдернувшуюся из парки и притягивавшую ее, как священный Грааль – крестоносцев. Она храбро сжала зубы. Наверняка нитка выдернется, если потянуть посильнее…

«Прекрати», – прикрикнула она на себя. Сегодня нельзя давать слабину перед врагом, и не важно, чего тебе будет стоить это усилие. Она – сама сдержанность во плоти, спокойная и уверенная. Нужно только еще взять под контроль глаза, поминутно бегавшие от этой чертовой нитки к двери, в которую, как она надеялась, вот-вот должен был войти Адам.

Не то чтобы Леа очень хотелось его увидеть. В конце концов, она еще не простила ему ту сцену, которую он устроил ей из-за белья. Но гораздо сильнее злилась она на него за то, что он так посмеялся над ее яростью. Хотя письмо и оказало смягчающее действие, которое, однако, ослабевало с каждым днем ожидания. При этом она ни в коем случае не собиралась высказывать Адаму свою обиду. План битвы заключался в том, чтобы относиться к нему холодно до тех пор, пока он не станет молить о прощении. Впрочем, Леа представляла себе их воссоединение иначе: вместо того чтобы предстать перед ней с букетом роз, Адам уже довольно долго просто мариновал ее ожиданием.

Меган поймала ее по дороге на базар и отвезла на виллу к Пи. Безо всяких комментариев она отвела Леа в эту своего рода гостиную в передней части дома-кубика и кивком головы указала на обтянутый темно-серой кожей диван, а затем отошла к окну.

С тех пор Леа избегала расспрашивать Меган о том, что будет; женщины постепенно перешли к тому, что перестали разговаривать друг с другом. Леа не собиралась сдаваться первой только потому, что испытывала нетерпение. Они с Меган с самого начала терпеть друг друга не могли. Кроме того, за все время знакомства они нанесли друг другу несколько хороших ударов ниже пояса – из этого дружбе никогда не вырасти.

Меган стояла, скрестив руки за спиной, и смотрела в сад, окутанный мягким светом опускающихся сумерек. Леа воспользовалась возможностью и принялась изучать прическу Меган: высоко зачесанные волосы так плотно прилегали к голове, что могли, кого угодно, привести в отчаяние. Ни одна непокорная волосинка не выбивалась. Леа уже несколько раз пыталась скопировать эту прическу, но всякий раз терпела неудачу. Мгновение она размышляла над тем, чтобы недолго думая расспросить Меган об этой тайне, но запнулась, и комплимент остался невысказанным.

«Никакой болтовни со злобной собачкой Адама, которая, вероятно, умеет только кусаться», – напомнила она себе и вновь устремила взгляд на непокорную ниточку, торчавшую из парки.

Ее мысли невольно вернулись к той теме, которая занимала ее все дни напролет: Адам.

Пока она пыталась подавить растущее волнение, пальцы невольно ухватились за висящую ниточку. Несмотря на все усилия, она не поддавалась.

Леа огорченно вздохнула. Совершенно не получалось сидеть спокойно и производить на Меган впечатление своей небрежной позой. Виновато в этом было покалывание от предвкушения, словно сетью под напряжением раскинувшееся у нее между бедрами. Леа догадывалась, что по этой сети ударит мощный заряд тока в тот самый миг, когда в дверь войдет Адам. Она не сможет помешать тому, что ее тело опять выдаст ее, проболтавшись о ее огромной готовности.

Чтобы отвлечься, Леа принялась оглядываться по сторонам: напротив дивана, на котором она сидела, стоял диванчик в стиле рококо, на котором было мало места даже для двоих. Между ними стоял столик из плексигласа, назначение которого заключалось в том, чтобы представлять собой наиболее декоративный пьедестал для скульптуры. Леа уже достаточно успела насладиться этой скульптурой, поскольку минуты казались здесь часами. Во всем доме было тихо, словно в склепе.

Пока Леа размышляла над тем, не сделать ли замечание по поводу добровольно избранной Меган доли комнатной собачки и вызвать небольшую ссору, до ее слуха внезапно донесся крик. Он был едва слышным, как будто доносился издалека или сквозь очень толстые стены. Она нерешительно взглянула на Меган, но та даже не шелохнулась. Леа уже подумала было, что ошиблась, когда крик раздался снова. Теперь она была уверена в том, что слышала его, но не могла понять, кричит ли кто-то от страха или от удовольствия.

Господи, Боже мой, да об этом совершенно не нужно задумываться! В конце концов, она ведь хорошо знает, каким неаппетитным хобби увлекается хозяин этого дома. Пора идти, и плевать на Адама. Она не станет – послушно, как ягненок, – ждать, пока Пи отправится на ночную охоту или Меган вдруг сообщит, что Адам скоро закончит ужинать и придет.

Леа поспешно вскочила на ноги, и в тот же миг двери распахнулись, и в комнату вошел Пи. Он смотрел прямо в широко раскрытые от ужаса глаза Леа. Нежно изогнутые губы Пи растянулись в улыбке, которая могла бы принадлежать ангелу. Но Леа видела демоническую рожу, скрывавшуюся под маской. И тем не менее – или как раз поэтому – она не решилась бросить невысказанный вызов и вновь опустилась на диван.

Пи закрывал за собой дверь, а Меган тем временем, наконец прекратила притворяться камнем. Впрочем, только затем, чтобы поторопиться исчезнуть в боковом проеме, через который они с Леа вошли. Она просто исчезла, чтобы не было свидетелей предстоящей кровавой бани. У Леа сжалось горло. Это не похоже на Меган – просто взять и бросить ненавистную конкурентку на произвол судьбы.

Пи приблизился шагом, напоминавшим семенящую походку гейши, и опустился на диванчик в стиле рококо. Прежде чем это хрупкое существо успело подтянуть под себя босые ноги, Леа мельком увидела черный лак на ногтях. Сидящий со скрещенными ногами, с прямой, словно свеча, спиной, с покорно сложенными на коленях руками, безо всякого выражения на лице Пи в буквальном смысле слова предлагал рассмотреть себя.

Леа жадно приняла предложение, потому что, несмотря на страх перед этим кажущимся таким хрупким существом, ее снедало любопытство. Она пристально всматривалась в овальное лицо с неестественно гладкой кожей. Хотя, если верить проведенным Надин исследованиям, Пи должен был быть невероятно стар, на его теле не отражалось ни следа прожитых лет. Наоборот, казалось, что время постепенно стирало все то своеобразие, которое обычно присуще человеку. Перед ней была только оболочка, притворявшаяся человеком. Леа ужаснулась, потому что в присутствии Адама такая мысль никогда не приходила ей в голову. Адам был мужчиной, в котором поселилось инородное тело, причинявшее ему боль, словно заноза. Пи, напротив, не прилагал ни малейших усилий к тому, чтобы убедительно имитировать человеческое существование.

Очевидно, он отказался даже от пола. Пока Леа искала половые признаки, вроде едва заметной щетины, она укреплялась во мнении, что перед ней сидит женщина. Мягко спадающие на плечи волосы цвета нуги, мелкие черты лица… И только в окруженных густыми ресницами глазах крылось что-то мужское. Сами глаза были суровыми и неприступными. Тело принадлежало ребенку, поэтому определить пол было нельзя, хотя плотно облегающая одежда не могла скрывать никаких тайн.

Когда Леа открыла рот, чтобы что-то сказать, она с удивлением обнаружила, что язык прилип к небу. Закрыла рот снова, и ей показалось, что она слышит негромкий смех. Но на лице Пи не было ни следа веселья. Вместо этого казалось, что он собирается всего лишь вести непринужденную беседу.

«Я все равно собиралась это сделать», – сказала себе Леа. Разговор хотя бы отвлечет ее от растущего страха. Кроме того, она лелеяла надежду на то, что желание Пи сделать с ней что-либо исчезнет, когда он воспримет ее как индивидуума – ведь есть же такой трюк, должный удержать похитителя от того, чтобы причинить заложнику какой-то вред?

– Надеюсь, сопротивляющийся ужин не доставил слишком много неприятностей? – поинтересовалась Леа очень предупредительным тоном, словно спрашивала хозяина дома о здоровье и самочувствии.

Пи сделал в воздухе ничего не значащий жест.

– Ах, этот шум… Наверное, это Макавити расшалился. Он такой игривый, поэтому Агата и втрескалась в него. – На лице его отразился наигранный ужас, который он подчеркнул, театрально приложив руку к груди. – Ты ведь, надеюсь, не думаешь, что мы в этом доме ведем себя настолько неловко, что даем нашей еде возможность кричать?

Когда Леа громко сглотнула, Пи понимающе улыбнулся.

– Мы ведь цивилизованные существа. Или Адам показал себя по отношению к тебе с другой стороны? Нет? Ну, от него этого вполне можно было бы ожидать. Горячий парень – это у него, наверное, из-за ярко выраженного охотничьего инстинкта. Это и дар, и проклятие одновременно, если хочешь знать мое мнение.

Все волосы на теле Леа одновременно встали дыбом. Пи, бесспорно, затронул ее слабое место. Хотя обычно она проявляла неуемное любопытство, но никогда не просила, чтобы Адам рассказал ей о потребностях демона. Ее отношения с Адамом и так были достаточно сложными, чтобы еще каждый раз при виде него думать об обескровленных телах. Ей было достаточно того давнего заявления, что обычно он «не бегает по городу в окровавленной одежде». На основании этого небрежного замечания и современной литературы ужасов Леа сконструировала целую теорию. При этом речь шла в основном о стерильных банках с консервированной кровью с черного рынка. Все чистенько, без разорванных артерий. Теория, за которую можно было держаться, пока Пи своими замечаниями не посеял зерна сомнения.

Леа и так достаточно сильно страдала от осознания того, на какие ужасы способен Адам и ему подобные – это ей продемонстрировали в достаточной степени еще в доме Этьена Каррьера. Перенесенный ужас был все еще жив и не давал Леа ни на миг расслабиться в обществе Пи. И не важно, насколько невинно он развалился на диване.

Она судорожно искала безобидную тему для разговора. На данный момент она была слишком взволнована, чтобы проделать элегантный отвлекающий маневр, а вызывающая улыбка Пи давала понять, что она поплатится за свою недавнюю грубую провокацию.

Еще несколько минут назад Леа всерьез собиралась относиться к Адаму пренебрежительно следующие лет сто; теперь же она хотела обнять его за шею и попросить отвезти ее домой. Ей хотелось чашечку чая, хотелось, чтобы он погладил ее по головке и успокоил звуками своего низкого грудного голоса. Но Адам заставлял себя ждать, поэтому Леа пыталась вовлечь собеседника в какой-нибудь более-менее нормальный разговор.

– Мне нравится, каким образом вы обустроили дом. Очень sophisticated [11]

[Закрыть], – спокойно сказала она. И с усилием подняла уголки губ вверх. Результат был жалким, но она держалась храбро.

Зато Пи улыбка давалась гораздо лучше, пусть даже она была такой же неискренней, как и улыбка Леа.

– Благодарю. А мне нравится твоя откровенная манера общения. Очень обаятельно. Я так думаю, что у тебя множество подруг, не правда ли?

Однозначно – женщина, решила Леа. Этот тонкий намек в слащавой обертке могла сделать только женщина. Внезапно Леа отбросила страх: такого коварства она никогда не выносила.

– О да, – взволнованно ответила она, перемещаясь на самый краешек дивана. Голос поднялся на целую октаву вверх. – Подруги – это совершенно чудесно! Хотя всегда нужно держать ухо востро, когда знакомишься с кем-нибудь. Не все, кто набивается в подруги, заслуживают хоть толику внимания. Всегда нужно заглянуть под улыбку… Вы ведь понимаете, что я имею в виду.

Леа заговорщицки подмигнула Пи, но вместо того чтобы обиженно наморщить нос, он сохранил на лице выражение холодного расчета.

– Я тоже так считаю, – сказал Пи, глядя ей прямо в глаза. – К подругам нужно присматриваться очень внимательно. Я даже придерживаюсь мнения, что нужно смотреть на их пальцы. И если увидишь, что они вмешиваются в дела, которые их не касаются, нужно быстренько выбить из них дурь, пока это не сделал кто-либо другой. Ты хорошая подруга, Леа?

Леа заморгала, как будто ее ударили по лицу.

– Я здесь потому, что Надин сунула нос в ваши дела? – хриплым голосом спросила она. – Если вы собираетесь мне угрожать, то могу сразу заверить вас, что я плохо переношу давление… Так что подумайте над тем… – Где же, черт побери, носит Адама?

Не задумываясь о последствиях, Леа вскочила на ноги и подошла к Пи. Слегка наклонилась вперед, приняв агрессивную позу. Потребность защититься заставила ее на миг забыть, что это хрупкое существо перед ней – всего лишь мираж, за которым кроется такая сила, с которой Леа не стоит тягаться. Но прежде чем она успела стать жертвой своей ошибки, двери в гостиную распахнулись так широко, что послышался громкий удар об стену. Она тут же переменила свою угрожающую позу и обернулась к двери. Пи тоже казался удивленным и даже слегка выпрямился, чтобы иметь возможность смотреть через высокую спинку диванчика.

К ее огромному разочарованию, на пороге появилась молодая женщина. Платиновые волосы на затылке были начесаны, несколько прямых прядей свисали до ключиц. Очень длинная челка, убранная за ухо, обрамляла лицо, словно рамка из драгоценного металла. Но больше впечатлял нос с высокой горбинкой, спускавшейся между выразительными крыльями к тонкому кончику, а тот, в свою очередь, дерзко вздымался вверх. Четко очерченные высокие скулы и острый подбородок прекрасно дополняли это произведение искусства, точно так же, как и слегка приоткрытые и, казалось, немного надутые губы. По сравнению с этими атрибутами подведенные темным глаза казались почти обыкновенными: они были серыми и безжизненными.

На молодой женщине было шелковое платье с запахом с графическим узором. На шее – нитка жемчуга в несколько рядов, достававшая до пупка. V-образный вырез был настолько глубок, что Леа увидела не только декольте.

Женщина замерла в дверях, не обращая никакого внимания на присутствующих. Казалось, она прислушивалась к голосу, слышимому только ей. Она стояла, а пальцы ее постоянно теребили жемчужную нить.

Тем временем Пи принял прежнее положение на диване и принялся пристально изучать свои чересчур гладкие ладошки.

– Агата, золотко, закрой, пожалуйста, двери и садись к нам. – Очевидно, он не рассчитывал на то, что Агата отреагирует. И действительно – та осталась неподвижно стоять в дверях, продолжая прислушиваться к себе.

– Никогда не знаешь, в каком времени витает дух Агаты, – скучающим голосом пояснил Пи. – На протяжении вот уже нескольких столетий нас подстерегает опасность того, что спутается последовательность событий. В первую очередь в том случае, если нет якоря, за который можно было бы держаться. Тогда можно потеряться в омуте времени. Вечная жизнь лишает многие вещи смысла, все течет мимо тебя и со временем уже перестает выделяться. Рано или поздно все теряет смысл. Кроме того, каждому самому приходится выяснять, сколько памяти и опыта он может выдержать. Агата – живой пример того, что бессмертие не для всех является благом.