Текст книги "Оборотень"
Автор книги: Таня Хайтманн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
– Я подумал, что нам обоим пошло бы на пользу посмотреть в глаза друг другу. В последнее время ты говоришь по телефону как-то отстраненно, – продолжал он слегка запинаясь, потому что Мета все еще отказывалась сжалиться над ним и сказать что-нибудь приветливое. – Ты сердишься на меня, да? Честно говоря, я не могу тебя за это винить. Вероятно, одна из наших общих подруг не смогла сдержаться и рассказала тебе обо всем.
Карл остановился, словно ему требовалась передышка перед тем, что он собирался сказать. Теперь его лицо выглядело очень строгим, потому что улыбка больше не озаряла его. Под скулами залегли тени, а серые глаза вдруг стали казаться усталыми. Мета подумала о том, чувствует ли он себя таким же измученным, как выглядит, – вряд ли Карл согласился бы признать, как сильно изматывает его жизнь.
– Эта история с Резе… – осторожно продолжил он. – Это было всего лишь приключение. Я даже не знаю, что мною двигало. Ты ведь ее знаешь – абсолютная противоположность тебе. Вероятно, именно это меня и завело, ничем иным я объяснить этого не могу. Все это закончилось уже несколько недель назад, и, можешь поверить, мне очень стыдно.
– Забудем, Карл.
Внезапно Мета поняла, насколько мало значит для нее это признание. Как мало вообще трогает ее вид Карла. Она могла разглядывать его выразительное лицо, не представляя, как он приближается к Резе Альтенберг. Вопреки ожиданию, ее сердце не забилось сильнее, у нее не возникло желание обругать его или в слезах опустить голову на стол. Все предыдущие примирения были очень драматичны, и, несмотря на пережитое унижение, Мета была счастлива, когда Карл возвращался к ней. Теперь она чувствовала себя загнанной в угол.
– Ты не обязан отчитываться о своих отношениях с Резе. В конце концов, мы больше не вместе.
Брови Карла сошлись на переносице, и его обычно такой открытый взгляд стал недоверчивым.
– А я и не знал, что мы больше не вместе.
– Когда замораживают отношения и пускаются в авантюры, обычно это приводит к разрыву.
Лоб Меты покрылся испариной. Она до сих пор не решила, рассказывать ли Карлу о ночи с Давидом, поэтому не знала, как вести себя дальше. И причем именно с Карлом.
Безрадостно рассмеявшись, Карл покачал головой, опустился в кресло для посетителей и сел, расставив ноги и положив руки на подлокотники. Некоторое время он пристально рассматривал Мету, и ей стоило немалых усилий выдержать этот взгляд.
– Сколько мы были вместе? – спросил Карл, и голос его вдруг охрип.
– Лучше было бы спросить, что из этого вышло, – ответила Мета. Она отпустила столешницу, поправила прическу, потом сложила руки – очевидное доказательство того, что она напряжена. – Мы достигли того момента, когда, вероятно, следует признаться себе, что ждать больше нечего.
– Что-то я не прихожу к аналогичным выводам. – Мета недоверчиво изогнула брови, и Карл тут же примирительно поднял руки. – О'кей, возможно, все не идеально, потому что я при случае отклонялся от курса. Но при этом мы великолепно подходим друг другу, Мета, а в некоторых вещах просто невероятно похожи!
– А вдруг ты ошибаешься? Я имею в виду, что люди меняются, меняются их желания… – Мета внезапно ощутила странное беспокойство, которое не могла скрыть.
Карл пристально посмотрел на нее, и его лицо заметно ожесточилось.
– На протяжении последних недель мне действительно было плохо. И я готов работать над собой, чтобы стать лучшим партнером для тебя. Больше никаких отпусков, никакой отдельной квартиры… – Он остановился в ожидании реакции на свои слова. Когда ее не последовало, он хлопнул ладонью по подлокотнику. – Может быть, это эгоистично, но мне кажется, что ты должна сказать, если кто-то занял мое место. В конце концов, я попросил отпуск не потому, что больше не люблю тебя.
Мета растерялась. Такого признания она ждала несколько лет, а теперь, когда Карл наконец-то сказал это, ее охватила паника. Она несколько раз судорожно сглотнула, прежде чем снова обрела дар речи.
– Тебе никогда не хватало того, что было между нами. Иначе зачем было постоянно уходить?
– Ты уклоняешься от ответа, Мета.
Опершись на колени, Карл подался вперед, и на какой-то миг Мета испугалась того, что он может вскочить и как следует встряхнуть ее.
В конце концов он овладел собой, хотя было видно, что это стоило ему некоторых усилий.
– Мне очень жаль, – сказал он, пытаясь улыбнуться, но улыбка вышла печальной. – Похоже, придется признать, что в настоящее время ты не хочешь возобновления наших отношений. Может быть, я слишком давил на тебя. Но все же я думаю, что мы созданы друг для друга. Поэтому стоит, возможно, поддерживать дружеские отношения, как ты считаешь?
С одной стороны, Мета испытывала огромное желание возразить Карлу, с другой – ее все еще многое с ним связывало.
– Дружба – это звучит очень мило, – с трудом выдавила она из себя.
Увидев на лице Карла облегчение, она обрадовалась принятому решению.
– Как ты относишься к тому, чтобы на следующей неделе встретиться с остальными и просто поболтать? Если тебе не хочется никуда идти, мы могли бы провести вечер у тебя дома. Скажем, в среду?
Сначала Мета хотела покачать головой. Мысль о том, что их общие друзья соберутся у нее в гостиной, нравилась ей примерно так же, как визит к зубному врачу. Но Карл выглядел таким обнадеженным, черты его лица приобрели нечто юное и ранимое, и она не смогла отказаться.
– Милый вечер у меня дома… Это звучит очень даже… мило.
Глава 10
Барщина
Давид запрокинул голову и прикрыл глаза. Матоль за его спиной прислонился спиной к выложенной из кирпича стене склада, позвякивая монетами в кармане брюк и одновременно кряхтя в ужасающе нервирующем ритме. Было ли это просто причудой или способом разозлить окружающих, сказать сложно. Давид попытался по мере сил отключить этот звук, но охотнее всего он отключил бы Матоля целиком. Этот человек, лицо которого состояло, казалось, только из желтых зубов и покатого лба, вызывал у него глубокое отвращение. Хотя до сих пор ему редко приходилось иметь дело с любимым бойцом Хагена, но злобная аура Матоля полностью подтверждала истории, которые о нем рассказывали: это был жестокий холерик, которому не требовалось особой причины, чтобы спустить с поводка свои низменные инстинкты. Вообще-то к такому не стоит поворачиваться спиной, но в данный момент Давида столь же мало интересовал Матоль, как и его лучшая половина – Лойг. Мускулистому парню с зачесанными назад черными волосами ожидание показалось чересчур утомительным: он скользнул по стене вниз и теперь, прикрыв глаза за стеклами очков, дремал, сидя на корточках. В данный момент его услуги, состоявшие в том, чтобы убирать за Матолем, были не нужны. Его большие, похожие на лопаты руки расслабленно повисли, лицо скрывалось в тени.
Натанель исчез на складе вместе с нервничающим Янником еще добрый час назад, чтобы обсудить кое-что с бригадиром, который занимался грязной, но очень выгодной подработкой. Они впятером пришли в гавань вечером, когда в этой части доков никого не было. Лишь время от времени в слабом свете расположенных вдалеке прожекторов над покрытыми жестью крышами виднелся кран.
С наступлением темноты от воды поднялся влажный холод, оставивший на губах Давида соленый след. Он не видел моря, но если сосредоточиться, то можно ощутить чудесную энергию, исходившую от него. Он целиком отдался этому чувству – впрочем, не потому что любил море, а чтобы таким образом испортить задумку надоедливого Матоля, который постоянно хотел проникнуть в его мысли. Ничто из того, чем занимался мозг Давида практически вопреки его воле, этого негодяя не касалось.
Однако долго оставаться сосредоточенным он не мог. Его начинало нервировать то, что переговоры так затянулись. Нужно было настоять на том, чтобы сопровождать Натанеля, что, в общем-то, и соответствовало его задаче. По Яннику же было видно, что он с удовольствием бы испарился. Вряд ли его можно считать серьезным тылом. Но Натанель только отмахнулся. Нужно было поговорить о довольно сложном деле, и лучше в ненапряженной обстановке. А для этого безобидный на вид Янник подходил гораздо больше. Сейчас Давид размышлял над тем, не войти ли в этот склад без окон и не посмотреть, все ли в порядке.
– Эй ты, слабоумный! – скрежещущий голос Матоля раздался подозрительно близко за спиной Давида. – Натанель сказал, чтобы ты ждал здесь. Или забыл? – Он положил руку на плечо Давида и болезненно стиснул его.
Давид медленно повернулся, изо всех сил стараясь выглядеть расслабленно. Он даже подавил в себе желание стряхнуть его руку с плеча.
Матоль, используя свои таланты, подобрался к нему совершенно бесшумно и теперь, оскалив в ухмылке желтые зубы, стоял с выражением ожидания на лице. Давид понимал, что этот человек надеется скрасить ожидание при помощи потасовки. Хотя Давид с удовольствием пошел бы на это, он взял себя в руки. Он не доставит Матолю удовольствия повеселиться за свой счет, потому что в этой драке ему придется сдерживаться. Ведь этот боец гораздо выше его по рангу.
– Что, язык проглотил?
В вопросе слышалось разочарование, а давление руки на ключицу Давида все усиливалось. Матоль подошел ближе. Давид знал, что ему вообще-то следует отпрянуть и сказать что-нибудь примирительное, но вместо этого ответил на вызывающий взгляд.
Словно он только и ждал этого знака, волк в Давиде выпрямился и занял выжидательную позицию. Внезапно все чувства Давида смешались и странным образом обострились. Возникло ощущение, что кожа живет своей собственной жизнью. Волк просто ждал, повинуясь зову, когда можно будет слиться с ним воедино, чтобы наконец-то поставить Матоля на место. Но Давид стоял, опустив взгляд. Каким бы соблазнительным ни было предложение демона, он не станет давать ему возможность подняться по иерархии при помощи драки. Вступая в стаю Хагена, Давид для себя решил, что никогда не покинет самой нижней ступеньки, пусть даже волк станет настойчиво требовать этого.
– Ну-ну, неженка… Что, это и все? Не будет даже негромкого рычания?
Матоль громогласно расхохотался, но разочарование его было почти ощутимым. Столь поспешное подчинение было не в его вкусе и совсем не отвечало его ожиданиям по отношению к любимчику Натанеля. Этот молодой парень, делающий вид, будто не может сосчитать до трех, излучал силу, которую Матолю непременно хотелось сломать. Похоже, нужно принимать более суровые меры, чтобы вывести его из себя!
Ни на что особенно не надеясь, он врезал тупо смотревшему в пол Давиду под ребра, на что тот не отреагировал. Матоль обернулся к Лойгу, который вышел из оцепенения и теперь, не изменившись в лице, наблюдал за происходящим.
Матоль поднял обе руки, словно хотел сказать: ну что я могу поделать? А потом развернулся, собираясь отвесить Давиду звонкую оплеуху. Но тот неожиданно ловко уклонился, и удар пришелся в пустоту. Едва оправившись от неудачной атаки, Матоль бросился к переминавшемуся с ноги на ногу Давиду, который невольно сжал кулаки и вызывающе посмотрел на противника.
– Чего таращишься? – взбеленился Матоль. – Строишь тут из себя, а как дело доходит до драки, сразу хвост поджимаешь?
Побледнев от злости, он размахнулся, собираясь нанести новый удар, но Давид встал так, что Матоль едва не налетел на него.
– Только попробуй сделать это еще раз, и я сломаю тебе запястье! – пригрозил Давид, и его волк возбужденно завыл.
От неожиданности Матоль попятился. Но прежде чем он успел овладеть собой, его отвлек зов, противиться которому он не мог. Давид, который только что воспринимал только своего противника, тоже подскочил на месте. Оба отреагировали подобно хорошо выдрессированным собакам, которым свистнул хозяин. Да так оно и было: во двор вышел Натанель в сопровождении приземистого человека в синем комбинезоне и, слегка покачиваясь, направился к ним.
Натанель молчал, но излучал нечто, от чего по спине Давида побежали мурашки. Он машинально опустил голову, расслабил мускулатуру плеч, которая только что готова была рвать на части, и сосредоточился на носках своих сапог. Он с большим трудом устоял против искушения подбежать к Натанелю и встать рядом с ним. Матоль же шмыгнул к своему напарнику, который все еще сидел на корточках, притворяясь, что дремлет. Натанелю не нужны были широкие жесты для того, чтобы вызвать уважение.
– Меня радует, что вы, ребята, прямо горите желанием действовать! – сказал он, и голос его был хриплым от насмешки. – Сегодня нам нужно разобраться еще с одной фурой. Наш друг Бремен пригнал нам по реке нового партнера, с которым мы впервые будем иметь дело. Поэтому все происходило немного дольше, чем обычно. Мы должны были сначала согласовать свои действия. Тур в пограничную область, в конце концов, заслуживает надбавки за риск.
– Ростовщичество, – сказал Бремен, почесав небритый подбородок.
При этом он не выглядел рассерженным. Более того, похоже, упорный стиль ведения переговоров Натанеля вызывал у него уважение.
Натанель криво усмехнулся и снова повернулся к остальным, внимание которых было приковано исключительно к нему.
– Мы разделимся: Матоль и Лойг берут на себя оба известных маршрута, Янник и я – путь к реке, чтобы я смог как следует рассмотреть нового коллегу. А Давид отнесет бонус во дворец.
– А почему бы Яннику не уладить дело с бонусом, а мне не проводить тебя к реке? – Давид пытался казаться равнодушным, но все-таки не удержался и поднял голову.
– Потому что я не хочу, чтобы бонус обрел самостоятельность по дороге во дворец, – пожав плечами, ответил Натанель, не обращая внимания на нервно переминавшегося с ноги на ногу Янника. – Кроме того, ты ведь любишь чувствовать себя волком-одиночкой. Так что в путь.
Бремен проводил их по слабо освещенному коридору, который вел к двери в подвал, расположенный под офисной вышкой складских помещений. Натанель и Бремен шли впереди, а Давид замыкал процессию. Несколько раз ему пришлось даже подтолкнуть Янника, который постоянно оборачивался и вопросительно смотрел на него. Один раз обернулся и Матоль, скорчив при этом отвратительную гримасу и обнажив зубы. Но Давид оставил угрозу без внимания. После того, что произошло, ему все равно придется помериться силами с этим упрямым мерзавцем. Сознание того, что при этом он вынужден будет уступить, если хочет придерживаться первоначального плана, задевало его самолюбие. На миг Давид даже усомнился, идет ли речь о его собственной гордости или же о гордости волка.
Выругавшись, Бремен с трудом открыл замок бронированной двери и впустил их в комнату. Потолок был настолько низким, что Давиду пришлось втянуть голову в плечи. Запахи и впечатления с такой силой обрушились на него, что он невольно отступил на шаг. Сигаретный дым, потные тела, страх и наскучившее ожидание. А под ними было что-то еще. Что-то, что он не мог так просто определить: не совсем зажившие раны, наркотики и покорность под давлением силы и угроз.
Как может Хаген пачкать руки торговлей людьми? При этом Давид хорошо понимал, почему его командир пошел на это и потянул в болото своих людей. И словно по знаку в его груди разлилось напряжение: охотничий инстинкт волка пробудился при виде добычи, и Давиду стоило немалых усилий проигнорировать его.
В комнате на деревянных лавках сидели одиннадцать женщин. Некоторые при виде мужчин поспешно ткнули сигаретами в переполненных пепельницах, другие даже не шевельнулись. Темные волосы, светлые волосы – здесь было все. И только одно общее обнаружил Давид: все женщины были очень молоды. Со второго взгляда он заметил, что по меньшей мере одна из сжавшихся в комок женщин на самом деле была молодым человеком с нежными чертами лица. Впрочем, Давиду не хотелось даже знать этого.
– Хорошо, – сказал Натанель, на которого безмолвные взгляды загнанных людей не произвели никакого впечатления. – Матоль и Лойг сразу берут свою долю груза, друг Бремен хочет закончить работу.
Бремен усердно закивал, и при мысли о предстоящих часах взгляд его стал мечтательным. Бурритос и пиво перед телевизором… Все происходящее здесь было для него не более чем рутинной работой.
– Вы возьмете транспортер. Смотрите, не болтайте о сумме за поставку. Вам первый ряд. – Махнув рукой, Натанель разделил группу на две половины. – Мы с Янником возьмем вон тех. Подъем, девочки!
Натанель нетерпеливо взмахнул рукой, словно погоняя стадо коров. Молодые женщины повиновались неохотно, словно эта душная, переполненная комната полюбилась им и стала домом. Они одергивали одежду, поправляли волосы и оглядывались назад, проверяя, не оставили ли чего на скамейках.
Янник стоял рядом с Давидом и умоляюще смотрел на него. А тому не нужно было отвечать на взгляд, чтобы знать: друг все еще надеется, что их не разлучат. Неуверенность Янника была настолько заметной, словно он хотел, чтобы все присутствующие ощутили ее.
Матоль, само собой разумеется, не мог оставить такой вызов без внимания.
– Где ты потерял своего щенка? – спросил он, и в глазах его заплясали нехорошие искорки.
– Тебя это не касается, – ответил Янник настолько быстро, что его страх не успел взять верх. Когда речь заходила о Буреке, он оказывал удивительное сопротивление.
Но Матоль только мерзко ухмыльнулся.
– Тварюка наверняка опять лежит на диване перед старой Рут. Как всегда, когда тебе запрещают брать его с собой. Как думаешь, кто из нас раньше справится с работой и первым будет у нее?
– Матоль, заткнись наконец и выдвигайся со своим отрядом! Здесь до ужаса тесно, – вмешался Давид, нервы которого начинали сдавать.
Когда Матоль не отреагировал, а только демонстративно облизнулся, он едва не врезал ему по губам, чтобы тот на протяжении нескольких дней и думать не мог о еде.
И именно в этот момент Натанель потребовал его внимания.
– Вон та девочка в углу принадлежит тебе, Давид.
Он указал на хрупкое создание максимум двадцати лет, светлые волосы которого прядями свисали на лицо. Внезапно девушка подняла глаза и отстраненно посмотрела на Давида своими бирюзовыми глазами.
Давид отступил на шаг, словно его ударили. Это замученное создание на первый взгляд было похоже на Мету. Даже когда она неохотно подошла к нему и он заметил, что ее нос гораздо шире, лицо скорее круглое, чем овальное, а корни волос – темные, он все равно никак не мог успокоиться. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, не в состоянии сказать хоть слово. Стоять напротив женщины, невероятно похожей на Мету, в узкой комнате, вызывавшей чувство клаустрофобии, в то время как Матоль и Лойг довольно хохочут, было выше его сил.
Давид хотел повернуться и уйти, но тут Натанель позвал его по имени. При этом ни один звук не сорвался с его губ с опущенными уголками. Он позвал его так, что Давид не мог ослушаться. Он тут же забыл о желании сбежать и направился к Натанелю, которому, казалось, было совершенно наплевать на свое только что продемонстрированное превосходство. Вообще-то Давид должен был быть ему благодарен, но почему-то такое обращение задело его. Натанель позвал – он повиновался, вот как это выглядит. Хорошо хоть остальные ничего не заметили, иначе Матоль наверняка повеселился бы.
– Твоя задача состоит в том, чтобы отвести девочку во дворец и позаботиться о том, чтобы там она и осталась, – пояснил Натанель тоном, каким отдавал предыдущие приказания.
Молодая женщина уже стояла рядом с Давидом. И хотя ее сопротивление было довольно явным, прижалась к нему, словно ища поддержки. Давид справился с желанием отодвинуться от нее, но все-таки сунул руки в карманы и сжал кулаки. По меньшей мере, ее запах не был похож на запах Меты, и его волк, похоже, не видел в ней ничего иного, кроме возможной добычи.
– Она для Хагена? – спросил Давид и тут же рассердился на себя за этот вопрос.
Натанель задумчиво посмотрел на него и медленно повторил:
– Просто отведи ее во дворец и позаботься о том, чтобы там она и осталась.
– Хорошо. – От напряжения Давид едва сумел разжать зубы. – А как мне, черт возьми, ее туда вести? Вы с Янником, наверное, возьмете машину. Или, может, пойдете к реке пешком?
Натанель только пожал плечами.
– Это твоя проблема.
– Можешь на ней поскакать, – предложил Матоль, вместе со своей группой покидая тесную комнатушку.
Давид подождал, пока остальные пройдут через дверь, и кивнул девушке, приглашая следовать за собой. На ней было лиловое платье чарльстон из потрепанного полиэстера и танцевальные туфельки. Она перебросила через руку курточку из искусственного меха, а на плече болталась набитая сумочка. На миг он задумался над тем, может ли в ней быть что-то, что защитит женщину от холодной ночи.
Наверху их ждал Бремен, чтобы закрыть склад. Автомобиль как раз разворачивался, и Давид мельком увидел бледное от напряжения лицо Янника. Потом машина исчезла за углом. Матоля и его группы давно и след простыл – вероятно, он действительно попытается перехватить Янника перед домом Рут. Похоже, молодому человеку предстоит пережить не только испуг, но и причитающуюся взбучку. Тем более стоит поторопиться, подумал Давид, снова бросив взгляд на танцевальные туфельки своей презрительно смотревшей в сторону спутницы.
Бремен откашлялся, напоминая о своем присутствии.
– Я мог бы отвезти вас в город, – предложил он. Давид выжидающе посмотрел на него, и тот поднял вверх руки. – Она могла бы быстренько отработать поездку.
Брови Давида сошлись на переносице, но он остался стоять в той же позе, держа руки в карманах. Молодая женщина плюнула на пол. Бремен махнул рукой, на лице его было написано разочарование. Идя к своей машине, он крикнул через плечо:
– Тогда пробегитесь как следует, красавчики! Сначала вдоль набережной, потом все время прямо. Через час пешим ходом доберетесь до метро, но я понятия не имею, открыто ли оно в это время.
Давид воздержался от комментариев. Было холодно и туманно, но он ничего не имел против прогулки по ночному городу. Хотя им придется пройти приграничную территорию, об этом он не думал. Если танцевальные туфельки прикажут долго жить, он остановит такси – правда, эта идея ему не особенно нравилась. Он терпеть не мог водить машину сам, а если сидел рядом с водителем, то покрывался потом от страха.
Молодая женщина натянула курточку и достала из сумочки сигареты. При этом оттуда выпали набор для макияжа и небольшая записная книжка, которую она поспешно затолкала обратно, словно не хотела привлекать лишнего внимания.
Решив наконец тронуться в путь, Давид легонько подтолкнул ее, но она неожиданно схватила его за руку. Он удивленно наблюдал за тем, как она сделала несколько затяжек, негромко разговаривая сама с собой. Ее страх удивительным образом сочетался с упрямством. Давид чувствовал едва сдерживаемую ярость, похожую на тлеющий уголек. Прежде чем она успела что-нибудь учудить, он схватил ее за руку и потащил вперед.
Но было уже поздно: женщина принялась ругаться на каком-то незнакомом языке и вырываться. При этом она держала в руке горящую сигарету, и ее огонек коснулся лица Давида. Хотя в следующий миг он уже контролировал обе руки, но жжение на лице и ее попытки вырваться заставили его быть грубым.
Ее ругань вдруг перешла в визгливую мольбу, и Давид с трудом совладал с желанием швырнуть ее на землю и придавить своим телом. Он отчетливо представил себе образ подчинения – извивающееся женское тело, внезапно дернувшееся и замершее. Давид вдруг понял, чье видение собирался воплотить в жизнь, и отпустил запястья женщины. Проклятый волк!
Он хватал ртом воздух, подольше задерживая его в легких, а девушка, всхлипывая, потирала запястья. Не оставалось сомнений, что назавтра там будет полно кровоподтеков. Когда она наконец взглянула на Давида, в ее взгляде уже не было упрямства, но и такого страха уже тоже не было. Молодая женщина определила границы. Давиду потребовался всего лишь миг, чтобы снова овладеть собой, а потом он пошел вперед, уверенный в том, что она следует за ним. При этом он радовался каждому шагу, который приходилось делать, и был благодарен прохладному ветру, овевавшему лицо.
