Текст книги "Оборотень"

Автор книги: Таня Хайтманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– Пока его хранитель еще ребенок, тень может принимать форму волка. Позже эта способность утрачивается, и только немногие способны предоставлять волку эту степень свободы. То, что сделал вчера Давид, было чем-то особенным, Мета. Его демон, должно быть, очень силен. Вернее, Давид, должно быть, очень силен.

У Меты вертелось на языке, что тень приняла форму, повинуясь ее зову. Но одного только упоминания об этом, наверное, оказалось бы для Рахель слишком. Да и Мета не испытывала желания усложнять все еще больше.

Поэтому она снова сосредоточилась на рассказе подруги о младшем брате.

– Августен тоже был сильным? – осторожно спросила она и представила себе мальчика с темными курчавыми волосами, с такими же открытыми чертами лица, как у Рахель: как он вытягивает руку и касается крупной головы волка, который ростом почти с него.

Рахель кивнула, убирая за ухо непослушные пряди.

– Ребенком Августен был сильным, потому что находился в гармонии с собой. А почему бы и нет? Волк был ему другом, доверенным лицом и каким-то непостижимым образом частью его самого. Мы с родителями тогда понятия не имели, с чем столкнулись. Хотя мы то и дело становились свидетелями проявлений волка, но чаще притворялись, что речь идет просто о необычайно настойчивом друге-фантазии. Запутанная история, о которой никто из нас не мог говорить. Августен рос и, понимая, что семья хранит мрачную тайну и страдает от этого, становился все более и более неуверенным. Он любил нас, но и своего волка он тоже любил. Это непреодолимое противоречие было необычайно болезненным для обеих сторон и оставило глубокие раны, которые так никогда и не зарубцевались. Вполне вероятно, что Давид может рассказать точно такие же случаи из своего детства.

Мета прикрыла глаза. Она приняла рассказ Рахель настолько близко к сердцу, что забыла о собственном горе. В то же время она ощущала близость к подруге и благодарность за доверие. Рахель, должно быть, было очень тяжело рассказывать историю своего брата, историю, полную потерь, – если Мета правильно истолковала дрожь в ее голосе. В то же время она поняла кое-что и о Давиде – то, чего не осознавала раньше. Отсутствие у него родственных корней и постоянная боязнь того, что она его прогонит… Желание близости, жившее в нем несмотря на необъяснимую отчужденность… Вполне вероятно, что у Давида с Августеном были сходными не только детские воспоминания.

Легкое прикосновение руки вырвало Мету из размышлений. Это Рахель предлагала ей еще чаю. Мета с благодарностью приняла ледяными руками горячую чашку и улыбнулась. Подруга с признательностью ответила на ее улыбку.

– Даже передать не могу, как я благодарна за то, что ты пришла и рассказываешь мне все это. Это настоящая дружеская услуга.

Рахель покачала головой.

– Я должна была сделать это ради тебя… и в какой-то степени ради себя. Ты должна понять, что, получая Давида, не просто получаешь мужчину с волком в придачу, а человека, чья жизненная история, вполне вероятно, полна ловушек.

Мета пристально поглядела на подругу. Со все возрастающим беспокойством она отметила, что, прежде чем продолжить говорить, Рахель закусила нижнюю губу.

– Давид не чувствует себя одним целым со своим волком, а это может быть очень опасно. Он оставил стаю – а я считала, что это невозможно, – и не заботится о своем волке… Не стоит полагать, что с волком очень легко иметь дело, по крайней мере в том случае, когда человек перестает играть по правилам. А самое важное правило гласит: живи в стае, и неважно, насколько она мала… или насколько испорчена. Волки нужны друг другу, и им нужен сильный вожак, который прокладывает для самых слабых путь в наш мир. Поэтому волк здесь: он хочет быть частью этого мира. С этой точки зрения Давид не так уж и не прав, когда называет волка демоном. Когда человек начинает отворачиваться от него, он превращается именно в это: чужую силу, которая захватывает тебя и выдвигает свои требования. Такое раздвоение выдержит не каждый.

Рахель закрыла лицо руками, и Мета услышала, как подруга тяжело вздохнула. Только через некоторое время она отважилась задать вопрос, который давно уже вертелся у нее на языке.

– Что стало с Августеном?

Рахель провела рукой по глазам, посмотрела на Мету, и во взгляде ее читалась причудливая смесь еле сдерживаемой ярости и печали.

– Когда Августен стоял на пороге юношества, в нашу семью пришла женщина – якобы мой брат случайно встретился ей и она увидела, как обстоит с ним дело. Она рассказала нам о его тайне и предложила принять его в свою стаю. После продолжительных дискуссий мои родители отдали ей Августена, который поначалу был более чем счастлив. Вероятно, он думал, что у него может быть и то и другое – и стая, и семья. Однако женщина-вожак оказалась очень властной и выходила из себя, если Августен покидал территорию, чтобы повидать нас.

Рахель на некоторое время умолкла и, погруженная в свои мысли, в растерянности оглядела комнату.

Мета беспокойно пошевелилась, не зная, как помочь подруге.

– Рахель, – осторожно сказала она, – если тебе настолько больно… Мне не хотелось бы, чтобы ты тревожила старые раны, чтобы помочь мне.

На миг Рахель застыла, словно ее силой вырвали из сна, потом с нежностью посмотрела на Мету.

– Хотя прошло немало времени, эта история по-прежнему причиняет мне невероятную боль. Но я рада, что есть кто-то, кому я могу все рассказать. Это так страшно – отрицать существование брата, потому что все, что касается его, представляет собой ужасную тайну.

Мета пыталась найти слова утешения, но Рахель понимающе погладила ее по колену. Так они и сидели, пока Рахель снова не заговорила.

– Как я уже говорила, волк – существо стайное, и ему нужны себе подобные. Одной из причин этого является то, что волки ментально связаны между собой и могут обмениваться впечатлениями и воспоминаниями.

Мета подняла руку, останавливая Рахель. Она не могла понять, как истолковать то, что только что услышала. Мысль о том, что кто-то мог проникнуть в воспоминания Давида, озадачила ее.

– Значит ли это, что остальные члены стаи могли знать о наших с Давидом встречах?

У нее вспыхнули щеки. Что именно знали члены стаи о их стремительно развивавшихся отношениях? Рахель понимающе кивнула.

– Сам по себе этот дар – это добро, которое может способствовать усилению стаи. Однако частенько им пользуются по праву сильнейшего. Вожак Августена пользовалась им для контроля. Когда брат приходил к нам, то не отваживался открыться. Я не думаю, что на него так уж сильно давили, – вполне вероятно, что так чувствовали себя и остальные члены стаи. Но мой брат страдал от внутренних противоречий. Мы с родителями понимали, что должны отпустить его, что он не выдержит этого напряжения. – Взгляд Рахель устремился в пустоту, а слова звучали так, словно она говорила с кем-то из прошлого, что-то ему объясняя. – Если бы мы потерпели пару лет, то вполне вероятно, что Августен стал бы достаточно сильным для двойной жизни, хотя по-настоящему я в это не верю. Но мы не могли от него отказаться. Когда семья хранит какую-то тайну, это усиливает связи внутри нее, и кажется неважным, к насколько плохим результатам это может привести. Когда Августен в очередной раз уходил от нас, мы настаивали, чтобы он как можно скорее пришел снова. Пока однажды он не пришел. Ни слова прощания, просто бесследно исчез. Августен больше не мог выносить блуждания между мирами.

Хотя Рахель этого не говорила, Мета чувствовала невысказанное: она считала Августена мертвым, навеки потерянным. Что бы ни произошло, демон потребовал за предательство очень высокую цену. Мета снова спросила себя, как мог выглядеть Августен. Что-то во внешности Давида – она чувствовала это – напомнило Рахель младшего брата и подтолкнуло к тому, чтобы дать другому волку шанс. И неважно, насколько мала была надежда.

– Надеюсь, теперь тебе ясно, почему так важно до конца понимать суть волка, – продолжала Рахель, хотя видно было, что у нее совсем не осталось сил. – Ты получаешь не просто Давида плюс волка. Часть Давида связана с чем-то большим, к чему ты не имеешь отношения. Если вы оба не признаете этого, демон повернется против вас. Поверь мне, он не может бросить стаю.

Мета молчала, и тогда Рахель выпрямилась и потянулась к ней. На миг Мета испугалась, что подруга схватит ее за плечи, чтобы немедленно вытряхнуть ответ. Она озадаченно моргнула, но Рахель просто положила руку ей на плечо и понимающе кивнула.

Наконец Мета сказала:

– Когда этот волк-тень вчера принял форму, Давид решил, что я не смогу его принять. Он даже не дал мне шанса.

Осознание этого причиняло сильную боль, и Мета испугалась, что снова разразится слезами. Но разве его вывод был таким уж неверным? Какая бы женщина смогла вынести такое – как бы ни любила? О чем же говорит то, что я не только могу и готова принять существование такого волка-демона, но и совершенно сознательно приглашаю в свою жизнь человека, который несет в себе этого демона? – задалась вопросом Мета и тут же испугалась ответа.

– Тень – это существо из другого мира, и что-то в нас чувствует это. – Рахель не обратила внимания на морщинки беспокойства, появившиеся на лбу Меты. – Мне достаточно только подумать о нем, и по спине начинают бегать мурашки. Оно противоестественно, незваный гость, и это пугает нас, людей, больше, чем все те ужасы, которые он может натворить. Для Августена было невыносимым то, что он вызывает у своей семьи страх и неприятие. Но ни родителям, ни мне не удалось принять тень без страха, – с болью в голосе созналась Рахель.

– Когда я вместе с Давидом, я не испытываю страха – и неважно, вижу я волка или нет… – осторожно начала Мета. – Этот жестокий Тилльманн напугал меня. Гнев, который испытывал волк Давида, напугал меня, потому что я думала, что он может потерять самообладание и разорвать Тилльманну глотку. Но я совершенно не боялась, что волк может причинить вред мне. В конце концов, это я его призвала.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь призвала? – озадаченно перебила ее Рахель.

Мета только развела руками.

– Не знаю, как это объяснить. Я позвала его, и он пришел. Кроме того, я уже встречалась с волком Давида раньше. Он бежал рядом, словно принадлежал мне. Почему-то именно такое чувство и возникало.

Некоторое время Рахель задумчиво смотрела на нее, а потом сказала:

– В таком случае ты обладаешь даром, о котором до сих пор мне доводилось только слышать: ты можешь вызывать волка, хотя он и не является частью тебя, поэтому он тебя не пугает. Насколько я понимаю волка, его хранитель является чем-то вроде портала, откуда он может выходить в наш мир. Поэтому люди, которые не несут в себе волка, в его глазах представляют собой в лучшем случае добычу. Однако должны существовать также люди, которые могут превращаться в порталы, то есть не только притягивать к себе демона, но и предоставлять ему убежище. Поэтому неудивительно, что Давид смог оставить стаю и жить с тобой. Боюсь только, что этот дар в равной степени и благо, и проклятие.

Ничего не понимая, Мета покачала головой. Как может дар, который дает ей возможность быть вместе с Давидом, оказаться проклятием?

Похоже, Рахель разгадала ее мысли, поскольку сказала:

– Вожак стаи Августена была очень властной и ревнивой, хотя именно к ней он всегда и возвращался. Но если волк Давида испытывает к тебе притяжение, то ты представляешь собой невероятно сильную конкуренцию для его стаи. А ты знаешь, как ведут себя волки, которые чувствуют, что им бросают вызов. А что произойдет, если ты встретишься с волком, который захочет воспользоваться твоей силой? В любом случае, потенциально ты подвергаешься большей опасности, чем кто-либо из нас.

Глава 28
Темные пути

Натанель попытался попасть носком туфли в маленький камешек, однако это удалось ему только со второй попытки. И без того четко очерченные скулы на его лице выступали сильнее, чем обычно, превращая синие радужки в две темные бездны. Тело Натанеля казалось изможденным, одежда болталась на нем. Тем не менее он излучал вибрирующую энергию, источник которой никогда не пересыхал. Он смотрел вслед камешку покрасневшими глазами и, даже когда тот остановился, не мог отвести от него взгляд. Спустя некоторое время даже стоически выдерживавшему все Антону, правой руке Мэгги, надоело стоять на месте, и он забурчал. Натанель вздрогнул. Видно было: он недоволен тем, что его оторвали от размышлений.

– Вся эта беготня ничего для меня не значит.

Антон воздержался от комментариев, потому что был слишком опытным для того, чтобы недооценивать этого старика. Одно то, что Натанелю удалось найти дом, в то время как Антон не мог даже нащупать след, говорило о силе и умении, живших в изможденном теле.

Натанель запрокинул голову и посмотрел на пустой дом, в слабом послеполуденном свете производивший особенно мрачное впечатление. Воскресная тишина ни сколько не упрощала дело – не хватало привычного шума машин. Он изучил дом и выяснил, что времена его упадка остались позади. Несколько дней назад дом посещало множество людей. Вероятно, скоро появятся машины специалистов по реставрационным работам, чтобы помочь старой городской вилле обрести блеск. Интересное представление…

Натанель сосредоточился и выяснил, что ни местная молодежь, ни бомжи не воспользовались шансом разбить окно и заявить свои права на заброшенный дом. Вероятно, дело заключалось в том, что этот престижный квартал отправлял свое молодое поколение в интернаты, а немногим оставшимся в городе бродягам и наркоманам шикарная обстановка была не по нутру. Неудивительно, что сильные стаи никогда не пытались прибрать к рукам красивый квартал Мэгги: он просто не соответствовал их представлениям об идеальных охотничьих угодьях. Хотя аура беспокойства, которой был окружен дом, угрожала перекрыть все остальное, в восприятие Натанеля осторожно прокрался и другой след, и на его узких губах обозначилась улыбка. Не то чтобы Янник имел какие-то шансы скрыть от него свое присутствие, но он, по крайней мере, оказался достаточно умен и держался на определенном расстоянии, чтобы Натанель не схватил его за шиворот и не отослал домой. Хороший знак, что после всех этих недель, когда юноша, словно раненый зверь, прятался в доме Рут, теперь он набрался мужества и последовал за ними. Кроме того, Натанеля успокаивало то, что Янник будет рядом, когда он доведет свой план до конца. – Хочешь подождать меня здесь, на улице? – вежливо поинтересовался Натанель у дышавшего ему в затылок Антона, прежде чем повернуться и уйти.

Антон пожал плечами.

– А Мэгги хотела бы этого? В конце концов, она послала меня для того, чтобы я присматривал за тобой.

– Как хочешь, – сдался Натанель и принялся исследовать запертую входную дверь.

Мэгги и ее гвардия встретили Хагена на границе и пригласили на территорию, чтобы определить, каким образом лучше защитить ее от вторжения со стороны Саши, – по крайней мере, так обставил вторжение Хагена дипломатичный Рене Парлас. Натанель с разрешения Хагена отправился осмотреться, и Мэгги заботливо приставила к нему молчаливого Антона. Обе стороны хорошо понимали, кого на самом деле ищет старик. И оставлять его при этом одного Мэгги не хотела.

Дверь дома оказалась массивной и замечательно запертой, однако когда Антон предложил открыть ее силой, Натанель от его услуг отказался и принялся возиться с замком с помощью складного ножа.

– Он ведь все равно поймет, что мы здесь, – заявил Антон.

Натанель с трудом выпрямился и убрал за уши пепельно-серые волосы.

– Да, конечно, но раздражать его лишний раз я не хочу. Раненый волк особенно опасен. У меня нет желания сносить эту дверь с петель, чтобы в следующий миг на нас напали.

Антон посмотрел на него так, словно сомневался, что с Натанелем может случиться нечто подобное, но все-таки предложил:

– Я сделаю это плечом, тогда она просто разок хрустнет.

Натанель отошел в сторону, и мгновением позже они вошли в пахнущий плесенью холл. Внутри дом излучал ту же вызывающую беспокойство энергию, которая привлекла внимание Натанеля. Однако отчетливого следа по-прежнему не наблюдалось. Он ненадолго замер, а затем сказал:

– Мы начнем сверху, из-под крыши. Если не ошибаюсь, оттуда открывается чудесный вид на небо. В полной луне есть нечто успокаивающее.

Когда Натанель открыл дверь из тонкой фанеры в конце лестницы, то выяснилось, что он был прав в своем предположении: Давид сидел, прислонившись спиной к деревянной балке, и глядел в чердачное окно. Большие резервуары для воды стояли пустыми, пол был покрыт слоем пыли, в некоторых местах окрасившейся темным, – там, где сквозь старую кровлю протекла вода.

Натанель вошел – Антон предпочел остаться внизу, – но Давид только ненадолго поднял взгляд, не будучи ни удивленным, ни неприятно пораженным присутствием нежданных гостей. Натанелю было бы необычайно сложно описать свое восприятие этого момента: на корточках, погруженная в себя, сидела его последняя надежда, и глаза у нее были пугающе пустыми.

Бровь Давида была разбита и покрыта запекшейся кровью – свидетельство стычки с Тилльманном. В качестве подарка сын Мэгги оставил вторгшемуся на их территорию Хагену и остальным непрошенным гостям воспоминания об унижении Давида в головах своей стаи. На щеке Давида виднелись темные следы – это текла кровь из раны на щеке, а он вытирал ее ладонью. Очевидно, у него не хватило сил на то, чтобы полностью все убрать. Хотя дух Давида был недосягаем для Натанеля, ему удалось понять, что молодой человек пришел сюда сразу же после стычки с Тилльманном.

– Эта блондинка, похоже, не очень обрадовалась, сведя знакомство с твоим волком?

Натанель не стал делать над собой усилие, чтобы скрыть разочарование в голосе. Хотя он хорошо понимал, к чему идет дело, какая-то часть его надеялась, что эта история закончится иначе. Значит, должно быть другое объяснение тому, что Янник и его волк чувствовали себя удивительно хорошо в присутствии возлюбленной Давида.

Давид воздержался от ответа и снова устремил взгляд в окно.

– Что ж, есть и положительные моменты в том, что твое увлечение закончилось. В каком-то смысле Тилльманн даже оказал тебе услугу, потому что в противном случае однажды перед дверью ее квартиры оказался бы Хаген. И что тогда? Для женщины так проще. Пусть даже это было самым страшным событием в ее жизни, это все же лучше, чем оказаться лицом к лицу с жаждущим отомстить вожаком стаи, который пришел требовать свое по праву.

Давид негромко вздохнул, но был по-прежнему напряжен, как обеспокоенно отметил Натанель. Хотя он и сам толком не знал, кого ожидал увидеть. Воина, горящего желанием отправиться в бой, после того как только что разбили мечту всей его жизни? Испуганного щенка, который после неудачного выхода в мир людей надеется на то, что его снова примут в лоно стаи? Натанель был слишком стар и слишком опытен, чтобы быть настолько наивным. Перед ним сидел влюбленный молодой человек, у которого не было ни малейшего желания восставать против судьбы.

На миг Натанель закрыл глаза. Путь, на который ему предстояло вступить, лежал перед ним – ужасный и ясный. Понимание того, что в конце Давид снова воссоединится со стаей, настоящей стаей, утешало мало. Слишком велик был риск того, что этот мальчик может стать очередной жертвой в списке Хагена. Впрочем, другой возможности не было, время убегало у Натанеля между пальцами. Если он хочет уберечь стаю от гибели, нужно действовать – причем здесь и сейчас. Для чувств и угрызений совести времени нет. Колеблющийся проиграет в борьбе за первенство. Этот опыт он тоже приобрел весьма болезненным образом. Поэтому Давида придется загнать в угол, даже если при этом в нем что-то сломается.

– Ты не находишь, что цена за предательство Хагена слишком высока? – спросил Натанель.

Он с трудом подбирал слова, расхаживая по чердаку.

Давида мало интересовало то, что Натанель оказался в более выгодном положении. Очевидно, он не боялся нападения. Более того, ему это было безразлично.

Под глазами Натанеля легли глубокие тени, и одновременно он с легким содроганием заметил, как его опутывает сила волка. Она превращала его ранимое, больное тело в непобедимое оружие.

– Я еще могу понять, что ты готов заплатить кровью за испытанное счастье. Но то, что ты без борьбы отдаешь Хагену женщину, с которой у тебя зашло так далеко, у меня просто в голове не укладывается.

Глаза Давида оживились.

– Хаген нацелился на Мету, хотя я с ней расстался?

– Да.

Этот ответ менял все. Давид вскочил на ноги с твердым намерением бежать. Однако Натанель ожидал такой реакции. Его тень устремилась к молодому человеку и, прежде чем тот успел сориентироваться, опрокинула его на пол. Тело Давида с грохотом ударилось о половицы, из горла хлынула кровь. Он приготовился защищаться, но тень уже вернулась к своему хозяину.

Привлеченный шумом, на чердак поднялся Антон и, нахмурившись, посмотрел на Натанеля. Маленькая демонстрация силы, похоже, произвела на него впечатление. Давид с трудом приподнялся и прижал руку к раненому горлу. Казалось, помощник Мэгги собирается протянуть ему руку, но Натанель издал предостерегающий рык, и здоровенный парень остановился с ничего не выражающим лицом, безвольно опустив руки.

Внезапно на одном из нижних этажей послышался глухой грохот. Натанель, закатив глаза, повернулся к Антону:

– Будь так добр, задержи этот неловкий полтергейст, но только аккуратно. И подождите нас внизу. Сейчас мне не до раздражителей.

Едва Антон скрылся за дверью, как Натанель снова устремил взгляд на Давида. На лбу у того образовалась такая глубокая морщина, что ранка на брови угрожающе натянулась.

– Если хочешь спасти эту женщину, тебе не остается ничего другого, кроме как остановить Хагена. Думаю, ты уже это понял, – сказал Натанель, в то время как Давид подтянулся на сырой балке чердачного перекрытия. – Никто в стае не в состоянии выступить против него. Только ты и я обладаем даром вызывать волка.

– Тогда почему же ты просто не пошлешь своего волка, чтобы он рассчитался с Хагеном? – хрипло поинтересовался Давид. Очевидно, то, что его поставили на место, вызывало немалое раздражение. – У тебя достаточно легко получается указать мне подобающее место.

По лицу Натанеля ничего нельзя было сказать о его мыслях, когда он ответил:

– Мой волк не сильнее тебя, Давид. Ты хорошо это понимаешь. Ты подчиняешься только потому, что тебе нужна фигура отца. Твое желание говорит о тебе больше, чем тебе того хотелось бы, потому что это делает тебя предсказуемым.

Давид тряхнул головой, словно отгоняя назойливую муху.

– В данный момент мне это, честно говоря, до задницы. Сейчас я отправлюсь к Мете и позабочусь о том, чтобы она уехала из города. Поищи себе другого исполнителя на роль убийцы тирана. Вон, Антона спроси: может, у него найдется время для такой дурости.

Но прежде чем Давид успел сдвинуться с места, Натанель рыкнул на него. И словно его тело повиновалось неписаному закону, Давид остановился и сердито посмотрел на старика.

– В данный момент Хаген с Мэгги, и они вместе обходят границу с территорией Саши, – невозмутимо заявил Натанель. – Поэтому у нас есть еще немного времени, прежде чем Хаген займется делами сердечными и покажет твоей милой, на что способен вожак стаи, который чувствует себя преданным и отвергнутым.

– Звучит так, словно Хаген – какой-нибудь обиженный любовник. А ведь я не первый, кто оставил стаю. Ты извинишь меня? Я потратил достаточно много времени, таращась на небо, вместо того чтобы позаботиться о безопасности Меты. Ради болтовни с тобой я не стану рисковать и гадать, не отправил ли уже Хаген свою команду, чтобы познакомиться с ней.

– Давид, неужели так сложно понять, что для Хагена ты не просто рядовой член стаи?

Давид только отмахнулся и направился к двери, которая вела на лестницу. Натанель продолжал:

– Когда-то ты принадлежал Конвиниусу. Приемный отец не только передал тебе редчайший дар, но и оставил на тебе несмываемое клеймо – такое, которое обычно ставят только родители.

Услышав имя Конвиниуса, Давид замер. Выругавшись, он провел ладонью по волосам и повернулся к Натанелю, который, очевидно, был готов к такой реакции. Внезапно, без какого бы то ни было желания со стороны Давида, под его кожей оказалась тень волка, вызвав горячее покалывание.

– Какое, черт побери, отношение имеет ко всей этой истории Конвиниус? Натанель, если ты просто пытаешься меня удержать, я забуду об уважении и сломаю тебе шею, прежде чем ты успеешь послать на меня своего чертового волка.

По губам Натанеля скользнула улыбка, отчего его изможденное лицо исказилось.

– Расслабься, у нас достаточно времени, поскольку Хаген наверняка не откажет себе в удовольствии поймать дамочку лично.

– Ее зовут Мета!

Натанель только пожал плечами.

– Как пожелаешь. Для меня все люди одинаковы, все они словно тени. В отличие от тебя, я никогда ими не интересовался. – Давид попытался протестовать, но он строго посмотрел на него, и, повинуясь привычке, молодой человек промолчал. – Я хочу рассказать тебе кое-что о прошлом Конвиниуса. Вероятно, мне следовало сделать это гораздо раньше, тогда всего этого не произошло бы. Что ж, если задуматься, это не первая моя ошибка. – Натанель покачнулся, но справился с собой. – Неужели ты не мог выбрать уголок поуютнее? – спросил он, но Давид только нетерпеливо заворчал в ответ. – Как ты и сам знаешь, когда-то Конвиниус был в стае. Он пришел к нам в очень юном возрасте, еще совсем ребенком. В моих воспоминаниях он был беззаботным парнем, чувствовавшим себя в волчьей шкуре очень привольно. На голове у него было что-то вроде светлых кудрей, штопором торчавших во все стороны. Несколько десятилетий спустя я стоял перед его растерзанным трупом, и вид его наголо обритой головы произвел на меня огромное впечатление. Когда Конвиниус только прибился к нашей стае, я и представить не мог, что жизнь так изменит это жизнерадостное создание. С его закадычным другом Хагеном дело обстояло совершенно иначе.

Услышав эти слова, Давид озадаченно приподнял брови, и Натанель негромко рассмеялся.

– Верится с трудом, правда? Конвиниус и Хаген – воплощенные противоположности. Но что остается двум молодым людям, которые находятся в самом низу иерархии, как не держаться друг друга? Сложная ситуация – это сближает. Такая дружба не обращает внимания на различия. Тогда я совершил первую ошибку: я надеялся, что дружба с Конвиниусом направит Хагена по правильному пути.

Нетерпеливо махнув рукой, Давид прервал рассказ Натанеля.

– Все это действительно очень интересно, но, может, мы отложим экскурс в историю до другого раза?

– Нет, – сурово ответил Натанель. – Чтобы справиться с Хагеном, ты должен понять, кто он есть. Например, ты знал, что его воспитала другая стая, которая впоследствии его прогнала? – Давид только равнодушно пожал плечами, но это не остановило Натанеля. – Потому что волк убежал от него – так они это объяснили. В принципе, ничего удивительного, в юном возрасте волк еще способен самостоятельно принимать форму тени и заниматься собственными делами. Однако Хаген давно переступил порог возмужания. Вот только в глазах нашего тогдашнего вожака Пирошки он был совсем еще ребенком, и ее не волновало, что у него уже растут усы. Нам следовало быть настороже. Однако сначала все шло хорошо. Когда же на нашей территории начали происходить странные вещи, то, вероятно, лишь таланту Конвиниуса Хаген был обязан тем, что подозрение никогда не падало на него.

Натанель не мог больше сдерживать болезненный стон. Последние недели потребовали мобилизации всех его небольших резервов, и поиски Давида их исчерпали. Он трудом опустился на пол и провел ладонью по лбу, покрытому холодным потом. Где-то внутри, несмотря на беспокойство, охватившее демона, негромко утешающе взвыл волк.

Натанель в очередной раз осознал, насколько сильно страдает его спутник от того, что хранитель постепенно теряет силы. Оба давно уже понимали, что скоро им предстоит расстаться, но это нисколько не упрощало дело. Натанель слился со своим волком более чем кто бы то ни было в стае, а потому осознание того, что разлука скоро наступит, делало мысли о смерти невыносимыми.

Поколебавшись, Давид подошел к Натанелю и опустился перед ним на корточки. Злость в его взгляде сменилась беспокойством, хотя он по-прежнему не решался прикоснуться к старику. Натанель понял, что его состояние беспокоит парня. Что бы он ни делал, Давиду не удавалось отвернуться от него. Как бы ни гордился Натанель этим доказательством привязанности, в его планы она не входила. А он намерен был их придерживаться – на этот раз он не имеет права на ошибку.

Натанель медленно открыл свой дух и выпустил на волю воспоминания. При этом он глядел в широко распахнутые глаза Давида, который впервые столкнулся с этим даром демона. Давид привык к тому, что более сильные волки вторгаются в его воспоминания, чтобы контролировать и унижать его. Однако теперь ему открылся истинный смысл этого дара – объединяющий момент, который мог связать стаю воедино. И этот дар Хаген превратил в оружие для подавления.

Давид погружался в прошлое Натанеля, и лицо его окрасилось в серый цвет, словно его оставили все силы. Демон охватил его, окутал тенью. Наконец Натанель закрыл глаза и тоже погрузился в прошлое, чтобы отвести молодого человека туда, куда следовало.