Текст книги "Договор крови"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Дочь Марджори Нельсон, детектив в прошлом, а ныне частный сыщик – меньше всего ей бы хотелось иметь с ней дело именно сейчас.

– Передайте ей мои извинения, и... Нет. Если она придет в мое отсутствие, попросите подождать. Я вернусь, как только смогу. – Лучше знать, в каком направлении движется мисс Нельсон, разыскивая тело своей матери. Информация – всегда преимущество; неосведомленность же – путь к возможной катастрофе.

* * *

– Прошлой ночью в студенческом городке произошло убийство юноши. Кому-нибудь из вас известно хоть что-нибудь об этом происшествии?

Дональд повернулся так быстро, что едва не свалился с табурета.

– Доктор Брайт! Как вы меня напугали!

Женщина сделала еще один шаг вглубь лаборатории, мускул у нее на челюсти подрагивал, глаза под очками сузились.

– Ответь, будь любезен, на мой вопрос.

– Вопрос? – Он нахмурился, сердце еще частило, страх заставлял тщательно подбирать слова «В студенческом городке прошлой ночью произошло убийство юноши». – Ох, черт побери. – В его памяти всплыл номер девять, выползший на свет как раз в тот момент, когда из-за здания начали раздаваться крики. – Что именно заставило вас подумать, что нам что-то известно?

– Не старайся обмануть меня, Дональд. – Доктор Брайт говорила голосом профессионального лектора, которым привлекала внимание студентов, даже сидевших в последнем ряду аудитории, рассчитанной на семьсот пятьдесят слушателей. – Описание свидетельницы дает весьма точный портрет номера девять, и то, что я хотела бы знать... – Женщина стукнула по столу, и эхо от удара ладони по металлу прозвучало, словно ружейный выстрел. – Что, черт возьми, здесь вообще происходит?

– Он сделал это непреднамеренно, – вежливо отозвалась Кэтрин, выглядывая из-за герметичного бокса номера девять.

– А я-то думала, куда ты подевалась, – повернулась к ней доктор Брайт; ее ноздри гневно раздулись, когда она увидела, как спокойно, словно руководствуясь какой-то высшей целью, реагирует девушка на ее гневные возгласы. – Поскольку это существо, будучи мертвым, не может иметь какие-либо намерения, оно не нуждается в защите. Но вы оба, однако, не имеете подобного оправдания. Так что давайте начнем с объяснения, почему экспериментальный материал был вынесен за пределы лаборатории.

– Ох, да ничего подобного не было. – Дональд прочистил горло, когда доктор Брайт направила в его сторону убийственный взгляд, но продолжал говорить. Молодому человеку совершенно не хотелось, чтобы его обвинили в чем-то, в чем он не считал себя виновным. – Они сами ушли.

– Они сами ушли? – Ее бесстрастное повторение слов Дональда не могло никого ввести в заблуждение. – Они просто решили встать и прошвырнуться по окрестностям, нечто вроде вечерней прогулки, в этом вы хотите меня убедить? – Внезапное резкое повышение громкости речи походило на удар, эхом отразившийся от стен лаборатории. – Вы что, принимаете меня за идиотку?

– Так и было. – Кэтрин упрямо вздернула подбородок. – Мы закрыли за собой дверь. А когда возвратились, она оказалась открытой, а они исчезли. Мы обнаружили номер девять блуждающим по студенческому городку. – Пальцы девушки успокаивающе поглаживали крышку бокса. – А номер десять была найдена нами у многоквартирного дома, где она проживала, будучи Марджори Нельсон.

– Она шла домой, – добавил Дональд.

Кэтрин вздохнула.

– Она просто подчинялась прежнему алгоритму.

– Ты не видела ее лицо, Кэти.

– Мне этого и не надо. Мне известны параметры эксперимента.

– Но представь, что они изменились!

– Заткнитесь, вы оба. – Доктор Брайт на миг прикрыла глаза, и, когда открыла их снова, пробормотала: – Думаю, все зашло слишком далеко.

Девушка нахмурилась.

– Что именно?

– Все это.

– Но, доктор Брайт, ведь если номер девять на самом деле убил того парня, он действовал сам по себе. Это не было в нем запрограммировано. Этот поступок говорит о том, что он может обучаться. Он обучается!

– Это означает только, что он, то есть оно, убило кого-то. Тот юноша мертв.

– Да, и это очень скверно, но вернуть его уже невозможно. – Девушка замолчала, взвешивая их возможности, потом нахмурилась и покачала головой. – Нет, слишком поздно. – Ее взгляд изменил направление. – Но мы можем заняться исследованием вновь полученных данных. Это ведь серьезный шаг вперед. Номер девять, судя по всему, мыслит. Его мозг снова начал функционировать!

– Кэти! – Дональд слез с табурета и подошел к ней, на его лице было написано недоверие. – Неужели ты не понимаешь? Какой-то парень мертв. Это – часть твоего эксперимента. – Он звонко хлопнул ладонью по боксу с номером девять. – Он убил человека, а другая – она, она... – Дональд просто не мог подыскать подходящего слова. Нет, это было бы неправда. Он такие слова знал. Он просто не мог произнести их. Потому что, если бы смог их произнести, он должен был бы в них поверить. – Доктор Брайт, вы совершенно правы. Это зашло слишком далеко. Нам следует прикрыть все это хозяйство и рвать отсюда когти, пока полиция не проследит путь номера девять к нашей берлоге!

– Дональд, успокойся. Ты впал в истерику. Полиция не верит сейчас, и, похоже, никогда не поверит, что мертвый человек встал из гроба и, бродя по ночам, совершает убийства.

– Но...

Взгляд доктора Брайт заставил его умолкнуть; в свете новой информации она подавила угрызения собственной совести. На самом деле она уже не рассматривала инцидент только с точки зрения получения новых экспериментальных результатов. Он действительно мог стать гигантским шагом вперед.

– Если номер девять действительно мыслит, Кэтрин, мне не нравится то, о чем он думает.

На бледных щеках девушки появились красные пятна.

– Мне, следует признать, тоже, но ведь разве само по себе то, что его мыслительные способности восстановились, не значительное явление?

– Возможно, – согласилась доктор Брайт. – Если это действительно мысли, а не просто реакция на стимуляцию. Мы могли бы подготовить новую серию испытаний.

Дональд нервно сглотнул и предпринял еще одну попытку.

– Но, доктор Брайт, тот парнишка мертв!

– Твое мнение?

– Мы должны предпринять что-то!

– Что именно? Сдаться властям? – Она уловила его взгляд и спустя миг слегка улыбнулась. – Я тоже так не думаю. Прервать эксперимент? Это не возвратит несчастного юношу к жизни. – Женщина расправила плечи. – Должна сказать, я крайне раздосадована вашей беспечностью. Вы должны быть уверены, что подобная халатность никогда не повторится. Извлекайте их из боксов только при крайней необходимости. Никогда не оставляйте их одних, надежно не зафиксировав. Снимались ли электроэнцефалограммы у номера девять после того, как это произошло?

Кэтрин покраснела еще гуще.

– Нет, доктор.

– Почему?

– Номер восемь скончался ночью, и мы должны были приступить...

– Номер восемь уже мертв в течение некоторого времени, Кэтрин, и никуда не денется. Немедленно снимите энцефалограмму, необходимо определить, фиксируется ли мозговая деятельность.

– Да, доктор.

– И повторяю, держите их, Бога ради, под контролем. Я не собираюсь позволить разрушить свою карьеру из-за непродуманного, преждевременного обнародования наших исследований. Еще малейшее хотя бы проявление халатности, и я, не задумываясь, закрою проект. Ты все поняла?

– Да, доктор.

– Дональд?

Он кивнул в сторону второго бокса.

– А как насчет нее? Что, если... что, если...

«Что, если в теле Марджори Нельсон осталась душа?» Доктор Брайт услышала эти слова так же четко, как если бы молодой человек произнес их вслух. Она, однако, отказывалась разделять его опасения.

– Мы работаем как раз для того, чтобы отвечать на вопросы «что, если», Дональд; как и все ученые. А теперь... – Женщина взглянула на часы. – У меня назначена встреча с дочерью Марджори Нельсон. – Она помедлила у дверей и, обернувшись, снова обратилась к своим молодым подопечным: – Запомните. Если допустите еще одну оплошность, мы немедленно все прекращаем.

Как только ее шаги затихли в коридоре, Дональд глубоко, с завыванием, вдохнул. На его взгляд, все на самом деле зашло слишком далеко. Может быть, пришло время ему самому прекратить все немедленно?

– Ты можешь поверить в это, Кэти? Какой-то парень откинул копыта, а она всего лишь раздосадована.

Кэтрин оставила его реплику без ответа. Вниманием девушки завладел приглушенный стук, доносившийся из бокса. Ей вовсе не нравилось, как разворачивались события. Разумеется, доктор Брайт осознавала значимость усвоенной номером девять независимости и то, насколько жизненно важным было теперь сохранить чистоту эксперимента. Какое отношение имеют к этому карьерные соображения? Нет, ей тоже решительно не нравилось происходящее. Но единственной ее реакцией были лишь слова:

– Ему просто не нравится быть ограниченным.

* * *

«Дочь».

Слово проникло сквозь шум механизмов и звукоизолирующие прокладки бокса. Она привыкла выхватывать кончик нити из запутанного клубка воспоминаний.

У нее была дочь.

Она должна была что-то сделать.

Глава 8

Не в состоянии спокойно сидеть на месте, Вики мерила шагами приемную, ощущая на себе неотрывный сострадательный взгляд миссис Шоу. Она абсолютно не нуждалась в сочувствии, ей нужна была исключительно информация.

По правде говоря, она довольно болезненно отреагировала, когда ей показали ящик с личными вещами матери, но совсем не по той причине, как подумала, наверное, миссис Шоу. Если бы последняя запись в ежедневнике не была «Позвонить Вики», она бы вполне справилась.

– Не могу ли я предложить вам чашку кофе, моя дорогая?

– Нет. Благодарю вас. – На самом деле она бы с удовольствием выпила кофе, но была не в состоянии воспользоваться кофейной кружкой матери. – Вы не можете сказать, когда появится доктор Брайт?

– Думаю, уже скоро. Она должна проверить работу одного из своих аспирантов.

– Аспирантов? Что именно она преподает?

– О, на самом деле она не преподает, просто руководит несколькими выпускниками и аспирантами.

– Студентами-медиками?

– Я не вполне уверена. – Миссис Шоу вынула свежую салфетку и аккуратно промокнула глаза. – Ваша мать ответила бы вам более определенно. Она была личным секретарем доктора Брайт.

«Моей матери здесь нет». Вики постаралась скрыть свою мысль, учитывая, что она сопровождалась не чувством печали, а раздражением.

– Ваша мать по-настоящему уважала доктора Брайт, – продолжала миссис Шоу, бросив печальный взгляд на пустующий стол у противоположной стены комнаты.

– Мне кажется, она – личность, заслуживающая уважения, – успела вставить Вики, прежде чем вновь полился поток перемежающихся слезами воспоминаний. – У нее, кажется, две научные степени?

– Три. Доктор медицины и, кроме того, ей присуждена ученая степень доктора по органической химии и по микробиологии. Ваша мать всегда говорила, что назначение ее деканом факультета – самое мудрое решение администрации за всю его историю. Большинство академических ученых являются на редкость скверными администраторами, а большинство администраторов совершенно невосприимчивы к нуждам академической науки. Ваша мать называла доктора Брайт неким мостом между двумя этими мирами.

«Почему, черт побери, она все время возвращается к памяти о моей матери?» – подивилась Вики, в то время как миссис Шоу с переменным успехом сражалась с тремя телефонами одновременно.

– Да, профессор Ирвинг, я прослежу, чтобы она ознакомилась с вашим посланием сразу же, как только появится. – Миссис Шоу опустила трубку на рычаг и вздохнула. – Вот так и проходит весь день. Все хотят что-то от нее получить.

– Думаю, у доктора Брайт остается слишком мало времени для научных исследований.

– Для исследований? Да она едва находит время, чтобы наспех перекусить, так она занята. – Положив руку на груду скопившихся служебных записок, выглядевшую весьма впечатляюще, миссис Шоу возвысила голос. – Она вынуждена бегать с одного заседания на другое, решая в промежутках между ними одну проблему, другую, третью, ее заваливают все новыми отчетными формами, требуют представлять обзоры и доклады, подводить годовые итоги для того, а полугодовые итоги – для другого, а еще каждые две недели для третьего...

– И только Господь знает, как я смогу справиться со всем этим без помощи вашей матушки.

Миссис Шоу покраснела, и Вики обернулась к двери.

– Простите, что заставила вас ждать, мисс Нельсон. – Доктор Брайт пересекла комнату и протянула руку за бумагами. – Но, как вы уже слышали, я в самом деле чрезвычайно занята.

– Я не обременю вас дополнительной проблемой, доктор. – Что-то в облике этой крепко сложенной женщины в накрахмаленном белом халате оказывало умиротворяющее воздействие, и Вики последовала за ее приглашающим жестом в кабинет, ощущая себя увереннее, чем в течение последних нескольких дней. Внезапно она вспомнила, как мать описывала свою новую начальницу, сразу после того, как та стала деканом факультета – самоуверенной настолько, что даже необходимость задать какой-либо вопрос в ее присутствии казалась бессмысленной. Тогда Вики просто рассмеялась, но сейчас поняла, что имела в виду мать. Она сама отчасти испытала на себе парой дней ранее такое воздействие. Именно доктор Брайт направила ее в больничный морг, и она сама обратилась к ней за помощью, чтобы та взяла на себя произнесение прощальной речи.

Перед тем как они обнаружили, что в прощании не было необходимости.

Пока Вики усаживалась в одно из кажущихся удобными, обитых кожей кресел, доктор Брайт обошла вокруг письменного стола и села, поместив перед собой стопку аккуратно сложенных листов бумаги.

– Обычно такие дела не отнимают у меня много времени, – пояснила она, бросив недовольный взгляд на эту кипу. – Но сейчас конец семестра, и бюрократическая бессмыслица, с которой следовало бы покончить еще несколько месяцев тому назад, требует немедленного решения.

– Вы не можете поручить это кому-либо другому?

– Наука и администрация говорят на двух различных языках, мисс Нельсон. Если я поручу это другим, мне придется взять на себя роль переводчика. Честно говоря, мне гораздо легче сделать все самостоятельно.

Вики узнала знакомую интонацию; она сама довольно часто к ней прибегала.

– Наверное, вы предпочли бы, скажем, работать с пробирками, ну или, в общем, с чем-то более материальным, нежели бумаги?

– Вовсе нет. – Доктор Брайт улыбнулась, и невозможно было усомниться в искренности ее слов. – Мне доставляет истинное удовольствие руководить людьми, видеть, как каждый винтик в очень сложном механизме продолжает успешно работать на предназначенном ему месте. – Возможно, точнее было бы сказать, «на месте, предназначенном мною», но доктор Брайт никому не позволяла проникать столь глубоко в суть своего характера. – Теперь, когда мы установили, что я получаю удовольствие от своей работы, есть ли необходимость в продолжении дальнейшего исследования этой темы, мисс Нельсон? Миссис Шоу сказала мне, что вы хотите расспросить меня об анализах, которые я проводила для выяснения состояния здоровья вашей матери.

– Да. – Ранний утренний звонок к доктору Фридман подтвердил предположение, что лечащий врач ее матери знала о проведении этих анализов, так что они, возможно, не имели ничего общего с... конечным результатом. Но они были отправной точкой, с которой можно было начать. Вики извлекла лист бумаги и авторучку из глубин висящей у нее на плече сумки. – Полагаю, что они касались состояния ее сердца?

– Это так. Хотя я уже довольно длительное время не занимаюсь медицинской практикой, я имею диплом доктора медицины, а ваша матушка, по понятной причине расстроенная, хотела услышать мнение еще одного специалиста.

– И что вы ей сообщили?

– Что без оперативного вмешательства ей, возможно, осталось жить не более полугода.

Почти в точности те же слова, что сказала Вики лечащий врач ее матери.

– Так почему же она не решилась пойти на операцию?

– Это не столь просто, – ответила доктор Брайт и, откинувшись на спинку кресла, переплела перед собой пальцы. – Всегда существуют списки ожидающих сложной операции, особенно трансплантации, а именно это требовалось вашей матери, и с учетом сокращений бюджетного финансирования...

Карандаш в руке у Вики дернулся, царапая бумагу, а голос прозвучал сквозь стиснутые зубы.

– То же самое сказала доктор Фридман. «Ваша мать, возможно, умерла из-за проклятых сокращений этого окаянного бюджетного финансирования». Я бы хотела взглянуть на результаты.

– Анализов? Но у меня их нет. Я отдала копии вашей матери, а она, я полагаю, передала их своему врачу и сочла, полагаю, что хранить их у себя нет смысла. – Доктор Брайт нахмурилась. – Я сделала для нее все, что могла. У вас есть основания сомневаться в поставленном мною диагнозе, мисс Нельсон?

– Нет. Разумеется нет. «Кроме того, вы были рядом с ней, а меня здесь не было. Теперь это уже не имеет значения». Кто-нибудь еще знал о результатах анализов?

– Почему вы об этом спрашиваете?

Вопросу этому Вики не удивилась, понимая, что возник он, в первую очередь, в ответ на ее собственный агрессивный тон. Она бы и сама задала его, если бы кто-нибудь поставил такой вопрос перед ней с подобным вызовом. «Блестящая техника расследования, Нельсон. Ты, похоже, напрочь забыла все, чему тебя когда-то учили». Быть может, если уж она действительно не в состоянии трезво мыслить, следовало привести с собой Селуччи? Нет. «Я не нуждаюсь в том, чтобы он держал меня за руку. Мне и прежде приходилось преодолевать ярость». Ведь она всегда была одной из лучших; числилась среди первых в своем выпуске; потом – одна из немногих женщин в штате столичной полиции. Вики глубоко выдохнула. Профессионалом она, без всякого сомнения, была.

– Тело моей матери пропало, доктор Брайт. Я намереваюсь найти его, и любая информация, которой вы пожелаете со мной поделиться, может оказаться полезной.

Ее собеседница наклонилась вперед, опершись обеими руками об стол.

– Вы полагаете, что тело вашей матери похищено кем-то из тех, кому было известно, что она скоро умрет?

Майк всегда говорил, что она не умеет лгать. Вики взглянула в глаза доктору Брайт и решила, что даже и пытаться не стоит.

– Да.

Доктор Брайт какое-то время выдерживала ее взгляд, а затем снова откинулась на спинку стула.

– Я могу быть уверена только в том, что кроме меня и доктора Фридман об этом знала еще миссис Шоу, хотя, возможно, это было известно и медсестре доктора Фридман. Я лично ничего не говорила никому; могла сообщить кому-нибудь миссис Шоу, да и, конечно, ваша матушка сама могла поделиться с кем-то из своих друзей.

– Она никогда не упоминала при мне об этом, – вспылила Вики и тут же сжала губы, опасаясь, как бы с них не сорвалась еще какая-нибудь неразумная фраза. Она и этого не намеревалась говорить.

– Учитывая то обстоятельство, что мы пользовались оборудованием университета, – продолжила доктор Брайт, снисходительно делая вид, что не заметила очередного вызова, – как вы понимаете, я не могу гарантировать, что кому-либо еще не известны результаты анализов.

– Понимаю. – Ограничивая ответ единственным словом, Вики надеялась, что таким образом, нарубит наименьшее количество дров. Жаль, что она должна использовать и другие слова; каждое последующее приобретает больший накал, чем предыдущее, однако не в ее силах было что-либо изменить. – Мне необходимо поговорить с теми сотрудниками факультета, с которыми моя мать общалась наиболее часто.

– В таком случае вам придется побеседовать с каждым, – сухо отозвалась доктор Брайт. – Но вы ведь, разумеется, не верите, что в этом может быть замешан кто-то из наших сотрудников?

– Тем не менее, именно с них следует начать проверку, вы меня понимаете?

«Отвечать вопросом на вопрос. Неплохой прием, мисс Нельсон, но я не собираюсь передавать в ваши руки контроль над ситуацией».

– Меня, однако, не могут не интересовать причины, почему вы так думаете.

Что касается причин, они основывались исключительно на том зловещем полуночном визите, упоминать о котором она не собиралась. Вики ощутила замешательство.

– Сотрудники вашего факультета – ученые.

– А зачем ученому похищать тело вашей матери?

Лицо доктора Брайт по-прежнему хранило бесстрастное выражение, но внутренне она еще раз отлупила Дональда за столь вопиющую беспечность. Она знала, что Кэтрин не может нести ответственность за обычные повседневные аспекты ситуации, но на него надеялась. Очевидно, за последней ночной вылазкой кто-то проследил. Одна лишь информация о том, что мертвая женщина ожила и блуждала по окрестностям, не могла послужить логическим объяснением внезапно возникшей твердой уверенности в том, что с этим может быть связан кто-то из университетских ученых.

– С такой же легкостью подобное мог сотворить, к примеру, отвергнутый любовник, – продолжала она. – Вы не допускаете такой возможности?

– У моей матери не было любовника, – резко заявила Вики. – Ни отвергнутого, никакого.

Под маской любезного сочувствия доктор Брайт порадовалась такой реакции. Разумеется, любовника у Марджори Нельсон не было. У преданных матерей никогда их не бывает. Вслух же она произнесла:

– Что ж, если вы так в этом уверены, побеседуйте с нашими сотрудниками. Должна ли я попросить миссис Шоу договориться для вас о встречах с ними? – университет большой, но есть масса способов представить его еще большим.

– Если вам нетрудно. Благодарю вас. – Прекрасно сознавая, что помощь доктора Брайт поможет пробиться сквозь прямо-таки пожирающую время академическую волокиту, Вики сама намеревалась попросить о такой услуге. То обстоятельство, что доктор Брайт оставалась в списке возможных подозреваемых, никоим образом не обесценивало подобную помощь. Характер поведения ученой дамы при ее оказании мог, фактически, быть использован как еще одна улика. – Также мне нужно будет поговорить с профессорско-преподавательским составом медицинского факультета. – Она собиралась начать с очевидного. Позже, если это будет необходимо, она расширит сферу поисков. Если понадобится, она разнесет на куски этот проклятущий университет, один квартал известняка за другим.

– Сделаю, что смогу. Если позволите мне дать вам совет, ваша мать поддерживала весьма дружеские отношения с доктором Девлином, микробиологом – «После разговора с этим старым ирландским распутником ты, голубушка, в течение многих дней будешь вынуждена отделять реальные факты от злокозненных сплетен». – Фактически он вполне соответствует обеим нашим теориям, как я себе представляю. Этому человеку она была далеко не безразлична.

– Обеим нашим теориям?

– Об ученом и об отвергнутом любовнике.

На мгновение Вики задумалась, могла ли мать увлечься таким человеком, который отказался бы смириться перед лицом смерти; могла ли извращенная любовь попытаться вернуть к жизни жалкое подобие ее матери, которое она видела в окне. «Нет. Это невозможно. И, кроме того, она бы мне рассказала, если бы начала с кем-то встречаться».

«Так же, как она рассказала тебе о состоянии своего сердца?» – спросил ее прежний голос.

Доктор Брайт, следившая за разыгравшейся в душе собеседницы эмоциональной бурей, перипетии которой не могли не отразиться на ее лице, пришла к выводу, что их экспериментам, судя по всему, непосредственная опасность не угрожает. Хотя, к сожалению, ужасная оплошность, допущенная прошлой ночью, непозволительно близко подвела мисс Нельсон к истине, и с этим нельзя не считаться. «Ну так я даю ей теперь кое-что новенькое, и это отвлечет ее мысли от главного. Думаю, из беседы с доктором Девлином она почерпнет массу нового для себя». Когда эта история заведет настырную девицу в тупик, всегда можно будет подыскать другой отвлекающий объект.

Тем временем даже для самого невнимательного наблюдателя, каковым доктор Брайт отнюдь не являлась, было очевидно, что дочери Марджори Нельсон едва удается удерживать себя от эмоционального срыва. Это, несомненно, служило препятствием объективному расследованию, и подобную ситуацию следовало использовать в своих интересах.

– Это просто удивительно, – прошептала она, как будто разговаривая с собой, – насколько вы напоминаете вашу мать.

– Я? – недоверчиво произнесла Вики.

– Вы выше ростом, конечно, и ваша мать не носила очки, но линия подбородка идентична, и движения губ при разговоре у вас точно как у нее.

«Движения губ...» Лицо матери всплыло у нее в памяти, а между ними – оконное стекло; расширившиеся глаза, беззвучно шевелящиеся губы.

– Фактически, у вас много схожих характерных особенностей.

Вики отчаянно старалась избавиться от этого ужаса, пытаясь восстановить прежнюю память о матери. Поднятая простыня, восковая бледность смерти, специфический запах больничного морга... И перед этим – телефонный звонок, так и оставшийся без ответа.

– Мисс Нельсон? С вами все в порядке?

– Разумеется. – Слово прозвучало как предупреждение.

Доктор Брайт встала, скрывая за вежливым сочувствием явное удовлетворение.

– Если у вас больше нет ко мне вопросов, боюсь, что вынуждена с вами попрощаться: список встреч, на которых необходимо мое присутствие, нарастает как снежный ком. Я попрошу миссис Шоу организовать все необходимое.

Вики положила свои заметки в сумку и также встала, поправляя очки.

– Благодарю вас, – произнесла она, с трудом заставляя себя формулировать обычные учтивые фразы. – И спасибо за то, что смогли уделить мне сегодня время. – Забросив сумку через плечо, она поспешно направилась к двери. Ее уже не заботило, все ли ей удалось выяснить из того, что она намеревалась. Ей хотелось как можно скорее выйти из этого кабинета. Из этого здания. Ей хотелось оказаться там, где никто не был знаком с ее матерью. Где никто не смог бы найти на ее лице сходство с лицом покойной матери.

– Мисс Нельсон, мы все скорбим о смерти вашей матушки. – Доктор Брайт хотела вложить в эту прощальную фразу скрытую издевку над поверженным противником, однако, к своему удивлению, обнаружила, что, вместо того чтобы проворачивать лезвие кинжала в ране, имеет в виду именно то, что говорит, и закончила разговор неожиданно искренними словами: – Офис без нее кажется опустевшим.

На полпути к двери Вики повернулась и кивком дала понять, что принимает соболезнование. Она не могла позволить себе произнести хотя бы слово и пожалела, хотя и всего на миг, что не прислушалась к Селуччи и пришла сюда одна.

Доктор Брайт развела руками, и ее голос прибрел интонацию благословения.

– Я могу гарантировать, что в последние мгновения она не страдала.

* * *

– Нет. Сожалею, детектив, но ни одна из этих фотографий не принадлежит Тому Чену, которого мы принимали на работу.

Майк вынул из пачки фотографию Тома Чена, студента медицинского факультета.

– Вы вполне уверены в этом?

– Абсолютно. У нашего мистера Чена волосы немного длиннее, выступающие скулы и совершенно другая линия бровей. В нашем деле нам приходится изменять форму множества лиц, детектив. – Мистер Хатчинсон-младший продолжил отвечать на молчаливый вопрос в глазах Селуччи. – Мы привыкли отмечать их характерные особенности.

– Да, полагаю, это вы должны уметь. – Майк вложил фотоснимки в большой конверт из плотной бумаги. Ни один Том Чен не посещал занятия на медицинском факультете в Королевском университете, как и не заканчивал курс обучения в нем за последние три с лишним года.

Детектив Фергюсон был более чем просто любезен, когда согласился позвонить в отдел кадров университета и попросить разместить эти фотографии на университетском сайте.

– Никаких проблем, – заявил он. – Я, разумеется, искренне хотел бы посодействовать экс-детективу Нельсон в ее неистовых поисках трупа. – Разговор перемежался звуками отрывистых глотков – звонок Селуччи явно оторвал его от завтрака. – Вам удалось прослушать утренний выпуск новостей? Половина всех наших сотрудников, чтоб этим мозглякам пусто было, не вышли на дежурство в связи с какой-то новой формой весеннего гриппа, а какому-то негодяю понадобилось задушить в студенческом городке паренька, который собирался покувыркаться с подружкой на заднем сиденье машины. У нас имеется пребывающая в настоящей истерике свидетельница, которая, если вам интересно мое мнение, слишком часто видела этот идиотский клип Майкла Джексона с мертвецами, и ни одного подозреваемого. И не мне говорить вам, что чем свежее труп, тем выше приоритет расследования именно этого преступления. Если телефонный звонок в отдел кадров университета успокоит на время вашу приятельницу и она оставит меня в покое, пока я разбираюсь с этой новой заморочкой, считаю, что на это я могу потратить пару минут.

Майк боролся с искушением рассказать Фергюсону, что Вики с Фицроем сперва решили было посодействовать закону и порядку в раскрытии этого последнего преступления, но затем пришли все же к выводу, что Генри лучше в это не вмешивать. «Ваш убийца – оживший труп, детектив. Откуда я знаю? Да один вампир сообщил, знаете ли». В Кингстоне есть специализированная клиника для психов, и Селуччи не собирался провести в ней остаток своей жизни.

Тем временем поискам злодея Игоря – героя новой постановки о докторе Франкенштейне, по совместительству, похитителя трупа – не было видно конца.

– Прекрасно, мистер Хатчинсон. – Пришло время изменить угол рассмотрения. – Вы говорили, что те, кто намеревается стать распорядителем на похоронах, обязаны пройти четырехнедельный испытательный срок в зале для траурных церемоний, прежде чем их допустят к программе профессионального обучения.

Мистер Хатчинсон-младший откинулся на стуле.

– Так и есть.

– А из кого обычно набирают таких стажеров?

– Из желающих пройти курс обучения в Хамбер-колледже в Торонто.

– Стало быть, этот молодой человек, кем бы он ни был, должен был пройти предварительное собеседование.

– О да, причем пройти его успешно. Сотрудники факультета санитарного просвещения затрачивают много сил, пытаясь уже на первой стадии исключить непригодных кандидатов, прежде чем они будут допущены к работе в похоронном бюро.

Майк нахмурился.

– Стало быть, существует некая вероятность, что Иго... Том Чен, я хочу сказать, проходил собеседование в Хамбер-колледже?

Мистер Хатчинсон вздохнул.

– Ну разумеется. Все было, как я теперь понимаю, сфабриковано, но он представил необходимую рекомендацию, и мы приняли его на стажировку.

– Да, все могут ошибаться время от времени. – Селуччи нацарапал несколько слов в записной книжке, чтобы не забыть позвонить в Хамбер, засунул ее в карман и встал, довольный, что может наконец удалиться. Похоронные заведения, с их неизбежными коврами, цветами и со вкусом подобранным убранством всегда вызывали у него неприятные ощущения.

– Я не стал бы на вашем месте беспокоиться по этому поводу. Не думаю, что вам часто представляется возможность оценивать характер человека.