Текст книги "Договор крови"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Майк решительно шагнул вперед.

– Где Генри Фицрой? – спросил он.

– У Кэтрин.

Он глубоко вздохнул и провел обеими руками по волосам.

– Хорошо. Где находится Кэтрин?

Доктор Брайт пожала плечами.

– Не имею понятия.

Глава 13

– Прекрасно. Давайте посмотрим, правильно ли я вас поняла. – Вики несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Кричать и швырять вещи – не те действия, которые помогут разрешить создавшуюся ситуацию. – Ваша аспирантка Кэтрин, которую вы называете помешанной, убила вашего второго подопечного, Дональда Ли. Когда вы позже, в тот же день, возвратились в лабораторию, то обнаружили, что она спрятала Генри, и вам неизвестно, где она сама и все остальные в данный момент находятся.

Доктор Брайт кивнула.

– По существу, все правильно.

Благими намерениями вымощена...

– Какого черта, что вы хотите сказать этим «по существу»? Уверена, вы все же знаете, где их можно искать. Отвечайте!

Ощущение отстраненности, вызванное воздействием алкоголя, дало трещину, как только Вики схватила доктора Брайт за лацканы лабораторного халата и почти выволокла ее из-за стола.

– Если бы вы отпустили меня, – едва смогла выдохнуть доктор, – я с большей легкостью могла бы... ответить на ваш вопрос.

Вики рявкнула в ответ нечто совершенно неразборчивое.

– Детек... тив!

Селуччи перевел взгляд на шесть дюймов выше головы доктора Брайт; на лице его застыло агрессивно-нейтральное выражение.

Воротник больно врезался ей в горло, и доктор Брайт осознала, что дальнейшее промедление может дорого ей обойтись.

– Кэтрин находится в старом здании биологического факультета. Ваш кровожадный приятель замкнут в одном из больших металлических боксов. Попытка вытащить его через выходную дверь и поместить в микроавтобус привлекла бы слишком много внимания. Где именно в здании... – Учитывая положение доктора Брайт, ее слова могли заслуживать доверия. – ...Этого я действительно не могу даже предполагать.

Вики незначительно ослабила захват, и доктор Брайт упала обратно на стул. Потирая шею, где ткань воротника впилась в кожу, она добавила: – И там же находится ваша мать. Где-то там. Ваша мертвая мать. Восставшая из гроба.

«Моя мертвая мать...» Нет, больше она такого выдержать не в состоянии.

– Вики?

Она безуспешно пыталась освободиться от образа матери, приникшей лицом к оконному стеклу, и тут внезапно наткнулась на обеспокоенный взгляд Селуччи.

– У нас есть признание, и мы с полным основанием можем позвонить детективу Фергюсону. Мы не имеем права делать что-либо по собственному усмотрению.

– Прекрасно, попытайся, Майк. – Она сглотнула, пытаясь увлажнить пересохшее горло. – Но ты забываешь о Генри.

– Вы не должны забывать о Генри Фицрое. – Над рукой, все еще потиравшей шею, губы доктора Брайт изогнулись в какой-то гротескной улыбке. – Мне бы хотелось услышать, как вы описываете его особенности местной полиции. Пока вы не найдете своего приятеля, вам придется скрывать всю эту историю. А после? Что будет после? – Она тряхнула головой, убедившись в их растерянности, и вздохнула, положив обе ладони на письменный стол. – Не беспокойтесь, я скажу вам. Никакого после не будет. Пока Кэтрин не свяжется со мной, у вас нет шансов найти Генри. Там, в этом старом помещении, выгорожены сотни бессмысленных, никому не нужных каморок, и она могла затащить его в любую из них. Вам придется просто сидеть здесь со мной, дожидаясь ее телефонного звонка.

– А потом?

– Потом я соглашусь на ее условия, она откроет мне, куда его спрятала, вы забираете его оттуда, вызываете полицию, и она заплатит за Дональда.

У Вики сузились глаза.

– А вы заплатите за мою мать.

– Мисс Нельсон, если это доставит вам удовольствие, я могу заплатить и за обед.

– Что, если она так и не позвонит? – потребовал ответа Селуччи, не давая возможности Вики отреагировать на вызов.

– Она сказала, что позвонит.

– А вы сказали, что она помешанная.

– Так оно и есть.

– Майк, я не могу ждать. – Вики сделала несколько шагов к двери, развернулась на каблуках и проделала их в обратном направлении. – Не могу полагаться на что-либо, что может и чего не может сделать сумасшедшая женщина. Я собираюсь найти его сама. Она...– Кивок в сторону доктора. – Сможет отвести нас в лабораторию. Мы начнем расследование оттуда.

– Ни в коем случае! – Она даже приближаться не станет к лаборатории. Достаточно скверно, то, что она все еще продолжала, несмотря на поглощенный виски, слышать, как Дональд взывает к ней. – Вам придется тащить меня силой. А это, как понимаете, может вызвать подозрения охраны. Поднимется переполох. Ваш Генри Фицрой кончит тем, что его конфискует правительство. Этого вы хотите? Желаете идти в лабораторию, ступайте ради Бога, но я вам в этом не помощник.

Вики наклонилась вперед, положив руки на письменный стол, кончики пальцев едва не касались докторских: ее поза заключала в себе угрозу большую, чем все ее прежние действия.

– В таком случае вы сообщите нам точное направление.

– А если нет, что последует? Постарайтесь понять, мисс Нельсон, вы не сможете расправиться со мной, как бы вам того ни хотелось, пока не вызволите из беды своего друга.

– Я могу расквасить твою проклятую физиономию.

– И чего добьетесь? Если вы будете выбивать из меня расположение лаборатории, гарантирую, что оно окажется не совсем точным. Попытайтесь реально взглянуть на вещи, мисс Нельсон, если сможете. Вы и присутствующий здесь ваш приятель можете пойти и попытаться найти мистера Фицроя, но меня вам в эту затею втянуть не удастся. – Даже на словах она не смогла бы описать путь к лаборатории. – Но чтобы показать, что я на вас не в обиде, могу дать вам некоторые указания. Существует вход в старое здание с подземной автостоянки. Предполагалось, что там будут установлены видеокамеры охраны, но на них не хватило средств. Не говорите только никому, что я вам об этом рассказала. Удачных поисков.

Майк дотронулся до плеча Вики и спокойно, но непреклонно оттащил ее от письменного стола.

– А чем вы займетесь, пока мы будем вести поиски?

– Тем же самым, чем занималась, пока не появились вы. – Доктор Брайт нагнулась и вынула из нижнего ящика стола непочатую бутылку шотландского виски. – Попытаюсь напиться дополного умопомрачения. Слава Богу, всегда держу в запасе лишнюю. – Ей только с третьей попытки удалось сорвать с бутылки пробку. – Уверяю вас, я никуда не собираюсь убегать.

– Нелегко в это поверить. Ведь самое малое, что вам грозит, – это обвинение в убийстве, – непреклонно заметила Вики, стряхивая с плеча руку Селуччи.

– Это вы все еще о вашей матери, не так ли? – Доктор вздохнула и на мгновение погрузилась взглядом в глубины янтарной жидкости, после чего продолжила: – Я совершенно потеряла... после того, как умер Дональд... интерес к игре. – Бутылка превратилась в серебряную гробницу. Женщина содрогнулась и вскинула голову, всматриваясь в глаза Вики за стеклами очков, – Прошу прощения, мисс Нельсон, если мои слова оскорбляют вас, но это было единственным, что меня интересовало, и по существу ничто другое меня совершенно не беспокоит.

Эта женщина говорила правду. Даже сквозь собственную скорбь, и ярость, и смятение Вики прекрасно видела это.

– Пошли. – Перебросив свою сумку через плечо, она головой указала на дверь. – Похоже, она и в самом деле никуда не уйдет.

– Ты ей веришь?

Вики еще раз внимательно взглянула в глаза пожилой женщине.

– Да. Верю. – Она помолчала, задержавшись перед дверью. – Еще один момент: сейчас это не имеет особого значения, но не воображайте, что позже вы сможете воспользоваться как козырем своим знанием об особенностях Генри...

– Позже, разумеется, – прервала ее доктор Брайт, осторожно, стараясь не пролить ни капли, наполняя стакан, – не имея на руках подлинных анализов этого создания, я могу хоть допосинения кричать на всех перекрестках, что ваш приятель вампир, и никто не поверит ни единому моему слову. К тому же, смею вас заверить, репутация разрывателя могил ничуть не способствует доверию в научном сообществе.

– Не говоря об убийстве одного из ваших аспирантов, – сухо подметил Селуччи.

Доктор Брайт фыркнула и подняла стакан в саркастическом салюте.

* * *

– Иисусе Христе... – Селуччи в отчаянии ударил ладонью об стенку. – Это здание – словно лабиринт; какие-то переходы, не ведущие никуда; аудитории с каким-то закутками и потайными кабинетами; лаборатории, внезапно возникающие из ничего...

Стоящая рядом с ним в нижнем холле здания Вики поигрывала мощным лучом своего фонарика. Хотя из четырех источников дежурного освещения исправным оказался лишь один, она смогла себе позволить не натыкаться на всевозможные препятствия, но этого было недостаточно, чтобы идентифицировать предметы, на которые она не натыкалась. Более или менее отчетливо она могла видеть лишь то, что выхватывал из темноты луч ее фонарика. Ей казалось, будто она движется по причудливым слайдам, проецируемым на стенах, вступая в кадр, который тут же сменялся следующим. Нервы были натянуты до такой степени, что женщина почти слышала, как они звенят при каждом ее движении.

Ее покойная мать ходила по коридорам этого здания.

Всякий раз, как только Вики передвигала световое пятно, ей приходила в голову одна и та же мысль: «Может быть, сейчас я увижу ее?» И когда оказывалось, что она опять стоит в очередном пустом помещении или просто в другом конце вестибюля, она снова задумывалась: «Возможно, она где-то рядом со мной, в кромешной тьме?» Под курткой и свитером блузка прилипла к телу, и время от времени ей приходилось перекладывать фонарик из одной руки в другую, чтобы вытереть вспотевшие пальцы.

– Так у нас ничего не выйдет. – Рука с фонариком опустилась, и вестибюль погрузился в темноту; осталась только лужица света, растекавшегося у ее ног. – Здесь все так запутано, что поиски по какой-либо системе ни к чему не приведут. Надо воспользоваться собственными мозгами.

– Да я не спорю, – кивнул Майк. Он подошел к подруге и решил, что теперь находится достаточно близко, чтобы она могла разглядеть его лицо. – Но мы имеем дело с сумасшедшей женщиной, в руках которой находится вампир. Такая ситуация вряд ли поддается логическому анализу.

– Должна. – Поправляя очки, скорее машинально, нежели по необходимости, Вики, не сосредоточиваясь на чем-либо конкретном, прокручивала в уме скудную информацию, которая у них имелась. При этом она не забывала следить за ночными шумами, ежесекундно ожидая приближения шаркающих шагов. Внезапно она резко обернулась к Селуччи.

– Доктор Брайт сказала, что Генри находится в большом металлическом боксе.

– Ну да, я это помню.

– И добавила, что он очень тяжелый.

– И что с того?

Губы женщины изогнуло нечто, напоминающее улыбку.

– Взгляни на пол, Майк.

Едва не столкнувшись лбами, они наклонились над серым тусклым кафелем, истертым подошвами тысяч ног. На его изборожденной множеством щербинок и вмятин поверхности четко выделялись отпечатки черных резиновых подметок.

– Если ящик настолько тяжел, как намекнула доктор Брайт, – сказала Вики, поднимая голову и глядя в глаза Селуччи, – он должен оставлять следы на полу. Резиновые подошвы оставляют потертости. А металлические колеса – бороздки.

Майк кивнул.

– Стало быть, мы ищем следы, которые остались за нашей помешанной девицей, когда она тащила ящик. Но здание все равно слишком большое...

– Верно. Но нам, напряги-ка мозги, известно, что она не смогла бы таскать его вверх или вниз по лестнице. – Вики подняла вверх руку с фонариком, освещая вестибюль. – Электричество включено, так что лифты должны работать. Мы проверим наличие отметин около входов в лифты на каждом этаже, а затем проследим до самого низа обратно.

Лицо Селуччи озарилось одобрительной улыбкой.

– Знаешь, это поистине блестящая идея.

Вики фыркнула.

– Спасибо на добром слове. Уж тебе-то не следовало бы выказывать излишнее удивление.

Они решили начать с восьмого этажа, самого верхнего, и постепенно спускаться до последнего, первого. На третьем они обнаружили то, что искали – отметины не только на кафельном покрытии, но и вмятины на металлическом пороге лифта, явно от двух пар колес примерно на расстоянии четырех футов друг от друга. Не произнося ни слова – их не требовалось, Вики и Майк вышли в вестибюль и позволили двери со скрипом закрыться за ними.

Как оказалось, на шум никто не обратил внимания.

Не желая привлекать внимание светом фонарика, она взяла Селуччи за плечо и позволила отвести себя в холл. С удивлением, двигаясь в полной темноте, она обнаружила, что испытывает меньшее напряжение, чем когда вглядывалась в узкий пучок света, что отбрасывал ее фонарик. Хотя женщина по-прежнему опасалась услышать приближающиеся шаги, напряжение, владевшее ею до настоящего момента, слегка спало. «Или, быть может, – рассудила она, крепче сжав плечо Майка, – это потому, что теперь у меня надежный якорь».

Когда они добрались до первого перекрестка, даже Вики увидела, куда им следует идти.

Коридор, лежащий перед ними, заливал резкий белый свет люминесцентных трубок.

Вики почувствовала, как Селуччи засовывает руку под полу куртки, и безошибочно определила, что он собирается сделать. Ее это удивило, поскольку им обоим хорошо были известны неприятности, с которыми можно было столкнуться при применении огнестрельного оружия.

– Разве это не слишком по-американски? – шепнула она, почти коснувшись его уха.

Сразу за углом он повернулся и наклонил к ней голову.

– Эта дамочка кое о чем забыла упомянуть, – произнес он, также понизив голос. – О том, например, что вокруг, кроме свихнувшейся гениальной ученой и твоей... ох...

– Матери, – бесстрастно закончила Вики. – Ты все сказал правильно. – Ее личные чувства не имеют отношения к сложившейся ситуации. «И я просто должна повторять себе это постоянно».

– Да, так вот здесь может бродить кое-кто еще – тот самый тип... ну или существо, не знаю уж, как сказать, что убило мальчишку. Мы не должны допустить, чтобы это повторилось.

– Майк, если оно уже умерло, какая польза может быть от стрельбы?

– Если оно умерло однажды, значит, его снова можно убить. – Голос Селуччи, произнесшего эти слова, звучал холодно и сурово.

– А я что, в таком случае, смогу использовать – разве что сильные выражения?

– Ты можешь подождать здесь.

– А не пошел бы ты куда подальше? – Это была бравада, скрывающая страх. Только не одна. Не в темноте. Не в этом жутком здании.

Они двинулись к распахнутой двери. На границе света Вики высвободилась из руки Майка.

– По счету пять. – Его теплое дыхание коснулось ее щеки, а потом он решительно шагнул в открытую дверь.

Следующие пять секунд, когда она с закрытыми глазами прислонилась затылком к стене, не уверенная, хватит ли у нее мужества открыть их снова, показались Вики самыми продолжительными в ее жизнь. На счет пять она с трудом сглотнула, раскрыла глаза и осмотрелась вокруг, а потом заглянула в комнату, сознавая, что напротив, в дверном проеме, Селуччи повторяет ее движения.

Несмотря на то что женщина прикрыла глаза, чтобы не дать им заслезиться от яркого света, зрение к ней вернулось лишь через некоторое время. Это, без всякого сомнения, была лаборатория. Очевидно, что ее только что покинули, причем в крайней спешке. Пять лет службы в полиции научили Вики распознавать это обстоятельство по виду беспорядка, оставшегося после подозреваемых, которые спасались бегством от преследования.

Двигаясь крайне осторожно, они отошли от двери, медленно повернулись и одновременно наткнулись глазами на герметичный бокс, механически жужжавший в дальнем углу комнаты.

Вики поспешно шагнула к нему, но остановилась на полдороге.

– Если это та самая лаборатория, нам известно, что Кэтрин переместила Генри отсюда...

– Стало быть, в этом ящике находится не Генри.

– Может быть, он пуст.

– Вполне возможно.

Но оба они в этот вариант не верили.

– Имеет смысл выяснить наверняка. – Совершенно бессознательно ноги понесли ее к боксу, но на расстоянии вытянутой руки женщина остановилась. Все, что ей оставалось сделать, – это протянуть руку вперед и поднять крышку.

«...И поднять крышку. Ох, мамочка, прости меня, я не могу». Она презирала себя за эту трусость, но не могла перебороть ни внезапный холодный пот, заструившийся по позвоночнику, ни слабость в коленях – ей казалось, что еще миг, и она упадет навзничь.

– Все в порядке. – Это вовсе не было «все в порядке», но так нужно было сказать, и Майк произнес эти слова, подскочив к подруге и положив руку на задвижку. – Тебе в самом деле не следовало сюда приходить.

– Нет. Я должна быть здесь. – Уж хотя бы пассивным наблюдателем она могла оставаться.

Селуччи, не сводящий с нее глаз, яростно поклялся про себя, что кто-то обязательно заплатит за боль и страдание подруги, которые были очевидны, несмотря на маску, застывшую на ее лице, и поднял крышку.

Эффект от открывшегося перед ними зрелища оказался столь сильным, что женщина покачнулась и непременно упала бы, если бы Майк не подхватил ее. Вики разрешила себе на миг опереться на его сильную руку, но тут же решительно оттолкнула ее. С самого начала она заявила, что намерена найти свою мать. «Почему же я испытываю такое огромное облегчение, что мы нашли не ее?»

На обнаженном теле молодого мужчины азиатского типа внешности резко выделялись вспухшие багровые рубцы, плотно стянутые грубой черной ниткой. Его тонкую шею окружало, как воротник, кольцо зловещих багровых пятен. Пластиковые трубки тянулись к обоим локтевым суставам и к внутренним поверхностям бедер. Через весь лоб, частично скрытый прядями черных как смоль волос, проходил еще один разрез, стянутый скобками.

За годы службы в полиции оба они повидали трупов больше, чем хотелось бы помнить. Молодой человек в боксе был мертв.

– Майк, его грудь... она...

– Я вижу.

Еще два шага вперед, и она уже была в состоянии протянуть руку и слегка прикоснуться кончиками пальцев к коже над диафрагмой. Она была холодной как лед. Но грудь мертвеца вздымалась и опадала, вызывая ощущение, будто нечто под ней вибрирует.

– Боже правый... Там какой-то двигатель. – Вики отдернула руку и непроизвольно вытерла пальцы о куртку. Подняв голову, она увидела, что Селуччи осеняет себя крестом. – Ведь доктор Брайт, как мне кажется, не упоминала об этом?

– Нет. – Он засунул пистолет обратно в наплечную кобуру. Похоже было, что в ближайшее время он ему не понадобится. – Но что-то подсказывает мне, что мы наконец нашли Дональда Ли.

В этот момент глаза молодого человека открылись.

Вики не могла шевельнуться, даже если бы и захотела. Как не смогла и отвернуться, когда взгляд темных глаз стал перемещаться с нее на Майка и обратно.

Какой-то мускул сдвинулся под багровыми вмятинами на горле.

Серовато-синие губы медленно раздвинулись.

– Убейте... меня...

– Святая Мария, Матерь Божья, он живой.

Темные глаза снова скользнули к Селуччи.

– Нет...

– Нет? Что вы подразумеваете под этим «нет»?

– Он подразумевает, что он не живой, Майк. – Все внутри Вики кричало от ужаса. Она постаралась не обращать на это внимания. – Он такой же, как моя мать. – «Она прижимала руки к оконному стеклу. Зубы беззвучно двигались». – Он мертв. Но он здесь в ловушке.

– Убейте... меня... прошу...

Вцепившись пальцами в сгиб локтя Селуччи, женщина оттащила его подальше от бокса. Здесь она хоть вздохнуть могла посвободнее.

– Мы должны что-то предпринять.

Майк по-прежнему не мог оторвать взгляд от бокса.

– Но что мы можем сделать? – хрипло спросил он.

Вики боролась с желанием повернуться и убежать сломя голову из этого кошмарного места; огромным усилием воли ей удалось взять себя в руки.

– То, о чем он просит. Мы должны умертвить его.

– Если он жив, умертвив его, мы совершим убийство. Если же мертв...

– Он мертв, Майк. Он сам говорит, что мертв. Разве мы можем уйти и оставить его в таком состоянии?

Женщина ощутила, как ее охватывает волна дрожи, и еле расслышала ответ Селуччи.

– Вики, мы дошли довсех мыслимых пределов. – Это в самом деле было нечто кошмарное. Это не демоны и оборотни, и не мумии, и не писатель дамских романов в возрасте более четырех с половиной сотен лет. Майк думал, что тринадцать лет, проведенных на полицейской службе, научили его разбираться во всем на свете, а события прошлого года дополнили все оставшиеся пробелы в его познаниях. Должно быть, он ошибался. – Я не могу...

– Мы должны.

– Почему? – Потрясенный ужасом, он говорил едва ли не шепотом.

– Потому что мы обнаружили его. Потому что мы – единственное, на что ему осталось надеяться.

«Нас это не касается. Пусть кто-нибудь другой разбирается со всем этим». Однако, обернувшись и взглянув в лицо подруги, Селуччи понял, что не может произнести эти слова вслух. Он распознал взгляд человека, приблизившегося к пределу своих сил, с кем жизнь обращалась слишком жестоко, и случалось такое слишком часто, но он увидел, кроме того, как решительно сжались ее губы. Она не могла просто повернуться и уйти прочь, оставляя здесь Дональда Ли, душа которого томилась в кошмарном узилище мертвой плоти. А он не мог уйти и оставить ее. Приложив страшное усилие, чтобы заставить себя говорить, он спросил:

– Как мы это сделаем?

Медленно взвешивая слова, словно сознавая, что сейчас окончательно утратит самообладание, если у нее вообще хоть что-то от него оставалось, Вики прошептала:

– Он мертв. Мы знаем это. Он сам нам об этом сказал. Но его... – Мировоззрение двадцатого столетия внесло дополнительные затруднения в выражение того, что было ужасающе ясно. – ...Но его душа оказалась взаперти. Почему? Единственное отличие этого тела от любого другого... – «За исключением тела моей матери». Она чувствовала, как сама начинает стремительно скользить в бездну. «Нет! Не думай сейчас об этом». – ...В том, что кто-то вселил в него искусственное подобие жизни. Именно это обстоятельство заставляет его находиться в ловушке.

– Так что мы должны отключить его от этого жизнеобеспечения?

– Да. Это будет самым разумным.

– Вики. Хотя бы один из нас должен быть уверен.

Женщина вскинула голову и встретилась с ним взглядом.

Спустя мгновение Майк кивнул.

Все это дело – вынуть трубки и муфты соединительных шлангов – заняло у них немного времени, обыденные движения отделили друг от друга представления о том, что следовало сделать, и чувства, которые они при этом испытывали. Ни один из них не прикасался к телу дольше, чем это было абсолютно неизбежно.

– Есть ведь еще и другие, и находятся они, я думаю, неподалеку.

В этот момент Вики увидела входной разъем, скрытый под густыми жесткими прядями, и проследила кабель, соединявший его с компьютером. Покосившись на послание Кэтрин на экране, она села на табурет и, пытаясь удержать пальцы от дрожи, взялась за компьютерную мышь.

– Кажется, следует загрузить программу перед... – Имелась только единственная область, куда могла быть загружена программа. – Хорошо. Ведь если программа была загружена, ее можно и стереть. – Отерев влажные ладони о бедра, женщина села в кресло.

– Ты уверена, что знаешь, что делаешь? – спросил Селуччи, готовый воспользоваться любым предлогом, чтобы отойти подальше от ужасного существа, лежащего в герметичном ящике. – Это устройство кажется мне сложнее, чем то, которым я пользуюсь дома.

– Насколько сложным оно может быть? – пробормотала Вики, помечая нужный файл в каталоге. – Все это, в конечном счете, записывается в виде нулей и единиц. И, кроме того, – с угрюмой сосредоточенностью добавила она, нажимая на кнопку перезагрузки системы, – ничего худшего, на мой взгляд, произойти уже не может...

Ее глаза быстро пробежали по главному меню.

– Майк, как ты понимаешь слово «инициализировать»?

– Нечто такое, с чего следует начинать?

– Я тоже так думаю. – В конце перечня действий, которые необходимо было инициализировать, стоял код программы. Ее пальцы замерли над клавиатурой.

– В чем дело?

– Мне предложено заново инициализировать мозг Дональда.

– А что еще можно сделать?

– Стереть его из памяти. Однажды мне уже приходилось форматировать винчестер. – Отодвинув табурет от письменного стола, Вики встала и поправила очки. – Надеюсь, что эта процедура освободит его.

– А если нет?

Женщина покачала головой.

– Тогда не знаю. – Если это не сработает, им придется оставить его здесь и надеяться, что, по мере того как тело будет медленно разлагаться, тот же процесс будет происходить и с сознанием «Сознавать, что ты умер. Видеть, как гниет твое тело. Полагать, что лишь это может быть твоей единственной надеждой...» Она яростно сопротивлялась рвущейся изнутри истерике. «Позже, – твердила она себе. – Позже, когда спасем Генри и мою мать... моя мать будет...»

Голос Селуччи прервал ее мысль.

– Ничего не происходит.

– Подождем еще немного. – С трудом заставляя себя передвигать ноги, она подошла к боксу и встала рядом с Майком. Если бы он не стоял там, она не смогла бы преодолеть это расстояние, по крайней мере, она так думала. Крепко сжав его теплую, такую надежную руку, Вики взглянула вниз, на лицо Дональда.

Темные глаза уловили ее взгляд и удержали его. На пределе своих сил, Вики даже не попыталась его отвести. Она осознала внезапно, что ужас и отвращение, охватившие ее, совершеннейшее ничто в сравнении с ужасом, пронзительно кричащим в глазах Дональда Ли.

В сравнении с тем, что испытывал он, ей вообще нечего было бояться.

Как только начал ослабевать страх, его место немедленно заняла ярость.

«Каков должен быть человек, способный сотворить такое с другим человеческим созданием?»

Внезапно глаза мертвого человека на мгновение расширились, и выражение ужаса и страдания в них сменилось недоверчивой радостью.

Затем его лицо перестало вообще что-либо выражать.

Вики резко выдохнула, сообразив вдруг, что уже некоторое время вообще забывала дышать.

– Ты видел это?

– Да.

– Остались у тебя сомнения, что мы поступили правильно?

– Ни единого.

Они вместе склонились над боксом и опустили крышку.

* * *

Оказавшись в темноте, Генри задумался, какая часть ночи у него осталась. Прошла, несомненно, уже дюжина часов после заката, если не больше. «Почему в таком случае я не чувствую приближения рассвета?» Голод терзал его и стремился вырваться на свободу, а сталь обернулась вокруг него подобно савану, и он столь же мечтал о забытьи, сколь его и страшился.

Он мысленно перебрал все свои встречи с Вики. «Дочего же несправедливо, что целый год проносится в памяти так быстро». В то время как меньшая часть того, что их объединяло, добавляла силу голоду, большая помогала с ним бороться. Вики подарила ему свою жизнь, не только свое тело и кровь. Выковала дружбу из сложившихся обстоятельств. Помогала ему, когда это было необходимо. Доверилась ему. Получила взамен его доверие.

Страсть. Дружба. Необходимость. Доверие.

«Все вместе – это и есть любовь». Рассматривая происходящее с такой точки зрения, он предполагал, что Вики на самом деле не было необходимо говорить, что она любит его. «Хотя мне было бы приятно это услышать...»

Вампир попытался вспомнить, сколько раз он слышал эти слова. Сотни голосов выкрикивали их; женские голоса, мужские, он утешал их всех, отыскивая в прошлом мерцание золота сквозь окалину. Тысячи ночей проскользнули мимо, сотни тысяч, и изо всех них разделенная страсть и дружба, и необходимость высветили только четырех: трех женщин и мужчину, с которыми он, помимо постели, разделял и доверие, достаточное, чтобы возникла любовь.

– Джиневра. Густав. Сидони. Бет, – шептал он в темноте их имена. Скольким другим он позволил ускользнуть из памяти, забыться, но эти все еще оставались. Только четыре за все эти годы...

Двоих из них его лишило насилие, одного – несчастный случай, еще одного – время.

Он ощущал, как тоска сгущалась до состояния ощутимой реальности, угрожая сокрушить его своей тяжестью.

– Вики. – Пятое имя. Живое имя. – И, как говорится... – Хотя он знал, что это не доведет до добра, Генри прижал неповрежденную руку к крышке с силой, какую позволили ему изнеможение и боль... – ..."надежда умирает последней".

Мускулы напряглись, темнота приобрела красноватый оттенок, потом рука опустилась вниз, и его едва не оглушили удары собственного сердца, колотившегося о ребра. Генри не имел ни малейшего представления, что именно он пытался доказать.

«Еще одно, последнее усилие во имя любви?» Он слегка пошевелился, пытаясь, насколько мог, изменить позу. «По крайней мере, я не оставлю позади себя ни одного скорбящего».

Тоска переросла в отчаяние и сомкнула свои ледяные пальцы на его горле.

Было бы так легко сдаться.

«Я – Генри Фицрой, герцог Ричмондский, королевский отпрыск».

«Я – вампир».

Он слишком устал. Этого уже было недостаточно.

"Вики меня не бросит.

Вики меня не бросит. Она непременно найдет меня. У нее достанет сил для этого. Доверься ей.

Она придет".

Аннабель приходила к нему. Это она возродила его из тьмы, давала насытиться от себя, обучила всему и, наконец, отпустила.

– Прислушайся к тому, что говорят твои инстинкты, Генри. Наша природа требует, чтобы мы охотились в одиночестве. Вот твоя территория. Я отдаю ее тебе и не стану с тобой за нее бороться.

– Но разве нельзя остаться и разделить ее со мной?

Она лишь улыбалась, ласково и печально.

Он прошел вдоль всей комнаты и, повернув назад, бросился на колени у ее ног. Еще совсем недавно он не остановился бы на том, что зарылся головой в ее колени, но теперь, вопреки положению, он не мог преодолеть расстояние между ними.

Ее улыбка становилась все более печальной.

– Узы, связывавшие нас ранее, после твоего обращения почти разорваны. Если я останусь, – мягко продолжила она,– одному из нас очень скоро придется изгнать другого, и это сотрет те прекрасные воспоминания, которые мы разделяем.

Голос охотника, раздававшийся все громче у него в голове, убеждал его, что она говорит правду.

– Тогда почему,– вскричал он,– ты обратила меня, зная заранее, что так случится? Зная, что мы так недолго сможем быть вместе?

Эбенового цвета брови сошлись над переносицей, пока она раздумывала над его вопросом.

– Я думаю,– медленно произнесла она,– что в то время я забыла об этом.

Его голос поднялся, отражаясь от сырых каменных стен заброшенной башни.

– Ты забыла?

– Да. Возможно, именно поэтому мы способны продолжать свое существование как вид.

Он склонил голову, крепко зажмурился, но его природа больше не позволяла проливать слезы.

– Мне больно, словно ты вырвала мое сердце и забрала себе.

– Да. – Ее юбки прошелестели, когда она встала, и он ощутил, как ее пальцы коснулись его волос в нежном благословении.– Возможно, именно поэтому нас столь мало.

Он никогда больше с ней не встречался.

– И это, – сказал он во тьму, тогда как отчаяние нарастало и уже почти не позволяло ему дышать, – не помогает. – Конечно, воспоминания о приятном можно использовать как оружие против панического осознания, что ты попал в ловушку и остался совсем один... Но и раньше ведь существовали тюрьмы и заключенные. – Он яростно зарычал. – Я смогу справиться с этим.