Текст книги "Гарри Поттер, эльфы, люди и притворщики (СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Опомнившись, Гарри ломанулся прочь, отчаянно зовя на помощь Данилу, Северуса, хоть кого-нибудь… Откачали, конечно, запустили остановившееся сердечко, а Гарри в который раз прокручивал в голове слова Эльма о том, что помощь ему нужна, а не трусливое убегание. Вот он дурак, испугался умирающего. Хорошо хоть на помощь догадался позвать… Терзается Гарри, переживает свою идиотскую трусость, а перед глазами так и стоит та картинка: последняя улыбка и янтарный взгляд умирающего эльфа. Подошла Лери, села рядом с Гарри и протянула ему кружку горячего мятного чая. Тот молча и благодарно взял кружку, обнял её ладонями и снова уставился в пустоту перед собой, собираясь и дальше страдать-терзаться. Но Лери не дала ему уйти в себя, она обняла его за плечи, легонечко покачала туда-сюда и серьезно сказала:

– Перестань, Гарри. Мы же спасли его, не дали ему уйти за грань.

– Но я его испугался… Умирающего испугался.

– И правильно сделал, Гарри. Мы живем в новом мире и не всегда знаем, что здесь безопасно, а что нет. Гарри, ты правильно поступил, твой страх здесь единственный верный друг и советник, и ты должен подчиняться ему, потому что страх и боль самые верные наши ощущения. И если мы не будем им следовать, мы погибнем. Ты, главное, помни, Гарри, ничего не боится только полный идиот и даун.

Тут на веранду вышел Михаэль, посмотрел на жену и старшего сына и устало улыбнулся:

– Всё в порядке, жить будет. Он назвался Тайгерисом, Данила перевел его имя как Тигровый глаз.

====== Глава двадцать четвертая. Мантикоры бывают разными ======

Прошло два дня. Тайгерис потихонечку поправлялся к радости Михаэля, а как же, он врач, спасатель и ему просто положено радоваться за спасение каждой жизни. Гарри старательно избегал той палаты, в которой находился крылатый пациент, и всеми силами увиливал от каких-либо обязанностей, но однажды он не успел, Лери перехватила его, всунула ему в руки поднос с ужином для Тайгериса и попросила отнести. Ну, делать нечего, пришлось пойти, отнести ужин этому… химере, чтоб его мантикоры покусали. Гарри и сам не знал, чем объяснить свою неприязнь к этому крылатому эльфу, возможно, всё дело в том, что этот тип стал причиной его слабости, страха, который тот нечаянно вызвал. Как бы то ни было, но Гарри донес поднос до палаты, зашел и, стараясь не смотреть на обитателя комнаты, поспешно прошел к столу. Сгрузил на него поднос и так же быстро пошагал к двери, спеша покинуть помещение, но… Последовавший вопрос буквально пригвоздил его к месту:

– Кто здесь?

Гарри медленно обернулся от двери, до которой уже почти успел дойти, пристально посмотрел на летуна и тут же удивленно замигал. И было от чего: крылатый эльф сидел на корточках на краю кровати и слепо шарил перед собой рукой. Вот он добрался до края стола, затем до подноса и, нащупав глубокую тарелку с бульоном, неуверенно замер, явно не зная, что делать дальше. Гарри, воздев глаза к потолку, мысленно выругался, хотя хотелось вслух и громко… Как-то никто не удосужился ему рассказать о том, что этот тип слепой и беспомощный, а может, и говорили, да только он прослушал, не желая участвовать в судьбе крылатого эльфа. А тот, упираясь кончиками крыльев в постель позади себя, повторил вопрос:

– Да кто здесь? Я твои шаги не узнаю… кто ты?

– Я Гарри. Вы не видите меня, сэр?

Говоря это, Гарри вернулся к кровати и теперь внимательно всматривался в красивое, породистое лицо. При свете дня глаза того не отсвечивали так ярко, как тогда, на закате, сейчас они были светло-карими и неподвижными, невидящими. Услышав голос Гарри, Тайгерис улыбнулся, отчего на его щеках появились глубокие ямочки, и сообщил:

– При свете дня я ничего не вижу, Гарри, я ночной охотник.

За словом «охотник» в воздухе так и повисло невысказанное «хищник», особенно если учитывать его внушительные клыки и когти. Из легкого ступора Гарри вывел следующий вопрос Тайгериса:

– Ты не подашь мне тарелку? Я чую запах бульона, но не вижу, сколько его, не хотелось бы расплескать.

Гарри понял и осторожно пододвинул тарелку, потом дал ложку и направил его руку, давая понять, откуда черпать. Ел тот вполне культурно и вел себя достаточно цивилизованно, по крайней мере он знал, что такое ложка… А интерес Гарри всё возрастал и возрастал, он смотрел, как тот ест, и отмечал всё новые подробности в его внешности. Странное создание, по своей сути он являлся химерой и сейчас, сидя вот в такой позе, он очень сильно напоминал горгулью, каменную статую на крыше Нотр-Дама. Дождавшись, когда он доест, Гарри спросил:

– Простите, а кто в вас стрелял?

Тайгерис поморщился, но ответил:

– Не в меня стреляли, а в подругу мою. Стычка у них в селении вышла, и Гален, это кузнец тамошний, решил, что незачем всяким мантикорам небо коптить. Это ночью было, устроили засаду на Меррайю, а мы с ней вместе в ту ночь охотились, я заметил и вмешался, как видишь, не очень удачно с моей стороны. Но это неважно, главное, она успела спастись.

Гарри с трудом дослушал, с первого упоминания о мантикоре его окатила волна сильнейшего отвращения, да что он тут… себе воображает, тварь! Защищать мантикору, такую же тварь, как и он сам!

С этого момента Гарри перестал заходить в комнату окончательно, ему Тайгерис совсем разонравился, да и чего ждать от существа, которое водит дружбу со смертельно опасными мантикорами, известными волшебникам в категории опасных существ класса пять икс, то есть не поддающиеся приручению и крайне ядовитые впридачу.

А несколько дней спустя после памятного разговора произошло одно событие, которое надолго встряхнуло их. Произошло это во время прогулки по холмам на западном берегу озера, которое, кстати, назвали озером Соломона, а саму долину поэтично окрестили Долиной Мирабель. Итак, спокойная, мирная семейная прогулка, Михаэль и Лери идут, взявшись за руки, впереди Люпин и Север, сам Гарри чуть поотстал, наслаждаясь теплым солнечным днем, и ничто не предвещало… когда над озером совершенно беззвучно распахнулись два крыла и огромный бронзовый ранкориал по широкой спирали пошел на снижение, сжимая в лапах небольшую кабину. Михаэль и Лери переглянулись и тут же, не сговариваясь, побежали к дому, куда только что приземлился дракон. Гарри подхватил Севера и, кивнув Люпину, помчался следом. Подбежав к кабине, они увидели, как из неё вышел мужчина, высокий и желтоволосый, с черной повязкой на правом глазу. Окинув единственным зеленым оком подошедших людей, он обратился к Михаэлю:

– Аэльтонвейденвэйр сказал мне, что здесь помогут, моя жена не может разродиться, никак не пойму, то ли плод неправильно лег, то ли сразу двое лезут и застряли в шейке матки…

Разумеется, не успел он договорить, как Михаэль, схватившись за голову, бросился в кабину, чтобы, однако, выскочить обратно с выпученными глазами и заиканием. И с трудом выговорил, вернув глаза обратно в глазницы:

– Это… простите, ваша жена?

Лери удивленно почесала в ухе и переспросила:

– В чем дело, Михаэль?

А тот трясущейся рукой ткнул в сторону кабины и продолжил высказывать претензии одноглазому:

– Вы хотя бы предупреждайте, что ваша жена не человек. И ещё, ищите ветеринара, я никогда в жизни не принимал роды у львиц!

И, конечно, после таких слов Лери, полная любопытства, устремилась в кабину. После недолгой тишины раздался её восторженный возглас:

– Вау! Мантикора!..

И тут же высунулась наружу, торопливо сказала мужу:

– Позови Дерека, у него больше опыта, он имел дело со львами.

Михаэль кивнул, оглянулся, увидел Гарри, вспомнил про Эльмо, Патронуса-сенбернара и попросил у сына:

– Гарри, будь добр, пошли Эльма за Дереком. Поторопись, прошу.

Ну что делать, не спорить же… И Гарри, скрепя сердце и загнав подальше неприязнь к существу под названием «мантикора», позвал Эльмо. Проводив же взглядом серебряного сенбернара, повернулся к кабине да так и замер – одноглазый незнакомец и Лери, поддерживая с двух сторон, осторожно вели… Гарри даже икнул от неожиданности, сразу вспомнив сфинкса, которого видел на третьем туре Турнира Трёх Волшебников. Голова женская, каштановые волосы, серые глаза, вполне обычное лицо, а вот тело, да, львиное, очень беременное львиное тело… Тут ему пришлось со стыдом признать, что он, в принципе, даже не знает, как вообще выглядит мантикора. Слышать слышал, ну пару стилизованных картинок видел в древних бестиариях, и если верить им, то мантикора должна выглядеть как помесь скорпиона с крабом и тем же львом, но никак не как эта измученная тяжелыми родами женщина, которая, с трудом переставляя мощные желтые лапы, тяжело шагает к дому, глухо постанывая от боли. А рядом с ней идет её одноглазый муж, поддерживает и тихо, успокаивающе бормочет:

– Тише-тише, ещё немного, ещё чуть-чуть, потерпи, Меррайя…

Что?! Гарри, оглушенный совестью, потрясенно смотрел вслед. Меррайя, так вот кого защищал Тайгерис!.. Чувство вины лавиной обрушилась на Гарри, за что… за что, спрашивается, он целую неделю презирает Тайгериса? Совершенно раздавленный стыдом и виной, Гарри опустился в траву возле кабины, бронзовый ранкориал с длинным и труднопроизносимым именем стек с кабины и присел рядом с Гарри, в его понимающем взгляде читалось сочувствие, а в сочувствующем молчании слышалось понимание. Гарри не выдержал, горько произнес:

– Я дурак, я просто непроходимый тупица, сужу обо всех по себе. Мерлин!.. – и сложился пополам, уткнувшись лбом в колени.

– Понимаю, – серьезно ответил Аэльто-и-как-там-его-дальше. – Но ты немного не прав, Гарри, – добавил он. Гарри оторвал лицо от колен и задрал голову, глядя на огромную клиновидную голову ранкориала.

– В чем я не прав?

– В том, что ты не учишься, Гарри. И не пытаешься даже понять простую истину, которую, кстати, заповедует твой собственный отец, профессиональный спасатель.

– А что за истина? – в страшной тревоге спросил Гарри, неужели он что-то упустил из жизненных кредо своего отца?

А ранкориал тихо сказал:

– Ценится каждая жизнь. Таков девиз спасателей, если я не ошибаюсь, Гарри. Это и есть главная истина жизни. Конечно, кое-кто может поспорить со мной, тем более что именно я производил глобальную чистку по всему Балинору в день Радуги. Но поставь рядом простую овцу и вечно голодную самку вурдалака, вечно жрущую и никогда не насыщающуюся, потому убивающую всех без разбору и без остановки, и при этом она сверхумная и хитрая тварь. Кого оставить в живых, Гарри? Глупую и бесполезную овцу или…

– Овцу, конечно, – торопливо сказал Гарри, ранкориал серьезно кивнул, одобряя его ответ и понимая, что тот всё осознал.

А юноша робко произнес:

– Как вы думаете, Тайгерис меня простит?

– Конечно, он тебя простит, Гарри, но, по-моему, сперва ты себя должен простить. Тайгериса ты не обижал, просто ты его не понял.

– Да, верно, – с облегчением улыбнулся Гарри и спросил: – у вас такое имя… странное, не могли бы вы повторить?

– Нет, Гарри, можешь называть меня покороче, Вэйром.

Гарри слабо улыбнулся, глядя в золотые глаза дракона, и, подумав, снова задал вопрос, впрочем, не надеясь на ответ:

– Просто я думал, что мантикора это смертельно опасное существо, но то, что я увидел… Получается, я совсем ничего не знаю о мифических созданиях?

– Нет, Гарри, дело не в твоем незнании, а в человеческом факторе, в человеческом мировосприятии. Нормальному человеку довольно сложно признать факт существования химер, таких, как сфинксы, грифоны, кентавры… Разные строения скелетов, метаболизм, другая система кровообращения, наличие нескольких желудков в случае кентавров, у них совершенно по-другому устроен кишечно-желудочный тракт… Сам понимаешь, Гарри, человеку сложно воспринять таких странных, с его точки зрения, созданий, равно как и браки между мантикорой и представителем рода хомо сапиенс. Кроме того, мифики и магики очень давно прячутся от мира людского, а человеческий век короток, как и память. Многое, очень многое просто забыто, стерто из памяти людской. Поэтому ты ничего не знаешь о мантикорах, все знания о них сильно искажены временем, пространством и неуемной человеческой фантазией.

Ну что ж, в душе Гарри этот разговор оставил яркий след.

После долгих и воистину тяжелых родов Меррайя при помощи Дерека и Лери с Михаэлем родила трёх малышей, здоровенького мальчика-человечка и двух девочек-мантикорок.

Данила, кстати, уже давно съездил в то поселение, призвал к ответу идиота кузнеца Галена и круто наказал его, жёстко и со вкусом. Сначала он его избил, выбив все зубы, а потом в течение трёх дней расцарапывал и солил раны, не давая им зажить. Гарри, узнав об этом, пришёл в ужас и хотел было возмутиться подобной нечеловеческой жестокости… Но Лери дала ему крепкий подзатыльник и сердито рявкнула:

– Помолчи-ка ты, умник! Этот урод стрелял в беременную женщину, и его счастье, что он не попался мне на глаза, убила бы гада!

И Гарри опомнился, в самом деле, чего это он? Нашёл, кого жалеть, незнакомого агрессивного мужика, который бессердечно выстрелил в беспомощную беременную женщину. Так что прав Данилка, ой как прав. Таких мразей только так и надо наказывать!

====== Глава двадцать пятая. Ещё один дар Балинора ======

Крылатая лошадь была высечена из белого гранита, её широко распростертые крылья давали хорошую тень, у подножия постамента-скалы полукругом лежали бревнышки, на которых было очень здорово посидеть у костра, у натурального дровяного костра с живым огнём и колючими искорками. Именно в честь крылатой лошади и была названа долина, Лери посмотрела на белокаменную красавицу и сказала, что раз здесь стоит она, прекрасная мирабель, то и долина будет названа её именем. С тех пор так и повелось – стоит над озером Соломона прекрасная крылатая Мирабель и охраняет, оберегает плодородную долину с её лесами, садами и горами.

Гарри уже привык к этому дивному виду за окном, но каждый раз, вставая с постели каждое утро и подойдя к окну… у него всякий раз перехватывало дыхание от открывающейся красоты: изумрудно-зеленые склоны гор на фоне сине-туманных вершин, а внизу ультрамариновая чаша озера с белой крылатой капелькой на берегу. И отражаются в нём синее небо, белые облака и дальние фиолетовые горы.

Подойдя к окну сегодняшним ранним утром, Гарри заметил нечто выбивающееся из общей привычной картины, а именно: над площадью тянулась вверх тоненькая струйка дыма, кто-то развел костер на берегу озера… И Гарри, движимый здоровым любопытством, поспешно оделся, чтобы сходить туда и посмотреть, кто и зачем развел огонь в такую рань. Тихо спустился по лестнице в центральный двор, ну не получается называть его холлом, это место под ажурной узорчатой крышей… как и галереи – коридорами. Эх, милый-милый эльфийский дом, не сказали тебе, очевидно, что квартира это такое помещение из небольших комнат, в которых даже коридоры – замкнутое со всех сторон пространство, состоящее из пола-потолка и четырёх стен с проемами дверей-окон.

Но мы не в претензии, что ты, милый дом. Ты хорош, в самом деле очень хорош и другого нам не надо, просто мы иногда путаемся в определении-названии тех или иных помещений, вот и всё. Гарри любовно погладил косяк двери, выходя на улицу, и заторопился на берег озера к крылатой статуе. Дойдя до площади, он увидел возле костерка чью-то сумку из коричневой замши с длинным и широким ремнём, на плоском камне рядом – сковородка. Поняв, что кто-то собрался просто и банально позавтракать, юноша смущенно и неуверенно оглянулся по сторонам, опасаясь, что случайно нарушил чьё-то личное пространство. Может, лучше просто уйти, пока не заметили?

Поздно... вон со стороны причалов уже идёт хозяин костра. Гарри на всякий случай отошел от костра к краю площадки, мало ли… К своей стоянке неспешно подошел молодой эльф, слегка изогнувшись под тяжестью здоровенной рыбины с красной чешуей, которую нёс за гибкую ивовую ветку, продетую в жабры. Плюхнув рыбищу на гранитный узор, юнец бросил на Гарри приветливо-вежливый взгляд, кивнул ему и, достав из сумки нож, принялся чистить рыбу. Гарри же замер от непонятного восторга в груди, до сих пор он видел только взрослых эльфов, разного диапазона возраста от двадцати до сорока лет, на вид, конечно, тот же Келеборн не одну тысячу лет на свете прожил, но вы же понимаете, о чём я? Так вот, для Гарри это был первый эльф-ребёнок, ведь мальчик шестнадцати-семнадцати лет формально ещё считается ребёнком, верно? И вот стоит он, раздираемый на части, с одной стороны его толкало воспитание – уйти и не мешать, но желание познакомиться и, возможно, даже подружиться заставляло стоять на месте… да и юноша не спешит его прогонять, сидит на корточках, рыбку чистит-потрошит да мелодию какую-то под нос намурлыкивает. Да вот беда, не знает Гарри, как знакомиться. Подростки, они такие… что твоя граната со слабо вставленной чекой, одно неловкое движение и всё, огромная непоправимая ошибка и обида на всю жизнь. Паренёк поднял голову и посмотрел на Гарри своими невозможными сияющими серыми глазами, улыбнулся и спросил:

– Ты человек?

Голос его ломкий, неокрепший ещё, и мальчик, без того хрупкий, становится ещё более тоньше и уязвимее, чем есть. В груди Гарри что-то с треском ломается, и он торопливо кивает:

– Да.

– Из-за моря? – ещё один требовательный вопрос и хитрый прищур.

– Ага, из-за моря. Я Гарри, – на всякий случай назвался наш герой, в тайной надежде, что мальчик-эльф тоже назовется. Его надежды оправдались, юный эльф озорно сверкнул глазами, симпатично наморщил нос и сообщил:

– А я Гиланед, для друзей Гил, – он ткнул рукой по другую сторону костра в приглашающем жесте: – Садись сюда, Гарри, позавтракай со мной, я сейчас рыбу пожарю.

Гарри с готовностью плюхнулся на бревнышко напротив и с интересом стал наблюдать, как его новый знакомый ловко режет рыбу на аккуратные ломти и выкладывает их в раскаленную сковородку. Жира вполне хватало на самой рыбе, так что жарилась она в собственном соку, источая одуряющий аромат, от которого рот моментально наполнился слюной.

У рыбы есть одно исключительно замечательное качество, она очень быстро готовится… Вот и здесь – не прошло и десяти минут, как они радостно хватают со сковородки пышущие жаром сочные куски и, обжигаясь, дуя на пальцы, с наслаждением едят безумно вкусную рыбу. Облизнувшись, Гарри спросил:

– А как она называется?

– Красный толстолобик, я не самую крупную поймал, но всё равно она слишком большая для меня одного. И я очень рад, что смог разделить её с тобой, Гарри.

– Рад был помочь, ты вкусно готовишь. Кстати, ты куда-то идешь?

– Я не понял вопрос, Гарри.

– О, прости, я спрашиваю, ты путешествуешь? В смысле, странствуешь?

– А-а-а… нет-нет, просто живу далеко отсюда и как-то глупо возвращаться домой ради короткого перекуса. А так проще, уйти на весь день и не думать о том, чтобы не опоздать к обеду. Матушка, правда, поставила железное условие, спать я должен в собственной кровати, но сегодня я отпросился с ночевкой, а если повезет, то и на несколько дней смогу остаться, – тут Гиланед кивнул на сумку: – У меня здесь письмо от мамы с папой, я должен передать его королю Элронду. Ты проводишь меня к нему, Гарри?

– Конечно, провожу! А у кого ты остановишься? – немного ревниво спросил Гарри. Мальчишка лукаво сверкнул хитрющими глазами:

– А ты меня не пригласишь?

Гарри рассмеялся, храбрый и наглый эльфёнок ему нравился всё больше и больше, такой хитрец нигде не пропадет, надо его поскорей познакомить с остальными друзьями. Это ж чудо что такое! Тонкий и гибкий, отважный и солнечный, из таких как раз и получаются надежные и верные друзья.

Несколько дней спустя Дог сообщил, что нашел совершенно потрясающую земляничную поляну, так не прогуляться ли им в лесочек по ягоды, да и грибы, кстати, тоже хороши.

Ну почему бы не сходить? Тем более что погода располагает к приятной утренней прогулке, да и землянику они уже сто лет не ели, так что решено, сходим и ведерочки с собой прихватим, вдруг да найдутся подходящие для пересадки растеньица.

И вот собрались, надели на Соломона пару корзин для грибов, сами обвешались ведерками и всей семьей утянулись в лес. А с Гарри его новый друг Гиланед пошел, конечно же. Долго ли, коротко ли, но дошли до заветной полянки, земляничный дух, казалось, на весь лес растекся, а сама земляничка… мелкая ягодка, да важная, вот и ходит народ по поляне, поклоны бьёт, там-сям наклонится, ягодку сорвет и в корзину, а кое-кто и в рот отправит, не будем конкретно пальцем показывать…

Оставив детушек и лошадок на земляничной поляне, Михаэль углубился в лесок за грибами.

Откуда-то, очень издалека раздался приглушенный расстоянием звук охотничьего рожка. Гиланед выпрямился, прислушался, его лицо приняло озабоченное выражение. Лери обратила на это внимание и вопросительно посмотрела на него:

– Что такое, Гил?

– Охота на крупного зверя. Я надеюсь, что она идет за оврагом…

И он остался на страже, маленький эльф, пока другие собирали душистую ягоду. И вдруг:

– Я ошибся, охота не за оврагом и это не эльфы. Уходим, быстро!

Лери сразу же послушалась юного эльфа и, быстро собрав всех своих, погнала их домой, а Гарри, как самого старшего, отправила за Михаэлем. Гиланед моментально нашел его следы, и оба юноши поспешили на поиски Михаэля. Гарри очень хотелось спросить, почему так опасно находиться в лесу во время охоты на крупного зверя и при чём тут овраг и не-эльфы?

Михаэль спокойно брел по тенистому густолесью, лениво раздвигая палкой высокие папоротники и хвощи в поисках заветных грибных шляпок, на душе у него было тихо и покойно – то самое состояние заядлого грибника, когда он погружается в некую нирвану, то и дело взрывающуюся всплеском адреналина, эйфорией от желанной находки красавца-гриба.

Внезапно сбоку раздался странный крик:

– Уи-и-и хи-хи-хаэль! Назади-и-и!..

Голос незнакомый, но всё равно чисто машинально Михаэль обернулся назад и едва успел прикрыться рукой. И огромный кабаний клык ударил по руке, а не в живот… Сила удара отбросила Михаэля спиной вперед прямо на ствол большого дерева, вышибая дух. Оглушенный болью и контузией от удара, он увидел, как косматый секач разворачивается и несется к нему, жуткие серпы клыков промелькнули совсем близко, но тут наконец-то подоспел Соломон. Встав над лежащим Михаэлем в классическую песаду, гнедой великан со всей дури обрушил оба своих копыта на голову подбежавшего кабана, с кошмарным хрустом проламывая сверхпрочный череп.

Сделав столь странное и крайне не лошадиное дело, Соломон с тревогой осмотрел хозяина, Михаэль невольно заулыбался, видя перед собой очень внимательную морду коня. Проверил себя, фух, ну вроде кости целы, спина и рука, правда, болят, но это пройдет. А Соломон-то, Соломон! Кто бы мог подумать!.. Да, кстати, а кто кричал, кто так вовремя предупредил его? Ведь если бы не он… то он, Михаэль, не успел бы прикрыться рукой, а удар в живот был бы смертельным. Это он точно знал, потому оглянулся по сторонам в поисках спасителя и обратил внимание на коня. Тот вел себя… мягко говоря, ненормально. Приподняв левую переднюю ногу, перемазанную кровью и ошметками кабаньих мозгов, Соломон, скорчив брезгливую гримаску, обнюхал её, потом передернулся и посмотрел на Михаэля:

– А-ака-ая га-а-адость, Уихи-хи-хаэль.

Разумеется, у Михаэля было сильнейшее удивление, мало того что Соломон ему жизнь неоднократно спас, так он ещё и заговорил…

А тут и Гарри с Гиланедом подоспели и растерянно вытаращились на тушу огромного кабана-секача. А с другой стороны охотники пожаловали с гончими и волкодавами и давай права качать. Чья, мол, добыча? В загривке стрелу нашли, однако не успели её вырезать, как на них обрушилось маленькое правосудие в лице юного эльфа. Мальчик, строго тряся пальцем, обличающе сказал:

– Господа, по правилам охоты добыча принадлежит тому, кто убил, нанес последний удар. Вы проломленный череп не видите? И не возражать! Иначе заявлю всем королям, что вы провели опасную для мирного населения охоту по ЭТУ сторону оврага. Или вы забыли, что охота разрешена только за оврагом?

Один из мужчин попытался возмутится и даже вякнул что-то о том, что эльфам-де охотиться везде разрешено… На что юный адвокат ехидно заявил:

– Так эльфы и не промахиваются никогда. Выследив дичь, они сразу убивают её наповал первой же стрелой. А не утыкивают её в загривок целой дюжиной. А разве я сказал про сегодняшний случай? Нет-нет, я видел это и раньше, и не раз, так что прекрасно знаю, кто как охотится.

Ну, в общем, горе-охотничкам пришлось уйти несолоно хлебавши. Гарри отправил домой за Догом Патронуса-Эльма и позвал его на помощь для транспортировки огромной туши. Эх, и наедятся же они первосортной свинины!

А Михаэля домой повез верный Соломон, неожиданно обретший дар речи. Это был ещё один подарок Балинора, а со временем, глядишь, и остальные лошади заговорят.

Воистину безграничны чудеса твои, Балинор!

====== Глава двадцать шестая. Маленький кусочек прошлого ======

Тот факт, что заговорил Соломон, Лери почему-то расстроил. Её реакцию сначала никто не понял и попросили объясниться, она отпиралась и отбрыкивалась до тех пор, пока её не достали, а когда достали… Что ж, объяснила, да ещё как. Если опустить трехэтажный мат, то суть заключалась в следующем: лошади разговаривали всегда, и доказательств тому – куча. Гулливеровские* гуингнгнмы, говорящие зверушки Нарнии и страны Гудвина-Оза, и печально известный конь по имени Умный Ганс Карла Кралля… тот самый Ганс, которого сварили в супе, несмотря на все его знания математики и азбуки Морзе. Другими словами и буквально – уж лучше молчала бы скотина, толку больше. Потому что на самом деле это очень больно, знать, что лошадей до сих пор можно увидеть на полке в магазине в баночке с этикеткой «Конина» или «Мясо жеребёнка, диетическое нежное». Грубо говоря, лошадей едят, и легально, до сих пор в Татарстане стоят мясокомбинаты, где создают колбасу по-татарски, казы, маханы и шужуки…

После её эмоциональной лекции надолго повисла тишина, все так или иначе пожалели, что вообще подняли эту тему. Лошадей и так-то жалко, а тут ещё в придачу выясняется, что они не только умные, но и разумные. Ну прямо хоть человека ешь… для сравнения. Хотя... а каких людей это останавливало? Если в наше время в час пик на углу у подземки можно купить горячий чебурек с мясом Тузика или Шарика, пропавшего два дня назад.

Всё это Лери и высказала, замораживая всех ужасом и отвращением. А потом, когда эмоции поутихли, Лери провела небольшой интеллектуальный эксперимент, тщательно расспросила умника Соломона и выяснила одну вещь: Соломон научился говорить, но умнее от этого он не стал, то есть как был лошадью, так и остался ею, другими словами мозги, мысли и желания у него остались прежними, лошадиными. Так что особого чуда, как видно, и не произошло, конь остался конем, просто между ними теперь не было речевого барьера и Соломон мог отвечать на несложные вопросы, хотя Лери его и раньше прекрасно понимала.

В один из дней, Гарри и Гиланед неспешно прогуливались по саду, когда юный эльф вдруг остановился и поднял руку, предупреждая Гарри:

– Кто-то идёт.

Прошло несколько минут, и они увидели, как к ним неуверенно-робко приближаются две девочки, обе светленькие, в белых платьицах, одна из них, явно постарше и посмелее, обратилась к Гиланеду:

– Помоги нам найти взрослого, до Элронда далеко, а ближе мы никого не знаем.

– А мы с Гарри подойдём? – спросил Гиланед. Девочки переглянулись, потом смерили Гила внимательными взглядами, после чего старшая кивнула:

– Если ты сможешь снять с дерева Шаленека, то да, подойдёте.

При упоминании какого-то неведомого Шаленека Гиланед вмиг как-то подобрался и каким-то очень напряженным голосом сказал Гарри:

– Так… я – вперед, а ты приведи взрослого, срочно, Гарри. Сэра покажет куда.

И он вместе со старшей девочкой рванул в глубину сада, оставив Гарри с младшей девочкой, которая выжидательно уставилась на Гарри, напоминая тому, чтобы он бежал уже, наконец, за взрослыми. Гарри опомнился, собрался и побежал к дому. Кого позвать, он не знал, но на всякий случай решил, что позовет папу. Отца он нашел на веранде, тот сидел на лавочке с кружкой чая и, судя по всему, ничем не был занят. Услышав просьбу сына пробежаться куда-то в сад и кого-то снять с дерева, он без раздумий поставил кружку на лавку и встал. Легконогая девочка-эльф бесшумно и стремительно побежала впереди, показывая дорогу Михаэлю и Гарри. Пробежали и миновали сад, углубились дальше в парк и, наконец, прибежали на обширную, залитую солнечным светом поляну. Краем глаза Гарри отметил несколько беседок и качелей, но цель их пути обнаружилась под ветвями большой раскидистой яблони, под которой их ждал заплаканный мальчик-эльф тринадцати лет с виду. Гиланед оказался на дереве, он сидел верхом на толстой ветке и бережно придерживал в развилке крепко спящего карапуза. Понятное дело, Михаэлю ничего объяснять не пришлось, он тут же разулся и залез на дерево, добрался до спящего малыша и, осторожно спустив его с дерева, передал Гарри. Спустившись, он принялся обуваться и между делом спросил, а в чем, собственно, проблема? Мальчишка-подросток, шмыгнув распухшим носом, сипло принялся жаловаться:

– Ох уж этот Шаленек! Эта его особенность уже стала легендой, а ему всего три года, учтите, сэр!.. А особенность его заключается в феноменальном умении засыпать в любом месте, быстро и крепко. Ну честное слово, целый день бегает-бегает, а потом ррраз – и вырубился, прямо там, где стоит или сидит, в этот раз вот на дереве задрых, просто караул… И не добудишься ведь, и сторожить его надо, как бы с дерева не сверзился, – помолчав, он виновато добавил: – Одно хорошо, в воде не засыпает, а то б давно утоп…

Михаэль выслушал, потом кивком поманил к себе Гарри и осторожно взял у него малыша, пристроил на коленях и стал его рассматривать – светленькие колечки локонов, пухлые щёчки, ангелочек, одним словом, и как все детки, доставляющий кучу проблем окружающим. Потом поднял голову и глянул на старшего:

– Это твой брат?

– Да, сэр, меня зовут Зейд, наш отец поклонник простых имен, у него-то имя, как он выражается, сложновывернутое и языколомное, Эрлохиридоир, так что, если вы с ним познакомитесь, не пытайтесь его повторить с точностью до последней буквы, лучше сократите как-нибудь.

– Понятно, поэтому вас он и назвал попроще, да?

А Гарри тем временем осматривался по сторонам, удивляясь тому, что раньше не нашел это место. Потому что это был настоящий детский парк развлечений и отдыха с качелями, горочками-стенками для лазания и беседками, просторными круглыми беседками с высокой ажурной крышей, со столиками и лавочками внутри. С поправкой на древнюю эпоху, например викторианскую... Качели были подвешены к горизонтальным ветвям могучих деревьев, и сделаны они были весьма добротно, а не тяп-ляп через коленку. Поручни их хоть и веревочные, но, господи ты боже мой, каждая такая веревочка была целым произведением искусства, самое сложное макраме отдыхает! Сиденьица тоже заслуживали отдельной песни, где-то детское креслице, где-то лодочка на цепях, а под одним раскидистым дубом и вовсе целая лавочка на витых поручнях висела, для группового, значит, качания. Стенки-горки тоже не железные, привычные современному человеку из сваренных вместе арматурин, а естественные, из природных материалов. Скала-грот с щелями, мостиками-переходами и плотно прилегающими к ним ползучими толстыми кустиками, по которым было просто здорово лазить. И разумеется, вокруг каждого такого игрового снаряда – песок, обязательный мягкий песок, уж Балинору-то не знать, что дети падают и калечатся чаще взрослых. А уж дети… Кроме эльфят здесь бегали и лазили самые разные детишки и довольно странные, на придирчивый человеческий взгляд: дети магиков и мификов, мантикорята, троллята, юные, совсем ещё безрогие единорожики и зверята. Гарри даже глаза протер, видя, как играют друг с другом обычные, на первый взгляд, волчонок, медвежонок и львёнок. Если не придираться к тому, что львёнок был черным с ног до головы, а медвежонок слишком человекоподобным, то да, зверушки были вполне обычными.