Текст книги "Гарри Поттер, эльфы, люди и притворщики (СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Эй, а разве деревья здесь валят?

Взгляды всех, кто услышал её вопрос, тут же обратились к Даниле, которому этот вопрос адресовался, тот невольно поежился под перекрестным огнем взглядов.

– А это не деревья, то есть, в смысле, это ветки, сброшенные меллорнами. Их древесина очень ценна, поэтому мы их подбираем, таким образом мы всё-таки получаем древесину, не трогая при этом сами деревья. И не смотрите на меня ТАК удивленно, это не я их создал, это они сами так выросли…

Лери и компания в шоке уставились на «веточки», нда-а-а… Если сброшенная ветка размером с приличный тополь, то каковы размеры самого дерева, как там Данила сказал, меллорны? Конечно, вспомнилась гигантская секвойя, но даже она в подметки не годилась здешнему древесному великану – меллорну.

Ярмарка-раздача продолжалась еще какое-то время, и Гарри отошел к бронзовому ранкориалу. Тот расположился неподалеку на холме в классической кошачьей позе, вытянув шею и хвост и поджав под себя лапы, голова его была приподнята и повернута к солнцу, пасть приоткрыта, а янтарно-желтые глаза не мигая смотрели прямо на солнце. Гарри на какой-то короткий миг даже показалось, что он питается солнечной энергией, подобно батарейке, но тут же отогнал эту совершенно абсурдную мысль. Подойдя, он робко кашлянул, не уверенный в том, что не помешал дракону и не нарушил его личное пространство. Клиновидная голова чуть шевельнулась, и ранкориал молча и вопросительно посмотрел на Гарри. Поколебавшись, тот задал вопрос, который давно его мучил:

– Я хочу спросить про дементоров, они куда-то исчезли, когда я уезжал оттуда...

Аэльтонвейденвэйр ответил не сразу, сначала он задумчиво потаращился на солнце, размышляя о чём-то своём, а потом не менее задумчиво заговорил:

– Значит, ушли контролеры. Что ж, Гарри, этого следовало ожидать, тем более что Министерство Магии невинных волшебников начало судить и казнить, а Магия не любит такого неуважения. К тому же с помощью магии, насколько мне известно, люди стали вредить другим людям, возьми любую газету, разверни её на страницах с рекламой и увидишь – там шарлатан на шарлатане сидит и шарлатаном погоняет. Всякие бабы Фроси и Нюрки с Морганами да Гекатами, прям проходу от них нет… И ведь знают же люди, что бабки насквозь фальшивые, а всё равно платят последние доллары.

Дракон замолчал, а Гарри с недоумением спросил:

– Газета… откуда вы про газеты знаете, сэр?

В ответ дракон пронзил его насквозь янтарно-солнечным взглядом, да так, что Гарри почувствовал, словно его просветили рентгеном до самой глубокой косточки, до самого отдаленного нерва, и он в который уже раз вынужденно напомнил себе, что это всё-таки магическое существо и не абы кто, а целый Хранитель, Страж Балинора, и магия ему всё равно что для него, Гарри – воздух.

Ранкориал же, удостоверившись, что Гарри всё понял, осознал и принял, продолжил свою неторопливую речь:

– Так называемые дементоры, они же контролеры магии, издревле стояли на страже магических законов, сторожили тюрьмы. Ты же не думаешь, что в мире была только одна-единственная тюрьма Азкабан, Гарри? Так вот, стерегли преступников-волшебников, так как обычные тюремщики-люди для этой цели не подходят… И, понятное дело, когда министерство взялось осуждать заведомо невинных людей, контролеры первыми же взбунтовались против такого неправильного подхода. А в общем и в целом говоря, волшебники что-то уж больно распоясались в последнее время. Вот скажи мне, Гарри… что ты знаешь о драконах своего мира?

Гарри растерянно уставился перед собой. Что он знает о драконах? Ну, злобные они, свирепые, большие, огнедышащие… что ещё? Они опасны, практически не приручаются. Их части тела используются в качестве волшебных ингредиентов: когти, чешуя, кровь… Попутно вспомнилась сердечная жила дракона в волшебной палочке. Гарри сглотнул и посмотрел на ранкориала, спросил на всякий случай:

– А… что надо знать о драконах, сэр?

– Прежде всего надо знать, что они живые. Когда-то очень давно, а это было очень давно… каждый уважающий себя рыцарь считал честью сразиться с драконом и положить его голову к ногам своей дамы сердца, а смерть от когтей дракона не была позором. Как ты понимаешь, Гарри, к драконам всегда относились с уважением и так было до того, как человек покорил небо, начиная с деревянного дельтаплана и заканчивая современным авиалайнером. Да и волшебники подсуетились, спрятали драконов под статутом секретности, а по сути – отобрали у них небо… отобрали небо у крылатых. И не только это, они превратили гордых и свободолюбивых драконов в список полезных ингредиентов, когти – сюда, печень – туда… Вот и деградировали некогда умные, мудрые и прекрасные драконы, конечно, за столько-то веков.

Гарри оцепенело смотрел на Вэйра и потрясенно, лихорадочно обдумывал то, что только что услышал. По всему выходило, что это волшебники виноваты в том, что магия стала нестабильной и что драконы, оказывается, не всегда были такими, какими он их знает сейчас. И он обреченно спросил:

– А здесь они… ну… живут?

– Разумеется, живут, правда от людей подальше держатся, что весьма благоразумно с их стороны, мало ли что человеку в голову взбредет.

Гарри удивленно моргнул. То есть умные драконы сами от людей прячутся? Ну дела!.. И от удивления ляпнул:

– А они на людей не нападают?

– Только в случае самозащиты.

– То есть на них и здесь охотятся?

– Бывает. Человек тоже гордый и тоже любит похвастаться победой над драконом и подарить даме сердца отрезанную лапу. Так что, если встретишь трехногого дракона, не удивляйся и не спрашивай у него, как он лапу потерял, для него это очень оскорбительно, как для человека признаться, что его руку откусила акула.

Гарри неуверенно улыбнулся, не зная, как воспринимать только что сказанное, ну не шутка же это, в самом-то деле… А тем временем и ярмарка-раздача подошла к концу, разобрали последние товары, собрали столы и свернули полотнища, опустела площадь и Вэйр поднялся, чтобы отнести куда-то платформу. Гарри искренне огорчился от того, что интересный разговор закончился. Ну кто бы мог подумать, что вот этот огромный волшебный зверь окажется настолько занимательным собеседником. И он долго ещё стоял на месте и грустно смотрел вслед трем ранкориалам, уносящих прочь пустые платформы, когда-то они ещё прилетят?

На ужин Лери приготовила воистину царский стол: жареная рыба, отварная килечка, печеные креветки, настолько хорошо пропеченные, что стали похожими на хрустящие розовые вафли, которые просто таяли во рту, растекаясь по языку потрясающим крабовым вкусом. Конечно, Лери заметила, что Гарри какой-то грустный и осторожно поинтересовалась у него, всё ли хорошо. Гарри, повздыхав, рассказал о разговоре с Вэйром и пожаловался на идиотов-магов, которые творят самый распоследний беспредел, на что Лери резонно заметила:

– А вот это и есть то самое состояние твоей души, когда тебе, именно тебе и лично тебе, стало стыдно за все ваши бесчинства. Но драконы, как говорится, раздраконились. Стали вашими врагами, как для нас – лошади. И так же, как и лошади, они всё вам простили.

– Как простили? С чего вы взяли?..

– Ну тебе же стыдно стало, нет? Или ты уже забыл пословицу?

– Я её не забыл. Прости врага, и пусть ему будет стыдно. Но какое это имеет отношение к моему… состоянию духа?

– Самое прямое, Гарри, ведь это всего лишь означает, что с драконами можно договориться, как и с лошадьми. Причем не только здесь, но и там, в том мире, который мы оставили. Кстати, мне одна история вспомнилась… Сидит на берегу моря старик и плачет, горько так. Ну, люди окружили его и спрашивают, что за горе у него случилось, а тот говорит, что его киты простили. Народ, понятное дело, в непонятках – а это-то причем??? А при том, оказывается, что старик сорок лет на китобойном судне проработал и за всю свою карьеру добыл двадцать тысяч китов, пока однажды его маленький и горячо любимый внук не свалился за борт круизного лайнера и не начал тонуть. А он – моряк, прыгнул за борт, спасать малыша, а море бурное, большие волны, отнесло их от корабля, в общем. А рядом китиха с детенышем плавала, её малыш недавно родился, плавать ещё не умеет, вот мать и держала его у поверхности моря, чтобы не утонул, а мальчик за китёнка ухватился, тоже держится… Когда до них добрались спасатели на лодке, киты не уплыли, они держали людей на воде до тех пор, пока их не подобрали, и только после этого уплыли. Вот поэтому сердце старого китобоя не выдержало, старик раскаялся, потому что нельзя такое простить. А киты простили. Вот такая история-притча, Гарри.

Гарри со стыдом припомнил, что он слишком боялся этих огромных огнедышащих ящеров, чтобы просто присмотреться к ним и адекватно оценить их поведение. Нет уж, драконы для него всегда останутся драконами, опасными и страшными тварями. Во всяком случае те, которые остались там…

А здесь... ну что ж, посмотрим. Главное, не спрашивать у него, как он потерял лапу. Если, конечно, ему встретится трехногий дракон.

Эх, как же волшебники, оказывается, подгадили всем, всё испортили. Вон, даже дементоры разбежались от их глупостей, драконов обескрылили, троллей оглупили, кентавров обесчеловечили… или обезлошадили? Единорогов превратили в черт знает что. Хорошо хоть их Магия пока защищает, не дает им навредить и страшно проклинает всех за убийство единорога.

====== Глава тридцатая. Любовь внезапная нагрянет... ======

Бежало-бежало время, сменялись закаты и рассветы, а взгляды обитателей Радужного дома всё чаще и чаще обращались на деревья, к самым верным, самым точным календарям. Но листья как были зелеными, так и оставались зелеными, хоть бы один листик пожелтел-покраснел, по ощущениям-то давно лето прошло и должна была начаться глубокая осень. Но не спешит осень, не торопится… А в садах-огородах всё продолжало расти и зреть, цвести и пахнуть. Причем ничего никогда не кончалось, на месте снятого урожая уже через день дозревал новый. Как-то так хитро всё было посажено, созрело что-то – сняли, а там, глядишь, и новая партия поспевает… В лесах и на полях – та же картина. Постепенно до людей дошло, что осени они не дождутся, как и зимы. Балинор – край вечного лета, вспомнилось и его старое наименование, Неувядающие Земли. Ну что ж, захочется зимней свежести, то пожалуйте в горы, вон, снежные вершины белеют; ничего страшного, приспичит в снежки поиграться да с горок покататься, так в любой момент вызывай дракона, садись в кабину и вперед, в поднебесье, к вечным снегам.

Осознав же, что зима здесь задерживается на весьма неопределенный срок, Лери и Михаэль принялись перебирать и сортировать одежду, зимние вещи тщательно упаковали и прибрали в кладовки, а остальную почистили, постирали, а что надо – починили. К слову сказать, благодаря теплой и нежной погоде они все ходили легко одетыми, мужчины в летних брюках и просторных белых рубашках, а женщины – в платьях или в таких же просторных блузках и юбках. Ах да, а ещё – босиком, полы в доме теплые, бархатные на ощупь почему-то, а на улице чистенько, трава мягчайшая, песочек нежный, и никаких тебе твердых асфальтов да гравия и уж тем более битых стекол и колючего щебня.

Несколько раз Гарри просыпался ночами от… хм, характерных звуков. Впрочем, в первый раз он не понял, подошел к дверям спальни родителей и только собрался постучаться и спросить, всё ли у них в порядке, как его руку перехватил Люпин, поймав озадаченный взгляд старшего брата, тот прижал ко рту палец – тише, мол. Оттащив же Гарри к себе в комнату, он толкнул его к кровати и сдавленно прошипел:

– Куда ты лезешь, дурак?

– Но разве ты не слышишь, как они… а кстати, почему? Что они там делают???

– Что-что… ребёнка они делают! Гарри, тебе сколько лет?!

Упс! От смущения бедняга аж покраснел и вмиг покрылся потом, н-да уж… наивный монашек, чуть не опозорился, ей-богу! Хорош бы он был, если бы вломился к ним в комнату с дурацкими вопросами… От стыда захотелось провалиться сквозь пол, Люпин сочувственно хмыкнул, сел рядом, обнял красного, ошпаренного стыдом Гарри и тихо проговорил:

– Мне было почти одиннадцать, когда родился Север. Мама последние четыре месяца такая кругленькая ходила, лошадей была вынуждена передать своим ученикам, Догу и Балто. Для меня это было внове, но она объяснила, что скоро я стану старшим братом, и однажды так и случилось тем снежным февралем. Папа привез их из роддома, маму и синий кулечек-конверт, а в нём – мой младший братик, Логан Северус Гренкович. Его назвали в честь прадедушки, Логана Зейна Хедишема, бабушка наша в девичестве была Мэри Энн Хедишем. Гарри, как ты думаешь, а у нас может быть сестра?

Этот неожиданный вопрос застал Гарри врасплох, а затем и вовсе оглушил. Сестра? Да это же здорово! Нет, ну правда же, сестра!!!

Так что, просыпаясь в последующие ночи от бурных и страстных воплей, доносящихся из родительской спальни, Гари больше не вскакивал в панике и никуда не бежал, а лишь переворачивался на другой бок и снова засыпал. С улыбкой на лице и тайным, очень тайным ожиданием грядущего чуда в душе.

В конце-то концов, не старички же они, а очень даже молодые люди, папе сорок пять, Лери на десять лет его моложе, младшему сыну скоро четыре года исполнится, почему бы им и сексом не заняться? Вот только… не могли бы они потише заниматься ЭТИМ, а то ведь он же не железный, сколько раз уже просыпается с утренним стояком. Заглушку наложить, что ли? Но это будет как-то неправильно, наверно, ну да, получится, что он чего-то стыдится, а они ничем предосудительным не занимаются. Они, ну да, всего лишь ребёнка делают…

И Гарри спасался в купальне, где и снимал напряжение в теплой воде, хотя хотелось наоборот, встать под струи ледяного душа, чтобы охладить разгоряченное тело и взбесившиеся гормоны. Увы-увы, но природа требует своего.

Да и среди его старых друзей постепенно образовались неожиданные парочки, всё чаще и чаще во время совместных прогулок Гарри обращал внимание на то, как держатся за руки Драко и Полумна, как всё ближе и ближе придвигаются друг к другу Гермиона и Невилл. Да, на первый взгляд странноватые пары, но если вдуматься, то платиновому блондину Драко Малфою сам Бог послал золотистую красавицу Полумну Лавгуд, а мужественный и отважный Невилл как нельзя лучше подходил скромной и милой Гермионе. Один только Гарри пока оставался без пары, но по Джинни Уизли он не скучал, так как давно понял, что она вообще не в его вкусе, впрочем Чжоу Чанг – тоже, даже непонятно, и чего он от неё тащился когда-то? Совсем ведь не его девчонка!

Так бы и куковал, наверное, в одиночестве Гарри Гренкович, бывший Поттер, если бы Гиланед не привел в парк свою соседку. Их встреча состоялась, вообще-то, случайно, однажды вечером Гарри охватила непонятная грусть-печаль и он уныло брел по парку в поисках уединения, в поисках тихого и глухого уголочка, в который он мог бы забиться и затихариться, баюкая свое заболевшее самолюбие. И вот бредет-бредет Гарри по аллейкам садовым и парковым, забираясь всё дальше и дальше вглубь лесопарка, и слышит голос. И этот голос напевал нежно и тягуче:

Ножки очень тонки, ручки-стебельки.

Носик веснушчатый, карие глаза.

Милая девчонка играет у реки…

Розовое платье, в беленьких носках.

Прелестный ребёнок,

Всей семьей любимый.

Этакий пострелёнок

По имени Альбина…

Смешливая Альбина, жаворонком смех.

Туфельки из замши, венок на волосах,

Розовый любимый у Альбины цвет,

И сказки любит о всяких чудесах…

А потом он увидел ЕЁ. Красавицу-певунью... Стройная лесная нимфа невесомо порхала над берегом небольшого прудика, сплошь заросшего плакучими ивами да осокой. Тонкий гибкий стан, маленькие изящные руки, лица Гарри пока не видел, красавица танцевала и её лицо скрывали длинные развевающиеся темные волосы. И ещё она была не одна, чуть поодаль, у деревьев неподвижно стояла белая лошадь и молча наблюдала за прекрасной нимфой. Девушка просто до ужаса напоминала Лери, и воистину говорят, что каждый мужчина подсознательно ищет женщину, похожую на мать. Лили Гарри уже не помнил, хоть и видел её фотографии, но Лери-то он узнал лично и успел прикипеть к ней всем своим сердцем, а тут такое чудо, девушка и лошадь…

На ней было белое платье, простое и закрытое, в нежно-голубых капельках, юноша, затаив дыхание, смотрел на неё и не мог насмотреться. Невысокая, прямо скажем, миниатюрная, как выразился когда-то несравненный О’Генри: росточком где-то примерно с ангела. А когда она остановилась и повернулась в его сторону, Гарри забыл как дышать. Милое лицо, тонкий носик с приметной горбинкой и сапфирово-синие глаза. И эти глаза заглянули ему прямо в душу, приветливо и радостно… И удивление было такое же, открыто-радостное:

– Ой… Привет!

А Гарри голос потерял, в самом буквальном смысле онемел – стоит и беспомощно таращится на красавицу. А она подошла к нему, за руку взяла и пытливо так в глаза заглянула, потом серьезно сказала:

– Ну дыши уже, пожалуйста, я не желаю нести ответственность за тебя, если ты вдруг всё-таки задохнёшься. Как тебя зовут?

Её шутливо-серьезный тон привел Гарри в чувство, а вопрос вернул ему речь.

– Г-гарри… Кхе, м-меня зовут Гарри.

– Очень рада узнать твое имя, теперь я знаю, как сообщить о том, как звали покойника со следами удушья. Так, ладно, шутки в сторону, меня зовут Летница, знаю, странное имя, но ничего не поделаешь, Летиэйя по-эльфийски звучит не очень, но ты можешь называть меня Летой, я не буду возражать…

Гарри запутался. Девушка назвала ему три имени и предложила их на выбор или она его просто забалтывает, чтобы он очухался и пришел в себя? Судя по её выжидательному выражению на лице, похоже, так оно и было, да и тормошит она его, за руку тянет, волосы зачем-то трогает. Поймав его озадаченный взгляд, она пояснила свой странный поступок:

– Понимаешь, никогда не видела таких коротких волос, только у маленьких детей. А у тебя почему волосы короткие?

– Подстригли, – растерянно ответил Гарри.

– А зачем? – в голосе живое любопытство и головка набок по-птичьи склонилась.

– Э-э-э… просто, это обычно… обычная практика там, за морем.

Подошла белая лошадь и положила свою большую голову на плечо Летнице-Летиэйе, а она бездумно обняла её морду и сама прижалась к шее благородного животного. И Гарри снова подзавис, наблюдая столь невозможную красоту. И даже не сразу осознал, что девушка что-то говорит ему, пришлось срочно спустится с небес на землю и прислушаться.

– Таким образом, она чуть не погибла, оставшись без рога. Но благодаря нашей поддержке и силам лекарей она оправилась.

– Что, прости? – Гарри с трудом сконцентрировался на настоящем и попытался собрать разбегающиеся мысли в кучу. – Что ты про рога говорила?

– Я говорила, что Альбину чуть не убили охотники за единорогами. Её поймали, связали и отрезали ей рог, таким образом, она…

– Подожди, дальше я слышал… но ты хочешь сказать, что она – единорог? – и Гарри в священном ужасе воззрился на белую кобылу, оказавшуюся безрогой самкой единорога.

– Да, Гарри. Её Альбина зовут, – на всякий случай повторила Летница.

– Ага, я понял, – тихо сказал Гарри и, протянув руку, осторожно погладил белую морду.

Летиэйя стала его подругой, весёлая и смешливая девушка, дочь эльфа и смертной женщины, очень понравилась Лери и Михаэлю, с которыми Гарри вскоре познакомил свою девушку, правда до секса у них пока не дошло. Оба они держали себя в рамках целомудрия, но это ж такой пустяк, ей-богу! Главное, что они теперь есть друг у друга, да и простые поцелуи никто не запрещал, а это знаете какое удовольствие? Сладкое, нежное и упоительное, когда целуешься с любимым, время и реальность куда-то уплывают и на свете, здесь и сейчас, существуете только вы вдвоем. А ещё во время таких нежнейших и тайных поцелуев Гарри вспоминал стихи, которые как-то продекламировала Лери, вычитывая их из старой, потрепанной тетрадки:

Мы с тобой не играли в любовь,*

Мы не знаем такого искусства.

Просто мы у поленницы дров

Целовались от странного чувства.

И они, эти стихи, были ну очень в тему, верно? Тем более что любовью действительно не играют, она приходит сама, тихо и незаметно закрадывается в сердце и поселяется там навсегда. Гарри теперь не был один, у него появилась любовь и то, ради чего стоит жить. А ради чего стоит жить? Правильно, ради цели. И Гарри поставил перед собой вполне конкретную задачу – жениться на самой прекрасной девушке, самой прекрасной и настоящей.

Комментарий к Глава тридцатая. Любовь внезапная нагрянет... Я не знаю, кто автор данного четверостишия.

Лично я переписала его из тетради старшей сестры и очень давно, ещё когда была подростком.

Надеюсь, вы простите мне этот маленький плагиат.

====== Глава тридцать первая. Уроки философии из чулана ======

Летница и Лери очень быстро нашли общий язык и даже сдружились, к вящему изумлению Гарри, их часто теперь видели вместе – и на кухне, и просто в комнате на диване, сидят рядышком, склонив каштановые головки, и о чем-то шушукаются. И именно от Лери Гарри узнал, что Летнице семнадцать лет, что в семье кроме неё есть ещё две младшие сестры и что внимание матери сейчас переключено на них, а на ней, как на старшей, лежит обязанность присматривать за двумя мелкими разбойницами десяти и семи лет, так как их матушка снова в тягости, потому что их отец всё ещё надеется на наследника мужского пола. Но сейчас этих двух маленьких сорванцов отправили к Северному морю, где у них проживают бабушка с дедушкой, родители отца, вместе с матерью, конечно же, так что Летница сейчас, можно сказать, отдыхает от них. И благодаря этому отдыху они и повстречались в парке, когда она в буквальном смысле отводила душу, распевая оды свободе и воле.

Этот разговор происходил на кухне рано утром, где они потихоньку готовили завтрак. Гарри по своей старой привычке проснулся очень рано и спустился вниз. На кухне Лери тут же припрягла его к помощи, попросила вымыть и порезать овощи, сама она варила кашу, так что Гарри без протестов принялся помогать. Ну и разговор потек…

– Значит, благодаря отдыху мы повстречались… – проворчал Гарри, споласкивая клубни картофеля и репы.

– Ага, – безмятежно отозвалась Лери, осторожно дуя на пену.

– И родственников-то у неё куча, – продолжал бухтеть Гарри, вываливая свежевымытые овощи на стол.

– А ты что, уже устал от родственников? – язвительно спросила Лери, помешивая кашу.

– Нет, я не устал, просто отношений с ними боюсь, особенно с теми, которых я совсем не знаю. Да и от тех, кого с детства знал, я в свое время натерпелся…

– И от кого же это?

– Ну, от тётки Петуньи, Дадли и дяди Вернона. Сколько себя помню, она всегда будила меня ни свет ни заря… до сих пор противно вспоминать её визг по утрам «вставай, мальчишка!» и стук ко мне в чулан… Ой, – Гарри испуганно замолчал, поняв, что проболтался. Но Лери не стала психовать, она спокойно оглянулась на него от плиты и мудро заметила:

– Я от папиного ремня в шкафу спасалась, чулана у нас не было.

Гарри запальчиво возразил:

– Но вы же не жили в шкафу, как я – в чулане!

Лери сняла с плиты кастрюлю, поставила на стол, зачерпнула из масленки столовую ложку желтого сливочного масла и, щедро плюхнув в кашу, принялась тщательно размешивать. И только после этого снова заговорила:

– Я не знаю, какими были ваши отношения и по какой причине тебя поселили в чулане… но я вижу, что ты вырос хорошим человеком, нормальным, развитым и адекватным человеком. Ты умеешь говорить, читать, писать и считать, а в Англии, насколько я знаю, дети с четырех лет идут в школу, ведь так, Гарри?

– Да, – озадаченно кивнул Гарри, наблюдая за тем, как Лери заворачивает кастрюлю в пушистое полотенце. – А у вас как?

– А у нас детишки в школу в семь лет топают, и то не все из них читать умеют. Да-да, даже в семь лет встречались такие неучи… И не потому что родители недосмотрели, а потому, что они сами неграмотные в большинстве случаев были, а что поделать, если в семидесятые годы образование у всех через пень-колоду проходило. Особенно если ты в деревне живешь и там одна школа на три района, а мое детство именно на эти годы и именно в деревне, с одной школой, и пришлись. А то, что тебя держали в чулане, преступлением не считается, – Лери серьезно посмотрела на Гарри. – В Южной Осетии нашли девочку, которую родной отец, подчеркиваю, родной, держал в подвале прикованную цепями к батарее, ледяной летом и раскаленной зимой. Другая девочка в собачьей конуре выросла, живая сирота при родителях-алкоголиках. Один мальчик был выгнан из дома пьяным отчимом и приблудился к стае городских бродячих собак, он грелся в канализации, окруженный блохастыми и теплыми псами, сосал молоко у щенных сук и игрался со щенками, искренне считая их своими братьями… Гарри, дорогой мой, какой чулан, о чём ты? Если бы о тебе не заботились с младенчества, ты бы вырос дебилом, пускающим слюни и сопли, мычащим и гыкающим идиотом, именно так выглядит человек, выросший вне человеческого общества и внимания. Та девочка, которая в конуре выросла, по-человечески ходить и говорить не умела, она бегала на четвереньках и гавкала по-собачьи. А девочка из Осетии была совершенно немая и покрыта толстой коркой многолетней грязи… Про мальчика рассказывать?

Гарри оцепенело помотал головой, с трудом поняв, что жуткие истории кончились. И в самом деле, какой-такой чулан??? Да ему ж вообще повезло, на фоне тех детей… Лери подошла к нему, осторожно забрала из его руки нож, положила на стол и обняла Гарри. Юноша вздохнул и обнял её в ответ, закрывая глаза и зарываясь лицом в её живот, чувствуя теплую благодарность за предоставленный урок. Не на что ему жаловаться, и если хорошенько покопаться в памяти, то в чулане он только спал да от дядиного гнева прятался, когда тот за ремень хватался. А всё остальное время он с тётей Петуньей проводил, помогал ей по дому, в садике возился, а тётя хоть и ругала его, да по делу, если вдуматься – всегда по делу. Потом вспомнил, с чего этот разговор начался, и снова вздохнул, глухо забормотал в живот Лери:

– Значит, вам нравится Летница? С её кучей родни…

– А почему она мне должна не нравиться? Нормальная девочка, весёлая, дружелюбная, старших уважает. Мне, Гарри, своих примеров хватило, так что я знаю, какой свекровью надо быть, чтобы меня полюбили.

Гарри поднял голову и вопросительно посмотрел на неё снизу вверх:

– Какие примеры? Я видел, как к вам относится Мери Энн. Она к вам не очень хорошо относится.

– Дурной пример – тоже пример, Гарри, но я имела в виду свою маму, ту, которая меня вырастила, как родную дочь. Так вот, в той семье у меня были старшие сестры, они в свое время повыскакивали замуж, и мамуля наша всех зятьев сынками сразу называть начинала, а они её мамой и мамашей, грубо, конечно, ну да в селе не графья живут, а шоферы да шахтеры – народ прямой и неотесанный, да с понятием. Чуть выдастся свободное время, как они через пол России едут к любимой тёще на блины, вот такая у меня мама. А что касается мамы Михаэля, то она австриячка до мозга костей, воспитана в своем европейском вкусе и менталитете. Дама она нежная и утонченная, Михаэля в детстве совсем завоспитывали, ему, кажись, и дышать-то давали через раз. Гимназия, лицей, музыкальная школа, кружки по всем интересам, бокс, борьба… даже хореография, но в балет маленький Михаэлюшка и сам отказался, уперся ножками в порог, ручками в косяк вцепился и орёт: «Не хочу в балет, я не девочка!» Даже удивительно, что он смог хоть чему-то воспротивиться при таком-то воспитании.

Гарри невольно заулыбался, услышав этот маленький эпизод из жизни своего отца, и удивленно спросил:

– И как же он при таком воспитании выбрал столь героическую профессию спасателя?

– О, этому поспособствовали две причины: первое – захотелось свободы от матушки, а во-вторых, это ему дедушка посоветовал, у Зейна присказка постоянная была, сейчас припомню… Если хочешь в жизни что-то полезное сделать, то спаси чью-то жизнь, это точно будет полезное и доброе дело. Знаешь, Гарри, когда Михаэль пересказал мне слова своего мудрого деда, то он нечаянно заразил и меня своей бациллой спасательства. Правда, я в отличие от него предпочитаю помогать животным, с людьми не люблю сходиться, я имею в виду, с незнакомыми людьми. А всё то, чем Михаэля в детстве мучили, как раз пригодилось ему же во взрослой его жизни – занятия боксом, борьбой и танцами натренировали его тело до бойцового качества, и в армии ему пришлось учиться разве что картошку чистить да брюки со шнурками гладить. В общем, он очень спортивного телосложения молодым человеком был, а для меня, наивной деревенской девчонки, он и вовсе стал героем, чуть ли не принцем из европейской сказки. И это не наша вина, что на деле всё оказалось иначе, принцесса-то – я, но зато он сейчас целый король. Данила-то правду только после нашей свадьбы рассказал, ну, о том, что он Притворщик и всё остальное…

– Я понял, – прошептал Гарри и робко спросил: – Можно я буду называть тебя мамой?

Вместо ответа Лери благодарно поцеловала его в макушку, и Гарри понял: да, можно. Тем более что его она считает своим сыном и никак не отделяет его от своих родных мальчиков. Таково качество эльфов – любить детей. А если повзрослевший ребёнок привел мужа или жену, то они автоматически тоже становятся детьми для эльфов-родителей. Весьма замечательное качество, не правда ли?

Тем же днём, ближе к вечеру, Гарри вышел в парк, на обычную встречу-прогулку с друзьями и первым, кого он увидел, был Драко, тот был чем-то расстроен, а при виде Гарри и вовсе взбесился, стал пинать ствол ни в чём не повинной липы. Гарри покосился на крону потревоженного дерева и заторопился остановить Малфоя:

– Тише, Драко, что случилось?

Драко перестал лягать липу, теперь он обнял её и прижался лбом к шершавому стволу:

– Матушку, видишь ли, не устраивает моя девушка. Я сегодня Полумну к нам привел, с родителями познакомиться, и если отец занял нейтральную позицию, то маман высказала своё фи, когда Полумна ушла. Дескать, не аристократка она, и папа у неё чокнутый, и мама-то у неё непонятно кто… Гарри, вот скажи, что в ней не так? Она же красивая, умная, добрая, весёлая... ну что ещё надо?! Так нет же, не той крови она, не того сословия и воспитания… Мне что, с собственной матерью разругаться?

– Балинор большой, – от растерянности ляпнул Гарри. Малфой замер, потом повернул к нему изумленное лицо и ошарашенно выговорил:

– Точно! Балинор большой, места всем хватит, а что, и правда... Возьму Полумну, да и уйдём куда глаза глядят, да хоть к тому же Лавгуду! Её папа нас не прогонит.