Текст книги "Книга Трис - Сила в Шторме"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 4

Удача Трис – она не была уверена, что хотела бы считать её таковой – сегодня была с ней. Впервые за несколько дней Розторн была в Дисциплине, а не где-то ещё, когда Трис принесла птенца домой. Ей пришлось собрать всю свою решимость, чтобы войти в мастерскую Розторн. Она хотела было отложить это, но её подопечный выбрал именно этот момент, чтобы снова начать неистово клянчить еду.

Медвежонок, угрюмо лежавший рядом с открытой дверью – Ларк и Розторн наложили на свои мастерские заклятия, не пускающие внутрь пытливых щенков – поднял свою голову и вильнул хвостом.

Тихий разговор в мастерской прекратился. Затем Розторн произнесла, медленно и зловеще:

– Я слышу птенца.

Трис осторожно обошла пса и вошла в открытую дверь:

– Нико сказал, что ты, возможно, сможешь помочь мне?

Браяр был со своей наставницей; оба уставились на Трис:

– Четырёхглазая, что случилось на Куске? – спросил мальчик.

– Дай-ка я взгляну, – протянув руку потребовала Розторн. Трис послушно передала ей гнездо. – Я не буду присматривать за птицами, – продолжила посвящённая. – Эти безмозглые клуши Воды заявили, что если я не сделаю им ещё отваров и притираний, то произойдёт чуть ли не катастрофа, – бормоча, она развернула платок, чтобы посмотреть на птенца, в то время как Браяр и Трис, посмотрев друг на друга, закатили глаза. Розторн всегда презрительно отзывалась о посвящённых храма Воды, как порою и Ларк. Несколько недель назад все четверо пришли к заключению, что Вода и Земля в людях просто неважно смешивается.

– Ну, выкладывай, – поторопил её Браяр, пока Розторн осматривала птенца.

Поскольку Нико не наказывал ей держать увиденное при себе, Трис объяснила насчёт взгляда в прошлое и описала то, что она видела:

– Я думаю, там было убито где-то пять человек, считая контрабандистов и ту пьяную стражницу, – закончила она. – Легко было видеть, где были тела.

Розторн подошла к набору полок. Протянув руку вверх, она взяла оттуда тонкую бутылку. Как и большинство вещей в комнате, она блестела серебром в уголках зрения Трис, отсвечивая ещё больше, чем остатки заклинаний на Острове Куска. Трис потёрла глаза; и так уже плохо то, что Южные Ворота и башня Оси Спирального Круга чуть не ослепили её – она не ожидала увидеть так много магии, или такой сильной магии, в коттедже, где она жила.

– Значит Нико заставил тебя вызвать видение прошлого? Это значительная работа, – заметила Розторн, открывая бутылку. – Мне нужна одна из самых тонких пустых тростинок из вон того ящика, – указала она, и Браяр последовал её приказу.

– Нико колдовал, – ответила Трис. – Я только дала ему свою силу. Он сказал, что мне не нужно идти на Пиратский Мыс – мы не смогли бы сделать это дважды за день.

Она пристально наблюдала, как Розторн взяла у Браяра короткую пустую тростинку.

Засунув её в открытую бутылку, Розторн заткнула другой конец кончиком пальца. Поднеся её к птенцу, она позволила паре капель упасть ему в рот. Он закрыл клюв, засопев – затем выпрямился и снова открыл клюв. Розторн дала ему ещё две капли.

– Мне следует быть очень осторожной с этим, – сообщила она своим зрителям, откладывая тростинку в сторону. – Это как средства, прибавляющие сил, или снимающие боль – он станет зависеть от них, и не будет есть ничего другого. Тебе придётся давать птенцу еду, которая близка к той, которой их кормят родители, или её естественные заменители.

Розторн поглядела на Трис, нахмурив изящные брови. Девочка заставила себя выдержать этот острый взгляд не отводя глаз.

– Ты ведь понимаешь, что можешь загонять себя до истощения, а он всё равно погибнет, – наконец произнесла Розторн.

Трис кивнула:

– Нико сказал мне то же самое. Но я всё равно хочу попытаться.

– И он тебя не поблагодарит, если выживет. Скворцы – а это именно скворец – скворцы птицы весьма досадные. Их птенцы кричат, когда хотят есть. Если они достаточно взрослые, чтобы ходить и летать, они клюют своих родителей, пока те их не покормят.

– Вот тебе и благодарность, – с усмешкой заметил Браяр.

– Что мне делать? – потребовала Трис. – Говори, и я сделаю.

– Х-м-м. Пока что корми его каждые пятнадцать минут, пока я не скажу тебе иначе. Браяр, ты отправишься повидать Посвящённого Горса …

Тот потёр руки. Главный повар Спирального Круга, надёжный источник как еды, так и лакомств, был его самым любимым посвящённым – после Ларк и Розторн.

– Сразу возвращайся назад, – строго наказала Розторн. – Дощечку и мел, пожалуйста.

Он нашёл и то и другое, и передал ей.

– Тёплое козье молоко – именно козлиное, коровье молоко им слишком трудно переварить – с чуточкой мёда для подслащения, для начала. Можешь взять их в погребе, – сказала она Трис. – Подогрей молоко на маленькой сковородке. Достаточно, чтобы капля на запястье чувствовалась тёплой, но не горячей. Если обожжёт тебя – обожжёт и его.

Трис побежала исполнять.

– Возьми одну из глубоких корзинок и чистой соломы, – приказала на Браяру. – Положи их на стойку, – она закончила писать Горсу, пока мальчик искал необходимые предметы. Передавая ему дощечку, она сказала:

– Не беги по жаре, но и не плетись.

Браяр кивнул и ушёл.

Трис быстро поставила козье молоко и мёд подогреваться на очаг. В отличие от остальных трёх, которые оставляли после себя беспорядок и воспринимали простые задания как тяжёлую работу, Трис занималась работой по дому с тех пор, как выросла достаточно, чтобы видеть поверх столов. Каждый родственник, с которым ей приходилось жить, ясно давал ей понять, что ей следовало отработать своё содержание. Она бы никогда в этом не призналась, но в эти дни, заполненные уроками магии и медитации, ей нравилась тихая и однообразная работа – протирание пыли, стирка, и даже немного стряпни – которая производилась в коттедже.

Когда козье молоко стало достаточно тёплым, она отнесла его в мастерскую Розторн.

– Поставь сюда, – приказала та. «Сюда» оказалось плетёным из соломы поддоном. Розторн как раз клала чистую солому в корзину с закруглённым дном. Она стояла на деревянном каркасе, который не позволял ей перекатываться на бок. – Я сделала их несколько лет назад, когда обнаружила, что даже если я не нахожу птиц, кто-то ещё приносит мне осиротевших птенцов. Им нужна поддержка на груди и ногах – корзина с плоским дном и прямыми стенками не подходит.

Трис лишь уставилась на женщину. С момента своего заселения в Дисциплину она боялась острого нрава, и ещё более острого языка Розторн. Ларк и Розторн были лучшими подругами, и Браяр любил свою наставницу, но Трис даже догадаться не могла, за что. Было ли это лицом, которое видели Браяр и Ларк, когда больше никто не смотрел?

– О... откуда ты столько знаешь про птиц? – запинаясь произнесла она. – У … у тебя есть какая-то связанная с ними магия?

Розторн подвела пальцы под птенца, который запищал в ответ на вторжение, потом опустила его в свежее гнездо:

– Никогда не сжимай их. Их кости, и даже клювы, ещё слишком мягкие.

– Я запомню.

– Не у всякого, кто что-то любит, есть связанная с этим «чем-то» магия, ‑ сказала Розторн, окуная палец в молоко. – Очень хорошо – в точности нужная температура. Возьми вон ту чистую тростинку. Делай так же, как я делала со снадобьем – давай ему только по одной-двум каплям за раз.

С дрожью в руках Трис опустила конец тростинки в молоко, закрыла свободный конец пальцем, и подняла её. Убрав палец с отверстия, она посмотрела, как всё молоко вытекло. Попробовав снова, она убрала палец, а затем быстро закрыла отверстие опять. Теперь она контролировала, сколько именно жидкости вытекало, и могла давать её по каплям, а не струёй. Наполнив тростинку в третий раз, она заглянула в гнездо.

Птенец пищал. Стал ли его писк громче? Она помолилась Асайе, богине воздуха и птиц, и позволила двум каплям упасть в открытый клюв. Птенец от неожиданности закрыл клюв и покачнулся. Затем поднял голову и потребовал добавки.

Пока Трис кормила птенца, Розторн сказала:

– Садовники – фермеры – изучают птиц, хотя бы для того, чтобы знать, какие едят их посевы, а какие – нет. Я начала заниматься птенцами в твоём возрасте, на ферме моего папы. Ладно, достаточно. Он немного поспит, но тебе лучше быть готовой подогреть ещё одну партию молока.

– Каждые пятнадцать минут? – Трис подумала, как она будет делать что-нибудь ещё, если ей нужно присматривать за своим подопечным.

– Пока он не окрепнет. Если он поправится, то мы сможем перейти к кормёжке раз в пол-часа уже после обеда. Если всё будет идти хорошо, то где-то через день ты сможешь ждать до часа.

Трис сглотнула:

– А как я буду спать?

– Дурочка! Разве воробьи и вороны носятся повсюду всю ночь? Птенцы спят вместе с солнцем. Идём, – она подошла к двери, которая выходила в сад, и поманила Трис.

– Видишь вон ту птицу на крыше колодца?

Трис увидела его, красивого коричнево-чёрного, взъерошивавшего перья на подбородке и громко свистевшего. На вид он был длиной с её ладонь, с жёлтыми ногами и остро выглядевшим клювом. Когда он повернулся, его перья заблестели на солнце, показав множество маленьких пятнышек.

– Скворцы. Их так называют, потому что они похожи на звёздное небо [2]2
  ориг.«Starling» – скворец, от англ.«star» – звезда ( прим. перев.)


[Закрыть]. Поедатели насекомых и клоуны. Они имитируют других птиц – многие из местных кричат как чайки. Они сбиваются в большие стаи, которые можно видеть кружащимися ближе к концу дня. К скворцам у меня слабость.

Сидевший на колодце скворец сказал «Гаак» и улетел.

– Идём, – сказала Розторн. – Надо устроить всё, чтобы твой птенец не замерзал ночью.

Покидая кухонные владения Посвящённого Горса в башне Оси, Браяр нёс в одной руке корзину, а в другой – пирожок с мясом, который должен был помочь ему выжить в течение долгих минут, отделявших его от полдника. Если бы Розторн не желала обучить его тайнам растений, он бы с удовольствием работал у Горса – не смотря на то, что летом на кухнях было жарко – всю оставшуюся жизнь.

Когда он думал о посторонних вещах – о сторожевой вышке на Острове Куска, о птице Трис – он забывал, что больше не нужно было прятаться, когда у него была еда. С тех пор, как он был полу-голодным беспризорником, прошло всего лишь два месяца. В поисках тёмного угла, где он мог бы в безопасности доесть свой пирожок, он обнаружил нишу в круглом помещении в центре Оси. Комната представляла из себя пустой и полный теней круг, охватывавший искусно вырезанную деревянную перегородку, которая уходила в потолок. Внутри этой деревянной трубы располагалась лестница, достигавшая больших часов на вершине Оси, и тайной комнаты под названием Сердечный Огонь глубоко под землёй. Деревянная перегородка также огораживала подъёмник, платформы на верёвках, которые несли послания от провидцев из помещений Видящих и Слышащих, расположенных на более высоких этажах, вниз на первый этаж. Когда он проходил здесь к кухням, два курьера сидели на полу, ожидая прибытия посланий с верхних этажей. Сейчас их уже не было. Браяр забрался в свою нишу и с удовольствием зарылся зубами в свою закусь.

Что-то прошелестело в деревянном лестничном колодце. «Крысы», – подумал он, кладя руку на маленький кинжал, спрятанный у него под рубашкой. В Хажре, где он жил раньше, крысы могли попробовать отобрать еду, если парень не выглядел достаточно решительным, чтобы отстоять её.

Щёлкнуло дерево. Завертелись шестерёнки, и Браяр услышал рокот подъёмника. «Просто послания спускаются вниз», – подумал он, ругая себя за обеспокоенность. Как будто Горс позволил бы крысам подобраться к своей кухне!

Под рокотом слышался и другой звук. Браяр узнал шарканье ноги по деревянным полам. Он вжался плотнее в тень.

Дверь в перегородке открылась на волосок, затем ещё. Браяр почуял запах корицы и подавил позыв к чиханью. Хотя он сомневался, что найдётся вор, у которого хватит духу работать в Спиральном Круге, он знал, что профессиональные воры использовали масло корицы, чтобы сбить с толку магов-следопытов. Оно было дорогим. Под перечным запахом корицы он узнал другой аромат, медовый и медленный: мак.

Три недели назад Розторн начала учить его магическим применениям масел в своей мастерской. «Если хочешь в пустую потратить маковое масло, не используй его для лекарств», – сказала она тогда. «Используй его для невидимости. Хотя в лекарствах оно приносит больше пользы».

Мигнул серебряный отсвет. Кто-то вышел из лестничного колодца, беззвучно закрывая за собой дверь. Браяр прищурился; свет мерцал по всей поверхности размазанного пятна, которое прошло от лестницы до внешней двери. Контуры у пятна были человеческие.

«Богатый», – подумал он, когда пятно покинуло башню. «Достаточно богатый, чтобы позволить себе масла корицы и мака. Если только это не студент, наведавшийся в хранилище масел своего наставника». Двух месяцев было недостаточно, чтобы заставить его забыть старые привычки, но он узнал, что ученики магов постоянно пытались сделать что-то недозволенное. В Спиральном Круге тоже было более чем достаточно всяких учеников магов.

Отложив свою корзину, он прошёл к лестничному колодцу и открыл дверь, оглядев ступени и верёвки подъёмника. Запах корицы был здесь сильнее; он обнаружил пятна масла на ручке двери изнутри, и на колёсах, которые поднимали и опускали деревянные ящики с посланиями. Покачав головой, он закрыл дверь и забрал свою корзину из угла, где он её оставил. «Ученики, играющие с магией», – решил он. «Кто ещё использовал бы заклинание невидимости в Оси средь бела дня?»

И как бы ещё он смог увидеть человека под заклинанием невидимости, если только это не был ученик, который не смог сотворить его правильно целиком? Дома, в Квартале Мертвеца, он никогда не видел, как Повелитель Воров ходил невидимкой среди своих подданных, подслушивая их тайны и их заговоры против него. Повелитель Воров всегда работал с лучшими заклинаниями, которые можно было купить за деньги.

Часы на Оси отбили полдень. Ему следовало возвращаться обратно, чтобы Трис могла покормить свою птицу нормальной пищей.

Игравший в прятки корабль сводил Даджу с ума. Он маячил на краю её поля зрения каждый раз, когда она поднимала взгляд со своей работы, но если она смотрела на него прямо, то видела только Море Камней, блестящее и расплывающееся на жаре. С тех пор, как Трис прошла мимо неё, направляясь домой, корабль торчал там как прибитый, как бы предлагая ей попробовать бросить быстрый взгляд и поймать его. К тому времени, как часы Оси пробили полуденный отдых, она чувствовала себя так, будто она поднимала взгляд так же часто, как искала куски заклинательной сети в земле.

– Что-то не так? – спросил Кирэл. Фростпайн оставил их, отойдя в поисках кусков сети дальше в бухту. – Ты дёргаешься, как будто тебя едят песчаные блохи.

– У меня азигазизасел в глазу, – сердито сказала она, утерев лоб. – Это хуже, чем песчаные блохи!

– А … как ты сказала?

– Прости. – Он ничего не мог поделать с тем, что был каком – не‑Торговцем, невежественным от рождения – хотя она часто забывала об этом, потому что он ей очень нравился. – Азигази. Это мираж, ложное видение. Они бывают в море, когда жарко. Белые Торговцы говорят, что видят их на снежных и песчаных полях. Это когда видишь то, чего нет.

– Чудо или видение. Азигази, – он повертел слово на языке, как будто пробуя его на вкус. – А может это что-то магическое? – он дал ей флягу с водой.

Даджа с благодарностью отпила:

– Спасибо. Не знаю. Есть много магических вещей, о которых я не слышала.

– Где ты его видишь?

Она указала в открытое море.

– Мне постоянно кажется, что вон там стоит корабль, обычная старая фелюга …

– Обычная старая что?

Бедняга Кирэл был сухопутником.

– Фелюга. Это такая маленькая парусная лодка с латинскими – треугольными – парусами. В гавани их много – это самый обычный вид корабля, для ловли рыбы, курьерской службы или перевозки лёгких грузов. Но всякий раз, когда я смотрю на эту фелюгу прямо, там ничего нет.

– И ты уверена, что видишь её? – он приложил ладонь козырьком, вглядываясь в воду между островами Саммерси и холмами Эмеланского Полуострова.

– Достаточно ясно, чтобы определить тип корабля, – напомнила ему она.

– Ох, – секунду Кирэл смотрел в море, размышляя. Затем неожиданно начал оглядываться в поисках их учителя. – Фростпайн!

Мужчина махнул рукой и порысил обратно к ним.

– Что такое?

– Мне весь день видится азигази, – объяснила Даджа. – По крайней мере, я не думаю, что он настоящий. Это обычная фелюга, в конце концов, и нет никаких причин, по которым я не могла бы её видеть, если бы она существовала. Они весьма обычны в этих водах. Но каждый раз, когда я на неё смотрю прямо, она исчезает.

Глаза Фростпайна блеснули:

– Прочувствуй её, так же, как ты ищешь металл сети. Забрось свою магию в море. Если это настоящий корабль, на нём должен быть металл.

Она попыталась. Закрыв глаза, она прислушалась и принюхалась. Её разуму не явилось ничего кроме морской воды – беспокойной, ненадёжной, готовой схватить неосторожного.

– Там просто вода, – почти ноя сообщила она Фростпайну. Она знала, что ведёт себя как ребёнок, но в конце-концов, чего он ожидал? Море было морем, а не металлом!

– Эх, – пробормотал он, – капризничаешь, – встав у неё за спиной, он взял её руки в свои. – Помнишь, как Сэндри сумела сплести магическую верёвку из твоей внутренней сущности? Ну так кинь мне эту верёвку.

Она попыталась найти верёвку, но его прикосновение отвлекало её. Передать верёвку Сэндри было легко, она была податливой и мягкой, как хорошо сотканная ткань. Однако Фростпайн был металлическим с ног до головы. Его металл бренчал и гремел, когда соприкасался с её металлом. «Значит не верёвка, а проволока», – решила она. Глубоко вдохнув, протянувшись внутрь себя, она вытянула сверкающую проволоку и передала ему.

– Неплохо, – сказал он. Она почувствовала, как его сила согнулась, а затем разжалась. Он толкнул её магию вперёд, сплетя её со своей. Теперь она чувствовала металл под и рядом с её силой, пока она летела вперёд: куски цепи, обитый металлом сундук, брошенный якорь, всё это ржавело на дне океана. Они замедлились; Фростпайн снова прыгнул вперёд. Их сила понеслась дальше …

Это наверняка был корабль. В чём ещё могли быть гвозди и полосы металла, расположенные так, будто это был корабль, только без дерева? Моргнув, она осознала, что видит и оружие тоже: мечи и ножи, которые не должны были быть на невинной рыбацкой лодке, и связки металлических наконечников стрел.

Выдохнув, Фростпайн устремился к берегу, нежно потянув за собой Даджу. Когда она открыла глаза, она покачнулась.

Фростпайн поддержал её.

– Вы двое грузите найденные нами куски сети и несите их за стены, ‑ приказал он Кирэлу. – Не мешкайте. Я скажу им закрыть ворота.

Даджа схватила Фростпайна за руку, пока он не отошёл:

– Это только один корабль …

Он нежно похлопал её по щеке:

– Если бы у них были честные намерения, девочка, они бы не прятались, так ведь? Либо это пиратский разведывательный корабль, либо я – танцовщица. Помоги Кирэлу и отправляйся с ним.

– Даже если это разведчик, основной флот пиратов не может быть рядом? ‑ взяв стопку кусков сети, она загрузила их в одну из корзин мула.

– Пока нет, – ответил Кирэл, наполняя другую корзину. – Возможно они ждут темноты.

– Давно ты видишь это азигази? – спросил Фростпайн.

– С … даже не знаю, – сказала Даджа, по-настоящему испугавшись. Рассказы о пиратах вызывали у неё кошмары ещё с тех пор, когда она была сухопутной малышкой, слишком юной чтобы плавать на кораблях её семьи. ‑ Он там по крайней мере с часа до полудня.

– Держу пари, они не знают, что мы их заметили. Не пугайся ты так, ‑ ухмыльнулся Фростпайн. – Ты предупредила нас, вот и всё. И в следующий раз уделяй своим азигазибольше внимания!

Глава 5

Как только они закончили обедать, Розторн дала Браяру работу внутри дома ‑ наполнять маленькие бутылки различными сиропами, а муслиновые мешочки – смесями сушёных трав. Пока он работал, Розторн показала Трис, как делать пасту из мелко натёртой говядины и желтков варёных вкрутую яиц, которые Браяр принёс с кухонь. Скатывая из пасты маленькие шарики, Трис скармливала их птенцу на кончике тонкого кусочка дерева. Птичка ела их, пила несколько капель воды, иногда со смесью молока и мёда. Посвящённая также помогла Трис установить специальную конфорку, металлическую коробку со свечой, чтобы нагревать небольшие количества козьего молока и мёда по необходимости. Когда период отдыха закончился, Розторн решила, что птенца можно кормить каждые пол-часа вместо каждых пятнадцати минут. Нагрузив корзину бутылочками и мешочками, которые наполнил Браяр, она наказала ему заготовить тридцати-литровую корзину полосок ивовой коры для чая, и покинула их.

Как только она ушла, Трис сходила наверх за книгами, которые ей следовало читать. Подвязав волосы платком и сняв туфли с носками, она вернулась в мастерскую, приготовившись к долгому дню. Розторн усадила её перед окном, из которого открывался хороший вид на часы Оси. Браяр, рвавший на кусочки небольшие отрезы коры, был достаточно близко, чтобы составлять ей компанию, не вызывая у Трис чувства тесноты. Впервые за несколько часов она расслабилась.

– Она ведь не такая плохая, а? – спросил Браяр после длительного периода молчания. – То есть, она не милая, как Ларк, но и у неё есть своя хорошая сторона.

– Ты наверное единственный человек во всём Спиральном Круге, который мог бы сказать такое, – вяло отметила Трис. Сняв очки, она подпёрла подбородок рукой, глядя в окно через полу-прикрытые глаза. Не видеть краем глаза мерцающего света было для неё облегчением.

Видел ли Нико вот так всё время? Разве у него не уставали глаза? В Спиральном Круге магия была повсюду, как она обнаружила – в Южных Воротах, где она пронизывала стену толщиной в двенадцать футов, в камнях спиральной дороги, проходившей через храмовый комплекс, в окнах и дверях. Она пылала по всей длине Оси, и от храмов Огня и Воды, а также в виде сияния, исходившего от магов и их учеников, мимо которых она проходила. Наиболее интересно, с её точки зрения, она сверкала по всей Дисциплине, и горела в этой мастерской – она гадала, что бы она увидела в мастерской Ларк. Всё это время она не думала, что Ларк и Розторн были такими же могущественными, как и Нико, который был признанным великим магом. Она привыкла к тому, что их магии были маленькими, потому что они вращались вокруг обычных вещей.

Возможно, ей следовало переосмыслить это.

Из гнезда донёсся тихий писк. Глянув на часы, девочка осознала, что пришло время кормить её подопечного козьим молоком с мёдом. Нацепив на нос очки, она сняла с гнезда покрывало.

– Уродливый маленький пищун, – заметил Браяр, глядя через её плечо, пока она капала жидкость в разинутый клюв. – Что это за шипастые штуки?

– Розторн говорит, что это – пеньки перьев. Как только он оперится – отрастит нормальные перья – то сразу быстро вырастет.

Поворачиваясь за влажной тряпкой, чтобы вытереть пролитое молоко, она была ошарашена серебряным сиянием большой переплетённой в кожу книги. Трис вздрогнула, прикрыв глаза. Чьи-то руки удержали её на стуле.

– Осторожно – ты чуть не упала. Что вообще с тобой такое? Ты дёргаешься и вздрагиваешь всё время, с тех пор как вернулась.

Трис вздохнула. Найдя тряпку, она вытерла за собой и прикрыла своего подопечного.

– Никто что-то сделал с моими очками, – сообщила она ему, и объяснила про свою новую способность видеть магию. – К этому надо привыкнуть. Наверное я и привыкну, рано или поздно. Нико же не дёргается всё время.

– Так … значит если ты видишь этот … свет, так ведь?

– В основном это как серебристая вуаль поверх предметов, или серебряные отметины. А вот некоторые сияют как лампы. Большие. Как Ось – причём не только помещения для Видящих и Слышащих. Вся башня, от часов до кухонь.

– И весь этот свет – магия.

– Так мне сказал Нико.

Браяр подумал, постукивая по стойке тростинкой.

– Ты мою птичку разбудишь, – отобрала у него тростинку Трис.

– Прошлой ночью мы слышали то же, что и ты, – внезапно сказал Браяр.

– Да, – она посмотрела на него в ожидании. Он нахмурился, будучи не в восторге от того, куда вели его мысли.

– Так может потому, что Её Высочество спряла нас вместе, мы подхватываем магию друг друга. И нам не обязательно быть друг рядом с другом, чтобы она передавалась.

– Возможно, – Трис поняла, к чему он клонил. – Ты тоже видишь свет? И ты думаешь, что это к тебе перебралась моя магия?

– Я вижу мерцание по всему дому, и я видел немного на пути обратно из Оси, – объяснил он. Не сильное, как у тебя. Но … – он помедлил, почёсывая затылок.

– Мне что, весь день тебя ждать? – потребовала Трис. – Мне ещё читать надо.

Он пожал плечами и рассказал ей о силуэте в лестничном колодце.

– Я решил, что это всего лишь один из учеников, пробует новое заклинание. Я бы, например, захотел бы поиграть с заклинанием невидимости, если бы оно у меня было.

Улыбка Трис была лишь слегка кислой:

– Даже ты не сможешь съесть всю ту еду, которую ты сможешь наворовать у Горса с таким заклинанием.

– Я не думаю, что это удастся – Горс всегда знает, когда кто-то появляется в его кухне, вне зависимости от того, какая там творится кутерьма. Однако попытаться стоило бы, – подумав, он добавил. – Просто странно было, что я вообще видел кого-то под таким заклинанием. По крайней мере теперь я знаю, почему.

– Прости, – ответила Трис. – Откуда мне было знать, что заклинание Нико заразное? Послушай … хочешь поработать над чтением, пока режешь кору? ‑ она начала учить его читать несколько дней назад, и была удивлена тем, насколько ей это нравилось. Ответ Браяра потешил её самолюбие: он не задумываясь подтащил свой стул и ивовую кору к ней, потом принёс большую доску и кусок мела.

– Первая буква, – сказал он, усевшись.

Она написала «А» на чёрной доске.

– А. Артишок, аист, астрел, акация. Следующая – Б.

Трис нарисовала её.

Он ухмыльнулся:

– Браяр! А также базилик, берёза, брусника, бутон. Следующая буква – В...

– Сэндри, – её губ коснулась чашка; она отпила, ощутив воду со вкусом цедры. Вдохнув, она попыталась сморгнуть узор заклинания, чувствуя головокружение. Они с Ларк пообедали, а потом вернулись к работе.

Чашка снова коснулась её губ. На этот раз она взяла её в руки и выпила воду быстрыми глотками. Когда чашка опустела, она поставила её на стол, рядом с наваленными грудами тонкой ткани.

Глядя на свою работу, Сэндри нахмурилась. Она могла видеть, что имела ввиду Ларк, говоря о таком способе ткания. Ткань была слишком разряжённая в одних местах, и слишком плотная – в других. Были в ней и дыры.

Она просунула через две из них пальцы и вздохнула.

– С бинтами это не имеет значения, – Ларк стояла рядом с ней. Именно она вывела Сэндри из ткаческого транса. – Их всегда наматывают в несколько слоёв, чтобы удержать кровь. А тебе надо отдохнуть. Ты пугаешь наших помощниц, – Сэндри огляделась, но послушниц нигде не было. – Они просто относят бинты в кладовые, – голубые глаза Сэндри встретились с улыбавшимися карими глазами Ларк.

– Я их пугаю? – прошептала она ржавым голосом.

– Немного. Это не важно – послушников всегда надо закалять перед тем, как они посвящают себя. Когда-нибудь им надо привыкнуть к могущественным заклинаниям. А у тебя – гости, – она указала на открытую дверь.

Там, снимая с себя перчатки для верховой езды, стоял мужчина в тёмно-коричневых куртке и брюках. Солнце блестело на его бритой голове, оставляя его мясистое лицо частично в тени. Его карие глаза были глубоко посажены по обе стороны от орлиного носа и широкого, твёрдого рта. Широкоплечий и мускулистый, он носил властность подобно плащу. Встретившись глазами с Сэндри, он вошёл и улыбнулся. Тень исчезла; он превратился из могущественной и угрожающей личности в приятного мужчину средних лет.

Спотыкаясь – как же долго она работала? – она сделала реверанс и улыбнулась ему в ответ.

– Прости, дедушка! – приветствовала она Герцога Ведриса, правителя Эмелана. – Я не знала, что ты здесь.

Он подошёл к ней, и они расцеловались.

– Я здесь ненадолго, только чтобы встретиться с Многоуважаемой Мунстрим и обсудить взорвавшиеся сторожевые башни, – его мягкий и богатый голос был из тех, которые люди стремятся послушать. Он кивнул в сторону груды льняной ткани. – Ты была очень занята.

– Я помогаю Ларк, – она предложила ему стул. – У нас есть чай, или фруктовый сок, если хочешь.

Улыбаясь, он покачал головой:

– Я уже напился чаю в Оси. В любом случае я не могу остаться надолго – я должен вернуться домой дотемна. Посвящённая, пожалуйста, садитесь, ‑ сказал он Ларк.

– Вообще, я собираюсь оставить вас с Сэндри наедине, – сказала Ларк, направляясь к двери. – Надеюсь, вы не против.

Герцог кивнул. Ларк поклонилась – посвящённым было не обязательно преклонять перед дворянами колено или делать реверанс – и покинула их.

Ведрис протянул руку и, дразня её, слегка дёрнул Сэндри за одну из кос.

– Я рад, что ты оправилась после землетрясения. Судя по вашим с Нико письмам, оно было для тебя весьма волнующим.

– Пожалуй оно и впрямь было волнующим, – содрогнулась Сэндри. – Мне повезло, что мои друзья были со мной.

– Им тоже повезло, что ты была с ними, – указал Герцог. – А это у тебя что за работа?

Она объяснила ему, показывая готовые рулоны ткани, ожидавшие перевозки на склад. Объём того, что ещё оставалось в комнате, ошарашил её – она знала, что ещё большее количество ткани уже отнесли на хранение. Она потрясённо посмотрела на свои пальцы. Это же было так легко. Что-то здесь было не так; она же была новичком, разве у неё не должно уходить больше сил, чтобы заставить нить плестись самостоятельно? Она глянула на работу Ларк. Даже сделанная таким способом, ткань Ларк была плотнее и более высокого качества, чем её собственная.

– Какой же иногда странный оборот принимает жизнь, – пробормотал Герцог, потирая свою лысую голову и осматривая бинты Сэндри. – Мой племянник и его жена были милы, но я не могу отрицать того, что они были совершенно бесполезны, – жестом он оборвал её возражения. – Дорогая, они жили ради собственного удовольствия, не делая ничего для тех, чей труд обеспечивал их. Ты, с другой стороны … у меня чувство, что ты достигнешь в своей жизни достаточно многого, чтобы возместить пустоту их жизни.

Она была согласна – и это было самое худшее. Она просто не могла заставить себя сказать это вслух.

– А может ты слишком сурово о них отзываешься?

– Конечно, – ответил он, с блеском забавы в глазах. – Я – придирчивый старый охотник за пиратами, работа всей жизни которого заключается в том, чтобы быть суровым по отношению к другим, – он потёр переносицу и вздохнул. – Я становлюсь слишком стар для этого, Сэндрилин.

Она уставилась на него. Ещё с той поры, когда она была маленькой, она воспринимала любимого дядю своего отца как вытесанного из мрамора – никогда не стареющего и не устающего. Для неё было неожиданностью услышать, как он признаётся в утомлённости.