Текст книги "Боль (ЛП)"
Автор книги: Табита Сузума
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Мне не нужна ваша чертова помощь! Вы не должны были знать. И никто не должен знать!
– Это не твоя вина, Мэтт…
– Ты чертовски прав, не моя!
– Тогда к чему такая секретность? Тебе нечего стыдиться…
– Черт, да знаю я!
Вот только Хьюго прав. Он действительно стыдится: чувствует себя опозоренным, грязным, слабым и жалким. Испорченным человеком с неразберихой в голове, над которым надругались. Теперь он понимает, что между ними не будет прежних отношений. Его давний лучший друг Хьюго навсегда запомнит его, как школьного приятеля, которого изнасиловали. Но хуже всего страшное осознание того, что его тайна раскрыта. Уж если Лола не смогла ее сберечь, то об этих двоих не может быть и речи. Разлетится молва, поползут слухи: узнают остальные друзья, товарищи по команде и, самое ужасное, его родители. Начнутся расспросы. Его довольно правдоподобный, как ему казалось, рассказ о незнакомце – возможно, безумном фанате, – заманившем его в лес, во время тщательного расследования потерпит крах. Даже если он откажется обращаться в полицию, люди начнут задавать вопросы, они захотят ответов и примутся строить предположения… Этого парня могли видеть. Если станут расспрашивать людей в Центре водного спорта в Брайтоне, сопоставлять детали, складывать кусочки головоломки воедино, тогда… тогда они найдут его. Насильника. А он не может этого допустить.
– Мэтт! Господи, да ты задыхаешься! Успокойся!
Рука Хьюго опускается на плечо Матео, но тот хватает его за воротник и с силой отшвыривает в сторону. Хьюго спотыкается и врезается в лампу, а Матео в это время бросается к лестнице. Несется в спальню. Потом в ванную. Сбрасывает с себя мокрую, испачканную песком одежду и включает душ на полную мощность. Обгоревшую кожу, раны после прыжка и порез на ноге обжигает ледяной водой. Струи бьют по телу тысячами иголок. Смываемые с кожи песок, соль и пот исчезают в сливном отверстии. Но, несмотря на это, он чувствует себя беззащитным и грязным как никогда. Он падает коленями на кафельный пол и, спрятав лицо в ладонях, давится горячими слезами и холодной водой.
15
Всю следующую ночь Матео то проваливается в сон, то выныривает из него. В конце концов незадолго до рассвета он оставляет всякие попытки уснуть, осторожно выбирается из постели, покидая теплую спящую Лолу, и одевается в гнетущей тишине комнаты. Напяливает толстовку поверх футболки и джинсов, засовывает ноги в сандалии и, спустившись по мраморной лестнице, тихонько выходит из дома, окутанного сном.
Окружающие лужайку наземные светильники до сих пор горят, но стоит Матео выйти за пределы сада, как становится ясно, что совсем скоро наступит рассвет: ночное небо, озаренное первыми лучами солнца, окрашивается пурпурными красками. Благодаря забрезжившей на горизонте крошечной полоске света море приобретает фиолетовый оттенок, первые серебристые искорки мерцают на воде. Туманный воздух, слегка влажный, пронизан прохладой. Матео застегивает толстовку и начинает спуск к морю; дорожка до пляжа вьется перед ним, как высунутый язык змеи. Внизу его встречают гладкий песок и воздух, подернутые синевой; оставленные приливом лужи поблескивают на свету, простираясь до широкой пенистой кромки моря.
Груду больших камней, где он скрывался накануне, застилает туман. Валуны стоят неподвижно, словно статуи, на выбоинах и зубцах играют рассветные лучи. Приблизившись к камням, Матео взбирается на самый высокий из них и устраивается на одном из ровных склонов, чтобы смотреть на морскую гладь и следить взглядом за береговой линией в туманной дали. За его спиной возвышается дом, надежный и крепкий; его выбеленные стены напоминают призраков на фоне черного очертания гор. Он вдыхает полной грудью холодный соленый воздух и наблюдает за тем, как золотистые лучи рассыпаются по поверхности воды, а утренний багровый свет разливается по бухте. Запрокинув голову, он смотрит вверх: широкий купол бездонного неба постепенно светлеет – переходит от пурпурного к прусской лазури и лиловому; розовый штрих, пробивающийся на горизонте, напоминает мазок детского пальчика на рисунке. Круги света, сливаясь воедино, перекрывают своим сиянием бледную дымку, делая ее ослепительно белой, когда та осыпается точно пыль на скалистые мысы; деревья и кусты вырисовываются темными силуэтами в ореоле восходящего солнца. Перед ним простирается шепчущее, покрытое рябью море, солнечный свет искрится на волнующейся воде. В яростной красоте этой непрестанно меняющейся картины есть что-то пронзительно душераздирающее. Море вдалеке то поднимается, то опускается; как только прохладная синеватая мгла окутывает Матео, ему хочется тут же раствориться в ней, стать частью этого головокружительного вида и прервать свою боль, свои чувства, свое существование.
Вскоре чайки начинают кружить над вершиной утеса, нарушая тишину своими пронзительными, горестными криками, однако Матео слышит еще один звук – доносящийся снизу шорох. Он замирает, ожидая увидеть какое-нибудь животное, но слышит лишь тяжелое дыхание, а следом над камнем появляется голова и плечи Лолы – девушка подтягивается, ловко упираясь ногами.
Он протягивает ей руку и помогает взобраться.
– Как ты узнала, что я здесь?
Ее лицо раскраснелось от напряжения; она вытирает ладони о джинсы, а после, отворачиваясь, указывает на дом вдалеке.
– Увидела тебя из окна.
– А-а.
Лола усаживается на землю рядом с ним, подтягивает к себе колени, складывая на них руки, и поворачивается лицом к восходящему солнцу. Россыпь веснушек усеивает ее скулы, кожа на носу и лбу розовая от загара. Солнечные лучи омывают ее лицо, погружая остальную часть тела в тень; она ежится под порывами усиливающегося ветра, и ее растрепанные золотисто-каштановые локоны развеваются за спиной.
– Хочешь мою толстовку?
– Тогда ты замерзнешь.
– Не замерзну, – врет Матео, затем стягивает с себя кофту и накидывает ей на плечи. – Так лучше?
– Да, спасибо.
Повисает тягостное молчание, словно наползающий с моря синий туман. Крики чаек над головой, похожие на плач, не смолкают; ребята сидят молча, кажется, целую вечность. Матео поглядывает на сгорбившуюся фигурку Лолы, ему невыносимо хочется обнять ее за плечи, придвинуться к ней и прижать к себе, но он не осмеливается это сделать. Боль в его душе настолько велика, что заполняет огромную пустоту между ними, поднимаясь к небу и простираясь до самого горизонта.
– Ты пришел сюда побыть один? – тихо спрашивает Лола, ее слабый голос заглушает ветер.
– Да… То есть, нет.
– Тогда я пойду. – Она уже начинает подниматься. – Я лишь хотела убедиться, что c тобой все в порядке.
– Лола, не уходи. – Он тянется к ней в попытке ее остановить, касается теплой кожи, а когда она снова садится, с неохотой отпускает ее руку.
– Так ты? – начинает она и кладет подбородок на скрещенные руки, по-прежнему не глядя в его сторону. – Ты в порядке?
Тишина. Матео не знает, как ответить: хочет рассказать ей правду, но, как обычно, не находит слов. Через мгновение она все-таки смотрит на него, устроив голову на сложенных руках.
– Нет. – Он легонько улыбается ей, чтобы скрыть дрожь в голосе, но она не отвечает ему взаимностью. Матео улавливает грусть в выражении лица Лолы, боль и тревогу – во взгляде, ее зеленые глаза с золотистыми крапинками широко распахнуты. От ласкового прикосновения ее руки он пугается, и ему ничего не остается, кроме как быстро отшатнуться. Только бы не видеть обиду на ее лице, он отворачивается к морю.
– Ты все еще злишься, что я рассказала им? Даже после нашего вчерашнего разговора?
В попытке сохранить спокойствие он делает долгий вдох, до отказа наполняя легкие воздухом, и медленно выдыхает. Затем качает головой.
– Нет? – с недоверием в голосе спрашивает Лола.
– Нет. – Это слово он произносит шепотом, а потому не уверен, слышала ли она его ответ; его взгляд прикован к горизонту – к неровной золотистой линии, где утреннее солнце впервые касается моря. В его груди набухает нечто тяжелое и массивное, и он, часто моргая, вновь глубоко вздыхает и пытается его подавить.
– Тогда почему ты не даешь мне взять тебя за руку?
«Потому что в этом случае я окончательно расклеюсь».
Матео сглатывает ком в горле, вжимается костяшками пальцев в острые края камня под ним.
– Дело в том… Лола, я хочу, чтобы ты помнила одно… – Он замолкает, делает еще один вдох, выравнивая голос.
Пусть ему не хватает сил взглянуть на нее, он все равно ощущает направленный на его лицо прямой взгляд.
– Что?
– Ты обязательно должна помнить: что бы… что бы ни происходило, я всегда тебя любил. – Теперь он смотрит на нее. – Лола, я всегда тебя любил. Больше… больше, чем возможно кого-то любить на этом свете.
– Мэтти… – Лола тянется к нему, но, вдруг опомнившись, убирает руку. – Я тоже тебя люблю, но почему ты говоришь об этом сейчас?
– Потому что ты должна мне верить. – Он разворачивается к ней лицом, его дыхание учащается. – Очень важно, чтобы ты верила мне, Лола.
– Ладно… – В ее голосе слышны настороженные нотки. – Но я все равно не понимаю. Что значит, ты всегда меня любил. Разве ты больше меня не любишь?
– Люблю. Конечно, люблю.
– Тогда почему мне нужно об этом помнить? – Она с робкой надеждой улыбается ему, но в ее глазах по-прежнему читается настороженность. – Ведь твое присутствие всегда будет мне об этом напоминать.
Он вглядывается в ее лицо, такое прекрасное и доверчивое, и кровь приливает к его щекам, болезненно пульсируя в венах. Он не может ответить.
– Мэтти… – Между ее бровями образуется небольшая складка. – Что происходит? Ты… ты бросаешь меня?
– Нет! Во всяком случае… – Он прерывисто вздыхает. – Я… я этого не хочу. Правда, не хочу!
Робкая улыбка гаснет, выражение ее лица меняется. Голос опускается практически до шепота.
– Тогда почему мне кажется, что ты прощаешься со мной?
Он вновь обращает лицо к морю, острая боль давит на глаза изнутри.
– Никогда нельзя быть уверенным, что может случиться в будущем.
– Но я думала, мы обо всем договорились. Театральный колледж в Лондоне, затем я вернусь на работу в книжном магазине, чтобы ездить с тобой на соревнования. – Он чувствует на себе ее пристальный взгляд, словно пытающийся прочесть его мысли, понять их источник.
– Многое меняется, – уверенно отвечает он. – Многое происходит…
Матео чувствует, как Лола напрягается от этих слов.
– Мэтти, что ты хочешь этим сказать? Что происходит?
Он качает головой, отводит взгляд, прикусывая щеку изнутри.
– Ничего… Дело в том… Дело в том, Лола… У меня предчувствие, ужасное предчувствие, что… – Он умолкает, тяжело дыша.
– Какое? – настаивает она, ее голос звенит от волнения. – Какое предчувствие?
– Что между нами скоро все изменится.
Воцаряется тишина. Мертвая тишина. Даже чайки будто бы замолкают.
– Вчерашний прыжок… – Лола говорит потрясенно и взволнованно. – Ты чуть не погиб… Мэтти, взгляни на меня!
Он мотает головой и, задерживая дыхание, уворачивается от ее руки, когда она пытается коснуться его щеки.
– Мэтти, ты меня пугаешь. Что происходит? Ты собираешься что-то с собой сделать? Навредить себе? – Тон ее голоса становится резче, переходя в панику.
Матео резко выталкивает воздух из легких, тот застревает в груди, на глаза наворачиваются слезы.
– Нет… Я не знаю. Но я больше не могу так жить!
Ее пальцы успокаивающе гладят его по руке.
– Хочешь поговорить о том, что случилось?
Он мотает головой, продолжая кусать щеку изнутри.
– Лола, я так сильно тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю…
– Но этого мало, и всегда будет мало! Ты понятия не имеешь, что я сделал с тобой, с нами… – На последнем слове из его горла вырывается сдавленное рыдание, он зарывается лицом в ладони, горячие слезы обжигают кончики его пальцев.
– Мэтти… – Лола касается его руки, но он резко отстраняется, вскакивает на ноги и слезает с валуна, соскальзывая с его поверхности и в спешке сдирая кожу на ладонях. Затем срывается с места и бежит, но боль в ноге вынуждает его сбавить скорость. Он идет по пляжу, следуя за полосами белого света на бледном песке, к далекой линии моря.
Затем запрыгивает на маленький причал, решительно направляясь к воде, и в ту же минуту слышит у себя за спиной сбивчивое дыхание и топот сандалий по деревянному настилу.
– Мэтти, послушай… Ты же знаешь, что я поддержу любое твое решение. Хочешь вернуться домой? Хочешь обратиться в полицию?
– Нет! – Удлиняя шаг, он оборачивается и видит, что Лола следует за ним – волосы лезут ей в лицо, щеки пылают от напряжения. – Знаешь, чего я хочу? Уехать! Уехать из Лондона навсегда и больше никогда не возвращаться!
Лола переходит на быстрый шаг, когда расстояние между ними сокращается. Он видит, как часто вздымается и опускается ее грудь, как она усердно старается не отставать от него.
– Но почему?
Весельная лодка Хьюго подпрыгивает на волнах и раскачивается из стороны в сторону, отчего веревка натягивается. Судно ударяется бортом о причал, металлическая ручка звякает о перекладины.
– Чтобы мы могли уехать вместе. Только ты и я. – Внезапно его всерьез захватывает эта идея. – Точно! Я сделаю годовой перерыв в плавании, ты сможешь отложить свое поступление в Центральный колледж, и мы вдвоем отправимся в путешествие по миру.
При виде его лица Лола расслабляется и осторожно ступает вперед, протягивая ему руку.
– Давай возвращайся. О чем ты говоришь – сбежать вместе? – Она улыбается, будто бы считает его слова шуткой.
– Именно об этом я и говорю. Что нам мешает? Многие берут академический отпуск. – Он пятится к лодке Хьюго.
– Ты с ума сошел, Мэтти! – смеется Лола, ее глаза сверкают в свете восходящего солнца. – Но вот что я тебе скажу: после Олимпиады и окончания университета нам обязательно нужно устроить нечто подобное!
Матео видит, что она по-прежнему не воспринимает его всерьез, и в его горле нарастает паника.
– Лола, я серьезно. Я не хочу ждать четыре года. Давай сделаем это сейчас!
– Хорошо! – смеется она. – И куда мы отправимся?
– Я не шучу. – Он внезапно понижает голос. – Лола, я не шучу. Я не вернусь. Я не могу.
Поставив одну ногу в середину лодки, Матео аккуратно переносит вес тела и перекидывает вторую. Он как раз распутывает узел, когда к нему подходит Лола.
– Мэтти, что ты делаешь? – Вопреки своим словам она выглядит взволнованной, щеки покраснели от ветра, лицо и глаза светятся. – Мы не может просто так взять лодку Хьюго.
– Они еще не скоро проснутся!
– Поднимается ветер!
– Вовсе нет, в это время там очень красиво!
После минутного колебания Лола берет его протянутую руку, осторожно забирается внутрь и опускается на влажную скамейку в задней части лодки. Матео с улыбкой бросает на дно тяжелую веревку, которая скользит и сворачивается кольцами как змея. Затем вставляет весла в уключины, садится на поперечную скамью и, упираясь мокрыми сандалиями в подножку, опускает весла в воду. После нескольких сильных гребков они отплывают от пристани. Стремительно удаляясь от берега, их лодка движется носом по направлению к небу, светящемуся розовым на востоке. Море неспокойно, и всю дорогу их трясет: сидящая напротив Лола раскачивается в обратном от Матео направлении – то вверх-вниз, то из стороны в сторону, словно они на неисправных качелях. Лола держится обеими руками за край скамейки, чтобы не упасть, однако Матео замечает в ее глазах вспышку адреналина, искру волнения, когда она смотрит поверх его плеча на восходящее солнце.
– Ух ты, Мэтти. Небо… цвета на воде… посмотри, как красиво!
Улыбаясь, он быстро оборачивается, а после продолжает грести, входя в хороший, уверенный темп – старается не делать резких движений и при этом держать лодку посередине, в неровном полукруге скалистого залива. Лола по-прежнему указывает на горизонт, призывая его взглянуть на восход солнца, но Матео достаточно просто грести, увеличивая расстояние между ними и берегом, наблюдая за тем, как рассветный свет, мягкий и розовый, омывает загорелое лицо Лолы. Она поднимает руки, словно хочет потянуться, но запрокидывает голову назад, волосы струятся по ее лицу.
– Я свободна!
Он смеется, и его смех подхватывает крепчающий ветер. Да, так и есть. Они свободны! Свободны от оставшихся дома Хьюго и Изабель, полных серьезности и беспокойства; свободны от всех связей в Лондоне: его отца, Переса, прыжков в воду, его жизни…
Лола опускает руки и хватается за борт, когда в нос лодки бьет особенно сильная волна; от удара девушка на миг слетает со скамейки с удивленным криком.
Внезапно Матео ощущает прилив радости. Это радость свободы, радость обладания собственной лодкой. Когда ты налегаешь на весла и чувствуешь, как лодка с треском рвущегося шелка летит вперед; когда утреннее солнце ласково греет тебе спину, а его лучи играют сотней разных цветов на морской глади. Несмотря на неспокойные волны, сегодня море кажется более голубым, ясным и прозрачным, его поверхность пестрит золотистыми и серебристыми полосами. Залитое солнцем побережье, маленькое и красивое, маячит вдалеке. Они плывут, только вдвоем, парят в космической пустоте. Над ними пролетает стая чаек, одна из них зависает прямо над их головами – Лола протягивает к ней руку и смеется.
– Ты уплывешь со мной? – спрашивает он у нее.
Лола улыбается.
– Как Филин и Мурлыка[10]10
«Филин и Мурлыка» – популярная поэма Эдварда Лира.
[Закрыть]? Мне бы хотелось… – довольно вздыхает она. – Правда хотелось, чтобы мы…
– Так давай сделаем это.
– Сейчас?
– Да!
В ответ она смеется.
– Я серьезно.
Лола хлопает ресницами.
– Мэтти…
– Я не могу вернуться назад, Лола. – Его сердце вдруг начинает гулко стучать, пульс отдается в ушах. – Ты и понятия не имеешь, что меня ждет дома. Я не знаю, что делать!
– Ты мог бы пойти в полицию. Хотя и не обязан ничего такого делать, если не хочешь.
– Я хочу! – Слова резко вырываются из его груди. – Черт побери, Лола, ты не понимаешь. Я хочу. Иначе кто-нибудь еще пострадает!
Она смотрит на него, ее тело замирает.
– Пострадает… Хочешь сказать, пострадает, как ты?
– Да.
– Тогда мы должны вернуться домой, милый. Ты сможешь подать заявление в полицию, описать им словесный портрет. – Она нагибается, чтобы посмотреть через плечо, и как только оглядывается, кровь отливает от ее лица. – Мэтти, мы уплыли слишком далеко от берега. Нам нужно вернуться назад.
– Одним словесным портретом не обойдешься. Мне придется его сдать.
– Черт! Мэтти, я не шучу. Разверни лодку.
– Ты меня вообще слушаешь? Мне придется его сдать!
Лола переводит на него взгляд и замирает, крепко вцепившись побелевшими пальцами в борта лодки.
– Сдать кого?
– Парня… парня, который меня изнасиловал.
– Ты знаешь, кто тебя изнасиловал?
– Да! – Слово с всхлипом вырывается из его груди.
Две столкнувшиеся друг с другом волны поднимают над планширем облако белых брызг, выводя обоих ребят из минутного оцепенения и окатывая водой.
– Поворачивай! Поворачивай! – кричит Лола. Затем хватает его за руки, борясь с движением весел, и пытается развернуть лодку. Но быть может, им лучше просто продолжать грести… Внезапно ее лицо оказывается очень близко к нему, и он замечает, насколько ее зрачки с золотистыми крапинками расширены, как сильно веснушки на щеках выделяются. Как будто он вдруг видит все в разы четче, как будто здесь, посреди этой безумной свободы, с его глаз спала пелена, открывшая взору мельчайшие детали жизни.
– Мэтти! – в ужасе кричит Лола.
Матео резко возвращается в реальность, его сердце замирает, когда лодка кренится на один бок, и он чуть не выпускает из руки весло. Ему удается развернуть лодку, но их сносит течением. В жизни Матео доводилось грести множество раз, а потому он знает, что образованные веслами воронки должны исчезать за кормой лодки, но сейчас они почти никуда не уходят. После нескольких минут активной гребли на месте воронки начинают движение вперед. Лодку утягивает назад, в открытое море.
– Черт! – Его руки словно налиты свинцом. На мгновение он вытаскивает весла из воды, чтобы перевести дух. – Я не могу!
Лола порывается поменяться с ним местами.
– Я попробую, давай я поведу!
– Нет… У тебя не получится… Течение слишком сильное. Просто… Просто дай мне секунду…
– Мэтти, нам нужно продолжать грести. – Ее голос звучит пугающе спокойно, но, встретившись с ней глазами, он видит в них панику.
– Лола, все в порядке, я справлюсь! Я верну нас к берегу, обещаю!
Стоя коленями на дне лодки, она накрывает его ладони своими и помогает ему грести против течения. Челюсти стиснуты от напряжения, взгляд сосредоточен, глаза прищурены, к ее лицу снова приливает кровь, пока они вместе пытаются справиться с утягивающей их волной.
– Черт побери!
– Просто греби, Мэтти. Греби. Держи ритм. Мы уже начинаем двигаться вперед – гляди!
– Я не думал… У меня едет крыша…
– Это не так. Твоя крыша на месте. А еще ты сильный, ты справишься. Нам просто нужно… – Лола замолкает, когда очередная волна обрушивается на корму и окатывает ее водой с ног до головы, отбрасывая в сторону. Она быстро восстанавливает равновесие, но он видит струйку крови, сочащуюся из ее губы.
– Лола, ляг на дно и ухватись за скамейку! Сейчас же!
С дикими испуганными глазами она делает так, как он ей велит.
– Все будет хорошо! – отчаянно выкрикивает он.
– Я тебе верю. А пока молчи, береги силы. И продолжай грести! – пытается она перекричать пронзительно завывающий ветер.
Следующая волна ударяет с такой силой, что Матео слетает со скамейки и врезается спиной в носовую часть судна, от удара у него перехватывает дух. Поначалу он никак не может вдохнуть, а после ребро встречается с чем-то твердым, и от резкой боли воздух просачивается в его легкие. Их лодка уже опасно кренится; Лола изо всех сил налегает на опрокинувшийся борт в попытке вернуть его на место тяжестью своего веса, но плеск воды усиливается, и волны с пугающей силой продолжают разбиваться о корму. Матео охватывают приступы головокружительной боли и адреналина. Лола, лежа на дне лодки и крепко ухватившись за скамейку и борт, выкрикивает ему слова поддержки, морская вода струится по ее лицу.
Теперь Матео чувствует, как все его тело дрожит, хотя трудно сказать наверняка, от чего именно: от ужаса, холода или усталости. Каждые несколько гребков он непроизвольно оглядывается через плечо на берег, из-за чего теряет драгоценное время и силы. Но они ведь должны быть уже близко – просто обязаны! Он с трудом разбирает крики Лолы сквозь завывания ветра и шум разбивающихся волн.
– Продолжай грести, продолжай дышать – ты сможешь! Давай, ты сможешь это сделать, Мэтти!
Но Матео понимает, что его темп замедляется. Он больше не чувствует ни рук, ни ног, ни спины – все мышцы обмякли. Поскольку лодка продолжает раскачиваться взад и вперед, волны переливаются за борт, и все больше воды скапливается на дне, увеличивая ее массу. Время от времени их накрывает сильной волной, окатывая с ног до головы и вынуждая задыхаться. Летящие в лицо брызги воды жалят как иголки, отчего практически невозможно ничего увидеть. Он ужасно измотан, лодка переполнена водой, а сами они промокли до нитки, словно уже утонули. Он подавляет в себе желание схватить Лолу и поплыть с ней к берегу – он прекрасно понимает, что бросить лодку будет опаснее всего, но сейчас это кажется ему единственным вариантом. Мышцы рук и плеч кричат от боли, и он крепко сжимает челюсти. «Я не дам ей утонуть, я не дам ей утонуть», – повторяет он про себя сквозь стиснутые зубы – вскоре то, что начинается как убеждение, превращается в исступленную молитву, полную мольбы.
Лодка слетает с гребня волны и со всей силы шлепается на морскую гладь, верхний конец весла ударяет Матео по скуле. От сильного удара его начинает мотать. Волны бьют его по коленным чашечкам, а накрывающие брызги напоминают о другом противостоянии, другой битве, другой боли; разум кричит, сопротивляясь гадким воспоминаниям…
Далее время словно совершает скачок. Матео приваливается к борту лодки, деревянный край врезается в шею. Деревянные весла, блестящие от воды, лежат внутри лодки, а та как будто движется сама по себе, мягко сотрясаемая волнами. Воющий ветер стих, небо прояснилось, солнце засияло ярче. Щурясь от света, он видит, что Лола, находясь по пояс в воде, тащит лодку за веревку. Он с удивлением наблюдает, как она взбирается на причал, убирает мокрые волосы с лица и толстым узлом закрепляет веревку на металлическом кольце.
Вынуждая себя двигаться, Матео вылезает из лодки, идет за Лолой по деревянной пристани, через пляж, вверх по тропинке, обратно к дому. Из бассейна доносятся визги и смех, но Лола, не обращая на них внимания, поднимается на второй этаж, а он потрясенно следует за ней. Последние остатки сил у него уходят на душ и на то, чтобы переодеться в чистую футболку и трусы, после чего он падает на кровать, обхватив голову руками.
Когда край матраса слегка проседает, он поднимает глаза и видит рядом с собой Лолу: та сидит по-турецки на кровати и держит в руках полотенце и нечто похожее на аптечку.
– Боже мой, Лола, ты цела? – Он мучительно выпрямляется и окидывает ее взглядом, крепко обхватив себя руками в попытке унять дрожь в теле. За исключением небольшого пореза на губе, в остальном она выглядит относительно здоровой.
– Со мной все хорошо, Мэтти, а вот ты… – Поморщившись, она втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. – Не шевелись, дай мне осмотреть твои раны.
– Жить буду. – Однако Лола пропускает его слова мимо ушей, пропитывает ватный тампон йодом и осторожно прикладывает его к щеке Матео.
Тот рефлекторно дергает головой.
– Ой, милый, прости. Но у тебя ужасная рана на щеке…
Матео пытается сидеть спокойно, но дыхание выходит частым.
– Черт, мне не следовало… Прости.
Однако на ее лице не видно злобы. Когда она склоняется к нему, чтобы промыть порез под глазом, он чувствует ее дыхание на своей щеке, видит ее глаза – широко распахнутые, доверчивые, полные беспокойства.
Он отворачивается от нее.
– Уже все в порядке.
Уголки ее губ дергаются в легкой улыбке.
– Может, ты перестанешь строить из себя неженку и позволишь мне промыть рану?
Но его отталкивает не физическая боль. Ее близость к нему, ладонь возле его лица, слабое давление кончиков пальцев на виски, мягкое прикосновение ватного диска к щеке… Ему кажется, будто от всего этого он сейчас сломается.
Лола вдруг останавливается, с тревогой в глазах отводит руку.
– Это… это все йод, – быстро говорит он. – От него глаза щиплет.
– Но я промываю водой…
– Ну… – Его голос дрожит. – От нее… от нее тоже щиплет!
Лола убирает руку от его лица и долго смотрит на него, пока Матео, стиснув челюсти, смаргивает слезы. Затем отодвигает аптечку в сторону и тянется к нему.
– Иди сюда.
– Я в порядке. – Он порывается встать с кровати, но Лола нежно усаживает его обратно.
– Нет, ко мне. Вот так.
Он снова опускается на кровать, и она устраивается у него на коленях.
– Знаешь, о чем я думала, когда нас сносило течением?
– Нет.
– Что если я умру – если мне суждено утонуть в море, то это произойдет хотя бы рядом с тобой.
Он потрясенно вглядывается в ее лицо, в ее блестящие глаза.
– Черт подери, Лола! Я бы ни за что не дал тебе утонуть!
Ее нижняя губа дергается.
– На мгновение мне показалось, что ты, возможно… возможно, хочешь…
– Утонуть?
– Ты без конца твердил о том, чтобы уйти. И никогда не возвращаться. Ты был так решительно настроен! Я подумала, что после изнасилования у тебя появилось желание… желание…
– Нет! – Он чувствует, как его глаза наполняются горячей влагой. – Нет, Лола, я больше не хочу умирать. Я хочу жить, но остаток своей жизни хочу провести с тобой! – Тяжелые слезинки повисают на кончиках его ресниц, готовые вот-вот сорваться вниз.
– Я тоже этого хочу! – Она нежно обвивает его руками за шею. – Вернись ко мне. Мэтти. Вернись и расскажи, что случилось. Больше не отталкивай меня. Скажи мне, кто это сделал с тобой. Скажи мне, Мэтти. Пожалуйста, дорогой, прошу тебя…
