Текст книги "Город любви"

Автор книги: Сьюзен Нэпьер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Вероника вбежала спальню, стащила с себя мокрый бюстгальтер, прилипший к телу, и небрежно бросила его на пол возле кровати. Оглядевшись вокруг себя, она нахмурилась.

– Ищешь вот это?

Вероника резко повернулась. Сморгнув досадную влагу, появившуюся на ресницах, она увидела Люка, вошедшего в комнату с полотенцем в руках.

– Извини, я забыл, что держал его, когда спорил с тобой, – усмехнулся он криво. – Я подумал, что оно понадобится тебе.

Вскрикнув, Вероника схватила первую попавшуюся вещь с кровати, чтобы прикрыть свои обнаженные груди. К несчастью, это оказалась маленькая декоративная подушка, едва ли пригодная для подобной цели.

Люк не сводил глаз с ее бледного лица, улыбка его исчезла.

– Боюсь, что заставил тебя расплачиваться за чьи-то грехи. В этих обстоятельствах ты имела полное право задавать те вопросы, которые задала, и ожидать честного ответа, даже если он не слишком внятный. Иногда поцелуй бывает всего лишь поцелуем: ни больше, ни меньше.

– Ч-что?

– Я говорю о Карен, – резко сказал он. – Я поцеловал ее единственный раз – на том праздничном ужине, сразу после их приезда в Лондон. Если быть более точным, то не я поцеловал Карен, а она меня. Твоя сестра выпила лишнего и стала ко мне приставать. Мелани была шокирована, поэтому я пытался превратить все в шутку, чтобы не создавать неловкую сцену за столом, но Карен посчитала, что я серьезно поощряю ее. Следующие несколько недель она преследовала меня – звонила мне, поджидала меня возле офиса и дома… Она стала просто невыносимой, и поэтому я попросил Мелани поговорить с ней. С тех пор я ее не видел.

– О… – Веронике стало немного легче, но в горле по-прежнему стоял комок, и ей было трудно говорить. Похоже, Люк стал очередным увлечением Карен. Она постоянно влюблялась в мужчин, которые были либо гламурно недоступны, либо могли принести реальную пользу. Люк, скорее всего, был и тем, и другим.

– Карен очень хорошенькая девушка, но совсем не в моем вкусе, – продолжал Люк, медленно обходя кровать. – Она думала, наверное, что я не смогу устоять против ее очарования…

Теперь он был уже совсем близко, и Вероника увидела, что в его взгляде мелькнуло что-то необузданно-дикое.

– Такое вполне возможно, Люк, – подтвердила она, – я знаю, на что способна Карен, поэтому тебе не надо…

– Я обнаружил, что мои деньги являются неким афродизиаком для некоторых женщин, – тихо продолжал он, останавливаясь перед ней. – А мне не нравится, когда меня рассматривают как некую богатую сексуальную особь. Поэтому я стараюсь избегать тех мест, где собираются изысканные прелестницы, охотящиеся за мужчинами с детьми и положением. – Он взглянул на нее сквозь густые черные ресницы. – Тот факт, что я спал с тобой в Париже, совсем не свидетельствует о том, что я сексуально распущенный сатир…

Вероника почувствовала, что краснеет.

– Извини… – она чуть не прикусила язык. Он так ее запутал, что она теперь извиняется перед ним!

– Я не такой уж порочный человек, – пробормотал Люк. – Я не вступаю в случайные связи и всегда забочусь о тех, кто вошел в мою жизнь. И я способен по достоинству оценить такую редкую женщину, как ты…

Ресницы его взметнулись вверх, когда он увидел, что рыбка клюнула на столь заманчивую наживку.

– К-как я?

– Женщину, которая обладает умом и не боится быть самой собой, отвечает за свои поступки и отстаивает свои убеждения… – Он нежно провел пальцами по ее руке, как бы в подтверждение своих слов. – Женщину, которая обладает хорошим чувством юмора, проявляет терпимость к ошибкам других людей…

Она с подозрением взглянула на него, и глаза ее сузились. А его вкрадчивый голос понизился и стал чарующе сексуальным…

– Женщину, внутри которой таится глубокая страсть… – Он сделал к ней порывистый шаг. – Ты вся мокрая, дай я вытру тебя.

– Я сама вытрусь, – слабо возразила она.

– Но я хочу это сделать, – непреклонно сказал Люк и стал медленно и тщательно вытирать ее обнаженные груди, на которые с волос все еще капала вода. – Ты вся дрожишь, – заметил он, нежно вытирая ее сосок.

– Не от холода, – выдохнула Вероника, и ноздри его победно задрожали, когда он почувствовал запах ее мгновенного возбуждения.

Он склонил голову, поймал дрожавший сосок губами и стал согревать его языком.

– Люк… – Руки ее прижались к его скользкой груди, заскользили по влажной коже.

– Ты можешь вытереть меня потом, – пообещал он и покрыл поцелуями ее левую грудь. – Я чувствую, как бьется твое сердце, – хрипло произнес он. – Ты хочешь, чтобы оно забилось еще сильнее?

Ее содрогнувшееся тело беспомощно выгнулось. Люк обнял девушку за гибкую талию.

– Я… Ч-что?… – Вероника судорожно пыталась глотнуть побольше воздуха.

– Ты хочешь, наверное, поблагодарить меня за то, что я вызволил тебя из бассейна. Тогда я не мог принять благодарности, а сейчас – могу.

Девушка неподвижно застыла в его руках, вспомнив слова Росса о том, что ей приходится расплачиваться за чьи-то грехи. Разве стоит впутываться в чьи-то сложные отношения? Или хуже того?

– Росс завидует тебе, – сказала она. – Он хочет быть таким же, как ты, но понимает, что никогда не будет.

В темно-шоколадных глазах Люка мелькнул страстный порыв.

– Рад, что ты так думаешь. – Руки его скользнули по ее бедрам, затем он повернул ее спиной к кровати. – А теперь позволь показать тебе, что та ночь в Париже была лишь крошечной частью того, что мы можем подарить друг другу…

Вероника отдалась восхитительному ощущению, охватившему ее, и тихо вскрикнула, когда спина ее коснулась матраса.

Он засмеялся, уложив ее, и рука его потянулась к застежке брюк. Она услышала металлический звук раскрывшейся молнии и в то же время – стук во входную дверь и высокий звонкий голос.

– Вероника? Ты здесь? Бабушка говорит, что она уже готова ехать к Джардитрайну.

Люк замер, затем с тихим ругательством вскочил на ноги. Он поспешно натянул на себя влажные брюки и, поморщившись, с трудом застегнул молнию.

Взглянув на девушку, неподвижно лежавшую на кровати, он склонился над ней и властно поцеловал.

– Отложим это на вечер, милая! – тихо прошептал он и направился к двери.

– Дай ей пять минут, Софи. Ты ведь знаешь, как долго женщины возятся с прической, – услышала Вероника его холодный тон.

Майлс вызвался ехать с ними, признавшись, что с детства испытывал интерес к игрушечным железным дорогам. А Люк, как узнала Вероника, в детстве увлекался моделированием. С двенадцати лет он стал конструировать мини-роботы и продавать их друзьям. Между роботами устраивались бои, которые стали чрезвычайно популярны в окрестностях.

– Чем больше роботов выходило из строя, тем больше была моя прибыль. Я был маленький акула-капиталист даже тогда, – признался он, когда они покупали входные билеты.

– Он продал свои идеи компании, занимавшейся производством игрушек, и потратил деньги на образование, – добавила Зоя. – К тому времени, когда он поступил в Оксфорд, у него было достаточно денег на обучение.

Майлс засмеялся и похлопал Люка по плечу.

– Из всех детей ты нам обошелся дешевле всех! Всегда сидел за книгами или за компьютером, который собрал сам, – сказал Майлс, обращаясь к Веронике. – Он вел спартанскую жизнь.

Вероника бросила на Люка изумленный взгляд, стараясь представить себе пылкого любовника в виде аскета.

– Наверное, мне надо было стать монахом, – заметил он мягко, – но я люблю получать удовольствие от жизни. Скорее всего, я не выдержал бы обет безбрачия.

– А что такое «обет безбрачия»? – спросила Софи, которая с интересом прислушивалась к разговорам взрослых.

Люк открыл рот, но Зоя опередила его.

– Никогда не жениться и даже не встречаться с девушками, – объяснила старушка.

Софи взглянула на Люка и прикрыла рот рукой, едва сдерживая смешок. Он улыбнулся ей в ответ и шутливо погрозил пальцем.

К билетам прилагался список сел, деревень, ферм, гор, мостов и рек, которые заключал в себе миниатюрный пейзаж, и вся компания с интересом посмотрела, как работает железная дорога.

По дороге домой они зашли в кафе, и Майлс купил всем по мороженому, которое было съедено за столиком во дворе, под густой тенью платана.

Разговор перешел от моделирования железной дороги к моделированию компьютеров и мультфильмов. Вероника с удивлением узнала о том, что Люк инвестирует деньги не только в бизнес, но также является ангелом-хранителем для режиссеров, музыкантов и художников.

– Он знаком со многими звездами кино, – сказала Софи, облизывая ложку с шоколадным кремом.

– Если точнее, то я общаюсь с бухгалтерами, продюсерами, иногда – с директорами. Со звездами я иногда обмениваюсь рукопожатиями, но стараюсь держаться подальше от шумных мероприятий.

– Но ведь ты пообещал взять меня на премьеру фильма, когда я приеду к тебе в Англию! – напомнила ему Софи.

Люк усмехнулся, услышав ее благоговейный тон, и Вероника отметила про себя, что он никогда не раздражается на девочку.

– Кто-нибудь избавит меня от этого несносного ребенка? – патетически вскричал он, воздев руки к небесам.

И даже Софи разразилась смехом от этой драматической декламации.

– Может, ты и сам когда-нибудь снимешься в фильме? – спросила Вероника.

Он закрутил несуществующий ус – и тут же злобно насупился.

– В качестве героя или злодея?

Девушка задумалась, глотая миндальное мороженое, и Люк подпер рукой подбородок.

– Все еще не решила, Вероника? Может быть, хочешь предложить мне особую роль, специально для тебя?

Вероника, осознавая, что все на них внимательно смотрят, бросила на него укоризненный взгляд.

– Наверное, она понимает, что ты достаточно умен, чтобы прекрасно сыграть любую роль, какую захочешь, – сказала Зоя, уловив подтекст, в то время как Майлс, казалось, был сбит с толку. – Помните, что сказал Наполеон: выведите на сцену негодяя, и он начнет вести себя как честный человек. Ну, а я скажу: выведите на сцену честного человека, и он порой будет вести себя как негодяй.

– Ты называешь меня негодяем, Зоя? – Люк, казалось, больше удивился, чем обиделся.

– Я говорю, что ни один мужчина не может быть полностью либо тем, либо другим, и женщинам не стоит забывать об этом, – пояснила старушка. – Фред был прекрасным человеком, но он водил машину, как маньяк, и был упрям, как мул. И он бы остался жив, если бы делал то, что говорил ему доктор… А теперь, девочки, быстро доедайте мороженое, иначе оно совсем растает.

– Да, мадам!

Когда они вернулись домой, Мелани сидела за компьютером, принимая электронную почту. Она улыбнулась, выслушав восторженный рассказ Софи, и послала ее мыть липкие руки и лицо.

– Кстати, тебе дозвонилась Карен? – спросила она Веронику, повернувшись на стуле. – Твоя сестра звонила сюда, сказав, что не может дозвониться до тебя вот уже несколько часов.

Зная Карен, Вероника подумала, что та, возможно, позвонила всего один или два раза.

– Должно быть, я оставила мобильник в доме, – сказала Вероника. – Она просила что-нибудь передать?

– Да, но трубку сначала взяла Ашли, и я не знаю точно, о чем был разговор, потому что они с Россом сразу же уехали на арт фестиваль в Авиньон. Насколько я могла понять, Карен сказала, что у них там тропический шторм, который явно меняет их планы. Они на каком-то отдаленном острове, где должны происходить фотосъемки…

Вероника вспомнила, с каким восторгом рассказывала Карен о том, что часть времени она проведет на яхте какого-то мультимиллионера. Но, похоже, даже он не мог контролировать погоду.

– Так что все это значит? – Она нахмурилась, не ожидая ничего хорошего.

Голубые глаза Мелани взглянули на девушку с грустной симпатией.

– Похоже, она вряд ли приедет сюда, пока ты не улетишь домой. Кроме того, перед ней сейчас возникла дилемма, потому что один известный модельер, у которого есть дом в Нассау, предлагает ей провести у него оставшиеся дни после съемок…

– Вот так сюрприз… – с иронической ухмылкой пробормотал Люк.

Вероника, казалось, не слышала его, хотя увидела его недовольный взгляд. Она вспыхнула от стыда за свою сестру. Видимо, Карен страстно мечтала о том, чтобы ее пригласили погостить в Нассау.

По участливому выражению лица Мелани можно было догадаться, что она подозревала то же самое. Но в то же время Вероника не могла винить сестру за то, что та старается избегать мужчину, который ее отверг.

– Со своей стороны, я сказала ей, что мы прекрасно справляемся без нее, – торопливо добавила Мелани. – Но, конечно, я уверила Карен, что не могу решать за тебя, Вероника.

– Тебе не надо ходить вокруг да около, Мел. Я рассказал Веронике о том, как Карен пыталась преследовать меня, – прервал ее Люк.

Мелани, казалось, очень огорчилась.

– Разве можно так говорить – «преследовала»! Она всего лишь немного заинтересовалась тобой, Люк. Мы все бываем глупцами в определенные периоды нашей жизни – я помню, как ты увлекся той страшненькой девицей, которая занималась с тобой математикой перед школьными экзаменами.

Люк усмехнулся.

– Анн была очень умная: ее IQ составлял 140 единиц!

– О, тогда понятно, почему ты ронял на пол вещи, когда она сидела на стульчике в крошечной мини-юбке! Тебя, оказывается, привлекал ее IQ! – Затем Мелани с сочувствием обратилась к Веронике. – Когда мы планировали эту поездку, Люк не мог сказать, поедет ли он с нами. И только когда стало известно точно, что он к нам приедет, у бедняжки Карен совершенно пропало желание провести с нами отпуск. Но, наверное, это судьба – я имею в виду, что если тебе удастся перенести дату своего отъезда, то ты либо останешься здесь и дождешься Карен, либо, как я предлагала тебе, еще несколько дней проведешь в Париже. Мы одобрим любой вариант.

– Я не смог бы сформулировать это лучше, – прошептал Люк на ухо Веронике.

Девушка еще больше покраснела, а Мелани, не догадавшись о причине, тепло произнесла:

– Конечно, у тебя могут быть другие предложения. Я знаю, что тебе предстоит большая работа с твоим сайтом. Поэтому, возможно, ты рвешься домой. Так или иначе, я сказала Карен, что ты ей позвонишь. Хотя дозвониться во время шторма, возможно, будет нелегко. Пользуйся нашим телефоном, если что. Не стесняйся, пожалуйста, – это недорого!

Излишне говорить, что Вероника, несмотря на все свои усилия, так и не смогла дозвониться до своей сестры. Повесив телефонную трубку, она направилась к своему коттеджу, но вдруг наткнулась на Софи, которая пожелала показать ей свою комнату.

– Она угловая, наверху. Я могу видеть из окна бассейн. Так я обнаружила сегодня, что вы находитесь там вдвоем, – призналась девочка. – Я хотела пойти с вами поплавать, потому что мне не разрешают одной, но там был еще этот дурак Росс, – сказала она хмуро.

Софи повела Веронику к большой деревянной лестнице, мимо ванной, которую ремонтировал Майлс.

Комната Софи оказалась прелестной. Вероника с восхищением оглядела высокий балочный потолок, темный полированный пол и белые стены. На большой двуспальной кровати было постелено красивое бледно-лиловое покрывало, которое гармонировало с оконными занавесками.

– Бабушка говорит, что в этой комнате я буду останавливаться в каждый свой приезд, – сказала девочка, показывая Веронике коллекцию цветов и камней, собранных в окрестностях.

Когда Вероника уселась на диван, Софи разлеглась рядом с ней на животе. Бросив на девушку лукаво-задумчивый взгляд, девочка вдруг свесила голову с кровати, пошарила под ней руками и достала толстый альбом.

– Этот альбом посвящен Люку, – застенчиво произнесла Софи, кладя альбом на кровать и открывая первую страницу. – Я привезла его сюда, чтобы показать ему. Смотри, мама дала мне все старые фотографии, когда он еще учился в школе. – Она перевернула пожелтевшую газетную страницу. – Когда мы видим его имя в газетах или в Интернете, или когда он сам присылает мне письма, я помещаю все сюда. Здесь есть еще автографы известных людей, а также их фотографии вместе с Люком. Он поразился, когда увидел этот альбом и сказал, что я могу стать его официальным биографом, – сказала она с гордостью. – Это значит, что я могу написать историю его жизни. Думаю, я буду писателем, как мама.

– Не строителем, как папа? – пробормотала Вероника, просто сгорая от желания пролистать этот альбом.

– Боюсь, строителя из меня не выйдет, – серьезно сказала Софи. – Я не очень хорошо выполняю скрупулезную работу. Люк говорит, это потому, что мой мозг занят более важными вещами.

Вероника заметила помятую газетную страницу, засунутую в самый конец альбома, и сердце ее вздрогнуло, когда она узнала ту самую газету – только на английском языке, – которую недавно подобрала в поезде.

– Я еще не успела подшить эту статью. – Софи бережно развернула газетный лист. – Ашли купила газету в аэропорту, засунула к себе в сумку, и мне сначала надо разгладить ее утюгом. Это Макс Фостер. – Софи указала пальчиком на фото известного шотландского актера. – Люк привез мне его автограф в прошлом году. А это – Люк, между ним и какой-то светловолосой леди…

Очень красивой светловолосой леди, мысленно поправила ее Вероника. Фотографии троицы за столиком ресторана были темными и расплывчатыми, явно сделанными мобильным телефоном. Фото драки между двумя мужчинами были едва ли лучше по качеству, четко был виден только кулак, целившийся в затемненное лицо Люка.

Не удивительно, что она не сразу узнала его, подумала Вероника, разглядывая невнятные фотографии. Люк был одет в строгий темный костюм, а его «конский хвост» был почти не виден на фоне черного пиджака. Казалось, что у него коротко остриженные волосы.

В сопроводительном тексте Люка называли по-разному: и «тайный магнат», и «неуловимый и загадочный миллионер». Он был давним близким другом и «приватным компаньоном» Элизы Малколм, утверждали авторы статьи, – тридцативосьмилетней жены известного члена палаты общин. Эндрю Малколм ратовал за строгие моральные принципы, и у него самого, по его словам, была крепкая надежная семья, непоколебимые принципы и безупречная, открытая всем, биография, и все это составляло для него прочную политическую основу, которую поддерживала его жена, выпускница Оксфордского университета.

В газетной статье описывалось, как актер Макс Фостер, «будучи навеселе», вошел в ресторан и подсел за столик, где сидел Люсьен Ридер. Но когда «загадочный миллионер» услышал пренебрежительное высказывание актера в адрес Элизы Малколм, он отвел его в курительную комнату, и «звуки ожесточенной драки» разнеслись по всему холлу. Этот «яростный поединок» прекратили работники охраны, растащив в разные стороны разгневанных мужчин.

Потом последовали домыслы насчет того, какие оскорбительные слова произнес Макс Фостер, и описывалась «обезумевшая от страха подруга, нервно крутившая на пальце обручальное кольцо». Эндрю же Малколм от каких-либо комментариев отказался.

– Видел ли Люк эту статью? – осторожно спросила Вероника, пытаясь совладать с внезапным желанием разорвать газету на мелкие кусочки. Софи была слишком маленькая, чтобы читать между строк, – для девочки это просто история драки Люка с известным киноактером.

Но Софи удивила ее.

– Конечно, видел, – сказала она. – Я уже показала ему весь альбом. Мама не хотела, чтобы я делала это, но Люк сказал, что если я собралась быть летописцем его жизни, то должна освещать как хорошие, так и плохие стороны.

Но это ведь была такая отвратительная сцена, с тоской подумала Вероника. Подобные «плохие стороны» приводят к скандалам, рушат карьеры… и разбивают сердца.

Не удивительно поэтому, что Люк не хотел, чтобы Вероника знала об этом. И ей уже почти хотелось не знать, но было слишком поздно.

И как только Вероника сказала себе, что не стоит торопиться и делать преждевременные выводы, она подняла глаза и увидела в дверях Люка. Девушку моментально охватило чувство вины, когда она подметила его взгляд, устремленный на газетный лист.

Улыбка на его лице умерла, лицо окаменело, и Вероника с отчаянием осознала, что та незримая нить понимания, возникшая между ними, бесследно исчезла.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Еще одна вспышка молнии и угрожающий раскат грома заставили Веронику вздрогнуть, когда она поднималась по каменным ступеням. Небо все больше затягивалось тучами – приближалась гроза.

Незапертая дверь распахнулась настежь от ее легкого толчка. Вероника вгляделась в темную комнату – никто не отозвался на ее стук.

– Люк?

Она разглядела диван, несколько кресел, стоявших вокруг камина, большую помятую кровать, но не было никаких признаков присутствия человека.

– Люк? Ты здесь?

Внезапно яркая вспышка озарила все вокруг, в ушах раздался оглушительный грохот, и Вероника с криком вбежала внутрь.

– Люк!

Вряд ли он ушел далеко, потому что оставил дверь незакрытой, подумала она. Так или иначе, теперь ей придется оставаться здесь, потому что начался сильный дождь.

Вероника поежилась, хотя было тепло. У нее есть оправдание, хотя и слабое, почему она оказалась здесь.

Девушка огляделась вокруг – возле кровати все еще работал вентилятор: видимо, Люк отдыхал во время сиесты. Рядом со шкафом стоял большой стол, на нем – включенный компьютер. Неподалеку лежал серебристый мобильный телефон Люка.

Мобильный Вероники от жары забарахлил, но сегодня она все-таки смогла дозвониться до своей сестры.

К удивлению Вероники, после некоторого нажима Карен скромно призналась в своей идиотской попытке обольстить Люка, хотя представила себя скорее невинной овечкой, чем коварной соблазнительницей мужчин. Вероника великодушно отнеслась к ее усилиям спасти свое доброе имя, хотя обе прекрасно понимали, что Карен совсем не «невинная овечка». Она стала интересоваться мужчинами гораздо раньше, чем старшая сестра, и часто дразнила Веронику за ее консервативное отношение к любви.

Как всегда, Карен настаивала на своем – она собиралась пробыть в Нассау до тех пор, пока не настанет пора выходить на работу. Дату выхода на работу Карен собиралась дополнительно согласовать с Мелани. И, разумеется, младшая сестра как могла уговаривала Веронику продолжать замещать ее.

Но и Вероника на этот раз добивалась своего: свободы сделать собственный выбор, не обусловленный обязательствами по отношению к сестре.

Если бы только она могла знать, какое решение надо принять!

В течение двух дней после того, как Люк увидел ее с альбомом Софи в руках, она не имела возможности с ним поговорить.

Вероника начинала понимать, почему в бульварной газете его назвали «неуловимым». Даже когда он физически присутствовал рядом, он мог уйти в себя, удалиться в какой-то собственный мир и в то же время оставаться непринужденным и общительным. Это буквально бесило ее. Он мог также надолго запереться в своей комнате и засесть за компьютер. Впрочем, Мелани не видела ничего странного в поведении пасынка.

– Ведь он пропадет без этого компьютера, – как-то сказала она Веронике, – он стал придатком его тела!

И только одна Вероника видела, как драматически изменился Люк за последние несколько дней.

Он был очень вежлив с ней… и она ненавидела эту вежливость!

Девушка думала, что позже он поговорит с ней – возмутится или оправдается или просто высмеет этих мерзких журналистов… Но он вел себя так, будто ничего не произошло, и Вероника оставалась в эмоциональной изоляции.

Она подняла серебряную ручку, которая лежала возле компьютера, и заметила выгравированные на ней инициалы. Должно быть, подарок, подумала она. Ручка была тяжелой и холодной, и Вероника, повинуясь дурацкому импульсу, достойному только Карен, оторвала листочек бумаги для заметок. Она написала на нем несколько пробных слов, наслаждаясь гладким и тонким росчерком пера.

– Оставляешь мне записку? – За этим резким вопросом последовала еще одна вспышка молнии за окном и оглушительный раскат грома.

Вероника вздрогнула, когда Люк захлопнул за собой входную дверь и бросил мокрую рубашку на стул. Она торопливо засунула листочек к себе в карман.

– Или обыскиваешь мою комнату? – язвительно спросил он. – Ищешь компрометирующий материал, который мог бы подтвердить твои самые худшие опасения? Или нечто, что можно продать бульварным газетам? Они хорошо платят за истории обо мне.

Его убийственный сарказм оглушил ее больше, чем гром.

– Нет, на самом деле я ищу здесь тебя. Я звонила, но мне никто не ответил…

Люк высокомерно усмехнулся, глаза его мрачно блеснули.

– Но ты пришла тем не менее…

– Я спряталась здесь от грозы… Всегда боялась грома… – Вероника вздрогнула, когда за окном сверкнула молния. – Я думала, что ты в ванной. Я… просто пробовала твою ручку, – сказала она, запинаясь. – Замечательно пишет.

– Это подарок, который я получил после окончания университета. – Он повысил голос, стараясь перекрыть громовые раскаты: – Ты хочешь спросить, кто мне ее подарил?

Девушка почувствовала ловушку – и решила в нее попасться. Пожав плечами, она непринужденно спросила:

– Элиза Малколм?

Его черные брови грозно сдвинулись.

– Откуда, черт возьми, ты знаешь об этом?

Она вскинула голову.

– Просто догадка. В газете было написано, что вы давно знаете друг друга.

Он бросил на нее сердитый взгляд.

– Мы вместе учились в Оксфорде. А ты не хочешь спросить меня, почему она подарила мне эту ручку?

– Ведь ты сказал – это подарок к окончанию университета. – Ее спокойствие, казалось, еще больше разозлило его.

– Потому что мы спали вместе! – И он с размаху бросил ручку на стол. – Мы с Элизой притворялись, будто всего лишь друзья, но на самом деле использовали любую возможность заняться сексом. Именно это ты хотела узнать? Хотела убедиться в том, действительно ли я такой ублюдок, каким меня изобразили в газете?..

– Нет… Я не поэтому…

– Скажу тебе, что не только ты интересуешься чужими делами, – жестко оборвал ее Люк. – Посмотри, что я нашел в Интернете, Вероника… – Он нагнулся к компьютеру, запустил поисковую систему… и через несколько секунд Вероника помертвела. Она увидела свою фотографию на личной страничке Нейла Ордвея. Он предлагал свою кандидатуру для ТВ-шоу «Второй шанс», в котором люди, отвергнутые своими возлюбленными, пытаются снова их вернуть, и в этом им усердно помогает «советник по любовным делам». – И теперь он всем рассказывает о том, что хочет начать с тобой новую жизнь, – язвительно добавил Люк, закрывая страничку.

Вероника вспыхнула от возмущения и гнева.

– Нет, у него ничего не получится! Этот человек не способен признавать свои ошибки. Накануне свадьбы он выиграл в лотерею крупную сумму денег, купил молочную ферму, ничего мне не говоря, и только в самый последний момент сообщил мне о том, что после свадьбы мы поедем жить на ферму. А ведь у нас были совсем другие планы!

Люк схватил ее за локоть, когда она уже хотела повернуться и уйти, и с горечью произнес:

– В этом нет ничего хорошего, Вероника, когда посторонние люди влезают в твою частную жизнь… И я постоянно должен защищать себя от таких людей, как ты, которые судят и порицают меня…

– Как же я узнаю о твоих чувствах, если ты о них не говоришь? Ты воздвиг вокруг себя непроницаемую стену! И я никогда не осуждала тебя…

Он криво усмехнулся.

– Я видел, как ты посмотрела на меня, когда я вошел в комнату Софи.

– Я почувствовала себя виноватой, и все! – воскликнула она. – Ты постоянно внушаешь, что проявлять к тебе интерес – почти преступление…

– Интерес? Так вот что это было? – Люк схватил ее за другую руку, когда она попыталась освободиться. – Тогда скажи, что больше всего тебя во мне интересует? – с гневом спросил он.

Вероника инстинктивно зажмурила глаза и втянула голову в плечи, ожидая раската грома, но он раздался лишь через пару секунд где-то вдалеке.

Она осторожно приоткрыла глаза и встретила его недоуменный взгляд.

– Ты действительно боишься грозы? – с насмешкой спросил Люк.

– Еще ребенком я видела, как ударом молнии убило корову. – Руки ее непроизвольно вцепились в его плечи, как бы ища спасения. – И с тех пор я страшно боюсь грозы.

Насмешливое выражение лица сменилось сочувствующим.

– Это высотные молнии, они опасны лишь для птиц. Это правда, – добавил Люк, когда она с недоверием взглянула на него. – Я сертифицированный гений – знаю все. – Рот его изогнулся в иронической улыбке. – Разве стал бы я тебе лгать?

Раздался еще один раскат грома, девушка вздрогнула и еще крепче прижалась к его спасительной груди.

– Однажды, когда я приезжал сюда ребенком с Зоей и Фредом, гроза продолжалась два часа, я зафиксировал это, хотя с научной точки зрения можно было рассматривать ту грозу как серию из нескольких гроз.

Глаза Вероники округлились от ужаса, и он сухо рассмеялся.

– Боишься, что теперь попалась ко мне в ловушку?

Легкая дрожь прошла по ее телу, и она порывисто произнесла:

– Я не трусиха… в отличие от некоторых, – сказала она с презрением. – Ты обвинил меня в том, что я делаю необоснованные выводы, но ведь именно ты вложил слова в мои уста, а затем отказался слушать…

– Я бы лучше вложил в твои уста что-нибудь другое, – пробормотал он.

Вероника вспыхнула так, что покраснели даже веснушки.

– Неужели секс – это единственное, о чем ты способен думать?

– А почему ты подумала, что я говорю о сексе? – невинно возразил он. – Может быть, я собирался предложить тебе что-нибудь выпить?

– Ты хочешь отвлечь меня от главного…

– Я преуспел? – мечтательно произнес он. От этого глубокого проникновенного голоса девушка лишилась силы духа, и мысли ее смешались.

– Да… То есть, нет!

Куда девался весь его гнев? Казалось, он растворился в чем-то гораздо более волнующем. Воздуха в комнате сразу стало мало, он стал горячим и влажным.

– Жаль. – Он поднял руку и нежно заправил непослушный локон девушке за ухо. – Похоже, тебе требуется нечто длинное и твердое, чтобы охладиться.

Глаза ее невольно опустились на ширинку его брюк, и он откровенно рассмеялся.

– О, я вижу, ты совсем не скромница, не так ли?

– Не понимаю, о чем ты говоришь…

– Лгунья, – лениво выбранил он ее. – Проблема, однако, состоит в том, что я совсем не холодный, если дело касается тебя… Я очень, очень горячий…

– В последние несколько дней я этого не замечала, – произнесла она упрямо.

– Я могу это доказать. – Люк неожиданно отпустил ее и стянул через голову свою футболку. – Пощупай меня, – сказал он, схватив ее за руки и прижав их к своей груди. – Видишь, я просто горю из-за тебя.

– Что ты делаешь? – воскликнула она, ощущая ладонями его твердые мышцы.

– То, что должен был сделать несколько дней назад, – признался он, теснее прижимая ее к себе. – Тогда бы между нами не возникло непонимание…

– А кто в этом виноват? – укоризненно спросила она, оказавшись с ним лицом к лицу.

Краем глаза Вероника увидела белую вспышку, но забыла посчитать, когда будет гром, потому что он нежно прикусил ее нижнюю губу.

– Я, только я, – успокаивающе произнес Люк, поглаживая девушку по спине. – Но я обещаю исправиться, – добавил он, подтверждая свою клятву поцелуем. И прежде, чем Вероника успела перевести дыхание, она почувствовала, что его руки расстегивают пуговицы на ее блузке. Затем он расстегнул ее бюстгальтер и жадно прижался к ней обнаженным телом. Она обхватила его шею руками, чтобы полнее ощутить его крепкую грудь, и они стали покрывать друг друга поцелуями, срывая с себя оставшуюся одежду.