Текст книги "Моя скандальная няня"

Автор книги: Сьюзен Хансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Привет, Тэмми, что у тебя новенького? Давай, поделись со мной твоей последней сказкой про нянькино счастье, – шутила я. – Я поверю. – Тем не менее я собралась с силами.

– Я летала на «конкорде», – сказала она радостно. – Я привезу тебе фотографии.

– Фотографии чего?

– Я отсняла целую пленку внутреннего убранства самолета! Каждый раз, когда Салли и Алан поворачивались ко мне спиной, я фотографировала. Я хотела послать несколько штук своей маме, показать, как это все выглядит. Я даже сфотографировала закуски. Я никогда еще не видела сливочное масло в форме лебедя!

– Глупая девочка, не сходи с ума. На Гавайях я сделала фотографию карты обслуживания номеров и еды, которую доставили ко мне в номер. Я ощущала себя рыцарем Круглого стола – так много там было серебряных блюд. Даже моя пицца была накрыта одной из тех огромных крышек, какие обычно показывают в кино, и при этом были матерчатые салфетки.

Мы обе засмеялись.

– Да, я помню наши фантазии о воображаемых обедах, когда мы имели обыкновение болтаться в старой пиццерии «Пиноккио» в городе после футбольных матчей, – сказала Тэмми. – Я скучаю по тому времени.

– А я на самом деле скучаю по пицце, – сказала я мечтательно.

– Упс. Пора идти, – резко оборвала Тэмми. – Мы с Салли отправляемся по магазинам.

– Здорово! Желаю хорошо провести время! – ответила я с преувеличенной бодростью.

В любом случае пора было заканчивать разговор. Как бы трудно ни было признаться, но ее случай раздражающе действовал мне на нервы. Если бы я услышала еще что-нибудь о замечательной жизни Тэмми, мне бы пришлось одолжить одну из пустышек Нолана, чтобы успокоиться.

К тому времени, когда Дебра с Ноланом уже летели назад в Лос-Анджелес, я все еще так и не решила, каким будет следующий эпизод в моей голливудской карьере. Я даже не была уверена, хочу ли еще раз выступить в роли няни. Однако мне нужно было куда-то уходить, поэтому я снова вернулась к своей сестре в брентвудскую коробку. Впятером, а иногда и вшестером, мы втискивали себя и наши пожитки в это крошечное пространство размером пятьсот квадратных футов. Там даже не было каморки, достаточно большой, чтобы я могла поместиться, поэтому я просто пользовалась спальным мешком.

Я была расстроена и одинока и подсознательно стремилась к Райану. Мы частенько разговаривали с тех пор, как «вернулись друг к другу», и я подумала, что наступило время встречи. Он был более чем счастлив приехать ко мне. Ему досталась кушетка.

Почему мне не хочется оставаться в Лос-Анджелесе и снова искать место няни? Я больше не хочу привязываться к детям. Хватит с меня Аманды, Джоша и Брэндона. Но мне нужна какая-то работа; нужны деньги, чтобы выплачивать рассрочку за автомобиль. Почему я не сдавала тесты SATs [102]102
  Тесты на пригодность к той или иной профессии.


[Закрыть] , когда у меня была такая возможность?

20
На съемочной площадке

Процент работающих матерей очень высок, и они проводят со своими детьми всего две недели в году. У них нет прислуги. Я не знаю, как они со всем справляются. Поэтому я, конечно, не имею права жаловаться.

Деми Мур

Устав чувствовать себя сардиной в банке, я начала искать работу. Обновив резюме, я указала в нем только работу у Дебры, хотя я не могла не осуждать себя в душе. Но что, если Майкл по-прежнему не хочет давать мне хорошую рекомендацию? Мало кто в этом городе будет слушать Дебру, а не Майкла.

Я позвонила местному координатору в «Мамочки Малибу», но все вакансии, которые они могли мне предложить, были далеко от Синди. А я хотела быть поближе к ней, на случай если выдастся свободный вечерок. Я нашла еще одно агентство и старалась поддерживать в себе хорошее настроение. Райан от нечего делать поехал со мной.

Агентство называлось именем его основательницы – «Беатрис Дарт». Женщина, которая приветствовала меня, вероятно, и была ею – впервые эти оригинальные двери открылись в далеких шестидесятых. Запах в комнате был затхлый. Женщина – старой. Я представилась и присела, пододвинув к ней свое резюме. Она нацепила старушечьи очки и принялась его изучать.

– Хм, – пробормотала она через пару секунд. – Думаю, у меня есть кое-кто для вас прямо сейчас. Сядьте туда. – Она ткнула сухим пальцем в зону ожидания, даже не взглянув на меня. И погрузила нос в картотеку. Порывшись в ней, она стала набирать номер, вертя диск черного телефонного аппарата, который, вероятно, был установлен в день открытия конторы. – Здравствуйте. Говорит Беатрис из «Беатрис Дарт», – произнесла она.

Молчание.

– Думаю, у меня есть кое-кто для вас… Да, гм… сейчас проверю.

Она встала, критически оглядела меня и вернулась к телефону.

– Да, симпатичная. Что? О, не могли бы вы подождать секундочку? – Это она мне, прикрыв рукой микрофон.

Что она еще собирается им сказать? «Вообще-то если вдуматься, она не потрясающе красива, поэтому ваш муж наверняка не станет заигрывать с ней, как было с той последней девушкой, которую я вам присылала».

– Дорогая, вы можете прямо сейчас поехать на студию «Парамаунт»?

– Гм, ну… да, – запинаясь, ответила я. – Полагаю, да. Это далеко?

Она не ответила.

– Хорошо, тогда прямо сейчас. – Она положила трубку.

Я получила от нее листок с адресом: «Эр»… «пэ»… «Набор стульев»? Почерк старушки Беатрис напоминал каракули врача на рецепте. Совершенно неразборчиво. Меня берут няней или доставщиком мебели? Может быть, у Беатрис не хватило времени, чтобы прочитать мое резюме? Она выглядела почти на восемьдесят. Может быть, она хочет устроить меня на место домоправительницы?

– Миссис Дарт, – осмелилась я. – Я не могу разобрать, что вы написали. Это… набор стульев?

– Нет, дорогая! – Она засмеялась и закашляла. – Это сериал «Чирз». Знаешь, это телевизионное шоу.

«Чирз»? О, «Чирз»!

– Вы будете разговаривать с Pea Перлман, моя дорогая. Не волнуйтесь. Студия недалеко. Я подскажу, как вам добраться.

О-о-ох! Я никогда не была на съемочной площадке или в студии. (Ну, за исключением того раза, когда Синди и я получили билеты на Долли Партон и сидели потом в зеленой комнате вместе с семьей Патти Ла Белле.) Наверное, все это пустая трата времени. Беатрис даже не проверила мои рекомендации, а тот, с кем она разговаривала, очевидно, не поинтересовался. Но стоит мне упомянуть о моей маленькой проблеме – и второго собеседования, я знала это наверняка, не будет. Надежда лишь на голливудское волшебство. Ведь я же не перестала в него верить?!

Вдруг я вспомнила о Райане, сидевшем в моей машине. Кто же знал, что Беатрис сразу отправит меня на собеседование? Выхода нет. На съемочную площадку я поехала с Райаном. Честно говоря, он из тех парней, которые в привычной обстановке выглядят намного лучше. Не упоминала ли я, что он из четвертого поколения лесорубов? Его грубоватая красота и небрежный стиль были родом из маленького лесозаготовительного городка. Он искренне верил, что выражение «ain't» [103]103
  Измененная разговорная форма от «are we not».


[Закрыть]– это новое современное слово, поскольку он слышал его в любимом шоу «Придурки из Хазарда» [104]104
  Комедийный сериал.


[Закрыть]. (Он гордился своим сходством с Бо Дьюком.) Это – и многое другое – выводило меня из себя; я то и дело одергивала его, поправляла. Почему бы мне просто не оставить бедного парня в покое, пусть живет своей собственной жизнью, и не надо пытаться убедить его, что вступление в Международную федерацию реслинга – это нереально, зачем я это делаю, сама не понимала.

Весь гардероб Райана состоял из футболок, выцветших джинсов «Левис», теннисных туфель и нескольких бейсболок разных цветов. Временами он дополнял этот ансамбль пуловером, оживлявшим рубашку «хикори» [105]105
  Рубашка в синюю полоску или клетку из грубой хлопчатобумажной ткани.


[Закрыть](если не знаете, что это такое, то и не спрашивайте). Но его отличительным признаком был протертый круг на заднем левом кармане джинсов: «Копенгагенский жевательный табак». Он так долго носил там нюхательный табак, что даже когда баночка переместилась в его левый нагрудный карман рубашки, пятно осталось.

Я поспешила к автомобилю, но совершила ошибку, сообщив Райану, что мне надо на собеседование. Следовало бы просто отвезти его назад на квартиру.

– Черт, нет, я хочу с тобой! – заартачился он. – Я этого ни за что на свете не пропущу! Я же в Голливуде! Должен же я посмотреть на каких-нибудь кинозвезд.

Верно. Я не могла ему отказать, и он остался в машине. Когда мы заехали на парковочную площадку, миновав большие кованые ворота с роскошной надписью «Студия «Парамаунт» на самом верху, он начал вертеться, как ребенок, впервые попавший в «Уолли Уорлд».

– Не двигайся! – приказала я, погрозив ему пальцем, как будто он был несчастной собакой. – Сиди тут, я быстро.

– А с кем ты встречаешься? – спросил он, не шевелясь.

– С кем-то из «Чирз». А теперь пообещай мне, что ты не выйдешь из автомобиля.

– О мой Бог! – Он прикрыл рот рукой. – Ты увидишь Сэма Мэлоуна? Я тоже хочу!

– Нет! – взъерепенилась я. – Если ты куда-нибудь слиняешь отсюда, я больше никогда не буду с тобой разговаривать. Сиди здесь и смотри в окно. Рано или поздно кто-нибудь обязательно пройдет мимо.

Я поправила волосы, одернула и разгладила юбку и принялась искать съемочную площадку «Чирз». Я долго бродила вокруг и видела служащих, проносящихся мимо со свистом в машинах для гольфа. Все съемочные площадки были помечены номерами десяти футов высотой на боковых стенках павильонов, так, чтобы легко было отыскать нужную.

Войдя в огромный павильон звукозаписи, я сразу ощутила энергию этого места. Сновали люди, в страшной спешке делая сразу несколько дел: что-то показывая, объясняя, переодеваясь. Как раз перед тем как войти в дверь, на которой было написано «ТИХО! ИДЕТ ЗАПИСЬ! «ЧИРЗ»», я бросила взгляд через плечо и увидела Майкла Джей Фокса. Алекс П. Китон! Когда-то я не на шутку была увлечена им. А прямо напротив меня на сцене, похожей на пещеру, была декорация знакомого бара.

Я очень не хотела признаваться себе, что особенно не была поклонницей «Чирз», хотя исполнители главных ролей мне были знакомы. Я знала, что Pea играет официантку. Я спросила кого-то, кто выглядел не так официально, где я могу найти миссис Перлман. Мне указали на трибуну для зрителей, которую, как я узнала, занимала публика во время записи шоу. В тот день Тед Денсон, Келси Грэммер и другие сидели в разных ее местах и репетировали. Я посмотрела на самый верхний ряд, там, в полном одиночестве, очевидно, повторяя текст сценария, сидела Pea. Я поднялась и представилась, она мило улыбнулась, окинув меня быстрым взглядом с головы до ног. И сказала, что у них с мужем две дочки, трех и шести лет, и у девочек уже есть няня. Им нужен кто-то для ухода за их младенцем шести месяцев. Хочу ли я познакомиться с ее мужем? Я кивнула.

Pea мне сразу же понравилась. У нее были те же качества, которые меня так восхищали в Дебре: отсутствие снобизма и простота в общении. Я сразу поняла, что мы сработаемся. Могла ли молния дважды попасть в одно место? Она повела меня куда-то за кулисы. Идя следом за ней, я вспомнила, что мне придется рассказать ей – и ее мужу – о моей работе у Майкла. Дебра даст мне хорошую рекомендацию. Но Майкл… Его отзыв будет моим крахом…

Pea привела меня в скромную комнатку с какими-то искореженными кушетками и стульями. Великий Боже! Ее мужем был Дени Де Вито! Было бы хорошо, если бы мисс Дряхлая Беатрис меньше беспокоилась о моих победах на конкурсе красоты и больше внимания уделяла тому, чтобы проинформировать меня, за кем замужем «Эр Пэ»! Уверена, что вид у меня был глуповатый. Но я постаралась быстро взять себя в руки – этому я хорошо научилась у Овитцев!

Я сразу же поняла, что мистер Де Вито такой же милый и добрый в жизни, каким он кажется на экране. Он всегда мне нравился, даже когда играл негодяев. Каким-то образом было видно, что под этой оболочкой внутри он все равно хороший, мягкий, спокойный. Я подала руку, назвала свое имя и приступила к главному.

– Мистер Де Вито, я должна сообщить вам о Майкле Овитце, – сказала я прежде, чем он успел убрать свою руку.

– Майкл? А что с Майклом? – спросил он улыбаясь. – Он наш агент.

О… великолепно. Наихудший сценарий. Пожалуй, я могу идти. «И не стоило отнимать у нас время!»

– Гм, он очень расстроен из-за меня, – выпалила я, уже жалея о сказанном.

– Почему? Вы были уволены?

Я помолчала.

– Ну, фактически я ушла сама. Я сказала ему о своем уходе за месяц, но он не захотел принять мою отставку. Когда он попросил меня остаться и дальше, я отказалась, и он был очень недоволен этим.

Мистер Де Вито улыбнулся, а затем рассмеялся.

– О, понимаю. Майкл не любит тех, кто говорит ему «нет». – Он предостерегающе погрозил мне пальцем. – Но меня не волнует Майкл, и вас тоже не должен. Мы все решим самостоятельно.

«Что? Неужели ему все равно, что думает Майкл Овитц?»

– Мы скоро закончим. Вы могли бы немного подождать и потом посмотреть наш дом? – продолжал он как ни в чем не бывало.

Все еще в шоке от отсутствия у него интереса к тому, что скажет Майкл, я не стала продолжать говорить что-то еще. Но разве ему не нужно посмотреть мои рекомендации?

– Конечно, я с удовольствием взгляну на ваш дом, – сказала я.

Тут вспомнила, что в моей машине сидит Пол Баньян [106]106
  Персонаж американского фольклора, деревенский богатырь, рубаха-парень.


[Закрыть].

– О, совсем забыла. Со мной бойфренд, он сидит в моей машине. Можно мне приехать завтра?

– Мы думаем, он не помешает, – сказал Де Вито, улыбаясь и одной рукой обнимая жену. – Мы были бы рады с ним познакомиться.

Конечно. Однако я не хотела делать их свидетелями того, как здорово я разбираюсь в мужчинах. О Боже! Что мне делать? Один взгляд на Райана – и Дени подумает, что я только что свалилась с телеги, груженной репой.

Мой мозг в смятении искал выход, пока я стремглав неслась обратно к моей «селике». Чудеса! Райан оставался в машине. О, это было еще хуже, чем я думала. Я забыла, что на нем майка без рукавов – на размер меньше, естественно, и с логотипом «Чикагских медведей» [107]107
  Популярный баскетбольный клуб.


[Закрыть]на груди.

– Быстрее! – крикнула я, плюхаясь на водительское сиденье. – Оторви эту дурацкую копенгагенскую наклейку со своего кармана! Прямо сейчас! Я не хочу, чтобы мы выглядели парочкой неотесанных деревенщин!

– Сьюзи, ты ни за что не догадаешься, кого я видел! Роберта Блэйка! Можешь поверить? – воскликнул он.

Я вздохнула.

– У тебя, случайно, нет рубашки с воротником, которую ты мог бы сейчас надеть? – спросила я, заранее зная ответ.

Мы ехали за стареньким «БМВ» Дени и Pea до их дома на вершине Голливудских холмов. Как-то мне удалось убедить Райана и на этот раз остаться в машине, и я помчалась в дом.

Я познакомилась с шестилетней Одри и трехлетней Лекси, а потом Pea показала мне Макса. Я буду делить с ним комнату, спать на второй кровати рядом с малышом. Она извинилась за такое размещение, объяснив, что вскоре из Нью-Джерси должны приехать мать и сестра Дени с продолжительным визитом, и им будет необходима спальня для гостей. Мы мило побеседовали, и я оставила им свое резюме, поблагодарив за то, что уделили мне время. Они сказали, что позвонят мне этим же вечером и сообщат свое решение.

Свое слово они сдержали. Дени позвонил, чтобы сказать, что они будут рады видеть меня у себя, и спросил, могу ли я приступить к работе прямо с завтрашнего утра.

Когда я прибыла в семь часов утра, большинство членов семьи спали. Дени впустил меня в дом, и я стояла на лестничной площадке из синевато-серого камня, пока он заканчивал беседовать по телефону. Вскоре я поняла, что он разговаривает с Деброй. Значит, они все-таки прочитали мое резюме! Он говорил с ней так, будто они старые друзья. Это обнадеживало. Кажется, Дени болтал о своем последнем фильме, а она сообщала ему новости о Тимоти. Дени поднял на меня глаза и торжествующе улыбнулся. Кажется, в этой семье, как и у Дебры, ко мне будут относиться как к живому человеку, а не только как к рабочему механизму.

Я стояла в нерешительности, не зная, следует ли мне присесть, или стоять, пока он не закончит разговор, или энергично приняться за уборку кухни. Знакомое чувство неловкости! Я поняла, что это – проблема для моей карьеры. Мне всегда трудно понять свое место и чего от меня ждут. Неловкость в отношениях с работодателем сохранялась всегда. Но почему я снова о проблемах? Я здесь, чтобы работать для прекрасной, как на картинке, семьи, которая нуждается во мне и кажется мне нормальной и которая, возможно, по достоинству оценит мои усилия. Однако пока я стояла там, я не почувствовала никакой особой радости.

Этот день я провела, распаковывая вещи и осваиваясь в доме, но мое сердце (и голова) оставались где-то в другом месте. В мой первый вечер там я сделала краткую запись. Мысли, которые я подслушала в себе.

Я злюсь на саму себя! Ну почему я подвергаю сомнению свою удачу?! Ведь это как раз то место, которое я искала! Однако почему-то это таким уже не воспринимается. Я знаю, что должна голосовать за саму себя и тому подобное. Но думаю о том, чтобы стать медсестрой-акушеркой. Не могу же я вечно жить в нянях! Я начала строить планы относительно колледжа, но между тем я здесь у двух добрых людей, которые хотят, чтобы я помогла им ухаживать за младенцем…

Pea и я пришли к соглашению, что у нас будет испытательный срок в течение нескольких недель. Думаю, она оставляет себе лазейку на тот случай, если я ей не понравлюсь. Когда испытательный срок закончится, мы подпишем контракт. На этот раз я обсудила все, что касается денег и рабочего времени.

Дени и Pea, казалось, постигли всю мудрость жизни. Они были на виду, вели напряженную жизнь, работая и растя детей, но каким-то образом им удавалось все это совмещать. Они до безумия любили своих детей и друг друга, и их не волновала внешняя сторона жизни. Их дом на холмах был довольно скромным. Никаких длинных подъездных аллей с коваными воротами при входе; вы просто припарковывались на улице и, пройдя через калитку, прямо с тротуара попадали во внутренний двор. Даже просто пребывание рядом с ними улучшало мое настроение. Легко было заметить, что они действительно заботились о своей прислуге, которая помогала им вести непростое домашнее хозяйство. Им ничего не стоило сесть в машину и довезти до дома свою горничную, а их бывшие слуги постоянно заходили, чтобы их проведать.

Лайза, няня, которая присматривала за шестилетней Одри и трехлетней Лекси, работала у них уже три года. Она жила в собственной отдельной пристройке. Лайза любила «грязные зрелища», что казалось странным, учитывая пуританское поведение Дени и Pea. Она была почти шести футов роста и худа, как жердь, с крашеными черными волосами, кольцом в пупке, эпатирующей черной губной помадой и соответствующим лаком на пальцах ног. Одна ее бровь была с пирсингом. Английская булавка над глазом! Я задалась вопросом, а не подхватит ли она столбняк. Я не могла себе вообразить, что буду болтать с ней, как с Кармен и Делмой. Но с другой стороны, я не нуждалась здесь в такой поддержке, какая была необходима мне там.

Несмотря на то что я жила в одной комнате с малышом, ванная у меня была отдельная. Макс тут же привязался ко мне. Он очень сильно напоминал Дени в миниатюре, за исключением того, что волосы у него были немного светлее и стояли ежиком на его совершенно круглой головке. Он много смеялся и редко капризничал. Был он очень милым, но я в него не влюбилась. Дело не в том, насколько сильно он мне нравился или нет, а в том, что мне надо было защищать себя. Я не смогла бы заставить себя еще раз пройти через душераздирающее расставание.

Теперь я наконец поняла на себе, почему Джошуа не подпускал к себе близко новых людей.

Каждый день мы отправлялись на студию «Парамаунт» – я, Pea и Макс, – я занималась Максом, следя при этом за ходом репетиций. (Дома, наверное, у нас было бы больше места для игр, но Pea использовала любую возможность побыть с ребенком во время перерывов.) Актеры сидели за длинным столом – репетировалась сцена в баре. Их одежда удивила меня. Большинство выглядело так, будто они только что из постели. Когда мы вошли и Pea представила меня, все в один голос откликнулись: «Привет, новая няня Сьюзи!»

– Вы из агентства «Беби Баддис»? – спросил Тед Дэн-сон. – Мы всегда обращаемся к ним.

Очевидно, они действительно часто пользовались услугами агентства. От Пегги, экономки де Вито, я узнала, что жена Теда, Кейси, пригласила к себе одну из бывших нянь Pea. Кейси, которая, по словам Пегги, была несколько странноватой, в один прекрасный день попросту вышвырнула эту девушку вон, без каких-либо объяснений. Поскольку у той не было ни денег, ни семьи поблизости, ей пришлось обратиться к Pea за помощью. Та любезно приняла ее. Кейси несколько раз звонила им, чтобы вывалить Pea кучу всяких сплетен, но Pea оборвала ее: «Не хочу ничего слышать! До тех пор, пока она не найдет другую работу, будет жить у меня».

Так я узнала, что Pea искренне заботится о других независимо от их социального положения.

Она показала мне свою артистическую уборную. Ничего сверхъестественного. Обычная лестница, как в каком-нибудь универмаге (с такими же непосредственными граффити, какие можно увидеть в туалетах на какой-нибудь стоянке грузовиков. Я скосила глаза и, когда меня никто не видел, прочитала: «Хочешь хорошо провести время, звони Шелли Лонг по номеру…»). Обычная гримерная. Просто маленькая комнатка в ряду таких же. Мы с Максом там и расположились.

Я все находила восхитительным. Четыре дня в неделю сценаристы и исполнители встречались около десяти часов утра. Pea говорила, это была настоящая проблема, собраться всем вместе в одно время, включая ее. Режиссер пытался сделать все возможное, чтобы заставить всех быть пунктуальными. Они даже прошли через период, когда у опоздавших вычитали деньги на благотворительность за каждую минуту опоздания. Однако это ничего не меняло. Один задержался, другой пошел его искать – и так далее без конца, изо дня в день.

Но случалось, что собирались все, и тогда начинались шутки и розыгрыши – так что часть их режиссер тут же вводил в текст почти без изменений. Все это было чистой импровизацией, все получали от нее удовольствие. По пятницам проходили полные репетиции, являлся весь состав. Запись происходила в тот же вечер в присутствии публики. Во время прогона Макс и я сидели одни на местах для зрителей, и я чувствовала себя так, будто подглядываю за семьей, которая живет в необычном кукольном доме. Вся съемочная площадка была уставлена камерами, и ни одна из комнат не имела всех четырех стен и, естественно, потолков. Парни, как будто вышедшие из команды соревнующихся за звание «Мистер Вселенная», катали эти камеры и операторов на некоем подобии платформ на колесах.

Я быстро поняла, что все очень ценят время актеров и к съемкам приступают практически в самую последнюю минуту. Для установки света и ракурсов использовались дублеры. Каждый из них носил карточку с надписью «Вуди», «Кристи» и т. д. Они отзывались на имена актеров, замещали их, иногда они, бедные, стояли по часу в какой-нибудь точке сцены, пока операторы определяли нужный ракурс и свет. Как только режиссер находил все приемлемым, приглашались актеры, и им объясняли линии передвижения в кадре. Всякий раз, когда я чувствовала, что другие скептически смотрят на мою работу, я вспоминала этих дублеров.

Около ста человек – все полные энтузиазма – принимали участие в финальных съемках по пятницам вечером. Актеры, как всегда, нервничали. Когда включались камеры, режиссер вставал справа и смотрел в монитор. После каждой сцены он обменивался репликами с актерами и сценаристами. Иногда все переснимали заново. Ассистентам режиссера приходилось перетаскивать с места на место реквизит (нет, пиво не настоящее) и даже стены. Когда паузы затягивались, появлялся ассистент-комик, парень, который «разогревал» аудиторию перед съемкой – шутил, показывал фокусы, угощал шоколадом.

Однажды утром к нам присоединилась Кристи. Pea решила подкинуть ее до работы в своем фургоне, поскольку та проспала. У них с Pea были простые и дружеские отношения, что не исключало деловых. Сидя рядом с ней, я заметила, что она давно уже не красилась, это выдавали корни ее волос. Я удивилась, как приятно мне было, что известная актриса, звезда, сидит рядом со мной, причем выглядит как обычный человек, с недостатками и вообще. К тому же она была веселой. Она со смехом рассказала, что накануне ей позвонил отец и пожаловался, что ее старую студенческую фотографию опубликовал один бульварный журнал. Где этот журнал раздобыл ее? Почему его никто не проинформировал? Он мог бы ее продать им! А так он лишился этой возможности. Но тем не менее решил перерыть старые семейные альбомы в поисках снимков, на которых можно неплохо подзаработать. Да она и сама была натурой эксцентричной. Как-то настояла, чтобы Pea привезла к ней в Вэлли дочек, чтобы те посмотрели на ее животных. Девочки слушали, раскрыв глаза, истории про ее обезьян и хорьков.

У Дени и Pea было много таких друзей – нормальных и непретенциозных. Я начала понимать, что хорошие люди держатся вместе в Голливуде. Супруги Де Вито всегда принимали участие в судьбах своих друзей-актеров, помогали им получать роли и даже давали взаймы денег. Они доверяли людям.

Моя жизнь в семье Де Вито была совершенно отличной от жизни у моих первых хозяев. Прежде всего новое место работы было счастливым домом. Могу сказать, что Дени и Pea по-настоящему любили друг друга, я видела, они постоянно заигрывали друг с другом. Однажды, когда мы ехали на съемку, в машине зазвонил телефон Pea, и она нажала кнопку громкой связи.

– Алло.

– Привет, сладенькая, – услышала я голос Дени.

– Привет, Дэн. Что случилось?

– Ты едешь на съемочную площадку?

– Да, дорогой. А что?

– Ничего. Просто я сейчас за рулем старины «понтиака». Дружище, это такая классная вещь! И вот я сижу здесь и думаю, как бы мне хотелось попрыгать на тебе на большом заднем сиденье этой старушки. Знаешь, что я хочу сделать? – Он издал смешок.

– Дени, ты говоришь по громкой связи, и Сьюзи сидит рядом, дорогой.

Молчание.

– О, извини, Сьюзи. – Он весело хохотнул. Линия отключилась.

Pea засмеялась и объяснила, что он едет на ее машине, самой первой в ее жизни, которую она купила еще в юности. Это было типично; они видели забавное и ностальгическое и ценили это в таких, например, вещах, как первая машина. Я стала думать, что мне следовало бы сохранить свою первую машину, «мустанг» шестьдесят шестого года выпуска, тот самый, который мои все понимающие родители разрешили мне покрасить в ярко-розовый цвет.

Лайза и я были единственной постоянно живущей в доме прислугой; большинство обслуживающего семью де Вито персонала отправлялись вечером по домам. Горничная приходила пять дней в неделю, так же как и экономка. В будние дни горничная (у нее не было своей семьи) изо всех сил старалась справиться с беспокойным домашним хозяйством. Не всегда ей это удавалось, однако Pea не слишком беспокоилась из-за оставшейся кое-где пыли или из-за того, что пол на кухне требует, чтобы его хорошенько помыли. Повариха появлялась на несколько часов в день, готовила и сервировала ужин. Она была из Орегона, и я любила поговорить с ней о Коттедж-Грув. Мы много смеялись, но обе понимали, как мы скучаем по бесконечным дождям нашего родного штата. Среди персонала был также один парень, помощник Дени. Около двадцати пяти лет, и такой забавный! Болтовня его заставляла меня скрючиваться пополам и хохотать часами. Однажды он рассказывал, как пытался стать донором спермы – у него не хватало денег, чтобы заплатить за колледж. Он уже предвкушал радость, но клиника проинформировала его, что ни один из его «головастиков» не проявляет активности, поэтому он не может быть донором. В течение минуты стояла неловкая тишина.

– О Господи, – все, что я смогла произнести.

Потом я начала истерически смеяться. Он не имел ничего против. Пегги, экономка, в основном помогала Pea. Она занималась всем, что требовал дом, – относила в химчистку вещи, покупала продукты. С детьми помогали все, то делая для них ленчи, то забирая их после уроков танцев. У них было много автомобилей, и все ездили на том, что было под рукой. Самому новому автомобилю было по меньшей мере лет пять. Хотя пока я работала у них, был куплен новый «лэнд-круизер», чтобы возить детей. Я совершенно уверена, что это был первый новый автомобиль, который они приобрели за долгое время.

Пегги рассказала, что она частенько давала одной из служанок какой-нибудь из автомобилей, чтобы доехать домой с работы. Однажды она заметила, что в ее модной квартире некоторые вещи выглядят неуместно – например, дорогая туалетная бумага, что-то из еды. Обнаружилось, что она «помогала себе» за счет хозяйки. Чтобы проверить свои подозрения, Пегги оставила на виду 80 долларов в качестве приманки, ей хотелось посмотреть, вернет их служанка или прикарманит. Та преспокойно взяла деньги, и Пегги торжествующе сообщила об этом Pea. Pea была недовольна. Причем более всего поведением Пегги.

– Это нечестно, устроить ей такое. Если она нуждается в деньгах или туалетной бумаге, оставь их ей! – сказала она.

Я знала, что Мэнди не поверит мне, если я опишу ей любой день из жизни этих богатых, знаменитых и великодушных людей.

Приехали мать Дени и его сестра Энджи. В тот день нас было тринадцать человек, мы с ног сбились в этом уютном сумасшедшем доме, готовясь встретить дорогих гостей. Мы с ней провели много вечеров вместе, играя в карты и рассказывая друг другу истории. Энджи рассказала мне, что Дени в первый раз приехал в Голливуд, имея в кармане только два автобусных талона; он катался на автобусе всю ночь, только чтобы немного поспать. Когда дела шли совсем плохо, он звонил ей и просил прислать ему пару баксов. И она всегда посылала, когда могла. Было странно слушать об этом: Дени, его успех – и два талона на автобус…

Я любила слушать о том, как Дени подрабатывал в ее салоне парикмахером. Между прочим, он до сих пор сам подстригал волосы Одри и Лекси. Полагаю, что, как и многие другие так называемые звездные истории, его путь к успеху потребовал многих лет тяжелого труда.

Было очевидно, что оба они, и Дени, и его сестра, нежно любят свою немолодую мать. У них было все, чтобы окружить ее заботой, – душевное тепло и достаток. Она была миниатюрной. Собственно, они все были небольшого роста, я была самой высокой среди них.

Мне с ними было хорошо. Они были настоящей семьей во всех отношениях, если я понимаю в семьях. Я была так рада, когда они просили меня присоединиться к их ужину каждый вечер; это действительно позволяло мне чувствовать себя членом их семьи.

Мэнди за меня очень радовалась. Мы продолжали общаться, хотя я не могла похвастаться большим количеством историй. Однажды она позвонила мне, чуть не лопаясь со смеху:

– Ты не представляешь, Сюзи! Я теперь не я!