Текст книги "Моя скандальная няня"
Автор книги: Сьюзен Хансен
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
24
Почти знаменита
Я начала думать, что в Голливуде есть какой-то особенный магнит. Иначе почему меня сюда что-то притягивает?..
За три года я сумела продвинуться вперед на всех фронтах: училась на престижных курсах по подготовке среднего медицинского персонала в частном колледже в Портленде и последние шесть месяцев встречалась с отличным парнем по имени Уэс, с которым я познакомилась «вслепую» на свидании, организованном Мэри, моей наставницей в институте нянь. Райан пошел служить на флот. Его семья, которую я всегда обожала, время от времени сообщает мне о нем последние новости. Я рада слышать, что у него все в порядке, но мое сердце определенно уже не с ним. Мне кажется, что Голливуд теперь так же, как Райан, в миллионах миль от меня.
Однако этот город каким-то непостижимым образом, кажется, пытается втянуть меня в свою жизнь. Снова.
Внезапно позвонила Pea. Я не виделась и почти не разговаривала с семьей де Вито со времени моего предыдущего недолгого пребывания с ними в Нью-Мексико. Едва я услышала ее голос, как поняла – им понадобилась моя помощь. И верно. Pea предложила мне поработать во время отпуска. Они собрались на Гавайи и приглашают меня с собой. На Гавайи? Я не стала долго раздумывать. Занятий в колледже сейчас не было, и, по правде говоря, я считала, что Гавайи достойны того, чтобы посетить их еще раз. Тем более что во время моего последнего пребывания я почти ничего там не видела.
Но – быть в Голливуде и не думать о Брэндоне? Прошло уже два года с тех пор, как я видела Овитцев вживую. С чувством глубокой благодарности я часто вспоминала тот давний вечер, когда Майкл отдал нам с Делмой свои билеты на «Лейкерс»; поэтому я знала, куда смотреть во время трансляции матчей НБА по телевизору. Я до сих пор записывала все игры с участием «Лейкерс» в надежде хотя бы мельком увидеть кого-нибудь из детей, пришедших на матч вместе с отцом. Это была единственная возможность для меня – посмотреть, как они выросли. Несколько раз я видела Джоша и Брэндона – в течение какой-то доли секунды – на экране. Иногда мельком видела Майкла и Джуди рядом. (Она выглядела, как всегда, прекрасно.)
Вскоре после приезда в дом де Вито я позвонила Делме в надежде, что она все еще работает у Овитцев.
– Здравствуйте, резиденция Овитцев, – ответил мне незнакомый голос.
– Здравствуйте, могу ли я поговорить с Делмой? – Даже теперь, через годы, мой голос дрожал.
– Могу ли я узнать, кто звонит?
– Это Кассандра из универмага «Робинзон», – не моргнув глазом произнесла я в трубку, сочиняя на ходу первое, что мне пришло на ум. – У меня, э… вопрос по поводу ее счета.
– Подождите минутку, пожалуйста.
– Хэллоу? – О, это ее неповторимый акцент!
– Привет, Делма, это Сьюзи.
– Сю-ю-ю-зи! – закричала она.
– О Боже, там рядом никакого нет? – ахнула я. Мне не хотелось, чтобы у нее были неприятности.
– Все в порядке, – успокоила она меня. – Они уехали в Нью-Йорк.
– А кто ответил мне по телефону? – спросила я.
– Это новая секретарша миссис Овитц, она работает здесь, в доме. Ну ты знаешь.
– Что ж, пожалуй, для тебя это к лучшему, больше не надо передавать никаких телефонных сообщений. – Мы обе засмеялись. – Ну что? Как ты поживаешь? Как дела у Кармен? Как дети? О Господи, какие они теперь? Наверное, большие?
– Брэндон такой большой, что ты не поверишь, и у Кармен все хорошо.
– Пожалуйста, передай ей от меня привет и скажи, что я по ней скучаю.
– У нее сегодня выходной. Но я обязательно передам, как только увижу ее. Неужели ты думаешь, что я смогу утерпеть и не сообщить ей, что разговаривала с тобой?
– Ты по-прежнему няня? Или они взяли кого-то другого?
– Нет, я все еще няня, и я не ношу никакую форменную одежду! – Она захихикала, я тоже. – Знаешь что, Сьюзи? – сказала она с особым выражением.
– Что?
– Я беременна!
– Не может быть, ты шутишь! – воскликнула я. – Правда?
– Совсем не шучу, – ответила она с оттенком гордости в голосе.
– Ты вышла замуж?
– Нет, это ребенок от моего бойфренда Хуана.
– Боже мой. Как давно вы вместе?
– О, около четырех месяцев.
– И что ты собираешься делать? Приносить ребенка на работу?
– Не знаю. Посмотрим, – ответила она задумчиво. – Миссис Овитц очень добра ко мне. А еще – знаешь, – она понизила голос, – мистер Овитц попросил меня зайти в его кабинет. Второй раз в моей жизни…
– Угу…
– Он спросил меня, рада ли я, что у меня будет ребенок, и я ответила: «Да, очень рада». А он сказал: «О, понятно. Я хотел знать, можем ли мы как-то помочь тебе выпутаться из этого затруднительного положения», или что-то в этом роде. А я сказала: «Я хочу сохранить ребенка, мистер Овитц». Тогда он сказал: «Хорошо. Конечно». И потом обнял меня.
– Возможно, он действительно хотел помочь тебе выпутаться из затруднения, поскольку знал, что ты не замужем, – робко предположила я.
– Наверное, ты права, только это выглядело немного странно, – возразила она. – Думаю, возможно, я просто испугалась. В этом его огромном кабинете, ну ты помнишь…
– О да, еще бы!
Я всегда считала, что Делма будет отличной матерью – в самом деле очень хорошей, если Майкл доверил ей своих троих детей.
– В любом случае я очень рада за тебя. Мне бы хотелось увидеть детей.
Я не могла удержаться и добавила, что прекрасно понимаю, что это вряд ли возможно.
– Да, теперь они слишком большие, и ведь ты сама понимаешь, что они могут все рассказать.
– Понимаю, Делма. Это просто мое желание.
– Послушай, Сьюзи, мне пора идти. Дети только что вернулись из школы.
– Хорошо.
В глубине я услышала детские голоса. Брэндон?
– Пожалуйста, обними их за меня!
Положив трубку, я разрыдалась. И плакала долго. Я знала, что больше никогда никого из них не увижу.
Я сошла вниз, стараясь поскорее забыть этот разговор. И была приятно удивлена, увидев на обеденном столе какую-то старую записку.
Дорогие Дени и Pea!
Весь этот год мы вспоминали те прекрасные моменты, за которые вам искренне признательны. Мы поняли, что мы гораздо более счастливы, чем большинство людей. Мы окружены комфортом и удобствами и имеем все, что только можно пожелать. Поэтому вместо того чтобы покупать для вас – наших лучших друзей – подарки, мы пожертвовали деньги в вашу честь одному из детских приютов.
С любовью,
Арнольд и Мария.
Впервые я осознала, что среди знаменитостей есть и те, кто признает, что ведет жизнь, отличную от той, какой живет большая часть населения штатов. Мое предположение, что Мария Шрайвер была именно такой личностью, подтвердилось, и у меня появилось обнадеживающее чувство, что далеко не все высокопоставленные люди столь суетны и меркантильны, как те, с кем мне пришлось столкнуться поначалу.
Конечно, я уже знала, что Дени и Pea были великодушными, мягкими и искренними. Они знали, что я пробуду с ними недолго, но тем не менее дали мне почувствовать себя оцененной по достоинству. Даже несмотря на то что я по-прежнему работала весь день и никогда не имела свободного времени по вечерам, мне нравилось быть с ними рядом; они относились ко мне так, как я того заслуживала. И всегда приглашали меня обедать с ними, а когда к ним приходили друзья, втягивали меня в свои разговоры.
Первая остановка на нашем пути на Гавайи была в Сан-Франциско, где Дени уже месяц находился на съемках. Мы пытались осмотреть некоторые достопримечательности, но почти всюду, куда бы мы ни отправились, вокруг нас собиралась толпа. Все это сильно напоминало Санта-Фе. Иногда это заставляло нас смеяться, как в тот раз, когда мы пошли обедать на «Рыбачий причал» и какой-то парень с акцентом уроженца Бронкса закричал, увидев нас: «Привет, Луи! Все говорят мне, что я похож на тебя!» Думаю, эти «все» были, наверное, слепыми, потому что парень был приблизительно пяти футов и десяти дюймов роста и весил около двухсот пятидесяти фунтов.
К сожалению, большей частью внимание, которое на нас обращали, было куда менее забавным. Толпы восторженных фанатов шумно требовали автографы, пытались фотографировать и задавать глупые вопросы. Однажды на пароме, пересекающем залив Сан-Франциско, нас окружила группа детей и их сопровождающих, они принялись бурно выражать свою радость, липли к нам, требуя автографа. Pea твердо сказала «нет», объяснив, что они отдыхают и потому она не будет ничего подписывать. Обычно она была очень общительной, однако не любила, когда от нее начинали что-либо требовать. Толпа не расходилась и становилась все более агрессивной. Одри, Лекси и Макс испугались, а возможности покинуть паром не было, поэтому в конце концов Pea пришлось согласиться и подписать несколько автографов. Это несколько успокоило толпу. Но больше всего меня разозлило то, что родители ничего не делали, чтобы остановить своих детей! Фактически они тоже участвовали в давке. Хорошо хоть они не вторгались на съемочную площадку – место съемок здесь было более спокойным, чем то, где снимали «Близнецов». Полиция и члены съемочной группы сдерживали зевак, не позволяя им приближаться.
Однажды днем девочки запросились:
– А можно и нам посниматься?
Макс не отставал от сестер:
– И я хочу.
Дени согласился, Pea же сказала:
– Если Макс будет сниматься, то и Сьюзи тоже.
И спросила, согласна ли я. «Конечно!», – ответила я.
Вокруг меня суетились, делали что-то с волосами, накладывали макияж. Я ожидала, что стилисты превратят меня в шикарную старлетку. Не тут-то было. Они запихали меня в ужасный наряд середины 1970-х – коричневые вельветовые брюки, верх цвета ржавчины, на голове – ленточка в цветочек. Мои волосы разделили прямым пробором, выставив напоказ мой лоб, как восьмой бильярдный шар. И это мой кинодебют? Я попыталась закатать рукава – всего лишь небольшая попытка выглядеть посимпатичней, но костюмерша тут же налетела на меня:
– Нет, нет, нет! Сейчас же раскатайте. Это слишком модно; в семидесятых так не носили.
Дети и я должны были принимать участие в массовке, просто еще четыре человека в группе, наблюдающей за кукольным театром. Вовсе не роль со словами. Ладно, это еще не вся правда. Предполагалось, что мы все должны кричать: «Мы хотим клоуна! Мы хотим клоуна!» Меня при этом не оставляла мысль, что в этом наряде клоуном как раз была я.
К счастью, перед камерой мы провели не так уж много времени – не больше часа, – а Максу все это наскучило уже через десять минут, и остальные сорок минут я умоляла его посидеть спокойно еще хоть чуть-чуть.
Из Сан-Франциско мы улетали на самолете, принадлежащем кинокомпании. Я уже и забыла, как это здорово: никакого запихивания ручной клади в багажные отсеки над головой, никаких протискивающихся мимо пассажиров, пробирающихся к своим креслам, никаких очередей в туалет. Блаженство!
А потом мы приземлились на Гавайях. Еще большее блаженство.
«Мауна-Лани-Бэй» – нечто сногсшибательное. Я никогда еще не видела такого прекрасного отеля. Я живу в главном корпусе, в огромном номере с балконом, мини-баром с запасом шоколадок «Баттерфингерс» и телевизором. Pea, Дени и дети – в отдельном доме с бассейном, всего в нескольких шагах от меня.
Пляжи потрясающие, погода отличная. Первым делом я отправилась покупать себе новый купальный костюм. Вернувшись, обнаружила в номере цветы. Розы. Двенадцать штук. Ух! Вот так сюрприз! Я скучаю по нему больше, чем ожидала. Я действительно люблю его. Проснувшись однажды утром, я поняла, что ужасно хочу поговорить с ним. И позвонила ему. Я хотела поговорить только минутку, но, как оказалось, «провисела на телефоне» полчаса. Я не поверила своим глазам, когда взглянула на часы. Мне очень тут нравится, но не могу дождаться, когда увижусь с ним снова.
А ни свет ни заря позвонила мама. Всего лишь узнать, как проходит моя поездка. Но все говорила и говорила! В программе «Богатые и знаменитые» она видела мой отель. Она хотела знать, много ли вокруг меня известных людей и есть ли у меня собственный слуга и бассейн. И приносят ли «Маргариту» прямо на пляж? «Да, мамочка, да, все это есть, только не забыла ли ты про наш часовой пояс? Здесь сейчас три часа ночи!» На что она воскликнула: «Ой! Извини, милая. Позвоню позже».
Настало время уезжать. Я пришла помочь Pea упаковать вещи. Дени сидел за огромным мраморным столом в столовой, с бумагами в руках. «Хорошо. Понятно. Угу». Мужчина, служащий отеля, стоял позади него, ожидая, пока он проверит счет. Взглянув в листок, я увидела еще двадцать пять страниц расходов. Отыскала глазами счет за мою комнату. На верхней странице значилось: «Страница 1 из 8». Итоговая сумма в правом нижнем углу была такая, что я и по сей день с большой неловкостью вспоминаю ее. Я увидела слова «прокат кинофильмов» и поняла, что все те фильмы, которые я смотрела по телевизору или недосмотрела, заснув на середине, были отнюдь не бесплатными. Откуда же мне было знать, что они будут включены в счет? Следовало бы давать ясное предупреждение на канале информации! Я почувствовала себя идиоткой.
Потом я вспомнила свой телефонный разговор с Уэсом и многочисленные «заходы» в славный бар. Оглядываясь назад, могу держать пари, что шоколадки «Баттерфингерс» были самой дорогой строкой в отчете! Я стояла там, рядом с Дени, и чувствовала себя глупее некуда.
Я ожидала, что он вот-вот скажет мне что-нибудь, но нет. Он расплатился со служащим и дал ему щедрые чаевые. Я же по-прежнему чувствовала себя виноватой. И подошла к столу.
– Дени, прости меня. Я не знала… всего этого.
– «Всего этого» чего? – спросил он. – Не беспокойся из-за «всего этого». Мы рады, что ты была с нами.
Меня долго мучило чувство вины. Но теперь, когда я думаю об этом, то вижу, что отношение к финансам, усвоенное у Овитцев, отплатило мне той же монетой. Там я была бы тотчас же привлечена к ответу и четвертована на моем старом кабриолете. Но только не здесь. Я не могла поверить, насколько щедрыми были Де Вито. Расходы по счетам вместе со стоимостью моего номера составили вместе столько же, сколько оплата одного семестра в колледже, и все же Дени и глазом не моргнул. Кажется, он действительно считал, что я этого достойна.
Может быть.
Я с нетерпением ждала выхода на экраны фильма Дени, в котором мне посчастливилось принять участие. Столько времени провести в Голливуде – и вот я попала на серебряный экран! Так или приблизительно так я думала. Однако мое ржаво-коричневое великолепие, должно быть, не произвело впечатления на редактора фильма. Затаив дыхание, в течение всего двухчасового фильма я ждала своего появления в кадре, но те, с нашим участием, были полностью вырезаны.
Я восприняла это как знак того, что Голливуд наконец дал мне пинка…
Эпилог
Уверена: в моей душе не было бы такой гармонии, если бы у меня не было моей работы и если бы я не была матерью. Долгое время я жила с мыслью, что буду отдавать себя только работе.
Учитывая, что все описанное имело место в мировой столице кино, наверное, неудивительно, что моя история на этом не заканчивается. Слишком много недосказанного. Поэтому огни заключительной сцены гаснут лишь два года спустя.
Я только что получила диплом медсестры. С самого начала учебы в медицинском колледже я знала, что приняла правильное решение. Специализируясь в области акушерства и родовспоможения, я, как и раньше, работала в семьях, помогая молодым родителям справиться с проблемами. Но теперь я могла оставлять рабочие проблемы в больнице и спокойно спать в собственной кровати – два преимущества, которые были мне отнюдь не безразличны. Иметь свой собственный уголок, приходя каждый вечер домой, было для меня теперь еще более важно, чем раньше, – я обручилась с Уэсом, и на весну мы запланировали свадьбу.
Потом мне позвонила Уитни, племянница маминой подруги. Уитни только что окончила институт нянь и спрашивала, не могу ли я помочь ей найти работу в Лос-Анджелесе. Пока мы разговаривали, мне стало ясно, что для меня это будет хорошим предлогом предпринять кратковременное путешествие. И время для этого удобное – промежуток между окончанием колледжа и началом работы. Я была уверена, что смогу помочь Уитни избежать тех ошибок, которые когда-то делала сама. (И каким-то образом мне это удалось; в итоге она много лет работала няней у Рика Шрёдера [113]113
Актер, режиссер, сценарист; российскому зрителю известен по фильмам «Багровый прилив» и «Поединок».
[Закрыть]. Но это было немного позже.)
Перед отъездом я позвонила Pea и сообщила, что приезжаю. Как всегда, она была неслыханно любезна, предложив нам остановиться в ее доме.
Как выяснилось, в день нашего прибытия Pea с детьми должна была принять участие в благотворительном мероприятии, и нас пригласили присоединиться. Это было мероприятие, где собирали деньги для Детского фонда борьбы со СПИДом Элизабет Глейзер. Помимо сбора денег, была еще одна цель – позволить инфицированным детям встретиться с любимыми героями.
Это была не обычная вечеринка: настоящий карнавал, здесь были шатры для игр, конкурсы с участием команды звезд, призы для детей. Тут можно было сыграть в баскетбол, посбивать кегли и услышать гонг – если получится, достаточно сильно ударить мягкой кувалдой, – и всем заправляли знаменитости, отмеченные высшей степенью известности.
Я усердно пожимала всем руки, начав с Мэджика Джонсона [114]114
Ирвин Мэджик Джонсон – баскетболист-профессионал, играл за команду «Лос-Анджелес лейкерс».
[Закрыть]. Затем – фото в стиле поп-арт с Полой Абдул [115]115
Представительница американской поп-культуры, исполнительница песен в стиле диско.
[Закрыть](Уэс задрожит от волнения). Парад звезд казался бесконечным. Уитни изливала свои чувства на Люка Перри [116]116
Молодой американский актер, запомнившийся российским зрителям по сериалу «Беверли-Хиллз 90210», где он исполнял роль Дилана.
[Закрыть], он ей особенно нравился, а я недоумевала над смотревшимся вполне обыденно Мэлом Гибсоном. Я не могла понять, почему так сильно отличается «Самый сексуальный (по версии журнала «Пипл») мужчина» (на двухгодичной давности фотографии) от того, кого я вижу перед собой сейчас. И это, как считает Мэнди, второй Том Круз? Да если бы этот парень вошел в универмаг «Сэйфвэй», в то время как я покупала бы там продукты, не знаю, заметила ли бы я его вообще! Он милостиво разрешил сфотографировать его с Уитни, и она сохранила свое самообладание куда лучше, чем Мэнди.
Возможно, я отсутствовала здесь слишком долго – кое-кто из звезд подзабылся. Я указала Pea – Яков Смирнов? Нет, сказала она, этот мужчина вовсе не русский комик, это Ринго Старр. И еще был один человек, он возвышался над остальной толпой на целую голову, но я никак не могла припомнить его имя. Телосложением он напоминал профессионального баскетболиста, поэтому я сфотографировалась с ним. Черт возьми! Позднее я услышала, как дети называют его Шак [117]117
Имеется в виду популярный американский профессиональный игрок НБА, выступавший также и за команду «Лос-Анджелес лейкерс», Шаквилл О'Нил.
[Закрыть]. По-видимому, мой неослабевающий интерес к играм «Лейкерс» оказал на меня большое влияние.
Затем я увидела еще кое-кого. У меня ослабели колени. И перехватило дыхание.
Дедушка Овитц! Он стоял у стойки с мороженым вместе со своей женой – и внуками. Девочка выглядела лет на десять, мальчику было около шести. Я стала быстро подсчитывать. Не может же это быть… или может? Я не увидела возле них родителей и решила рискнуть.
Я подала знак рукой.
– Миссис Овитц, миссис Овитц! – закричала я и поспешила к ним, размахивая руками, как ненормальная.
Миссис Овитц вытянула шею в моем направлении; без сомнения, она не могла понять, кто эта сумасшедшая особа. Прищурившись, она смотрела на меня. Я подошла совсем близко.
– Я вас знаю, – сказала она наконец. – Нет, не говорите! Ваше лицо кажется таким знакомым… Это давно было?
– Это я, Сьюзи, – сказала я, надеясь, что этого будет достаточно.
– О Боже мой! – воскликнула она. – Не могу поверить, что это ты! Та самая…
Она рассказала мне, что Майкл и Джуди сейчас в Нью-Йорке и отдали им свои пригласительные билеты. Вот так-так!
Аманда и Брэндон стояли рядом, тараща на меня глаза, такие же красивые, как раньше. Я наклонилась к ним, затаив дыхание и улыбаясь. Я ощущала себя полузабытой тетушкой, просящей поцелуев у своих племянников, которых она почти не видит.
– Ты меня помнишь? – спросила я Аманду.
Лицо Аманды осветила улыбка.
– Да, помню. Ты была нашей няней.
Невероятно! Ей даже не было пяти, когда я ушла.
Выпрямившись, я спросила у миссис Овитц, работают ли у них Кармен и Делма. Я была поражена, услышав, что обе мои подруги все еще там. Не знаю, почему я удивилась. Этого следовало ожидать, принимая во внимание их терпение и ограниченные возможности для карьерного роста – они не могли их не сознавать.
О, у Делмы же ребенок! Я спросила о нем, лицо миссис Овитц стало печальным. Она сообщила, что ребенка Делма потеряла. Мое сердце упало. В разговор вступила Аманда: они так переживали! – малыш родился слишком маленьким, чтобы выжить. Кажется, дети совсем не испорчены и не утратили способности сострадать, чего я так боялась.
– Ах да, – продолжила миссис Овитц, – Джуди предоставила ей отпуск. Ты же знаешь, как она добра к этим девушкам!
Конечно, мне ничего не оставалось, как согласиться: это действительно очень великодушно с ее стороны – предоставить Делме отпуск, хотя на самом деле я не думаю, что женщин тридцати и сорока пяти лет следует называть «эти девушки».
В продолжение всей беседы дедушка Овитц стоял молча. Он смотрел на меня дружелюбно, но с некоторым оттенком холодности, словно напоминая: «Стыдись, ты в трудный момент покинула моего сына».
– Как Джош? – спросила я, держа скрещенными пальцы, надеясь, что ранняя старость стерла из памяти Овитца-старшего воспоминания о том позорном инциденте с «маслом и швами».
– С ним все в порядке, – сказал дедушка. – Он не пошел сегодня с нами, потому что думал – будет скучно.
Внезапно Брэндон взял меня за руку и потянул на поезд с локомотивом. Я явственно почувствовала: вот-вот заплачу! Я сжала его ручку в своей – руку мальчика, не малыша. Я пыталась сдерживать слезы, но поездка закончилась слишком быстро. Я спросила Аманду, можно ли мне обнять ее. Она кивнула, и мое сердце расширилось, подступив к горлу. Потом Брэндон обхватил меня и тоже стиснул в объятиях.
Если честно, я не очень уверена, что он помнил меня. В конце концов, когда я исчезла из его жизни надолго, ему не было и двух лет.
Возможно, так оно и было, или, может быть, я сама это нафантазировала, потому что мне так хотелось, но на короткий миг я почувствовала, будто мы – родственные души. Могу поклясться, что в тот момент, когда Брэндон обнимал меня, я услышала: «Спасибо, Сьюзи, за то, что любишь меня!»
Я должна была это предвидеть. Все началось в Голливуде, и здесь, в Голливуде, должно было закончиться. Сейчас я по-настоящему почувствовала себя готовой идти дальше, к моей собственной жизни, собственному дому. И надеюсь, что я никогда больше не буду обнимать детей на прощание – своих собственных детей.
