Текст книги "Цыганское гадание"
Автор книги: Сьюзен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)
Часть VIII
Тамсин стояла, прислонившись к стволу дуба. Свет костра не проникал под ветви дерева, и девушка, оставаясь в полутени, наблюдала за танцующими.
Ее родственники-цыгане кружились в дикой пляске и смеялись под жизнерадостные звуки виолы, на которой играл ее кузен. Мелодия поднималась к верхушкам деревьев, окружавших поляну, и уносилась в небо.
Девушка покачивала бедрами в такт мелодии и выстукивала на бедре ритм пальцами правой руки. Левую руку она по привычке прятала. В цыганском таборе она никогда не носила перчаток. Ее бабка считала, что в этом нет необходимости. Глупо стыдиться того, что произошло не по твоей вине.
Нона Фо не признавала также и одежду, которую Тамсин носила в замке. Нона считала, что дублет и бриджи – это бесстыдство, поэтому, едва приехав на место стоянки табора, Тамсин быстро искупалась в ручье и по указанию бабки переоделась в шерстяную юбку, а поверх льняной сорочки накинула тонкую шаль из шотландки. Ноги остались босыми. Находясь в таборе, Тамсин выглядела как большинство цыганских женщин, однако непокрытая голова совершенно ясно свидетельствовала о том, что она еще не замужем, что для цыганки ее возраста было просто невозможно.
Она окинула взглядом поляну и заметила, как ее дед разговаривает с несколькими мужчинами, отойдя в сторонку, туда, где паслись стреноженные лошади. Дальше простирались холмы границы. Сейчас, залитые лунным светом, они были тихи и пустынны. Тамсин подумала про себя, что ни ее отец, ни Уильям Скотт не смогут найти ее здесь. Табор расположился в распадке между высокими, изрезанными холмами. Это место было невозможно обнаружить, если не знать точно, где оно находится, как это знала Тамсин.
Днем она рассказала деду, как они с Арчи отправились в рейд, чтобы увести коней Масгрейва и отомстить тем самым за кражу овец, которую совершили его люди. Она ничего не утаила. Девушка рассказала, как Масгрейв держал их в своем замке, как она слышала разговор Масгрейва о заговоре против шотландцев, в котором он хочет как-то использовать ромал, и как Масгрейв заставил Арчи помогать заговорщикам.
Она убеждала деда не соглашаться помогать ни англичанам, ни шотландцам, включая и ее отца, пока дело не разрешится само собой. Джон Фо внимательно ее выслушал и пообещал обдумать все, что она ему рассказала, а также обсудить это со своими соплеменниками.
Потом бабушка позвала Тамсин, попросив ее помочь в приготовлении праздничного пира. Этой ночью должна была состояться свадьба. Празднества, которые устраивали в таборе Джона Фо совместно с цыганами из других таборов, по традиции начались несколько дней назад.
Невеста, младшая кузина Тамсин, и жених еще не обменялись клятвами. Дед Тамсин, который считался цыганским бароном всей Шотландии и Северной Англии, назначил исполнение главного обряда на сегодняшнюю ночь.
Девушка, которой едва исполнилось четырнадцать, сверкая своими черными глазами, танцевала у костра, кокетливо обхаживая кругами своего шестнадцатилетнего жениха. Ее красная юбка переливалась в отблесках пламени. Жених усмехнулся и взял невесту за руку.
Тамсин, видя радость и страсть на их молодых лицах, ощутила вдруг, как в ее сердце закрадывается сожаление и тоска по мужу и семье, которой у нее никогда не будет. Тоска по свадебному пиршеству, по танцам и клятвам, которые для нее никогда не прозвучат. Попытки ее отца найти ей мужа окончились неудачей. Ее дед пытал счастья среди цыган, но и тут все усилия оказались напрасными. Ее никто не хотел брать в жены, она была не предназначена для замужества, и другие доказательства тому не требовались.
А может, ей это только казалось? Она-то ведь знала, что цыганский свадебный обряд, пусть и тайный, уже состоялся между ней и привлекательным, желанным мужчиной, мысли о котором заставляли ее сердце то замирать, то нестись вскачь. Были и надрезы на запястье, и смешение крови… Тамсин застонала от собственной глупости и, скрестив руки на груди, снова стала наблюдать, как ее цыганские родичи веселятся у огня.
Музыка зазвучала громче, и круг танцующих расширился. Тамсин теперь отстукивала такт ногой по траве. Она привыкла наблюдать за цыганскими праздниками со стороны.
– Присоединяйся, девочка, – услышала она за спиной знакомый голос. Задумавшись, она не услышала, как к ней подошел дед. Он смотрел на внучку печальными темными глазами. – Ну же, иди к ним…
– Нет, дедушка, – отказалась она. – Они не приглашали меня танцевать с ними. Они думают, что я приношу несчастья, особенно на свадебных пирах. Ты же знаешь, многие считают, что я проклята при рождении.
Она изобразила улыбку, чтобы показать деду, будто мнение его соплеменников ее нисколько не обижает. Однако правда была не так проста.
– Если танец доставит тебе радость, я скажу им, что они должны пригласить тебя, – грубовато предложил дед.
Джон Фо был почти одного роста с Тамсин, но широкоплеч и мускулист. Это был крепкий мужчина, вобравший в себя энергию земли. Казалось, он излучает могучую первобытную силу.
Тамсин покачала головой.
– Никто не хочет брать меня за руку в хороводе, – пояснила она. – Большинство, особенно те, что из других таборов, думают, будто я навлекаю на людей несчастья и болезни. Некоторые думают даже, что у меня дурной глаз, потому что мои глаза не темного цвета, как у других, а светло-зеленые.
– Они дураки, – резко оборвал ее дед. – Я сам назвал тебя Чалаи за цвет твоих глаз. Они напоминают звезды. Хотя твой отец дал тебе другое, шотландское имя, как принято среди его родни… – Джон пожал плечами. – Ты знаешь, Фо никогда не верили, что на тебе лежит проклятие, Чалаи.
– Я знаю, дедушка, – тихо ответила Тамсин. – И я благодарна вам за это.
Джон поморщился.
– Чалаи, я тут подумал над теми новостями, что ты принесла. Мы не хотим никаких проблем с гаджо, и мы не станем помогать тем людям, которые плохо обращаются с моей внучкой и ее отцом. Завтра после свадебной церемонии мы свернем лагерь и уедем подальше от этих мест, туда, где нас никто не найдет.
– Я рада, – сказала Тамсин. – Мой отец не хочет заставлять страдать твой народ. Он согласился помочь Масгрейву для видимости, только для того, чтобы я могла покинуть тот ужасный английский замок.
Джон Фо кивнул.
– Твой отец – хороший человек. Хоть он и гаджо, но хороший. Однако он так и не нашел тебе мужа. – Дед скользнул по внучке взглядом.
– Он пытался, дедушка, – вздохнула Тамсин.
– Я знаю человека, который хочет взять тебя в жены.
Сердце девушки екнуло. Лицо, которое мгновенно всплыло у нее перед глазами, принадлежало Уильяму Скотту. Она нахмурилась. Ее дед не мог знать лэрда из Рукхоупа. Тамсин порадовалась, что ничего не сказала деду о том, что произошло между ней и этим лэрдом.
– Кто же это? – поинтересовалась она.
Джон ткнул пальцем в сторону костра. На противоположной стороне поляны стоял мужчина, немного полноватый, но высокий, с большими черными усами.
– Баптист Лалло. Он просит трех коней в обмен на тех двух красавцев, которых привел с собой. Еще он говорит, что отдаст их за тебя, если ты станешь его женой.
Тамсин с шумом втянула в себя воздух.
– Ты обменяешь меня на лошадей?!
– Я пока не принял его предложение. Я думаю над этим.
– Но дедушка, отец Баптиста Лалло повздорил с тобой и увел свой табор из табора Фо. Все ромалы знают, что цыгане Лалло промышляют грабежами и воровством в Англии, где они скитаются. Как ты можешь ждать от меня, что я поеду с ним? Как можешь ты продать меня ему, будто я лошадь?
Старик нахмурился.
– Отец Баптиста был отщепенцем, это правда, но сам Баптист искренен в своем желании заключить мир с табором Фо. И он желает взять тебя в жены, девочка. Он хочет тебя.
Тамсин подняла глаза и наткнулась на жаркий взгляд Баптиста, стоящего на другом конце поляны. Он улыбался, его глаза походили на черные угли, что тлели сейчас в костре.
– Но я его не хочу! – твердо заявила Тамсин.
– Тебе нужен сильный муж – ромал, чтобы усмирить тебя, выбить из твоей хорошенькой головки упрямство, которому ты научилась у своего отца, – заметил Джон Фо. – Я думаю, это была не слишком хорошая идея позволить тебе уехать тогда с Арчи Армстронгом. Ты выросла вдали от нас, и теперь ты не та послушная цыганская девушка, какой мы хотели бы тебя видеть. Но муж-цыган научит тебя скромности и уважению. Мне не хочется, чтобы ты осталась без мужа. Ни одна наша женщина не должна быть одна, тем более внучка вожака.
– Я решила никогда не выходить замуж, – заявила Тамсин, упрямо скрещивая руки на груди.
– Если ты не станешь замужней женщиной, так и состаришься, отскребая остатки пищи от горшков и присматривая за чужими детьми. Своих-то у тебя не будет… Твой отец не смог найти тебе мужа, хотя обязан был сделать это. Теперь я стараюсь сделать для тебя все возможное.
– Пожалуйста, только не этот человек, – взмолилась она.
– Этот праздник, этот пир мог быть устроен для тебя, Чалаи. Я дам тебе золота и серебра и много других прекрасных вещей, когда ты будешь выходить замуж. На твоей свадьбе мы будем танцевать целую неделю.
– Я не хочу замуж за этого мужчину! – крикнула она.
– Сейчас настало время примирить два цыганских табора. Но я пока не пришел к окончательному решению, – добавил дед.
Тамсин в волнении кусала губы, глядя на цыганские пляски у костра. Шаги танцующих, их ритмичные удары, казалось, подстегивали ее сердце, но она чувствовала тяжесть в груди. Она была чужой на этом празднике. Внезапно девушка поняла, что она вообще была чужой здесь, в таборе, где ее могли продать мужчине за несколько лошадей.
Она потерла левое запястье и нащупала тонкий шрам от пореза. Острие металла, нанесшее эту рану, поразило ее в самое сердце. «Я уже замужем!» – хотела она крикнуть деду. Само провидение нашло ей мужа, связало их судьбы. Он был добрее, стройнее, привлекательнее и опытнее, чем любой другой мужчина, которого Джон Фо или Арчи могли найти для нее.
По правде говоря, это была всего лишь жалкая насмешка над священным свадебным обрядом. Он не имел значения, был совершен без любви. Ни один мужчина не мог бы полюбить ее, не мог желать ее, если ему хорошо за это не заплатят.
Несмотря на гордые заявления о том, что она не собирается выходить замуж, Тамсин временами чувствовала себя очень одинокой. Осознание этого лежало тяжестью на ее сердце. Ей так хотелось близкого человека, с кем она могла бы делить маленькие радости и трудности каждый день, каждый год. Она не перестала быть женщиной оттого, что у нее уродливая рука и смешанная кровь. Как и всякая женщина, она жаждала человеческого тепла и ласки.
Тамсин сдержала рыдания, которые рвались наружу, вскочила на ноги и побежала в ночь. Дед окликнул ее, но она даже не оглянулась. За ее спиной смех танцоров и звуки музыки по-прежнему рвались к звездам.
Она бежала по густой траве, в которой утопали ноги. Ветер развивал волосы и трепал юбку. Все, чего она хотела, это привести в порядок мысли, избавиться от душевных мук. Все, что ей было нужно, – это немного мира и любви.
Полная луна цвета опала, висящая высоко в темном небе, привела ее на длинный склон. Этот склон порос вереском, и девушке пришлось замедлить шаг. Тонкие сухие веточки цеплялись за юбку, мешая идти. Соцветия из крошечных цветков казались облачками сиреневого тумана, лежащего у ее ног. Тамсин сломала короткую веточку, покрытую хрупкими колокольчиками, и, вздохнув их сладкий, легкий, успокаивающий аромат, продолжила свой путь.
Музыка звучала ей вслед, постепенно стихая вдали. Ее сменили шепот ветра, журчание ручья, который проложил себе русло у подножия холма. Заросли вереска, холодный лунный свет и непрерывный плеск воды помогли ей успокоиться к тому времени, как она достигла вершины холма.
Если она ослушается деда и не выйдет замуж за Лалло, ромалы перестанут предоставлять ей убежище, на которое она так рассчитывала, да и ей самой будет не так-то просто оставаться среди них. И домой она не могла вернуться из страха, что туда может явиться английский лорд со своими людьми и выполнить свою угрозу.
Кроме того, подумала она, новая затея Арчи, касающаяся Уильяма Скотта, впервые в жизни заставила ее почувствовать, что она не может полностью рассчитывать и на поддержку отца. Он хотел, чтобы она вышла замуж за Рукхоупа. Горький смех, похожий на рыдания, вырвался из ее груди. Ее ноги по колено утопали в вереске, в небе светила луна. Тамсин стояла на холме и смеялась, вытирая слезы. Последним местом, где она могла бы найти пристанище, был замок Рукхоуп, где для нее уже была приготовлена темница.
Легкий ветерок перебирал ее волосы, пока она шла, сама не зная куда. Цыгане никогда не бродят вот так бесцельно, они всегда знают место, куда идут. Тамсин не знала. Но тут она напомнила себе, что она цыганка только наполовину, так же как и шотландка. Сейчас она впервые в жизни задумалась, кто же она на самом деле. Она задавала себе этот вопрос снова и снова, но не находила ответа.
На вершине холма ветер дул резкими порывами, оборачивал юбку вокруг ног, пряди волос хлестали ее по лицу. Она повернулась, посмотрела на темную вересковую пустошь внизу. Палатки и кибитки были едва различимы, и только пламя костра, хорошо заметное в темноте, походило на горячую желтую звезду, упавшую на землю.
Она вспомнила слова дедушки о том, как он критиковал Арчи. Отец любил ее, она это точно знала, но он воспитывал ее по своему образу и подобию. Он не стремился научить ее тому, что необходимо знать леди. Она занималась по книгам под руководством угрюмого, но доброго наставника. Она научилась читать и писать, выучила французский и латынь. Но она не умела вести хозяйство так же хорошо, как умела играть в карты и сманивать овец с залитого лунным светом пастбища.
Цыгане научили ее любить свободу, и теперь она не представляла себе жизнь в замке, огороженном каменными стенами. Природа была ее учителем, ее прибежищем, она кормила ее и была источником постоянного восхищения и любопытства.
Цыгане научили ее трюкам и уловкам, ловкости рук, рассказали о том, как можно, чуть изменив интонацию, выдать ложь за правду. Она умела тушить мясо ежа, воровать цыплят, плести корзины. Она знала, как расшифровать карту жизни, начертанную на раскрытой ладони, она понимала, о чем говорят карты, и знала, как уговорить людей расстаться с серебряными монетами в обмен на эти две последние услуги. Но она не принадлежала полностью ни одной культуре. Существует ли такой мужчина, который сможет полюбить ее такой, какая она есть? Который будет восхищаться ее знаниями, полученными от двух культур? Есть ли где-нибудь такой мужчина, который сможет полюбить ее, несмотря на ее физический изъян?
Уильям Скотт постоянно присутствовал в ее мыслях. Она закрыла глаза и потрясла головой, чтобы отогнать от себя его облик.
Тамсин брела по гребню холма, погруженная в свои мысли. Справа от нее все так же звонко журчал ручей. Вдруг ей показалось, что звуки ручья стали похожи на отдаленные раскаты грома. И этот гром приближался, становился громче. Она повернулась и едва не задохнулась от неожиданности.
В нескольких футах от нее из распадка между холмами возник всадник, как темное видение. Он направлялся в ее сторону, этот ночной демон, черный и сильный. Всадник прижался к шее лошади, доспехи мерцали в холодном свете луны.
Тамсин закричала и сделала шаг назад. Животное продолжало нестись на девушку, и Тамсин оступилась, пытаясь уйти с его дороги. Тут из-за вершины холма показался второй всадник, потом третий. Они неслись в ночи, как привидения. Странный звук, в котором трудно было распознать стук копыт, сливался с завыванием ветра.
– С дороги! – выкрикнул кто-то. – Живо!
Ее нога зацепилась за камень, и Тамсин тяжело рухнула на землю. Она попыталась отползти в сторону с тропы, подальше от приближающейся лошади, инстинктивно поднимая руку и закрывая ею лицо.
Первый всадник снова что-то прокричал, и его лошадь перескочила через девушку. Тамсин успела заметить, как железная подкова сверкнула в воздухе, а потом почувствовала болезненный удар в бедро. Она дернулась от боли, а потом сжалась в комок от ужаса, увидев, как другие лошади проносятся в нескольких дюймах от нее.
Первый всадник вдруг осадил животное и вернулся. Горячая норовистая лошадь остановилась подле девушки, перебирая копытами.
Когда Тамсин попыталась подняться с колен, животное фыркнуло и попятилось. Всадник что-то тихонько сказал лошади, успокаивая ее, похлопал, наклонившись, по шее и только потом посмотрел вниз, на девушку.
– Ты ранена? – спросил он.
Она подняла глаза. На фоне белой луны виден был только силуэт, и первое, что смогла разглядеть Тамсин, это массивная грудь лошади и широкие плечи всадника. На его стальном шлеме играли отблески бледного лунного света. Вслед за первым подъехали остальные всадники и застыли в ожидании.
Девушка попыталась встать, но поврежденная нога подвернулась, и Тамсин, приглушенно вскрикнув, опустилась на землю.
Мужчина свесился с седла, протянул руку в перчатке и… крепко выругался.
– Тамсин Армстронг, – услышала девушка голос Уильяма Скотта, – какого черта ты здесь делаешь?!
Часть IX
Уильям не отрываясь смотрел на Тамсин, окутанную лунным светом. Она откровенно игнорировала его. Потом развернулась, поднялась на ноги и сделала шаг. Ее нога подогнулась, и Тамсин снова едва не упала.
– Так ты далеко не уйдешь. Подойди-ка сюда. – Уильям наклонился к ней и протянул руку, собираясь поднять ее и посадить в седло позади себя.
Гнедой, и так уже напуганный внезапным появлением девушки на тропе прямо перед собой, нервно переступил ногами. Уильям сжал коленями бока животного и попытался дотянуться до руки Тамсин.
– Ну, давай же, торопись! Они скоро догонят нас!
– Кто? – Тамсин упиралась, не желая подчиняться ему. Он обернулся. Гром лошадиных копыт сзади становился все ближе, все отчетливее.
– В седло! Быстро! Не то тебя наверняка затопчут! «Господи, благослови ее, чтобы соображала быстрее», – подумал Уильям.
У Тамсин перехватило дыхание. Земля дрожала от топота приближающихся в темноте всадников. Ухватив ее за предплечье, Уильям приподнял ее. Ноги девушки оторвались от земли, она быстро, не обращая внимания на боль, перекинула босую ногу через заднюю луку седла и ловко устроилась за спиной мужчины. Ее руки плотно обвились вокруг его талии.
– Отлично, – заметил он и пришпорил своего гнедого. Уильям пригнулся к самой гриве лошади и почувствовал, как девушка тоже наклонилась вперед, крепко держась за него. Впереди скакали его товарищи, его кузены Джок и Сэнди Скотты. Они тоже пустили своих лошадей в галоп.
Бросив быстрый взгляд через плечо, всадники заметили своих преследователей, появившихся из-за края холма. Оружие и доспехи всадников бледно мерцали в лунном свете. Уильям направил своего коня вперед по пологому склону, к вересковой пустоши. Как только поверхность земли стала более или менее ровной, он ослабил поводья, гнедой рванулся в галопе, и через несколько секунд Уильям нагнал своих кузенов.
Когда гнедой обогнал одного из всадников, Уильям издал громкий клич, и оба кузена пришпорили своих лошадей, заставляя их скакать еще быстрее. Они не собирались отставать от своего лэрда.
За спиной Уильям слышал топот копыт других лошадей, принимавших участие в этой дикой гонке.
Он почувствовал прилив бодрости, его душа испытывала небывалый подъем. Скорость и опасность будоражили кровь, заставляли по-новому взглянуть на себя, кто он и что он. Разбойник и вор, каким был его отец и отец его отца? Длинная, непрерывная череда шотландцев, которые сражались, как умели, за свободу своей земли, сердца и духа, хотя за их деяния их чаще называли ворами, а не воинами.
Джок поравнялся с ним. Из-под стального шлема выбивались длинные светлые волосы, обрамлявшие его доброе лицо, на котором сейчас сияла улыбка. Джок был во власти тех же чувств, что и Уильям. Причины этой бешеной скачки – кража нескольких английских коров и поцелуй, украденный у английской девушки, – были забыты на время в этой пьянящей, захватывающей погоне.
Уильям повернулся и посмотрел на лицо Сэнди. На нем сияла усмешка. Уильям знал, что его коренастый, рыжебородый кузен тоже радуется и гордится тем, что некий англичанин был взбешен нынешней ночью, потерпев убытки.
Уильям улыбнулся своим мыслям. Он ощущал спиной тяжесть девичьего тела, чувствовал, как ее бедра крепко прижимаются к его бедрам. Его приятно поразили ее отвага и самообладание. Он уже не удивлялся тому, что дочь Арчи Армстронга принимала участие в набегах. Ей, конечно, не раз приходилось удирать от погони по темным вересковым пустошам, поэтому она и была так спокойна сейчас.
За спинами всадников четверо Форстеров и Артур Масгрейв изо всех сил старались настичь их. Джок и Сэнди предложили совершить ночную прогулку в Англию, чтобы проведать свою возлюбленную. Анна Форстер была помолвлена с Артуром Масгрейвом по обоюдному желанию их отцов, но несколько месяцев назад девушка встретилась с Джоком, и они полюбили друг друга. Уильям знал, что Джок не один раз назначал Анне тайные свидания.
Он присоединился к своим кузенам, решив, что в этой поездке не будет терять времени даром и попытается отыскать место стоянки цыганского табора. Мало того, Джок и Сэнди сказали, что знают, где остановились цыгане, и покажут ему это место. Пока Джок был на свидании, Сэнди увел нескольких коров, принадлежащих Масгрейву, и ради шутки перегнал их на земли Форстеров. Эта выходка, а также тайное свидание Джока с Анной и привели к тому, что весь остаток ночи по их следам гнались Форстеры вместе с Артуром Масгрейвом.
По краю пустоши тянулся ряд деревьев, и Уильям решил искать укрытие среди них. Он чуть подтянул поводья, и гнедой постепенно сбавил ход до легкого галопа. Кузены сделали то же самое, и вскоре все три всадника не торопясь пробирались между толстых стволов берез.
Уильям снова посмотрел через плечо. Должно быть, Форстеры и Масгрейв потеряли их в темноте. Но они в любой момент могли снова обнаружить их. Поэтому Уильям дернул поводья, осторожно направляя свою лошадь к противоположному краю рощи. Он повернулся, чтобы проверить, как там девушка. Тамсин, крепко вцепившись в его талию, подняла голову.
– Кто нас преследует? – спросила она.
– Англичане, – ответил Уильям. – Форстеры. И Артур Масгрейв.
– Масгрейв! Почему ты убегаешь от него и вообще от англичан? – насмешливо спросила она. – Я думала, вы с ними лучшие друзья…
– Мои кузены совершили небольшой рейд на юг, чтобы навестить одну англичанку, в которую влюблен Джок. Случилось так, что Артур оказался ее женихом. Теперь он и ее братья скачут за нами.
– При чем здесь ты? – спросила Тамсин. – Когда я последний раз видела тебя, ты собирался в Рукхоуп.
От ее притворного участия у Уильяма свело челюсти.
– Меня бы здесь не было, если бы ты не сбежала, – прорычал он.
– Но тебе совершенно незачем было отправляться за мной.
– Значит, было зачем, – твердо произнес он, как отрезал. – Эй! Джок! Сэнди! Сюда! – Он махнул рукой, показывая, в какую сторону нужно двигаться.
Сэнди подъехал к Уильяму.
– Уилл, спроси свою цыганку, не из того ли она табора, что расположился за вересковой пустошью.
– Цыганка? – Уильям насмешливо посмотрел на Тамсин. – Я думал, мы подобрали на холме дикую кошку…
Девушка в ответ скорчила гримасу. Уильям широко улыбнулся.
– Это та девушка, о которой ты нам рассказывал? – Джок посмотрел на Тамсин. – Та самая, за которой ты должен присматривать?
– За мной никто не должен присматривать, – резко поправила она молодого человека.
– Эй, так это дочка Арчи Армстронга?! – уставился на нее Сэнди. – Я немало слышал о ней. Говорят, она совсем дикая…
– Да уж, дикости в ней хватает, – насмешливо согласился Уильям.
Он еще раз посмотрел назад и вдруг заметил между деревьев темные фигуры английских всадников.
– Скорее! – тихо проговорил он и направил коня к открытому пространству за рощицей, но в эту секунду преследователи увидели их и закричали. И снова началась сумасшедшая скачка по поросшей вереском долине.
Девушка вытянула руку, показывая куда-то в сторону.
– Скачи туда, к тем деревьям, – сказала она. – Там болото, но ты сможешь обогнуть его, если будешь держаться дальнего ряда деревьев. Скажи кузенам, чтобы выстроились в линию, скакали след в след. Если англичане не отстанут, они вряд ли заметят это болото в темноте.
Уильям кивнул и осторожно повел коня по мягкой почве. Поверхность, по которой ступали копыта лошадей, представляла собой широкий заболоченный ручей, поросший густыми пучками травы.
Наконец болото кончилось, они достигли твердой почвы на противоположном его краю. Сэнди и Джок выбрались на безопасное место следом за Уильямом, и тут сзади раздались громкие всплески и ругань. Обернувшись, они увидели Форстеров и Масгрейва, попавших в болотную жижу. Четыре лошади переступали на месте и нервно ржали, отказываясь повиноваться хозяевам и двигаться дальше. Пятый всадник остался на твердой земле. Он успел вовремя сдержать своего коня.
Уильям повернулся, чтобы направить гнедого к табору, но Джок и Сэнди опередили его. Они резко рванулись вперед.
Тамсин еще крепче обхватила талию мужчины и крикнула:
– Пистолет! Я видела горящий фитиль.
Уильям отреагировал мгновенно. Он сразу понял, что спина Тамсин представляет собой слишком хорошую мишень, и быстро развернул лошадь. Вытащив из чехла, притороченного к седлу, арбалет, он направил его на преследователя, который был ближе остальных. Теперь и он заметил вспышку. В то же мгновение Уильям выпустил стрелу.
Хлопок фитильного замка пистолета эхом пронесся над болотом. Уильям услышал жужжание, будто пчела пролетела над ухом, и почувствовал сильный толчок в руку. Он понял, что в него попали, хотя боли не чувствовал. И он также знал, что стрела, которую он выпустил, нашла свою цель. Один из противников вскрикнул в темноте и завалился на спину.
Прижав раненую руку покрепче к туловищу, Уильям вложил арбалет обратно в чехол и подобрал поводья. Оставался последний рывок. Нужно было успеть достичь лагеря, пока боль не затопила его, не затуманила сознание. Гнедой, казалось, не скакал – летел над землей. Огни костров, горящих в цыганском таборе, увеличивались по мере того, как сокращалось расстояние.
Уильям повернулся к Тамсин.
– Там есть твои родственники?
– Бабушка и дедушка, – ответила она. Девушка легко дотронулась левой рукой до рукава, который на ее глазах начал темнеть. – Ой! Ты ранен! – При свете луны она хорошо видела темное пятно на своей ладони. Как только Уильям обернулся, она поспешно отдернула руку. – В тебя стреляли!
– Да. – Он немного приподнял руку и поморщился от жгучей боли. – Ничего, все будет в порядке. Мы должны двигаться дальше.
– Мы должны остановиться здесь и осмотреть рану, – возразила Тамсин.
– Нам нельзя рисковать. Англичане могут найти переправу через болото и снова начнут догонять нас.
– Болото задержит их, к тому же одного ты ранил. Остановись прямо сейчас и дай мне взглянуть на твою руку, – потребовала девушка. Тамсин снова дотронулась до его рукава. – В твоей руке огромная дыра, и кровоточит сильно. Необходимо немедленно перевязать рану, или ты истечешь кровью.
Уильям отрицательно покачал головой.
– Позже. Сейчас мы поедем в Рукхоуп.
– Мы?
Он пристально посмотрел на нее сверху вниз.
– Ты отправишься со мной в Рукхоуп, как мы и договаривались.
– Ну уж нет, никуда я с тобой не отправлюсь, – решительно заявила Тамсин и уже начала было слезать с лошади.
Уильям схватил ее за руку.
– Ты останешься со мной, – твердо сказал он. – Я обещал, что буду присматривать за тобой в течение двух недель. И твой отец хочет этого.
– Ха! Уж он-то, конечно, хочет, – буркнула себе под нос Тамсин.
Уильям озадаченно посмотрел на нее. В этот момент его окликнули, и Уильям повернулся к кузенам, которые, уехав далеко вперед, теперь возвращались.
– Мы слышали пистолетный выстрел, – сказал Джок. – Что случилось?
– Пуля попала в Уильяма, – быстро проговорила Тамсин.
– Бог мой! – Джок подъехал ближе.
– Нужно остановить кровотечение, – продолжала девушка. – Моя бабушка и я могли бы позаботиться о его ране, если бы он доехал до табора.
Джок посмотрел на Уильяма.
– Пусть она взглянет на твою руку… До Рукхоупа путь неблизкий. И потом, говорят, цыгане хорошо лечат.
– Этой цыганке нет до меня никакого дела. Единственное, что ей надо, – это сбежать от меня подальше, – проговорил Уильям, не сводя с Тамсин глаз.
– Если понадобится, я могу извлечь пулю из руки, – сказала девушка. – Я уже много раз вытаскивала пули из ран.
Сэнди изумленно ахнул.
Уильям сжал губы, стараясь сдержать улыбку.
– Ну, в этом я не сомневался, – медленно протянул он.
– Сэнди и я уведем отсюда англичан, – предложил Джок. – Ты можешь спокойно отправляться в цыганский лагерь и просить его обитателей о помощи.
Уильям вздохнул, соглашаясь.
– Я пробуду в таборе ровно столько времени, сколько понадобится для того, чтобы подлечить руку, – уточнил он. – Скачите в Рукхоуп и передайте моим родным, чтобы не беспокоились и скоро ожидали меня дома.
– Да, конечно, – пообещал Джок, подбирая поводья. – Присматривай за ним, цыганка. В Рукхоупе есть крошечная девочка, которая не выживет, если он не вернется в замок, – попросил он Тамсин и усмехнулся, глядя на кузена.
– А ты присмотри за моей крошкой, – попросил его Уильям.
– Обязательно, – серьезно кивнул Джок.
Он развернул лошадь, и они с Сэнди галопом ускакали прочь.
Тамсин подняла правую руку, указывая вдаль:
– Видишь вон тот большой костер в центре лагеря? Его разложили возле кибитки моего деда. Он цыганский барон, предводитель этих людей. Мы с бабушкой осмотрим твою рану, а потом ты можешь отправляться на все четыре стороны.
– Только вместе с тобой, – проворчал он. Подъехав ближе к лагерю, они услышали музыку и смех.
Уильям увидел большую группу людей, собравшихся у костра, многие из них танцевали, большинство улыбались, переговариваясь о чем-то. Некоторые ели, некоторые смотрели на танцоров. Быстрая, зажигательная мелодия разносилась по всему лагерю. В воздухе был разлит аппетитный запах жареного мяса.
Не успели Уильям и Тамсин въехать в лагерь, как залаяли собаки. Несколько цыган отозвали собак и выступили вперед. Танцы прекратились, музыка сменилась тишиной, и около пятидесяти человек настороженно уставились на непрошеных гостей.
Уильям остановил гнедого рядом с дубом, что рос на краю поляны. Кое-кто из мужчин подошел ближе. Вмиг наступившая тишина, нарушаемая только потрескиванием огня да шумом ветра, показалась ему почти мистической. Уильям подумал, что он слишком сильно отличается от этих людей. Возможно, ему не следовало приезжать в табор.
