Текст книги "Цыганское гадание"
Автор книги: Сьюзен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
Он взял в руки поводья, развернул своего гнедого и, проезжая через ворота, услышал чуть позади стук копыт серой лошади, несущей на себе его Тамсин.
Часть XXVIII
Они мчались самым быстрым галопом, на какой были способны их лошади, и сделали лишь несколько коротких остановок, чтобы дать передохнуть лошадям и быстро перекусить самим из того, что собрал им в дорогу Рэбби.
Утренний туман рассеялся, и небо расчистилось от облаков. Сейчас оно сияло голубизной. Холмы казались мягкими от покрывавшего их вереска, озера и реки манили чистой прохладой. Тамсин очень хотелось остановиться и полюбоваться этой красотой. Но они с Уильямом быстро проносились мимо, превращая двухдневное путешествие в одну длинную, бесконечную скачку. Она не видела никаких признаков присутствия цыган, никаких лагерей на склонах холмов или покрытых лесом долинах. Никаких знаков, какие обычно оставляют на дороге цыгане. Девушка думала, неужели они действительно опоздали? Те цыгане, которых нанял Артур Масгрейв, могли уже прибыть в Линлитгоу. Маленькая королева, возможно, находилась в опасности уже сейчас, думала она. А может быть, ее уже украли? Тамсин понимала желание Уильяма мчаться, как ветер, и не жаловалась.
Перед заходом солнца они прибыли в маленький город, к северу от которого виднелся дворец Линлитгоу. На широкой зеленой стороне холма каменные розоватые стены дворца казались воздушными. Уильям и Тамсин спешились у основания холма, радуясь шансу размять затекшие мышцы.
– Как здесь красиво! – восхищенно произнесла Тамсин.
Южные ворота были увенчаны круглыми башенками и украшены вырезанными в камне и раскрашенными гербами. Слева она увидела широкое тихое озеро, огибавшее дворец с запада и севера, с юга и востока тянулись низкие холмы и пестрели всевозможными цветами луга.
– Да, красивое место, – тихо сказал Уильям.
Тамсин вспомнила, что он провел много времени здесь, в Линлитгоу. Здесь он впервые полюбил Джен Гамильтон. При этой мысли она вздохнула. Потом вспомнила, как они любили друг друга прошлой ночью, и тело ее отозвалось на это воспоминание сладкой дрожью. Она застенчиво взглянула на Уильяма. Он ответил ей улыбкой, полной затаенной страсти.
С внутренней стороны к воротам подошел стражник.
– Рукхоуп, сэр, – окликнул он Уильяма. – Добро пожаловать. Вы как раз вовремя, чтобы увидеть представление.
Уильям нахмурился.
– Представление?
– Цыгане пришли во дворец. Они поют, танцуют и предсказывают судьбу. Давно уже этот дворец не видел ничего подобного. Большая часть цыган на дворцовой площади, а остальные в зале приемов, я думаю. Вы услышите музыку, когда войдете внутрь. – Он помахал им сквозь ворота.
Уильям и Тамсин провели лошадей под крепостной стеной, направляясь к внутреннему двору. При виде открывшегося зрелища у девушки перехватило дыхание. Розовый вечерний свет заливал дворцовую площадь, которая была открыта небу и смотрела на четыре стороны высокими стенами с прорезанными в них бойницами. Богато украшенный каменный фонтан занимал центральную часть двора, но его чаша сейчас была пуста.
Цыгане были повсюду, в каждом уголке двора. Тамсин предположила, что здесь собралось не менее трех-четырех десятков человек. Одни разговаривали между собой или лениво прохаживались, другие танцевали или играли на музыкальных инструментах. Некоторые устроили импровизированный рынок, расстелив на траве маленькие одеяла и покрывала. Они предлагали корзины, одежду, сласти, веревки, упряжь для лошадей и изделия из железа. Кое-кто из мужчин чинил кухонную утварь и железные части конской упряжи, принесенные дворцовыми слугами. В дальнем углу несколько цыган показывали лошадей, выставленных на продажу, и обсуждали их достоинства и недостатки с придворными. Богато одетые люди прохаживались среди цыган, будто были на ярмарке, наблюдали, спорили, бормотали, восторгались, удивлялись и разговаривали. В каждом из четырех углов дворцовой площади стояла королевская гвардия в красно-желтых ливреях. Они с интересом наблюдали за происходящим, позабыв о своих алебардах.
На траве, росшей вокруг фонтана, цыган жонглировал кожаными мячами, а две молоденькие девушки танцевали, наклоняясь одна к другой. В укромном уголке женщина в платке и с накинутой на плечи шалью склонилась над руками двух знатных леди, предсказывая им судьбу. Трое цыган играли на виоле, кифаре и барабане, а несколько цыганок что-то пели под их аккомпанемент. Дальше, за ними, мужчина показывал фокусы придворным, которые в изумлении наблюдали за ловкостью его рук.
Громкая музыка лилась из открытых окон восточного флигеля дворца, и противоположные стены отражали эхо музыки, к которой примешивались крики и разговоры.
Тамсин и Уильям остановились недалеко от южных ворот. К ним подбежал конюх и забрал лошадей. Тамсин узнала многих цыган, присутствующих здесь. Уильям посмотрел на нее, и она кивнула.
– Здесь есть табор моего дедушки и еще несколько. Может быть, есть здесь и люди Лалло, – сказала она. – Почему моему деду надо было соглашаться на взятку Артура Масгрейва? Я предупреждала его, и он обещал, что его табор уйдет подальше от границы на то время, пока все не утихнет.
– Но это место как раз находится далеко от границы, моя красавица, – пробормотал Уильям.
Она закусила нижнюю губу, продолжая внимательно изучать взглядом двор.
– Я не вижу его здесь.
– Стражник сказал, некоторые цыгане находятся внутри дворца. Там, в восточном крыле. Джон и Нона могут быть вместе с ними.
– Вероятно, так оно и есть, – согласилась Тамсин.
Она колебалась. Две грани ее существа, старая и новая, встретились здесь. Мир цыган, в котором она родилась, и мир королевской знати, к которому принадлежал Уильям. Мир ее отца, мир Приграничья с ночными набегами и угоном скота, лежал где-то посередине.
Тамсин надеялась, что сможет войти в мир Уильяма, чтобы порадовать его, но когда посмотрела на цыган, таких знакомых, а потом перевела взгляд на благородных леди, бродящих среди египтян, она ощутила некоторую неуверенность. Стоя здесь в простом одеянии, с распущенными волосами, она была скорее цыганкой, чем благородной леди.
Она взглянула на Уильяма. Он пристально всматривался в окно, расположенное в восточном крыле дворца.
– Ты иди вперед, – сказала Тамсин. – Я знаю, ты хочешь зайти внутрь. А я останусь здесь и поищу деда.
Уильям нахмурился:
– Если ты найдешь своего деда и выяснишь что-нибудь о заговоре Масгрейва, я должен узнать это как можно скорее.
– Я найду тебя и все расскажу.
– Если вдруг мы не найдем друг друга до темноты, встретимся в северо-западном крыле. Вон там, – он указал вперед. – Поднимешься по лестнице на первый этаж, увидишь коридор с высоким окном, выходящим на озеро. Жди меня возле этого окна.
Тамсин кивнула.
Он наклонился и поцеловал ее быстрым, но крепким поцелуем, полным любви и нежности. Потом Уильям быстрыми шагами пересек двор. Он почти бежал, прокладывая себе путь через толпу. Он поговорил со стражей, вошел в восточное крыло и исчез внутри арочного входа.
Тамсин начала свой путь по двору, кивая знакомым цыганам. Заметив Баптиста Лалло, который стоял возле лошадей и разговаривал с какими-то джентльменами, Тамсин направилась к нему.
– Тамсин, – сказал Лалло и подошел к ней. – Что ты здесь делаешь? Твой дед сказал, что ты вышла замуж за богатого гаджо. Неужели он один из тех риа, что живут в этом дворце?
Тамсин посмотрела на него. Лицо Лалло было темным и худым, но приятным. Его глаза, крупные и черные, светились над чернильно-черными усами. Он улыбался, показывая ровные белые зубы.
– О, тот риа сейчас не со мной, – ответила она полуправду. – Я здесь, чтобы найти моих дедушку и бабушку. Ты их видел?
Он нахмурился, глядя на нее:
– Ты оставила своего мужчину?
– Я разбила кувшин между нами.
– А-а-а, – протянул Лалло, кивая. Его глаза засверкали.
– Так где же они? – Тамсин оглядывала двор.
– Твой дед пошел во дворец. Я провожу тебя к нему.
Баптист двигался легко, с животной грацией. Тамсин заметила, что некоторые цыганки смотрят на него с интересом. Баптист поговорил со стражником, объясняя ему, что они были с теми артистами, которые уже вошли в большой холл. Стражник отступил в сторону, позволяя им пройти к лестнице, которая вела внутрь.
– Баптист Лалло, – сказала Тамсин, когда они поднимались. Он обернулся. – Что здесь происходит? Я только что приехала.
– Нас сюда пригласили, – объяснил он. – Я сам лично получил приглашение от риа, который заплатил мне авансом за наши услуги. Королева этой земли хочет, чтобы мы пели, и танцевали, и показывали представление. И мы, конечно, согласились, потому что мы – самые лучшие, – похвастался он.
– Королева этой земли еще ребенок, – заметила Тамсин.
Лалло пожал плечами:
– Значит, ее мама просила, чтобы мы приехали. Мы жонглируем, танцуем, поем и играем на музыкальных инструментах с сегодняшнего полудня. Скоро мы будем упаковывать вещи, чтобы покинуть дворец, потому что гвардейцы сказали, что мы не можем оставаться здесь после наступления темноты. Я знаю, что твоя бабка заработала здесь много серебра, предсказывая будущее. Я и сам неплохо заработал, продав двух моих лошадей. Мои лошади самые лучшие.
– Я в этом уверена. А ты видел малышку-королеву?
– Да, я видел ее, – ответил Баптист. – Она не слишком хорошенькая, потому что у нее бледная, как молоко, кожа и тонкие волосы цвета меди. – Он приостановился и подождал Тамсин на маленькой круглой площадке. – Мои собственные ребятишки упитанные, темные, как орешки, и умненькие. Они тебе понравятся, Чалаи. Ты должна пойти в мою кибитку, чтобы посмотреть на них. Моя мать заботится о них сейчас, но она уже старая и не способна делать это хорошо. – Он улыбнулся, когда она встала рядом с ним. – Сейчас, когда ты оставила своего гаджо, ты свободна и можешь выйти замуж за цыганского мужчину, за настоящего мужчину. За меня.
Тамсин отвернулась, не желая сразу разочаровать его.
– Как пройти в холл? – спросила она. Девушка слышала музыку, которая отражалась от каменных стен, но не была уверена, в каком направлении идти.
Баптист подошел ближе, и Тамсин подпрыгнула от неожиданности, когда он коснулся ее плеча.
– Я прощу тебя за то, что ты вышла замуж за того человека, поскольку ты с ним уже развелась, – сказал он. – Я говорил Джону Фо, что возьму тебя, даже несмотря на то, что ты родилась с проклятием. Потому что я думаю, ты – замечательная женщина. И я сдержу свое слово. Твой дед будет рад узнать, что ты одумалась и оставила того человека, что вернулась домой, в нашу цыганскую семью.
Тамсин сняла его руку со своего плеча. Ее сердце тяжело билось, но она почему-то его не боялась. Она уже готова была оставить его здесь, но вдруг поняла, что, возможно, могла бы узнать от него детали заговора.
Он снова взял ее за руку. На этот раз она позволила ему это.
– Я скучала по цыганам, это правда, – сказала Тамсин. – Скажи, кто пригласил вас во дворец? Кто заплатил вам за это представление? Этот человек находится здесь? Он сам приветствовал вас, когда вы приехали? Я хотела бы познакомиться с этим замечательным риа.
Баптист засмеялся и наклонился к ней. От него пахло лошадьми. Он слишком крепко держал ее за руку.
– Ты предсказывала этому человеку будущее, – сказал он. – Он был в нашем лагере в ту ночь, когда выходила замуж твоя кузина. Мне удалось встретиться с ним позже той ночью. В вереске. Он и его друг предложили мне монеты и сказали, что они хотят видеть цыган здесь в этот день. Что это будет подарок шотландской королеве от английского короля, сказали они. – Он пожал плечами. – Почему меня должна волновать причина? Серебро есть серебро.
– Ага, – согласилась Тамсин. – Так он здесь?
– Нет, – ответил Лалло. – Здесь его друзья. Они купили одежды у меня и у моей матери сегодня днем. Платки и шали. И еще блестящие побрякушки. «Люди при дворе любят, как одеваются цыгане», – объяснили они. Мы на самом деле носим более удобную одежду, чем они. Это правда. Моя мать показала им, как повязывать платок на голову. Надо сказать, они глупо выглядели, когда надели все это на себя. Они стали похожи на старых цыганок. – Он засмеялся. – Но, кажется, себе они понравились.
Тамсин смотрела на него, и ее мысли лихорадочно кружились в ее голове, а она никак не могла ухватить их суть. Видимо, Баптист действительно не знал о заговоре, о том, что королеву собираются похитить.
– Ты можешь показать мне этих людей? – спросила она.
– Да, – сказал он. – Мы можем вместе посмеяться над ними. Ты и я будем смеяться вместе, цыганская девушка. Мне нравится твоя улыбка. – Он наклонился и поцеловал ее. Его усы щекотали и покалывали ей щеки, но его губы оказались удивительно мягкими.
Тамсин оттолкнула его.
– Скромничаешь? – спросил он удивленно. – Ты была замужней женщиной, и я сделаю тебя счастливой. Я, настоящий цыганский мужчина, лучше, чем твой гаджо. Ну, иди же сюда.
Тамсин нырнула в коридор, Лалло устремился за ней. В конце коридора у широких дверей стояла стража. Тамсин поспешила к стражнику, за ней следом бежал Баптист.
– Мы, цыгане, пришли для представления, – объяснила она стражнику, едва дыша.
Он кивнул, окинул изучающим взглядом всю ее сверху донизу, но ничего не сказал. Открыв дверь, он впустил ее. Следом вошел Баптист.
Тамсин переступила порог и замерла, оглядывая внутреннее убранство дворца. Невероятно большая зала, казалось, была наполнена светом и красками, переполнена людьми, музыкой и смехом. Зал был более ста футов в длину и четверть этого в ширину. У него были очень высокие потолки, искусно расписанные и отделанные деревом. Стены тоже были расписаны и завешаны гобеленами. Огромные арочные окна и состоящий из трех частей камин занимали целую стену. Три сияющих огня, которые горели внутри резных пилястров, были едва заметны среди всеобщего блеска.
– Красиво, – вздохнула Тамсин, оглядываясь вокруг. Баптист, стоящий рядом с ней, ухмыльнулся.
– Они тратят столько золота на дома, когда могли бы потратить его на лошадей. И поделиться своими богатствами с некоторыми цыганами, да? Смотри, вон там Джон Фо.
Тамсин посмотрела туда, куда он показывал. На другом конце людского моря ее бабушка и дедушка стояли в группе цыган в центре комнаты. Три девушки танцевали на площадке, которую расчистили среди толпы, и все, как цыгане, так и обитатели дворца, смотрели на их танец. Девушки кружились, звеня колокольчиками на щиколотках и запястьях. Пышные пестрые юбки развевались вокруг их босых ног. Мужчины играли на барабанах и виолах, аккомпанируя девушкам, постоянно ускоряя ритм.
Тамсин скользнула взглядом по танцовщицам и направилась к деду и бабке, которые ее еще не заметили. Пробираясь через залу, она высматривала в толпе темноволосого мужчину с небесно-голубыми глазами и никак не могла найти его. Тамсин повернулась к Баптисту.
– Покажи мне тех людей, которые носят головные платки, как цыганские женщины, – попросила она.
Он кивнул, взял ее за руку и повел через толпу людей.
– Там, – сказал он. – Смотри туда. Видишь? Нет, они уже скрылись. Они были рядом с маленькой королевой и ее матерью, которая смотрит на танцовщиц.
– Что? – Тамсин быстро приподнялась на мысках, оглядывая залу поверх людских голов.
Помост для трона располагался вдоль одной длинной стены. Над ним висел ярко расшитый полог с драпировкой позади него. Женщина, сидящая на огромном резном троне в центре платформы, носила черное одеяние и держала в руках сидящего на коленях ребенка. Место, расчищенное для танцовщиц, охватывало полукругом площадку для трона. Тамсин плечами прокладывала себе путь к краю этой толпы.
Баптист следовал за ней, его пальцы все еще крепко сжимали ее локоть жестом собственника.
Тамсин подобралась ближе к помосту и остановилась, выглядывая из-за спин двух элегантно одетых женщин, которые, взглянув на нее, тут же отвернулись; В ее простом коричневом платье, надетом поверх рубахи, с распущенными волосами, они приняли ее за цыганку. Она приподнялась на цыпочки, стоя между ними. Их высокомерные взгляды заставили ее почувствовать непреодолимое желание показать им, что она на самом деле и есть одна из цыганок и что она гордится этим.
Тамсин наклонилась вперед, глядя на помост. «Вдовствующая королева Мари, должно быть, и есть та женщина, которая держит ребенка», – подумала она. Эта женщина была высокой и стройной, роскошно одетой. На ее голове была черная бархатная шапочка, расшитая серебром и жемчугом. Она улыбалась и притоптывала ногой в такт музыке. Маленькая королева стояла на ее коленях – жизнерадостная розовощекая малышка в длинной просторной одежде из кремового дамаска, в маленькой кружевной шапочке, надетой поверх ее рыжевато-золотистых волос. Малышке так нравилась музыка, что она возбужденно визжала, размахивала руками и подпрыгивала, стоя на коленях матери.
Неожиданно Тамсин ощутила настоятельную потребность помочь Уильяму защитить это прелестное дитя. Тамсин снова оглянулась, но Уильяма нигде не было. Не было видно и людей, которых описал Баптист. Сжав руку Лалло, она потянула его за собой.
– Я должна поговорить со своим дедом, – стараясь перекричать музыку, сказала Тамсин. – И ты должен показать мне тех глупых людей.
Баптист кивнул и завертел головой, оглядывая зал. Он был невысоким мужчиной, однако выше, чем Тамсин.
– Пойдем, – сказал он и, обхватив ее за плечи, повел ее через толпу. Они шли, будто обнявшись, прокладывая себе путь через сборище, пока не приблизились к Джону и Ноне Фо. Баптист похлопал Джона по плечу, и тот обернулся.
– Она вернулась, чтобы быть со мной, – заявил Баптист. – Я знал, что она не сможет навсегда оставить дороги странствий, не сможет обойтись без нас, – гордо заявил он.
Джон Фо заключил внучку в свои объятия, тыча при этом Нону в бок. Нона обернулась и издала радостный вскрик. Тамсин перешла в объятия бабки, но быстро отступила. Улыбаясь, она подняла правую ладонь, чтобы предотвратить их неминуемые расспросы о том, как, почему и зачем она пришла сюда, в этот королевский дворец.
– Я объясню потом, – сказала Тамсин по-цыгански. – Есть более важное дело, о котором я хотела с вами поговорить. Мы должны найти людей, переодетых в цыган. – Она повернулась к Баптисту. – Они плохие гаджо, ты знаешь, – сказала она, пытаясь воспользоваться шансом.
Лалло нахмурился. Его усы зашевелились.
– Они, конечно, глупо поступили, заплатив серебром за то, чтобы носить женские одежды. Но плохие… Я об этом как-то не думал. Если они плохие гаджо, мы должны держаться от них подальше.
– Нет, мы должны найти их. Послушайте…
Баптист и бабка с дедом наклонились к ней ближе, и Тамсин рассказала по-цыгански, быстро, простыми словами все, что знала.
– Эти люди – англичане. Они пришли, чтобы украсть нашу малышку-королеву. Они выдают себя за цыган. Думаю, они попытаются улизнуть из королевского дворца вместе с королевским ребенком, когда цыгане будут уезжать. Они хотят обвинить в этом преступлении нас, ромал.
Нона едва не задохнулась от возмущения. Джон Фо покосился на Баптиста.
– Ты знаешь что-нибудь об этом? – спросил он.
– Нет, нет, – ответил Баптист. – Я не позволю им причинить вред ребенку. Мы должны найти их. Я убью их своими собственными руками. Голыми руками.
– В этом нет никакой нужды, – сказала Тамсин. – Мы должны не допустить, чтобы они приблизились к королеве, и вызвать дворцовую стражу, чтобы их схватили. Пойдем, покажи нам этих людей, Баптист Лалло.
– Я покажу, – решительно заявил он.
Тамсин слышала гнев в его голосе и чувствовала его искренность даже в том, как он держал ее за локоть. Неожиданно она поняла, что ей очень нравится Баптист, нравится за то, что он гордится собой и своими людьми. Она вдруг осознала, что ее дед никогда бы не попросил ее выйти замуж за человека, который не мог бы ей понравиться.
Тамсин оглянулась и увидела, что ее дед следует за ними, пока Нона задержалась с цыганами. Баптист подвел их ближе к помосту, где Мари уже стояла, передавая ребенка другой женщине, видимо няне. Мария Стюарт оказалась темпераментной малышкой, она немного поплакала и засунула кулачок себе в рот, пока няня что-то шептала ей на ушко. Женщины покинули помост, сопровождаемые человеком в зеленом бархатном плаще и парчовом дублете. Толпа расступилась, и часть королевской семьи исчезла в арочном проходе. Хотя музыка затихла на время их ухода, цыгане возобновили свое представление. На этот раз показывали свое мастерство молодые акробаты и жонглеры. Музыка продолжала играть для придворных, которые остались смотреть представление.
– Ага, – сказал Баптист, – вон они. Сюда. – Он потащил Тамсин за руку к выходу, куда отправились королева и ее свита.
Четверо мужчин, головы которых были обвязаны яркими платками, а на плечи накинуты полосатые шали, тоже пробирались к этой двери. Они что-то пробормотали стражнику, стоящему у дверей, и он позволил им войти.
Тамсин и остальные подошли к охране.
– Все египтяне должны покинуть дворец и спуститься во двор, – сказал он им. – Никаких хождений по дворцу. – Он держал дверь открытой. – И мы хотим, чтобы вы убрались отсюда до темноты.
Тамсин остановилась.
– Ты знаешь Уильяма Скотта, владельца Рукхоупа? Он здесь проходил?
Стражник выглядел удивленным.
– Да, – сказал он. – Он вошел в холл раньше с мадам вдовствующей королевой и Ее Величеством, но вышел вместе с Перрисом Максвеллом. Почему вы ищете сэра Уильяма? – Он ухмыльнулся и наклонился к девушке. – Небольшое приключение, да? Что ж, у него такая репутация. Если я его увижу, должен ли я ему передать, что его искала хорошенькая цыганочка?
– Скажите ему, – ответила Тамсин, – что его искала хорошенькая жена.
Она одарила стражника ослепительной улыбкой и заметила промелькнувшее на его лице изумление. Тамсин откинула волосы за спину и прошла мимо него, как королева, высоко подняв голову.
Тамсин, Баптист и Джон Фо торопились вдоль длинной галереи, через открытые окна которой со двора доносилась музыка и смех. Солнце уже садилось, длинные тени легли на дворцовую площадь.
Баптист снова взял Тамсин за руку.
– Жена? – спросил он. – Жена Уильяма Скотта? Этого риа?
– Да, – сказала она по-цыгански. – Он здесь, во дворце. Я должна найти его и рассказать об этих переодетых людях.
– Но ты сказала, что разбила кувшин.
– Да, я разбила. Но ему это не очень понравилось. Так же, как и мне, – добавила она. – Мы решили остаться женатыми.
Баптист остановился.
– Но я думал, ты вернулась, чтобы выйти замуж за меня.
Выражение разочарования на его лице заставило Тамсин тоже остановиться. Джон, который шел медленнее, поравнялся с ними.
– Мне очень жаль, Баптист, – сказала Тамсин. – Возможно, если бы я была свободна, я бы с радостью вышла за тебя.
Дед посмотрел на внучку.
– Я действительно хотел быть твоим мужем, – сказал Баптист.
– Будь моим другом, – искренне сказала она. – Я была бы этому очень рада.
Он вздохнул:
– Красивая женщина как красивая лошадь. Многие мужчины хотят обладать ею, но только один владеет.
– Мной никто не владеет, Баптист, – сказала она. – Я вышла замуж по собственному желанию, меня никто не покупал.
– Красивая, с сильной волей. – Он снова вздохнул. – Полагаю, я должен быть твоим другом. – Он посмотрел на нее долгим, полным страдания взглядом.
Тамсин улыбнулась. Ее обрадовала его поддержка. А еще ей понравилось слышать, что он считает ее красивой. Это было приятно – чувствовать себя красивой и желанной.
– Куда мы идем? – спросил Джон Фо, оглядываясь вокруг.
– Уильям просил меня встретиться с ним вон в той башне, – она показала через окно. – Мы должны пересечь двор.
– Сюда, – сказал Баптист. – Здесь все залы соединены между собой. Я был там, наверху, раньше. Гулял с хорошенькой леди-гаджо.
– Баптист! – сказала Тамсин, смеясь.
Он ухмыльнулся.
– Разве я говорил, что буду верным мужем? Для этого мне слишком нравятся женщины.
– Ну, тогда ты без проблем найдешь мне замену.
– Это правда, – просто согласился Баптист и снова взял ее за руку, чтобы вести дальше. – Если они хотят похитить малютку, то должны были пойти сюда, – сказал он. – Королевские покои находятся в конце этого коридора. Моя подружка-леди говорила мне об этом.
Они вошли в огромную пустую комнату. Два высоких окна пропускали вечерний свет. На стенах были зажжены факелы, которые освещали роскошный декор, еще один помост и трон на нем. На другом конце комнаты был маленький альков, в котором пряталась запертая дверь.
– Это место, где я должна встретиться с Уильямом, – сказала Тамсин.
Джон и Баптист подошли к окну. Через несколько секунд Баптист вернулся.
– Мы только что видели в окно переодетых людей. Они вышли во двор. Там наши люди собирают вещи, чтобы покинуть это место. Останься здесь и жди своего мужчину. Расскажи ему об опасности. – Он помолчал, а потом добавил: – Чалаи, он счастливый человек, твой риа.
Баптист скривился, потом развернулся и побежал вниз по витой лестнице вслед за дедом Тамсин.
Тамсин смотрела в окно на мирное озеро позади дворца и наблюдала, как лебеди скользят по его поверхности, как летают птицы над их головами и как последние лучи догорают, растворяясь в чистом, безоблачном небе.
