Текст книги "Цыганское гадание"
Автор книги: Сьюзен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
Часть XII
В свете костра ее левая рука была видна совершенно отчетливо. Ладонь была обычной, как у всех, и большой палец был там, где ему и положено быть, но не было остальных четырех пальцев. Вместо них был всего один отросток, который сужался кверху и переходил в единственный аккуратный, овальный ноготь.
На лице Неда появилось выражение отвращения и страха, выражение, которое она видела слишком часто в своей жизни. Нед отступил.
– Это знак дьявола!
Страх мужчины вложил в руки Тамсин мощное оружие, единственное, которое она имела. Она подняла руку вверх, выставляя ее напоказ в желтом мерцании пламени. Ей было больно и стыдно, но у Тамсин не было времени подумать и не было другого выбора.
Нед попятился и наткнулся на Артура, подбежавшего в этот момент.
– Святые мощи! – закричал Нед. – Смотри! Она ведьма! Она хочет наслать на нас проклятие. Посмотри на ее руку, парень! – Он дернул Артура за рукав, указывая на девушку. – В нее вселился демон!
Тамсин угрожающим жестом еще выше подняла руку. Она широко раскрыла глаза и уставилась на Неда, надеясь, что цвет ее глаз еще больше испугает грубияна. Она шагнула вперед, и англичане тут же отступили на шаг.
– Убирайтесь отсюда! Уходите немедленно, не то я нашлю на вас проклятие! – громко произнесла она.
Артур онемел от изумления.
– Боже праведный, она может сделать это, ты только посмотри на нее! – истошно закричал Нед.
– Дьявол в образе женщины, – вторил ему Артур. – Когда я видел ее раньше, она носила перчатку. Оказывается, для того, чтобы скрыть лапу демона! Боже мой! Если бы отец знал, он повесил бы ее за то только, что она ведьма!
Тамсин ощутила присутствие Уильяма за своей спиной, в тени деревьев. Она осознавала, что он смотрит на нее, что теперь он знает правду о ее уродстве. Рыдания застыли внутри. Тамсин было все равно, что думают о ней эти негодяи, но в глубине своей ранимой, нежной души она отчаянно не хотела, чтобы ее бедную, уродливую руку увидел когда-нибудь Уильям Скотт.
Девушка шумно вздохнула. Теперь уж неважно, насколько глубока рана, нанесенная ее сердцу, она не станет показывать этого. Ведь она внучка графа Египта и дочь знаменитого шотландского лэрда-разбойника. Гордо подняв подбородок, она стояла неподвижно, вытянув левую руку перед собой и указывая ею на англичан.
– Арестуй ее, парень! – закричал Нед, умоляюще глядя на Артура. – У тебя есть на это право. Твой отец сделал тебя своим представителем на территориях Английского приграничья!
– Верно, – раздался из-за спины девушки глубокий, уверенный голос. – Но только сейчас мы в Шотландии, молодые люди! А здесь у Артура нет никаких прав.
У Тамсин перехватило дыхание, когда она внезапно ощутила на своих плечах руки Уильяма, теплые, надежные. Он мягко отодвинул девушку в сторону и выступил вперед, закрывая ее собой. Тамсин даже не думала протестовать, ее сердце бешено стучало.
– Ее муж! – сообразил Нед.
– Я тебя предупреждал! – прошипел Артур и тут же удивленно заморгал. – Бог мой! Что?! Уильям Скотт, переодетый цыганом?
Уильям молча кивнул.
– Верно. А теперь убирайтесь, – приказал он. – Вы мешаете нашему празднику. Сегодня свадьба.
– Твоя? – поинтересовался Нед. Его голос звучал несколько сконфуженно. – Ты сегодня женишься на цыганке? Так этот праздник устроен для тебя?
– Есть другие способы затащить полукровку в постель. Для этого не обязательно жениться на ней! – заметил Артур. – А эта цыганка вообще ведьма! Ты, должно быть, совсем рехнулся, если хочешь ее. Хотя, должен признать, она хороша, эта крошка. Могу побиться об заклад, ты тоже не знал об этой клешне, ведь так?
Уильям вытащил из ножен, что висели у него на поясе, острый кинжал.
– Побереги свой язык, – с угрозой в голосе проговорил он.
– Она взяла наше серебро и наложила на Артура проклятие! – сказал Нед.
Артур, казалось, и в самом деле был испуган.
– Да, – кивнул он, стуча зубами, – она посмотрела на меня своими дьявольскими глазами, на нас обоих, и взяла мою серебряную монету, налгав мне с три короба!
– Она не лгала, – сказал Уильям. – Хиромантия – это наука. Так считают ученые, хотя я сомневаюсь, что вы об этом когда-либо слышали. Кроме того, она имела возможность узнать твою настоящую сущность, Артур. Возможно, она узнала даже больше, чем ты хотел бы показать, – добавил он медленно.
– Ты что, правда женился на этой цыганке? – требовательно спросил Артур. – Мой отец захочет узнать, какой дьявол в тебя вселился!
– Если я женат на цыганке, это только мое дело, а никак не твое и не твоего отца, Артур, – решительно заявил Уильям. – К тому же, если бы я был женат на цыганке… – он подбросил кинжал и поймал его за рукоятку, лезвие блеснуло, как падающая звезда, – твой отец был бы приятно удивлен, потому что он хочет наладить контакты с этими людьми, преследуя свои цели. А теперь убирайтесь отсюда, не то проклятие и сглаз будут самой маленькой из всех ваших неприятностей.
– Я обязательно расскажу отцу обо всем, что ты видел здесь, – пообещал Артур.
– Конечно, обязательно скажи ему, что ты видел Тамсин Армстронг и меня. Мы встречались с цыганами. Скажи ему также, что Нед по-скотски обращался с девушкой, и вас обоих выпроводили из табора, как вы того и заслужили.
Нед сердито огрызнулся и, вытащив из ножен свой кинжал, направился к Тамсин. Уильям с легкой грацией отступил на шаг назад, одновременно отводя назад руку и прикрывая ею девушку, как щитом.
Внезапно Нед остановился, глядя куда-то за их спины. Тамсин повернулась и увидела, как ее дед и еще несколько цыган приближаются к ним. Джон Фо держал в руках хлыст. Он поигрывал им, время от времени ударяя о землю, и тогда раздавались сухие угрожающие щелчки.
Уильям быстро взглянул на Неда и Артура.
– Уезжайте! – приказал он. – Немедленно.
Не проронив ни единого слова, оба англичанина развернулись и бросились бежать к своим лошадям. Спустя несколько секунд они уже мчались прочь, пришпоривая лошадей. Еще через пару мгновений их силуэты растворились в темноте среди поросших вереском холмов.
Тамсин повернулась. Она видела, как Джон Фо кивком головы поблагодарил Уильяма и как Уильям также молча кивнул в ответ. Дедушка посмотрел на внучку.
– Ты ранена, девочка? – спросил он по-цыгански.
– Со мной все в порядке, – ответила Тамсин, потирая правой рукой запястье левой руки. Ее маленький изъян сейчас был открыт взглядам всех присутствующих, но ее это мало заботило. Ей уже нечего было терять.
Тамсин была уверена, что дед слышал, как Артур спрашивал Уильяма, действительно ли тот стал ее мужем. Она нервно сглотнула и теперь стояла, ожидая, когда Джон Фо попросит объяснений или даст волю гневу.
Однако дед только переводил пронзительный взгляд своих черных глаз с нее на Уильяма и обратно, будто пытаясь разгадать, что им известно такое, о чем он не знает. Девушка понимала, что ее дед не скажет ей, о чем он думает, и не будет обсуждать её поведение на людях. В следующую минуту он повернулся и направился к костру. Следом за ним направились остальные цыгане. В лагере стояла тишина. Если бы Тамсин спросили, когда перестала играть музыка и прекратилась разговоры, она не смогла бы ответить. Она просто не заметила этого.
Джон Фо дал знак, и музыка снова заиграла. Тамсин увидела бабушку, успокаивающую невесту, лицо которой было залито слезами. Она переживала, что свадебная церемония неоднократно прерывалась. Тамсин чувствовала, что она тоже виновата в испорченном празднике, но понимала также, что ее извинения не будут приняты. Невеста и ее ближайшие родственники частенько выказывали девушке свое недоверие и презрение.
Тамсин обернулась. Уильям стоял, наблюдая за ней. На его лице играли отблески огня. Тамсин нагнулась за упавшим шелковым шарфом и, подняв кусок мягкой материи, по привычке обернула им свою левую руку. Девушка понимала, что должна поблагодарить Уильяма за помощь, но единственное, чего она хотела сейчас, – это бежать от него куда глаза глядят. Она сгорала от стыда из-за того, что он видел ее безобразную руку, которую она так старательно прятала от него все это время.
Тамсин резко развернулась и поспешила к костру.
Вдруг она почувствовала, как чьи-то длинные сильные пальцы сжали ее левое запястье. Шелк сполз с руки и упал на землю, свернувшись мягкими складками.
– Сглаз, – пробормотал Уильям ей в ухо. Он потянул девушку за руку, увлекая за собой к деревьям. – Сглаз! Проклятие! Боже праведный, красавица, о чем ты только думала?!
Тамсин ощущала тепло и силу его пальцев на своей коже, пока он тащил ее через поляну. Слишком растерянная, чтобы отвечать, переполненная противоречивыми ощущениями от прикосновения его руки, девушка попыталась вырваться. Не замедляя шага, Уильям продолжал тянуть ее за собой. Кое-кто из цыган остановился и с недоумением смотрел им вслед.
– Я даже представить не мог, что ты способна на такой дурацкий поступок! – раздраженно продолжал Уильям. – Я считал тебя умнее. Это было самое глупое представление из всех, что я когда-либо видел. – Он остановился и посмотрел на девушку. – Ты хоть понимаешь, что ты наделала?!
– Нет! – горячо возразила она. – Я совсем не думала в тот момент!
– Что ж, скоро ты поймешь. Когда Джаспер Масгрейв обвинит тебя в колдовстве и пришлет приказ на твой арест.
– Он не сделает этого, – сказала Тамсин. – Любой может подтвердить, что Артур – глупец.
– Да, он глупец. Это любому ясно. Но Джаспер – другое дело. Он поверит Артуру, что бы этот парень ни сказал. А он расскажет о том, что произошло, я тебя уверяю.
Уильям покачал головой, уставился себе под ноги и принялся напряженно о чем-то думать. Его пальцы продолжали мягко сжимать запястье ее несчастливой руки. Тамсин попробовала освободить руку, но мужчина не только не обратил на ее попытки никакого внимания, он даже не ослабил хватку. Девушка растерянно подумала, неужели он был настолько охвачен гневом, что даже не понимал, какую руку он держит в своей.
– Ладно, – подвел он наконец итог своим размышлениям. – Лучшее, что мы можем сделать, это как можно скорее вернуться в Рукхоуп. – И широкими шагами он направился через весь лагерь к кибитке, по-прежнему таща Тамсин за собой. – Вероятно, на то, чтобы разобраться в этой путанице, понадобится больше двух недель. Я сообщу твоему отцу о том, что случилось. Лучше, если он заранее будет знать, что Масгрейв может выдвинуть против тебя еще одно обвинение, в колдовстве.
Тамсин, спотыкаясь, едва поспевала за ним.
– Но… но…
Уильям взглянул через плечо.
– Что еще? – нетерпеливо спросил он.
– Я… я не хочу ехать в Рукхоуп, – выдавила из себя девушка. Собственно, все ее прежние возражения куда-то делись, уступив место растерянному изумлению.
Казалось, Уильяма не ужаснула ее рука. Мало того, он до сих пор держал ее в своей. Его пальцы, теплые, сильные, плотно обхватывали клинообразную ладонь. Ни один мужчина, кроме Арчи и Катберта, никогда вот так, с осторожностью, не держал ее за левую руку, как будто эта рука ничем не отличалась от остальных, здоровых. Тамсин удивленно смотрела на мужчину, пока они шли.
– Что? – Он остановился и повернулся к девушке.
– Ты… – она подбирала слова, – тебя, кажется, не беспокоит… – она замолчала, не зная, как сказать.
– Что не беспокоит? Твоя рука? – Он поднял ее левую руку, взглянул на нее и опустил, не разжимая пальцев. – Я не такой суеверный болван, как те двое, которые только что умчались отсюда, словно за ними гонится сам дьявол.
– Ты… ты не думаешь, что это дурной знак? – слабо произнесла она.
– Дурной? Нет… – обронил Уильям, продолжая тащить ее за собой. – И я сильно сомневаюсь, что ты знаешь, как накладывать проклятия. А вот Джаспер Масгрейв подумает, что ты специалист в таких делах. И он снова обмотает веревку вокруг этой красивой безрассудной шейки, если мы не сделаем что-нибудь, чтобы предотвратить это.
– Что мы можем сделать? – растерянно спросила Тамсин. То, как спокойно воспринял Уильям ее увечную руку, затмило в ее душе все остальные неприятности.
– Мне нужно подумать. Я скажу позже. Идем.
– Куда мы направляемся? – спросила девушка срывающимся голосом.
– В Рукхоуп, – ответил Уильям, подходя к фургону. – Собирай свои вещи.
Он отпустил ее руку и подтолкнул 'Тамсин к деревянным ступеням. В этот момент распахнулся полог, и на пороге появилась Нона. Она уставилась на них обоих. Ее морщинистое лицо расплылось в довольной беззубой усмешке.
– В данный момент я думаю, как нам быть, и поэтому не смогу по достоинству оценить все таланты твоей бабушки, – настороженно глядя на старуху, сказал Уильям.
– Скажи этому красивому мужчине, – обратилась Нона к внучке, – что он не должен так своевольничать с тобой, пока не выразит желания жениться на тебе. Твой дед пересказал мне все, о чем говорили гаджо. Весь табор видел, как он касался тебя, будто вы уже помолвлены, и мы пришли к выводу, что он хочет взять тебя в жены.
– Нет, бабушка, это не то, что ты думаешь…
Нона ткнула пальцем в сторону Уильяма.
– Мне нравится этот красивый мужчина, и я вижу, что он пылает страстью к тебе. Его небесно-голубые глаза ясно говорят об этом. Но я также скажу тебе, что твой дед в ярости. Он нашел цыгана, который хочет жениться на тебе. Дед сказал тебе об этом, а ты убежала и отдала себя этому красивому гаджо.
– Пожалуйста, выслушай меня. То, что ты думаешь… это неправда…
Но бабушка уже начала строить свои планы и была настолько увлечена ими, что не стала прислушиваться к словам внучки.
– Но я говорю, это хорошо, что такой восхитительный гаджо хочет разделить с тобой постель! – Нона улыбнулась. – Я скажу твоему дедушке, что этот мужчина будет тебе хорошим мужем. Он сильный и богатый! Его кожаный дублет очень хорош, его стальное оружие стоит немало монет. И у него доброе сердце, хотя и разбитое, – его ладонь рассказала мне об этом. Но ты должна сказать этому симпатичному шотландцу, что он не может дотрагиваться до тебя, пока мы не справим свадьбу! – закончила Нона, погрозив внучке своим длинным пальцем.
– Что она говорит? – спросил Уильям.
Тамсин испуганно посмотрела на него. Она была смущена, не зная, как объяснить ему заблуждения бабушки и ее настойчивость.
– Она говорит, чтобы ты не дотрагивался до меня, – перевела наконец Тамсин. Она старалась и никак не могла побороть мучительную неловкость. Неожиданно ее охватила злость. – Она говорит… – девушка поднялась по ступенькам, – что, если ты еще хоть раз дотронешься до меня, ты на всю жизнь станешь неудачником! – выпалила Тамсин и едва не задохнулась от собственных глупых, дерзких слов. Страх, ярость, отчаяние и глубокая благодарность смешались в ее душе, приведя ее в полное смятение. Он был так добр с ней, что ей хотелось плакать. Она вырвала руку из его руки и юркнула мимо Ноны в темноту кибитки, сгорая от стыда, не зная, что думать.
Нона улыбнулась мужчине, изумленно смотревшему вслед девушке.
– Красивый риа, – сказала она ему, хотя Уильям ничего не понимал. – Она будет тебе хорошей женой.
Уильям улыбнулся Ноне и заглянул в фургон.
– Тамсин, – позвал он. – Выходи. Захвати мое оружие и вещи, если тебе не трудно, и выходи. Нам пора выезжать. – Он подождал. – Тамсин Армстронг! – позвал он громче.
Нона ликовала, наблюдая за ним. Было видно, что она получала истинное наслаждение.
– Авали, да, – подбадривала она Уильяма. – Так и надо! Кричи на нее! Говори ей, что ты от нее хочешь! Покажи ей свою страсть! Наконец-то нашелся решительный мужчина для моей строптивой девочки. Ты не испугался ее странной маленькой руки! – выкрикивала старуха все громче, чтобы слышали все. Кое-кто из цыган, проходивших неподалеку от кибитки, остановился, наблюдая за происходящим.
– Бабушка, – прошипела Тамсин, – прекрати! Я все объясню тебе, если хочешь.
Нона повернулась к Уильяму, который, не понимая ни слова из того, что кричала старая цыганка, стоял с растерянной недоуменной улыбкой на лице.
– Ты останешься здесь, с нами, риа, и мы отпразднуем сразу две свадьбы! Я скажу своему мужу, чтобы он перестал беспокоиться, потому что мы наконец нашли для нашей Чалаи подходящего мужчину! – Она радостно улыбалась, глядя на Уильяма.
– Этот человек не хочет меня! – крикнула девушка, не выходя из кибитки.
– Еще как хочет, – возразила Нона, играя бровями. – Посмотри на него!
– Тамсин, – позвал Уильям, увидев, как она мелькнула за спиной Ноны. Доведенный до белого каления, он говорил сквозь зубы. – Выходи сейчас же, красавица! И объясни мне, что здесь, черт возьми, происходит?!
Тамсин сгорала от стыда. Прячась в тени полога, она быстро проговорила:
– Ты нравишься моей бабушке. Но ты должен уехать. Один. Я не поеду с тобой в Рукхоуп.
Она слышала, как с его губ слетели проклятия, видела, как он сорвал с головы цыганскую шляпу и запустил пятерню в волосы. Тамсин слышала, как он еще раз выругался и заметила, как он поморщился от боли, задев раненую руку, о которой, очевидно, забыл.
Нона стояла, сложив руки на животе, и удовлетворенно улыбалась.
– Тогда отдай мне мои вещи, – сказал Уильям. – Я переночую где-нибудь в лагере. А утром мы поговорим, ты и я. И можешь быть уверена, без тебя я не уеду.
Вспыльчивость девушки, которая вообще редко поддавалась контролю, сейчас проявилась в полную силу. Тамсин сама не знала, что на нее нашло, но, повинуясь сиюминутному горячему порыву, схватила стальной шлем и вышвырнула его из кибитки. Шлем пролетел, едва не задев плечо Ноны. Уильям отскочил в сторону, однако сумел поймать его. Остальные его вещи последовали за шлемом. Последний сверток Тамсин спустила по ступеням.
– Да, да, – радостно потирала руки Нона. – Вы будете хорошей парой, это будет хороший брак!
Уильям одарил пожилую цыганку рассеянной улыбкой, значения которой Нона не смогла понять, и бросил сердитый взгляд мимо Ноны в кибитку, где за пологом, закрывающим дверь, пряталась Тамсин. Развернувшись, он быстрыми шагами направился к деревьям.
Нона повернулась к внучке. Бабушка выглядела вполне довольной. В ее глазах ясно читалось восхищение. Через минуту старуха поспешно спустилась по ступенькам, звеня монистами, и крикнула, подзывая мужа.
Тамсин села на пол фургона, закрыв лицо руками. Слезы стыда и бессилия горячими ручейками текли по ее щекам.
Часть XIII
Тамсин проснулась, когда рассвет только занимался. Она вылезла из-под кибитки и выпрямилась. Пропитанный сыростью воздух тут же пробрал ее до костей, заставив зябко поежиться. Девушка вытащила из-под кибитки, где она спала, одеяло и закуталась в теплую ткань. Ходя темнота только начала рассеиваться, в лагере слышны были голоса проснувшихся людей и лай собак. До Тамсин донесся запах бекона, который жарили где-то в леске.
Огни костров мерцали в утреннем тумане, как золотые звезды. Цыгане, немного отдохнув, направлялись по своим делам. Они мягкими тенями передвигались по поросшей мягкой травой поляне, тихо разговаривая с домочадцами и лошадьми, которых растили и тренировали.
Когда дедушка с бабушкой вернулись в кибитку прошлым вечером, Тамсин уже спала. Они не стали беспокоить ее.
Напротив, на другом конце поляны, спал под дубом Уильям Скотт. Тамсин то и дело поглядывала на него, но мужчина спал крепко.
Девушка наблюдала, как несколько женщин готовились к свадебной церемонии. Вскоре весь табор отправится к месту, где ее дед, как цыганский предводитель, совершит обряд женитьбы. Пиршества, музыка и танцы завершат этот день.
Тамсин знала, что завтра дедушка поведет своих людей по дорогам Шотландии в другую часть страны. Джон Фо обещал сделать это, получив предупреждение Тамсин. Ромалы смогут избежать участия в плане короля Генриха, если ни одного из них не найдут.
Девушка развернулась и направилась к ручью, по дороге продолжая поглядывать на Уильяма Скотта. Он проснулся и теперь сидел под дубом, натягивая высокие сапоги. Мужчина поднял голову и посмотрел на нее, в предрассветной дымке его глаза показались ей кусочками голубого льда. Уильям кивнул девушке. Несомненно, он ожидал, что она уже готова в ближайшее время отправиться с ним в Рукхоуп. Сердце Тамсин колотилось в груди, когда она проходила мимо. Она кивнула ему в ответ и ускорила шаги.
К ручью пришли за водой женщины, но ни одна из них не заговорила с Тамсин. Возможно, они считали, что, явившись в табор прошлой ночью, она принесла с собой несчастье. Тамсин отошла в сторону и наклонилась к ручью. Она вымыла руки в холодной воде, умылась, а потом попыталась расчесать пальцами спутанные кудри. На обратном пути в табор она увидела, что Уильям уже седлает лошадь, готовясь к отъезду.
Джон Фо вышел из своего фургона и помахал внучке рукой.
– Чалаи, – сказал он, – доброе утро. На вот… – Он протянул внучке овсяную лепешку и кусок еще горячего бекона.
Тамсин поблагодарила деда за заботу и принялась есть, стоя рядом. Цыган отвел взгляд, как и полагается в таких случаях, и не смотрел в ее сторону, пока она не закончила.
– Дедушка, – сказала Тамсин. – Спасибо за то, что пришел мне на помощь прошлой ночью.
– Мы всегда защищаем наших женщин, – грубовато ответил он.
– Мне очень жаль, что я доставила всем неприятности в день свадьбы моей кузины.
– В этом виноваты гаджо, а не ты. Ты не сделала ничего плохого… хотя иногда твое поведение совсем не похоже на то, как должна вести себя цыганская девушка, – добавил он. – Однако ты ведь знакома и с традициями гаджо…
– Шотландки обладают большей свободой, чем цыганские женщины, – заметила Тамсин. – Я знаю, ты думаешь, временами я веду себя плохо…
– Упрямство – одна из основных черт твоего характера. К сожалению, не цыганская. Наши женщины скромны и послушны. – В его взгляде ясно читался упрек.
– Дедушка, ты уверен, что это упрямство? Может быть, это независимость?
Старик хмыкнул:
– Шотландцы так стараются быть независимыми! Это подходит мужчине, но не подобает женщине.
Тамсин вздохнула. Хоть она любила и уважала деда так же сильно, как Арчи, Джон Фо придерживался строгих правил, касающихся поведения цыганских женщин, и частенько ругал ее и ограничивал свободу, чего Арчи никогда не делал. Да, кое в чем дедушка являл собой полную противоположность отцу. Арчи был большой и шумный, его удивительное чувство юмора, как и искренняя любовь к дочери и близким, обязательно должно было найти выход. А Джон Фо был невысоким, темноволосым, темноглазым мужчиной, временами даже суровым, и он никогда не позволял своему темпераменту взять над ним верх.
– Я всего лишь хочу тебе добра, Чалаи, – сказал дед. – Я всегда защищал тебя, отстаивал твое право жить в таборе, вместе с нами, хотя некоторые предлагали изгнать тебя, еще когда ты была младенцем. Однако Нона и я оставили тебя и растили после того, как… та, что подарила тебе жизнь, ушла от нас. – Он взглянул куда-то в сторону. – Ты очень на нее похожа.
Тамсин знала это. Арчи иногда говорил ей, что она похожа на мать, и говорил это с нежностью и грустью. А вот дедушка никогда не упоминал имени ее матери. Как и Нона, он не позволял своей скорби отпустить его.
– Я очень тебе признательна, дедушка, – произнесла Тамсин. – Ты и бабушка всегда были добры ко мне, всегда любили меня. Моя мама была бы рада знать, что я воспитывалась в обеих семьях.
Джон Фо отвернулся.
– Цыгане не расстаются так просто со своими дорогими детьми, – проговорил он, не глядя на внучку. – Когда твой отец забрал тебя, мы надеялись, что ты вернешься к нам. Не только на летнее время. Мы думали, что когда-нибудь ты выйдешь замуж за цыгана и останешься в таборе навсегда.
Тамсин медлила с ответом. Она тщательно подбирала слова.
– Я не уверена, что это – самое лучшее для меня. Я счастлива, что могу проводить время в обеих семьях, с цыганами и с отцом, как я всегда и делала. Женитьба – все равно, будет это шотландец или цыган – все изменит.
– Жизнь меняется, – проговорил дед. – Жизнь движется, как цыганский табор, перемещаясь с места на место. Сейчас пришло твое время. Ты должна выбрать свой путь. Тебе пора выходить замуж. – Он сделал паузу. – Я решил сказать Баптисту Лалло, что ты будешь его невестой.
Сердце Тамсин замерло.
– Я не соглашалась на это! Я не хочу выходить за него!
Старик протянул руку, чтобы успокоить внучку.
– Он будет тебе хорошим мужем. Баптист потерял свою жену. Ему нужна женщина, чтобы поддерживать огонь в жаровне, ухаживать за его детьми и дать ему то, что нужно мужчине от жены. Я хочу иметь гарантии, что между нашими таборами не будет больше никаких разногласий.
Тамсин покачала головой:
– Я не могу этого сделать. Не хочу.
– Ни одна цыганка не смеет ослушаться старших, только ты, – сурово заметил он. – Скоро ты будешь стоять в кругу сердца с Баптистом и произносить слова клятвы. Он будет твоим мужем. Баптист согласился объединить наши таборы. Чалаи, я стараюсь сделать как лучше для тебя, для всех нас.
– Для меня это не самое лучшее!
– Твой отец позволял тебе слишком много свободы. Ты – цыганка, ты родилась среди нас, в таборе. Я позволил тебе поехать в замок Армстронга, чтобы ты узнала свои корни со стороны гаджо. Я думал, если ты познакомишься с их обычаями, их языком, ты будешь защищена от преследований, которым подвергаются наши люди. Но я всегда держал в мыслях, что ты вернешься к ромалам. Насовсем.
– Я шотландка настолько же, насколько и цыганка. Я не хочу выходить замуж за этого ромала.
Джон Фо посмотрел на внучку.
– Ты хочешь выйти замуж за шотландца?
– Моя мать сделала это, – ответила Тамсин. – Ты позволил ей.
– Эта цыганка… она сбежала с Арчи, – сказал дед.
Девушка уже слышала от отца эту историю, потому ничуть не удивилась. А дед продолжал:
– Но она заслужила мое уважение. Она любила твоего отца. – Он прищурил глаза. – Твоя бабка говорит, ты хочешь замуж за шотландского риа. Это правда? Он предложил тебе выйти за него? Так говорили прошлой ночью эти гаджо, англичане. Из-за этого ты отказываешься исполнить мои пожелания?
Тамсин отвернулась.
– Он не захочет такую, как я.
– Нона говорит, он хочет тебя. Этот мужчина нравится твоей бабушке. Я не доверяю большинству мужчин гаджо, но, думаю, этот заслуживает доверия. Он хороший, как и его отец. И как Арчи. – Дед сдвинул брови, глядя на девушку. – Ты хочешь этого мужчину?
Тамсин долго стояла, не говоря ни слова. Она вряд ли смогла бы объяснить своему деду, что чувствовала последние несколько дней. Ее сердце попало в плен, быстро и навсегда. Это было веление рока, и она оказалась не властна над своими чувствами. Она лишь ощущала, как ее неудержимо влечет к Уильяму Скотту. Она начала желать его всем своим безрассудным сердцем.
– Если бы я могла выбирать, я бы предпочла его Баптисту, – осторожно сказала Тамсин.
Джон Фо раздумывал, сдвинув брови и подперев рукой подбородок.
– А что скажет твой отец об этом шотландце? Он его знает? Если Уильям Скотт станет твоим мужем, одобрит ли отец ваш брак?
– Он его знает. – Тамсин запнулась. – И он бы одобрил.
– Чалаи, – задумчиво проговорил дед, – я старше тебя, и я главный у своего народа. Я предоставлю тебе выбор. Ты можешь сама решить: Баптист или этот риа.
– Выбрать? – переспросила девушка, уставившись на деда.
– Ты опозоришь свою бабку и меня, если откажешь Баптисту, но останешься с цыганами. Ты должна выбрать себе мужа, и поскорее.
– Никакого выбора! Я не хочу замуж!
Джон Фо вскинул обе руки вверх.
– Я должен изгнать тебя из табора за дерзость и ослушание.
– Изгнать меня?! – эхом отозвалась Тамсин, широко раскрыв глаза.
По цыганским меркам это было очень серьезное наказание. И хотя девушка не верила, что дед действительно прогонит ее из табора, она почувствовала себя уязвленной.
Джон Фо вздохнул.
– Я сделаю это, если придется. Послушайся меня, – сказал он, – доставь радость своим старикам. Выходи замуж за одного из этих мужчин. Я предложил тебе выбор и думаю, это справедливо.
– Ты не понимаешь… – покачала девушка головой.
– Если ты любишь риа, я позволю тебе уехать с ним. – Дед опустил голову. – Я сделаю это в память о твоей матери. Она… она хотела бы, чтобы ты была счастлива.
Тамсин знала, чего стоили деду эти слова, и она всем сердцем была ему благодарна. Но она понимала также, что он снова вынуждает ее следовать своим правилам.
Он посмотрел на внучку.
– Тебе пора иметь свой дом и семью. Решай.
Сердце Тамсин снова гулко застучало, его удары отдавались в висках. Она не могла вот так просто позволить авторитету деда взять верх над ее желаниями. Слишком силен был в ней дух независимости. Точно так же она не могла выйти замуж ни за кого из предложенных ей дедом мужчин. Брака с первым не хотела она, а брак со вторым был просто невозможен.
– Я не знаю, как мне быть, – тихо призналась она.
– И что же ты будешь делать? Жить в каменном замке своего отца? Жизнь гаджо не принесет тебе счастья, потому что в душе ты – бродяга, как и все мы, цыгане. – Дед заглянул ей за спину и позвал: – Нона! Подойди сюда и скажи нашей девочке, чтобы она послушалась меня!
Бабушка спустилась по ступенькам фургона и поспешила к ним. Ее юбка развевалась, на груди позвякивали монеты и цепочки. Она остановилась между мужем и внучкой.
– Я слышала достаточно, пока находилась в кибитке, – сказала Нона. – Да что я, весь лагерь слушает! Но ромалы слишком хорошо воспитаны, чтобы мешать вашему разговору. Все слушают, но никто не смотрит в вашу сторону.
– Скажи ей, что она должна выбрать себе мужа! – попросил Джон Фо жену.
– Шотландец хочет ее, – сказала Нона. – Я видела это по его глазам. Муж, ты должен предложить ему лошадь. Две лошади. У него есть большой каменный дом, и земля, и много золота. А что есть у Баптиста, кроме жаровни и двух плачущих детишек, за которыми нужно постоянно следить?
– Если она выйдет замуж за цыгана, она может положить конец спорам между таборами Фо и Лалло, – ответил старик.
– Риа – хороший человек, – стояла на своем Нона. – Богатый и красивый. Ромалы только выиграют, если одна из нас будет замужем за таким мужчиной.
– Пожалуйста, – взмолилась Тамсин, – оставьте все, как есть.
– Покажи мне свою ладонь, Чалаи. – Нона схватила правую руку девушки и раскрыла ее. – Я смотрела твою руку много раз, но давай-ка сделаем это снова, сейчас. Смотри, девочка. Твоя линия сердца хорошо прорезана и наклонена. Это значит, что ты прячешь свою чувственную натуру за своим упрямством.
Тамсин кивнула. Она тоже не раз исследовала линии на своей руке и прекрасно знала, что там. Джон Фо подошел ближе и наклонился, с интересом глядя на ладонь внучки, пока Нона говорила.
– Ага, тебя ждут любовь и удача… ты способна на сильное, глубокое чувство. Видишь, линия сердца ровная, штрихи направлены вниз. Заботливое, любящее сердце. – Нона какое-то время изучала кончики пальцев Тамсин, потом сказала: – Но здесь… Видишь, как много сомнений ты должна преодолеть, чтобы найти наконец свое счастье. Много уроков. Если ты не готова выполнить задания, награда за которые – любовь, она никогда не придет к тебе.
