Текст книги "Цыганское гадание"

Автор книги: Сьюзен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Часть XXI

Тамсин в ярости металась по комнате. Вдруг она услышала, как звякнула железная щеколда на двери. Дверь в спальню открылась, и вошел Уильям, держа под мышкой деревянный ящичек. В другой его руке болтались ее шлепанцы.

– Я должна была запереть дверь, – проворчала она и резко развернулась. Ее юбки взметнулись и опали. Тамсин продолжила свое неистовое движение по круговому маршруту.

– У меня есть ключ, – мягко напомнил Уильям, прикрывая дверь. – Тамсин, я не знал, что моя мать сделает это.

– Я чувствовала себя, как трусливый вор! – воскликнула девушка, не переставая метаться, как раненый зверь в клетке. – Будто я гадкая мошенница, такая же, как ты!

Уильям ничего не ответил. Он подошел к столу, поставил на него шкатулку, а потом развернулся, протягивая Тамсин туфельки.

– Я не могу носить их, – сказала она. – Они мне малы.

Он разжал пальцы, и туфли с мягким стуком упали на пол. Уильям был явно раздражен. Тамсин стрельнула в его сторону сердитым взглядом. Ее сердце колотилось, она готова была вспылить. Уильям отвернулся, сохраняя на лице невозмутимость, подошел к догорающему камину и принялся расстегивать дублет.

– Даже не думай спать здесь, – быстро проговорила девушка и снова резко развернулась, заходя на очередной круг, при этом ее платье зацепилось за угол кровати.

– Я буду спать в передней, – ответил Уильям. – Никому, кроме нас, не обязательно знать об этом.

Он стянул с плеч дублет и остался в рубашке и бриджах. Повесив дублет на спинку стула, стоящего у камина, Уильям сел и, уперев локти в колени, принялся смотреть на огонь.

– Так ты хочешь, чтобы твоя мама поверила, будто мы не только женаты, а еще и влюблены, – бормотала Тамсин на ходу.

– Она сама сделала такое заключение, – заметил Уильям.

– А что теперь делать нам?! – взвилась Тамсин. – Она увлечена идеей, что мы женаты… что принадлежим теперь и Мертону, и Рукхоупу! И ты не сделал ничего, чтобы разубедить ее! Что с ней будет, когда мы сообщим, что, еще произнося наши обеты, думали о разводе?!

– Ей это не очень понравится, – пробормотал Уильям. Он откинулся на спинку стула.

– Я не хотела, чтобы мой отец знал об этом, потому что он тоже желал нашего брака, – сказала девушка, стискивая кулаки. – Я не хочу расстраивать его, а он обязательно расстроится, когда мы расторгнем наше соглашение. Но я не подумала о твоей матери и о сестре, потому что не знала их! Ты никогда не говорил мне, что собираешься рассказать им о свадьбе. Ты просто сделал это! Ты удивил меня не меньше, чем их!

– Я должен был сказать им, – тихо произнес Уильям.

– А ты не подумал, что они тоже, как и мой отец, могут сильно расстроиться из-за того, что произойдет между нами позже? – почти кричала Тамсин.

– Я был дураком, можешь ругать меня за это. Но, красавица, вспомни… – мягко произнес он, – …они глубоко опечалены тем, что Малис Гамильтон предпринимает попытки забрать мою дочь из Рукхоупа. И это основная причина, по которой я сказал им о женитьбе. Наша свадьба сразу их успокоила. Просто я не подумал о последствиях, – добавил он, в растерянности проводя рукой по волосам.

Тамсин начала что-то говорить, но умолкла на полуслове, осознав вдруг, почему он согласился на их поспешную женитьбу. Мысль о том, что кто-то может забрать Кэтрин из этого любящего дома, была невыносима для Тамсин. Если бы этот ребенок был ее собственной дочерью, она бы хваталась за любую надежду, только чтобы защитить малышку.

Тамсин шумно выдохнула и остановилась, перестав кружить по комнате.

– Глупо, – проворчала она. – Так глупо!

Ее шапочка и накидка сползли набок, и Тамсин, сорвав их с головы, швырнула на груду одежды, что лежала на кровати. Черные локоны рассыпались по плечам, несколько прядей упали на лоб. Она раздраженно откинула их назад, но непокорные кудри упрямо лезли ей в лицо.

– О чем мы думали, когда согласились на такой идиотский план? – спросила Тамсин. Впрочем, ответ она и сама знала. Ей просто необходимо было выпустить пар.

– Я уже говорил, – растягивая слова, начал Уильям, – мы думали о том, как помочь друг другу. Решение, которое мы нашли, подходило обоим. Тебе не нужен был муж-цыган, а мне, наоборот, нужна была жена, причем срочно.

– Ну да, – сердилась Тамсин, – фальшивая жена в прекрасных одеяниях, чтобы одурачить негодяя-лорда при королевском дворе!

– Я готов на все, чтобы защитить свою дочь. – Слова были сказаны тихим тоном, однако девушка услышала в них едва сдерживаемую ярость.

– Ага, ты даже готов взять в жены тролля, – буркнула она, отворачиваясь от Уильяма.

Один из нижних рукавов сполз вниз, и Тамсин рванула тесемки, с помощью которых он крепился к лифу платья. Она не смогла как следует подвязать его, когда самостоятельно одевалась, и теперь он с легкостью отделился от платья. Девушка, отодрав заодно и второй рукав, швырнула оба бесполезных рукава на пол.

– Тамсин, вряд ли тебя можно назвать троллем, – произнес Уильям с неожиданной нежностью. Он сидел на стуле в расслабленной позе, чуть сутулясь, но девушка видела, как в нем растет внутреннее напряжение, потому что сама чувствовала нечто похожее. – Ты так же красива, как любая знатная леди при дворе, – продолжал он, глядя на нее загоревшимся взглядом. – Да что я, в тысячу раз красивее!

Тамсин фыркнула и с сомнением покачала головой. Ее губы были плотно сжаты, словно она старалась сдержать злость, готовую выплеснуться наружу. Она повернулась к Уильяму спиной и стояла, обхватив себя руками за плечи. Сердце гулко билось в груди, она отчаянно хотела, чтобы его слова соответствовали действительности. Но Тамсин не могла поверить, что он и вправду так думает.

– Я знаю, в данное время тебе нужна жена, – сказала она. – Но твои заранее заготовленные комплименты вряд ли помогут установить мир между нами. Я просто не думала, что наше с тобой соглашение может кому-то причинить боль!

– Я тоже.

Он вздохнул и потер пальцами лоб.

Тамсин стянула с себя шелковый пояс и янтарное ожерелье и бросила их на покрывало. Изысканный изумруд в золотой оправе сверкал на ее пальце. Она с минуту изучала его. У Тамсин никогда раньше не было колец, тем более таких красивых. Это кольцо она полюбила сразу, и не столько за его красоту, сколько за тот смысл, который вкладывала в него леди Эмма. Девушка сняла кольцо с пальца и протянула его Уильяму.

– Возьми. Я чувствую себя воровкой.

– Оставь хотя бы на время, красавица, – попросил Уильям. – Ради моей матери.

Тамсин колебалась. Наконец она надела кольцо на палец.

– Только ради леди Эммы, – сообщила она Уильяму и упрямо добавила: – Не ради тебя.

При этих словах ее сердце глухо забилось.

– Как тебе угодно, – без всякого выражения произнес Уильям и снова уставился на огонь.

Его хладнокровие обычно успокаивающе действовало на взрывной темперамент Тамсин, но в эту минуту ей хотелось кричать, топать ногами, швырять вещи. Ей было просто необходимо освободиться от сжигающего ее раздражения. Она хотела утолить страстный огонь, который вспыхивал в ней от одного его взгляда, но не знала как и бесилась от собственного бессилия.

Девушка резко развернулась и скрестила руки на груди.

– Леди Эмма сказала, что хочет настоящей свадьбы. Со священником. Что ты ей скажешь? Что у тебя уже была свадьба? Правда, ненастоящая, цыганская… И что твой брак просуществует так долго, как тебе будет удобно, – пару недель или около того?

Уильям вертел на пальце свое кольцо с огромным изумрудом.

– Женитьба уже состоялась, красавица, – задумчиво проговорил он.

– Женитьба! – Тамсин изумленно посмотрела на него. Должно быть, она ослышалась. Он не мог предложить ей настоящую свадьбу. Конечно, он имел в виду совсем иное. Ему нужно только продлить видимость их брака ради своей выгоды и спокойствия. – Теперь ты собираешься поставить меня перед священником, чтобы пародия на женитьбу перестала быть пародией? Я не согласна на церемонию в церкви, избавь меня от этого унижения!

– Тамсин… – он вздохнул. – Я не хочу браниться с тобой. Когда ты успокоишься, мы обсудим это.

– Тогда желаю тебе, чтобы твоя ночь была самой лучшей из ночей. А сейчас уходи.

Ей было трудно дышать из-за тесного корсажа и планшетки, и она начала развязывать узелки, которые стягивали две половины лифа.

Она видела, как Уильям встал, и подумала, что он отправится в переднюю и ляжет спать на узкой походной кровати. Не обращая на него никакого внимания, она развязывала узелок за узелком, закусив от усердия губу. Она жутко устала. Голова раскалывалась от вина, которое Тамсин в избытке выпила за обедом. Руки дрожали и не слушались, и наконец она, потеряв терпение, дернула за неподдающийся узел, издав при этом возглас отчаяния.

Уильям взял ее за плечи и решительно развернул лицом к себе.

– Позволь мне сделать это, – сказал он. – Ты порвешь ленты, и мама вынуждена будет заниматься починкой платья. Она подумает, что я срывал его с тебя в порыве страсти. И что мы скажем ей тогда, моя красавица? А?

Он говорил, методично развязывая узелок за узелком. Его голос успокаивал. Длинные пальцы Уильяма ловко справлялись с завязками. Сердце девушки стучало все быстрее, и она вновь ощутила то волшебное состояние, которое было ей уже знакомо. Ей казалось, что она тает как свеча.

Тамсин нахмурилась.

– Ты не хочешь меня, я знаю.

– Хочу, – мягко возразил Уильям.

Девушка посмотрела на его склоненную голову, на темные, густые и шелковистые волны, которые падали ему на лоб.

– Что? – сдавленно спросила она. Одно короткое слово, а главное, тон, которым оно было произнесено, мгновенно лишили ее не только возможности дышать, но и сердиться на него.

Уильям ослабил одну сторону корсажа. Когда планшетка перестала давить на грудь, Тамсин вздохнула свободнее, но, как только Уильям передвинул руки, у нее снова перехватило дыхание.

– Я сказал, – прошептал он, – что хочу тебя. Очень сильно.

Тамсин молча смотрела на него. Уильям поднял голову и взглянул на нее с таким вожделением и страстью, что она мгновенно вспыхнула вся, как тонкая смолистая веточка, брошенная в огонь.

– А что, если я тоже хочу этого? – спросила она едва слышно.

Уильям скользнул по ней взглядом вверх и вниз и наклонился, чтобы отвязать другую сторону планшетки.

Тамсин, так и не дождавшись от него ни слова в ответ, решила, что снова выставила себя дурочкой. Мужчины более откровенны в своих физических потребностях, она знала это по рассказам товарищей отца и от цыган. Шотландцы учили ее скромности и послушанию, тому же учили ее и цыгане, но дед с бабкой заставляли ее также, в отличие от отца, бороться со своими желаниями, с природным стремлением к свободе в мыслях и поступках.

Медленный горячий румянец залил ее лицо. Природный недостаток сделал Тамсин неуверенной в своей женской привлекательности, но в ней была природная дерзость, которая приходила на помощь девушке, если в том была нужда. И именно эта дерзость помогла ей сейчас справиться со смущением и отбросить все сомнения.

«Слишком много выпила вина», – подумала она сначала, но вдруг осознала, что испытывает новое, непривычное для нее чувство – восхитительное, откровенное чувство страсти.

Охватившее ее желание разрушало все рамки благопристойности, все нравоучения, которые вбивали ей в голову родные. Оно требовало от Тамсин познать страсть в объятиях этого мужчины.

– Что, если и я этого хочу? – снова спросила она более настойчиво.

Уильям опять ничего не ответил. Он развязал последний узелок на планшетке, снял ее и отложил в сторону. Свободные от сдавливающей накладки, прикрытые только батистовой сорочкой, груди девушки, казалось, расцвели. Взгляд Уильяма скользнул по ним и поднялся выше, встретившись с взглядом Тамсин. Он обнял ее за талию и прижал к себе. Его пальцы, казалось, обжигали ее сквозь тонкую ткань сорочки.

Все так же молча он справился с застежками нижней юбки и ослабил пояс. Тамсин выскользнула из нее, а потом вышла из кольца льняной ткани, оставшейся лежать на полу. Сейчас на девушке было надето только черное верхнее платье и батистовая сорочка. Она недоумевала, что означает это странное молчание? Может быть, все, что он только что делал, – достаточно осторожно, если не сказать, целомудренно – было всего лишь желанием помочь ей раздеться? Эта мысль огорчила Тамсин. Но ее сердце подсказывало ей иное.

Девушка взглянула на свою почти обнаженную грудь, затем подняла голову. Их глаза снова встретились, и Тамсин едва не утонула в расплавленной лаве его взгляда. Уильям с хриплым стоном притянул ее к себе и накрыл ее губы поцелуем, почти не давая ей дышать. Тамсин обвила руками его шею и прижалась к его крепкой груди своими мягкими грудями. Сейчас два тела разделяли лишь лен и батист. Губы мужчины нежно, но настойчиво призывали Тамсин раскрыться им навстречу.

Ее пронзило острое желание. Первое же прикосновение его языка к ее губам вызвало у Тамсин необыкновенно сладостное ощущение, и она раскрыла губы, позволив ему проникнуть глубже, изучать ее точно так же, как она изучала его. Тамсин снова припала к его губам, впитывая в себя удивительный вкус его поцелуя. Не зная точно, что произойдет дальше, Тамсин не стеснялась Уильяма, охотно отвечая на его ласки, трепеща от смелых, уверенных прикосновений его рук.

Она томилась в ожидании, ей хотелось от него большего. Она хотела чувствовать его всем телом, хотела наслаждаться теми удивительными ощущениями, которые дарили ей его руки, губы, все его тело.

Он погрузил пальцы в тяжелую массу ее волос, нежно касаясь кожи и легко скользя губами по ее губам. Не в силах больше стоять на ногах, Тамсин попятилась и опустилась на постель, не выпуская Уильяма из кольца своих рук.

Уильям склонился над ней, встал коленом на кровать. Спина девушки коснулась великолепного покрывала из дамаста, под которым скрывалась толстая пуховая перина. Уильям опустился на покрывало рядом с ней, и Тамсин изогнулась в его руках, испытывая такое чувство, будто вырвалась из тюрьмы, о существовании которой даже не знала. Жадная до его прикосновений, она отвечала на его поцелуи, не скрывая свою страсть и обнажая перед ним чувства, открывая свое сердце.

Он взялся за ворот ее сорочки, застегнутый на крючок и нитяную петлю, и торопливо расстегнул его. Его рука скользнула внутрь выреза, кончики пальцев сначала задержались на ключице, потом двинулись ниже, едва касаясь упругих полушарий ее грудей. Тамсин томно вздохнула, чуть заметно вздрагивая от этих прикосновений.

Его губы скользили по шее девушки, дыхание приятно согревало кожу. Пальцы Уильяма двигались все ниже, пока ладонь не обхватила один из ее мягких, нежных холмиков. Тамсин на один короткий миг задохнулась от острого, незнакомого ощущения, а потом выгнулась в его руках, не сомневаясь и не колеблясь, осознав с неожиданной ясностью, что она хотела этого и именно с Уильямом, только с ним одним.

Уильям ласкал ее грудь, и Тамсин почти перестала дышать. Восхитительное ощущение растекалось от груди по всему телу. А когда он коснулся большим пальцем теплой жемчужинки, Тамсин тихо вскрикнула от удовольствия и подалась вперед, прижимаясь к Уильяму еще плотнее, стремясь ощутить его тело через слои ткани.

Быстрыми легкими поцелуями Уильям проложил дорожку от ее шеи, по округлостям грудей, к упругой горошине соска. Он втянул его в себя, нежно лаская языком. Девушка застонала от невыносимого наслаждения, стараясь прижаться к Уильяму. Она поставила согнутую в колене ногу на кровать; край сорочки скользнул по бедру, полностью обнажая его. В то же мгновение горячая рука Уильяма заскользила вверх по ноге, опаляя жаром прохладную нежную кожу. Охваченная страстью, Тамсин чувствовала, что расцветает от его ласк, как дикий цветок под солнцем. Она прижималась к нему, позволяя упругим, плавным изгибам своего тела сливаться с его сильным мужским телом. Из горла Уильяма вырвался глубокий, животный звук, похожий на рычание, и он накрыл горячей ладонью мягкий, пушистый треугольник меж ее ног.

Тамсин вздрогнула от неожиданного прикосновения, изумленная не столько собственным желанием, сколько своим бесстрашием. Двигаясь, как во сне, плывя в теплом море неведомых ранее ощущений, она выгнулась дугой, сильнее прижимаясь к его жаждущей ладони. Очень медленно, осторожно он поглаживал ее, ласкал, изучал каждую складочку на ее теле. Девушка застонала, низко и протяжно, полная страстного желания.

Губами и язычком он ласкал ей грудь, в то же время продолжая исследовать ее, нежно касаясь кончиками пальцев. Тамсин обнимала его, гладила, скользя ладонью по твердой спине и упругим ягодицам. Его одежда мешала ей почувствовать его жар, его страсть, и она была неутомима в поисках обнаженной, горячей от желания кожи. В конце концов ее рука наткнулась на его твердую, напряженную плоть, выпирающую из-под толстой черной саржи бриджей. У Уильяма перехватило дыхание, а Тамсин так растерялась, что, трепеща от неслыханной дерзости и не зная, как поступить, просто позволила руке остаться там.

Пальцы мужчины скользнули внутрь ее тела, и Тамсин глубоко вдохнула, пораженная своими ощущениями. Она дышала все чаще и чаще, а его пальцы помогали ей находить нужный ритм.

Яркий свет, пульсирующий и горячий, вдруг вспыхнул и рассыпался искрами в насыщенной темноте ощущений. Тамсин потеряла чувство реальности, она забыла, кто она и откуда, полностью отдавшись на волю его рук и губ. Волны восторга омывали Тамсин, всю целиком, и душу и тело. В самой глубине ее существа возникло чувство, глубокое, тревожащее. Оно захватывало ее все сильнее, проясняя мысли. Так части головоломки складываются в целую картинку. Она уже знала, догадалась, что это за чувство. Любовь… Она чуть было ни произнесла это слово вслух.

Движения ее тела постепенно угасли, она расслабилась, переполненная ощущением приятной истомы. Тамсин начала осознавать окружающий мир, она понимала, что губы Уильяма касаются ее губ, его язык, пылкий и влажный, очерчивает контуры ее рта. Рука девушки все еще лежала у мужчины в паху, и Уильям, протяжно выдохнув, отодвинулся.

– Если ты хочешь от меня большего… – пробормотал он, проводя губами вдоль ее щеки, пока Тамсин, мягкая и расслабленная, искренняя в своем желании, лежала рядом, – … и если я возьму больше, мы оба можем попасть в затруднительное положение, – последние слова Уильям прошептал ей на ухо.

Она плавилась от его голоса, растворялась, превращаясь в мед, и расцветала для него. Вожделение, которое она чувствовала, набрало полную силу за какие-то доли секунды, разрушая оковы ее тела, толкая ее к Уильяму. Она хотела больше. Его тело было сильным, мужественным дополнением ее тела, и у девушки было такое чувство, будто они с Уильямом близнецы, две части одного целого, и она отражается в нем, как в зеркале.

– Почему? – прошептала она, погружаясь в новую череду его поцелуев, наслаждаясь ими. – Почему мы попадем в затруднительное положение?

– Судьба может отвернуться от нас, – приглушенно сказал он.

– А какая она, наша судьба? – мягко поинтересовалась Тамсин, возвращая ему нежный поцелуй.

Уильям чуть отстранился, глядя девушке в глаза, потом прижался к ней лбом и тихо произнес:

– Я не знаю. Но она неотвратима. Боже, так неотвратима, так сильна! Но я не могу покориться ей, не могу дать тебе больше. Не сейчас. – Он оторвался от Тамсин и сел на кровати.

Тамсин лежала на спине в черном облаке парчового наряда. Она начала медленно приподниматься на локтях, неотрывно глядя на Уильяма. Он сидел, повернувшись к ней спиной, поникнув головой, вцепившись руками в край кровати.

Тело Тамсин все еще вибрировало, оно хотело этого мужчину, хотело так, что дыхание останавливалось. Даже самое короткое расстояние между ними казалось девушке непомерно большим. Она просто не могла этого вынести.

– Прости меня, Тамсин, – сказал он виноватым тоном. – Я обещал тебе, что не посягну на твою девственность, но я это сделал. Боже мой! Ты такое искушение для меня, Тамсин. – Он отвернулся. – Больше этого не случится, клянусь.

Девушка ничего не ответила, просто смотрела на его неподвижную спину, на склоненную голову. У нее было ощущение, что она кружится в водовороте и тонет, но в последний момент ей все же удалось остаться на поверхности. Она медленно села, выпрямилась, расправила плечи. Что ж, она тоже будет такой же твердой и несгибаемой, как он. Она не проронила ни звука, хотя ей казалось, что она слышит звон своего разбитого сердца. Или то была гордость? Но она даже намеком не выдала, какой удар только что перенесла.

Ей отказывали многие мужчины. Но ни один из этих отказов – грубых, издевательских, безразличных или вежливых – не ранил ее так, как этот. Ни одному из тех мужчин она не позволяла ничего лишнего, только легкое прикосновение к ее пальцам в знак приветствия. Ни один из них не тронул так глубоко ее сердце, и никому никогда не удавалось забраться прямо ей в душу. До сегодняшнего дня.

В порыве страсти она забыла о своем постоянном страхе получить отказ. Тамсин закрыла глаза.

Уильям протянул руку и нежно коснулся ее лодыжки, словно хотел еще раз извиниться. Но девушка уже не могла этого вынести. Она быстро вскочила на ноги и подошла к камину. Красивое черное платье едва держалось на ней, из-под него торчала батистовая сорочка, волосы волнами закрывали плечи. Она смотрела на него издали, скрестив руки на обнаженной груди.

– Тамсин, – Уильям тоже поднялся и подошел к ней. – Позволь мне объяснить…

Девушка рассмеялась ему в лицо и отвернулась.

– Зачем? – потухшим голосом спросила она. – Все и так очевидно… Ты не хочешь взять меня, как мужчина берет женщину, хоть я и была настолько глупа, что готова была отдаться тебе. – Она перевела дыхание. – Но если бы это случилось, ты мог почувствовать себя обязанным жениться на мне по-настоящему. Зачем тебе простая цыганка, когда ты можешь быть свободным, чтобы любить знатных женщин, красивых женщин, великолепных женщин, когда бы ты ни захотел. И иметь настоящую жену, которая будет носить твою фамилию и рожать тебе детей!

Уильям в два прыжка оказался рядом с ней, его пальцы обожгли ее плечи, как раскаленное железо. Он развернул девушку лицом к себе и крепко сжал, возвышаясь над ней, как башня. Даже в полумраке спальни было видно, как сверкают его глаза.

– Прекрати, – сказал он. – Это не мои мысли, я не так суров к тебе, как ты сама.

Она смотрела на него снизу вверх, ее плечи были напряжены, но подбородок гордо поднят.

– Я привыкла к тому, что мужчины не хотят меня.

– Ты просто научилась не замечать ничего, кроме этого! – прорычал он.

Тамсин отвернулась.

– Но сейчас, когда я отдала тебе частицу своего сердца, я обнаружила, что ты тоже меня не хочешь. Это… больно.

Ее голос вдруг прервался. Этого Уильям вынести уже не смог. Он громко выругался и притянул Тамсин к себе. Обхватив ее руками, он прижал девушку к своей груди, несмотря на ее сопротивление.

– Я хочу тебя, – сказал он. – О, господи! Я хочу тебя так сильно, что меня это пугает. – Он чуть отступил и, взяв ее лицо в ладони, пристально посмотрел на нее. – Но я к этому не привык, раньше со мной такого не случалось. Я хочу тебя так сильно, что, мне кажется, могу сойти от этого с ума.

– Так сильно? – спросила она шепотом, едва дыша.

Его горестный смех пролился бальзамом на ее раненое сердце.

– Я знаю тебя всего несколько дней, а ты уже пылаешь огнем в моей душе.

Она недоверчиво покачала головой. Казалось, он просто высказывает ее сокровенные мысли. Она вдруг почувствовала себя так, будто ее жизнь опять сдвинулась со своей оси и завертелась уже совсем в другом направлении. Слова Уильяма о том, что она так желанна для него, вернули ей веру в жизнь и в любовь, которую она ощущала несколько минут назад. И неважно, что движет им – простое вожделение или нечто большее.

Внезапно Тамсин осознала, насколько опасно их взаимное притяжение, их страсть. Она только сейчас поняла то, о чем говорил ей Уильям несколько минут назад. Она увидела, к чему это могло привести, и печально склонила голову.

– Я тоже это чувствую, – прошептала она. – Что же нам теперь делать?

Уильям наклонился, коснувшись лбом ее лба, и прикрыл глаза.

– Мы оба воспламеняемся, как факел, стоит только одному из нас оказаться поблизости. Некоторым это приносит счастье, но других уничтожает. Огонь, вспыхнувший между нами, так горяч и безжалостен… – Он замолчал.

– И ты думаешь, мы быстро сгорим в нем… дотла? – закончила за него Тамсин.

Уильям вздохнул и отстранился. Его руки по-прежнему сжимали ее плечи, но теперь между ним и Тамсин был спасительный слой воздуха.

– Я научился остерегаться страсти, подобной этой, – попытался объяснить он. – Я чувствовал однажды нечто подобное, и я был… слишком поглощен этим чувством, чтобы рассуждать здраво…

Тамсин опустила взгляд.

– Я понимаю, – тихо сказала она. – Ты любил Джен, мать Кэтрин. С этим ничто не может сравниться. Я… Я прошу прощения. – Она сделала шаг назад, и Уильям не стал ее удерживать.

Тамсин решила, что он до сих пор хранит память о своей любви. Его молчание и то, что он так легко отказался от нее, служили для нее лучшим подтверждением. Он отдал свою любовь другой женщине, и она родила ему ребенка. Сердце Тамсин сжалось от боли. Она хотела спросить его о Джен, но поняла, что не хочет услышать ответ. Ей хватит на сегодня боли. Да и зачем? И так ясно. «Ничто не в силах лишить его любви, которую он испытывает к матери своего ребенка», – подумала девушка, чувствуя болезненный укол ревности.

– Тамсин, – окликнул он ее и снова вздохнул. – Мы поклялись друг другу в верности и дружбе. Я не нарушу эту клятву. Я дал слово чести.

Девушка смотрела на затухающий огонь в камине. Редкие языки пламени лизали красные угли, присыпанные толстым слоем пепла.

– А поддаться чувству, которое возникло между нами, – это честь или бесчестье? – спросила она.

– Хороший вопрос, моя красавица. Но как раз на него у меня нет ответа.

– Ты хотел меня, – безжизненным голосом произнесла Тамсин. Она просто констатировала факт.

– И все еще хочу. – Он обнял ее, спокойно, по-дружески. – Но продолжения не будет. Ради тебя и ради меня.

– И еще потому, что мы решили покончить с нашей притворной женитьбой.

Уильям долгое время молчал. Его руки продолжали согревать своим теплом ее спину. Наконец он сказал:

– Слишком сильное, слишком стремительное чувство может причинить боль нам обоим, а возможно, и другим людям. Мы не знаем природу пламени, вспыхнувшего между нами, как не знаем и того, что уготовила нам судьба. Но иногда не стоит подчиняться велению рока.

– Ты думаешь, будет лучше, если мы станем противостоять ему?

– Да, – тихо ответил он, – пока. До тех пор, пока не узнаем, чего он хочет от нас. Я не хочу заставлять тебя страдать, – произнес Уильям. В его голосе звучали искренние нотки. – Я этого не хочу…

Но он уже заставил ее страдать, причинив почти невыносимую боль. Тамсин только кивнула в ответ. Он был мудрым и терпеливым, он сумел подавить свою страсть, отказаться от нее. А ее импульсивность не позволяла ей действовать разумно, ибо слишком нетерпеливой оказалась вспыхнувшая в ней страсть. В чем-то Уильям был очень похож на нее, но он мог многому научить ее.

Девушка вздохнула, чувствуя себя полностью опустошенной. Ее жизнь, ее чувства изменились с тех пор, как она встретила Уильяма Скотта. Она ощущала, как в ней расцветают новые ощущения, подобно тому, как раскрываются бутоны подснежников после долгой зимней стужи. Но на это цветение ушли ее последние силы, и теперь ей хотелось только спать, спать много часов или даже дней, чтобы привыкнуть и принять все, что произошло с ней.

Тамсин устало откинула волосы за спину.

– Я признательна тебе, – пробормотала девушка.

– Признательна? – Уильям издал легкий, скептический смешок. – За что?

– Я благодарю тебя за то, что ты хотел меня, даже если это была просто похоть, – тихо ответила она. – И я благодарна тебе за твою доброту и терпение, которые ты проявил по отношению к моим… недостаткам. – Она повернулась и направилась к постели. – Пусть эта ночь будет счастливой в твоей жизни.

Тамсин принялась убирать вещи, разбросанные по покрывалу. Уильям пересек комнату и, задержавшись возле узкой двери в переднюю, обернулся. Тамсин чувствовала его взгляд, слышала, как он вздохнул, и почти ощутила сердцем, как тянется к ней его сердце. Но она не повернулась, не взглянула в его сторону.

Уильям вышел, и комната сразу стала пустой и холодной. Но пустота и холод были не только снаружи, они были внутри ее. И теперь она знала, что эту пустоту может заполнить только он один.