355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сьюзен Филлипс » Что я сделала ради любви » Текст книги (страница 22)
Что я сделала ради любви
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 04:08

Текст книги "Что я сделала ради любви"


Автор книги: Сьюзен Филлипс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Ключевое слово – «важный».

– Я не шучу. В будущем у вас великая карьера, и я хочу иметь право договариваться о каждой роли.

Пол свернул на север, в сторону бульвара Беверли-Глен.

– А если бы вы не были моим агентом, стали бы встречаться со мной?

«Как же! Так и побежала!»

– Скорее всего нет. Мы слишком разные.

– Почему вы постоянно это твердите?

– Потому что вы человек хладнокровный и здравомыслящий. Любите порядок. Когда вы в последний раз забывали платить за кабельное телевидение или проливали вино на одежду?

Она показала на маленькое пятнышко на своей юбке и одновременно ловко прикрыла только что появившуюся затяжку. Она хотела доказать свою правоту и не выглядеть при этом полной неряхой.

– Это одна из вещей, которые мне в вас нравятся, – неожиданно сказал Пол. – Вы так заняты беседой, что не обращаете внимания на то, что делаете в этот момент. Вы умеете слушать, Лора.

Как и он.

Взгляды, которые он бросал на нее сегодня, заставляли Лору чувствовать себя самой очаровательной в мире женщиной.

– Не понимаю. Откуда такой внезапный интерес? – спросила она.

– Вовсе не внезапный. Вы были моей спутницей на свадебной вечеринке, помните?

– Это было деловое свидание.

– Разве?

– Я думала, так оно и есть.

– Вы ошибались, – покачал он головой. – В тот день, когда вы прижали меня к стене, что-то сдвинулось. Я словно сорвался с якоря, на котором простоял много лет. Вы открыли мне глаза на Джорджи. – Легкая улыбка тронула его губы. – На случай если не заметили, я жил в постоянном напряжении. И только с вами сумел расслабиться. Я чувствую себя таким умиротворенным, Лора Моуди. Вы умеете меня успокоить. Да, и, кроме того, мне нравится ваше тело.

Лора разразилась смехом. Откуда столько обаяния? Неужели не достаточно, что он умен и красив?

– Это все неправда.

Пол ухмыльнулся и направил машину на узкую боковую улочку, огибающую озеро Стоун-Кэньон.

– Вы вернули мне дочь. Подарили новую карьеру. Почти боюсь признаться, но впервые за много-много лет я счастлив.

В его «лексусе» неожиданно стало слишком тесно и душно. И стало еще теснее, когда он свернул на темную немощеную дорогу и заехал в кусты. А когда заглушил двигатель, Лора села прямее.

– По какой причине мы здесь остановились?

– Надеюсь, что мы сможем заняться любовью.

– Вы шутите?

– Взгляните на все это с моей точки зрения. Я весь вечер хотел вас коснуться. И хотя определенно предпочитаю комфорт мягкого дивана, все же не могу ожидать, что вы пригласите меня, если даже на свидание не соглашаетесь. Поэтому приходится импровизировать.

– Пол, я ваш агент! Назовите меня безумной, но моя политика – никогда не спать с клиентами.

– Будь я на вашем месте, вел бы ту же политику. Но давайте сделаем это, только чтобы посмотреть, как все пройдет.

Лора знала, как все пройдет. О Боже, еще как знала! При каждой новой встрече ей все труднее становилось игнорировать его сексуальный магнетизм, но очень не хотелось портить Полу так удачно начавшуюся карьеру.

Фары, освещавшие заросли чапараля и карликового дуба, внезапно погасли. Их окутала мягкая, теплая тьма.

– Понимаете, в чем дело… – Он расстегнул ремень безопасности. – Много лет я жил, руководствуясь логикой, и, откровенно говоря, ничего особенно хорошего из этого не вышло. Но теперь я актер, что официально делает меня маньяком, и могу делать все, что пожелаю. А я хочу… – Пол наклонился и прижался губами к губам Лоры. – Хочу этого…

Все, что ей следовало сделать, – отвернуться. Вместо этого она позволила себе наслаждаться его вкусом… запахом…

Пьянящий, кружащий голову прилив…

Лора запустила руки в волосы Пола, крепко его поцеловала и отстранилась:

– Приятно. Но больше этого не делайте.

Собственно говоря, Пол не ожидал ничего иного. Но надеялся. Он погладил ее щеку.

Она не поверит, если он скажет, что влюбился в нее, поэтому лучше промолчать. Он и сам с трудом в это верил. В пятьдесят два года он наконец снова влюбился в женщину, которую знал сто лет. Даже когда она позволяла ему всячески третировать ее, его влекло к ней. Он всегда любил женщин с мягкими, соблазнительными телами и спокойным нравом. С мягкими волосами и глазами цвета арманьяка. Умных, независимых женщин, которые знали, как самим проложить себе дорогу. Обладавших хорошим аппетитом, предпочитавших личное общение, а не разговор по сотовому. Тот факт, что он не позволял себе сблизиться ни с одной женщиной, обладавшей подобными качествами, только подтверждал намерение держаться подальше от всех тех беспорядочных эмоций, которые едва не уничтожили его. Но хотя Пола влекло к Лоре, он не уважал ее до того момента, пока она не стала противоречить ему на каждом шагу. Своей цельностью, решительностью, неравнодушием она нашла дорогу к его сердцу. Все окончательно решилось, когда она напомнила ему, что он актер. Она знала, что ему нужно, еще до того, как он понял это сам.

За последние недели он словно родился заново. Иногда он едва держался на ногах, как новорожденный жеребенок, иногда преисполнялся чувства собственной правоты, но в целом был удовлетворен собой и жизнью. Омрачала только тревога за Джорджи и неотвязное беспокойство, что он не сможет преодолеть те очень разумные барьеры, которые Лора стремилась перед ним установить. Но у него был свой план, и сегодня он сделал первый ход, дав ей понять, что их объединяет не только бизнес. Ничего внезапного и поспешного. Он не собирался сразу открывать ей душу. Здесь поможет только терпеливое упорное преследование.

Сумочка соскользнула с коленей Лоры, и, нагнувшись за ней, она ударилась головой о «бардачок». Все планы Пола тут же вылетели из головы, и, как во сне, он услышал собственный голос:

– Лора, я люблю тебя, – произнес он, и был так поражен своими словами, что почти пропустил мимо ушей ее смех. – Понимаю, это безумие и можешь мне не верить, но это правда.

Смех стал еще веселее.

– Никогда не думала, что вы такой прекрасный актер. Неужели воображаете, будто я попадусь на эту удочку?

Все еще смеясь, Лора потерла лоб и взглянула ему в глаза. Постепенно смех замер. Губы ее чуть приоткрылись, и тут она сделала то, что воистину шокировало Пола. Она прочитала его мысли.

– Господи Боже, вы это серьезно?!

Он кивнул, не в силах говорить.

Прошло несколько долгих секунд. Он дал ей столько времени, сколько понадобится, чтобы прийти в себя.

Бретелька лифчика привычно соскользнула с плеча. Лора моргнула.

– Но я не влюблена в вас. Да и как это можно? Я почти вас не знаю. Но Боже мой, я хочу вас и клянусь, если это не сработает, а вам придет в голову уволить меня, я… – Она быстро отстегнула ремень. – Я сделаю так, что все агенты города занесут вас в черный список. Это ясно?

– Ясно, – успел сказать Пол. И едва он это произнес, Лора его атаковала.

И это было великолепно. Она сжала его лицо ладонями и припала к губам. А когда предложила сладкий кончик своего языка, волна нежности сделала его возбуждение еще более мощным. Пол извернулся и сумел положить ногу на ее бедро. Ее растрепавшиеся волосы задели его щеку. Поцелуй стал еще более страстным.

Пол сжал ее крепче. Ее тело под тонким шелком платья было поэмой чувственности.

– Я люблю тебя, – прошептал он, окончательно отбросив свой стратегический план.

– Ты псих.

– А ты – сплошной восторг.

Он с семнадцати лет не занимался ничем подобным в машине, и с тех пор удобнее здесь не стало.

Он нашарил молнию платья и как-то сумел расстегнуть. Руки скользнули по ее спине и коснулись лифчика.

– Это безумие, – застонала Лора.

Джорджи никак не могла решить, что теперь делать. Она лежала на шезлонге из тикового дерева, под солнцем позднего дня, заливавшим белое каменное патио. Сегодня вторник. Она приехала в Мексику ровно шестнадцать дней назад. И заставит себя вернуться в Лос-Анджелес еще до конца недели, вместо того чтобы остаться здесь навсегда, как хотелось бы. Или до тех пор, пока не сообразит, что делать со своей жизнью. Вот только, сидя перед купленным несколько дней назад компьютером, она не могла ни на чем сосредоточиться. Слишком болело сердце.

Парочка гекконов нырнула в тень. Вдалеке белели лодки. Ветровые стекла сверкали на солнце. Становилось слишком жарко, но Джорджи не двигалась с места. Прошлой ночью она приснилась себе в наряде невесты. Стояла у окна, с белыми лентами в волосах, и наблюдала через прозрачную тюлевую занавеску, как к дому идет Брэм.

Калитка скрипнула. Джорджи открыла глаза и увидела, как к дому через патио идет Брэм. Совсем как во сне, только романтический жених мрачно хмурился.

Джорджи ненавидела себя за то, что предательское сердце куда-то покатилось. Брэм был высоким, стройным и крепким. Годы разгульной жизни остались далеко позади. Ее эгоистичный, капризный, склонный к саморазрушению скверный мальчишка давно перестал быть таковым, и никто этого не заметил. Горло сжало так сильно, что Джорджи не смогла ничего выговорить.

Брэм осмотрел ее сквозь линзы очков:

– Наслаждаешься отдыхом?

Мягкий рокот его голоса прокатился над ней как предвестник бури.

Но Джорджи была актрисой и камеры уже заработали, так что она сумела найти слова.

– Оглянись вокруг. Разве это место можно не любить?

Он подошел к ней.

– Тебе следовало бы поговорить со мной перед побегом из дому.

– У нас не такой брак, чтобы откровенничать друг с другом.

Неверной рукой она потянулась к желтому, с фиолетовыми полосами, пляжному халатику.

Брэм выхватил у нее халатик и швырнул через все патио на маленький столик.

– Не трудись одеваться.

– Ну как же!

Она подошла к столику, медленно считая про себя и соблазнительно покачивая бедрами в крохотных трусиках… возможно, в последней отчаянной попытке влюбить его в себя. Но он не влюбится. Такие не влюбляются. Не потому что он эгоист. Просто он не знает, как это делается.

Джорджи накинула халат и тряхнула волосами:

– Зря приехал. Я все равно собиралась вернуться в Лос-Анджелес.

– Да, я слышал от Трева. – Он невольно сжал кулаки. – Пару дней назад Трев звонил из Австралии, но всю историю целиком я узнал из таблоидов. Если верить «Флэш», пока он снимается, мы переберемся в его домик, чтобы наслаждаться летним отдыхом на пляже.

– Мой когда-то застенчивый секретарь превращается в рупор прессы!

– По крайней мере хоть кто-то о тебе заботится. Что происходит, Джорджи?

– Я переезжаю в дом Тревора. Одна. Это хорошее решение, – коротко ответила Джорджи.

– Решение? Чего именно? – Брэм рывком сдернул очки. – Я что-то ничего не понимаю. Почему ты вдруг сбежала? Может, все-таки объяснишь?

Он был таким холодным. Таким злым.

– Наше будущее, – ответила Джорджи. – Следующий этап. Не находишь, что сейчас самое время пойти разными дорогами? Все знают, что ты работаешь, так что никто не посчитает странным, если я проведу лето в Малибу. Эрон, по твоему желанию, будет по-прежнему скармливать таблоидам трогательные истории. Ты можешь приехать, и мы с тобой прогуляемся по пляжу всем напоказ. И все выйдет как нельзя лучше.

Ничего уже не будет ни лучше, ни просто хорошо. Любая встреча с ним только продлит мучения.

– Мы так не договаривались. – Он сунул дужки очков за вырез футболки. – У нас соглашение. Один год. Никто ничего не заподозрит. И я сделаю все, чтобы ты его выполняла. Вплоть до последней секунды.

В начале он настаивал на шести месяцах, не на двенадцати. Однако Джорджи не стала напоминать ему об этом.

– Ты не расслышал? – Она поскорее нацепила невинную улыбку Скутер. – Ты работаешь. Я на пляже. Пара прогулок на публике. Никто ничего не заподозрит.

– Тебе нужно быть в доме. В моем доме. И я что-то не слышал объяснений по поводу твоего побега.

– Видишь ли, мне давно пора начать новую жизнь. И Малибу – самое лучшее место для того, чтобы сделать первые шаги.

Тень от африканского тюльпанного дерева упала на его лицо, когда он шагнул ближе.

– По-моему, твоя нынешняя жизнь совсем не так плоха.

Даже с разбитым сердцем Джорджи сумела сыграть слегка раздраженную женщину:

– Я думала, ты поймешь. Вы, мужчины, все одинаковы. – Она прижала к груди полотенце. – Пойду приму душ, пока ты остываешь.

Она уже хотела войти в дом, когда услышала его голос:

– Я видел твою кинопробу.

Джорджи резко повернулась. Брэм молча наблюдал, как на ее лице недоумение сменяется растерянным пониманием. Ему хотелось прижать ее к себе, хорошенько встряхнуть, заставить сказать правду.

Пальцы, державшие полотенце, ослабли.

– Ты говоришь о пленке, которую сняла для меня Чаз?

– Это было гениально. Ты была гениальна, – медленно выговорил он.

Огромные зеленые глаза вопросительно смотрели на него.

– Ты проникла в суть роли, как и обещала. Люди недооценивают меня как актера. Мне в голову не приходило, что я делаю то же самое по отношению к тебе. Так бывает.

– Я знаю.

Ее простой ответ обескуражил его. Он ничего не знал, а когда увидел запись, почувствовал себя так, словно получил удар в солнечное сплетение.

Вчера ночью он сидел в темной спальне и смотрел пленку. Когда он нажал на кнопку, на экране появилась голая стена офиса Джорджи и раздался негодующий голос Чаз:

– У меня полно дел. И нет времени для всякого дерьма.

В кадр вошла Джорджи. Волосы разделены на прямой пробор и откинуты назад. Почти никакого макияжа: немного тонального крема, совсем нет туши, глаза чуть-чуть подведены карандашом… и шокирующе алый рот, какого никак не могло быть у Элен. Скромный черный жакет, белая водолазка и несколько ниток причудливо перепутанных черных бус.

– Мне некогда, – ныла Чаз. – Нужно готовить ужин.

Джорджи ответила ледяным, повелительным взглядом. Куда девалась ее обычная дружелюбно-щенячья манера?

– Делай, как тебе велено.

Чаз пробормотала что-то неразборчивое и осталась на месте. Грудь Джорджи едва приподнимала ткань жакета. И тут улыбка, гребаная улыбка пестика для колки льда, искривила ее губы, и алый рот оказался удивительно к месту.

– Думаешь, что способен смутить меня, Дэнни? Но я никогда не смущаюсь. Смущение – удел неудачников. А неудачник – это ты. Не я. Ты ноль. Ничто. Мы все знали это, даже когда ты был ребенком.

Голос был тихим, убийственно спокойным и очень сдержанным. В отличие от других пробовавшихся на роль актрис она не вкладывала в речь никаких эмоций. Ни прикушенных губ, ни заломленных рук. Все очень скупо.

– В этом городе у тебя не осталось ни одного друга. Но ты по-прежнему воображаешь, что обставил меня…

Слова так и лились из алого рта, холодная ярость скрывалась за красной как кровь улыбкой, обличавшей эгоизм, коварство, ум и полную убежденность в том, что она заслужила все, что может схватить, сграбастать и сцапать.

Брэм зачарованно смотрел на экран, пока эта улыбка не замерзла черным льдом у нее на губах.

– Помнишь, как издевался надо мной тогда, в школе? Как громко смеялся? Ну? Кто смеется последним, жалкий шут? Кто смеется теперь?!

Камера продолжала снимать, однако Джорджи не двигалась. Просто ждала. В ее фигуре чувствовалось спокойствие, неуловимая гордость и стальная решимость.

Камера дернулась, и Брэм услышал голос Чаз:

– Иисусе милостивый! Джорджи, это было…

Экран погас.

Теперь Брэм смотрел на Джорджи, стоявшую здесь, в белоснежном патио: волосы стянуты в неряшливый узел, на лице ни грамма макияжа, полотенце волочится по полу… и на секунду вдруг показалось, что он встретился с расчетливым взглядом Элен. Упрямым. Циничным. Проницательным. Ничего, сейчас он все исправит.

– Сегодня утром я разбудил Хэнка и заставил просмотреть запись еще до того, как он выпил кофе.

– Неужели?

– Его словно обухом по голове ударили. В точности как меня. Ни одна актриса из тех, что мы просмотрели, не сыграла так, как ты. Эта сложность, эта скрытая насмешка…

– Я комедийная актриса. Юмор – моя вторая натура.

– От твоей игры просто мороз по коже.

– Спасибо.

Ее странная сдержанность лишала Брэма равновесия. Он ожидал, что Джорджи обрадуется и скажет, что именно этого ожидала, но она молчала. Он попытался еще раз:

– Ты отправила Скутер Браун в небытие.

– Как и намеревалась.

Джорджи, похоже, не сознавала, к чему он клонит, поэтому Брэм решил расставить все точки над i:

– Роль твоя.

Вместо того чтобы броситься в его объятия, она отвернулась.

– Мне нужно принять душ. Устраивайся, а я пока оденусь.

Глава 25

Джорджи закрылась в ванной и подставила лицо под струи теплой воды, омывавшей тело. Она доказала, на что способна. Но это ничего не значило. Потому что она и раньше знала, что может сыграть эту роль. И отныне не нуждалась ни в чьем одобрении, кроме собственного. Ну и как теперь насчет самостоятельности?

Выйдя из кабинки, Джорджи натянула белые шорты и голубую блузу, которые надевала утром, и провела расческой по мокрым волосам. Пора было идти к Брэму и как-то объясниться, но она не могла заставить себя сделать это. Ей требовалась помощь самой преданной спутницы.

В прохладной гостиной с выбеленными стенами и изразцовым полом стояли коричневые плетеные стулья с голубыми подушками. Каждое утро она раздвигала стеклянную перегородку, ведущую в патио. Правда, при этом в дом забегали гекконы, но Джорджи не возражала. Как-то она прочла, что некоторые особи размножаются партеногенезом, без участия самцов. Вот если бы и ей так!

Брэм разыскал в холодильнике графин с охлажденным чаем и сел, положив ноги на журнальный столик, со стаканом в руке. Он услышал шаги, но даже не поднял глаз.

– Похоже, ты вовсе не рада результатам кастинга. А я думал…

– Очевидно, мне всего лишь хотелось доказать себе самой, что я могу играть не только комедийные роли, – прощебетала Скутер, самая лучшая подруга Джорджи. – Кто ожидал от меня такого?

– Это тот счастливый шанс, которого ты ждала.

– Да, но…

Услышав нерешительные нотки в ее голосе, Брэм обернулся. Джорджи подняла руку:

– Мне нужно кое-что тебе сказать. Тебе это вряд ли понравится, но я ничуть не рада. Можешь называть меня как хочешь: я возражать не стану.

Брэм поднялся с дивана и приблизился к ней.

– Ты не будешь жить у Трева. Я не шучу, Джорджи. Я выполнял каждое условие брачного контракта, так что не мешает тебе сделать то же самое.

– Ты выполнял их не из благородства, а по своим эгоистичным мотивам.

– Не важно, – отрезал Брэм. – Я выполнил свою часть сделки. Тебе придется выполнить свою, или ты не та женщина, которой я тебя считал.

– В принципе верно, однако… – Сейчас она распустит язык как последняя идиотка, каковой и является. Карты на стол, Скиппер. Она поправила лежавший на столе журнал. – Я чувствую, что снова неравнодушна к тебе.

– Черта с два.

Он и глазом не моргнул! Но ее уже несло:

– Смешно, правда? Унизительно. Постыдно. К счастью, все зашло не слишком далеко, но ты знаешь меня: при любой возможности я готова навредить себе. Только не в этот раз. Теперь я задушу эту пакость в зародыше.

– Ты не влюблена в меня.

– Я сама с трудом в это верю. Слава Богу, я еще на самом краю. – Она ткнула в него пальцем. – Во всем виновато твое тело и твое лицо. Твои волосы… Ты так неотразим, что ни одна женщина не устоит. И я в том числе.

– Понял. Все дело в сексе. В душе ты девушка строгих принципов, которая должна верить, что влюблена, чтобы без помех наслаждаться сексом.

– Господи, по-моему, ты прав.

Он не сразу понял, что она загнала его в угол, а когда понял…

– Я хотел сказать не это…

– Ты определенно прав, – согласилась она. – Спасибо. Значит, больше никакого секса.

– Говорю же, я не это имел в виду!

– Видишь ли, если мы не разлучимся, мне остается только вернуться в твой дом и там уже влюбиться в тебя по уши! Представляешь, к чему все это приведет? Постыдные сцены, мои рыдания и мольбы. Ты чувствуешь себя последним дерьмом. А меня еще угораздит прекратить принимать противозачаточные таблетки. Надеюсь, общая картина тебе понятна?

– Поверить не могу! – пробормотал Брэм, запустив пальцы в волосы. – Не настолько же ты глупа? Это не любовь. Это просто секс. Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы влюбиться.

– Думай что хочешь.

– Ты лучше остальных знаешь, какой я эгоистичный, самовлюбленный бабник!

– Я ненавижу себя. Честное слово.

– Джорджи, не делай этого!

– Что я могу сказать? В жизни не попадала в такой ужасный переплет!

Брэм не ответил. Джорджи облизнула губы.

– Неловко, правда?

– Ничего подобного. Просто ты в своем репертуаре. Чересчур эмоциональна. Думай головой! Мы оба знаем, что ты заслуживаешь лучшего мужа.

– Наконец мы хоть в чем-то согласны!

Она надеялась снять напряжение, но Брэм помрачнел еще больше.

– Этот дурацкий разговор насчет любви… ты убедила меня, что беспокоишься о моих чувствах, но на самом деле просто зондировала почву!

– Пожалуйста, не вспоминай! Неужели не понимаешь, чего мне стоило проглотить гордость и признать, что я снова лезу в старую ловушку!

– Это временно. Ты изголодалась по сексу, а я хороший любовник.

– А если это нечто большее?

– Ни в коем случае. Вспомни, я вел себя как ангел. Теперь я понял, какую ошибку совершил. А теперь собирай вещи, и забудем об этом разговоре. Гарантирую, ничего подобного больше не случится.

– Прости, не могу.

– Конечно, можешь. Ты раздуваешь из мухи слона.

– Хотелось бы. Но как, по-твоему, я чувствую себя после такого унижения? Моя самооценка упала ниже плинтуса. А самоуважения вообще не осталось.

– Все потому, что ты ведешь себя как идиотка.

– И намерена положить этому конец.

– Я совершенно с тобой согласен. Ладно, иду на компромисс. Можешь пока что пожить в гостевом домике. Пока опять не поумнеешь.

– Но что скажут Чаз и Эрон? Гораздо лучше уехать на Малибу.

– Чаз уже все знает о Вегасе, а Эрон так предан тебе, что не осудит. Гостевой домик – идеальное место, чтобы справиться со своим безумием. Что же до работы… на площадке ты забудешь обо всем, кроме игры, а я стану прежним наглым чирьем на заднице. Не успеешь оглянуться, как снова придешь в себя.

И тогда ей придется труднее всего, но как раз когда она нуждалась в помощи, негодяйка Скутер внезапно исчезла! Джорджи не могла поднять на Брэма глаз, поэтому снова вышла в патио.

– Брэм… я не стану сниматься. Не буду играть Элен.

– Что? Конечно, будешь.

Джорджи уставилась на красные черепичные крыши у подножия холма.

– Нет, не буду.

Сзади послышались быстрые шаги.

– В жизни не слышал от тебя подобных глупостей! Это шанс, которого ты так долго ждала! Все эти разговоры о том, что ты желаешь стать серьезной актрисой… Значит, ты морочила мне голову?

– Вовсе нет. В то время я действительно хотела, но…

– Черт возьми, я звоню твоему отцу! – Брэм вскочил и шагнул к Джорджи. – Ты профессионал. И не посмеешь из-за какой-то глупости выбросить на ветер шанс, который дается раз в жизни!

– И ты не посмеешь. Этот шанс может искалечить твою душу на долгие годы.

– Ты это серьезно?

– Я не могу рисковать, работая с тобой каждый день, если учесть, что испытываю сейчас.

И тут до Брэма дошло по-настоящему. Но он не сдался. Мерил шагами патио, приводя один аргумент за другим, то и дело ныряя в тень и выходя на солнце. В этот момент Джорджи ясно видела, кто перед ней: создание из света и мрака, приоткрывающееся ровно настолько, насколько хотело открыться. Когда он остановился передохнуть, она покачала головой:

– Я слышала все, что ты сказал, но не передумаю.

Брэм наконец понял, что она будет стоять на своем. Джорджи наблюдала, как он снова уходит в себя, словно моллюск – в свою раковину.

– Мне жаль это слышать. – Холодно. Отчужденно. – По крайней мере Джейд будет счастлива.

– Джейд?

– Она хотела эту роль еще с того дня, когда читали пьесу. Неужели ты этого еще не поняла? Мы собирались предложить роль ей, но я увидел твою запись.

– Ты не можешь отдать эту роль Джейд!

– Конечно, это все равно что потревожить осиное гнездо, – бесстрастно согласился Брэм. – Но при этом картина получит прекрасную рекламу. Да еще и бесплатную. Разве я могу от такого отказаться?

В голове нарастал рев. Джорджи не в силах была пошевелиться. Язык едва ворочался.

– Думаю, тебе лучше уйти.

– Прекрасная мысль!

Он все с тем же холодным, деловитым безразличием вынул из кармана очки.

– Сегодня вторник. У тебя есть время передумать. До конца недели. Потом роль получит Джейд. Подумай об этом, когда ночью будешь лежать в постели. А еще подумай, действительно ли ты хочешь влюбиться в парня, который собирается скормить тебя волкам.

Прошло два дня после возвращения Брэма из Мексики. Придя домой, он нашел в своей кухне босую Рори Кин. Та выдавливала розовые кляксы глазури на кулинарную бумагу под присмотром мрачно хмурившейся Чаз.

Все это время он почти не спал. Горло болело, голова раскалывалась, а желудок был постоянно расстроен. Хотелось одного: с головой уйти в работу.

– Предполагалось, что это будут розы, – жаловалась Чаз. – Или вы не поняли, как это делается?

Брэм поежился, когда Рори отшвырнула шприц.

– Если бы ты говорила чуть помедленнее, я смогла бы сделать все правильно.

Откуда Чаз знать, как следует говорить с важными персонами?

Брэм заставил себя исправить положение:

– Вы должны извинить мою Чаз – ее воспитывали волки. – Он подошел к столу. – Выглядит восхитительно.

Рори и Чаз буквально набросились на него.

– Не в этом дело. Они не могут быть украшением, – прошипела Рори. – Я всегда хотела научиться украшать торты, и Чаз учит меня основам.

– Личный наставник, – пробормотала Чаз.

– Я менеджер, – огрызнулась Рори, – а не кондитер!

– Уж это точно.

– Прекрати, Чаз.

Общество Рори неизменно выводило Брэма из себя, но Рори и Чаз способны были довести его до самоубийства.

– Мы как раз занимаемся…

– Слушай, иди-ка отсюда! – Он вытолкал Чаз за дверь.

Рори подняла шприц и прижала кончик к бумаге. Они не разговаривали с самой встречи в ее роскошном офисе в «Вортекс», но ледяная блондинка, сидевшая за антикварным письменным столом под огромной абстрактной картиной Ричарда Дибенкорна, не слишком походила на эту босую девушку в голубых джинсах, с волосами, собранными в хвост, и розовыми пятнами глазури на пальцах.

Брэм потер поясницу и направился к холодильнику.

– Простите Чаз. На нее вообще не следует обращать внимания.

Рори сосредоточенно выдавливала на бумагу загогулину, похожую на букву «С».

– Что происходит с Джорджи?

– С Джорджи? Ничего.

Брэм неторопливо потянулся к кувшину с охлажденным чаем.

Рори выдавила вторую закорючку рядом с первой.

– Я слышала от Чаз, что она исчезла.

– Чаз только воображает, будто знает все.

Господи, как жаль, что он не курит! Куда легче выглядеть спокойным и невозмутимым с сигаретой в руке. Совсем не то, что с кувшином чая!

– Мы решили провести лето в пляжном домике Трева. В новом. Старый он продал в прошлом месяце. Я работаю, так что буду наезжать только по уик-эндам. Она сейчас там.

Рори поднесла шприц к бесформенной кляксе.

– Черт возьми, это куда сложнее, чем кажется. – Она наконец подняла глаза: – Можете досказать остальное сейчас или поговорим в моем офисе, в присутствии Лу Янсена и Джейн Клемати из «Сиракка».

Встреча, которой он старался избежать любой ценой. Рори сосредоточилась на изготовлении розовых лепестков. Очевидно, сдаваться она не собиралась, и поэтому сдался он:

– Вы, должно быть, слышали о видеозаписи ее пробы?

– Я ее видела. Блестящее исполнение. Вам она необходима.

Брэм сымитировал холодный взгляд Джонни Деппа, но без сигареты получилось не слишком удачно, поэтому лучшее, что он смог сделать, – это прислониться к стойке и скрестить руки.

– У моей жены небольшой приступ трусости. По-моему, она в последнюю минуту решила увильнуть.

– И чем вызван этот приступ?

Главе студии «Вортекс» по рангу не полагалось участвовать в кастинге, проводимом какой-то ничтожной «Сиракка», и Брэма уже тошнило от Рори, которая взяла на себя миссию защищать Джорджи.

– За последние несколько лет ей пришлось многое пережить. Она попросту боится рисковать, – процедил Брэм. – Я намереваюсь сделать все, чтобы она изменила мнение. И буду очень благодарен, если все заинтересованные лица отцепятся от меня, пока я не придумаю, что делать.

– В самом деле?

Рори вскинула брови, давая понять, что не верит ни единому слову.

– А мне кажется, что дело было вовсе не так. Лично я думаю, что это вы все испортили. В который раз.

Депп и глазом бы не моргнул, Брэм последовал его примеру.

– Ничего подобного.

– Если верить всем, с кем я говорила, включая Чаз, Джорджи умирала от желания получить эту роль вплоть до последнего дня перед пробой.

Рори отбросила кондитерский шприц.

– Джорджи – профессионал, и я никогда не видела, чтобы она трусила. Следовательно, я прихожу к заключению, что она отказалась, потому что по какой-то причине не желает работать с вами.

Брэм с трудом расцепил челюсти.

– По-моему, это вам, а не Джорджи не нравится работать со мной.

– Я стала бороться за вас, Брэм, не только потому, что мне нравится сценарий, и не только потому, что вы прекрасный актер. Я стала бороться, потому что Джорджи верит в вас. Или по крайней мере верила. – Она взяла кухонное полотенце и вытерла руки. – Не стоит обманываться: слишком многим хотелось бы, чтобы вы провалились, а история с Джорджи – именно то, чего они ждут. Если не хотите закончить карьеру ведущим игровых шоу, я настойчиво предлагаю вам решить проблемы с женой и дать ей роль, которую она заслуживает.

– Это все?

– Передайте Чаз, я с нетерпением жду второго урока, – бросила Рори и вышла черным ходом.

Брэм закрыл глаза и стал катать холодный стакан между ладонями. Непрошеная гостья подкинула дров в костер угрызений совести, с которыми приходилось жить каждый день, хотя он солгал Джорджи для ее же собственного блага. Благодаря ей его мечта осуществится, и как только она справится с выдуманной ею самой драмой, скажет ему спасибо за то, что не позволил отвергнуть столь заманчивый шанс.

Но ложь есть ложь, и он не мог признать собственную нечестность, как бы сильно этого ни хотел.

Наутро он натянул шорты и футболку и отправился в Малибу. На этот раз за ним погнались только два мини-вэна. Несмотря на то что синоптики обещали грозу, дороги, даже в утро пятницы, были забиты, так что у него хватило времени подумать. Остановившись у дома Трева, он помахал папарацци, перед тем как они отъехали в поисках парковки. Сегодня им придется нелегко!

Джорджи не ответила на звонок в дверь, поэтому Брэм вынул взятый у Трева ключ. В доме было тихо, но на веранде лежал забытый коврик для занятий йогой. Трев жил на одном из самых лучших пляжей Малибу, но надвигающаяся гроза загнала солнцепоклонников в дома. Брэм скинул туфли и пошел по песку. Звезда телевизионного полицейского сериала загорал рядом со своей третьей женой, пока его дети рыли канавку. На горизонте показалось грузовое судно, над которым кричали чайки.

Джорджи стояла в одиночестве у самого края воды. Ветер развевал ее темные волосы. Фиолетовые трусики-бикини обтягивали круглую попку. Узкая белая футболка заканчивалась где-то под грудью. Когда Джорджи успела стать такой красивой?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю