355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сьюзен Барри » Так дорог моему сердцу » Текст книги (страница 9)
Так дорог моему сердцу
  • Текст добавлен: 14 сентября 2016, 21:11

Текст книги "Так дорог моему сердцу"


Автор книги: Сьюзен Барри



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Но она не могла остановиться, закрыла лицо руками, но слезы текли из-под пальцев. Вдруг он прекратил смеяться и резко спросил:

– Вы поранились? Скажите, как вы упали?

– В этом совсем... совсем нет ничего ужасного. Я просто скатилась по склону.

– Но вы ударились? У вас болит что-нибудь?

– Нет, я... Да!... нет, нет, я не думаю!...

Ее плечи так вздрагивали, что он обнял ее крепко и сжал.

– Прекратите рыдать! – приказал он.

– Я н-не могу, – ответила она, взглянув на него заплаканными глазами, и обнаружила его носовой платок в своей руке.

– Если вы не прекратите рыдать, я вас поцелую! – пригрозил он, и она сразу отпрянула, чуть не задохнувшись, вытерла глаза его платком, а потом, извиняясь, посмотрела на него снизу вверх.

Как будто по мановению волшебной палочки ему удалось чудесным образом остановить поток слез.

– Я думал, у меня получится этот фокус, – проговорил он и снова добродушно улыбнулся.

Вирджиния не могла помешать себе тоже устало улыбнуться.

– Простите, что я так... так выставила себя! – извинилась она. – Ума не приложу, как это получилось!

– Правда? – он смотрел на нее с причудливым огоньком в глазах. – Что ж, если вы на минуту присядете, я осмотрю вашу лодыжку. Кажется, левая нога доставляет вам беспокойство, не так ли?

Вирджиния призналась, что доставляет, и он тщательно осмотрел ее ногу. Там не было слишком большой опухоли, но все же лодыжка была вывихнута.

– Я не думаю, что в ближайшие дни вам много придется кататься на лыжах, – сказал он ей. – Но нет ничего действительно серьезного и, слава Богу, ничего не сломано.

Он стоял на коленях на безупречно чистом снегу у ее ног, и впервые за долгое время она была достаточно спокойна, чтобы в деталях рассмотреть его. На нем была бледно-желтая куртка из мягкой замши, черный шарф, обмотанный вокруг шеи, черные перчатки и черные брюки, заправленные в лыжные ботинки. Он был с непокрытой головой, и волосы блестели, как шелк, под солнечными лучами.

Она отметила как шел ему загар. Он улыбнулся и в глазах не было ни капли той враждебности, которую она видела в них в тот злополучный вечер ужина с генералом Мэддисоном и его сыном.

– Кажется, мне следует извиниться за то, что я позволил себе смеяться над вами, – сказал он, – но с другой стороны, если бы я не появился здесь, то не знаю, что могло бы с вами случиться!

– Я тоже, – призналась она, а потом вдруг расхохоталась почти так же импульсивно, как и рыдала.

Он снова надел на ее поврежденную ногу ботинок и нежно похлопал по руке, сопротивляясь искушению рассмеяться вместе с ней.

– Боюсь, у вас небольшой шок, – сказал он.

– Это была моя собственная вина, – сказала она ему.

– Я посчитала себя лучшим лыжником, чем была на самом деле, и слишком беззаботно отнеслась к тому, чтобы правильно закрепить лыжи. Из-за своей же гордости и покатилась кувырком.

– Вам лучше сейчас оказаться дома, не правда ли?

– Я даже не знала, что вы здесь, в горах, – сказала она, взглянув на него с внезапной робостью. – Вы остановились в гостинице?

– Да, я приехал прошлым вечером и сегодня весь день провел в Эдельхорне. (Эдельхорн был знаменитой лыжной трассой, поднимавшейся вверх среди лесов; он включал в себя довольно значительные восхождения и опасные спуски и был любимым местом опытных спортсменов). Он вдруг поднялся на ноги. – Как вы думаете, хватит ли у вас доверия, чтобы позволить нести вас на руках спускаясь по склону?

– Но сможете ли вы? – Она смотрела на него таким взглядом, как будто считала это невозможным.

– Конечно, могу.

– Но...

– А раз мы не можем пристегнуть лыжу к вашему левому ботинку, ничего не остается, как только мне понести вас.

Он ободряюще ей улыбнулся. Его улыбка была дружелюбной и в то же время несколько насмешливой.

– Все, что вам нужно сделать, это обхватить руками мою шею и крепко держаться, а остальное я возьму на себя,– он протянул руки и потянул ее вверх. – Это довольно просто, не правда ли?

– Если вы так говорите.

Он вдруг рассмеялся, и его смех был почти мальчишеским.

– Я так говорю!

Но та минута, когда Вирджиния обняла его за шею, а он поднял ее на руки, стала для нее незабываемой. Ее сердце от волнения колотилось почти до боли и она опасалась, что он почувствует это. Он держал ее на руках, как будто она была не тяжелее перышка, несмотря на то, что был не атлетического телосложения. Она поняла, что, вероятно, он был чрезвычайно силен и, разумеется, очень вынослив, раз мог провести в Эдельхорне целый день.

Перед тем, как тронуться в путь, он взглянул ей в лицо и улыбнулся еще загадочнее.

– Вы должны только держаться! – сказал он.

И она закрыла глаза и “держалась”, почти уткнув голову в его шею.

Когда он довез ее до шале, там их встретила только одна Эффи. Оба малыша все еще спали в своей комнате и дом был очень тихим, особенно большой холл, где в открытом камине пылал жаркий огонь.

Доктор Хансон приказал Эффи принести холодной воды и бинтов, и занялся лодыжкой Вирджинии, пока служанка стояла около него и послушно передавала ему все, что он просил. Закончив, он отослал девушку и подложил несколько диванных подушек под спину Вирджинии, говоря ей, что ей нужно дать покой ноге на день или около того, но после этого она снова сможет бегать как ни в чем не бывало.

– Я очень благодарна вам за все, – сказала Вирджиния, испытывая знакомый уже внутренний трепет, охвативший ее при быстром спуске к шале, когда он крепко сжимал ее в объятиях, а она держалась за его шею. Это было еще одно воспоминание в ее коллекции, что она собирала за время своего пребывания в Швейцарии.

Эффи принесла им поднос с чайными принадлежностями и он остался выпить с нею чая. Было похоже, будто они вернулись к прежним дням, когда подолгу беседовали, даже иногда смеялись вместе, и держались вполне естественно. Когда Ван Луны вернулись, Мэри изумилась, увидев его и заволновалась узнав о травме Вирджинии. К тому же следующим вечером в гостинице должен был состояться большой танцевальный вечер, и Вирджинии теперь придется пропустить его, как она пропустила праздник на вилле мадам д'Овернь полгода назад.

– Нам придется как-то доставить вас туда, – сказала она, – хотя я не думаю, что вы сможете танцевать, как вы считаете, Леон?

– Разумеется, она не сможет этого, – ответил он, – но она могла бы смотреть на танцующих, если это, конечно развлечет ее?

Вирджиния знала, что это очень развлечет ее, если там будет он, и она сможет смотреть на него, танцующего, разговаривающего с другими людьми, или даже, может быть, уделяющего немного внимания ей самой! Она отдавала себе отчет, что готовит себе еще один “рай для дураков”, но, по крайней мере, если она сознавала, что это “рай для дураков”, в этом не могло быть вреда. И даже если в этом мог быть какой-то вред, то она принесет его только себе!

Кроме того, было приятно знать, что Карлы Спенглер нет в гостинице, и, может быть, хотя бы одна ночь будет похожа на те дни до Лизиной операции, когда она едва ли понимала, что безнадежно влюбляется.

Мэри не могла не заметить блестящих глаз Вирджинии, ее порозовевших щек, и подумала: “Интересно... Это результат ее приключения на лыжах и подвернутой ноги? Или к этому имеет какое-то отношение Леон Хансон?... Ох, надеюсь, что нет! Надеюсь, что нет! И все же...”

До сих пор не было никаких новостей о помолвке между Леоном и Карлой Спенглер, несмотря на постоянные разговоры об этом.

Глава восемнадцатая

На следующее утро доктор Хансон заглянул в шале, чтобы проверить ногу Вирджинии, и нашел ее на балконе, лежащей в шезлонге. Дети упрашивали ее почитать им вслух, одновременно заботясь о том, чтобы Вирджиния не шевелилась.

Вирджиния, как и все остальные, успела загореть. При виде доктора румянец тут же прилил к щекам, и это ей очень шло. Он стоял, смотря на нее сверху вниз, с этим подозрительным блеском в глазах, который она уже замечала вчера. Вчера же она заметила, что совершенно не может встречаться с его прямым взглядом на долгое время. Втайне она чувствовала себя и польщенной, и удивленной тем, что он потрудился зайти к ней в это утро. Он опустился на колени, чтобы осмотреть ее лодыжку. И когда его склоненная голова приблизилась к ее лицу, она почувствовала, как дыхание замерло, и была уверена, что он должен был слышать, как она вздохнула, когда его прохладные пальцы легко коснулись поврежденной ноги.

– Ну, что вы думаете насчет сегодняшних танцев? – осведомился он, подняв на нее взгляд. – Вам хотелось бы остаться здесь, в тишине и покое, или нам лучше усадить вас в сани и отвезти в гостиницу? Я попросил Мэри и остальную компанию поужинать со мной сегодня и мне, право, кажется, что мы не можем не взять вас с собой!

– Я не хочу никому надоедать, – ответила Вирджиния, пока дети заворожено смотрели, как он снова оборачивает бинты вокруг ее ноги, делая это очень быстро и аккуратно, а потом надевает на стройную ногу маленький бархатный домашний туфель. – И если доставить меня в гостиницу будет не так просто...

– В этом нет ничего затруднительного, – заверил он ее. – Я сам заеду за вами и тогда буду абсолютно уверен, что про вас случайно не забыли, – сказал он, глядя на нее с притягивающим смехом в глазах.

Вирджиния хотела встретиться с ним глазами – она хотела этого отчаянно, но не могла.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказалаона, и сердце ее неистово билось.

– Ерунда. Мы не можем позволить истории повториться, и вы не пропустите еще и этот случай.

Некоторое время он забавлял детей и Вирджиния снова с удивлением увидела, как он был добр с ними и как они к нему привязались, хотя видели его не часто. Он обещал, что если они останутся здесь до Рождества, взять их с собой на канатную дорогу, которая шла среди сосновых лесов почти до самых горных вершин. Дети с восторгом приняли его приглашение. После его ухода они еще болтали о нем, и Вирджиния была совершенно счастлива, слушая их, так как ей были приятны разговоры о нем.

Тем вечером она как тогда одела черное платье, и так как опухоль на ноге практически спала, она смогла надеть свои тонкие серебряные босоножки с небезопасно высокими каблуками. Но Леон Хансон твердо сказал:

– Никаких танцев! Вам разрешено смотреть на танцующих, и это все!

Но этого, она чувствовала, будет больше, чем достаточно, особенно если он сам собирался заехать за ней, чтобы отвезти на ужин.

Брови Мэри немного приподнялись, когда Вирджиния сказала ей, что доктор сам за ней заедет, но она ничего не сказала. Когда Вирджиния заканчивала свой туалет, она поднялась в ее комнату, чтобы предложить свои самые дорогие парижские духи. Она так же настояла на том, что Вирджиния должна надеть один из ее действительного дорогих меховых жакетов из норки, чтобы защититься, сказала она, от ночного воздуха.

Вирджиния знала, что была восхитительна, она никогда еще так не выглядела, даже в тот вечер, когда ужинала с Мэддисонами. Потому что ей не давало покоя какое-то возбуждение, которое выдавал ее счастливый, предвосхищающий взгляд. Она не могла бы сказать, чего ждет от этого вечера, но знала, что чтобы ни случилось после него, по меньшей мере, она будет вспоминать его с радостью. Ее вдруг охватил какой-то азарт игрока, дух безрассудства и необузданных надежд, который был ей не знаком до последнего времени, и он заметно действовал на ее внешний вид.

– Вы выглядите абсолютно восхитительно, моя дорогая! – сказала ей Мэри и потом, как будто была внезапно растрогана, легко и быстро поцеловала ее припудренную щеку. – Мне бы хотелось, чтобы вы всегда оставались с нами!

Вирджиния про себя тоже повторила это желание. Если бы только она могла остаться в этой стране навсегда... если бы только Швейцария могла стать ее страной!

Когда прибыл доктор Хансон, он предложил подвезти любого, кто захочет, в санях, но Мэри торопливо уверила его, что все уже устроено и ему не нужно брать еще одного пассажира. Он загадочно посмотрел на Мэри, прежде чем помочь Вирджинии подняться в сани.

Они тронулись в путь, звезды сияли над ними, словно светильники, а окна домиков, мимо которых они проезжали в своем кратком путешествии, сверкали, как маленькие звездочки.

Вирджиния крепко сжала руки на коленях, чтобы скрыть свое нервное возбуждение, и Леон Хансон посмотрел на нее со странной полуулыбкой прекрасно очерченных губ.

– Мне кажется, – заметил он, – что вы с нетерпением ждали этого вечера. Если так, я надеюсь, что вы не сочтете его нудным в конце концов.

– Я не сочту его нудным, – ответила Вирджиния, и ее голос был таким тихим, что за время пути он не произнес больше ни одного слова. А потом отнес ее вверх по лестнице в ярко освещенный зал.

Компания заняла один большой стол в центре зала, и на столе в изобилии стояли цветы, лучшие, которые смог достать владелец гостиницы за такой короткий срок. Рядом стояло шампанское, различные вина, самые отборнейшие яства, и ко всему прилагалось почтительное обслуживание официантов. Вирджинию усадили по левую руку от хозяина, а место по правую руку от него заняла Мэри Ван Лун.

Молодой человек, который в открытую поддался чарам Вирджинии, на протяжении всей трапезы не сводил с нее завороженного взгляда. Доктор Хансон несколько раз смотрел на него исподлобья и поровну делил свое внимание между Мэри и Вирджинией, и еще немного у него оставалось для остальных гостей. Он был превосходным хозяином, с утонченными манерами, которые никогда не покидали его, и Вирджиния хотела последовать примеру молодого человека, который не сводил с нее глаз, и тоже приковать свой взгляд к человеку, сидевшему рядом с ней, но, естественно, она не сделала этого, потому что была уверена: ее глаза безнадежно ее выдадут.

Ужин проходил легко и весело. В заключение, начались танцы в танцевальном зале, присоединенном к ресторану. Вирджинии помогли пересесть на удобный диван под защитой пальмы и большой кадке с медными обручами, как та которая закрывала ее от глаз остальных обедающих в “Милано” в ее первый вечер в Швейцарии. Все члены компании вызывались отказаться от танцев и составить ей компанию. Но у хозяина были довольно решительные взгляды на этот предмет, и он объявил, что для начала сам составит компанию мисс Хольт, после чего они смогут заниматься этим по очереди, если пожелают.

Бальный зал выглядел очень весело, украшенный цветами и разноцветными огнями. Вирджиния устроилась на диване, положив ноги на скамеечку. Доктор Хансон предложив ей сигарету, откинулся на спинку дивана рядом с ней и наблюдал за калейдоскопом пар скользящих по начищенному полу. Вирджиния тоже откинулась назад, и когда ее плечо почти касалось его, она была больше чем довольна ролью простого наблюдателя, не принимающего активного участия в вечере. Она чувствовала себя немного виноватой, потому что ее нога уже совсем не болела, а она таким образом удерживала его при себе, но тем не менее она была в высшей степени счастлива.

Музыка была тихой и соблазнительной, мелодии, которые играл оркестр, почти все были любимые. Было бы чудесно танцевать вальс с Леоном, но совсем неплохо было сидеть вот так рядом с ним, когда никто не наблюдал за ними.

Прошло некоторое время, и он сказал:

– Здесь немного жарко. На веранде должно быть прохладнее. Вам не хотелось бы туда пойти?

– Я не возражаю.

Но она сразу же встала, когда увидела, что ему не терпится выйти. Он предложил ей руку, чтобы помочь дойти до просторной пристроенной веранды. Здесь он удобно усадил ее на другой диван и снова занял место рядом с нею, как раньше, только в этот раз он не откинулся на подушки, а наклонился вперед и курил свою сигарету, глядя на вечернее небо сквозь огромные стеклянные окна.

– Здесь все еще можно слышать музыку и так намного приятнее, – заметил он. Затем он повернулся и несколько необычно взглянул на нее. – Как вы уживаетесь с Ван Лунами? Вам нравится присматривать за детьми?

– О, да, – заверила она его, – я очень к ним привязалась.

– Кажется, вы отлично с ними справляетесь, – он раздавил свою сигарету в пепельнице и выбрал еще одну. – У вас есть какие-нибудь планы на будущее?

Мгновение она молчала, задумавшись, почему он задал ей этот вопрос. Потом сказала:

– Я останусь с детьми до Рождества, потом собираюсь возвратиться домой сразу после Нового года.

– Понимаю, – он уставился на носки своих туфель.

– Вы начинаете чувствовать тоску по родине, не так ли?

– Иногда, да, – призналась она.

– Как дела у Лизы? – спросил он.

– О, у нее все прекрасно и со здоровьем и с музыкой. Ее старый учитель музыки очень ею доволен, ведь с пальцами уже нет никаких проблем.

– Превосходно! – заявил он.

– Но я должна сказать вам кое-что! – мысль о том, что ей сейчас предстоит сказать, смутила ее, и она выпрямила спину, сжимая и разжимая пальцы рук, лежавших на коленях. – Мой отец написал мне, что вы до сих пор игнорируете все его просьбы представить счет и нам... нам всем будет гораздо лучше, если вы сделаете это. В конце концов, Лиза приехала из Англии к вам, как пациентка, такая же, как и все остальные ваши пациенты, и...

– И что? – спросил он, улыбаясь.

– И вы очень успешно ее оперировали. Мы все вам очень благодарны – ужасно благодарны!

– Тогда, разумеется, такой оплаты достаточно?

– Конечно, нет, – сказала она с внезапным приливом возмущения, потому что у него не было права думать, что они были готовы позволить ему оперировать Лизу и оставлять ее пациентом в своей клинике, не прося у них никакой платы. В конце концов, он был известным хирургом, и хотя ее семья была не так уж состоятельна; у них, как и в всех остальных; есть своя гордость. Не в их правилах было уклоняться от уплаты по счетам. – Как вы не понимаете! Ведь мы же были совершенно посторонними людьми для вас!...

– Скажите мне, почему вы собираетесь домой после Рождества? – прервал он поток ее возмущения. – Это потому что вы действительно стосковались по дому, или потому, что вам надоела Швейцария?

Потом, прежде чем она смогла ответить ему, он продолжил:

– Я планирую провести Рождество здесь, в горах. Я надеялся, что вы еще две-три недели пробудете с Ван Лунами. Гораздо веселей в праздничный сезон в большой компании, а потом, когда снег затвердеет, будет гораздо легче ходить на лыжах.

– Боюсь, я не такой уж хороший лыжник, – призналась она, вспоминая свое недостойное падение накануне.

Он засмеялся, посмотрев ей в лицо.

– Я мог бы тренировать вас!

Внезапно, не зная, зачем она это сделала, она сама задала ему вопрос:

– Но разве на Рождество сюда не приедет мисс Спенглер? Я думаю, она уж эксперт по части лыж?

– Да, в сущности, так и есть, – признал доктор Хансон. – У нее это выходит блестяще. Она непременно будет здесь на Рождество, и ее родители тоже.

– Понимаю!

Он задумчиво посмотрел на нее. Освещение на веранде было гораздо более тусклым, чем в бальном зале, но оно позволило ему увидеть, что ее лицо вдруг побледнело и стало непроницаемым, или так ему показалось.

Он напомнил ей с какой-то новой мягкостью с голосе:

– Вы так и не сказали мне, почему вы возвращаетесь домой?

– Потому что я должна, – ответила она. – Из-за свадьбы, – добавила она.

– Из-за... свадьбы? – он почти испуганно взглянул на нее, но она не заметила этого, потому что она смотрела прямо перед собой и думала:

– “Разумеется, Карла поедет за ним сюда, и они проведут Рождество вместе! Как я могла быть такой глупой и вообразить себе...?”

Доктор Хансон каблуком раздавил свою недокуренную сигарету.

– Когда должна состояться эта свадьба? – отрывисто спросил он.

– В начале января, – сказала она ему.

– И я полагаю, вы хотите вернуться домой, чтобы начать приготовления?

– Мы скоро начнем готовиться... – начала она, как вдруг ей пришло в голову, что он должен был совершенно неправильно понять ее. И это ничуть не удивительно, раз она не сказала ему, что свадьба касается Лизы, а не ее.

У нее уже на самом кончике языка вертелось объяснение того, что это не она собиралась замуж, когда один взгляд на его лицо, заставил ее замолчать: бледное, застывшее, жесткие губы, в добавление к его признанию, что он никуда не мог уехать надолго, чтобы за ним не последовала по пятам мисс Спенглер. Как только ему удалось урвать эти несколько дней, чтобы провести их без нее! Правда, он оставался еще на два дня и она могла приехать в любой момент! Внезапно Вирджиния решила поступить по-другому.

Это не был сознательный обман, и, вероятно, Леон очень скоро выяснит, что ошибся, но у нее не было оснований, почему бы она не могла собрать всю свою гордость и обмануть его немного. Он относился в ней так, как будто играл в кошки-мышки: то становясь в высшей степени очаровательным, то в один миг напоминая ей, что он не свободен, чтобы его можно было воспринимать всерьез! Он, несомненно, немного забавлялся с ней – иначе зачем было ему угрожать ей поцелуем только вчера? – но где-то рядом была Карла Спенглер, красивая, изысканная, уверенная Карла, с кем он намеревался провести всю оставшуюся жизнь!

Она проглотила комок в горле и в то же время встряхнулась с гневным чувством. Спасибо небу за Клайва и тот ужин в “Милано”, которые ярко продемонстрировали, что она могла быть кому-то нужной! А Лиза не стала бы возражать. Лиза ни капли ни стала бы возражать!

– Это все случилось довольно неожиданно или вы уже решили раньше, до того как наш юный друг Клайв вернулся домой в Англию? – осведомился он, искривляя холодные губы. – Или, может быть, вам помогло решиться то, что у вас будет такой приятный свекор?

– Я...

Но Вирджинии было не обязательно продолжать, потому что к ним из бального зала быстро подошла Мэри и жизнерадостно приветствовала их.

– А мы думаем, куда это вы спрятались! Если вам хочется потанцевать, Леон, я останусь с Вирджинией. Там началось танго, а мне помнится, что у вас оно отлично выходит...

– Да, потанцуйте, доктор Хансон, – сказала ему Вирджиния, и Мэри перевела взгляд с одного замкнутого лица на другое, удивленно приподняв брови.

– Очень хорошо, – он поднялся и слегка поклонился им, прежде чем отойти. – Если вы не против пропустить танец, Мэри. Может быть, Эдвард или тот молодой человек, который так пристально смотрел на мисс Хольт во время ужина, составит ей компанию во время следующего танца, и вы снова сможете выйти на площадку.

– Ну! – воскликнула Мэри, внимательно глядя на Вирджинию. – Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего особенного, – поспешно сказала Вирджиния. И потом добавила: – Как вы думаете, я могу вскоре уехать домой, миссис Ван Лун? Мне очень жаль, если это будет неудобно... – она благодарно схватилась за свою лодыжку, как за предлог, – ... моя нога!... Она опять разболелась...

– Конечно, дорогая, – сразу ответила Мэри, и выражение ее лица смягчилось. – Боюсь, у вас не такой уж интересный вечер.

Хотя она думала, что Вирджиния нашла все самое интересное на этой неярко освещенной веранде рядом с доктором Хансоном, но она не сделала этого. Один взгляд на два лица сказал ей, что между ними произошло что-то непоправимое.

– Надо сказать, я и сама подумывала о том, чтобы пораньше вернуться домой, так что мы поедем вместе. Если вы хотите, мы можем прямо сейчас извиниться и захватить нашу верхнюю одежду.

– Если я лишаю вас приятного вечера...? – робко сказала Вирджиния.

– Ни в коем случае, моя дорогая. Я не возражаю против того, чтобы рано лечь спать. Пойдемте!

Они не могли найти хозяина, который как-будто растворился, но Эдвард пообещал передать ему их благодарность и наилучшие пожелания. Когда они приехали в шале, Мэри радостно сказала:

– Мы по-английски выпьем по чашке чая перед сном, и если бы я была на вашем месте, я бы приняла пару таблеток аспирина. Вы действительно выглядите усталой, и они успокоят вашу лодыжку.

Утром Эвард взял Питера и Паулу на детские склоны, и Вирджиния некоторое время провела наедине с миссис Ван Лун. Она половину ночи пролежала без сна, пытаясь придумать, что ей сказать, но теперь она знала, что скажет.

– Я хочу поехать домой, миссис Ван Лун, и как можно скорее. Даже сегодня, если бы это было возможно!

– Моя дорогая! – это все, что смогла выговорить миссис Ван Лун, а потом она села, медленно рассматривая Вирджинию, которая изменилась за последний день.

Под глазами у нее были лиловые круги, которые говорили о бессонной ночи, а сами глаза были унылыми и бесцветными. Она была очень бледна, хотя эта бледность могла быть из-за больной ноги.

– Я знаю, что это совершенно неожиданно, – сказала Вирджиния, говоря быстро и нервозно, – но вы знаете, что Эффи вполне способна смотреть за детьми, а после Нового года они оба отправляются в школу в Англии. Это уже решено.

– Да, но, моя дорогая, я хотела просить вас остаться в качестве... ну, в качестве, может быть, компаньонки, – сказала ей миссис Ван Лун.

Вирджиния смотрела на нее с изнуренной улыбкой.

– Это ужасно мило с вашей стороны, – благодарно сказала она, – но мне кажется, что вы думали об этом только потому, что считали что я могу обидеться. А я должна вернуться домой. Мне пришлось бы уехать сразу после Рождества, если я не уеду сейчас. Но мне бы хотелось поехать, не откладывая, если вы можете мне позволить это.

– Конечно, если вам кажется, что вы должны, но все равно... – миссис Ван Лун выглядела озадаченной. – Не думайте, пожалуйста, что я пытаюсь вмешаться в ваши дела, – мягко сказала она, – Но не имеет ли это отношение к доктору Хансону?

На мгновение Вирджиния замолчала, а потом уставилась на свои руки на коленях.

– Д-да, – наконец признала она, – имеет.

– Вы... вам он нравится, правда, дорогая?

Вирджиния просто подняла глаза, а потом немедленно их опустила. Мэри Ван Лун вздохнула.

– Я опасалась, что происходит что-то в этом роде, – сказала она, – и так как я знала, что от Карлы не уйти, то скорее надеялась, что... ну, что вы преодолеете это или у него хватит здравого смысла держаться подальше от вас. Но прошлой ночью у меня создалось довольно новое впечатление о вас обоих, и я начала надеяться, что из этого все-таки выйдет что-то для вас обоих! – она наклонилась вперед и нежно взяла ладони Вирджинии в свои руки. – Вы вполне уверены, что из этого ничего не может выйти, и именно поэтому вы хотите вернуться в Англию?

– Прошлым вечером я позволила ему решить, что собираюсь замуж за Клайва Мэддисона! На самом деле он Лизин жених; вчера я получила письмо, в котором она рассказывает об этом. Но доктор Хансон всегда считал, что это я интересовалась Клайвом.

– И ради своей гордости вы собираетесь позволить ему продолжать так думать?

– Да. Если только вы поможете мне притворяться, пока я не уеду в Англию.

Мэри Ван Лун выглядела довольно взволнованной.

– Мне кажется это глупым и опасным, – сказала она.

– Он выяснит правду очень нескоро, и что тогда?

– Ничего, – с горечью ответила Вирджиния, – кроме того, что он, может быть, будет от всего сердца мне благодарен ведь я убрала с его дороги малейший соблазн. Пожалуйста! – взмолилась она. – Пожалуйста, не говорите ничего противоречащего тому, что я сказала доктору, пока я не буду дома, и пожалуйста, позвольте мне уехать сразу же! Я могла бы спуститься по канатной дороге и сесть внизу на экспресс. А остальную часть пути проделать на самолете – я могу позволить себе это.

– И вы не вернетесь? Даже после того, как пройдет время, и вы сможете все обдумать и, может быть, понять, что это не так серьезно, в конце концов?

Вирджиния покачала головой с горечью и решимостью.

– Нет, я никогда не вернусь.

– О, дорогая моя! – воскликнула Мэри и сочувственно пожала ей руки. – Но что мне сказать Леону, когда я увижу его, а это обязательно случится до того, как он уедет, и если он спросит о вас?

– Скажите ему, что я... скажите ему, что меня срочно вызвали домой, и у меня не было времени попрощаться!

– Но разве он не посчитает это довольно странным?

А что, если он захочет узнать какие проблемы вызвали вас домой?

– Это вряд ли, – пробормотала Вирджиния, и в ней было что-то неумолимое, заставившее Мэри Ван Лун понять: она не изменит своего решения, ей не помогут ничьи слова или поступки.

– Очень хорошо, моя дорогая, – сказала она, хотя и неохотно. – Если вы так чувствуете, то мне ничего не остается делать, как только помочь вам уложить вещи. Но вы должны дать мне разрешение рассказать правду мадам д'Овернь. Она очень привязалась к вам, вы знаете, и было бы нечестно держать ее в неведении. Вы согласны с этим, не так ли?

– Пожалуй, да, – признала Вирджиния после минутного колебания. А потом она горестно вздохнула, вспомнив тетушку Элоизу и ее прелестный розово-лиловый салон.

Дорогая тетушка Элоиза! Ей больше всего на свете хотелось попрощаться с ней и еще раз поблагодарить ее за необыкновенную доброту и щедрость души.

Глава девятнадцатая

Вирджиния не запомнила многого из обратного путешествия в Англию, домой. Она только знала, что начался дождь, как только они увидели Ла-Манш, и что на них обрушился настоящий ливень, когда самолет приземлился в лондонском аэропорту. Было очень холодно после Швейцарии и она, дрожа, оглядывалась со слабой надеждой, что в аэропорту ее будут встречать. Но так как она не предупредила кого-либо о своем приезде, то в общем-то не было никаких оснований ждать кого-либо.

Автобус высадил ее довольно далеко от дома, и на такси она проделала остальной путь. Была пятница, и она вспомнила, что по пятничным вечерам ее мать и отец всегда уходили в кино, а так как был учебный год, то оба брата находились в школе. Но, вероятно, Лиза будет дома, скорее всего, она занимается музыкой. Хотя она тоже могла пойти в кино или проводить вечер с Клайвом. Но так как у Клайва были теперь занятия в сельскохозяйственном колледже, то это было маловероятно.

Но все же она нажала кнопку звонка, хотя была уверена, что все ушли, потому что из квартиры не доносилось ни звука, в окнах было темно, за исключением света тусклой лампы в прихожей. Но в коридоре послышались неуверенные шаги, и Лиза открыла дверь, кутаясь в голубой халат и стараясь как можно дальше спрятаться за дверью.

– Джинни! – воскликнула она, отпустила халат и настежь распахнула дверь.

– Лиз! – воскликнула Вирджиния и заулыбалась.

Она поставила чемодан на пол в прихожей, и сестры бросились друг другу в объятия. Они с восторгом обнялись, а потом отступили назад, чтобы наглядеться друг на друга.

Но Лиза была совершенно сбита с толку.

– Почему же ты не дала нам знать, что приезжаешь? – спросила она. – О, Джинни, что-то случилось, раз тебе пришлось так неожиданно приехать? Мама с папой ушли, и у Бетти сегодня выходной вечер. И если бы меня не было дома, кто открыл бы тебе дверь?

– Мне пришлось бы расположиться у дверей, пока вы все не вернулись бы, – сказала ей Вирджиния, пытаясь рассмеяться, как будто это действительно было очень забавно, хотя ее смех совсем не смог обмануть Лизу. – Или, по крайней мере, пока не вернулся бы кто-нибудь один.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю