Текст книги "Так дорог моему сердцу"
Автор книги: Сьюзен Барри
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Но она отдавала себе отчет в том, что не могла рассказать о своих основаниях доктору Хансону, и поэтому сказала:
– Потому что я не могу, – и посмотрела на юбку черного платья, механически ее оправив.
Доктор Хансон нахмурился.
– Это не причина, – почти нетерпеливо сказал он ей.
Вирджиния подняла глаза и смело встретилась с его взглядом.
– Тогда, может быть, вы согласитесь, что это моя работа оставаться здесь и смотреть за моими подопечными, когда им случается заболеть? Если бы вы понадобились одному из своих пациентов, вы вряд ли бы посчитали танцы более важным делом, даже если бы они устраивались вашей тетушкой – во всяком случае, такое у меня сложилось мнение о вас! И хотя мне ужасно неловко перед мадам д'Овернь, и я очень жалею, что не могу быть там, я ничего не могу с этим сделать, не правда ли?
– Да разумеется, можете, глупый вы ребенок! – резко возразил он. – Вы можете позволить мне остаться здесь и получить немного удовольствия. Я твердо намерен остаться, так что давайте больше не спорить об этом.
– Я не спорю, – возразила она с обманчивой кротостью, – но я не могу позволить вам остаться на моем месте.
– А если я буду настаивать на том, чтобы остаться?
– Тогда я тоже останусь!
Он прошелся по балкону, потом вернулся к ней.
– Идите и добавьте последние штрихи, какие вам хочется добавить, хотя по мне вы и так выглядите отлично!
– Спасибо, – застенчиво сказала она ему, – если вы не возражаете побыть несколько минут с Питером, пока я сниму это платье и найду что-нибудь более подходящее, я буду вам действительно благодарна.
Она повернулась к стеклянным дверям, которые вели в детскую, но он встал между ней и слабо освещенной комнатой.
– Вирджиния!... – он очень редко пользовался ее именем, и в том, как он его произносил, было что-то повелительное. – Вирджиния, я больше вам не нравлюсь, верно?
На мгновение Вирджиния потеряла дар речи от удивления. Потом, с бьющимся сердцем, она произнесла, запинаясь:
– Н-нравитесь мне? Конечно, вы мне нравитесь! Вы были так добры... сделали так много для Лизы...
– Да забудьте вы про Лизу хоть сейчас, – перебил он с холодным оттенком в голосе. – Но несколько недель назад мы с вами почти стали друзьями – настоящими друзьями, я надеялся! Пока не случилось то несчастное воскресенье, которое мы провели вместе...
– Это был очень приятный день, – механически проговорила она.
– Правда? – он пристально уставился на нее, любуясь как за ее спиной лунный свет серебряной паутиной оплел ее волосы. – Таким уж ли приятным был он – для вас?
Она ответила с внезапной откровенностью:
– Это был один из самых чудесных дней, которые у меня были в жизни!
– О, Вирджиния! – немедленно его голос и взгляд потеплели – потеплели почти чудесным образом. – И я хотел знать, может быть... может быть, это из-за того, что я поцеловал вас?... Может быть, это вас сильно оскорбило?...
Вирджиния откинула голову и подняла на его глаза.
– С какой стати? – осведомилась она со странной, сухой интонацией в голосе. – Вы имели право, по меньшей мере, на один поцелуй, не правда ли, после такого замечательного дня? Это вас более-менее вознаградило. И с моей стороны было бы совершенно неразумно возражать против этого!
Она чуть не отшатнулась от внезапной перемены в его лице, от неожиданной, даже пугающей бледности, покрывшей его губы, и холодной враждебности, которая изгнала порывистую теплоту из его взгляда.
– Так значит, вы так к этому отнеслись, не правда ли? – просил он, и в его голосе был ледяной холод.
– Естественно, – продолжала она, – когда вы обнаружили, что Сперглер дожидается вас в вашем кабинете, вам пришлось поспешить к ней. Конечно, я это прекрасно понимаю.
– Да? – он как будто кусал нижнюю губу. – А откуда вы узнали, что мисс Спенглер дожидается меня?
Мгновение Вирджиния колебалась.
– Ваша тетушка сообщила мне, когда я вернулась на следующий день. Но, конечно, – в ее слова снова вернулся сарказм, – она тоже поняла, что вы могли бы оказаться в несколько неудобном положении, если бы я стала настаивать на том, чтобы вы отвезли меня назад в той же машине, что вы взяли в гостинице, и, следовательно, у вас не было другого выбора, как только оставить меня в горах. Иначе мисс Спенглер могла бы счесть это странным.
Он остановил на ней необычный, изучающий взгляд, потом отвернулся. Подошел к балконной перекладине и смотрел на невыразимую прелесть сада Ван Лунов и туда, где у небольшого причала разбивались маленькие волны.
Он не отводил взгляд от озера.
– Я жалею о том, что приехал сюда сегодня, – заметил он таким голосом, что нельзя было понять истинного смысла сказанных слов. – Ваш приятель, Клайв Мэддисон, тоже предлагал взять на себя обязанности сиделки, чтобы вы не пропустили праздника, но я решил, что, может быть, вы скорее отдали бы вашего маленького больного на мое попечение. Но было бы лучше, если бы я не вмешивался, и тогда, может быть, Мэддисону удалось бы уговорить вас, в чем я потерпел неудачу.
Вирджинию внезапно так потрясло все то, что она ему наговорила, что она не могла выговорить ни слова. Ее как будто вдруг поразила немота, а он бросил на нее еще один быстрый взгляд и вернулся в детскую. Он подошел к кровати, где Питер очевидно спал здоровым сном, и склонился над ним. Вирджиния увидела, как он легко положил руку налоб мальчика и выпрямился.
– Я не думаю, что вам необходимо сидеть с ним, – заметил он, когда она неслышно подошла сзади, как будто он был местным доктором, который просто делал свои визиты и давал инструкции. – Наверное, вы устали, поэтому ложитесь спать. У ребенка больше нет температуры, а утром, я думаю, он будет уже совсем здоров.
Вирджиния так ничего и не сказала, и он взялся за ручку выкрашенной в белое двери.
– Спокойной ночи, мисс Хольт. Замечу, что вы чересчур добросовестны по отношению к вашей работе, что ж это достойно восхищения. Не провожайте меня. Я хорошо знаю дом и найду дорогу обратно!
И прежде чем она сообразила, дверь была закрыта перед ее лицом, и не было слышно ни звука, кроме негромкого тиканья часов и смешного звука, среднего между храпом и вздохом, который издал Питер. Он пошевелился, повернулся на правый бок и снова спал так же крепко.
Мгновение Вирджиния стояла, оледенев, а потом быстро схватила ручку двери. Коридор был пуст, но до нее еще доносился звук шагов с лестницы. Она перегнулась через балюстраду и вгляделась в холл, но передняя дверь уже закрывалась.
Через несколько секунд она услышала, как заработал мотор машины снаружи, и вернулась в детскую. Она беспомощно сжала в отчаянии руки перед собой и безнадежно сказала себе:
– Зачем, зачем я только наговорила ему все это?...Ведь он приехал, чтобы мне помочь!... Это было отвратительно, это было кошмарно и жестоко с моей стороны!... А его дела не имеют ко мне никакого отношения!...
Она продолжала сжимать руки и так сильно прикусила нижнюю губу, что на ней показалась капля крови.
– И это после всего того, что он сделал для Лизы!...
Когда Мэри и Эдвард Ван Луны вернулись с великолепно удавшегося вечера на берегу озера, Вирджиния все еще сидела у постели Питера, только теперь на ней был домашний халат. Он был из темно-красной ворсистой ткани и, казалось, лишил ее лицо всех красок. Под глазами у нее были лиловые тени, которые заставили Мэри озабоченно воскликнуть, и в глазах было что-то большее, чем простая усталость. Она выглядела в высшей степени угнетенной.
– Моя дорогая! – воскликнула Мэри. – Почему же, скажите ради Бога, вы не легли спать? А что случилось с доктором Хансоном? Он позвонил, чтобы сказать, что его вызвали к пациенту, но он постарается присоединиться к нам, как только сможет, хотя этого может не случиться. Он также сказал, что ему не удалось убедить вас оставить Питера, хотя мальчику уже гораздо лучше.
– Так и есть, – ответила Вирджиния. В ее сердце зашевелилось теплое чувство. – Вы хотите сказать, что доктор Хансон не вернулся... на праздник?
Она чуть не сказала: “К Карле Спенглер?”
– Нет, и его тетушка была расстроена, потому что надеялась увидеть его еще раз. Ведь он знал сколько сил она положила на подготовку этого вечера, он мог бы разобраться со своим пациентом побыстрее.
Мэри с некоторым любопытством посмотрела на свою гувернантку.
– Он долго оставался с вами? Разве вам не показалось, что очень мило с его стороны предложить остаться здесь с Питером?
– Да, он был очень добр!
Но Вирджиния испытывала в некотором роде удивление, так как вместо того, чтобы сразу вернуться на виллу мадам д'Овернь, Леон поехал к пациенту – и почему он потерял так много времени, когда Карла ждала его?
– А как же мисс Спенглер? – спросила она. – Не была ли она так же разочарована, как и мадам д'Овернь?
Мэри позволила себе насмешливую улыбку.
– Не то что разочарована, она была просто вне себя от ярости! С ее точки зрения вечер был просто потерей времени, и она даже не согласилась спеть для гостей, отговорившись тем, что горло устало. Бедная мадам д'Овернь. Она так жалела, что не было вас!
– Я тоже жалела, – уверила ее Вирджиния. Но она чувствовала такое огромное облегчение от того, что не только она испытывала мучения, что не могла не выдать его. – Но я надеюсь, что Лиза прекрасно провела время.
– О, да. В самом деле, это был замечательный вечер.
Мэри неудержимо зевнула.
– Но вы, моя бедная девочка, вам же наверняка до смерти надоело здесь!
– Мне было не так скучно, – правдиво ответила Вирджиния.
– Да? – Мэри бросила на нее еще один изучающий взгляд, потом двинулась по направлению к двери. – Ну что же, Эдвард посылает вам стакан хереса и непременно настаивает на том, что вы должны выпить его перед тем, как ляжете спать, и я рекомендую вам сделать это немедленно.
– У двери она задержалась. – Но мне хотелось бы знать, почему Леон совсем пропал с вечеринки. Он приехал на прием и, казалось, был в хорошем настроении..., но кто этот пациент, который заставил его отлучиться на несколько часов...
– Может быть, это был важный пациент, – предположила Вирджиния, поправляя одеяло на Питере.
Мэри подумала, что ее лицо было уж слишком непроницаемо.
– Может быть, – согласилась она. И вдруг снова отбросила Вирджинию в ту же пропасть, где она находилась прежде, когда заметила: – Конечно, нет никаких сомнений, в том, что Карла намеревается заполучить его, если сможет! Раньше она не всегда выказывала подобную решимость, но теперь это видно всем. Интересно, почему?
– Вероятно, ей пришло в голову, что она может его потерять, – ответила Вирджиния, думая с тошнотой, подступающей к горлу, что любая женщина была бы дурой, если бы рискнула потерять такого мужчину, как Леон Хансон, когда при определенных усилиях она могла бы завладеть им на всю оставшуюся жизнь.
Глава пятнадцатая
В течение нескольких последующих недель Вирджиния понимала все яснее, что если когда-нибудь у нее был шанс завоевать дружбу доктора Хансона – а даже дружба стоила того, чтобы к ней стремиться, – этот шанс был упущен навсегда.
Лиза вернулась в Англию, так как внезапно мадам д'Овернь решила провести несколько недель в Париже со старой подругой. Две единственные нити, связывавшие ее с доктором, были разорваны и она практически его не видела.
Мэри Ван Лун, которая посещала почти все те дома в которых бывал доктор, говорила, что он теперь редко появляется там. Казалось все больше дел занимало его в клинике, и те немногие часы свободного времени, что у него оставались, он посвящал Карле Спенглер. А Карла обдумывала вторую поездку в Америку и пыталась уговорить его сопровождать ее!
– Может быть, это будет их медовый месяц? – думала Вирджиния.
Но прежде чем уехала Лиза и мадам д'Овернь улетела в Париж, в который была влюблена, Вирджиния встретилась с ним во время чая в доме тетушки Элоизы.
Он вошел, когда они приступили к аккуратным бутербродам и маленьким пирожным, которыми тетушка Элоиза снабдила их ради такого случая, и согласился на чашку чая, которого, однако не выпил. Он был особенно мил с Лизой и сидел рядом с нею на одном из полосатых диванов, надавал ей множество полезных советов о разнообразных вещах, которые ей следовало или не следовало делать в ближайшем будущем. Он убеждал ее упорно продолжать упражнения и советовал ей быть терпеливой и немного подождать, прежде чем приниматься за серьезные репетиции на пианино, предупреждая ее с улыбкой в глазах, что он будет ждать от нее приглашения на первый сольный концерт, и добавив, что если это будет в человеческих силах, он обязательно будет присутствовать среди ее слушателей.
Лиза была переполнена благодарностью. Она была такой счастливой, веселой и уверенной в своем будущем.
Только Клайв Мэддисон, стоявший у окна и угрюмо смотревший в сад, казалось, не разделял ее уверенности.
Вирджиния, к которой доктор Хансон едва обратился с одним словом, через какое-то время тоже подошла к окну, и Клайв толкнув стеклянные двери пригласил ее выйти вместе с ним. Они сошли вниз по лестнице к лужайке.
Клайв затянулся сигаретой и вдруг швырнул ее, не докурив, в цветочную клумбу. Потом он, нахмурившись, достал свой портсигар и протянул его Вирджинии, но она покачала головой.
– Нет, спасибо, – сказала она. Потом она укоризненно обратилась к нему: – Вы слишком много курите, Клайв! Особенно в последнее время, как я заметила, даже кончики пальцев у вас уже начинают желтеть. И, кроме того, это дорого.
– Да, – согласился он, – это чертовски дорого “ все дорого, когда вы едва зарабатываете себе на жизнь, как же тут еще содержать... жену!
Он выглядел хмурым.
– Мне очень жаль, – пробормотала Вирджиния, тронутая какой-то безнадежностью в его голосе, которой там никогда раньше не было. – Вы с Лизой расстаетесь просто добрыми друзьями или надеетесь на какое-то будущее?
– Мы определенно не расстаемся друзьями, – сказал он, – и собираемся встретиться так быстро, как только это можно будет организовать! – он вдруг замер и посмотрел на нее, глубоко засунув руки в карманы. – Вирджиния, вы единственный человек, который может нам помочь, и у меня есть ваше обещание сделать все, что в ваших возможностях!
– Так что? – она подняла глаза на него. – Каким образом я могу помочь вам?
Он взял ее под руку, оглянувшись назад через плечо, чтобы убедиться, что за ними никто не идет, и привел ее в зеленую беседку, выглядывавшую на озеро, где их едва ли кто-нибудь мог побеспокоить.
– Я скажу вам, – произнес он, подвигая к ней стул и садясь на другой около нее. – Я хочу, чтобы завтра вечером вы поужинали со мной в “Милано”. Лиза улетает утром и я рад этому, потому что сейчас она не готова встретиться с тем, что может оказаться неприятным.
– Я вполне с вами согласна, – сказала Вирджиния.
– Но разве есть какая-то неприятность, с которой она может встретиться?
– Ну, это не совсем вероятно, но... – он почти с печалью улыбнулся Вирджинии. – Мне не хотелось бы все рассказывать вас сейчас, – признался он, – но завтра я ожидаю одного гостя, который остановится в “Милано” – гостя из Англии. Если бы Лиза была готова на сто процентов, я был бы в восторге, если бы она смогла встретиться с ним, и я не могу представить себе ни одного мужчину – и меньше всего того, кто когда-то был очень впечатлительным, если не сказать большего, если верно все то, что я о нем слышал! – которого Лиза не свела бы с ума своими огромными темными глазами. Когда мы встретились в первый раз, они напомнили мне глаза испуганной нимфы. Она так полна странного, не от мира сего очарования и прелести...
– Да-да, – сказала Вирджиния, прерывая его не потому, что ей не хотелось слушать перечисление разнообразных качеств ее сестры, но потому, что у нее было такое чувство, будто их отсутствие будет замечено и неправильно истолковано. – Но к чему вы ведете? Не говорите мне, что я должна сыграть роль Лизы?
– Конечно, нет, – сразу уверил ее Клайв. – Но как сестра Лизы – настоящий представитель ее семьи... – но тут он замолчал и покачал головой. – Мне нужно, чтобы доверяли мне, и я обещаю, что мой план абсолютно прост, и ни в коей мере не обернется против вас. А вы можете оказать мне неоценимую услугу и, что должно быть для вас еще важнее, Лизе...
– И все, что от меня требуется, это поужинать завтра вечером с вами в “Милано”?
– Да, поужинать со мной и... моим приятелем!
Вирджиния быстро соображала. Она легко могла бы получить выходной вечер, и ее в некотором роде заинтриговало это странное приглашение, а для Лизы она сделала бы все, что в ее силах. Но “Милано”! “Милано” был фешенебельным отелем, а теперь был самый разгар сезона, так что же ей надеть?
Она подумала о своем черном платье, но оно могло оказаться слишком шикарным для простого ужина.
– Вам бы хотелось, чтобы ради такого случая я постаралась бы выглядеть как можно лучше? – осведомилась она. Но мой гардероб весьма ограничен, и у меня только одно хорошее платье, которое может оказаться или не оказаться подходящим...
– Если это то самое, что вы должны были надеть на вечер у мадам д'Овернь, о котором я слышал от Лизы, тогда наденьте его, – ответил он, улыбаясь. – Я понимаю, что вы действительно готовились к этому случаю, и мы все очень жалели, что вас не было. Но я был совершенно готов взять на себя ваши обязанности ночной сиделки, только этот малый – Хансон – не дал мне такой возможности. – Да, это очень любезно с вашей стороны, – поспешно сказала Вирджиния с благодарностью. – Доктор Хансон говорил мне.
– О, говорил, неужели? – он бросил на нее несколько необычный взгляд. – Иногда он ведет себя странно, этот Хансон. С ним невозможно спорить, если он на что-то решился, а в тот вечер он твердо решил, что это именно он должен поехать к вам, хотя я не думаю, что его подруга, мисс Спенглер, полностью одобрила ту заботу, которую он выказал по отношению к вам. Во всяком случае, у нее несколько испортилось настроение после этого.
Вирджиния ничего не сказала, хотя любое упоминание о докторе Хансоне заставляло ее сердце учащенно биться; и потом она подумала, что услышала шаги, которые приближались к ним по тропинке. Она быстро подняла глаза.
Клайв спросил:
– Так вы согласны поужинать со мною завтра...?
– Да, если вам действительно это нужно.
– Отлично! Тогда я заеду за вами без четверти восемь...
– Ах, так вот вы где! – воскликнул беспечный голос Лизы, когда она появилась из-за кустарника.
Она улыбнулась Клайву. Ей никогда не пришло бы в голову подозревать, хотя он и ее сестра беседовали наедине.
Но ее спутник, доктор Хансон, который шел немного позади, так посмотрел на них, что сердце у Вирджинии упало.
Она подумала, не мелькнул ли оттенок презрения в его глазах или это было только ее воображение?
– Ваша сестра улетает рано утром, так что я посоветовал ей провести спокойный вечер и пораньше лечь в кровать, – заметил доктор Вирджинии довольно язвительным тоном. – Вам, вероятно, хотелось бы побыть наедине, так что если я могу подвезти вас до отеля, Мэддисон...? – сказал он с холодным, недружелюбным выражением высокому англичанину.
– Большое спасибо, – невозмутимо ответил Клайв,– но я вернусь попозже. Я не спешу.
Четко очерченные губы Леона Хансона, казалось, немного сжались, и выражение его глаз был совершенно непроницаемым, когда он взглянул на Вирджинию.
– Тогда я попрощаюсь с вами, мисс Хольт, – но он не сделал попытки дотронуться до ее руки, хотя она ощущала почти боль в своих холодных пальцах, до того они ждали хотя бы даже такого мимолетного прикосновения.
– Счастливого возвращения к вашей семье, Лиза! – сказал он, пожимая ее руку.
Нижняя губа Лизы заметно задрожала, внезапные слезы навернулись ей на глаза и скатились по щекам, которые были все еще немного бледны.
– Это все благодаря вам! – прошептала она.
– Я уверен, что у вас все будет хорошо, – ответил он, и его теплая, успокоительная улыбка предназначалась только ей одной.
Когда он оставил их, быстрым шагом удаляясь в сторону своей машины, все трое стояли в молчании, прислушиваясь к приглушенному рокоту мотора, когда он завел машину, потом Лиза порывисто повернулась к своей сестре.
– Хотелось бы мне знать, почему он изменился, – сказала она. Она пристально посмотрела в лицо Вирджинии. – Раньше он не так обращался с тобой, Джинни!
– Разве? – Вирджинию, как будто, изумило это замечание. – Тебе не кажется, что ты даешь слишком большую волю своему воображению, а, Лиз, дорогая? Доктор Хансон чрезвычайно занятой человек, а я просто случайно оказалась твоей сестрой! Он проделал над твоей рукой потрясающую работу и больше нет никаких оснований, чтобы он продолжал терять время на меня.
– Но одно время я думала... – Лиза закусила губу и слегка вздохнула. Она была совершенно сбита с толку совершенно естественной улыбкой Вирджинии, которая как бы давала понять, что Лиза ее позабавила. – Ну, ладно, раз уж ты не возражаешь... и я должна заявить, что это очаровательное создание Карла Спенглер действительно нечто! Если он женится на ней, они будут очень привлекательной парой, потому что он тоже привлекателен, и, может быть, она сделает его счастливым. Но в последнее время он что-то не выглядит очень уж счастливым.
Она посмотрела на Клайва, и Вирджиния поняла, о чем она думала. Их последний вечер! А им, должно быть, так много надо сказать друг другу!...
– Я пойду поболтать с мадам д'Овернь, – торопливо сказала она. – У меня давно не было такой возможности, а она скоро уезжает. Но ты должна помнить, что тебе сказал доктор Хансон, Лиз – ты должна пораньше лечь спать.
– Я позабочусь об этом, – ответил за нее Клайв, очень быстро. И потом он почти грубо взял ее за руку. —Но сначала она пойдет со мной взглянуть на озеро!
На следующий вечер, когда Клайв заехал за ней в назначенное время, Вирджиния заметила, что ее внешний вид застал его врасплох, несмотря на то обстоятельство, что он выглядел, да и очевидно чувствовал себя угнетенно, потому что Лизы больше не было в Швейцарии.
– Вот это да! – он положил руки ей на плечи и повернул ее, и она увидела искреннее восхищение в его глазах. – Не удивительно, что женщины так много времени тратят на одежду! Раньше вы были очень привлекательной англичанкой – типичной англичанкой! А теперь вы слишком захватывающи, чтобы быть англичанкой!
Мэри Ван Лун, которая была в восторге от внешнего вида Вирджинии, вышла вперед чтобы поздороваться с ним в прихожей, и в ее глазах было дразнящее выражение, когда она предостерегающе подняла палец.
– Я надеюсь, вы не забудете, что Лиза едва успела приземлиться в лондонском аэропорту! И пожалуйста, не станьте вопиющим примером для пословицы: “С глаз долой, из сердца вон.”
Клайв ухмыльнулся.
– Ничего подобного, – заверил он ее. – Нам с Вирджинией нужно обсудить кое-какие дела, это все!
Мэри приподняла насмешливую бровь.
– Что же, это превосходное платье, чтобы в нем обсуждать дела, – она похлопала по облачной темной накидке, которая одна защищала белые плечи девушки от теплого вечернего воздуха. – Оно придаст вам уверенности, если ничего больше.
Вирджиния чувствовала, что ей необходима уверенность, когда она в очередной раз поднималась по ступеням “Милано” и входила в ярко освещенный вестибюль. В последний раз, когда она спускалась по этим ступеням, рядом с ней шел Леон Хансон, высоко подняв свою надменную голову, он подвел ее к своей машине, а она была новичком в Швейцарии и все казалось ей несколько волшебным.
Но теперь здесь больше не было волшебства, хотя отель был все таким же роскошным, каким она запомнила его, и заполненным людьми до предела. На огромной застекленной веранде, с которой открывался вид на что-то вроде центрального двора с фонтаном, который разбрасывал алмазные струи в розовый воздух – так как солнце, алое как кровь как раз готовилось к тому, чтобы опуститься за озеро. Масса экзотических растений цвели в узорных кадках и каменных вазах, люди пили коктейли, смеялись, показывали загар, который они приобрели во время золотых часов дневного света. И все женщины без исключения были потрясающе одеты, а мужчины великолепно ухожены и привлекательны.
Клайв, с такой же безупречной наружностью, как и любой из них, и даже более миловидной, чем у большинства, с этим загадочным видом, который никогда его не покидал и выделял среди безоговорочных англичан, подвел ее к столу, к которому тут же поспешил официант, чтобы получить заказ.
– Я закажу вам херес, пока мы ждем, – сказал Клайв. Когда его принесли, он поднял свой бокал. – Давайте выпьем за успех этого вечера!
Вирджиния послушно подняла бокал.
Глаза Клайва блеснули.
– Мне кажется, нам следует выпить и за вас в этом платье – и за восхитительное будущее, которое вас непременно ожидает!
– Ну-ка, ну-ка! – сказал грубоватый голос за ее спиной, и Вирджиния увидела пронизывающие умные глаза —это были очень голубые глаза, как у Клайва. Перед ней стоял необыкновенно высокого роста джентльмен пожилого возраста, с седыми волосами и густыми седыми усами. Он уставился на нее через монокль у правого глаза. – Ну-ка, ну-ка! – повторил он и отрывисто сказал: – Представьменя это молодой леди, Клайв!
Клайв с живостью подчинился.
– Мисс Вирджиния Хольт, сэр! – он с извинением посмотрел на Вирджинию. – Мисс Хольт – Вирджиния – позвольте мне представить вам моего отца, генерала Мэддисона.
Глава шестнадцатая
– Ну, ну, ну! – прогремел генерал, когда наконец водрузился на свободный стул за столом, вытянув перед собой длинные ноги, как бы в пренебрежении к стесненному пространству, которое предлагал ему стул.
Его монокль был все еще на своем месте и он не пытался скрыть того, что изучает Вирджинию; в самом деле, он занимался этим с живым интересом и, по-видимому, остался доволен результатами.
– Ты точно знаешь, как выбирать их, мой мальчик! А если эта похожа на ту, другую, на которой ты хочешь жениться...
Вирджиния почувствовала, как покраснела почти до самых кончиков ее маленьких, похожих на раковины, ушей, где блестела пара жемчужин – подаренных ей миссис Ван Лун, когда она одевалась к вечеру, в знак того, как она сказала, что она высоко ценит ее, и на том условии, что она тут же наденет их, а не уберет в ящик. Но Клайв поспешил к ней на помощь.
– Вы не должны смущать мисс Хольт, сэр! Она не привыкла к такой открытой тактике, и кроме того, Лиза совсем на нее не похожа. У Лизы темные волосы, в то время как у Вирджинии светлые...
– Я сам всегда предпочитал блондинок! – воскликнул генерал, озорно взглянув на Вирджинию, а потом осмотрел содержимое их бокалов и фыркнул с отвращением.
– Херес! Я надеюсь, вы не ждете, что я последую вашему примеру и стану пить это! Для этого времени суток нет ничего лучше виски с содовой! Эй, официант!
Пока он давал указания официанту, Клайв наклонился вперед и попытался смягчить болезненные впечатления, которые могла испытывать Вирджиния. Ведь она была совсем не готовой к такой встрече, которая вернее всего станет для нее суровым испытанием в определенном смысле.
– Я не хотел, чтобы знали заранее, что должны будете встретиться с моим отцом. Я хотел, чтобы вы были совершенно естественной и не приготовленной к тому, что может вас немного встревожить. И хотя я признаю, что старик многих приводит в замешательство, в душе он совсем не груб. Единственный человек, с кем он решил быть жестким, это я, и мне кажется, я это полностью заслужил. Однако, – сказал он, и губы его передернулись, – самое важное, что я с самого начала почувствовал, что ему должна понравиться Лиза, как ему уже понравились вы. И хотя прошло уже пять лет с тех пор, как мы встречались в последний раз...
– Пять лет – это долгий срок, – заметил пожилой человек, подхватывая хвост разговора, после того как он оценивающе попробовал виски. – Очень долгий срок, когда у вас есть только один сын, а он, словно цыган колесит по всему миру, не вспоминая о тех, кого оставил! – он свирепо уставился на Клайва с гневом в голубых глазах под кустистыми бровями. – Тебе придется очень долго говорить, прежде чем ты сумеешь убедить меня, что в душе ты изменился и хочешь вернуться домой, мой мальчик, чтобы заняться честным трудом для разнообразия. Когда-то ты презирал фермерство...
– Не думаю, что я презирал фермерство, но я не думал, что смогу стать хорошим фермером, – поправил его сын с необычным блеском в глазах. – В этом есть некоторое различие.
– Ладно, пусть есть некоторое различие, но оно слишком незаметное, чтобы я мог его увидеть. Все, что я знаю, это то, что ты убрался – ты не хотел заниматься таким скучным делом, хотя, по-видимому, твои странствия по всему миру не помогли тебе сколотить состояние.
Это была такая бесспорная истина, что Клайву ничего не осталось сделать, как признать ее, и Вирджиния бросила не него сочувственный взгляд, различив кислые нотки в его голосе. Генерал издал несколько хриплых звуков, потом снова уставился на него.
– А теперь ты хочешь вернуться в Хай-Энд, но я совсем не уверен, что хочу, чтобы ты вернулся в Хай-Энд!
Однако он достал носовой платок и несколько секунд громко в него сморкался, после чего признал:
– Но твоя тетушка Хетти более сентиментальна, чем я, и она уже готовится заколоть тучного тельца, чтобы радушно встретить блудного сына! Она строит разные планы, которые строить совершенно глупо на мой взгляд – но женщины глупы!...
Он усмехнулся, глядя на Вирджинию, почти помальчишески, проказливо, и она улыбнулась ему в ответ с неожиданным чувством облегчения. У нее вдруг появилась уверенность, что этот на вид свирепый человек был совсем не свирепым в душе. Не сейчас, по крайней мере. Он мог быть таким когда-то, когда между ним и его сыном только начались разногласия, но когда сын покинул его – и возможно, он чувствовал себя очень одиноким временами – это заставило его перемениться в чувствах.
Клайва как будто очень тронуло упоминание о тетушке.
– Милая тетушка Хетти! – заметил он. – Я всегда мог на нее положиться, даже в те годы, когда меня носило по свету, как вы говорите, сэр, она никогда не забывала писать мне хотя бы раз в месяц.
– Вот почему я говорю, что женщины глупы, – сказал генерал.
Но Вирджиния быстро вмешалась.
– О, нет, – тихо сказала она, – она не глупа, генерал Мэддисон! На самом деле женщины вовсе не глупы, знаете ли! У них просто лучше развита интуиция, чем у мужчин, и они больше готовы прощать и забывать.
– Так ли это? – осведомился генерал и вдруг отодвинул свой стул. – Ну, вы можете рассказать мне о вашей точке зрения на эту тему, за ужином, но я отказываюсь ужинать в переполненном народом зале, а это обязательно случится, если мы будем откладывать ужин еще дальше.
Со старомодной любезностью он предложил ей свою руку, пока они не дошли до стола, который, как заметила Вирджиния, находился на видном месте почти посредине огромного зала и был украшен отборнейшими темнокрасными розами. Интересно, подумала она, Клайв ли специально их заказал? И если так, какая жалость, что Лизы не было здесь, чтобы их оценить.
