Текст книги "Право на любовь"

Автор книги: Сьюзен Баррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7

На следующее утро небо затянули облака. Не обращая внимания на собиравшийся дождь, Роуэн опустил верх «ягуара».

– Люблю рисковать, – объяснил он, и в его глазах сверкнул вызов.

С опаской покосившись на Роуэна, Карен вынула из сумочки шарф из узорчатой ткани и, туго стянув им воротник куртки, устроилась на кожаном сиденье.

Выехав на шоссе, машина набрала скорость.

– Надеюсь, вы не боитесь? – выкрикнул Роуэн, но из-за визга покрышек его слов почти не было слышно.

– Совершенно! – закричала она в ответ, подумав про себя, что говорит неправду. На самом деле Карен оцепенела от страха, но ни за что на свете не согласилась бы признаться в этом. Свирепое выражение лица Роуэна красноречиво говорило о его любви к скорости и наслаждении, которое он испытывал за рулем своей машины.

Когда-то ей тоже довелось пережить это ощущение власти над мощным автомобилем, повергавшее ее в трепет, но все неожиданно и трагически закончилось в тот день, когда погиб ее отец. Через неделю она продала «йенсенхили», который он подарил ей на день рождения, и решила ограничиться респектабельным «вольво». Теперь, когда за рулем сидел Роуэн, она испытывала ужас, к которому примешивалось возбуждение от ощущения огромной скорости, с которой машина мчалась по направлению к Йорку. Деревня промелькнула мимо, и телефонные столбы вдоль шоссе слились в сплошную линию. Карен сползла пониже на сиденье и вцепилась в ручку дверцы; холодный ветер трепал ее волосы и рвался за ворот куртки.

Роуэн представил Карен офис-менеджеру компании Пикеринга, суетливому маленькому человечку, который терпеливо приносил ей все необходимые папки. Сидя за длинным столом, Карен перелистывала бумаги, пока не отыскала нужные документы. Она сделала копии, сунула их в свою кожаную папку и принялась ждать, когда Роуэн разыщет список подрядчиков. После тщательного отбора они выбрали три кандидатуры. К немалому удивлению Карен, всех троих предложила она. Что ж, видимо, иногда Роуэн все же прислушивается к ее мнению.

– Вас устраивает их опыт? – Не отрываясь от списка, Роуэн записал название последней компании. – Если нет, я готов продолжить поиски.

– Почему вы спрашиваете меня? – Карен изумленно уставилась на него. – Я думала, вы хотите оставить окончательное решение за собой.

– Мне было интересно посмотреть, как вы справитесь с отбором, – ответил он со свойственной ему бесцеремонностью.

– Я полагаю, выбор должен основываться на тщательной проверке.

– Звучит убедительно, – заметил он таким тоном, что Карен снова невольно задумалась о том, чем вызвана его внезапная любезность. Роуэн отложил ручку и поднялся из-за стола.

Собрав свои вещи, Карен вслед за ним направилась к выходу.

Несколько миль отделяло их от Йорка, когда Роуэн неожиданно обернулся к ней.

– Уже третий час, наверное, вы проголодались.

– Что ж, пожалуй…

– Мы заедем в Нэрсборо и выпьем чаю у моей матери.

– О, мне бы не хотелось ее беспокоить, – пробормотала она.

Чего ради ему вдруг вздумалось знакомить ее со своей матерью? Карен провела ладонью по своим зеленым шерстяным брюкам. Она носила их еще в колледже. Что и говорить, для похода в гости они явно не годились, хотя были теплыми и хорошо сидели на ее длинноногой фигуре. И все же перед отъездом Роуэн мог предупредить ее о своих планах.

Она украдкой покосилась на него.

– Вы уверены? Вряд ли она обрадуется незваным гостям.

– На этот счет можете не беспокоиться. Нам придется там задержаться – чертов карбюратор что-то забарахлил.

Карен вздохнула. Неприятности с машиной! Ей следовало бы догадаться. Она с трудом подавила странное чувство разочарования.

– Вы сами ремонтируете машину? – спросила она, украдкой покосившись на его безукоризненно чистые ногти.

Его губы тронула улыбка.

– Конечно.

– Мне казалось, ремонт «ягуара» относится к области особого искусства.

Роуэн пожал плечами:

– Он устроен немного сложнее других автомобилей, но свой я собирал сам, поэтому знаю, как он устроен.

– Если я не ошибаюсь, это старая модель? Как он хорошо сохранился, – добавила Карен, оглядев салон, отделанный дорогой древесиной ореха, с надраенными до блеска приборами и рукоятками.

– Последний легковой автомобиль такого типа сошел с конвейера больше девятнадцати лет назад, – не скрывая гордости, ответил Роуэн, уверенно нажав на акселератор. После некоторой заминки машина с ревом преодолела очередной подъем и взлетела на гребень холма. Неожиданно перед Карен открылся сказочный вид: вдали из тумана поднимались руины замка. На переднем плане виднелись арки виадука, перекинутого над рекой, сверкавшей, как расплавленный металл, и усеянной яркими красными и синими пятнышками лодок, безмятежно проплывавших под мостом.

– Просто дух захватывает! – воскликнула она.

– Пожалуй, только я слишком привык к этому. Даже красотой можно пресытиться, если видеть ее изо дня в день.

Пресытиться? Может быть, так он думает и о женщинах? Вздохнув, Карен погрузилась в созерцание пейзажа. Ей нет до этого никакого дела. Она не станет вмешиваться в его жизнь, так же как и он в ее.

– Моя мать пришла бы в восторг, – мечтательно заметила она. Роуэн вопросительно приподнял бровь, и Карен добавила: – Она пишет картины, делает обложки для издательств. В основном на исторические темы, поэтому вечно ищет фотографии замков и старинных поместий.

– Наверное, дом моих родителей показался бы ей заслуживающим внимания. Там есть все, что для этого необходимо, включая, – он возвысил голос, прекрасно имитируя интонации Винсента Прайса, – особый, мистический дух.

Машина свернула на вымощенную гравием аллею и миновала кованые ворота, обрамленные двумя гигантскими гранитными колоннами. Подъездная аллея была обсажена березами, их гладкие белые стволы терялись в вышине среди раскинувшейся балдахинами листвы. В конце аллеи сквозь кроны деревьев начали вырисовываться очертания великолепного готического особняка с островерхими крышами, увенчанными башенками и кирпичными каминными трубами.

Карен восхищенно воскликнула:

– Вы здесь живете?

Взглянув на ее потрясенное лицо, Роуэн усмехнулся.

– Моя семья живет здесь уже около шестисот лет. Я не имею в виду именно этот дом – он построен относительно недавно, в 1821 году. Однако эти земли принадлежат моей семье с четырнадцатого века. Здесь даже есть домовая церковь, пережившая роспуск монастырей в эпоху Генриха Восьмого.

Подъехав к дому, машина замедлила ход.

– Смотрите, вот и моя мать. – Роуэн указал на необъятный, безукоризненно подстриженный газон.

Стройная женщина с серебристыми волосами, одетая в твидовую юбку, шелковую блузку и удобные туфли, вела на поводках двух черных терьеров. Притормозив у парадной двери, Роуэн вышел из машины.

Услышав шум мотора, женщина обернулась и помахала рукой.

Рвущиеся с поводков терьеры с громким лаем бросились к машине, увлекая за собой мать Роуэна.

– Роуэн, – просияв от радости, воскликнула она, – дорогой, как чудесно, что ты приехал. – Она заметила Карен и тотчас же умолкла, ее откровенная радость сменилась неуверенностью. Она озадаченно посмотрела на сына.

– Мама, – это слово он произнес с особенной нежностью, – познакомься с Карен Уильямс. Мы вместе работаем. – Он обошел вокруг машины, чтобы открыть дверцу для Карен.

Оказавшись лицом к лицу с пожилой дамой, Карен расправила плечи и храбро улыбнулась:

– Здравствуйте, миссис Марсден.

– О, вы американка! К тому же вы гораздо выше Клаудии. Ох, я… – Она поспешно умолкла и нахмурилась, раздосадованная своей оплошностью. – Рада познакомиться с вами, – вежливо сказала она, с тревогой покосившись на сына. – Вы останетесь на чай?

– Конечно, если ты поможешь Карен осмотреться, я отведу машину в гараж.

Миссис Марсден кивнула и жестом указала на полированные гранитные ступени. На ее пальце сверкнул большой бриллиант, ограненный в форме груши.

– Прошу вас, мисс Уильямс, я только позвоню Мэри.

Следом за хозяйкой дома Карен вошла в гостиную, в отделке которой преобладали оттенки персика и морской волны. В мраморном камине горел огонь; перезвон роскошных позолоченных часов, стоявших на каминной полке, возвестил о том, что прошел очередной час. В кресле лицом к огню сидел, погрузившись в чтение, высокий седовласый мужчина с густыми пышными усами.

– Артур, – окликнула миссис Марсден, – познакомься с мисс Уильямс. Она работает на строительстве.

Артур Марсден жестом указал Карен на диван.

– Садитесь, девочка. – Он окинул ее взглядом и издал удовлетворенное «гм», когда Карен опустилась на мягкие подушки. – Значит, вы работаете под началом моего сына. И какого же вы мнения об этой авантюре?

Карен мысленно простонала. Так вот у кого Роуэн перенял свою прямолинейность. Голубые глаза мистера Марсдена испытующе взглянули на нее из-под густых белых бровей.

– У вас какие-то проблемы с Роуэном?

Родители Роуэна будто сговорились!

– Я… не уверена, что поняла ваш вопрос.

– Он слишком загружает вас работой? – ворчливо повторил он.

– Н-нет, – запинаясь выговорила она, – мне нравится, когда передо мной ставят сложные задачи.

– Хорошо, девочка, только не давайте себя в обиду. Роуэн склонен проявлять излишнюю требовательность. Нужно признать, что временами он бывает упрям.

– Как и его отец, – деликатно заметила миссис Марсден.

– Чушь, – отрезал старик, оборачиваясь к сидящей напротив жене. – Где этот мальчишка?

– Я здесь, отец. – Придержав дверь перед горничной, в гостиную вошел Роуэн. – Я сам отнесу, Мэри. – Он поставил поднос на сервировочный столик и подкатил его к матери.

– Ничего не случится, если прислуга будет сама выполнять работу, за которую я ей плачу, – продолжал ворчать его отец. – Где ты был?

Роуэн устроился на диване рядом с Карен.

– В гараже, ремонтировал карбюратор.

– Опять этот проклятый автомобиль! Когда ты купишь себе настоящую машину и выбросишь эту рухлядь, с которой тебе приходится возиться день и ночь?

Слегка улыбнувшись, Роуэн наклонился к Карен:

– В представлении отца настоящий автомобиль – это «даймлер», хотя он и не водит его сам.

– Роуэн, не спорь с отцом, – с упреком сказала миссис Марсден, хотя ее тон мало соответствовал огоньку, вспыхнувшему в бледно-голубых глазах. Она протянула гостям чашки с чаем и придвинула блюдо с пирожными.

Карен заставила себя улыбнуться.

Фыркнув, старший из Марсденов положил себе на тарелку кусок кекса.

– Водить машину? Зачем мне ее водить? Для этого у меня есть Кэссиди. Скажите, мисс Уильямс, – он наклонился к ней поближе, – что вы думаете о сыне, у которого есть все для комфортной жизни, но он предпочитает ей работу в самых диких местах?

– Артур! – Миссис Марсден приложила палец к губам.

Карен молчала. Ей было неприятно участвовать в семейном споре, но еще меньше улыбалась перспектива покривить душой и скрыть свое истинное мнение.

– Большинство людей, – произнесла она, осторожно выбирая слова, – могут представлять себе такую жизнь лишь в самых смелых фантазиях. Но существуют и другие, мистер Марсден, – к ним я причисляю и себя; они могут ощутить полноту жизни лишь тогда, когда что-то создают собственными руками. Без этого жизнь для них лишена смысла.

– Что ж, по крайней мере, как я вижу, вы не из тех, кто любит подсластить пилюлю?

Несколько секунд Карен не слышала ничего, кроме гулкого биения собственного сердца.

– Это ценное качество для женщины, – прогудел напоследок мистер Марсден и мрачно покосился на сына. – Роуэн, я думаю, эта девочка воздаст тебе по заслугам.

Роуэн притворился, что не расслышал слов старика, и в гостиной снова воцарилось тягостное молчание. Карен сосредоточенно разглядывала свою чашку, а Роуэн вяло перелистывал страницы «Кантри лайф», последний номер которого лежал на кофейном столике.

– Мисс Уильямс, – обратилась к ней миссис Марсден, – могу ли я поинтересоваться, где вы остановились?

Сердце в груди Карен оборвалось.

– Я…

– Комната Карен, – вмешался Роуэн, пристально глядя на нее, – находится рядом с моей.

Карен поперхнулась чаем.

– Честно говоря, – поспешила пояснить она, – это не совсем рядом.

– Но достаточно близко, – вкрадчиво добавил Роуэн.

Деликатно изогнув бровь, миссис Марсден переводила взгляд с Роуэна на девушку. Карен сглотнула:

– Я имею в виду, что…

– Карен хочет сказать, что она спит…

– Шумно, – выпалила Карен.

– По другую сторону…

– Лагеря. – Взглянув в лицо Роуэну, Карен мысленно чертыхнулась.

– Прекрасно, – с очевидным облегчением прошептала миссис Марсден.

Они пробыли в доме Роуэна еще полчаса. Чета Марсденов выказала неподдельный интерес к работе Карен и забросала ее вопросами о жизни в Калифорнии. С удовольствием отвечая на них, Карен постепенно успокоилась. Наконец Роуэн поднялся.

– Извини, мама, но нам пора, иначе мы не успеем вернуться засветло.

Марсдены вышли к машине, чтобы проводить их. Миссис Марсден отвела Карен в сторону.

– Вы приедете к нам еще? – настойчиво спросила она.

– Обязательно, если снова окажусь в этих краях.

Они сели в машину, и Роуэн повернулся к ней:

– Извините, что вам пришлось участвовать в нашем споре. Иногда отец бывает довольно несдержан.

Карен вскинула глаза на его спокойное лицо, освещенное лучами клонившегося к закату августовского солнца.

– Это было обычное проявление отеческой заботы. Он имел в виду вас, ведь так? Это вы – человек, который не хочет, чтобы ему подносили жизнь на блюдечке?

Роуэн кивнул:

– Полностью признаю свою вину.

– Почему?

Резко вывернув руль, он остановил машину и, выбрав в груде кассет подходящую, вставил ее в магнитофон.

– Вы все понимаете не хуже меня. Чем заняты эти люди? Их жизнь похожа на череду званых обедов и выездов на охоту. Мои родители относятся к числу состоятельных титулованных особ и существуют как бы в другом измерении. – Он усмехнулся. – Моему отцу никогда не приходилось работать. Он унаследовал состояние от своего отца, а его отец – от своего. За всю свою жизнь ни один из них не проработал ни дня. – Он помолчал, затем взглянул на Карен. – Для нашей страны это серьезная проблема. С одной стороны, у нас есть бездельники, живущие на пособие, которые думают, что правительство обязано заботиться об их существовании. С другой стороны, у нас есть богачи, которым не нужно работать. Они тратят свою жизнь на удовольствия, не делая для блага страны ровным счетом ничего. – В низком голосе Роуэна зазвучали пронзительные ноты, а на лице застыло напряженное выражение. – И вы еще спрашиваете, почему я уехал? Я не хочу иметь ничего общего с такой жизнью.

В душе Карен соглашалась с ним. Они оба были индивидуалистами, ищущими способ сделать свою жизнь полной и осмысленной. Она по себе знала, что человек, выбравший этот путь, часто остается в одиночестве.

Они молчали. Задумавшись над словами Роуэна, Карен не сводила глаз с дороги. В конце концов Роуэн задумчиво произнес:

– Хочу, чтобы вы поняли меня правильно: я люблю их обоих, так же как люблю это имение; я просто не могу быть созерцателем. – Он посмотрел ей прямо в глаза и, протянув руку, заправил за ухо выбившуюся прядь ее волос. Его пальцы интимно скользнули по подбородку девушки.

По спине Карен пробежал холодок – такие нежности совсем не в его духе. Он снова вывел ее из душевного равновесия. Ощутив на себе проницательный взгляд серых глаз, Карен почувствовала странное беспокойство, но, покосившись на Роуэна, поняла, что он тоже смущен.

Глубоко вздохнув, Карен заставила себя отвернуться к окну, за которым мелькали росшие вдоль шоссе лиственницы, сливавшиеся в сплошную зеленую стену. Наверное, она совершила ошибку, согласившись отправиться с ним в эту поездку.

– Вы сказали моему отцу то, что думаете на самом деле? – поинтересовался Роуэн, и она снова поразилась несвойственной ему мягкости, с которой он произнес эти слова. – Вы тоже не хотели бы жить так, как мои родители?

Закрыв глаза, Карен заставила себя вспомнить, зачем она приехала в Англию, и выбросить из головы всякие мысли об этом высоком англичанине с такими проницательными глазами и опасной улыбкой.

– Да, смысл моей жизни в работе.

– И только?

Карен сама не знала, как ответить на этот вопрос. Он был слишком личным и к тому же затрагивал такую сферу ее жизни, которая открылась ей совсем недавно. Она была хорошим инженером. Уважение, с которым относились к ней Леонард и другие коллеги, и было той движущей силой, которая толкала ее вперед. Работа заменила ей все. Даже Афина понимала, что только благодаря своей работе она чувствует себя состоявшимся человеком, которого оценивают в соответствии с его профессиональными заслугами. Кроме того, Карен влекло к работе еще и потому, что другая, личная сфера ее жизни почему-то не складывалась.

– Да, – наконец, ответила она, – и только.

Он недоверчиво поднял бровь.

Они снова замолчали, Карен осторожно всматривалась в его четкий профиль, и в конце концов решилась задать вопрос, который не давал ей покоя с того момента, когда они вышли из машины в усадьбе:

– Кто такая Клаудиа?

Некоторое время Роуэн молча смотрел прямо перед собой.

– Клаудиа была моей женой, – безразличным тоном ответил он.

У Карен перехватило дыхание.

– Это ее я напомнила вашей матери?

Ответа снова пришлось долго ждать.

– Вы немного на нее похожи.

– Я не знала… она умерла?

– Нет.

– Вы развелись?

Не отрывая взгляда от дороги, он произнес с подчеркнутым равнодушием:

– Если вам так уж хочется знать, она ушла от меня. – У него дернулся мускул на щеке. – Послушайте, нельзя ли поговорить о чем-нибудь другом? Мне не хочется обсуждать этот вопрос. – Он продолжал гнать машину вперед, сосредоточенно глядя на дорогу.

Карен напряженно молчала, прислушиваясь к гулкому биению своего сердца. Она уже свыклась с мыслью, что он не любит допускать к своей работе женщин. Однако к ней он начал относиться с уважением – во всяком случае, как к специалисту. К тому же, как выяснилось, она похожа на его бывшую жену.

Карен запустила пальцы в волосы. Может быть, он все еще любит ее? Не потому ли он… Это многое объясняло – и его обаяние, и внезапные приступы холодности и раздражения. И то, почему он сначала противился ее появлению на участке. Задумчиво откинувшись на спинку кожаного сиденья, Карен расслабилась. Бог ты мой, какая неразбериха!

Но как объяснить тот вечер в пабе, когда она училась играть в дартс? Или его поцелуй? Что-то подсказывало ей, что всему этому следует искать другое объяснение.

Роуэн сменил кассету в магнитофоне, и разделяющее их пространство заполнил пульсирующий ритм «Жар-птицы» Стравинского. Карен закрыла глаза и попыталась найти решение своей проблемы. Уехать до завершения строительства она не могла. Что же ей делать?

Она отвернулась к окну, ее взгляд скользил по полям, где паслись стада черных овец. Еще несколько недель, и она закончит свою работу. Она сдержит данное Леонарду слово и спасет будущее фирмы, а также и свою собственную карьеру. Она закончит работу, невзирая на то что Роуэн находит ее присутствие на участке нежелательным. Его проблемы с женщинами не имеют никакого отношения к строительству.

Так же как и те непростые отношения, что сложились между ними. Карен расправила плечи. Она справится. Она обязана справиться, невзирая ни на что.

Как бы ей хотелось думать, что он ей безразличен, но это было невозможно – жаркая волна захлестывала ее всякий раз, когда она вспоминала о его существовании. Стоило ему приблизиться к ней, и ее сердце принималось неистово биться, совсем как сейчас. Не говоря уже о тех моментах, когда он случайно прикасался к ней.

Что ж, ладно, он ей небезразличен. Роуэн Марсден – самый опасный и соблазнительный мужчина из всех, кого она встречала в жизни. Но с этого момента Карен будет думать только о работе и не станет отвлекаться ни на что другое.

Глава 8

Стоя на старой деревянной платформе, расположенной на высоте птичьего полета, Карен наблюдала за продвижением бура, вгрызающегося в гранитный щит земли. Сквозь стайки облаков пробивались косые лучи Все еще жаркого августовского солнца, и рабочие обливались потом. Заглушая все звуки, по лагерю разносилось однообразное жужжание бурильной установки.

Из-под желтого защитного шлема на щеку Карен потекла струйка пота, и она рассеянно вытерла ее рукавом своей фланелевой рубашки. Скоро можно будет сделать перерыв. Она чувствовала, как ноют затекшие спина и ноги, и мечтала о душе.

Карен посмотрела на часы. Когда приедет лесовоз, нанятая по контракту бригада сможет приступить к установке форм для вертикальных опор. Ей было нелегко убедить Роуэна в преимуществе трубчатых металлических опорных систем, но она выиграла этот спор, и теперь праздновала победу. На родине ей не раз приходилось выдерживать подобные сражения с самоуверенными инженерами-мужчинами, но ни один из них не мог бы сравниться с Роуэном в упрямстве. А также в силе характера, в чем ей тоже пришлось убедиться. Выслушав аргументы, он совершенно потряс ее тем, что пошел на уступку и предоставил ей полную свободу действий во всем, что касалось заказа оборудования. И все равно Карен с раздражением замечала, что даже в той области, где ее компетентность не вызывала сомнения, он автоматически стремился опровергнуть ее точку зрения лишь потому, что она была женщиной.

После поездки в Йорк прошло почти две недели, в течение которых Роуэн держался с ней гораздо приветливее. Пожалуй, его отношение можно было бы назвать доброжелательным. Впрочем, нет, это слишком сильно сказано. Однако он уже не стремился подавить ее своим высокомерием. Как обычно, он весело шутил с коллегами-мужчинами, а с ней держался подчеркнуто вежливо. Кроме того, она дважды имела возможность убедиться, что под непроницаемой оболочкой скрывается человек. Он принял ее сторону в обсуждении технического вопроса, проявив при этом необычную объективность. В конце концов, не исключено, что у него есть сердце!

Неужели Роуэн мужчина, которого она могла бы полюбить? Боже, он представлял бы серьезную угрозу ее отлаженной жизни.

Однако время от времени Карен ловила на себе его пристальный взгляд, и его глаза при этом принимали странное выражение, в котором не было ничего общего с вежливым любопытством. Может быть, все дело в ее внешности? В ее сходстве с его бывшей женой? Или… за своей напускной холодностью он скрывает желание? Как бы там ни было, его интерес внушал ей опасения. Она не могла допустить, чтобы он думал о ней как о женщине. Она только инженер, и ничего больше. По крайней мере сейчас.

Грохот бура смолк, и наступила тишина, нарушаемая только монотонным гулом генератора. Завидев на дороге груженый лесовоз, Карен собрала свои бумаги и начала спускаться по лестнице.

Роуэн и Торни приступили к разгрузке. Роуэн закатал рукава свитера, обнажив мускулистые руки, покрытые густым загаром, почти не отличавшимся по цвету от рукавиц из сыромятной кожи, которые он надел, чтобы не занозить пальцы. Он нагнулся, складывая доски в аккуратный штабель, и взгляд Карен скользнул по его спине, сужающейся от широких плеч к талии. Он выпрямился и обернулся, и она поспешно отвела глаза, испугавшись, как бы он не заметил, с какой нежностью она разглядывает его спину. Он снял шлем и вытер рукавицей вспотевшее лицо, в его глазах вспыхнул огонек. Карен залилась краской и, поспешно нацарапав свою фамилию на накладной, протянула ее шоферу.

Во время ленча Роуэн подсел к Карен.

– Судя по всему, на следующей неделе они начнут заливать бетон.

– На это я и надеялась, – прожевав, ответила она, – разве что начнутся дожди, и на день или два задержат установку опалубки. Теперь я смогу немного отдохнуть, пока они не закончат.

Он покачал головой.

– Завтра мы проведем запланированную инспекцию антенн, установленных на дальнем хребте. Мы должны проверить их на устойчивость, пока дорога не стала непроходимой из-за осенних дождей. Много времени это не займет, – он помолчал, – зато неподалеку от них расположены интересные римские развалины. Торни упоминал, что вы хотели бы их осмотреть.

Карен уставилась в свою тарелку.

– Все это так, но вы не обязаны тратить на меня время.

Он загадочно улыбнулся.

– Вам представится случай отработать эту экскурсию.

Подобраться к антеннам не так-то просто. После завтрака мы выезжаем, – он отодвинул стул, – я попрошу Торни, чтобы он приготовил нам с собой перекусить. Наденьте что-нибудь подходящее. – Его глаза неторопливо скользнули по ее клетчатой рубашке и джинсам. – Что-нибудь вроде этого, и возьмите ботинки. Нам предстоит взбираться на гору.

Карен смотрела вслед его удаляющейся фигуре. Он даже не спросил ее, хочет ли она ехать, просто объявил об этом как о решенном деле. Однако по крайней мере сделал это дружелюбно, что уже несомненный прогресс.

Всю оставшуюся часть дня Карен ловила себя на том что предвкушает поездку с удовольствием куда большим, чем она считала допустимым.

Карен плюхнулась на заросшую травой лужайку напротив Роуэна.

– Вы не обманули, путь действительно неблизкий. – Она окинула взглядом узкую крутую тропинку, по которой они поднимались уже около часа. – Как часто вы осматриваете антенны?

Роуэн небрежно покосился на белые рефлекторы, установленные на выступе скалы, который виднелся чуть ниже того места, где они остановились.

– Раз в год. Однако каждый месяц нам приходится запускать генераторы. Мы должны убедиться, что они в рабочем состоянии, особенно после зимы. – Он протянул ей сандвич. – Не знаю, что нам состряпал Торни, но после такого маршрута мне все равно. – И он откусил громадный кусок.

Она приподняла верхний ломтик хлеба и, принюхавшись к маслянистому содержимому, сморщила нос.

– Сардины?

– Копченая рыба, очень вкусно, – пробормотал Роуэн с полным ртом. И не удержался от улыбки, заметив на ее лице нескрываемое отвращение.

– Не ешьте, если не хотите, – пробормотал он и, порывшись в пакете, протянул ей яблоко.

Карен покачала головой:

– Нет, уж лучше рыба.

Роуэн проглотил остатки своего сандвича и привалился спиной к плоскому камню. Солнечные лучи пламенели на его темных волосах, подчеркивая золотистый оттенок загорелой кожи. Закинув руки за голову, он внимательно смотрел на нее.

– Вы крепче, чем кажетесь на первый взгляд. Может быть, вы тайная поклонница культуризма?

Карен расхохоталась, она представила себя стоящей перед зеркалом в полный рост, ее грудные мышцы напряжены, а кожа блестит от масла.

– Вы не угадали, я несколько лет занималась альпинизмом.

В серых глазах вспыхнуло любопытство.

– Во время работы или на досуге?

Она рассмеялась:

– И так и эдак. Мне нравилось бродить по холмам неподалеку от дома.

– Гм! Что заставило вас выбрать профессию инженера? – поинтересовался он, резко сменив тему разговора.

Карен наблюдала за крошечным черным муравьем, карабкавшимся по острой, как клинок, травинке.

– Мой отец был партнером Леонарда Долкина. Мне хорошо давалась математика, и летом я обычно подрабатывала чертежником у них в конторе.

На нее нахлынули воспоминания, такие же теплые, как солнечные лучи, льющиеся на разделявший их островок зелени. В те дни она жила насыщенной жизнью, безгранично наслаждаясь одобрением своего отца. Она не могла заменить ему сына, о котором он так мечтал, но не желала становиться китайской куклой, которой он так хотел ее видеть. Однако если она и не во всем устраивала его как дочь, то по крайней мере удовлетворяла его требованиям как инженер. Он редко говорил об этом, но поручал ей самые сложные задания, что ясно свидетельствовало о том, с какой радостью он наблюдал за ее профессиональным ростом. И все же она предпочла бы услышать, что он любит ее и не мыслит своей жизни без нее.

Стремление к независимости стало той движущей силой, которая толкала ее вперед.

Карен так и не довелось узнать, что он любил на самом деле – ее или ее профессиональные заслуги. Однажды дождливой ночью беспечный водитель грузовика выскочил на встречную полосу, столкнувшись с легковой машиной. Водительское сиденье черного «порша» вдавило внутрь. Отец погиб на месте, а мать осталась парализованной.

Роуэн вежливо кашлянул, и Карен вздрогнула.

– Вы рассказывали о вашем отце. Но если я коснулся темы, которая вас расстраивает, прошу прощения.

Боже, неужели она так задумалась? Карен сдвинула брови.

– После смерти отца Леонард убедил меня остаться в школе и закончить образование. Он очень поддержал меня.

– В работе? – небрежно поинтересовался Роуэн.

Она вскинула голову:

– Вот уж нет! Я добилась успеха собственными силами и ради этого работала не покладая рук. Гораздо усерднее, чем многие другие. – Она заставила себя откусить еще кусочек пикантного сандвича.

– Зачем? – настороженно спросил Роуэн. Определенно, она наступила на его любимую мозоль. Почему она должна воспринимать его вопрос как вызов? Почему бы ей не объяснить все так, как есть?

– Чтобы никто не мог сказать, будто я получила эту работу только благодаря отцу, – ответила Карен, стараясь сохранять спокойствие.

Его губы насмешливо скривились, он поднял руку в знак примирения.

– Я только спросил.

Потянувшись к пакету с ленчем, он сунул его в свой рюкзак, затем вынул термос с кофе, открутил крышку и наполнил ее темной ароматной жидкостью. Обхватив широкой ладонью жесткий пластиковый стаканчик, он протянул его Карен.

Их пальцы соприкоснулись, и ее охватило смятение. Казалось, воздух между ними раскалился, как будто по нему пропустили электрический разряд. Их взгляды встретились, и Карен заметила, как вспыхнули его глаза. Смутившись, она торопливо кивнула и, сделав несколько глотков, вернула стаканчик Роуэну. По-прежнему не сводя с нее пристального взгляда, он вытер колпачок и закрыл термос.

– Хотите взглянуть на орлиное гнездо?

– Еще бы! – улыбнулась она.

Пятнадцать минут спустя они поднялись на огромный гранитный утес.

Роуэн снял свой толстый свитер и сунул его в рюкзак. Карен стояла чуть ниже его на уступе скалы, не в силах оторвать глаз от бугрившихся на его спине мышц, вырисовывавшихся под плотно облегавшей тело черной водолазкой. Затем ее взгляд упал ниже, на выцветшие джинсы, обтянувшие ягодицы. В его худощавой фигуре чувствовалась немалая физическая сила, и женщинам, которых привлекало в мужчине это сочетание, он должен был казаться неотразимым. Именно это и ощутила Карен, к своему полному изумлению.

– Смотрите! – Роуэн махнул рукой в том направлении, откуда они только что поднялись.

Карен старательно вгляделась в вершину скалистого утеса.

– Ничего… – Она умолкла на полуслове, потому что Роуэн шагнул к ней и повернул лицом на восток.

Его длинные пальцы легли ей на плечи, и Карен почувствовала, как кровь застучала у нее в висках. И вдруг она увидела парящего в небе орла. Солнечные лучи позолотили перья на его боках и заиграли на копчиках мощных крыльев. Поймав нисходящий поток воздуха, птица начала спускаться в лежащую под ними долину.