Текст книги "Право на любовь"

Автор книги: Сьюзен Баррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Я… я думала, что он возьмется за ум. Он просил меня помочь ему, проверить его работу, – жалобно закончила она.

Роуэн медленно поднял на нее глаза, на его лице напрягся каждый мускул.

– Повтори еще раз, что ты сказала о креплениях.

Собрав волю в кулак, Карен выдержала его взгляд.

– Их там нет, я говорю о горизонтальных креплениях.

Роуэн выругался.

– Тогда не сомневаюсь, что нам придется быть начеку, если буря продвигается в соответствии с прогнозом. Только что прислали вот это. – Он протянул ей распечатку.

Карен бросилась в глаза первая строчка: «Метеорологическое бюро распространяет штормовое предупреждение на 16.00 по Гринвичу для прибрежных районов Ирландского моря».

В полном недоумении она вернула Роуэну листок.

– Что это значит?

Он вздохнул:

– Возможно, нас ждут большие неприятности. ВВС давно составили план проведения испытаний в условиях штормового ветра. Они сочли, что этот ураган идеально подходит для их задачи. Ветер усиливается, Карен. А у меня не хватает людей для того, чтобы установить необходимые крепления. Впрочем, как и для того, чтобы провести авральные работы. – Он посмотрел ей в глаза. – Я приказываю тебе не выходить из вагончика.

У нее екнуло сердце.

– Как же ты справишься?

– Не знаю. Просто постараюсь сделать все, что в моих силах.

Карен взглянула на принтер, выплюнувший очередную бумажную ленту.

– Я могу следить за монитором, тебе нужно перекусить.

– Потом. – Он на мгновение взглянул ей в глаза и снова отвернулся к монитору.

На экране роились цифры. Штормовой фронт перемещался над Ирландским морем, сдвигаясь в сторону Камберленда, где обрушился на рыбацкий поселок Мэрипорт, а потом двинулся в глубь страны. Ураганный ветер и рекордный подъем приливной волны не снижались. Несколько часов Карен следила за продвижением урагана, читая все сообщения по мере поступления. Снаружи ветер раскачивал деревья и хлестал ветками по стенам вагончика. Окна гудели под его усиливающимся напором.

Все затаились в ожидании.

Торни торопливо пробегал туда и обратно, принося наполненные кофейники и сандвичи. Роуэн без устали мерил шагами вагончик, периодически бросая оценивающие взгляды на большую антенну. Подавленный и, судя по всему, протрезвевший Джефф метался взад и вперед, помогая Робину и Деррику переносить кабели. В конце концов Торни сел за монитор вместе с Карен. Ночь превратилась в бесконечное ожидание.

Помрачнев, Карен протянула Торни последнее сообщение.

«Ветер усиливается, – прочитал он, – к рассвету ожидается усиление до восьми узлов».

Карен бросила взгляд на часы. Двадцать пять минут двенадцатого. Боже, как она устала. У нее ломило плечи, болела голова. Казалось, что на всем теле не осталось живого места.

– Почему бы вам не поспать немного? – предложил Торни. – Я подежурю за вас.

Карен вопросительно взглянула на Роуэна. Тот кивнул. Лицо у него было измученным, но он по-прежнему внимательно следил за состоянием пролетов.

– Нет, – решила она, – я останусь.

К часу ночи ветер набрал силу и превратился в настоящий ураган. Дождь и ветер хлестали по стенам содрогавшегося вагончика, и под налетавшими порывами он начинал раскачиваться на фундаменте, как пьяный. Дверь распахнулась, и в помещение хлынул поток воды, мгновенно залив пол и забрызгав приемник. Свет дважды моргнул, и вагончик испустил стон. Над головой послышался гул – это завибрировала платформа, и в следующее мгновение помещение погрузилось в темноту.

– Проклятие, – пробормотал Роуэн, сопровождая свои слова потоком ругательств, генератор испортился. – Он набросил желтый дождевик и направился к выходу, прихватив висевший у двери переносной фонарь. Дверь с грохотом захлопнулась.

На минуту повисла напряженная тишина, затем Торни и остальные мужчины бросились следом за Роуэном.

Снаружи стоял оглушительный шум. Вагончик раскачивало с такой силой, что Карен едва не сбросило со стула. Она услышала, как кто-то закричал, потом послышался душераздирающий скрежет металла. Внезапно под потолком вспыхнул свет, и глазам Карен предстал дальний угол вагончика. Через зияющую в крыше дыру хлестала вода. Снаружи снова послышался крик, заглушенный очередным порывом ветра. Нужно было выбираться наружу. Роуэн или кто-то другой нуждался в помощи. Карен сдернула с крючка зюйдвестку и набросила ее себе на голову. Путаясь в рукавах, она схватила последний фонарь и изо всех сил толкнула дверь. Подхваченная порывом ветра, она тотчас же вырвалась у нее из рук. Дверное полотно повисло на петлях и с грохотом ударилось о стену.

Непроглядная темнота обступила Карен со всех сторон. Она не видела ничего дальше ступенек у себя под ногами и не слышала других звуков, кроме завывания ветра и треска деревьев, которые он сокрушал на своем пути. Внезапно ветер с новой силой обрушился на продольную стену опасно накренившегося вагончика.

Потеряв равновесие, Карен скатилась с лестницы.

Глава 16

Карен приземлилась на колени посреди бурелома из сломанных веток. Пошарив рукой в грязи, она наткнулась на свой фонарик и посветила вокруг себя. В темноте плясали три светящихся кружочка. Заметив неподалеку Деррика, Карен окликнула его, но свирепый порыв ветра заглушил ее голос.

Из последних сил цепляясь за стенки вагончика, она постепенно обогнула его и, выйдя к платформе, оцепенела от ужаса при виде страшной картины. Целая секция антенны лежала на земле, и доски настила вздыбились прямо в небо. Балки продольного пролета опасно накренились над вагончиком. Скрежет металла резанул ее по ушам, и Карен крепче прижалась к стенке вагончика.

Внезапно пролет прогнулся, и очередная секция платформы завалилась на бок. Карен отскочила в сторону. Брус обрушился ей под ноги, и она снова отпрянула, на этот раз неловко приземлившись на копчик. С трудом приняв сидячее положение, Карен окаменела от страха, увидев, что вертикальная секция падает прямо на нее.

Раздался грохот. Карен пронзила острая боль, и она провалилась в черноту.

Ей казалось, что у нее в голове взрываются разноцветные огни.

Преодолевая накатывавшую волнами тошноту, Карен попыталась сделать вдох, но ее тут же парализовало от боли. Судорожно хватая ртом воздух, она попробовала приподняться, но поняла, что не может пошевелить правой ногой, по которой огненными волнами распространялась боль. Голова у нее бессильно запрокинулась.

– Роуэн! – позвала она, застонав от напряжения.

– Карен? – Голос Роуэна прозвучал совсем рядом. – Боже мой, Карен!

Она с трудом подняла веки. Лицо Роуэна расплывалось перед ней. Она смутно ощущала, как он приподнимает ей голову, а его дыхание касается ее щеки.

– Карен, Карен…

– Роуэн, что…

– Тсс, – успокаивающе шепнул он, – тебе нельзя говорить.

Голоса послышались ближе.

– Мы здесь, – крикнул Роуэн.

Появился Торни, луч его фонарика, блеснувший сквозь пелену дождя, упал на землю рядом с Роуэном.

– Карен? Бог ты мой!

Роуэн отер лицо ладонью.

– Она угодила под решетку, – крикнул он. – Переносить ее слишком рискованно, отправляйтесь за помощью.

– Где Деррик и Робин?

– У генератора.

– Я приведу их, – уже на бегу бросил Торни.

– Пусть Робин вызовет Кесуик, – крикнул Роуэн ему вслед, – передайте им, что у нас несчастный случай, пусть он остается на связи. И быстрее принеси этот чертов домкрат!

– Что у вас случилось? – смутно донеслось до Карен. Голос был мужским и показался ей смутно знакомым. Ему ответил другой, и вокруг нее замелькали серые тени. Она прислушивалась к звукам, но смысл слов ускользал от нее.

Роуэн сгорбился на пластиковом стуле в крошечном кабинете хирурга. Игла с болеутоляющим средством проколола кожу на лбу, и он поморщился; обессиленно откинувшись на спинку омерзительно оранжевого кресла, Роуэн ждал, пока дежурный врач наложит швы на трехдюймовый порез у него над бровью. Ему повезло, что ветка не угодила на дюйм ниже.

А Карен увезли в палату, расположенную дальше по коридору. Она была без сознания. Роуэн содрогнулся, если с ней что-нибудь случится… Господи, а вдруг она…

– Сидите спокойно, приятель, – приказал врач, говоривший с сильным шотландским акцентом. – Если вы будете дергаться, я могу нечаянно зашить вам глаз. – Нахмурившись, он снова склонился над своим пациентом. – Вам следовало еще вчера сообщить дежурной сестре об этом порезе. Его давно нужно было продезинфицировать.

Увидев приближающуюся иглу, Роуэн заставил себя сидеть неподвижно.

– Порез меня не беспокоит.

Наконец врач отложил инструменты, и Роуэн вскочил на ноги. Перемазанные грязью джинсы высохли, покрывшись комьями глины, на щеках пробивалась грубая щетина, а голова гудела, как будто по ней долго били кулаком. В подмышках и в ложбинке на спине рубашка промокла от пота, а во рту ощущался привкус застоявшегося кофе. Забыв о швах, Роуэн откинул прядь волос, спадавшую ему на глаза, и невольно выругался.

– Теперь мне можно ее увидеть?

Врач задумчиво потер подбородок.

– Пожалуй. Только помните – всего одну минуту. – Он собрал инструменты в лоток и протянул его своей помощнице. – Мисс Уильямс все еще в шоке, и ей следует избегать волнений. Вы ее родственник?

При этих словах Роуэн почувствовал свинцовую тяжесть в груди.

– Нет, мы вместе работаем. – Он заглянул врачу в глаза. – Она поправится?

Вскинув голову, хирург провел усыпанной веснушками ладонью по седеющим волосам.

– В такой ситуации никто ничего не может гарантировать, но я бы сказал, что шансы у нее есть. У нее отек легкого и сильное сотрясение мозга, что само по себе довольно серьезно. Однако больше всего меня тревожит ее нога. У нее сложный перелом бедра и разрыв сухожилия в коленной чашечке.

– Она сможет ходить?

– Со временем. Будем уповать на Божью помощь и хорошее лечение.

Роуэн глубоко вздохнул.

– Я обеспечу ей самое лучшее лечение.

Врач настороженно взглянул на него:

– Ей повезло, что ваша фирма так заботится о своих сотрудниках.

– Боюсь, этого недостаточно. – На мгновение Роуэн встретился взглядом с доктором и отвернулся, стиснув кулаки. Постояв, он решительно двинулся по коридору.

– Марсден!

Роуэн обернулся.

– Может быть, хотите сандвич? Дежурная сестра принесет вам из столовой.

– Спасибо, не нужно.

Карен лежала на кровати, огороженной белыми льняными занавесками. Из окна падал приглушенный свет.

На фоне мертвенной белизны больничной кровати она выглядела совсем маленькой и очень бледной. Волосы рассыпались по подушке, накрыв шершавое полотно темным облаком. Из капельницы над головой сочился прозрачный раствор, медленно перетекавший в левую руку Карен, а пол хлопчатобумажной простыней едва заметно поднималась и опускалась ее грудь. На лбу, прямо под волосами, виднелась ссадина.

Роуэн присел на стул возле кровати и, взяв в ладони ее правую руку, неподвижно вытянутую на простыне, осторожно сжал холодные пальцы. Она не ответила, и у него перехватило горло.

– Карен, ты меня слышишь?

Молчание. Тишину нарушал только слабый звук ее дыхания.

– Карен, любимая. Мне нужно с тобой поговорить. Я знаю, что ты меня не слышишь, но я должен рассказать тебе о своих чувствах. Выслушай меня, любимая, если сможешь. Ты должна это сделать.

Через десять минут он поднялся.

– Завтра можете попытаться снова. – Врач ободряюще похлопал его по плечу.

Роуэн вышел в коридор. Все эти слова он должен был сказать ей раньше – тогда, когда она могла и хотела их услышать, но сейчас это было единственным, что он мог для нее сделать. Роуэн чувствовал огромное облегчение от того, что наконец нашел в себе силы выговориться. Теперь он жил только надеждой на то, что Карен очнется.

Остановившись у телефонной будки рядом со столом администратора, Роуэн заказал переговоры и вышел на улицу, решив снять номер в гостинице напротив, чтобы принять душ и выспаться. Если только ему удастся заснуть.

Откуда-то доносилось смутное журчание голосов. Веки Карен затрепетали, и она открыла глаза, обнаружив, что лежит в полумраке в совершенно незнакомой комнате. Голова пульсировала от боли, и Карен показалось, что ее мозг вот-вот взорвется.

С потолка свисала белая занавеска. Странно, она была уверена, что слышала голос Роуэна, он разговаривал с ней… он рассказывал ей о себе. Должно быть, это ей приснилось, потому что сейчас рядом никого не было.

Голоса доносились из-за занавески. Карен узнала жесткий хрипловатый голос Роуэна, но тот, с кем он разговаривал, был ей незнаком.

– Вы снова пришли, – заметил незнакомый голос с мягким шотландским выговором.

– Я не мог не прийти, доктор.

– Конечно, я понимаю. Судя по вашему виду, вам удалось немного поспать.

– Совсем чуть-чуть, – отрывисто бросил Роуэн. – Я могу ее увидеть?

Значит, она в больнице! И здесь Роуэн. Карен попыталась окликнуть его и не услышала, что ответил ему врач. В горле у нее саднило, а нос отчаянно чесался. Она собралась с силами и подняла руку, но чья-то ладонь пресекла ее попытку.

– Нет, мисс. Вам нельзя этого делать.

Занавески раздвинулись, и перед ней возникло лицо Роуэна.

– Слава Богу, – прошептал он и обратился к медсестре, – не беспокойтесь, я ее не потревожу.

Медсестра встала.

– Хорошо, сэр, но только на несколько минут.

Роуэн склонился над Карен. Она заметила, как потемнели его глаза и натянулась на скулах кожа. Она попыталась заговорить, но не смогла издать ни звука.

– Тебе нельзя разговаривать. Ты в Кесуике, в больнице. Мы привезли тебя сюда после аварии. Ты что-нибудь помнишь?

Карен покачала головой и слабо улыбнулась, увидев, что он присаживается на стул возле ее кровати. Роуэн нежно провел пальцем по ее щеке.

– Еще несколько дней тебе придется потерпеть эти трубки. – Он заставил себя улыбнуться. – У тебя сломаны два ребра и повреждено легкое. А удар опрокинувшейся секции платформы пришелся на ногу. Ты чудом осталась жива. – На мгновение в его глазах что-то блеснуло, и он поспешно отвел взгляд. – Но ты поправишься, Карен, я обещаю. – Он взял ее ладонь в свои и осторожно поднес к губам. Посидев еще минуту, Роуэн поднялся.

Пальцы Карен скользнули по часам у него на запястье.

– Ты хочешь узнать, который час?

Превозмогая пронзительную боль, она покачала головой.

– Хочешь спросить, сколько времени ты здесь пробыла? Три дня. – От нее не укрылось, как дрогнул его голос.

У кровати возникла стройная фигурка медсестры.

– Прошу прощения, сэр, но вам пора уходить.

– Конечно, сестра. Спасибо за то, что разрешили мне ее увидеть.

– Завтра я приду снова, – сказал он, ласково коснувшись пальцем уголка ее губ.

Каждый день Роуэн навещал ее и совсем завалил подарками, и вскоре в палате не осталось свободного места, где не стояли бы цветы – от него и остальных членов бригады. Огромный плюшевый оцелот занимал единственный стул возле кровати, рядом с переплетенным в бордовую кожу томиком стихов Вудсворта. На ночном столике, в большой вазе, присланной в подарок от Марсденов, красовалось две дюжины алых роз.

На пятый день сестра освободила Карен от трубок и разрешила выпить немножко сока и бульона. Потом от руки отсоединили капельницу. На следующий день Энни, тоненькая медицинская сестра, освежила ее губкой. Она осторожно протерла все ее тело, тщательно обходя бинты и гипсовую повязку на ноге. Она расчесала Карен волосы и собрала их в хвостик на макушке.

– Можно мне посмотреть? – попросила Карен.

Энни принесла ей зеркало.

Карен в ужасе уставилась на свое мертвенно-бледное, изможденное лицо и сеточку голубоватых вен, проступившую у нее под кожей на груди, над стягивавшими ее бинтами. Она подтянула одеяло повыше. Огромные шоколадные глаза, смотревшие с исхудавшего лица, придавали ей сходство с узником концентрационного лагеря. Содрогнувшись, она отвернулась.

Энни принесла ей поднос. Придвинув к себе тарелку с водянистым пудингом, Карен проглотила несколько ложек и отставила ее в сторону. Скоро должен был прийти Роуэн.

В четыре часа он заглянул в ее палату.

– Извини, я немного опоздал. На участке весь день работала бригада специалистов. Смотри, – сказал он и сунул ей в руку пакет из коричневой бумаги.

Открыв его, Карен обнаружила еще один подарок – недавно вышедший роман.

– Спасибо, – улыбнулась она и подвинулась, чтобы он мог присесть на краешек кровати.

– Как продвигается работа?

– Отлично. Через две недели мы все восстановим. Я нанял бригаду, которая работает по двадцать часов.

В глубине его глаз вспыхнул огонек.

– Я должен извиниться за то, что поручил Эллису такую ответственную часть проекта.

– Тебя можно понять. – Карен беспокойно шевельнулась под простыней. – Как дела у Джеффа?

– Джефф, – произнес он, многозначительно приподняв свои черные брови, – обратился в клинику, где лечат от алкогольной зависимости. – Роуэн скептически хмыкнул. – С ним все будет в порядке, но к своим проектам я его больше и близко не подпущу. Мне сказали, что сегодня утром ты разговаривала с врачом?

– Да. Он заверил, что через неделю я смогу выдержать поездку. – Несмотря на свинцовую тяжесть в груди, Карен заставила себя улыбнуться. – Вернувшись домой, я сразу же начну сеансы физиотерапии. Мне придется потрудиться, чтобы нога полностью восстановилась.

Она подняла глаза и встретилась взглядом с Роуэном. Лучше бы он оставался таким же циничным, как раньше, видеть его заботливым и внимательным было ей не под силу. Его нежность с новой силой пробудила в ней любовь, над которой она была не властна. Вдруг в ее мозгу вспыхнула яркая картина. Она увидела Роуэна, склонившегося над ее кроватью, услышала его хрипловатый шепот. Он говорит ей о своих чувствах, говорит о том, как она нужна ему. Какая глупость! И все же картина была на редкость реальной, и Карен поспешно сморгнула, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.

Встретившись с задумчивым взглядом Роуэна, Карен почувствовала, как в ее сердце разгорается трепещущий огонек. «Берегись», – шепнул ей внутренний голос, и она почувствовала, что теряет контроль над собой.

– Нет никакой необходимости рисковать своим здоровьем или откладывать сеансы физиотерапии, потому что в Йоркшире можно обратиться к самым лучшим специалистам в этой области, – спокойно произнес Роуэн. – Я хочу, чтобы ты пожила в Нэрсборо и прошла курс лечения у доктора Гросса в «Харроугейт».

От удивления Карен открыла рот.

– В Нэрсборо? Но как же…

Роуэн прервал ее возражения:

– Все будет хорошо, я обо всем договорился. – Он улыбнулся и слегка склонил голову. – Завтра утром мы выезжаем.

Глава 17

Оторвавшись от созерцания полей, обнесенных каменными оградами, Карен покосилась на сосредоточенное лицо Роуэна, крепко сжимавшего руль. Одного взгляда на его неподвижную фигуру было достаточно, чтобы понять, как решительно он настроен. В течение последнего часа Карен не раз хотела с ним заговорить, но стеснялась, такую робость ей внушало его мрачное и, судя по всему, сердитое выражение лица.

Прошла еще минута. Набрав полную грудь воздуха, Карен заставила себя открыть рот:

– Зачем ты везешь меня к своим родителям?

Роуэн еще крепче стиснул рулевое колесо.

– Мне казалось, я уже все доходчиво объяснил. – В его голосе снова звучала прежняя горечь.

– Роуэн, ты ничего мне не должен. Это был несчастный случай. Я просто оказалась в неудачный момент в неподходящем месте.

На мгновение он отвлекся от дороги и окинул ее непонимающим взглядом серых потемневших глаз.

– Карен, я делаю это потому… потому что мне так хочется. – Ответ устраивал, но только не том.

Роуэн протянул руку к панели радиоприемника, и новости по каналу Би-би-си надежно заглушили дальнейшие разговоры.

Карен раздражала его нерешительность, а плохо скрытая нервозность порождала в ее душе так хорошо знакомую ей тревожную неуверенность. Что он собирался сказать на самом деле?

Она отвернулась к окну, зная, что он не ответит. В его поведении снова проявлялись знакомые черты – Роуэн снова отгородился от нее.

Поежившись под теплым халатом, Карен пошевелила пальцами правой ноги, опутанной бинтами и скобками и бережно покоившейся на подушке, специально уложенной на пол машины. Нечего было и думать о том, чтобы втиснуться в «ягуар» во всем этом снаряжении. Даже в джипе ее так растрясло, что каждый сустав отзывался пульсирующей болью.

Машина поднялась на узкий каменный мост, и бледный диск солнца скрылся за облаком. Притормозив, Роуэн пропустил через дорогу фермера со стадом черномордых овец. Карен задумчиво смотрела на животных, но в голове у нее царил полный сумбур.

Теперь ей открылась в характере Роуэна еще одна, новая для нее сторона, которую он не любил демонстрировать окружающим. Она догадалась, что ответственным за аварию на участке он чувствовал себя, так же как взвалил на себя всю вину за то, что произошло с ней. Принимая во внимание болезненные и запутанные отношения между ними, она не находила другого объяснения тому, что он так настаивал на ее приезде в Нэрсборо. Роуэн не мог не понимать, как тяжело ей находиться рядом с ним; да и сам пребывал в таком напряжении, что, несмотря на все свои усилия, не мог его скрыть.

Когда она пришла в себя, он был совсем другим. Как однажды заметила медсестра, только слепой не заметил бы, как он о ней заботится. Когда-то она так мечтала о том, чтобы узнать Роуэна с этой стороны, но теперь и сама не знала, как к этому относиться. Внимательный и заботливый Роуэн представлял для нее гораздо большую опасность, чем тот мужчина, с которым она непрестанно вела войну в течение последних трех месяцев. Она никак не могла понять, как ей справиться со своими чувствами.

В отдалении начал вырисовываться силуэт замка Нэрсборо, серые стены которого возвышались над утесом из песчаника. Должно быть, Карен сама не понимала, что делает, когда позволила ему уговорить ее пожить здесь. Соглашаясь, она не сомневалась, что только разбередит свои раны. Карен плотнее запахнула халат и украдкой покосилась на сидевшего рядом с ней мужчину.

Как обычно, за рулем он не разговаривал. Голос из радиоприемника сообщил о последней победе тори в парламенте, и Роуэн, что-то пробормотав, выключил радио.

Ей так хотелось прикоснуться к нему – ведь они нужны друг другу, они любят друг друга… Но Роуэн не хочет признаться в том, что любит ее, и следит за тем, чтобы у него оставалась возможность ускользнуть, если он почувствует, что не в силах совладать со своей любовью. И все же Карен с трудом сдерживалась, чтобы не протянуть к нему руку.

Хватит ли у нее сил сопротивляться его обаянию, если она будет жить в доме его родителей, совсем рядом с ним? Она едет туда только для того, чтобы провести курс лечения, и ни для чего больше. Карен оставила всякую надежду на то, что Роуэн когда-нибудь изменится.

Их отношения зашли в тупик, и при мысли о встрече с его родителями Карен чувствовала себя крайне неловко. С какой стати они должны принимать ее в своем доме? Она не была другом их семьи, и уж определенно не могла считаться невестой Роуэна. К тому же после аварии Карен не могла считаться и его подчиненной. В каком же качестве она туда приедет?

Мистер и миссис Марсден встретили их на площадке перед домом.

– Дорогая, – засуетилась миссис Марсден, – мы так надеялись снова вас увидеть, но, конечно, при других обстоятельствах. – Она бросила взгляд на забинтованную ногу Карен. – Роуэн поступил совершенно правильно. Не сомневаюсь, что доктор Гросс быстро поставит вас на ноги.

Она крепко стиснула ладонь своего мужа и вскинула на него глаза, полные нежности:

– Он сотворил настоящее чудо, вылечив Артуру спину.

Мистер Марсден лучезарно улыбнулся:

– Это чистая правда. Теперь, юная леди, перебирайтесь в дом и устраивайтесь. Болтать мы будем после.

– Мэри проводит вас в Голубую комнату, – добавила миссис Марсден. – Мы решили, что на первом этаже вам будет удобнее. Комната выходит в чудесный внутренний дворик. Роуэн, ты поможешь отнести сумки?

Роуэн сложил вещи Карен на кровать в ее комнате. В полном соответствии со своим названием Голубая комната была выдержана в синей гамме, включающей все разнообразие оттенков этого цвета, будь то тисненые обои на стенах или ковры и парчовые шторы на окнах. Даже кровать была застелена бледно-голубым парчовым покрывалом. В комнате имелась отдельная мраморная ванна и маленькая гостиная. Французское окно выходило в вымощенный кирпичом внутренний дворик и огороженный стеной сад, залитый лучами позднего осеннего солнца, в которых нежились громадные золотые хризантемы и пунцовые георгины.

– Ты останешься на чай? – обратилась миссис Марсден к сыну.

– Извини, мама, мне нужно вернуться на участок. – В дверях Роуэн обернулся. – В выходные я вас навещу.

У Карен сжалось сердце. Ей было невыносимо тяжело при мысли о том, что она снова увидит его. Знать, что он привез ее в дом своих родителей для лечения, было для нее и без того нелегким испытанием.

– Спасибо, но это не обязательно. Со мной все будет в порядке.

– Не сомневаюсь, – Роуэн нахмурился, – но все равно я загляну к вам. – И он, не оборачиваясь, вышел.

Карен смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Его приезд только усилит ее тоску по нему. И все же при мысли о том, что он приедет, у нее потеплело на сердце.

Опасения Карен не оправдались, у Марсденов она чувствовала себя абсолютно непринужденно. Утром и в полдень Мэри приносила ей накрытый поднос, а мистер Марсден настоял на том, чтобы она пользовалась книгами, которые он отобрал для нее в своей библиотеке. Миссис Дэвис, с незапамятных лет служившая у Марсденов кухаркой, превосходила самое себя, стряпая самые вкусные блюда английской кухни. Несколько раз в неделю Карен навещал молодой доктор Гросс, а в промежутках между его визитами она отдыхала.

Вчера Карен впервые отважилась подняться на второй этаж. На верхней площадке лестницы она наткнулась на открытую дверь комнаты, расположенной прямо над ее спальней. Карен успела заметить, что убранство дома как нельзя лучше отражает особенности четы Марсденов и в особенности художественные наклонности миссис Марсден, поэтому, сгорая от любопытства, заглянула в дверь. Под вешалкой стояла дорожная сумка Роуэна. Это была его комната.

Карен осмотрелась по сторонам. Никого. Решив, что только глянет одним глазком, Карен вошла внутрь.

Комната была в точности такой, как она себе и представляла – массивная кровать из резного дуба с белоснежным бельем, застланным теплым одеялом. Стеньг уставлены книжными полками, а в углу раскинулся необъятный письменный стол красного дерева. Бледно-зеленый оттенок стен подчеркивали подобранные в тон шторы, платяной шкаф темного дерева и кресла, расставленные перед камином. Это была такая же сдержанная и красноречивая комната, как и сам Роуэн.

Потихоньку закрыв дверь, Карен спустилась к себе, поражаясь разительному контрасту между комнатой, где Роуэн провел свою юность, и спартанской обстановкой вагончика на участке. Жизнь заставила его пойти на компромисс. Но ведь и ее тоже.

Карен сидела в саду и ждала доктора Гросса. Справа от нее протянулось крыло главного здания усадьбы. Серый камень оживляли пунцовые сполохи виргинского вьюнка. Нежась под солнечными лучами, Карен наблюдала за тем, как в долине стайка певчих птиц бесчинствует в зарослях тисовых деревьев, усыпанных красными плодами. Она не вспоминала о работе, все ее мысли были только о том, как чудесно было бы поселиться здесь вместе с Роуэном.

У нее глухо заныло сердце. Скоро она уедет домой. Как жаль, что ей нельзя остаться! С каждым днем Карен все тяжелее было думать об отъезде.

Накануне вечером приехал Роуэн, он собирался провести выходные с родителями. Карен еще не виделась с ним, но при мысли о том, как она встретится с только что вышедшим из душа и чисто выбритым Роуэном, у нее захватывало дух.

Она бросила взгляд на свои золотые часики. Десять часов. Доктор Гросс прибудет с минуты на минуту. На родине Карен субботние визиты врачей были невероятным событием. Очевидно, физиотерапевт был давним другом семьи, или же решил сделать исключение для Роуэна. В дверь позвонили, и через мгновение косматая голова доктора просунулась в открытое французское окно.

– Вот вы где, – блеснув белозубой улыбкой, Гросс шагнул через порог и поставил на стул сумку с инструментами.

Окинув взглядом жилистую фигуру, Карен решила, что никогда еще не видела врача, костюм которого был бы так далек от респектабельности. К карману льняного пиджака, из-под которого выглядывала клетчатая рубашка, было прикреплено с полдюжины самодельных мушек, а на длинных ногах болтались поношенные молескиновые брюки. Одеяние доктора красноречиво свидетельствовало о том, что после визита он намеревается отправиться на рыбалку.

Доктор Гросс сдернул с головы полотняную шляпу с узкими полями и сунул ее под ручки своей сумки.

– Чувствуете себя лучше?

Она покосилась на закованную в скобки ногу.

– Достаточно хорошо, чтобы избавиться от этих штуковин.

– Всему свое время. А теперь, если вы готовы, мы начнем с упражнений на растяжение.

Все сорок пять минут, пока доктор Гросс месил и разминал, крутил и растягивал поврежденные ткани, все мышцы на ноге Карен готовы были кричать от боли, но он не оставил ее в покое, пока каждый мускул не начал ныть от напряжения.

Карен сидела на краю постели и смотрела, как доктор снова надевает скобки на ее ногу.

– Думаю, вам придется поносить эти штучки еще пару недель.

Она простонала.

Доктор Гросс вскинул на нее глаза.

– Нога еще не восстановилась, мне не хочется рисковать.

– Когда я смогу уехать? – вырвалось у Карен.

В его глазах появилось странное выражение.

– Пока мне трудно сказать. Это зависит от того, насколько вы способны сами позаботиться о себе. Я и слышать не желаю о том, что вы хотите начать ходить как можно скорее.

– И не услышишь, Рой.

В дверях внутреннего дворика как по волшебству возник Роуэн, державший в одной руке поднос с чайником, чашками и блюдцами.

Встретившись с его взглядом, Карен подумала: его глаза стремятся заглянуть ей прямо в душу, как будто видеть ее лицо ему недостаточно. Заметив в его глазах еще какое-то непонятное выражение, она сочла его взгляд нескромным и вызывающим и опустила глаза, заставив себя выбросить из головы опасные мысли.

– По пути сюда я встретил Мэри, – наконец произнес он, – и решил, что ей не стоит понапрасну тратить время. Давайте выпьем чаю в патио. – Не дожидаясь ответа, он направился к столику со стеклянной крышкой и опустил на него поднос.

– Не сомневаюсь, что в лице Карен вы нашли послушную пациентку? – Он разлил чай и протянул чашку доктору.

– Жаль, что не все мои пациенты похожи на нее, – улыбнулся доктор Гросс, принимая чашку из его рук. – Спасибо, старина.

Роуэн обернулся к Карен:

– Совсем чуть-чуть молока и без сахара. – Он протянул ей чай.

– Доктор Гросс говорит, что через неделю-другую я смогу снять скобки.

– Две недели. – Тон Роуэна не соответствовал дерзкому огоньку, мерцавшему в его глазах.