Текст книги "Право на любовь"

Автор книги: Сьюзен Баррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Ближе к вечеру все собрались в гостиной.

– Мы с Леонардом чудесно провели время, – обратилась Афина к миссис Марсден. – Благодарю вас за то, что разрешили вас посетить.

Миссис Марсден улыбнулась:

– Дорогая, удовольствие было обоюдным. Мы счастливы познакомиться с вами и очень рады снова повидаться с Карен.

Афина обернулась к Роуэну:

– По-моему, я сфотографировала все, что мне хотелось. Большое спасибо, Роуэн, у вас необычайно красивый дом. А от церкви я просто в восторге. – Она вскинула глаза на Карен. – А ты?

– Я ее не видела, – понизив голос, пояснила Карен, – когда я была здесь в первый раз, мы очень торопились.

За ее спиной послышались размеренные шаги Роуэна.

– Сейчас мы никуда не спешим, – заметил он, – если у вас есть настроение, давайте пройдемся.

Покосившись на Марсдена-старшего, Карен заметила, как он кивнул.

Выйдя из дома, они направились по вымощенной булыжником дорожке, огибавшей каменную стену. За ней, окруженная высокой изгородью из бирючины, стояла церковь. Крошечное кладбище перед ней было усеяно покосившимися старинными надгробиями с закругленными верхушками; в алтарном углу массивную каменную стену украшало средневековое стрельчатое окно с разноцветными стеклами, горевшими в лучах солнца. За сводчатой дубовой дверью помещалась маленькая комната с вырубленной в толще стены купелью для святой воды.

– Это католическая церковь? – удивилась Карен. – Я думала, они исчезли еще во времена Генриха Восьмого.

– Действительно, большую их часть постигла эта участь, но некоторые могущественные фамилии сохранили верность церкви Непорочной Девы и после Реформации продолжали тайно совершать богослужения. Моя семья молится здесь уже шестьсот лет.

Роуэн провел ее внутрь храма.

– Это моя первая самостоятельная работа. Получив диплом, я решил полностью восстановить интерьер. Если вы внимательно приглядитесь, то заметите, как мы обработали современные материалы, чтобы они не отличались от старинных.

Указав на резной алтарь из массивного темного дуба с покровом, украшенным ручной вышивкой, Роуэн поднялся по ступеням:

– Дерево для алтаря доставили морем из Гримсби. Резьба фронтона сохранилась со времен моего прадеда.

– Чудесная работа, – согласилась Карен, – покров тоже очень красивый.

– Это подарок от моих деда и бабки на свадьбу родителей.

– Они венчались здесь?

Он кивнул.

– Здесь совершаются все свадьбы и крестины в нашей семье.

У Карен дрогнуло сердце.

– Вы тоже женились здесь?

– Нет. – Он отвернулся с деланным безразличием. – Я настолько потерял голову, что думал… я всегда знал, что она… – Умолкнув, Роуэн обернулся к Карен, вскинув на нее потемневшие глаза: – Венчаться с ней здесь было бы… святотатством. – Его голос дрогнул, и под сводом пустой церкви прокатилось гулкое эхо.

Карен провела языком по губам, они так пересохли, как будто она брела по Сахаре. Неожиданно ее охватило непреодолимое желание прикоснуться к нему, провести рукой по его волосам, как будто перед ней был маленький мальчик. Она с трудом удержалась, чтобы не протянуть руку.

– Не нужно, – Роуэн отстранился, – если я и жду от вас чего-то, то только не жалости.

– Или ждешь более подходящего времени и места, – прошептала Карен.

Глава 12

К тому времени, когда они вернулись в Кернбек, небо уже окрасилось в тусклые предвечерние тона. Оживленная беседа, завязавшаяся между Роуэном, Леонардом и Афиной, не прекращалась и в машине. Карен рассеянно прислушивалась к мягкому журчанию голосов, доносившемуся с заднего сиденья, где расположились Леонард с ее матерью, и время от времени ловила на себе косые взгляды Роуэна. Под его взглядом, который, казалось, проникал ей под одежду, Карен почувствовала, как у нее заныла грудь. Она ощущала себя путником, долго скитавшимся по пустыне и наконец набредшим на оазис. Так почему же ей запрещают пить? Слава Богу, уже стемнело, и Леонард с Афиной не видели ее лица и не догадывались о том, какие мысли бродят у нее в голове.

У дверей гостиницы Карен крепко обняла Афину и Леонарда.

– Пусть ваш отдых в Шотландии сложится удачно.

Роуэн отвел Леонарда в сторону, и Карен забралась на заднее сиденье рядом с Афиной.

– Я так рада за тебя, мама. Теперь я и сама вижу, что вы с Леонардом должны быть вместе.

– Да, это правда. Тебе тоже стоит последовать моему примеру. – Сверкнув глазами, она покосилась на Роуэна. – Твой Роуэн мне очень понравился.

Карен нетерпеливо отбросила со лба непослушную прядь.

– Он вовсе не «мой», мама, мы просто работаем вместе.

Афина перехватила ее взгляд.

– Может быть, ты и в самом деле так считаешь, но он-то в тебя влюблен.

– Ты с ума сошла, мама, Роуэн вообще не верит в любовь.

– Пусть так, дорогая, – не отступала Афина, – но тогда с какой стати он так старался произвести на меня благоприятное впечатление? С первого взгляда понятно, что он влюблен.

Карен не знала, что и думать. Может быть, мать права?

– Беседуете по душам? – Услышав прямо над головой голос Леонарда, Карен вздрогнула. Он заглянул в машину. – Матери не хватает общения с тобой.

Выбравшись из машины, Карен сердечно обняла своего названого отца.

– Надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы она не скучала.

– Я стараюсь. – Леонард улыбнулся и протянул руку Роуэну. – Приятно было с вами познакомиться, Марсден. Мы непременно обсудим ваше предложение.

– Я с вами свяжусь. – Роуэн обернулся к Карен: – Вы готовы?

Кивнув, она обернулась к матери.

– Счастливого медового месяца, мама. – Выскользнув из объятий Леонарда, Карен торопливо клюнула его в щеку. – И тебе тоже. Спасибо за все, – прошептала она, обнимая напоследок Афину.

Она села в «ягуар», чувствуя, что каждый ее нерв натянут до предела, и, стоит Роуэну прикоснуться к ней, она способна потерять самообладание. Вдруг Афина права, и Роуэн действительно влюблен в нее? Все равно она должна спокойно продолжать работу и постараться не увлечься им. Ей стало душно. Кого она пытается обмануть? Она уже увлеклась.

– Ваша мать настоящая леди, – заметил Роуэн, ведя машину на подъем.

– Да, – согласилась Карен, – Афина настоящая леди, искренний и храбрый человек.

– Не только поэтому, – хрипло возразил он.

– Вот как? – Карен обернулась к нему, заметав, с какой силой он стиснул руль.

– Она умеет любить.

Пораженная, Карен заглянула ему в лицо. Таким мрачным она никогда его не видела.

Боже, может быть, Афина и в самом деле права, и, несмотря на свое напускное равнодушие, Роуэн тоже увлекся ею. На шее у Карен забилась тонкая жилка. Она и так знает, что он увлекся. Но это не означает, что он согласен взять на себя какие-либо обязательства или что-то хотя бы отдаленно их напоминающее. Отвернувшись к окну, Карен принялась разглядывать меркнущие сполохи заката.

Через неделю к ней обратился Джефф:

– Карен, мне нужно с тобой поговорить.

– Я слушаю.

– Это… личная проблема. Нельзя ли нам встретиться в деревне?

– Роуэн ясно дал мне понять, что не приветствует обособленных отношений в бригаде.

– Это совсем другое дело. Мы не являемся членами бригады в том же смысле, что и остальные. Прошу тебя, это касается работы. Это очень важно.

Взглянув в его умоляющие глаза, она сдалась:

– Ладно, в субботу я свободна, а Роуэн будет работать. В пятницу вечером я возьму джип, и мы сможем встретиться у Мэгги. Так наша встреча будет выглядеть естественнее.

– Ты прелесть. – Джефф сжал ее руки в своих ладонях.

В следующее мгновение дверь распахнулась, и на пороге появился Роуэн.

Остановившись в дверях, он задумчиво перевел взгляд с Карен на Джеффа. Наконец он медленно наклонил голову и, тяжело ступая, вышел из вагончика.

Когда Карен затормозила у входа в паб, дорогу уже пересекали фиолетовые тени. Кернбек погрузился в тишину, и только с церковной колокольни доносился перезвон. Темнота постепенно сгущалась, и в окнах лавок начали гаснуть огни. Карен ничего не замечала, с тревогой вспоминая о том, каким взглядом Роуэн смотрел на них с Джеффом.

Она знала, что Джефф ждет ее в пабе, но инстинкт, которому она доверяла, подсказывал, что ей лучше не входить. Однако Джефф нуждался в поддержке, и ради Леонарда она обязана помочь. Даже такого человека, как Джефф, нельзя лишать шанса начать жизнь заново, против этого не стал бы возражать и Роуэн. И все же, взявшись за дверную ручку, Карен снова засомневалась.

Джефф, сгорбившись, сидел за стойкой бара, в самом углу. Перед ним стояла опустевшая на треть бутылка, а рядом с ней – початый стакан. Едва взглянув на его опустошенное лицо, Карен поняла, что просьба Джеффа была не пустой. Он заметил ее отражение в зеркале, висевшем за стойкой, и нетерпеливо обернулся.

– Ты не слишком торопилась.

Карен стиснула зубы, приготовившись к обороне:

– Я не могла уйти, бросив работу, а если ты собираешься разговаривать со мной таким тоном, то можешь сидеть и дуться в одиночестве. Это ведь ты просил меня о встрече. – И Карен шагнула к двери.

Поникнув, Джефф поднес к губам стакан и сделал глоток.

– Извини, Карен. Черт возьми, я жду тебя уже почти три часа.

Ее взгляд скользнул по бутылке и высившейся в пепельнице горке окурков.

– Заметно, но мне удалось выпросить машину при условии, что я захвачу заказ для Торни. А потом пришлось выполнить поручения бригады.

– Да, этим должен был заняться я. – Он снова плеснул в стакан щедрую порцию янтарной жидкости.

– Джефф!

Он невозмутимо закрутил крышку на горлышке.

– Успокойся, я знаю меру. Не нужно ко мне придираться. Тебе что-нибудь заказать? – Он облокотился на стойку.

Карен покачала головой.

– Я сама закажу. – Сделав заказ бармену, она снова обернулась к Джеффу: – О чем ты хотел со мной поговорить?

Он огляделся по сторонам.

– Может быть, перейдем вон туда? Мне кажется, там нам никто не помешает.

– Чего бы ни касался наш разговор, я не сомневаюсь, что мы могли бы обсудить это прямо здесь.

Покачав головой, Джефф поднялся:

– Нет.

Карен расплатилась и нехотя последовала за ним в полутемный угловой кабинет.

Устроившись на скамье, Джефф осушил стакан, затем похлопал по карману в поисках сигарет. Помолчав, он посмотрел на Карен и снова сунул незажженную сигарету в карман.

– Извини. – Он снова умолк, очевидно, собираясь с мыслями. Карен видела, как у него дрожат руки. – Я знаю, что ты меня недолюбливаешь…

– Это неправда, – перебила она, – но мне неприятно, что ты подкапываешься под меня всякий раз, когда мы работаем над одним заданием.

– С тех пор как я…

– Оставь это, Джефф. С тех пор, как ты пришел работать к Долки, ты не перестаешь мне завидовать.

Джефф с горечью взглянул на нее:

– Это неправда. Хотя я бы не отказался от таких же привилегий. Леонард вечно нянчился с тобой и до сих пор относится к тебе точно так же. Но если я чем-то тебя оскорбил, то готов принести свои извинения.

– Забудем об этом. – Карен натянуто улыбнулась. – Все это уже в прошлом. Кроме того, Леонард ценит тебя – он сам говорил мне об этом.

Джефф пристально посмотрел на нее своими светлыми глазами.

– Согласен, Леонард действительно заботится о своих сотрудниках. Теперь я и сам готов это признать. Он рассудил, что, находясь здесь, я легче перенесу смерть Алисы, потому что мне ничто не будет о ней напоминать. Но… – глаза Джеффа подернулись дымкой, – он не понимает, никто не понимает… – И его голос прервался от рыданий.

Глядя на его подергивающееся лицо, Карен почувствовала, что ее глаза тоже невольно увлажнились. Она все еще не забыла ужасного ощущения пустоты, которое испытала после смерти отца, и страх перед громадным пустым домом, куда после месячного курса лечения ее мать вернулась в инвалидном кресле. Особенно тяжело дались ей первые дни после аварии, когда она беспомощно наблюдала за тем, как ее мать борется за жизнь, поступающую в ее тело по множеству жутких на вид трубок.

Глубоко вздохнув, Карен смягчила тон:

– В таких случаях время – лучшее лекарство.

Джефф снова плеснул себе виски, но она забрала у него стакан:

– Тебе уже хватит, Джефф. Пьянство не поможет решить твои проблемы. Ты сам должен себе помочь.

Его лицо потемнело от боли:

– Ты не понимаешь, Карен. Это я убил ее, я убил Алису. Она умерла из-за меня.

– Нет, Джефф, – твердо возразила Карен, – она была больна. Что бы ты ни сделал, ты не мог ее спасти. Ты должен это понять.

– Я обманывал ее, – глухо продолжал он, – часто обманывал. Однажды все раскрылось, и она хотела уйти, но была уже больна… – Он уронил голову на руки. – Лучше бы это случилось со мной. Кроме нее, в моей жизни не было ничего светлого.

– Зачем ты рассказываешь мне об этом?

– Ты должна мне помочь, Карен. На работе мне… мне нужно, чтобы ты прикрыла меня, пока я… пока я не приду в себя. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Мне нужно время. – Честность Джеффа удивила Карен куда сильнее, чем его признание.

– Только не стоит рассчитывать на то, что тебе поможет выпивка, – осторожно заметила она.

– Не нужно делать из этого проблему, я сумею справиться. – Изможденное лицо скривилось в усмешке, и на миг Карен узнала прежнего Джеффа. – Помоги мне, Карен, прошу тебя.

Поддавшись минутному порыву, она накрыла его ладонь своей. Он внушал ей жалость, и Карен не находила в себе сил отказать человеку, на долю которого выпали такие страдания. Несмотря на улыбку, она видела в его глазах неприкрытое отчаяние.

– Хорошо, ты можешь на меня положиться. Перед тем как мы сдадим работу, я все проверю сама.

Он взглянул на нее с явным облегчением:

– Спасибо, Карен. Я знал, что ты меня поймешь. – И он признательно сжал ее ладонь обеими руками.

Внезапно рядом с ними послышался знакомый низкий голос, в котором за бархатным тембром слышались стальные нотки:

– У вас свидание?

Карен оцепенела, обнаружив, что не может отвести взгляда от сузившихся серых глаз.

– Роуэн! – Она отдернула руку и поспешно убрала ее под стол.

– Я не знал, что вы собирались в деревню, – вмешался Джефф, безуспешно пытаясь скрыть удивление, – в этом случае я пригласил бы вас обоих.

– Черта с два, – пробормотал Роуэн.

Джефф судорожно сглотнул и жестом указал на свободное сиденье:

– Присаживайтесь.

– Благодарю вас, нет. – Роуэн смерил Карен осуждающим взглядом. – Насколько я понимаю, компания вам не нужна. Наверное, именно по этой причине вы и взяли выходной на завтра? Чтобы встретиться с ним? – Он кивком указал на Джеффа. Суровый взгляд Роуэна скользнул вниз по ее груди, затем снова уперся Карен в лицо. – Разрешив вам взять машину, я и понятия не имел, куда вы собираетесь.

У Карен вспыхнули щеки.

– Вы слишком торопитесь с выводами.

– Разве? – мягко поинтересовался он.

– Роуэн, это совсем не то, что вы подумали.

Он холодно улыбнулся.

– Мэгги сказала мне, что вы сняли комнату на ночь.

– Я собиралась переночевать здесь, но… одна, – рассвирепела Карен, – чтобы утром захватить то, что заказал Торни.

– Избавьте меня от ваших объяснений, – отрезал Роуэн. – Мне это неинтересно. Утром в понедельник жду вас в офисе. Вовремя. – И он решительно повернулся к выходу.

– Вот черт! – Карен в изнеможении привалилась к стене.

– Прости, Карен, – пробормотал Джефф.

– Ты не виноват, – устало ответила она. Ей нечего было скрывать. Все дело в глупой ограниченности Роуэна, только она была причиной этого недоразумения. Да, все дело в нем. Вернувшись, она скажет ему все, что думает. Давно пора с ним разобраться, и сейчас как раз настал подходящий момент.

Карен поднялась из-за стола.

– Я устала и собираюсь лечь спать. Увидимся в понедельник.

Была уже глубокая ночь, а Карен все еще беспокойно ворочалась в постели, время от времени погружаясь в сон. Ей снились какие-то отрывочные видения. В одном из них она нежилась в римской бане. Вокруг нее бурлила вода, от которой вместе с клубами пара поднималось туманное облако густого сладкого аромата, оседавшее капельками на ее лице.

Внезапно из пелены – как будто кто-то отдернул вуаль – выступил Роуэн. Он приближался, не сводя с нее глаз. Его высокая фигура была задрапирована в воздушный малиновый шелк. На груди ткань распахнулась, и ее взгляду открылась выпуклая мускулистая грудь и подтянутый живот. Ее сердце тревожно забилось, дыхание прервалось.

На нее нахлынули неизведанные ощущения, такие сладостные и сокровенные, что у нее захватило дух. Так, значит, вот что чувствует человек, охваченный страстью! Она лишает его способности думать и дышать, наполняя тело восхитительным томлением.

Карен как будто превратилась в человека, подглядывающего за парой любовников, и не отрываясь смотрела на то, как Роуэн пожирает глазами ее тело: маленькие приподнятые груди, увенчанные нежными персиковыми сосками, густую копну разметавшихся в воде рыжих волос, темный треугольник внизу живота. Он медленно развязал пояс, и его одеяние соскользнуло на пол.

Она залюбовалась его обнаженным телом. Медленно, но неотвратимо Роуэн начал спускаться по ступеням в волу. Затаив дыхание она протянула руку ему навстречу. Еще шаг, и он взял ее за руку и нежно притянул к себе.

Его губы стремительно приближались, и в этот момент в воздухе затрепетала странная ритмичная музыка. Карен никогда не слышала ничего подобного этой неудержимой, пульсирующей мелодии, в которой угадывались переборы лютни, стон старинного рожка и низкий рокот тамбуринов и барабанов.

Роуэн замер, прислушиваясь, и в следующее мгновение его объятия разжались. Не сводя с нее глаз, он отступил и снова растворился в дымке. Музыка тоже умолкла. Она снова стояла в воде одна, и холодный ночной воздух овевал ее поблескивающую от воды кожу.

Карен открыла глаза. За открытым окном хлестал дождь, и вместе с порывами ветра на ее постель сеялась мелкая водяная пыль. Вздрогнув, она встала, чтобы закрыть окно. Где-то вдалеке ночную тишину прорезали завывания полицейских сирен.

Не думая больше о своем видении, она поспешно опустила окно, чтобы не слышать этого пронзительного звука.

Ей и без того было бесконечно одиноко.

Глава 13

Наутро, занявшись покупками, Карен обнаружила, что это занятие не доставляет ей никакого удовольствия. После разговора с Джеффом, во время которого в пабе Мэгги так неожиданно появился Роуэн, она глазела на то, что было выставлено в лавках, без всякого интереса и просто переходила из одной в другую, ломая голову над тем, что мог означать ее странный сон.

Внезапно ее осенило. Она догадалась, что в Роуэне из ее подсознания, как в зеркале, отразились черты Роуэна настоящего. Стоило ей убедиться в том, что она ему небезразлична, как он тотчас же отступал от нее, как будто мысль об этом была ему неприятна. Но вчера вечером, в пабе, он перешел всякие границы, решив, будто она спит с Джеффом. Если он ревнует, рассудила Карен, значит, она действительно ему небезразлична. Может быть, поэтому он и разозлился? В ее душе забрезжила надежда.

Так или иначе, сегодня вечером она все выяснит окончательно.

Заглянув в лавку старьевщика «Древности за пенни», Карен задумчиво повертела в руках одну из деревянных бобин и бросила ее в свою корзину, где уже лежал клетчатый шарф, купленный для Леонарда. Для Афины она выбрала потрясающую репродукцию, на которой было запечатлено Фонтенское аббатство, снятое в сумерки.

В маленькой лавке по соседству ее привела в восторг ночная рубашка из тончайшего белого батиста. Корсаж украшали аппликации в виде бледно-желтых порхающих бабочек, а ряд крошечных пуговок доходил до самого ворота. У нее разыгралось воображение, она тотчас же представила, как руки Роуэна расстегивают каждую пуговку и его пальцы касаются ее груди.

Ее бросило в жар, и она провела языком по пересохшим губам. Она должна взять себя в руки, иначе просто растает. И Карен покосилась на продавца, проверяя, не смотрит ли он на нее.

– Я возьму ее. – Опустив глаза, она порылась в сумке. Догадался ли продавец, чем ее так прельстил этот ночной наряд? Неужели всем влюбленным женщинам кажется, что все их чувства видны невооруженным глазом?

Напоследок она решила прогуляться по деревне, и ее внимание привлек книжный магазин, в котором она приобрела для Деррика последний триллер Тома Кленси. Затем Карен заглянула в кондитерскую и купила несколько баночек ежевичного джема, обвязанных салфетками. Она вспомнила, что Торни был большим любителем этого лакомства. Занимаясь покупками, Карен неожиданно поймала себя на том, что не торопится вернуться на участок, подсознательно оттягивая неприятное объяснение с Роуэном.

– Мне нечего бояться, – пробормотала она себе под нос.

В конце концов, когда с бакалейными заказами Торни было покончено, она погрузила покупки в багажник джипа и заглянула в паб, чтобы выпить чаю с Мэгги перед тем, как пуститься в обратный путь.

Познакомившись с хозяйкой паба, Карен неизменно навещала ее всякий раз, когда вместе с бригадой спускалась в деревню. Она поднялась в комнату Мэгги, оклеенную обоями с жизнерадостным узором, украшенную кружевными салфеточками, и, сбросив туфли, присела отдохнуть. Личные апартаменты Мэгги красноречиво отражали ее ирландский дух. Мэгги принесла поднос, на котором лежали сандвичи с куриным салатом и ломтики кекса.

Откинувшись на мягкие подушки низкого дивана, Карен попыталась на время забыть о возвращении на участок и принялась уничтожать угощение, запивая его крепким чаем и наслаждаясь мелодиями Моцарта, лившимися из стереоприемника.

Мэгги, обутая в домашние шлепанцы, закинула ноги на оттоманку.

– Очень мило с вашей стороны, только я не стала бы так беспокоиться о мистере Марсдене, – заметила она после того, как Карен описала неожиданную встречу с Роуэном. – Это полностью в его духе, вот и все. Он любит раздувать из мухи слона. Не сомневаюсь, что завтра он снова станет самим собой. – Она задумалась. – Честно говоря, не припоминаю, чтобы он когда-нибудь так выходил из себя. Можно было подумать, что он готов разорвать того джентльмена на кусочки. – Расхохотавшись, Мэгги налила себе свежего чаю. – По-моему, он ревнует.

Карен сделала вид, что удивлена, но в глубине души предположение Мэгги было ей приятно.

– Ревнует? Да он же настоящий «мистер Хладнокровие». Он просто видит во мне одну из своих сотрудниц, рискнувших нарушить его распоряжения. – Вздохнув, Карен отправила в рот кусочек кекса. – Он не скрывает, что его отношение ко мне основано на самых низменных чувствах.

– Что ж, тогда это ставит под вопрос его «хладнокровие». – Лицо Мэгги стало серьезным. – А как вы сами? Он вам нравится?

– Да. И не только как коллега, – вырвалось у Карен, – я хочу сказать… – Она отвела глаза. Неужели она снова покраснела? У нее горели щеки, и она не сомневалась, что они стали пунцовыми, как сигнальная ракета. – Он не слишком располагает к себе… по большей части. И все же… – Карен невольно подалась вперед, – обладает обаянием, перед которым трудно устоять, несмотря на всю его заносчивость и неприступность. Иногда он бывает удивительно чутким.

– Вот как? – Брови Мэгги поползли вверх. – Так какой вариант вам больше нравится?

Карен перехватила проницательный взгляд Мэгги, губы которой сложились в насмешливую улыбку.

– Я… когда я окончила школу, у меня никогда не было времени… ничего, кроме нескольких случайных свиданий. Ничего серьезного. По правде говоря, я не слишком-то разбираюсь в мужчинах, – призналась Карен.

– Как же так? Вы – нормальная, здоровая молодая женщина.

Карен пожала плечами.

– Я думала только о карьере. К тому же до сих пор никто не вызывал у меня интереса. Никто даже… – Она оборвала себя на полуслове. Странно, с какой стати она так разболталась с этой женщиной, хотя совсем недавно с ней знакома. До последнего времени ее единственной наперсницей была Афина, но теперь ее мать решила разделить свою жизнь с Леонардом, а это многое меняло.

– Неужели в вашей жизни действительно не было ни одного мужчины? – осторожно поинтересовалась Мэгги. – Как странно. И вы никогда не пытались этого изменить? – Она сунула в рот конфету и задумчиво взглянула на Карен своими огромными голубыми глазами. – Вы влюблены в него?

– Влюблена? – Такое определение показалось Карен неожиданным. – Я… не знаю. Я и в самом деле что-то чувствую. – Она опустила глаза на свежую льняную скатерть. – Я считаю, что он привлекательный мужчина, но… – У нее задрожал голос. – Раньше я никогда не чувствовала ничего подобного… мне было достаточно дружбы. Но теперь… ох, я не знаю! Все это так непонятно.

Круглое лицо Мэгги расплылось в улыбке.

– Не будь у меня Сирила, я стала бы вашей соперницей. Роуэн – потрясающий мужчина.

– Но вместо крови у него лед в жилах.

– Это не лед, девочка. Вы просто не туда смотрите.

Когда в девять часов Карен подъехала к стоянке, в лагере царила тишина, и только откуда-то издалека доносился одинокий крик совы. В столовой горел свет.

Выгрузив из джипа свои покупки, Карен тихонько прошмыгнула в свою комнату, придержав дверь, чтобы та не хлопнула. Она распаковала свертки, аккуратно сложила их под кроватью и, незаметно пробравшись на кухню, поставила баночки с джемом на стойку. Затем она выгрузила заказы Торни и медленно вернулась к себе.

В дверях, разделявших вагончик на две половины, стоял Роуэн.

– Ты рано вернулась. Эллис не пришелся тебе по душе?

Заметив каменное выражение его лица, Карен вздрогнула.

– Что вы имеете в виду?

– Не строй из себя простушку, Карен. Он не в твоем вкусе?

– Это не ваше дело, – вспылила она.

– А я считаю, что мое. – Он шагнул ей навстречу, и она невольно попятилась к столу. – Я предупреждал тебя, что не приветствую таких отношений в бригаде. Это правило касается и Эллиса.

– Роуэн, между мной и Эллисом ничего нет. Кроме того, вы не имеете права указывать, как я должна проводить свое свободное время.

– Напротив, во время работы над проектом я имею право указывать тебе все, что угодно. Это не Калифорния. Мужчины здесь могут вести себя довольно грубо, – его горящие огнем глаза скользнули по ее телу, – грубее, чем тебе, возможно, нравится.

– Может быть, это то, что я люблю, – отрезала Карен, не в силах сдержаться.

– Грубость? Тебе нравится, когда с тобой обращаются грубо? – взвился он, рывком прижав ее к себе.

Она забарабанила кулаками по его груди, но Роуэн перехватил ее запястья и завел ей руки за спину, прижав к стене.

– Это не в моем стиле, но, если ты так любишь, я не собираюсь тебя разочаровывать. – Он хрипло рассмеялся.

Услышав тяжелое дыхание, Карен заглянула в его потемневшие глаза и невольно отпрянула. Может быть, он снова пьян? Или Мэгги права, и он действительно ревнует?

Под его взглядом ее сердце гулко заколотилось о ребра. Заслонив свет, он склонил голову, и его губы впились в ее рот. Его язык раздвинул ее губы и скользнул между ними, лишая ее сил к сопротивлению.

Карен чувствовала, что теряет голову. Кровь прихлынула к ее лицу и застучала в висках, напоминая рев разбивающегося о скалы прибоя. Ноги у нее подкосились, и все тело обдало жаркой волной.

Он выпустил ее руки, и его ладони скользнули под свитер, лаская соски. Внизу ее живота начало разгораться пламя, как будто в него вонзили раскаленный клинок.

Губы Роуэна опустились ниже, скользнув по пульсирующим холмикам груди, и Карен почувствовала, что задыхается. Он приподнял ей свитер и прижался губами к молочно-белым округлостям, выступавшим над черным кружевным лифчиком. Карен дрожала, хотя его теплое дыхание обжигало ей кожу.

– Ты надела это для Эллиса? – шепотом выдохнул Роуэн, снимая с ее плеча атласную бретельку. Он обхватил ее грудь ладонями, поглаживая пальцами затвердевший сосок.

– Я надела то, что нравится мне самой, – хриплым шепотом ответила Карен, крепче прижимаясь к нему и чувствуя, какими ватными стали ее ноги, а между бедрами проступила влага. – Джефф Эллис мне не нравится.

Роуэн выпрямился, посмотрел на нее сверху вниз, опалив горящим взглядом. Он прижал ее к стене, и она почувствовала, что вот-вот потеряет остатки самообладания. Она испугалась, что Роуэн почувствует ее слабость. Ей так хотелось, чтобы он прикоснулся к ней… ей хотелось…

Вскинув руки, Карен привлекла его к себе, чтобы снова ощутить вкус его поцелуя. Роуэн застонал и яростно впился в ее губы. Его влажный язык скользнул между ее губами, и у Карен прервалось дыхание.

– Я не Эллис, – прошептал он.

– Я знаю, – выдохнула она, – Роуэн, я не хочу его. Я хочу… – От его прикосновений по ее телу растекалась жаркая волна.

– Чего ты хочешь, Карен? Скажи мне!

– Я хочу тебя, – простонала она.

– Карен, – прошептал он. – Господи, Карен.

Он схватил ее на руки и понес на узкую кровать. Она ждала, что он будет делать дальше, но не решалась поднять на него глаза.

Роуэн стянул с нее свитер и наклонился, чтобы расстегнуть лифчик. Наконец его дрожащие пальцы справились с застежкой, и лифчик полетел в сторону. Ее набухшая грудь ныла от желания.

Он нежно опрокинул ее на спину и лег сверху, осыпав ее щеки, шею и грудь поцелуями, которые показались Карен нежными, как пух.

– Карен, покажи мне, чего ты хочешь, – услышала она его хриплый шепот.

У Карен затрепетало сердце. Желание растеклось по жилам, наполнив ее доселе неизведанными чувствами. Она прильнула к Роуэну, прижавшись к нему грудью. Ей захотелось ощутить его обнаженное тело, и она потянулась к пуговицам на его рубашке, нетерпеливо расстегивая их одну за другой.

Из его груди вырвался гортанный звук. Он отвел ее руки и, рванув рубашку так, что пуговицы рассыпались по полу, отшвырнул ее в угол. Потом склонился над Карен и крепко обнял ее. Жесткая поросль на его груди покалывала ей кожу. Он нагнулся и, прикрыв холмики ее грудей своими ладонями, впился губами в сосок. От его горячего дыхания в глубине ее тела начала зарождаться сладостная дрожь.

Его рука спустилась к застежке ее джинсов и, расстегнув ее, заскользила вниз по плоскому животу. Задержавшись у верхушки шелковистого холмика, большая ладонь медленно проскользнула под эластичную ткань трусиков.

Карен инстинктивно изогнулась под его рукой. Она задыхалась, ощущая, как нежно его пальцы исследуют ее тело. Ее возбуждение достигло предела. Его пальцы пробрались внутрь горячего влажного углубления, доставляя ей невероятное наслаждение. У Роуэна вырвался стон.

– Да, – застонала она в ответ, придвигаясь к нему еще ближе.

– Карен… это то, чего ты хотела? – Его голос дрожал от волнения.

Кончик его пальца ласкал ее пульсирующую плоть. Казалось, по ее жилам растекался жидкий огонь. Ощущение нарастало, сводя Карен с ума.

– Я хочу, чтобы ты любил меня, – выдохнула она возле самых его губ.

– Господи, – хрипло прошептал он, – ты не представляешь, как долго я ждал от тебя этих слов. Он потянулся к молнии на ее джинсах, рванул ее вниз и стащил с ее гладких ног джинсы и трусики. Поднявшись, он сбросил с себя туфли и брюки и помог Карен встать на ноги. Она подняла на него глаза, полные недоумения.

– Идем в мою комнату, любимая, кровать у меня шире.